355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Жюбер Эрве » Танго дьявола » Текст книги (страница 6)
Танго дьявола
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 15:27

Текст книги "Танго дьявола"


Автор книги: Жюбер Эрве



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Он достал из рукава носовой платок и издал звук ржавой шарманки.

– Я продолжаю бдительно следить за всем, что вы мне поручили. Но должен сказать, что в данный момент Барон завладел всем моим вниманием. Мне необходимы очки… А для этого мне придется спуститься. Нет, вы доставите мне оптика. Такой должен быть в вашем экипаже, не так ли? Без инструментов я слеп, как крот. – Он вдруг бросился к Роберте и с жаром пожал ей руку. – Я очень рад нашему знакомству. – Подошел к Мартино и по-военному щелкнул пятками. – Я вас больше не задерживаю. Я пишу второй том Ужасающих преступлений, а как говорил Шарль Бодлер, жизнь коротка, искусство вечно!

Моргенстерн и Мартино еще не сдвинулись с места, а Пишенетт уже сидел за машинкой и энергично колотил по клавишам.

– В следующий раз привезите бумаги, запасы кончаются! – бросил он через плечо.

Следователи переглянулись. Беседа, несомненно, завершилась. Они пересекли платформу, взошли по мостику, подняли его и укрылись в рубке Альбатроса.

– Ну и фрукт… – вздохнула Моргенстерн.

– Так и уедем, ничего не сделав? – возмутился Мартино, вновь обретший право высказываться.

– Хотите сбросить его пресс за борт и убить невинного базельца? Этот тип совершенно безвреден.

– И чуть буйно помешанный.

– Конечно. Но мы узнали больше, промолчав, а не устраивая полицейский допрос. Мишо, Мишо, Мишо… Интересно знать, что за общие дела у глухонемого шофера и писателя, живущего в небе.

Молодой человек отвел корабль от тайного аэростата.

– Как вы узнали, что это Пишенетт? – недовольно осведомился он.

Будучи ярым почитателем его отца, он мог бы догадаться и сам.

– Стиль, мой маленький Мартино. Стиль.

Они вошли в облака, и стало темнее. По стеклам рубки и палубе хлестал дождь. Окружающая серая пелена окунула следователя в лунную атмосферу Далиборки.

Он вспомнил каждое слово спора между Барнабитом и Баньши. Перед его глазами стояли силуэты двух колдунов, склонившихся над таинственным ларцом и говоривших о доме на улице Старошкольска…

К его лицу внезапно прилила кровь, когда он установил связь между своим воспоминанием и загадкой, заданной Роземондом в задней комнате «Двух саламандр».

– Э-э-э… Я должен вам кое-что сообщить, – промычал он.

– Откровение туда и откровение обратно? Вы меня балуете!

Но теперешняя атмосфера не располагала к веселью. Черты Роберты суровели по мере того, как Мартино пересказывал ей сцену, невольным свидетелем которой стал, когда неделей раньше был прижат к потолку Башни голода.

– Роберта, вы считаете это важным?

По мрачному взгляду, который она ему адресовала, он понял, что эта история с крошащейся глиной была действительно важной. Он предпочел вернуться к роли немого пилота и без малейших трудностей вернул Альбатрос в ангар. Корабль вновь застыл в сухом доке. Тридцать семь винтов замедлили ход и остановились. Мартино отдал ключ Альбатроса Роберте, и та спрятала его в глубинах сумочки.

Начиналась ночь. День был долгим. Роберта устала. Но ей надо было срочно поговорить с Грегуаром. Она попросила высадить ее у дома Роземонда после быстрой езды в сопровождении колотящего по капоту дождя и скрипа «дворников».

Перед расставанием она сказала молодому следователю:

– Встретимся в чайном салоне пагоды Исторического квартала завтра в полдень. А пока об этом никому ни слова.

Оставшись один и положив руки на руль, Мартино глубоко задумался. После нескольких минут полной сосредоточенности он спросил у духов, которые, быть может, роились вокруг:

– О чем же я не должен говорить?

Он по-прежнему не знал, что означало Он, или Ему, или об этом и что такого ужасного скрывалось в доме с улицы Старошкольска. Духи не помогли, ибо ни один из них не просветил его.

Чуть ранее двое мужчин, стоявших на колокольне собора, выступавшей из лагуны, наблюдали за сушей. Раньше Мюнстеркирха имела две башни. Но несколько лет назад баржа снесла младшую сестру. Наблюдатели были одеты в разноцветные наряды, которые показались бы клоунскими жителю Базеля: широкие шаровары в желто-синюю полосу, пиджак с вышитыми галунами, цилиндры для защиты от тропического солнца. У одного за поясом висела сабля, а у второго на животе – два револьвера.

– Не жарко.

– Ага. Сейчас бы глоток рома.

– Только не во время вахты. Хозяин не шутит с такими делами.

– Вернее, хозяйка! Быть под началом у бабы… Чего не увидишь.

– Ты-то как раз ничего и не видел, – рявкнул второй, опустив бинокль. – Ты не видел ее, когда надо сражаться. Чистая львица. Ни один из нас так не владеет саблей, как она.

– Ладно. Увидим в бою.

Они вновь вернулись к наблюдениям.

– Это что за штука? – спросил скептик.

С неба к городу спускался корабль с лесом мачт без парусов. Он опустился до воды и исчез за башнями административного квартала.

– Похоже, корабль…

– Летающий корабль.

– Может, мир здесь вверх тормашками?

– Пока нет. Но начало неплохое.

Де-юре и де-факто

Пагода некогда украшала Кью Гарденс, бывший ботанический сад в пригороде древнего Лондона. Его создала в 1762 году принцесса Августа, мать Георга III. Задолго до Великого Потопа конструкции сада разобрали, пометили этикетками и отправили на склады Уэльса. Сады, как и большая часть Великобритании, исчезли под водами несколько лет спустя.

Ящики отыскали декораторы графа Палладио. Но пагоду восстановила королева цыган, поместив ее в Историческом квартале, удалив один этаж из прежде существовавших одиннадцати. Вход в нее охранялся двумя бронзовыми венецианскими статуями. Чайный салон располагался на четвертом этаже. На фронтоне можно было прочесть:

БОГИ ЛЮБЯТ НЕЧЕТНЫЕ ЧИСЛА

Роберте очень нравился вид, открывавшийся из чайного салона. Цыгане работали на лесах улицы Парижа, несмотря на плотные струи дождя. От пагоды в разные точки квартала расходились тросы. Они обеспечивали натяжение театрального тента, похожего на гигантский зонтик. Крылья ветряных мельниц, установленных на крышах, крутились, не останавливаясь.

Мартино сжимал руки. Роземонд рисовал па, которые они только что исполнили с Робертой на улице Мехико, и с точностью хореографа записывал возможности их воплощения. Официант принес чай. Колдунья восхищенно воскликнула:

– Фу-шон… Он намного превосходит дарджелинг из Савоя. – Она разлила чай по чашкам, двигая кистью и высоко подняв локоть. – Во времена Палладио цыганам поручалась самая грязная работа. Сегодня они управляют кварталом, их принимает муницип и… – Она попробовала чай, оттопырив мизинец. – Хм! Они наилучшие импортеры этого продукта. Давайте, Мартино. Перескажите нам свое приключение в Далиборке.

Роземонд отложил в сторону записную книжечку и выслушал следователя, не прерывая его, хотя Роберта вечером уже пересказала ему все.

– Барнабит и Баньши, – проворчал он наконец. – Эти способны вернуть его к жизни.

– Вернуть кого или что к жизни? – нетерпеливо воскликнул Мартино.

Он добрую часть ночи пытался решить загадку. Роземонд уставился на него без особого дружелюбия. Барабанные перепонки молодого человека зазвенели, но он выдержал инквизиторский взгляд.

– Малая Прага – запретный квартал, господин Мартино. – Святилище. Я мог бы вас выгнать из колледжа за попытку обследовать его без разрешения.

Роземонд, похоже, смягчился. Но в его улыбке не было ничего успокоительного.

– Однако без вашей авантюрной жилки мы бы не узнали, что там затевается.

Чтобы указать на это «там», достаточно было слегка повернуться к востоку. Малая Прага находилась всего в полукилометре. Размытая дождем, она походила на смутную темную массу, замершую у лагуны. Мартино обладал мужеством. И хотел знать.

Роземонд вопросительно глянул на Роберту, которая опустила веки. Она давала ему карт-бланш. Профессор взял несколько кусочков сахара, построил две стойки, уложил на них притолоку и выстроил ряд небольших стен, стоявших наискось, словно приоткрытые двери.

– Скажите, что вы знаете о святилищах.

– Ну, они были созданы до поднятия вод. Совет колдуний, магов и волшебников выработал срочный план спасения памятников, мест, которые… которые…

Мартино топтался на месте. История колдовства не была его сильной стороной.

– Можете назвать пять святилищ?

– Малая Прага. Театр Робер-Уден, который находится на Мондораме Уоллеса. Стоунхендж, восстановленный в Кашмире. Дельфы, перемещенные в… в… – Мартино умолял Моргенстерн о подсказке, но та лишь благожелательно улыбалась. – Боготу?

– Ла Пас, – поправил его Роземонд. – Но список святилищ сам по себе не важен. Нас интересует их роль. Почему они были сохранены в противовес всему? – Роземонд не стал ждать, пока молодой человек вновь выберется из затруднительного положения. – Чтобы спасти некоторые виды магии, которые вне среды их изобретения и использования могли быть утерянными навсегда.

– Как виды животных? – робко предложил Мартино. – Никакого спасения вне среды.

– Или как этот китайский чай, который не был бы так вкусен, испей мы его не в этой настоящей китайской пагоде, – кивнула Роберта.

– Нас лепит окружение. Палладио усвоил это. А вас к себе притягивает Луна. Вы – живое подтверждение этому.

– Точно, – продолжила Роберта. – Вы были бы иным человеком, будь вы связаны с Огнем или Землей. А об Эфире я даже не упоминаю.

Пока до Мартино доходил намек, Роземонд продолжил свою речь:

– Малая Прага была вновь возведена в Базеле, чтобы Каббала продолжала жить. При некоторых определенных условиях, соответствующих обязательствам Белой Хартии. Никакой черной магии, никакого вызова Дьявола, никакого домашнего вреда, никаких воскрешений древних демонов.

Роземонд щелкнул по одному из кусочков сахара, и его святилище повалилось, как домино. Он подобрал притолоку, бросил в чай, медленно выпил его и закончил свою демонстрацию двумя фундаментальными сообщениями:

– Барнабит – хранитель святилища. Кармилла Баньши – дурная компания.

– Что они совершили?

– Значит, вы не прочли ни одной книги из программы третьего курса?

– То есть… Я собирался за них взяться…

– Талмуд, – спросил Роземонд, намечая тропинку, – это вам что-нибудь говорит?

– Существо, созданное комбинацией букв?.. – добавила Роберта.

– Раввин Иуда Лоев Бен Бецабель…

– Дом на улице Старошкольска и его каморка…

– Глиняная фигурка, хранившаяся в пражской синагоге, которая без этого проклятого дома никогда бы не увидела белого света…

Роземонд выложил практически все. Мартино воскликнул:

– Голем!

– Наконец-то, – вздохнула Моргенстерн. – Вы еще не окончательно потеряны для науки.

– Голем, – тише повторил Мартино. – Вы думаете, что голем и есть Туманный Барон?

– Глиняное существо априори может проскользнуть повсюду, – кивнул Роземонд. – И оно уже доказало свои таланты в слепом и безжалостном человекоубийстве.

Роземонд вытянул ноги на подушках и глянул на низкие облака. Над лагуной плыла удлиненная форма, словно подтверждая его расслабленное состояние. Быть может, это были останки духов, которых они столь блистательно вызвали и которые никак не хотели рассеиваться в атмосфере? Роберта встала, вырвав его из задумчивости.

– Мартино, вставайте. У нас встреча с одной дорогой вам персоной, которая, похоже, собирается сообщить нам нечто важное.

Молодой человек с неохотой подчинился.

– По поводу голема?

– Барона. Мы еще не знаем, идентичен ли он голему.

Она схватила сумочку и шепнула Роземонду:

– До вечера, милый.

Потом направилась к лестнице. Следователю больше хотелось заняться Малой Прагой, хотя полдень не был идеальным часом, чтобы остаться незамеченным. Разве не он указал им нужную тропку, как и навел их на ветер? Моргенстерн остановилась на верху лестницы, обернулась, увидела, что он не тронулся с места.

– Если у вас есть дела, я пойду одна, – бросила она. – Будет жаль. Сюзи Бовенс явно хотела срочно встретиться с нами.

– Она живет на улице Роз, 18, – сообщила Роберта.

Мартино делал все возможное, чтобы объехать огромные лужи и не забрызгать прохожих, что было на него не похоже.

– Вы знаете, где находится улица Роз? – подзуживала его колдунья. – Она ведь совсем маленькая…

Он не мог признаться ей, что целые вечера проводил на улице Роз, прячась за фонарем в надежде увидеть, как Сюзи закрывает ставни.

– Загляните в «бардачок», – сказал он.

Роберта извлекла оттуда переплетенный план нового города.

– Занимательно, у меня второй том, план затопленного города. Хоть эти два спасены от пожара в Архивах.

– Я выучил его наизусть. Потому и знаю, где находится улица Роз.

– Хорошо. Если отдел закроется, сможете работать таксистом.

Оба замолчали. Тем более что прибыли на место. Мартино поставил машину перед хижиной из темного кирпича, типичной для этого бывшего рабочего квартала, ныне переданного высшим чиновникам. Дом Грубера был несколькими домами далее. Сюзи Бовенс открыла им до того, как они успели позвонить. Она выглядела усталой. Молодой человек, стоявший чуть позади, сиял.

На Сюзи были розовые тапочки и домашний халат из бордового шелка. Наконец он смог полюбоваться ее тонкими лодыжками, белыми, как алебастр, а также ахиллесовым сухожилием. И то, и другое он находил очаровательными.

– Бне очень жаль, – сказала она, пропуская их в дом. – Боя бать приучает беня Эвиру, а это деляет беня узасно нелобкой. Вчера, возврасяясь погорон, я… я… я…

Она чихнула с такой силой, что энергии хватило бы на разделение исходных элементов материи. Потом шумно высморкалась. Мартино показалось, что в райские трубы протрубили ангелы.

– Я убала в лагуну, – закончила она. – Отсюда насборк.

Они последовали за ней в комнату с огромным окном, через которое виднелся сад. Стены были заставлены полками с книгами и безделушками древнего Базеля. Рядом с камином торчал калорифер.

– Очень мило, – сообщила Роберта.

Бовенс чихнула. Пол под их ногами задрожал.

– Вы лечитесь?

– Бринибаю асбирин…

– Аспирин, фу, какая гадость. Сразу видно Эфир… Позвольте глянуть в ваши личные джунгли?

– Брошу бас, глядите.

Роберта набросила капюшон плаща на голову и вошла в густую траву сада. Сердце Мартино было готово выскочить из груди. Он был наедине с Сюзи. У нее дома.

– Горячее молоко с медом помогает от горла, – блеющим старческим голоском сообщил он, используя слова из далекого детства.

Бовенс не слушала его. Она пыталась схватить том, стоящий на самой верхней полке. Мартино бросился ей помогать, и двухтомный Новый Универсальный Словарь Мориса Лашатра рухнул прямо на них. Когда Роберта вернулась в гостиную, то нашла Мартино, который пытался уничтожить следы катастрофы, а сидящая в кресле Сюзи со стоном потирала макушку черепа.

– Вам не кажется, что нашему юристу и так худо? – рявкнула колдунья, глянув на следователя.

Из ее карманов торчали пучки трав.

– Я хотел помочь ей, – буркнул Мартино, уставившись на кончики ботинок.

– Где можно вскипятить воду? – спросила Роберта.

Сюзи отвела ее в кухню. Мартино шел следом, производя горлом странные звуки. Роберта взяла кастрюльку, наполнила ее водой и поставила на газ, который зажегся, как только она щелкнула пальцами. У Сюзи подкашивались ноги, и она предпочла сесть. И стала разговаривать со следователем, пока Моргенстерн готовила отвар.

– Сто у бас с эдиб дредьиб годоб?

– Ничего, все хорошо, все меня интересует. Правда все здорово.

– Ходела бас боздрабить. Бы были одниб из лучших усеникоб. Бас последний доклад о побешанных Лудена был прибероб. Субер. Урбен Грандье избег бы костра, если бы его защищали.

Ученик… Эту роль Мартино не хотел играть, находясь рядом с ней. Роберта краем глаза заметила разочарование на его лице и решила помочь.

– Клеман не только хороший ученик, но и превосходный следователь. Представьте себе, он вновь открыл одну из утерянных способностей. – Она отжимала листья алтея аптечного и тимьяна ползучего. – Наш Мартино летает. Похоже, при определенных условиях. Но летает.

– Ботрясно! – восхитилась Сюзи. – Надо показать бне.

«Я ваш слуга. Мы вместе можем полететь к вратам Тангейзера. Я вас люблю», – ему хотелось ответить именно так.

Но он смог лишь промямлить:

– Когда пожелаете.

Роберта налила настойку в чашку, бросила сахар, выждала, пока закончится очередной грозящий катаклизмом приступ чихания.

– У вас есть что-то… крепкое?

– Бодка. Под раковиной.

Бовенс проглотила щедро разбавленную водкой настойку. Втянула носом воздух, высморкалась, встала – ноги крепко держали ее.

– Потрясная штуковина! – Она вдруг обрела форму. – Оставайтесь здесь, я сейчас вернусь.

Несколько минут молодой человек оставался в задумчивости и неподвижности, словно статуя, высеченная из самого крепкого мрамора.

– Мартино!

Он вздрогнул. Моргенстерн протягивала ему стопку водки папы Бовенса.

– Что?

– Выпейте. Это придаст вам храбрости сказать то, что у вас на уме.

Он благодарно глянул на нее и выпил сердечные капли. Потом кончиком языка ощупал зубы, пытаясь понять, сохранилась ли на них эмаль. Появилась Сюзи. Она собрала волосы в хвост и успела подкрасить губы. Роберте пришлось признать, что девушка не лишена очарования.

– Можно переходить к серьезным вещам, – выпалила юрист. – Пошли. Я покажу вам, как работает Туманный Барон.

Следователи переглянулись и последовали за хозяйкой в гостиную. Сюзи взяла с полки книгу и положила на рабочий стол. Следователи подошли ближе. Она открыла книгу на первой закладке – они увидели гравюру с изображением лестницы, лепившейся к склону скалы. На ступеньках сидели стервятники. На дне бездны торчали острые колья, на которые падали мученики, сбрасываемые с карниза людьми в латах. На заднем плане виднелся храм.

– Баратр, – объяснила Сюзи. – Яма в Аттике с железными кольями на дне. Так карали предателей, шпионов и святотатцев.

Сюзи удостоверилась, что они рассмотрели гравюру, и перешла к второй закладке. Вторая гравюра была ужаснее первой. На ней была изображена обнаженная женщина, связанная по рукам и ногам и привязанная к столбу. Ее тело покрывала туча насекомых.

– Сифонизм. Кара, существовавшая в некоторых странах античности и предназначенная для непокорных рабов. Тело осужденного намазывали густым слоем меда и отдавали на пожирание летучим и ползучим насекомым.

– Марта Вербэ, – шепнул Мартино.

– А перед этим был Вацлав Скадло, – добавила Роберта.

Сюзи продолжала знакомить их со своим небольшим музеем ужасов.

На третьей гравюре была изображена средневековая площадь, полная народа, пришедшего поглазеть на казнь. На палаче была кожаная маска. У осужденного был выколот один глаз, а правая рука отрублена. Палач готовился пронзить его сердце колом с помощью молота, как если бы перед ним был вампир.

– Глаз. Рука. Сердце. Святая троица суда Каролингов, предназначенная для рецидивистов.

– Оберон, – прошептала Роберта.

Сюзи захлопнула книгу и положила ладонь на обложку. Будь у нее в другой руке весы и повязка на глазах, она могла бы позировать для аллегории Фемиды.

– Что касается Паскулини и Фликара, то казнь на огне практиковалась всегда, и ее трудно привязать к определенной эпохе. И вот что я хочу вам сказать: Туманный Барон работает по образу и подобию древних палачей. – Она поставила книгу на полку. – После исторических городов костюмированный убийца… Словно нас преследует прошлое.

Дождь пошел с новой силой. Все трое повернулись в сторону сада.

– Когда же это кончится? – вздохнула Сюзи.

Никто, даже метеоролог-травник, не нашел мужества ответить ей.

– Я должна сообщить Фулду о вашем открытии, – сказала колдунья. – Даже если Барон молчит уже целую неделю. И нам надо вновь увидеть Пишенетта.

– Пишенетта? – переспросила Сюзи – ей было знакомо это имя.

– Автор Барометра, – объяснил следователь. – Он живет на аэростате выше облаков. Кстати, я подозреваю, что он прикреплен к обсерватории.

Сюзи, скрестив руки, по очереди глядела на каждого.

– У меня сейчас нет срочных дел. Ничего, кроме дела сиамских близнецов, которое началось с мигрени, а окончилось дикой головной болью. Если я могу вам чем-нибудь помочь… – Мартино яростно закивал. – Однако должна вам посоветовать быть крайне осторожными с этой аналогией исторических казней. Эфир позволяет услышать многое. И могу вас уверить – над городом повис страх. Если базельцы узнают, что Барон пользуется историческим методом, они могут ополчиться на цыган.

– Башня Безопасности – могила, – уверенно произнес следователь. – А Арчибальд Фулд – настоящий человек. Он сумеет принять нужные решения.

«Это-то нас и беспокоит», – подумали колдуньи, но оставили мысли при себе. Они расстались, пообещав держать друг друга в курсе событий. Но, сев в машину, Мартино не выразил никакого желания тронуться с места.

– Удивительная девица, – сказала Роберта. – И она права в отношении цыган. – Она заметила, что машина не движется. – Хотите, чтобы я вас подтолкнула?

Он вдруг выскочил из автомобиля, пробежал под дождем до крыльца и позвонил. Сюзи открыла. Разговор был коротким. Он что-то вручил ей, вернулся, завел двигатель одним поворотом заводной ручки и сел за руль. На его лице сияла улыбка.

– Что будем делать с открытиями мисс Бовенс? Надо же… Убийца, работающий как палач, это не пустяк.

Моргенстерн спрашивала себя, какая муха его укусила. Потом вспомнила, что Мартино на тридцать лет меньше, чем ей, и он явно влюблен.

– Фулд вызвал всех на восемь часов утра, – напомнила она, чтобы хоть как-то охладить его пыл. – Тогда-то и сообщим все, а потом решим, что делать дальше.

– Скажем про Пишенетта и Мишо?

– Предпочитаю оставить Пишенетта и Мишо себе.

– Но ведь министр безопасности потребовал от отдела отыскать автора Барометра? – возмутился образцовый служащий.

– В любом случае до завтрашнего утра у нас руки развязаны. Воспользуйтесь этим. Мне кажется, что вскоре события резко ускорятся.

– Отменно! Где вас высадить?

– У Музея. Мне надо отпечатать последнюю страницу вашего древа. Вернее, первую.

– Вот как? Гениально!

То, что личность основательницы его династии будет вскоре открыта ему, совершенно вылетело у него из головы. Он ехал к Музею, насвистывая. Там, где было серое, он видел синее, зеленое, радужное и мелких птах.

– Кстати, вы, надеюсь, завтра придете? – вдруг воскликнул он.

– Приду куда?

– На хеппенинг! Мать организует хеппенинг во время чайной церемонии! – Он весело гуднул, сообщая радостную весть всему городу. – Вы разве не получили приглашение?

– Я не была дома со вчерашнего вечера. Хеппенинг во время чайной церемонии? Отлично! У меня нет никаких дел. Приду с удовольствием. И заодно покажу ей ваше древо.

Мартино удалось держать язык за зубами почти сто метров.

– Сюзи тоже будет, – сообщил он с придыханием. – Она сказала «да».

Вот и приехали, подумала Роберта. Молодой человек словно витал в Эфире, и она решила, что говорить с ним не о чем.

Мартино высадил Роберту перед решеткой Музея. Перед тем как расстаться с замечтавшимся Мартино, она посоветовала ему:

– Будь внимательней на дороге. Езжай, Ромео.

Роберта посмотрела вслед автомобилю, удалявшемуся со скоростью тихой лошадиной трусцы, что было хорошим знаком.

Проявив последний лист древа Мартино, колдунья по просьбе Грегуара сорвала на своей грядке несколько стеблей эстрагона, готовясь к ужину. Потом вернулась домой, презирая дождь и прохожих, которые шли, низко опустив головы, словно не видя невысокой женщины, встречавшейся им на пути.

На щитах с избирательными плакатами появились необычные афиши, закрывшие лица Фулда, муниципа и прочих кандидатов. Уведомления о розыске близких, расклеенные базельцами. Роберта насчитала добрый десяток разных объявлений с фотографиями и номерами телефонов. Эти призывы о помощи не предвещали ничего хорошего.

Поэтому Роберта зашла на центральный телеграф, чуть-чуть не дойдя до дома. И отослала телеграмму Фулду, в которой сообщала об открытии Сюзи. Потом взяла свою почту и взбежала на седьмой этаж.

В пачке писем было приглашение от Мартино с припиской Клементины, толстый конверт из нотариальной конторы с копией завещания майора Грубера и ключами от дома на улице Мимоз, формуляр для отсылки после подписи. Перепись продолжала преследовать ее, в очередной раз требуя сообщить свой адрес… Роберта решила сохранить письмо. Однажды она откроет Музей Общественного Беспорядка. И это письмо в рамочке займет достойное место.

Самое лучшее она приберегла на десерт: весенне-летний каталог «Боди Префект»! Толстая и тяжеленная книга с цветными фотографиями новинок на глянцевой бумаге.

– Самонесущие корсеты специально для беременных, какая идея, – присвистнула она, останавливаясь перед дверью.

Нужен был ей или не нужен данный товар, но она восхищалась этим норвежским предприятием, укрывшимся в каком-то фьорде с непроизносимым названием. Она считала, что «Боди Перфект» служил освобождению женщины в той же мере, что право на голосование и противозачаточная пилюля.

Она бросила каталог на канапе. Попугай не получил никаких сообщений. Вельзевул мрачно созерцал дождь. Роберта наполнила его миску, бросила грязные вещи на туалетный столик, а запасные уложила в сумочку, готовясь уходить. Ее взгляд упал на каталог, открывшийся на странице 54.

– «Благодаря своей водонепроницаемости и встроенной революционной системе электростимуляции и жизнеобеспечения корсет „Электрум“ придаст вашей фигуре изящность двадцатилетней девушки, – прочла она. – Регулируемая частота и сила импульсов. Всего 239 талеров вместе с доставкой. Этот товар имеет гарантию „Боди Перфект“. Если товар вас не удовлетворяет, возвращаем деньги». Ну и ну!

Она сунула каталог в сумочку, словно это была драгоценнейшая из редких книг. Закрыла дверь на ключ, спустилась на два этажа, остановилась, открыла каталог на странице с изображением корсета «Электрум».

– Он мне нужен, – вслух заявила она.

Грегуар обитал в одном из наспех построенных зданий, когда после Великого Потопа места на суше осталось совсем мало. У него была маленькая, простая и функциональная квартира, из которой не открывалось никакого вида на Базель. Но профессор обставил ее со вкусом. Серебристая кухня, красная гостиная, голубая спальня… Двигаясь по ней в таком порядке, посетитель выполнял хроматическое путешествие Данте и Вергилия от начала ада до конца рая. Гребешки и эстрагон ждали момента, когда ими займутся. На проигрывателе в спальне стояла пластинка Баха, воспевавшая апостола Матфея. Сингалезская маска демона, единственное настенное украшение гостиной, усмехалась, глядя на Роземонда, восседавшего за своим монументальным столом и разворачивающего лист вероники, который принесла Роберта. Колдунья смотрела на него, взобравшись на табурет с бокалом «Лакримы Кристи» в руке.

– Вельзевул чувствует себя хорошо? Не скучает без вас?

– Ворчит с момента, когда я лишила его сухариков. Новая диета ему не нравится, но вреда не причинит.

Роземонд открыл Либер генеалогикум на странице «Чары». Сравнил напечатанное на листе вероники с изображением в книге, взял узкую ленту пергамента, нанес на нее знаки из книги, захлопнул ее, свернул вместе веронику и пергамент и перевязал свиток ниткой красного шелка.

Открыл шкаф, стойки которого представляли собой корчащиеся тела агонизирующих, что полностью соответствовало страдальческой ауре гостиной. Уложил книгу в шкаф и взял бокал синего стекла византийских очертаний.

В одном из длинных и плоских ящиков в нижней части шкафа находились фрагменты коры, лежащие на светлом фетре. Они походили на подношения или отливки шумерских иероглифов. Роземонд взял один из фрагментов, закрыл ящик и шкаф, вернулся к столу. Бокал был наполовину наполнен мутной жидкостью. Он уложил кору на стенки бокала, а сверху пристроил пергамент и веронику.

– Ваша очередь, дорогуша. А я пойду займусь нашими друзьями моллюсками.

Моргенстерн позволила ему хозяйничать в кухне и села на его место. Она начертала над конструкцией ряд знаков Огня. Кора и пергамент внезапно вспыхнули, словно камфара, и в бокал посыпались воспламенившиеся куски. Она поспешила закрыть бокал, потрясла, поставила на стол и присоединилась к колдуну-мэтру, который, завязав на талии передник, подбрасывал гребешки над адским пламенем. Потом погасил газ и разложил их по тарелкам. Роберта взяла бутылку вина и второй бокал. Они сели за стол и чокнулись с бокалом, стоявшим на столе, как некоторое время назад чокнулись с урной майора Грубера.

– За династию Мартино, чья основательница вскоре будет нам открыта, – предложил Роземонд в качестве тоста. – Ешьте, пока гребешки горячие.

Святой Матфей шел по Голгофе. Гребешки были восхитительны, «Лакрима Кристи» – сладким, черным и крепким. Роберта притормозила, ощутив, что ее голова от чрезмерного употребления ликера готова отлететь от шеи.

Роземонд приоткрыл окно в гостиной, закурил сигарету. Облокотившись о стол и держа белый цилиндрик меж пальцев, несколько мгновений обольщал Роберту своими глазами, в которых плясали дьяволята, и та была ему благодарна за столь деликатное внимание.

Но мысли колдуньи занимал палач. Ей не терпелось узнать мнение профессора истории по этому поводу.

– Туманный Барон принимает себя за Парижского Палача? – проворчал он, стряхивая пепел в пепельницу из оникса. – Это совсем не вяжется с големом.

– Это-то и беспокоит меня. Быть может, мы имеем дело с двумя существами? Я даже не знаю, кого преследовать.

– По голему мы имеем массу литературы в колледже.

– Вы видели объявления на табло?

– По поводу пропавших без вести? Хм… хм…

– Это воняет, как чумные бубоны.

– Хороший образ… Сыру?

Он опустошил бутылку, убрал со стола и принес поднос с сыром, а также новую, уже открытую бутылку.

– Предупреждаю, я не могу напиваться. У нас совещание завтра утром.

– Тогда останетесь трезвой за двоих, – усмехнулся он, наполняя свой бокал.

Роберта не знала, что выбрать – сен-марселен или пон-лэвек [8]8
  сорта сыра.


[Закрыть]
. Потом решила попробовать и то, и другое.

– Купили на рынке?

Сыры, вино со склонов Везувия и гребешки были обычно в Базеле редким товаром.

– У меня прямые поставки, – ответил Роземонд.

Невосприимчивость к спиртному и чрезвычайно эффективная система получения пищевых товаров профессором истории так и остались тайной, которую Роберта не смогла разгадать. Она забыла о разумных соображениях и налила себе полный бокал, который выпила за здоровье этой тайны в облике человека.

– Мне все же хотелось бы знать, почему Барнабит и Баньши оживили голема.

– Возможно, оживили, дорогуша. Пока мы опираемся лишь на свидетельство нашего друга Мартино. Напрашивается визит вежливости к старине Гектору, чтобы подтвердить его слова.

Роберта промолчала.

– Я могу сделать это, – предложил он.

– Нет, нет. Гектор – мой кузен. Мне даже будет приятно повидаться с ним, – добавила она, выдавив улыбку. И осушила бокал, чтобы придать себе храбрости. – В любом случае что-то не так с бароном, палачом и големом.

– Не сомневаюсь, вскоре вы узнаете больше.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю