Текст книги "Драма в Мексике"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

4. ТАСКО – КУЭРНАВАКА

Лейтенант проснулся первым и стал будить Хосе:

– Пора, вставай! По какой дороге поедем?

Матрос потянулся.

– Есть два маршрута, лейтенант.

– Говоришь, два?

– Один через Сакуаликан, Тенансинго и Толуку. От Толуки до Мехико дорога хорошая, скоро, к полудню, мы уже будем на плато Сьерра-Мадре.

– А второй?

– Тот немного восточнее – через красивейшие перевалы Попокатепетль и Икктачихуальт, где почти не встречаются люди, и поэтому он надежнее первого. К тому же пятнадцать лье по отлогим горам – отличная прогулка!

– Раз так, едем длинной дорогой, – решил Мартинес. – Но где мы будем ночевать?

– Если скакать со скоростью двенадцать узлов, то можем добраться до Куэрнавака.

Они отправились на конюшню, приказали оседлать коней и наполнили маисовыми галетами, вяленым мясом и гранатами свои «мочилы» – мексиканские переметные сумки, – потому что в горах трудно найти харчевню. Затем расплатились и двинулись на восток.

Скоро показались первые дубовые рощи; испанцы обрадовались: ведь дуб приносит удачу. Понемногу исчезли нездоровые испарения, поднимавшиеся над нижними плато; здесь, на высоте полутора тысяч метров над уровнем моря, стали попадаться растения и злаки, ввезенные сюда еще первыми завоевателями Мексики. Зрела пшеница, касались друг друга ветвями азиатские и французские деревья; зеленые ковры лугов украшали экзотические цветы с Востока – фиалки, васильки, вербена и маргаритки; неповторимый колорит придавали пейзажу заросли корявого, смолистого кустарника; теплый воздух был пропитан сладким запахом ванили, росшей на тенистых склонах гор, амирисов[27]27
  Амирис – кустарник и дерево, так называемое «американское розовое дерево»; служит материалом для построек и различных изделий, а также используется для благовонных курений.


[Закрыть] и ликвидамбаров.[28]28
  Ликвидамбар – высокое листопадное дерево, при повреждении коры выделяет ароматический бальзам – стиракс.


[Закрыть] Прекрасно дышалось в этих местах, отнесенных учеными к «умеренному климатическому поясу».

Дорога на плато Анахуак вела их все выше и выше к крутым склонам гор, образующих Мексиканское нагорье.

– Смотрите, – воскликнул Хосе, – вот и первая река из тех, через которые нам следует переправиться.

Перед ними в глубоком ущелье звенел горный поток.

– Когда я проезжал здесь в последний раз, русло было сухим, – отметил Хосе. – За мной, лейтенант!

По вырубленной прямо в скале пологой тропинке они спустились к броду.

– А есть ли другая переправа? – спросил Мартинес.

– В период дождей уровень воды поднимается, и тогда приходится идти к Икстолукке.

– Здесь безопасно?

– Не очень: можно напороться на мексиканский кинжал!

– Ах да, ведь индейцы, живущие в горах, по-прежнему разрешают споры при помощи ножа!

– Конечно, – засмеялся Хосе, – и у них придумано столько для него названий: эстоке, вердуго, пуна, анчилло, бельдоке, наваха… А еще горцы дают имена своим любимым кинжалам, за которые так и норовят хвататься в драке! Хотя, черт его знает, для нас, может, это и к лучшему! По крайней мере, не придется опасаться быстрых пуль длинноствольного карабина. Ужасно обидно, когда не знаешь, кто этот плут, что сумел тебя подстрелить!

– Какие племена здесь живут? – поинтересовался Мартинес.

– Кто же возьмется перечислить названия племен в мексиканском Эльдорадо?[29]29
  Эльдорадо – мифическая страна, богатая золотом, которое искали испанские конкистадоры (завоеватели) на территории Латинской Америки; в переносном значении – благодатный, счастливый край.


[Закрыть] Лучше рассказать вам о здешних полукровках: я внимательно к ним присматривался, собираясь найти себе выгодную невесту. Тут есть «метисы» – дети испанца и индианки; «кастисы», родившиеся от испанца у женщины-полукровки; «мулаты» – плод союза негра с испанкой; «мониски» – дети мулатки и испанца; «альбино» – по матери мониски и испанцы по отцу; «торнатрас», рожденные испанкой от альбино; «тинтиклеры» – это когда отец торнатрас, а мать испанка; «лобо», у которых мать индейского происхождения, отец же негр; «карибухо» – лово и индианка; «барсино» – койот и мулатка; «грифо», в чьих жилах течет кровь негритянки и лово; «альбарацадо», родившиеся у индианки и койота; «чаниза» – мать метиска, а отец индеец; «мечино» – отец койот и мать лобо.

Да, в этом краю чистая кровь – большая редкость, что серьезно затрудняет антропологические исследования в Мексике. Хосе перечислял все новые союзы, но Мартинес погрузился в мрачное молчание и старался отстать от матроса, тяготясь его обществом.

Вскоре они достигли пересохшего русла горной реки, затем им попалось еще одно, такое же. Лейтенант, который надеялся напоить коня, встревожился.

– Да, попали в полный штиль: ни воды, ни пищи, – сказал Хосе. – Но что поделаешь… Едем дальше – поищем вон там, среди дубов и вязов, дерево «ахуэхуэльт» – ствол его используется хозяевами постоялых дворов для изготовления пробок. Обычно это дерево растет над источником. Вот когда начинаешь ценить простую воду, доложу я вам. Недаром говорят: «Вода – вино пустыни!»

Путешественники свернули к рощице и без труда нашли нужное дерево. Однако источник, обещанный Хосе, тоже высох, – правда, совсем недавно.

– Странно, – пробормотал Хосе.

– В самом деле, странно, – побледнел от страха Мартинес. – Ради Бога, поехали дальше!

Путники молча скакали до самого селения Какауимильчан. Там они напились воды и напоили коней, немного перекусили и двинулись дальше на восток. Скалы становились все круче, впереди уже виднелись гигантские пики, базальтовые верхушки которых, казалось, останавливают облака, плывущие на плато со стороны Великого океана. Всадники обогнули огромный каменный выступ, и перед ними предстала крепость Кочикалчо, построенная еще древними жителями плато. Подъехали к подножию горы, склоны которой были усеяны причудливыми острыми осколками базальтовых глыб. Спешившись и привязав коней к дереву, путешественники по выступам и трещинам в скалах забрались на гору, стремясь убедиться, что едут в верном направлении.

День клонился к закату; расплывающиеся контуры Анд приобретали очертания фантастических животных, старая крепость напоминала огромного, нагнувшего могучую голову бизона. Мартинес напряженно вглядывался в шевелившиеся на шкуре этого гигантского зверя тени, но молчал о своем страхе, боясь насмешек товарища. А тот, отыскивая путь, медленно пробирался по извилистым тропкам, оглашая окрестности криками «черт подери!» или «Санта Мария!». Иногда Хосе исчезал за поворотом, и лейтенант шел только на звук его голоса.

Вдруг из-под ног лейтенанта, гулко ухнув и взмахнув тяжелыми, широкими крыльями, вылетела большущая ночная птица. Мартинес остановился как вкопанный. В тридцати футах выше раскачивался под ветром огромный осколок базальтовой глыбы. Внезапно он сорвался вниз и, сметая все на своем пути, с молниеносной быстротой и ужасающим грохотом покатился в пропасть.

– Санта Мария! – выскочил из-за поворота Хосе. – Надеюсь, вы живы?.. Ну и обвал! Пошли назад.

Не говоря ни слова, Мартинес последовал за матросом, и вскоре они оказались на нижнем плато, где увидели широкий след, оставленный обрушившейся скалой.

– Санта Мария! – вскричал Хосе. – Где лошади? Неужели их унесло вниз?

– О Боже! – воскликнул Мартинес.

– Смотрите, лейтенант!

Дерево, к которому они привязали лошадей, исчезло в пропасти.

– Окажись мы в седле… – философски начал Хосе.

Мартинес, не в силах скрыть охватившее его отчаяние, прошептал:

– Змея, высохший источник, обвал…

Глаза его злобно сверкнули, и он бросился на Хосе со словами:

– Не ты ли упоминал капитана Ортеву?! – Губы лейтенанта кривились от ненависти.

– Не сходите с ума! – закричал, отступая, матрос. – Скажем «прощай» нашим коням и скорее уйдем отсюда: негоже оставаться там, где старуха гора трясет гривой!

Испанцы в мрачном молчании зашагали дальше. Лишь к середине ночи прибыли они в Куэрнаваку, но там не удалось раздобыть коней, и на следующее утро путники отправились, на гору Попокатепетль пешком.

5. КУЭРНАВАКА – ПОПОКАТЕПЕТЛЬ

На этих труднодоступных высотах, относящихся к ледникам и называемых «холодными землями», было холодно и почти не осталось растительности: прозрачные силуэты чахлых елей все чаще мелькали среди дубов, чудом укоренившихся, в высокогорном климате. Реже попадались источники пресной воды. Облака окутывали вершины.

Шесть долгих часов поднимались наши герои к перевалу, обдирая руки об острые гранитные выступы скал и сбивая ноги на каменистых горных тропинках. Вскоре усталость заставила путников сделать привал. Хосе занялся приготовлением скудной пищи бормоча про себя:

– Черт дернул нас поехать этой дорогой!

Их надеждам найти в высокогорном селении хотя бы одного коня не суждено было сбыться. Та же нищета и угрюмая нелюбезность, что и в Куэрнаваке! Пришлось шагать дальше.

Дорога становилась все труднее, подъем все круче. Казалось, узкие тропы дрожат под ногами, скалы угрожающе нависают над головой, а ущелья по обе стороны тропы бездонны. Вот и высочайшая из гор – Попокатепетль; тщетно старались путники разглядеть вершину: туман застилал ее.

Куда идти дальше? Где верный путь? Пришлось взобраться на высокую гору – индейцы называли ее «Дымящейся скалой»: на склонах еще сохранились следы лавы после недавнего землетрясения. Темные трещины покрывали крутые бока горы. Мощные подземные толчки сильно изменили суровый ландшафт с тех пор, как Хосе проезжал здесь в последний раз, и теперь матрос с трудом выбирал из множества извилистых троп нужную и прислушивался к шуму, глухо доносившемуся из глубоких расселин.

Солнце стояло уже совсем низко над вершинами, его закрывали тяжелые синие облака – стало почти темно. В воздухе повеяло грозой: такое не редкость в горах, где скорость испарения воды с почвы растет вместе с высотой. Деревья и кустарник исчезли; пики поблескивали вечным льдом.

– Все, больше не могу, – спотыкаясь от усталости, простонал Хосе.

– Не останавливайся! – приказал лейтенант. Щеки его пылали лихорадочным, багровым румянцем.

По ущельям Попокатепетля прогремели первые раскаты грома.

– Черт меня подери, я, кажется, заблудился в этих проклятых горах! – вскричал Хосе и упал наземь.

– Поднимайся, надо идти! – Мартинес встряхнул матроса, поставил на ноги.

– И ни одной живой души вокруг! – стонал Хосе. – Некому указать дорогу!

– Ну и слава Богу!

– Да знаете ли вы, что в Мехико ежегодно происходит более тысячи убийств и окрестности столицы вовсе не безопасны!

– Тем лучше для нас!

Капли дождя засверкали на острых гранях скал, освещенных последними лучами солнца.

– А что там, за горами? – спросил лейтенант.

– Слева мы должны увидеть Мехико, а справа – Пуэблу, если, конечно, удастся хоть что-нибудь разглядеть в этой кромешной тьме! Прямо перед нами должна стоять гора Икктачиху-альт, в ущелье есть дорога… Но кто знает, доберемся ли мы до него?

– В путь!

Хосе знал, что говорил: высочайшие горы Попокатепетль и Икктачихуальт окружают гигантскую впадину вулканического происхождения; длина ее восемнадцать лье, а ширина двенадцать. На плато, окружностью семнадцать лье, расположена столица Мексики. Надо добраться до перевала, потом будет легче, и дорога, идущая на север по плато Анахуак, – удобнее. Она окружена вязами и тополями, кипарисовыми рощами, посаженными еще ацтекскими королями;[30]30
  Ацтеки – наиболее крупная индейская народность в Мексике; с XII века владели всей Центральной Мексикой, ко времени завоевания их испанцами (XVI в.) имели раннеклассовое государство и развитую культуру.


[Закрыть] заросли хинных деревьев напоминают очертаниями европейские плакучие ивы; возделанные поля и цветущие сады обещают богатый урожай: яблони, вишни, гранатовые деревья здесь прижились и хорошо плодоносят под сводами синих небес, дыша разреженным, сухим воздухом.

Бесконечные раскаты грома сотрясали горы; лишь только дождь и воющий ветер смолкали, как грохот еще сильнее и звонче раздавался в ущельях. Хосе сыпал проклятиями, а лейтенант угрюмо и злобно поглядывал на него, словно видел перед собой человека, от которого необходимо избавиться любой ценой. Вдруг яркая молния осветила горы. О ужас: моряки стояли у самого края пропасти! Мартинес вплотную подошел к Хосе и опустил руку ему на плечо.

– Я боюсь, Хосе! – признался он.

– Чего, грозы?

– Нет, бури, бушующей в моей душе!

– Неужто все еще вспоминаете капитана? Да это просто смешно!

Однако Хосе не смеялся: он видел лицо Мартинеса. Снова ударил гром, и лейтенант не помня себя закричал что есть мочи:

– Молчать! Молчать, говорю!

– Не то вы выбрали место и время, чтобы орать, лейтенант! – обозлился Хосе. – Если уж вам так страшно, закройте глаза и заткните уши!

– Смотрите!.. Там… Капитан!.. Дон Ортева!.. Какая рана на голове!..

В двадцати шагах от них, в свете молнии, возникла чья-то темная фигура – и вдруг Хосе увидел прямо перед собой бледное, перекошенное лицо Мартинеса. В руке лейтенанта сверкнул кинжал.

– Что вы делаете? – вскричал Хосе.

Но было поздно.

Вспышка молнии осветила труп матроса. Мартинес кинулся бежать, сжимая в руках оружие.

Через минуту над телом Хосе склонились два человека.

– Одним меньше! – проговорил один из них.

А Мартинес как потерянный блуждал по безлюдным горным тропам и звал на помощь. Дождь хлестал его по лицу, он спотыкался и скользил на мокрых валунах. Потом остановился и прислушался: откуда-то доносился глухой шум падающей воды. Лейтенант стал спускаться по склону и скоро обнаружил плетенный из лиан агавы мостик, перекинутый над бурным потоком. Судорожно цепляясь за веревочные перила, Мартинес пополз по мостику – тот был укреплен лишь несколькими вбитыми на обоих берегах деревянными кольями и раскачивался на ветру, как паутинка. Вот уже другой берег, спасение! Но на пути снова стоит темный силуэт человека!.. И там, на другом берегу, – тоже! В отчаянии лейтенант встал на колени посреди шаткого мостика.

– Это я, Пабло! – раздался знакомый голос с одного берега.

– Это я, Якопо! – прозвучало с другого.

– Ты совершил предательство и сейчас умрешь!

– Ты убил человека и должен погибнуть!

Прогремели два выстрела. Колышки, удерживавшие мостик, рухнули под ударами топоров. С ужасающим воплем Мартинес полетел в пропасть.

Пабло и Якопо встретились чуть выше по течению реки Икктолукка, где ее можно было перейти вброд.

– Я отомстил за дона Ортеву, – сказал Якопо.

– А я – за Испанию, – откликнулся Пабло.

Вот так родился мексиканский военный флот. Из испанских судов, проданных предателями новому республиканскому правительству. Эти корабли положили начало небольшой эскадре, которая потом сражалась с американскими военными судами за Калифорнию и Техас.

_Конец