Текст книги "Журнал Q 05 2010"

Автор книги: Журнал Q

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

ЭКОНОМИКА:
Академик Шмелев: Россию убьет рентабельность в 1000%

Страна потеряла половину советского потенциала, другая – сдохнет через 7-10 лет

Если мы говорим о модернизации российской экономики, необходимой для выхода из кризиса

[Закрыть], перед нами возникает ряд задач, которые, хотим мы этого или не хотим, нам придется решать. Начнем с самого страшного явления современной

[Закрыть] российской экономики, которое корежит все ее пропорции – невероятной степени монополизации нашего народного хозяйства. И это базируется на том, что в свое время все производство раздали в частные руки задаром. Сегодня эти монополии получают прибыли на порядки выше мировой нормы – от 500 до 1000 процентов, а в таких условиях ни о какой модернизации и техническом прогрессе не может быть и речи.

Я не выдвигаю никакой теории, речь идет об элементарном здравом смысле. Ну, на кой черт нашим энергосырьевым монополиям, которые, по последним оценкам Академии наук, получают 60-70 процентов природной ренты, какая-то модернизация? А российскому государству от использования наших природных богатств остается всего 30 процентов прибыли. Хотя всем известно, к примеру, что в Норвегии и Саудовской Аравии доля государства в природной ренте достигает 80-90 процентов. Кто побудит к модернизации владельца московской строительной компании, заламывающего 7,5 тысяч долларов за квадратный метр жилья, которому красная цена 1,5 тысячи долларов?

Причина в том, что в России нет рынка, нет конкуренции, и нет никакого стимула, чтобы капиталы, заработанные в сырьевых и строительных отраслях, шли на развитие машиностроения и станкостроения. Уже не говоря о том, что основная часть этих сверхприбылей идет даже не на поддержание самих отраслей, а просто

[Закрыть] уходит за границу. Мы закрываем глаза на то, что за все 90-е и первую половину 2000-ных годов, на каждый пришедший к нам в экономику из-за рубежа доллар, от нас уходило три-четыре доллара. И все эти деньги фактически шли на финансирование западной экономики.

Что надо с этим делать? Я не знаю, но понятно, что без «принудиловки» здесь не обойтись. Конечно, если удастся ввести какие-то законы, как это 100 лет назад сделали американцы, и заставить бизнесменов

[Закрыть] их выполнять, то это может подействовать. Но хватит ли у нашего правительства решимости, воли и силы, чтобы ввести этот стержень в российскую экономику, вот вопрос.

Другая причина, что в бизнес-сообществе у нас не хотят никакого технического прогресса. По своей воле, а не из-под палки, отечественные предприниматели не хотят делать ничего, включая эти самые пресловутые нано-технологии. Поэтому боюсь, что на ближайшие десять-двадцать лет, без государства в качестве прямого промышленного предпринимателя в отраслях, связанных с техническим прогрессом, нашей экономике просто не обойтись. Конечно, потом эти государственные предприятия можно приватизировать, но часть из них так и останется навечно казенными. Без всяких вариантов.

Но приватизировать нужно тоже с умом и с выгодой. К примеру, за 90-е годы крошечная Боливия получила за приватизацию государственных активов 90 миллиардов долларов, а Россия за тоже время получила всего 9 миллиардов. И сейчас правительство думает, продавать или не продавать госактивы еще на 2 миллиарда. А что такое Боливия в сравнении с Россией и с нашими масштабами экономики? Все потому, что, например, как писал академик Абалкин, чубайсовская приватизация активов электроэнергетики проходила по стоимости, заниженной в 60 раз!

Нужно учесть и то, что мы потеряли половину промышленного потенциала страны, который нам достался от советских времен. Оставшаяся половина, с изношенным оборудованием, сдохнет через семь

[Закрыть]-десять лет. И если мы думаем о перспективах страны, то этим нужно заниматься пока не поздно. Далее, нужно, наконец, признать, что создавать сегодня нано-технологии – все равно, что строить Эйфелеву башню на болоте: не подложив даже четыре кирпича под опоры, начинать монтировать верхние этажи. Ведь во всем мире прежде технологий развивался потребительский сектор: пищевая, легкая

[Закрыть] промышленность, жилищное строительство и коммунальное хозяйство, бытовая техника и так далее. Именно таков алгоримт экономического развития стран, и нам его тоже не избежать. А мы делаем все наоборот.

В число сугубо государственных задач, которые не сможет решить никто кроме государства, относятся также наука и образование. Сегодня прикладной науки у нас просто не существует, нет профессионально технического образования, полностью уничтоженного в 90-е годы. Поэтому теперь для того, чтобы собрать новейшую подводную лодку в Северодвинске, сварщика мы ищем в Голландии – как в петровские времена. Без науки и профтехобразования никакой модернизации не будет – это точно.

И еще одна азбучная истина – развитие малого и среднего бизнеса, который является основным источником наполнения рынка, главным обеспечением занятости населения и, как ни странно – основным двигателем технического прогресса. Вспомнить хотя бы Била Гейтса! В той же нефтяной промышленности, наши сырьевые монополии оставляют в хвосте столько, что, если отдать это среднему бизнесу, производство нефти может увеличиться на 40 процентов. Но через монополии не перелезешь, а сами они никогда не отдадут даже то, что не едят, бизнес-мелочи, которая могла бы этим кормиться.

Конечно, модернизация зависит и от внешних условий, от стимулирования экспорта. Нужно поднимать таможенные тарифы и уменьшать квоты на готовую продукцию из-за рубежа, поощрять прямые иностранные инвестиции. А также субсидировать свое сельское хозяйство. Все наши годовые сельскохозяйственные субсидии составляют миллиард долларов, а европейские и американские вместе достигают миллиарда долларов в день. Такое сравнение, что просто слезы…

Где государству взять деньги на инвестиции? А для этого надо прекращать практику бездумного размещения огромных сумм наших доходов в гособлигации западных стран. При таком инвестиционном голоде, который существует у нас в стране, это непростительно! Я бы решился даже на то, чтобы снова ввести для экспортеров обязательную продажу 50% заработанной валюты дома за рубли, и ограничил бегство капитала из страны. Что у наших бизнесменов, кроме команды «Челси», нет никаких проблем?

И еще одна из задач государства, которую при всем желании не сможет решить частный капитал – это развитие экономики Сибири и Дальнего Востока. Пока же все идет в точности по словам генерала де Голля: Россия – от Атлантики до Урала, а дальше все китайское. При таком демографическом тренде, который мы наблюдаем, с этими регионами нужно срочно что-то делать. Я говорю не о демографической политике, а об освоении этих регионов. Частный капитал здесь, в лучшем случае, может протянуть одну трубу за границу и освоить пару небольших месторождений, да и то – с помощью государства. А, например, к Удокану он уже не подступится. Ведь там быстрой прибыли, которая нужна частному бизнесу, просто не будет. А значит, без государственных денег здесь не обойтись, иначе этим районам грозит отделение от России.

Подводя итог, могу сказать, что все направления модернизации экономики давно разработаны, и наши руководители тоже знают, что нужно делать, чтобы вывести Россию из кризиса. Но чтобы ответить на вопрос, как это делать, необходимо полное изменение менталитета руководства страны.

Николай Петрович Шмелёв – российский экономист и литератор, доктор экономических наук, профессор, академик РАН, директор Института Европы РАН, академик Академии экономических наук и предпринимательства и Академии менеджмента

РЕЦЕНЗИИ:

Анастасия Белокурова
ДВА ЛИКА РУССКОГО НАРОДА

«На свете живут добрые и хорошие люди» (Россия, 2009, режиссёр – Дмитрий Астрахан, в ролях – Сергей Горобченко, Марина Иванова, Владимир Кабалин, Лариса Грибалева, Арина Ефремова, Маша Возба, Андрей Дубровский, Семён Фурман).

     У русского народа есть два лика: добрый и хороший. Именно так считают режиссёр Дмитрий Астрахан и его коллега по цеху, сценарист Олег Данилов.

     Маленький российский городок Зареченск. Из тех мест, про которые столичные штучки презрительно отзываются: «Такой городишко – полная крышка». Там живут простые люди. Работают. Отдыхают за бутылочкой. Смотрят по телевизору концерт юмористов. Ужасы провинциального быта видны только одному человеку – молодому учителю истории Диме Исаеву (Сергей Горобченко), который ненавидит свой народ, считает его быдлом и стремится уехать в Москву. У Димы есть жена и квартира, на стенах которой в пёстрой эклектике перемешаны портреты западных рок-звёзд и репродукции картин Дали, Босха и Мунка. Так мы понимаем, что в духе Дима парит над соотечественниками, аки горлица. Ни пьяница-отец, ни мать с сестрой, зацикленные на бразильских сериалах, не понимают благородных стремлений своего непутёвого родственника. Но однажды в Зареченск заезжает его уроженец, одноклассник Димы, а ныне олигарх, любовно прозванный в народе дядей Вовой. Он готов потратить большое количество денег, чтобы обеспечить Зареченску счастливое будущее. Желание превратить родные места в кампанелловский Город Солнца, о котором ночами напролёт мечтает Дима, натыкается на упрямое желание горожан оставить всё как есть. Народу нравится такая жизнь и ничего менять он не собирается. Пусть в ней царят нищета и пьянство, но зато это свои, родные, понятные любому вещи. Без всяких там странных идей какого-то итальянца эпохи Возрождения.

     Но как-то раз Дима приобретает в книжном магазине загадочную книжку в мягкой обложке из цикла «Библиотека эзотерических знаний» под названием «Как осуществить свои тайные желания». Книжка оказывается волшебной. Достаточно хлопнуть ею по лбу и загадать желание, оно тут же исполняется. Но на то оно и тайное, что результат не всегда совпадает с задуманным. Так Дима выясняет, что на самом деле он не хочет в Москву, а желает водить трамвай и петь в зареченском хоре. Разобравшись в себе, герой ставит мощный социальный эксперимент: с помощью книжки он выполняет желания целого городка. И приходит в ужас. Оказывается, народу нужно получить «не заработанные деньги и нажраться на халяву». Ну и, как водится, чтобы ближнему было нехорошо.

     Но когда по телевизору сообщили, что из тюрьмы по соседству бежали разъяренные зэки и деревеньке неподалёку угрожает расправа, пьяное население Зареченска, вооружившись красным знаменем, бросилось на подмогу. И ожила в наши дни знаменитая чапаевская атака из фильма, который ещё в детстве показывал Диме его отец. Тогда Дима понял, что истинное желание народа – совершить подвиг и защитить слабого. Что на самом деле – они добрые и хорошие люди. И он влился в эти ряды.

     Творческий тандем режиссёра Дмитрия Астрахана и сценариста Олега Данилова возник на стыке двух эпох как раз в тот момент, когда Эльдар Рязанов, ранее по определению считавшийся народным режиссёром советских времен, вспомнил о своих корнях… и сразу же перестал быть народным. В 1991 году «Небеса обетованные» живописали не только чудовищность новой эры милосердия, но и предлагали зрителю взглянуть на вечный вопрос «народа» и «интеллигенции» под другим углом. Интеллигенция была представлена высокодуховными угнетёнными евреями, мечтающими о лучшей жизни, а народ – русским быдлом, которому, что ни плюнь в глаза, всё божья роса. Астрахан и Данилов шли другим путём. Уже сразу после камерной мелодрамы «Ты у меня одна», вышедшей в 1993-м (а мы прекрасно помним, что случилось за эти годы), они создали народный роман «Всё будет хорошо», где баланс между «ужасным» и прекрасным был выдержан просто и незатейливо. В дальнейшем, обратившись к большим формам в сериале «Зал ожидания», авторы показали панораму российской жизни, нисколько не прибегая к гротеску и китчу. На экране были действительно добрые и хорошие люди. Тот самый народ, о котором так любит погрустить на кухне наша интеллигенция.

     Астрахан и Данилов оставались верны своему кредо даже в вольной экранизации «Третьей экспедиции» Рэя Брэдбери – в ностальгической картине «Четвёртая планета» главный герой, космонавт в исполнении мужественного Анатолия Котенёва, родом из того же Зареченска. И именно этот город моделируют в сознании землян хитроумные обитатели Марса. Недаром фрагмент из «Планеты» мелькает на экранах телевизоров героев их нового фильма. Связь с космосом продолжится в финале «Людей», когда над городком зависнет огромная летающая тарелка. Логично предположить, что это те самые пришельцы, на помощь которых уповали герои «Небес обетованных». Однако, увидев, что зареченцы встречают «спасителей» с дубинами и арматурой и, рассудив, что здесь живут добрые и хорошие люди, инопланетяне предпочтут ретироваться. Зачем им еще один «День независимости»?

     «Это вам не ж... с ручкой, это родина моя», – задушевно поют пьяные обитатели зареченских трущоб, и именно в этом, извечно русском понимании жизни таится ответ на вопрос, почему в среде столичных кинокритиков режиссёр Дмитрий Астрахан является персоной нон грата. Признаться в любви к фильмам этого человека сопоставимо с признанием в любви индийскому кино. А дальше пасть уже некуда. Пару лет назад известное информационное агентство устроило нешуточный скандал кинокритику, который осмелился поставить предыдущему астрахановскому фильму «Всё по-честному» высшую оценку – пять звёздочек. Журналиста вынудили дать фильму две оценки – два за фильм и пять за бокс (фильм рассказывает о судьбе молодого боксёра). А всё потому, что Астрахан – единственный, кто сумел слиться с народом до такой степени, что его фильмы порой рождают те же противоречивые чувства, что и русский народ у человека, который считает себя интеллигентом. Интересно и то, что найти в видеомагазинах пиратский диск с фильмами этого режиссёра практически не представляется возможным. И дело здесь не столько в дихотомии добра и зла. Современный потребитель движущихся картинок редко способен признаться самому себе в сентиментальности и обнажённости чувств. Хихикать над болливудской кинопродукцией или фильмами Астрахана в лучшем случае выглядит самозащитой, в худшем – простой человеческой подлостью. Пусть даже в последней картине авторам не удалось в полной мере донести свою мысль до зрителя. Ситуация, когда ошалевший от пьянства народ раз в пятилетку сливается во всеобщем экстазе набить чужакам морду, олицетворяет собой спрятанную до поры до времени красоту души нации. Тут уже не ясно, что страшнее: ничегонеделание в безвременье или тяга к подобным подвигам, благодаря которой, как получается из контекста фильма, мы и выиграли войну.

Владимир Бондаренко НУЛЕВЫЕ

     Я не спешил подводить итоги десятилетию, и даже 2009 году, пока год не кончился. Зря прежде времени засуетились молодые критики. Это как бы вариант: я не читал, но скажу. А вдруг в последний момент в «Литературной газете», у нас в «Дне литературы» или же в «НГ-экслибрисе» появится нечто замечательное. Или наоборот, крайне похабное и мерзкое. К примеру, лишь в декабре вышел в журнале «Знамя» роман Олега Павлова «Асистолия». Но наступил новый, 2010 год, пора и осмотреться.

     Прежде всего, о печальном, но неизбежном. Практически сошли со сцены, а часто и ушли из мира сего все главные действующие лица литературы ХХ века. Поредел круг и друзей, и оппонентов. Ушла в историю литературы великая деревенская проза. Не стало и прозы исповедальной. Ушли Виктор Астафьев и Василий Аксёнов, Евгений Носов и Григорий Бакланов, Савва Ямщиков и Александр Пятигорский… Из моих друзей в этом году я потерял прекрасного артиста и неплохого прозаика Николая Пенькова; издателя, фантаста, страстного публициста и правдолюба Юрия Петухова. Не стало наших патриархов Виктора Розова и Сергея Михалкова, Александра Солженицына и Александра Межирова. Оскудела и наша поэзия, прежде всего её авангардное крыло, один за другим ушли в мир иной когда-то друзья, а потом непримиримые оппоненты: мой добрый знакомый Всеволод Некрасов и Дмитрий Пригов. Не стало Льва Лосева и Михаила Генделева, Виктора Бокова и Татьяны Глушковой… Дай Бог жизни нашим оставшимся могиканам ХХ века, но и у них всё лучшее, как правило, уже написано.

     Русскую литературу в нулевые годы определяло, в основном, уже новое поколение. Исключением из правил, пожалуй, и у либералов и у патриотов стал один Александр Проханов, ворвавшийся в нулевые годы с неожиданным запасом неисчерпанной творческой энергии, создавший себе имя как бы заново, и по сей день являющийся одним из несомненных лидеров живой современной литературы. Его великие сверстники – что слева, что справа – Андрей Битов или же Валентин Распутин, также, несомненно, лучшие свои книги написали в веке двадцатом. Думаю, они и сами этого отрицать не будут. Пусть дают им президентские премии за былые заслуги, но это похоже на наших нобелевских лауреатов по физике, которые в недавние годы получили свои премии за открытия, сделанные ещё в сталинское время. Литературу определяют уже другие имена, другие книги. О них и речь.

     Самые заметные книги нового поколения – это и "Укус ангела" Павла Крусанова, и "Поп" Александра Сегеня, и "Санькя" Захара Прилепина, и "Путь Мури" Ильи Бояшова, и "Pasternak" Михаила Елизарова, и "Птичий грипп" Сергея Шаргунова, и мрачноватый роман "Елтышевы" Романа Сенчина, и "Каменный мост" Александра Терехова. Под занавес в "Знамени" вышел роман Олега Павлова "Асистолия". А в поэзии – это книги Емелина и Витухновской, Родионова и Кибирова.

     И всё-таки что же было особенно заметного и в целом в литературе нулевых годов, и конкретно за самое последнее время?

     Может быть, я и не прав, но нулевые годы оказались и на самом деле почти нулевыми в литературе. Можно назвать самые яркие открытия десятилетия, от питерского прозаика Павла Крусанова до боевого нижегородца Захара Прилепина; можно в поэзии обнаружить неожиданное неординарное явление Всеволода Емелина, пожалуй, первого поэта нулевых; можно назвать и таких радикальных талантливых поэтесс, как Марина Струкова и Алина Витухновская; можно даже, забыв о неприязни и полемике, назвать тоже несомненное открытие в мире талантливой графомании (бывает и такая), рекордсмена по скорописанию Дмитрия Быкова. На Руси без талантов не бывает.

     И всё-таки, то ли само гнилое время полураспада, полуразвала парализовало не только нашу армию и промышленность, но и литературу, то ли отсутствие целевой культурной политики у нашего правительства (без которой не существует ни одно крупное современное государство от США до Китая, от Израиля до Ирана) сказалось. Я уже писал и не один раз: талантливые писатели в современной России есть, и их много, но талантливой, определяющей духовную жизнь общества литературы у нас нет. Александр Проханов и Владимир Маканин, былые друзья-соперники, – отдельно, а литературный процесс в России – отдельно. Отдельно Захар Прилепин, отдельно Сергей Минаев, отдельно Павел Санаев, отдельно Роман Сенчин...

     Из целостных литературных явлений в нулевые годы я бы назвал питерских фундаменталистов начала нулевых – Секацкого, Носова, Бояшова и их лидера Павла Крусанова, и молодых левых радикалов конца нулевых – Прилепина, Шаргунова, Сенчина, Садулаева и Емелина. Появившийся в самом конце нулевых Гражданский форум пока не устоялся, посмотрим, во что он разовьётся в будущем.

     Из новых заметных критиков нулевых назову прежде всего краснодарцев Юрия Павлова и Кирилла Анкудинова, северодвинца Андрея Рудалёва, уральца Сергея Белякова. Как видите, сплошь одни провинциалы. Там нынче легче оставаться независимым, как это было и в конце брежневского застоя, когда самые неожиданные новинки печатались то в "Севере", то в "Подъёме", то в "Сибирских огнях".

     Проявились в нулевые годы так называемые "новые реалисты": Олег Павлов, Алексей Варламов, Михаил Тарковский и их критик Павел Басинский. Но или у идеолога и критика Павла Басинского не хватило терпения и выдержки, да и времени для грамотного пиара, или сказались субъективные факторы, но как явление "новые реалисты" по-настоящему не прозвучали. Алексей Варламов ушёл (боюсь, навсегда) из прозы в популярные жизнеописания великих людей, угрюмый Олег Павлов ушёл в свою правдинскую берлогу, предпочитая творческое одиночество. Его "Асистолия" в чём-то сродни сенчиновским "Елтышевым". Два одиноких правдолюба русской прозы. Михаил Тарковский сблизился с молодой волной – Прилепиным, Сенчиным. Ушёл в другие гавани и сам критик Павел Басинский.

     Ведущие писатели из когорты былых "сорокалетних" тоже подрастерялись. Завязал с прозой, перейдя к мемуарам, Руслан Киреев; изредка публикуется, так по серьёзному и не заявив о себе, Анатолий Курчаткин. Мне искренне его жалко: ввязавшись по глупости (или в надежде на шумную славу?) в крутые политические распри, он остался в памяти лишь автором мифа о разбитых кем-то где-то очках. Уверен, что он сам не раз себя упрекал в подобной горячности. Вижу это даже по его рассказам. К примеру, рассказ о мнимом русском фашисте я бы с удовольствием перепечатал в газете "Завтра" и в журнале "Наш современник". Со знанием дела искренне разобрана история демонизации тех или иных отторгаемых властителями дискурса творческих людей. Так когда-то демонизировали и самого Курчаткина. Владимир Орлов так и не смог подняться выше планки своего "Альтиста Данилова". Тоже характерный для литературы случай. Написав шедевр, писатель затем всю жизнь остаётся в его плену, как популярный артист становится пленником хорошо сыгранной роли, уже на всю жизнь оставаясь Штирлицем или Мюллером. Рано ушёл из жизни Анатолий Афанасьев. Надолго замолчал и такой тонкий лирик, литературный философ и мечтатель Анатолий Ким. Его затянула паутина восточных переводов. Понимаю, семье нужны деньги, собственная проза почти ничего не даёт, а тут предлагают самые солидные суммы. На этом погорел в своё время и замолчал навсегда Юрий Казаков. Затем те же переводы и того же восточного классика Нурпеисова заставили надолго замолчать и несомненного лидера моего поколения Петра Краснова. Сейчас он вернулся к своей прозе, но лучшие годы, увы, видимо, ушли. И теперь подрезали на лету столь своеобразного писателя, как Анатолий Ким. Вспомнились знаменитые строки Арсения Тарковского: "Для чего я лучшие годы Продал за чужие слова? Ах, восточные переводы, Как болит от вас голова"… Вечные мучения русских писателей, но что делать, в России за восточные переводы платят гораздо больше, чем за собственные сочинения.

     Из всей плеяды сорокалетних выдержали испытание нулевыми, пожалуй, трое: Александр Проханов, Владимир Маканин и Владимир Личутин. В конце концов, и "Андерграунд…" маканинский, лучшая его программная вещь, был написан уже в нулевые годы. И "Надпись" прохановская. Да и "Асан" – этот маканинский выстроенный миф о войне в отнюдь не мифической Чечне, не случайно наделал столько шума. Искренне жалею, что так и не прозвучала личутинская "Миледи Ротман". Личутина как-то осознанно упорно вываливают из литературного гнезда, что удивительно, как справа, так и слева. Такой одинокий тоскующий странник. И дело не во взглядах писателя. Больно уж не ко времени его яркое словесное живописание, переплетённое с глубиною исследуемых тем. Хорошо, что у него нрав веселый – не унывает. Иной бы на его месте из-за чувства недоданности давно бы писать перестал. Или по-русски запил...

     За нулевые годы не стало в литературе ни левых, ни правых, ни почвенников, ни западников. По сути, исчезли все литературные группировки. Это признаёт даже Наталья Иванова: мол, пока мы воевали друг с другом, пришли коммерсанты от литературы и всех смели метлой в уходящее время. Издатели уже сами зорко присматривают, кто из писателей годится к успешной распродаже, а кто нет; при этом взгляды писателя, его направленность, как правило, издателей не интересуют. Что нацбол Эдуард Лимонов, что либерал Владимир Маканин, что "динозавр" Александр Проханов, что пулемётчик слова Дмитрий Быков – всё едино, лишь бы сметалось с прилавка. Печально, но не интересует издателей и талант писателя; если книга идёт, годится и Робски, и Минаев, и Багиров. Когда культурной политики у правительства нет, когда влияние культурной элиты на общество тоже почти нулевое, а все толстые журналы влачат нищенское существование, крупные коммерческие издатели сами определяют культурную политику страны. Куда же они приведут нас?

     Когда-то Сталин навязывал в тридцатые годы для чтения детям Пушкина и Некрасова, Толстого и Чехова, и росли целые поколения, воспитанные на русской классике. Может, поэтому и войну выиграли? Сейчас дети читают Гарри Поттера и комиксы, так что в будущем не ждите от них подвигов. Они рассмеются вам в лицо.

     Читают сегодня лишь те, кто не может жить без чтения. В конце концов, даже забыв о духовности и идеалах, это – высшая тренировка ума, аналитического и образного мышления. И что же читают наши нынешние рыцари книги?

     Всё-таки отошли на второй и третий план скучнейшие постмодернисты, не интересные даже самим себе. Не случайно, наиболее одарённые из них (к примеру, в поэзии Тимур Кибиров, в чём-то и Сергей Гандлевский, а в прозе Владимир Сорокин и даже Виктор Ерофеев) покинули надоевшее им пространство постмодернизма, уйдя или в социальную сатиру, или в историзм, в новые формы неоклассицизма. По сути, все они возвращаются на поле традиционализма, русского реализма, обогащённые опытом своих удачных или неудачных экспериментов. К примеру, сорокинские "День опричника" и "Сахарный Кремль", или же ерофеевский "Хороший Сталин" находят себе совершенно новых читателей. Пусть и не всё у них приемлемо, но направленность развития писателя явно от зла поворачивается к добру. Мне жаль, что Виктор Пелевин не нашёл в себе силы для нового рывка и пошёл по пути самопародии, сжигая своего Рафаэля ("Во имя нашего завтра сожжём Рафаэля…") в топке разрушительной иронии. Его "Т" – это провал года, лучше бы и не печатал.

     Итоги ушедшего 2009 года я нахожу вполне удачными, но именно в рамках целого критического отношения к нулевым. Назову несколько наиболее интересных книжек.

     Будучи членом жюри премии "Большая книга" я поставил высший балл Александру Терехову за его роман "Каменный мост". Надеюсь, мои баллы помогли Терехову занять второе место. О его романе много спорили с поразительным для профессиональных критиков разноголосием. Для одних – это какая-то безвкусица и чуть ли не вариант соцреализма, для других – безусловный шедевр. О шедевре говорить не будем, но блистательное погружение в сталинское время, реальная, без нынешних гримас, атмосфера сороковых годов, безусловно, заслуживают внимания. Да и сюжет заманивает. Сын сталинского наркома прямо на Каменном мосту стреляет в свою безнадёжную любовь, в дочь видного сталинского дипломата, потом стреляет в себя... Реальная история, реальное прошлое. Романтизм и трагичность – всё вместе.

     Пожалуй, после трифоновского "Дома на набережной" это второе художественное исследование жизни сталинской элиты, дотошное, внимательное и сочувствующее. Захар Прилепин признаётся: "К своему счастью, узнал, что есть такой писатель Александр Терехов. Прочёл всё, что выходило у него в книгах. Чудесный русский писатель, небывалый, восхитительный…" Хорошо, что новые русские писатели ещё не разучились радоваться успехам друг друга, не разучились читать друг друга.

     О том же примерно военном и послевоенном времени рассказывает ещё один сорокалетний – Андрей Геласимов, в романе "Степные волки", получившем премию "Национальный бестселлер" 2009 года. Добротная реалистическая проза, блестящее знание жизни – и животных, и кочевых народов, и жителей забайкальских деревень.

      Ещё один прорыв в том же сорокалетнем поколении: книга питерского литературоведа Андрея Аствацатурова "Люди в голом", вроде бы сумасбродная, вроде бы в чем-то неприличная, но добрая по отношению к своим голым персонажам. А добра у нас всегда не хватает.

     Мой любимый поэт из этого же поколения Всеволод Емелин выпустил как бы своё избранное, книгу стихов "Челобитные". Вскоре она была названа лучшей поэтической книгой года по итогам интернет-голосования. Читателям надоели многозначительные интеллектуальные ребусы, надоела злобная иртеньевская ухмылка. Пусть будут и шутовство, и даже некая игра в юродивость, но читатель должен чувствовать душу своего героя, верить ему. Емелину верят всерьёз. Бунтарь под маской шута, который лукаво проведёт и либерала, и чиновника, а простой народ также простодушно призовёт к бунту, к протесту.

     Вроде бы совсем не похож на шута и юродивого Александр Проханов, но его новый роман "Виртуоз", который побоялись печатать три журнала и пять издательств, который практически замолчали в прессе, это близкий к емелинским стихам призыв к бунту. Борьба двух президентов России, бывшего и нынешнего, гибель одного, предательство другого, и игра с ними лукавого царедворца, готового позже написать и свой собственный роман об этих дьявольских играх, – всё это на фоне тотального и окончательного крушения самого государства. Допускаю, что спешно выпущенный вскоре после "Виртуоза" таинственный роман Натана Дубовицкого "Околоноля" был реакцией самого виртуоза на прохановскую версию.

     Политика возвращается и в прозу, и в поэзию во всех вариантах. Вот и роман "Журавли и карлики" Леонида Юзефовича кроме традиционных для автора восточных сюжетов, прежде всего показывает гибельность всей нашей перестройки, всех девяностых годов. Как уберечься в этом новом подлом и мерзком мире перестроечного криминального капитализма, как сохранить душу и, более того, сохранить Россию? Мечта почти несбыточная, но переполняющая все лучшие книги последнего времени. Не случайно же Леонид Юзефович получил в этом году премию "Большая книга". Это хороший признак, это знак того, что, может быть, в культурной политике тоже что-то начинает меняться.

     Проявилась реальная жизнь и в недавно вышедшей книге стихов Тимура Кибирова "Греко– и римско-кафолические песенки и потешки". По крайней мере, от былого нигилизма и пофигизма этот русский осетин ушёл. Может, события в родной Осетии заставили изменить отношение талантливого поэта и к жизни, и к творчеству.

     Вышел трёхтомник у Михаила Тарковского. Значит, и шишковская, пришвинская, ремизовская линия в русской литературе не затерялась. В чём-то талант Михаила Тарковского сродни дару его старшего сверстника Владимира Личутина. Михаил и живёт по-прежнему у себя в лесу, не спешит рвать связи с столь близкой и понятной ему природой. Может, на природу, на её выживаемость и остаётся последняя надежда у русских людей. Животный ли мир, растительный, леса, звери, реки, рыба – они не предадут, и будут выживать и драться до последнего. Так и мы с вами. Куда нам ещё идти?