Текст книги "Изабелла Католичка. Образец для христианского мира?"

Автор книги: Жозеф Перес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

«История» Марианы [77]77
  Histoire generate d'Espagne du P. Jean de Mariana, de la Compagnie de Jesus, traduite en France avec des notes et des cartes par le P. Joseph-Nicolas Charenton, de la тёте compag-nie,a Paris, chez Le Mercier, 1725.


[Закрыть]была переведена на французский язык лишь в 1725 году. Отныне именно в ней образованный французский читатель находил самые необходимые сведения по истории Испании в целом и о правлении католических королей в частности – об этом историческом периоде автор оставил самый хвалебный отзыв. Переводчик (падре-иезуит Шарантон) старательно придерживался оригинала; когда у него появлялись замечания относительно того или иного персонажа, он оставлял их в форме заметок внизу страницы. Вот о чем говорится в примечании насчет инквизиции: «Вовсе не стоит удивляться или быть недовольным Марианой, если во всех тех эпизодах, в которых он повествует об учреждении трибунала инквизиции, он придерживается мнения, столь отличного от наших идей и убеждений. Но, будучи испанцем и составляя свой труд в стране, где этот трибунал почитали (но, вероятно, еще более страшились), мог ли он высказаться иначе? Чем бы он рисковал, если бы решил написать об этом в отличной манере? Поэтому все, о чем он повествует в этом месте, не произведет большого впечатления на французов и не заставит их поменять свои убеждения или чувства» [78]78
  Tome IV, p. 361 note. Почти такое замечание по поводу инквизиции можно найти и в V томе, р. 535.


[Закрыть]. Это примечание обладает особым смыслом. В начале XVIII века одни французы критиковали некоторые испанские институты, особенно инквизицию; другие (например, Монтескье) спрашивали себя о причинах, повлекших упадок Испании, но ни те ни другие не выносили абсолютно негативных суждений насчет страны, которую фактически считали одним из злейших врагов Франции. Дело в том, что французы черпали сведения об Испании из испанских произведений (Мариана) или французских книг (Майерн), которые были написаны на основе испанских источников, среди которых вновь можно обнаружить Мариану.

Век Просвещения

 С 1700 года французская династия заняла в Мадриде место Габсбургов. Отныне Франция и Испания не только не имели поводов для вражды и соперничества, но и готовы были объединиться против Англии, чьи планы, связанные с Америкой, представляли угрозу для их территорий. Вскоре это сближение подкрепили «семейные пакты». Понятно, что французы еще сильнее, чем прежде, заинтересовались историей страны, являвшейся теперь их союзником. В 1741 году иезуит Жан-Батист Филиппото (1682-1755, известен под именем Дюшен), назначенный наставником детей Филиппа V [79]79
  Очевидно, отказаться от этого назначения по истечении двух лет его вынудило здоровье.


[Закрыть], издал в Париже «Краткое изложение истории Испании», которое испанский иезуит падре Исла, славящийся своей образованностью, вскоре перевел на испанский язык с примечаниями и комментариями, предназначенными для того, чтобы подчеркнуть достоинства своего французского коллеги. Падре Исла особо оценил манеру, в какой Дюшен говорил о католических королях. Дело в том, что французские историки порой отзывались о них как о жестоких и коварных самозванцах, о лицемерных правителях без чести и совести, о людях, способных замаскировать свою тиранию под религиозное рвение, служившее прикрытием и для честолюбия, подталкивавшего королей к созданию универсальной монархии. По словам падре Ислы, французские историки утверждали, что католические короли узурпировали трон Кастилии и Леона, ущемив права инфанты Хуаны, обычно называемой Бельтранехой. К счастью, Дюшен, продолжает падре Исла, восстанавливает истинное положение дел, как это делали до него другие, более объективные французские историки – например, епископ Нимский Флешье, автор биографии кардинала Сиснероса [80]80
  Эспри Флешье (1632-1710) был одним из известнейших проповедников в XVII веке. L'Histoire du cardinal Ximenesпоявилась в 1693 году. Она была переведена на испанский язык: Historia del sehor cardenal D. Francisco Ximenes de Cisneros / escrita por Esprit Flechier, Obispo de Nimes у traduita por Miguel Franco de Villalva,en Madrid, en la Imprenta de Pedro Marin, 1773.


[Закрыть], предоставившей ему возможность создать панегирик Изабелле, этой великой, столь изящной и столь достойной похвал королеве.

В середине XVIII века во Франции появились три новые книги по истории Испании. Первая – перевод испанского труда; два других произведения были созданы французами. Две книги повествовали об общей истории, тогда как третья была посвящена католическим королям.

В период с 1700 по 1727 год в Мадриде были изданы шестнадцать томов «Synopsis histdrica chronoldgica de Espania», повествующих о событиях вплоть до 1589 года. Автор, Хуан де Феррерас (1652-1735), – один из первых просвещенных людей, участвовавших в Испанской Академии, которую учредил в 1713 году Филипп V, ориентируясь на образец Французской Академии. В 1716 году его назначили директором Королевской библиотеки. В своей книге Феррерас критически, с особым вниманием отнесся ко всем искажениям в области фактов, ко всем приблизительным оценкам и неточностям, вкравшимся в историю Испании, – к ошибкам и огрехам, от которых не был застрахован и сам Мариана. Фейо, этот бенедиктинец, который в первой половине XVIII века поставил себе целью развеять многие заблуждения и предрассудки, счел рвение Феррераса чрезмерным, утверждая, что если бы у того был повод сражаться с легковерием, он зашел бы слишком далеко и начал бы питать недоверие ко всем и вся. Эти соображения так понравились некоему Вакету д'Эрмийи, что в 1751 году он решил перевести Феррераса на французский язык [81]81
  Histoire generate d'Espagne, traduite de Vespagnol par Jean de Ferreras; enrichie de notes historiques et critiques par M. d'Hermilly en dix volumes,Paris, 1751.


[Закрыть]. В предисловии д'Эрмийи выражал удивление по поводу того, что никто во Франции еще не осмелился издать «точную и верную» историю Испании; он раскритиковал произведение Майерна [82]82
  «Достаточно [...] повторить вслед за современным автором {Methode pour etudier Vhistoire,de l'abbe Langlet, chap. 32], что это посредственный составитель, использовавший в своем произведении все без разбора истории, которые он читал у испанских авторов» (t. I, p. 16-19).


[Закрыть]и не пощадил Мариану, чью репутацию он почел раздутой и добытой незаконным путем. Произведение Марианы казалось ему «в высшей степени неточным – либо из-за небылиц, принятых им на веру, либо из-за фактов, которые он перепутал с другими фактами»; «Мариана вовсе не заслуживает того большого доверия, которое питают к нему его поклонники».

Зато «Краткое изложение» Феррераса представлено как «самое точное и разумное произведение, какое только есть в Испании». Отрывки, посвященные католическим королям (они занимают VII и VIII тома), д'Эрмийи почел достойными всяческих похвал. Изабелла, в частности, представлена как образец правительницы, чьи исключительные добродетели глубоко почитаемы простым народом:

«Весь мир признает, сколь велика утрата, если из жизни уходит столь великая королева; не было собора, монастыря, города или деревни, где не звучали бы общие молитвы во здравие королевы, ибо люди любили ее от всего сердца.

Лучшие из похвал не в силах описать героические добродетели этой прославленной королевы, какой не было и не будет равных в Испании. Именно ее вера и ее религия полностью разрушили магометанство в ходе завоевания королевства Гранада, когда мы с удовольствием узрели развевающееся над алькасаром знамя с крестом вместо полумесяца. Желая сохранить чистоту веры, королева, охваченная религиозным рвением, весьма способствовала учреждению трибунала инквизиции и изгнанию иудеев из ее королевства, не обращая внимания на выгоды, которые извлекли из их контрибуций.

Она сумела заставить грандов бояться ее и уважать [...]; она сурово покарала преступников; она очистила свои королевства от воров и убийц, что было сделано, когда в стране появилась Священная Конфедерация или конгрегация [Священное Братство] [...]. Но добродетелями, прославившими ее, были чистота и непорочность. Ни до, ни после брака она не говорила и не делала ничего, что не свидетельствовало бы о величайшей скромности и поразительной осмотрительности [...]. Венцом ее добродетелей, наконец, явилось величие души и удивительное благоразумие. Несмотря на обилие прекрасных качеств, она не могла не стать предметом злословия и клеветы; ибо всегда найдутся псы, которые лают на луну. Таково людское мнение».

Несмотря на то что Феррерас приписывает Фердинанду некоторые достоинства, гораздо чаще он все же изобличает его недостатки:

«Одни упрекают его в том, что он умел держать свое слово лишь постольку, поскольку находил в этом выгоду; но если истинно то, что он впадал в такой грех, то стоит признать, что грех этот был общим для всех правителей того века. Все знают, что ему не были чужды человеческие слабости, ибо достоверно известно, что у него было несколько внебрачных детей [...]. Его можно считать основателем испанской монархии, поскольку он объединил королевства Кастилию, Арагон, Сицилию, Сердань и Наварру, а также потому, что он заложил основы испанского владычества в Америке».

Таким образом, Феррерас способствовал распространению во Франции общего мнения: роль «злодея» в паре, образованной католическими королями, играет Фердинанд (он злонамерен, он тиран... и он же враг Франции), тогда как Изабелла, напротив, обладает всеми достоинствами (ее единственным недостатком оказывается набожность, заставляющая ее ни в чем не отказывать ни своим духовникам, ни Церкви).

Эти характеристики можно отыскать и во французской историографии, появившейся во второй половине XVIII века.

В «Опыте о нравах» (1756) Вольтер охотно признавал, что Европа вот уже больше века ощущает на себе воздействие испанской культуры:

«Испанцы обладали значительным преимуществом над другими народами: на их языке говорили в Париже, Вене, Милане, Турине; их мода, их манера писать покорили умы итальянцев; начиная со времен Карла V вплоть до начала правления Филиппа III Испания вызывала уважение, какого не добивались другие народы».

Пассажи, которые Вольтер посвящает католическим королям, свидетельствуют о глубокой информированности автора и его стремлении вынести справедливое суждение. То, что он говорит о деградации королевской власти во времена правления кастильского короля Энрике IV, почти дословно могут повторить наши ученые современники. В 1468 году в Авиле мятежные дворянские группировки лишили трона законного короля, затем принудили его лишить наследственных прав свою дочь и назначить наследником короны сначала своего сводного брата Альфонса, а затем – сводную сестру Изабеллу. Брак Фердинанда и Изабеллы в 1469 году стал отправной точкой возвышения Испании. Вольтер изображает католических королей скорее правителями-партнерами, нежели супружеской парой:

«Они жили вместе, но не как супруги, чье общее имущество находится во владении мужа, а как два монарха-союзника. Они не испытывали друг к другу ни любви, ни ненависти. Виделись они редко, у каждого из них был свой совет. Они ревностно относились к исполнению своих обязанностей, а королева вдобавок ревновала неверного супруга, отдававшего все высокие должности своим незаконнорожденным детям. Однако их неразрывно связывали общие интересы, и действовали они в соответствии с одними и теми же принципами, постоянно говоря о религии и благочестии, всегда сообща достигая поставленных целей».

Для Вольтера, который в данном случае отступил от общего мнения, принятого во Франции, и выразил мнение большинства испанских авторов предшествующего века, Фердинанд является самым динамичным элементом существующей двойной монархии: именно он одерживает победу над Гранадой – Изабелла же вступает в борьбу, когда она уже на исходе (это неточно); именно Фердинанд в конечном счете принимает все решения:

«Европа видела в Фердинанде мстителя за веру и правителя, возродившего свою отчизну. С этих пор его стали называть королем Испании. Действительно, владея Кастилией благодаря супруге, Гранадой – благодаря своим войскам, а Арагоном – благодаря своему происхождению, он не властвовал лишь над Наваррой, которую он завоевал впоследствии».

Разумеется, Вольтер выносит суровый приговор инквизиции и религиозной политике монархии. Интересное замечание: титул католического короля писатель оставляет только для Фердинанда; он никогда не пользуется выражением «Изабелла Католичка» – только «Изабелла Кастильская».

В 1758 году в Париже появился «Хронологический очерк истории Испании от ее основания до нынешнего правления», написанный Жозефом-Луи Рипо (1724-1793, он же Дезормо), библиотекарем принца Конде, ставшим впоследствии, с 1772 года, официальным хронистом дома Бурбонов [83]83
  N.-B. Duchesne, 1758-1759, 5 vol. in-12.


[Закрыть]. Дойдя в своей книге до правления католических королей, Дезормо переходит на торжественный тон: «Итак, мы подошли к самому благополучному времени испанской монархии» (том III, с. И). Он же отдает явное предпочтение Изабелле, а не Фердинанду; более того, он низводит последнего до бесславного ранга правителей-консортов, отводя ему роль простого исполнителя. Говоря о Соглашениях Сеговии (январь 1475 года), принятых относительно управления королевством, Дезормо отмечает:

«Ознакомившись с решением, оставлявшим за ним лишь бесполезный титул короля, Фердинанд был готов отправиться в Арагон, но его супруга удержала принца своими ласками и убедительными речами. Соглашение вступило в силу 15 февраля. Историки называют принца и принцессу королями, но на деле единственным правителем – королевой – была Изабелла. Действительно, она всегда удерживала супруга в сильнейшем подчинении. Он же – не более чем генерал, первый министр и муж королевы».

По мнению автора, решение изгнать иудеев принадлежит Изабелле:

«Победу одержала точка зрения королевы; эта правительница полагала, что сможет следовать (без последствий) примеру, который подала несколькими веками ранее Франция: ее сильнейшим желанием было повелевать только христианами» (ibid.,p. 87).

Только ей следует воздать должное за то, что она поддержала проект Христофора Колумба:

«Небеса уготовили ей славное деяние: привлечь к католической религии массу народов, лишенных этого неоценимого преимущества. Движимая одним лишь этим устремлением, Изабелла, величайшая правительница и в то же время самая добродетельная принцесса своего времени, видя, что казна королевства истощена, с радостью отдала свои алмазы и драгоценности ради оснащения кораблей. Сантангель, один из главных инициаторов предприятия, воспротивился жертвам, принесенным королевой, которая была готова отдать все, что было у нее ценного, и за свой счет снабжала экспедицию необходимыми средствами» (ibid.,p. 94).

Заключение автора проникнуто благожелательным отношением к королеве:

«Изабелла, бесспорно, самый лучший образец королевы и женщины из всех, что знала история. К изяществу и красоте своего пола она добавила величие героической души, глубокие знания политика и ловкость искусного министра, взгляды законодателя и блестящие качества завоевателя, честность доброго горожанина и точность неподкупного магистрата, нежную любовь к роду человеческому. Одним словом, она сочетала в себе все добродетели, которые дарят великим правителям бессмертие. Ее упрекали в гордыне, жестокости, честолюбии и стремлении злоупотребить властью; хотя она любила супруга, они частенько ссорились из-за Кастилии, управление которой королева приберегла для себя. Однако единственным средством, способным остановить короля и побудить его бросить своих любовниц, было предоставить ему чуть больше власти. Изабелла понимала это, но достоинство или гордость ее были столь велики, что она предпочла скорее пострадать от той боли, которую причиняет страстной женщине ревность, нежели отказаться от своих законных прав на королевство» (ibid.,p. 153).

Три года спустя, в 1761 году, аббат Миньо издал первое французское произведение, посвященное исключительно католическим королям: «История католических королей Фердинанда и Изабеллы» [84]84
  A Paris, chez Le Clerc, 1761, 2 vol. in-12.


[Закрыть]. Этим автором был не кто иной, как племянник Вольтера [85]85
  Пьер-Франсуа Миньо был женат на Маргарите-Екатерине Аруэ, сестре Вольтера. В браке появилось четверо детей: Мария-Луиза, Мария-Елизавета, Франсуа и Александр-Жан-Венсан Миньо Дезоне, родившийся в 1728 году, – магистрат и (вопреки своему нежеланию становиться священником) настоятель аббатства Сельер в Шампани. В своей переписке Вольтер называл его не иначе, как Дезоне. Венсан Миньо являлся также автором Histoire de VEmpire Ottoman, Depuis son Origine jusqu'a la Paix de Belgrade en 1740,изданной Леклерком (Paris, 1771).


[Закрыть]. Он пользовался достойными доверия источниками (Ангьера, Небриха, Люций-Маринео Сикуло, Сурита, Бенцони, Антонио Эррера и др.), почерпнув их в компиляции Андреаса Шотта «Hispania illustrata»; кроме того, автор со всей учтивостью заметил, что Мариана и Феррерас великолепно раскрыли тему, за которую он взялся [86]86
  «Ни в авторах, вошедших в сборник „Hispania illustrata", ни в других источниках я не нашел ничего или почти ничего, что не было бы рассказано Марианой или Феррерасом, двумя известнейшими историками» (р. VI).


[Закрыть]. В предисловии Миньо указывает на два положения, которые он намеревается развить в своем труде:

1. «Правление Фердинанда и Изабеллы является началом возвышения Испании» (р. V).

2. Отсутствие симпатии к персонажам, чьи деяния он намерен описать: «Обманщик Фердинанд заставляет ненавидеть вероломство; Изабелла, огнем и мечом обращавшая народы в христианскую веру, заставляет вспомнить об истинном смысле Евангелия, далеком от гонений и преследований (р. VIII). [...] В этих людях нет ничего чистого; политика Фердинанда всегда была коварной и зачастую несправедливой; набожность Изабеллы была педантически точной и кровожадной; вся Европа сетовала по поводу неискренности первого, тогда как вся Испания страдала от слепого рвения второй» (р. II).

Миньо настаивает на том, что роль первого плана играла Изабелла, превосходившая своего супруга, к которому она не испытывала доверия [87]87
  «Несмотря на согласие, объединявшее двух королей, Изабелла относилась к могуществу Фердинанда столь же ревностно, как и к его сердцу, в котором, как она полагала, не оставалось места для супружеской верности. Королева боялась как амбиций этого правителя, так и его непостоянства».


[Закрыть], а потому прилагала все силы к тому, чтобы отодвинуть его на задний план:

«Нельзя отрицать того, что Фердинанд обладал достоинствами; он был умен, проницателен, отважен, сдержан, старателен, способен заниматься умственным и физическим трудом – но также несправедлив, алчен, лицемерен, непостоянен и завистлив. Так, он обязан был своей супруге твердостью и решительностью, восхищавшими в его поведении, – на самом деле он лишь брал пример с супруги. Союз двух этих монархов и их интересов часто приводил к тому, что их характеры были слиты воедино. Лучшим доказательством того, что Фердинанд и Изабелла не были похожи, является то, что они прожили всю жизнь вместе, хотя и не особо любили друг друга. Сильная и возвышенная душа королевы Кастилии покорила податливый и лживый ум Фердинанда, который, будучи более честолюбивым, чем она, давно понял, что может надеяться лишь на первое место рядом с супругой, если она соблаговолит поддержать его. Фердинанд шел к вершине извилистыми путями, Изабелла – своими собственными силами. Королева наводила страх на тех, кого приходилось сдерживать, но любила и вознаграждала верных слуг; Фердинанд завидовал чужим талантам, репутации, успехам, которые должны были служить только ему [...]. Изабелла хотела властвовать; Фердинанд хотел завоевывать. При жизни Изабеллы король Арагона согласовывал свою политику с ее взглядами; лицемерие, ему присущее, никогда не проявлялось до тех пор, пока он не оказался единовластным правителем Испании. Наконец, Фердинанд обладал всеми недостатками Изабеллы и никогда не поднимался до ее достоинств» (t. II, р. 352-353).

Изабелла, продолжает Миньо, не лишена храбрости. В начале своего правления она оказала сопротивление населению Сеговии, взбунтовавшемуся из-за того, что она передала фьеф одному из своих самых горячих сторонников, Кабрере [88]88
  «Любая чернь слаба. Кастильцы, привыкшие наводить страх на своих правителей, в свою очередь устрашились женщины, показавшей себя упорной и справедливой».


[Закрыть]. Главной ее заботой было заставить уважать правосудие [89]89
  «Недуги Изабеллы не ослабили ни ее деятельности, ни ее чувств к своим подданным, ни ее любви к справедливости, всегда остававшейся одной из основ ее характера» (t. II, р. 175).


[Закрыть]. Она поддержала проект Колумба, но также отдала приказ относиться к американским индейцам гуманно [90]90
  «Королева, горячо защищавшая свободу индейцев от посягательств, хотела, чтобы с ними обращались как можно мягче...» (t. II, р. 95).


[Закрыть]. Однако ее достоинства имели и обратную сторону: «Строгость нрава Изабеллы изгнала со двора любой вид галантности».

Миньо сурово осуждает учреждение инквизиции и изгнание евреев, приносивших пользу экономике страны: более разумной политикой было бы убедить иудеев обратиться в христианскую веру [91]91
  «Эта часть человеческого сообщества, изгоняемая повсюду, могла бы поднять промышленность, платить налоги, снабжать общество рабочей силой, если бы только умеренное правление и благоразумное рвение привели этих людей к истинной вере» (р. 339).


[Закрыть]. Изабелла, заключает Миньо, безусловно, была великой королевой: она восстановила мир и порядок в своем королевстве; она превратила Испанию в великую страну, но оказалась лишенной евангельского духа, которого все вправе ожидать от христианского правителя:

«Она никогда не была знакома ни с духом Евангелия, ни с тем, какой может быть людская власть над разумом [...]. Она полагала, что убедить человека могут страх и алчность. Ее мудрое правление восстановило в Испании порядок и справедливость, но она же познакомила ее с гонениями и лицемерием вместо веры, которую она намеревалась в ней укрепить» (t. II, р. 181).

Вплоть до середины XVIII века образованные французы были неплохо информированы относительно истории Испании. Критика, которая порой излетала из их уст, не мешала им признавать, что Испания была (или бывала) великой страной, что она в значительной степени способствовала развитию литературы, искусства и мысли. В целом французы знали об Испании то, о чем рассказали им хорошо осведомленные соотечественники (Майерн, Вольтер, Миньо) или авторитетные испанские историки (Мариана и в малейшей степени Феррерас). Ситуация изменилась во второй половине XVIII века. Испания более не играет роли первого плана на международной арене; ее писатели не обладают такой читательской аудиторией, какая была у Сервантеса или Лопе де Веги; на испанском языке читают все меньше и меньше. В нынешней Франции в моду входит Англия, о чем свидетельствует Вольтер в «Философских письмах» (1734).

Итак, не стоит удивляться тому, что влияние Англии, распространившееся в образованных кругах, вытеснило испанскую моду. В области исторических исследований произошло то же самое: место испанцев заняли англичане. А англичане, как известно, не испытывали к Испании никаких дружеских чувств: они не простили ей того, что она осталась католической страной и завоевала колониальную империю, что не могло не вызывать у них зависти. Вехами изменений, произошедших в литературном мире, стали две даты, два имени, два звания. В 1769 году на свет появились три тома «Истории Карла V» Уильяма Робертсона, шотландского пресвитерианца; в 1837 году американец У.-Х. Прескотт опубликовал свою «Историю правления католических королей». Произведениям сопутствовал огромный успех. В период с 1769 по 1837 год свои методы, выводы и точки зрения диктовала англосаксонская и протестантская историография. Соответственно, это не могло не отразиться на оценке Испании. Еще в 1756 году Вольтер с удовольствием отмечал успехи испанской культуры. В 1783 году в «Систематической энциклопедии», выпущенной домом Панкука, скромный служащий по имени Массон де Морвийер, которому было поручено написать статью об Испании, не нашел ничего лучшего, чем испестрить свой доклад о географии и экономике замечаниями относительно управления, инквизиции, боя быков, развития искусств, литературы и науки. Испания – «народ пигмеев» – оказалась предметом общих рассуждений следующего толка: «Вероятно, это самая невежественная страна в Европе, искусства в ней угасли, науки, торговля!» Более всего привлекает внимание одна фраза: «Чем мы обязаны Испании? И что именно за два века, за четыре, за десять веков Испания сделала для Европы?»

Какой путь был пройден всего лишь за четверть века! Заслуги Испании оказались недооцененными, а самой ей теперь отводилось незначительное место среди европейских стран. В первом издании своей «Истории цивилизации в Европе» (1828) Гизо развивает мысль о том, что цивилизация предполагает прогресс, а толчком к прогрессу послужила Реформация:

«Повсюду, куда проникала Реформация, повсюду, где она играла важную роль победителя или побежденного, основным, преобладающим, неизменным ее результатом оказывался огромный прогресс в области действия и свободы мысли, ведущий к эмансипации человеческого духа».

Страны, не принявшие Реформации, продолжает Гизо, сами исключили себя из цивилизованного мира:

«Посмотрим, что происходит в странах, куда не проникла религиозная революция, где она была задушена с первых же шагов, где она не могла получить никакого развития. История говорит нам, что в таких странах человеческий разум не получил свободы; две большие страны, Испания и Италия, могут подтвердить это. В то время как в разных уголках Европы, в которых сыграла большую роль Реформация, человеческий дух в течение трех последних веков приобрел доселе неизвестные активность и свободу, в тех уголках, куда Реформация не проникла, он стал податливым и инертным».

В сущности Гизо сказал то же самое, что и Массон де Морвийер, но сделал это в тщательно подобранных и осторожных выражениях, как подобает хорошо воспитанному человеку.