Текст книги "Воздушная деревня"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава II
БРОДЯЧИЕ ОГНИ

Не более двух километров отделяло уснувший холм от мрачного лесного массива, на опушке которого передвигались в разные стороны коптящие и мигающие огни. Можно было насчитать их с добрый десяток; они то сходились, то расходились, иногда пламя их колебалось очень сильно, и это казалось тем более странным при полном отсутствии ветерка. Как будто туземное племя, разбив там лагерь, обосновалось в ожидании рассвета. Однако это не были огни человеческой стоянки: они чертили фантастические фигуры на расстоянии сотни туазов[35]35
  Туаз – старинная французская мера длины (1,949 м). (Примеч. перев.)


[Закрыть] друг от друга вместо того, чтобы сконцентрироваться в одном месте.

Не следует забывать, что в этих районах Убанги нередко появляются кочевые племена, приходящие из Адамауа или из Багирми с запада, а порой даже из Уганды[36]36
  Адамауа (Адамава) – средневысотное плато на севере Камеруна; Багирми – области расселения одноименного народа на юге современной Республики Чад и северо-западе современной Центральноафриканской республики. Уганда – в то время: британский протекторат к северу и северо-востоку от озера Виктория.


[Закрыть] с востока. Торговый караван, передвигаясь в ночное время, не вел бы себя так неосторожно и не стал бы выдавать свое местонахождение многочисленными огнями. Только туземцы могли их разжечь. И кто знает, не движет ли ими враждебный умысел, не затевают ли они чего-то недоброго против людей, уснувших под сенью тамариндовых деревьев?..

Как бы там ни было, если со стороны незнакомцев назревала угроза, если сотни фангов, шиллуков, бари, данкас, фундов или представителей других туземных племен только и ждали момента, чтобы обрушиться превосходящими силами на чужеземцев, то никто из путешественников по крайней мере до половины одиннадцатого ночи – и не подумал о мерах защиты. Весь лагерь спал, мирно дышали во сне хозяева, наемники, и – что самое печальное – в глубокий сон погрузились даже носильщики, назначенные нести ночную вахту на своих наблюдательных постах.

По счастью, проснулся мальчик. Нет сомнения, что его глаза тут же снова сомкнулись бы, если бы они не были обращены к южной части горизонта. И сквозь полуприкрытые веки он скорее почувствовал, чем увидел, мерцающие огоньки, столь заметные в непроницаемом мраке тропической ночи. Он потянулся, протер глаза и вгляделся более пристально… Нет! Зрение не подвело: рассеянные огни передвигались на лесной опушке.

Лланга подумал, что на караван вот-вот нападут. Им руководил скорее инстинкт,[37]37
  Инстинкт – здесь: чутье, безотчетное побуждение к чему-либо.


[Закрыть] нежели рассудок. В действительности злоумышленники, готовясь к нападснию и грабежу, всегда учитывают важный фактор внезапности, повышающий их шансы на успех. Но зачем же им тогда себя обнаруживать, подавая сигналы о своем присутствии?

Ребенок не размышлял. Ему не хотелось будить Макса Губера и Джона Корта, и он бесшумно пополз к повозке. Добравшись до надсмотрщика, он потряс его за плечо, разбудил и указал пальцем на далекие огоньки. Кхами выпрямился, понаблюдал за движением странных источников света и зычно крикнул, даже не подумав сбавить тон:

– Урдакс!

Привыкший немедленно сбрасывать оковы сна португалец сразу вскочил на ноги:

– Что случилось?

– Смотрите! – протянутой рукой Кхами указал на освещенную опушку.

– Тревога! – прорычал португалец во всю силу своих легких.

Через несколько мгновений вся экспедиция была на ногах, и общее смятение от внезапной опасности было столь велико, что никто не вспомнил о провинившихся дозорных. А ведь, если бы не Лланга, мирно спавшие Урдакс и его компаньоны были бы совершенно беззащитны перед нападавшими.

Нечего и говорить, что Макс Губер и Джон Корт, покинув свое уютное логово между корней, присоединились к португальцу и надсмотрщику.

Время близилось к одиннадцати ночи. Глубокая темнота окутывала долину, три четверти ее периметра были погружены в непроглядный мрак, и только на юге ее слабо озаряли плошки странных фонарей, непрерывно плясавшие в причудливом хороводе световых пятен. Теперь число их возросло до полусотни.

– Там, наверно, сборище туземцев, – заявил Урдакс. – И скорее всего это буджо, которые часто появляются на берегах Убанги и Конго.

– Наверняка это люди, – поддержал Кхами, не могут же факелы запылать сами по себе…

– Разумеется, – изрек Джон Корт, – должны быть руки, которые их держат и переносят!

– Но эти руки должны держаться на плечах, – заметил Макс Губер, – а плечи не обходятся без тела, однако мы не видим ни одной фигуры среди всей иллюминации…

– Может быть, потому, что они прячутся в глубине, за деревьями… – предположил Кхами.

– Обратите внимание, – развивал свои мысли Макс Губер, – по характеру огней нельзя утверждать, что это племя, идущее маршем… Нет! Если факелы и перемещаются влево или вправо, то потом возвращаются к одному и тому же месту…

– Туда, где должна быть стоянка этих туземцев, – уверенно заявил надсмотрщик.

– А ваше мнение?.. – обратился к Урдаксу Джон Корт.

– Думаю, что нас атакуют и что нам следует немедленно занять оборонительные позиции.

– Но почему же туземцы не пошли раньше на приступ – когда их еще не обнаружили?

– Негры – это не белые, – глубокомысленно объявил португалец. Если даже они не слишком осмотрительны, то не менее опасны из-за своей многочисленности и свирепого нрава…

– Это пантеры, которых наши миссионеры напрасно стараются превратить в ягнят, – добавил Макс Губер.

– Будем начеку! – провозгласил португалец.

Да, надо быть готовым к обороне и стоять насмерть. Не стоит надеяться ни на малейшее снисхождение от племен Убанги. Их жестокость неописуема. Самые дикие племена из Австралии, с Гебридских или Соломоновых островов, из Новой Гвинеи не идут ни в какое сравнение с этими туземцами. В центральных областях региона одни только каннибальские деревни; святые отцы, которые пренебрегают самой ужасной смертельной опасностью, не посещают эти места. Были попытки классифицировать хищников с человеческим лицом как представителей животного мира Экваториальной Африки, где слабость преступна, а сила решает все. Ведь очень многие взрослые негры инфантильны, их умственное развитие остается на уровне пятилетнего ребенка.

И что можно с уверенностью утверждать – тому есть множество доказательств, миссионеры часто становились свидетелями ужасных сцен, так это широкое распространение человеческих жертвоприношений среди местного населения. Рабов убивают на могиле хозяев, а насаженные на гибкие прутья головы забрасывают далеко в сторону, едва лишь отсечет их нож палача. Дети от десяти до шестнадцати лет служат пищей на праздничных церемониях, и некоторые вожди питаются исключительно молодым человеческим мясом.

Каннибальские инстинкты соединяются с нравами грабителей. Преступные наклонности зовут на большие расстояния, к торговым путям, где туземцы нападают на караваны, грабят и разоряют их. Если вооружены они хуже, чем торговцы и наемники, то превосходят их численностью, а тысячи туземцев всегда возьмут верх над сотней-другой носильщиков. Проводникам это хорошо известно, поэтому главная забота – не забрести случайно в такие деревни, как Нгомбе, Дара, Калака Таймо и им подобные, расположенные в регионах Аукадебе и Бахр-эль-Абьяд, где миссионеры еще не появлялись, но куда, несомненно, придут в один прекрасный день. Самоотверженность этих последних не знает границ, и они гордо презирают любую опасность, когда речь идет о том, чтобы вырвать маленькие существа из лап смерти, облагородить дикие племена влиянием христианской цивилизации.

За время экспедиции португальцу Урдаксу не всегда удавалось избежать нападений туземцев, однако он выпутывался из этих переделок без большого ущерба и без человеческих потерь. Возвращение, казалось бы, должно было проходить в условиях полной безопасности. Обойдя лесной массив с западной стороны, они достигли бы правого берега Убанги и спустились по реке до ее впадения в Конго. Начиная с приречного района, страну уже посещают купцы и миссионеры. И тем не менее путешественники рисковали повстречаться с кочевыми племенами, несмотря на то, что усилиями французских, английских, португальских, немецких колониальных властей эти племена мало-помалу оттеснялись в отдаленные районы Дарфура.

Неужели же теперь, когда до реки оставалось несколько дней пути, каравану угрожает такое многочисленное разбойничье племя, что оно способно уничтожить всю экспедицию?.. Есть от чего прийти в отчаяние! Но в любом случае на милость врагу они не сдадутся, драться будут до последнего. По указанию португальца мужчины немедленно приняли меры к самозащите.

Сам Урдакс, проводник, Джон Корт и Макс Губер вооружились до зубов: с карабинами в руке и револьверами за поясом, с полными патронташами. Дюжину пистолетов и ружей, которые находились в повозке, раздали самым верным носильщикам.

Одновременно Урдакс приказал расставить посты вокруг тамариндовых деревьев, чтобы надежнее прикрываться от стрел, чьи отравленные наконечники наносят смертельные раны.

Потекли минуты томительного ожидания. Никакого шума не доносилось. Казалось, туземцы вообще не покидали леса. Огни же мелькали беспрерывно, увенчанные султанами желтоватого дыма.

– Эти смоляные факелы перемещаются там, на опушке…

– Несомненно, – подтвердил Макс Губер. – Только я не могу понять, почему эти люди ведут себя так странно, если собираются на нас нападать…

– Я тоже ничего не понимаю, добавил Джон Корт, – разве что у них нет такого намерения…

Воистину это было необъяснимо. Тем более если речь шла о воинственных и жестоких дикарях с верховьев Убанги.

Минуло полчаса, но никаких перемен не замечалось. Лагерь держался настороже. Пристальные взоры старались проникнуть за пелену мрака на западе и востоке. Ведь отвлекая их внимание огнями к южному направлению, какой-нибудь отряд мог незаметно подкрасться с другой стороны и неожиданно атаковать караван, пользуясь кромешной темнотой.

Но долина оставалась пустынной. Хоть и непроглядной была ночь, однако никто не смог бы захватить португальца и его спутников настолько врасплох, чтобы они не успели воспользоваться своим оружием.

Немного спустя Макс Губер отошел на несколько шагов от стоявших друг подле друга Урдакса, Кхами и Джона Корта.

– Идемте навстречу врагу! – В голосе его прозвучала решительность.

– Стоит ли?.. – усомнился Джон Корт. – Ведь простая осторожность подсказывает, что необходимо дождаться рассвета, а до той поры продолжать наблюдения…

– Ждать… ждать… – с досадой проговорил Макс Губер. – Когда наш сон так внезапно нарушен… Ждать еще шесть или семь часов, держа палец на спусковом крючке! Ну, нет! Надо узнать как можно скорее, в чем дело. И если у этих туземцев нет злого умысла, то я не прочь снова забраться до утра в свое логово между корней, где мне снились такие сладкие сны!

– А вы что думаете? – спросил Джон Корт у португальца, хранившего молчание.

– Возможно, предложение стоит принять, – заметил тот, – но действовать следует с большими предосторожностями…

– Предлагаю пойти в разведку, – заявил Макс Губер…

– Я пойду с вами, – вызвался проводник, – если месье Урдакс не против…

– Конечно, так лучше, – одобрил португалец.

– И я бы тоже присоединился к вам, – сказал Джон Корт.

– Нет… оставайтесь на месте, дорогой друг, – твердо возразил Макс Губер. – Хватит и двоих. Впрочем, мы не пойдем дальше, чем потребуется. Если обнаружим отряд, который движется в эту сторону, вернемся немедленно.

– Хорошенько проверьте свое оружие, – посоветовал Джон Корт.

– Все в порядке, – отвечал Кхами, – но я надеюсь, что нам не придется стрелять. Главное – не обнаружить себя…

– И я так полагаю, – поддержал португалец.

Шагая рядом, Макс Губер и проводник быстро спустились с холма. В долине было чуть-чуть светлее, однако человеческую фигуру глаз мог бы распознать не более чем в сотне шагов. Мужчины не сделали еще и пятидесяти, как вдруг заметили Ллангу. Не сказав ни слова, мальчик последовал за ними.

– Эй! А ты зачем прибежал, малыш? – спросил Кхами.

– Действительно, Лланга, – удивился Макс Губер, ты почему не остался вместе со всеми?

– А ну-ка, немедленно возвращайся! – приказал проводник.

– О, месье Макс! – прошептал Лланга. – Я с вами… Я с вами…

– Но ты ведь знаешь, что твой друг Джон остался там…

– Знаю… но мой друг Макс… он здесь…

– Ты нам не нужен, – сухо отрубил Кхами.

– Ну, давай уж оставим его, коль он догнал нас, – вступился Макс. – Он не помешает, Кхами, а своими глазами дикой кошки, пожалуй, разглядит в темноте что-нибудь такое, чего мы с тобой и не заметим…

– О да, да! Я буду смотреть… я далеко увижу! – радостно подхватил мальчик.

– Отлично! – похвалил Макс. – Держись возле меня да пошире открой глаза!

Все трое осторожно продвигались вперед. Через четверть часа они были уже на полдороге между стоянкой и лесом.

Огни продолжали причудливо метаться у подножия темной стены деревьев, и по мере приближения к ним световые блики становились все ярче. Но как ни напрягал свое зрение проводник, как ни хороша была подзорная труба, которую извлек из чехла Макс Губер, как ни сверлил темноту зоркий глаз юного "дикого кота", невозможно было различить тех, кто манипулировал факелами.

Подтверждалось мнение португальца о том, что источники света передвигались под прикрытием деревьев, за густым кустарником и широкими стволами. Вероятно, туземцы не выходили за пределы леса и, может быть, не собирались этого делать.

Действительно, ситуация становилась все более и более загадочной. Если там всего лишь обыкновенная стоянка негров, которые намерены тронуться на рассвете в путь, то к чему эта пышная иллюминация на опушке? Что это за необычная ночная церемония, которая заставляла их бодрствовать в такую позднюю пору?..

– Я даже не уверен сейчас, знают ли они вообще о нашем караване, – заметил Макс Губер, – или о том, что мы разбили стоянку возле тамариндовых деревьев…

– Если они прибыли с наступлением ночи, – размышлял. Кхами, – когда долина погрузилась во тьму, а костры мы уже погасили, то, может быть, им и неведомо, что мы расположились так близко?.. Однако завтра вместе с зарей они нас увидят…

– Если мы до того времени не уйдем, Кхами…

Макс Губер и проводник продолжили свой путь в молчании.

Так они прошли с полкилометра, и до леса уже оставалось совсем немного.

Ничего подозрительного на поверхности почвы, иногда озаряемой узкими полосками света; никого, кто готовился бы напасть на караван. Более того, даже так близко подойдя к лесу, ни Максу Губеру, ни Кхами или Лланге не удалось никого обнаружить. Хотя многочисленные огни убеждали в обратном.

– Должны ли мы двигаться дальше? – спросил Макс Губер после минутной остановки.

– А зачем?.. – ответил Кхами. – Не будем забывать об осторожности… В конце концов, вполне вероятно, что нас еще не заметили, а если мы вдруг объявимся среди ночи…

– Однако же я хотел бы убедиться!.. – настаивал Макс Губер. – Все это кажется настолько странным…

Немного требовалось, чтобы воспламенить живое воображение француза.

– Возвращаемся к холму! – решил трудную задачу Кхами.

Однако по инерции[38]38
  Инерция – свойство тела сохранять свое состояние покоя или движения, пока какая-либо внешняя причина не выведет его из этого состояния.


[Закрыть] он продолжал еще двигаться вслед за Максом, от которого не отставал Лланга… И, может быть, все трое очутились бы очень скоро на самой опушке, как вдруг Кхами замер на месте словно вкопанный.

– Ни шагу дальше! – приказал он шепотом.

То ли предчувствие близкой опасности заставило проводника и его спутников прервать свой марш?.. То ли они увидели группу туземцев? То ли их внезапно атаковали?.. Определенным было лишь то, что в расположении огней на опушке произошли резкие изменения.

В один миг огни вдруг исчезли за стеной деревьев, как бы растворившись в непроницаемом мраке.

– Внимание! – подал голос Макс Губер.

– Назад! – приказал Кхами.

Следовало ли им тут же отступить из боязни немедленного нападения?.. Но отходить надо было в полной боевой готовности. Заряженные карабины взлетели к плечу, а пристальные взоры жадно ощупывали ставшую почти незримой опушку леса.

И вдруг кромешную тьму вновь прорезали световые пятна, одновременно вспыхнуло не менее двадцати загадочных светильников.

– Черт подери! – воскликнул Макс Губер. – Если это еще и не самое необычайное, то, во всяком случае, поразительное!

Необъяснимые факелы, казалось, тут же оправдали этот эпитет: посияв недолго над самой землей, они вдруг переметнулись на высоту пятидесяти – ста футов.

Но кого-либо, манипулирующего факелами то на нижних, то на верхних ветвях, как будто огненный ветер рассекал сплошную стену зелени, ни проводник, ни Макс Губер или Лланга так и не сумели разглядеть.

– Эге! – воскликнул Макс Губер. – А не блуждающие ли это огоньки играют на деревьях?

Кхами отрицательно покачал головой. Объяснение явно его не удовлетворило.

Чтобы два десятка дымных султанов объяснить выделениями водорода, способными вспыхнуть… Сильные бури иногда «развешивают» подобные огоньки на высоких снастях кораблей и на макушках деревьев, но здесь явно не тот случай… Нет, эти огни не спутаешь с причудливыми выходками Святого Эльма![39]39
  Огни Святого Эльма – электрический разряд в атмосфере в форме светящихся пучков, возникающих на острых концах высоких предметов (мачт, башен и т. п.) при большой напряженности электрического поля в атмосфере. В средние века наблюдались на башнях церкви Св. Эльма.


[Закрыть] Атмосфера вовсе не была насыщена электричеством, и тучи угрожали скорее разразиться одним из тех проливных дождей, какие так часто обрушиваются на центральную часть Черного континента.[40]40
  Черный континент – литературно-публицистическое название Африки, порожденное преобладанием там темнокожего населения.


[Закрыть]

Но тогда для чего туземцам, разбившим лагерь у подножия деревьев, забираться так высоко? Одним – до первых развилок стволов, другим – аж до самых верхних ветвей? И с какой целью они беспрерывно перемещают зажженные факелы, эти смолистые коптящие плошки, чье потрескивание слышно даже на таком расстоянии?..

– Идем же вперед! – призвал Макс Губер.

– Нет смысла! – ответил проводник. Я не верю, что этой ночью лагерю что-то угрожает, а потому лучше вернуться и успокоить людей…

– Нам легче было бы их успокоить, Кхами, если бы мы узнали природу этого феномена[41]41
  Феномен – здесь: редкое, необычное, исключительное явление.


[Закрыть] и определили, как следует поступить.

– Нет, месье Макс, не стоит больше рисковать! Ясно, что в этом месте собралось все племя… Только зачем эти кочевники так носятся со своими факелами? И почему они прячутся за деревьями?.. Может быть, они поддерживают огонь, чтобы отпугивать хищников?

– Хищников?.. – переспросил Макс Губер. – Но мы бы услышали, как воют или рычат пантеры[42]42
  Пантера, или леопард, – млекопитающее семейства кошачьих. Длина тела до 170 см, хвоста – до 100 см. Окраска обычно желтая с темными пятнами.


[Закрыть] и гиены,[43]43
  Гиена – млекопитающее хищное животное. Длина тела около 1 м, хвоста около 30 см.


[Закрыть] как мычат дикие быки. Между тем единственный шум, долетающий до нас, – это потрескивание древесной смолы, угрожающей спалить весь лес!.. Я должен узнать…

И он сделал несколько шагов вперед в сопровождении Лланги, которого Кхами напрасно призывал вернуться.

Проводник размышлял, что же ему теперь делать, раз он не в силах удержать темпераментного француза. И в итоге предпочел последовать за Максом Губером, не желая оставлять его наедине с опасностью, хотя и полагая, что этот поступок был самым непростительным безрассудством.

Внезапно Кхами остановился, и в то же мгновение замерли на месте Макс Губер и Лланга. Все трое повернулись к лесу спиной. Теперь уже не огни привлекали общее внимание. К тому же факелы снова погасли, как будто от порыва налетевшего урагана, и глубокая тьма окутала весь горизонт.

С противоположной стороны отдаленный шум катился по долине, точнее, протяжное многоголосое мычание, гнусавый рык, напоминавший гигантский орган,[44]44
  Орган – музыкальный инструмент, сложный механизм которого состоит из системы духовых труб, воздушных насосов, клавиатур и регистровых ручек; орган по звуковому объему равен симфоническому оркестру.


[Закрыть] который гнал могучие аккорды[45]45
  Аккорд – сочетание нескольких (не менее трех) одновременно звучащих музыкальных тонов, расположенных в различных интервалах друг от друга.


[Закрыть] по земной поверхности. Быть может, буря зарождалась в той части неба и первые раскаты ее тревожили атмосферу?.. Нет!.. Не похоже на те молниеносные ураганы, которые так часто опустошают Экваториальную Африку от одного побережья до другого. Этот характерный глухой шум выдавал свое происхождение, он не был следствием грозовых разрядов в небесной выси. Звуки эти могли исходить из гигантских глоток, а не из насыщенных электричеством облаков: ни одна молния не прорезала темный горизонт.

– Что это, Кхами?.. – спросил Макс Губер.

– Скорее в лагерь, скорее! – возбужденно крикнул проводник.

– Да что же это, наконец?.. – повысил голос Макс Губер.

Он напряг слух и более отчетливо уловил раскатистый трубный звук, временами пронзительный, словно паровозный гудок, а затем перекрываемый глухими шумами, грозно растущими по мере их приближения.

– Бежим! – крикнул проводник. – А ну-ка, припустили со всех ног!