Текст книги "Танцовщица “Веселой Мельницы”"

Автор книги: Жорж Сименон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 7
Необыкновенное путешествие

– А журналисты, по крайней мере, не прибегут? Хотите, запрем дверь на ключ? Тогда сможем хоть поговорить спокойно.

Комиссар Дельвинь смотрел на своего коллегу с тем невольным уважением, которое испытывают в провинции и особенно в Бельгии ко всему, что исходит из Парижа. А кроме того, его стесняла та оплошность, которую он только что допустил, он извинился.

– Я нисколько не собирался сопротивляться, – отрезал Мегрэ, – я решительно хотел, чтобы меня арестовали. Более того: сейчас вы меня отведете в тюрьму, и я останусь там столько времени, сколько будет необходимо. Даже ваши инспекторы должны верить в действительность моего ареста.

Тут уж удержаться было невозможно! Широкоплечий расхохотался, такая забавная физиономия была у бельгийца. Он снизу смотрел на Мегрэ, не зная, как отнестись к его предложению. Чувствовалось, что он боялся показаться смешным. И напрасно пытался понять, шутит его собеседник или нет.

Смех Мегрэ рассмешил и его.

– Ну, бросьте, бросьте! Вот еще, что выдумали! Посадить вас в тюрьму!.. Ха! Ха!..

– Клянусь вам, что я решительно этого требую!

– Ха! Ха!..

Он долго сопротивлялся. Но когда понял, что его собеседник говорит серьезно, это его поразило.

Теперь они сидели друг против друга. Их разделял стол, заваленный папками. Время от времени Мегрэ с восхищением посматривал на пенковую трубку своего коллеги.

– Вы сейчас поймете… – сказал он. – Простите, что я раньше не ввел вас в курс дела, но вы теперь увидите, что это было невозможно. Преступление совершено в среду, не так ли? Ладно. Так вот, в понедельник сижу я в своем кабинете, на набережной Орфевр, и мне приносят карточку некоего Графопулоса.

Как обычно, прежде чем принять его, я звоню в иностранный отдел, чтобы получить о нем сведения. Там ничего не знают! Графопулос только что приехал в Париж.

Когда он приходит ко мне в кабинет, он производит на меня впечатление человека, чем-то взволнованного.

Он объясняет мне, что много путешествует, у него есть основания думать, что его хотят убить, и в конце концов спрашивает меня, сколько это бы ему стоило, если бы он попросил, чтобы днем и ночью за ним наблюдал полицейский инспектор.

Это обычное дело. Я сообщаю ему тариф. Он просит, чтобы я дал ему кого-нибудь вполне компетентного, но в то же время уклончиво отвечает на мои вопросы о том, какой опасности он подвергается и кто его возможные враги.

Он дает мне свой адрес в «Гранд-отеле», и в тот же вечер я посылаю ему инспектора, о котором он просил.

На следующее утро я справляюсь о нем. Из греческого посольства мне сообщают, что это сын крупного афинского банкира, что он ездит по Европе и, как важная персона, ведет праздную жизнь. Пари держу, что вы принимаете его за авантюриста.

– Точно. Вы уверены, что…

– Подождите! Во вторник вечером инспектор, которому было поручено охранять моего Графопулоса, с изумлением сообщает мне, что наш подопечный все время старался оторваться от него по дороге. Всем известные маленькие хитрости вроде проходных дворов, пересадки из одного такси в другое. Он добавил, что Графопулос взял билет на самолет, отлетающий в Лондон в среду утром.

Признаюсь вам, перспектива слетать в Лондон на самолете мне улыбалась, и я сам решил продолжать слежку.

В среду утром Графопулос покинул «Гранд-отель», но вместо того, чтобы поехать в Бурже, заставил везти себя на Северный вокзал, где он взял билет на Берлин.

Мы путешествовали в одном спальном вагоне. Не знаю, узнал ли он меня. Во всяком случае, он со мной не заговорил.

В Льеже он вышел, и я вышел вслед за ним. Он снял комнату в гостинице «Модерн», а я выбрал соседнюю комнату.

Мы обедали в ресторане за Королевским театром.

– В «Бекасе»! – прервал его Дельвинь. – Там хорошо готовят!

– Правда, в особенности почки по-льежски! Заметьте, у меня создалось впечатление, что Графопулос впервые попал в Льеж.

Гостиницу «Модерн» ему рекомендовали на вокзале.

А в «Бекас» его направили из гостиницы. Наконец, о «Веселой мельнице» ему сказал швейцар ресторана.

– Значит, он попал туда случайно! – задумчиво заметил комиссар Дельвинь.

– Признаюсь, я ничего об этом не знаю. Я вошел в кабаре вскоре после него. Танцовщица этого заведения уже сидела за его столиком, что довольно естественно.

По правде сказать, я ужасно скучал, потому что ненавижу эти ночные кабаки. Сначала я подумал, что он уведет с собой эту женщину. Когда я увидел, что она готова уйти одна, я немного проводил ее, чтобы задать ей два-три вопроса. Она заявила, что видит этого иностранца в первый раз, что он назначил ей свидание, на которое она не пойдет, и назвала его занудой. Вот и все. Я вернулся в кабаре. Хозяин заведения как раз уходил вместе с официантом. Я подумал, что Графопулос ушел, когда я повернулся к нему спиной, и немного поискал его на ближайших улицах.

Дошел до гостиницы, чтобы проверить, не вернулся ли он. Когда я опять подошел к «Веселой мельнице», двери были закрыты и свет в зале погашен.

Словом, результат как нельзя более отрицательный.

И все же я не принял его трагически. Спросил у полицейского, открыты ли еще какие-нибудь ночные кабачки. Он назвал мне четыре или пять, и все я добросовестно посетил, но нигде не нашел моего грека.

– Удивительно! – прошептал месье Дельвинь.

– Постойте! Я мог бы явиться к вам и продолжать следствие в сотрудничестве с льежской полицией, но, имея в виду факт, что меня видели в «Веселой мельнице», я предпочел не тревожить убийцу. В общем-то возможных виновников очень мало. Я начал с обоих молодых людей, чье нервное состояние от меня не ускользнуло. Это привело меня к Адель и к золотому портсигару, принадлежавшему убитому.

Вы ускорили события. Арест Жана Шабо. Бегство Дельфоса. Очная ставка. Обо всем этом я узнал только из газет.

И оттуда же узнал, что меня разыскивают как возможного убийцу.

Вот и все! Я этим воспользовался!

– Воспользовались?

– Сначала задам вам вопрос: вы верите в виновность этих двух мальчишек?

– Откровенно говоря…

– Хорошо! Я вижу, что вы в нее не верите. И никто не верит, а убийца, конечно, чувствует, что с минуты на минуту начнут искать в другом месте. А следовательно, он принимает свои меры, и на неосторожность с его стороны рассчитывать нечего.

С другой стороны, существуют сильные подозрения относительно «широкоплечего» мужчины, как его называют в газетах.

Так вот, широкоплечий мужчина был задержан, и при довольно театральных обстоятельствах. Все думают, что истинный виновник был задержан сегодня вечером!

Нужно еще подтвердить это мнение. Завтра все узнают, что я в тюрьме Сен-Леонар и что есть надежда очень скоро заставить меня признаться.

– И вы в самом деле пойдете в тюрьму?

– А почему бы и нет?

Месье Дельвинь никак не мог привыкнуть к этой мысли.

– Разумеется, вы сможете ходить, куда вам угодно…

– Ничего подобного! Напротив, я прошу вас держать меня на самом строгом режиме!

– Ну и странные же методы у вас в Париже!

– Совсем нет! Но, как я вам уже сказал, нужно, чтобы виновный или виновные сочли себя вне опасности.

Поскольку виновный уже найден…

На этот раз комиссар с рыжими усами подскочил на стуле.

– Что вы хотите сказать? Вы же не собираетесь внушить мне, что Графопулос сам проломил себе череп дубинкой, потом заперся в плетеный сундук, чтобы оказаться в зоологическом саду?

Крупные глаза Мегрэ смотрели по-детски наивно.

– Кто знает! – И, набивая трубку, он добавил: – Пора вам отвести меня в тюрьму. А перед тем нам стоит договориться по некоторым пунктам. Вы не запишете?

Он держался очень просто. В тоне его было даже какое-то смирение. А все-таки, не подавая виду, он намечал эффективное направление следствия.

– Я слушаю…

– 1. Понедельник. Графопулос просит покровительства у парижской полиции.

2. Вторник. Он пытается избавиться от инспектора, которому поручено его охранять.

3. Среда. Он берет билет до Лондона, потом покупает билет до Берлина и выходит из поезда здесь, в Льеже.

4. По-видимому, он впервые в этом городе и вечером оказывается в «Веселой мельнице», где не делает ничего особенного.

5. В тот момент, когда я выхожу оттуда вместе с танцовщицей, в кабаре остаются четверо: Шабо и Дельфос, спрятавшиеся на лестнице, ведущей в подвал, хозяин и Виктор в зале.

6. Когда я возвращаюсь, хозяин и Виктор уходят и запирают двери. Шабо и Дельфос, по их словам, остаются на лестнице.

7. Молодые люди утверждают, что они вышли из подвала через четверть часа после закрытия кабачка и что в этот момент Графопулос был уже мертв.

8. Если это верно, то преступление могло быть совершено, пока я провожал танцовщицу. В этом случае виновными были бы Женаро и Виктор.

9. Если это не так, то преступление могло быть совершено в этот момент Дельфосом и Шабо.

10. Может быть, Шабо лжет, и тогда нет никаких доказательств того, что драма произошла в «Веселой мельнице».

11. Убийца мог сам перенести тело, но возможно, что это было осуществлено и кем-нибудь другим.

12. На следующий день у Адели был обнаружен портсигар, но она утверждает, что получила его от Дельфоса.

13. Свидетельства Женаро, танцовщицы и Виктора совпадают и противоречат показаниям Жана Шабо.

Мегрэ замолчал, несколько раз затянулся, а его собеседник тревожно посмотрел на него.

– Неслыханно! – прошептал он.

– Что неслыханно?

– Сложность этого дела, если в него вдуматься.

Мегрэ встал.

– Пойдем спать! В тюрьме Сен-Леонар хорошие постели?

– Да, ведь вы желаете быть там…

– Кстати, я хотел бы, чтобы меня поместили в камеру, соседнюю с камерой этого мальчишки. Завтра я, конечно, попрошу вас свести меня с ним.

– Может быть, привести и его друга Дельфоса?

– Это не имеет значения.

– Вы думаете, что они решительно тут ни при чем?

Судья и слышать не хочет о том, чтобы их отпустили.

А все-таки мне придется сказать ему правду насчет вас…

– Как можно позже, ладно? А что происходит вокруг?

– Конечно же журналисты! Мне придется дать им объяснения. Как мне назвать вас?

– Никакого имени! Незнакомец! У меня не обнаружили никаких документов…

Комиссар Дельвинь до сих пор не совсем успокоился. Он продолжал украдкой наблюдать за Мегрэ с тревогой, смешанной с восхищением.

– Ничего не понимаю!

– Я тоже!

– Можно подумать, что Графопулос приехал в Льеж только для того, чтобы его убили. Кстати, мне давно пора сообщить его семье. Завтра с утра пойду к греческому консулу.

Мегрэ взял свою мягкую шляпу. Он был готов идти.

– Не обращайтесь со мной слишком почтительно при журналистах, – напомнил он.

Дельвинь открыл дверь. В большом инспекторском кабинете они увидели полдюжины репортеров, окруживших человека, которого комиссар узнал.

Это был управляющий отелем «Модерн», он уже приходил сюда днем. Он пылко говорил с журналистами, которые записывали его слова. Вдруг обернулся, заметил Мегрэ и, густо покраснев от волнения, указал на него пальцем.

– Это он! Нет сомнения!

– Я знаю! Он только что признался в том, что остановился в вашем отеле.

– А также в том, что взял сундук?

Месье Дельвинь ничего не понял.

– Какой сундук?

Плетеный сундук, черт возьми! С такими слугами, которые у меня сейчас работают, я бы мог долго не заметить его исчезновения.

– В чем дело, объясните!

– Ну так вот! На каждом этаже гостиницы, в коридоре, стоит плетеный сундук для грязного белья. Как раз сейчас приехали из прачечной, и я заметил, что одного сундука не хватает: на четвертом этаже. Я спросил у горничной. По ее словам, она подумала, что его взяли в починку, потому что крышка там плохо закрывалась…

– А белье?

– Вот это-то самое странное! Белье, которое в нем было, обнаружено в сундуке третьего этажа.

– Вы уверены, что труп перенесли именно в вашем сундуке?

– Я только что был в морге, мне его показали.

Он тяжело дышал, не в силах себе представить, что эта история так близко его касается.

Но все-таки больше всех был взволнован комиссар Дельвинь, он даже не смел повернуться к Мегрэ. Он забыл о присутствии журналистов и о том, о чем они с ним договорились.

– Что вы на это скажете?

– Ничего не скажу, – невозмутимо ответил Мегрэ.

– Заметьте, – продолжал управляющий отелем «Модерн», – ведь он легко мог незаметно вынести сундук из гостиницы. Чтобы войти туда ночью, нужно позвонить, и швейцар управляет дверью, не вставая с постели. Но чтобы выйти, достаточно повернуть ручку двери.

Один из журналистов, у которого были способности к рисованию, сделал быстрый набросок с Мегрэ: он изобразил его с отвисшими щеками и с отнюдь не внушающим доверия лицом.

Месье Дельвинь провел рукой по волосам, пробормотав:

– Вернитесь на минутку в мой кабинет, ладно?

Он не знал, на чем остановить взгляд. Какой-то репортер спросил его:

– Он признался?

– Оставьте меня в покое!

А Мегрэ спокойно сказал:

– Предупреждаю вас, что я больше не буду отвечать ни на один вопрос…

– Жирар! Скажите, чтобы подали машину!

– А мне не надо подписать мое заявление? – спросил управляющий.

– Сейчас…

Царил беспорядок. Только Мегрэ невозмутимо курил трубку, оглядывая присутствующих одного за другим.

– Наручники? – спросил Жирар, возвращаясь в зал.

– Да… Нет… Проходите сюда, вы!..

Ему не терпелось поскорее очутиться в машине наедине с комиссаром.

Когда они ехали по безлюдным улицам, он почти умоляюще спросил:

– Что все это значит?

– Что?

– Да эта история с сундуком. В общем, управляющий обвиняет вас, намекая на то, что вы унесли из гостиницы плетеный сундук. Сундук, в котором нашли труп!

– Да, по-видимому, он намекал на это.

Это слово «намекал» звучало откровенной иронией после пылких утверждений управляющего.

– Это правда?

Вместо ответа Мегрэ стал рассуждать.

– Короче, сундук могли унести только или Графопулос, или я. Если его унес Графопулос, то согласитесь, что это удивительно! Человек, который несет куда-то свой собственный гроб!..

– Простите меня… Но сейчас, когда вы объявили мне, кто вы такой, я не подумал потребовать у вас… гм!.. доказательства.

Мегрэ стал рыться у себя в карманах. Скоро он протянул своему собеседнику значок, удостоверяющий его Должность комиссара.

– Да… Прошу прощения… Эта история с сундуком…

И, вдруг осмелев благодаря темноте, царившей в машине, он добавил:

– А вы знаете, даже если бы вы мне ничего не сказали, я вынужден был бы арестовать вас после недвусмысленного заявления этого человека.

– Разумеется!

– Вы ожидали этого обвинения?

– Я?.. Нет!

– И вы думаете, что Графопулос сам унес сундук?

– Пока я еще ничего не думаю!

Месье Дельвинь забился в угол и замолчал, раздраженный, с раскрасневшимися щеками. Когда они приехали в тюрьму, он быстро приступил к формальностям, требующимся при заключении арестованного, избегая смотреть Мегрэ в лицо.

На прощание он сказал только:

– Надзиратель вас отведет…

Впрочем, он тут же раскаялся в этом. Выйдя на улицу, он стал сомневаться, не слишком ли сухо обошелся со своим коллегой.

«Он сам просил меня обращаться с ним построже!

Да, но не наедине! А кроме того, это было до заявления управляющего отелем «Модерн». Он думает, что если он из Парижа, так ему дозволено смеяться над Дельвинем?

В таком случае, так ему и надо».

Жирар ждал его в кабинете, где он читал записи, продиктованные комиссаром Мегрэ.

– Дело продвигается! – с удовлетворением сказал он, когда появился его начальник.

– А! Это только кажется, что дело продвигается!

Он сказал это таким тоном, что Жирар вытаращил глаза.

– Но… этот арест… и сундук, который…

– Сундук, который… Ты еще говоришь об этом сундуке, который… соедини меня с телеграфом…

И когда это было выполнено, он продиктовал следующую телеграмму:

«Уголовная полиция. Париж.

Просьба срочно выслать подробное описание внешности и, если возможно, отпечатки пальцев комиссара Мегрэ.

Сыскная полиция, Льеж».

– Что это значит? – осмелился спросить Жирар.

Тут уж ему не поздоровилось. Комиссар Дельвинь свирепо посмотрел на него.

– Это ничего не значит, слышишь? Это значит, что мне надоели твои дурацкие вопросы!.. Это значит, я хочу, чтобы меня оставили в покое!.. Это значит…

И заметив, что гнев его смешон, он вдруг закончил одним словом:

– Дерьмо!

Потом он заперся в своем кабинете наедине с тринадцатью пунктами комиссара Мегрэ.

Глава 8
«У Жанны»

– Прекрати! – сказала толстая женщина, – шаловливо смеясь. – Нас увидят…

Она встала, подошла к окну, закрытому сетчатой занавеской, и спросила:

– Ты ждешь поезда на Брюссель?

Это происходило в маленьком кафе за вокзалом Гийемен. В помещении, довольно просторном, было чисто, светлые плитки пола вымыты, не жалея воды, столы тщательно отлакированы.

– Садись сюда! – прошептал мужчина, перед которым на столике стояла кружка пива.

– А ты будешь спокойно себя вести?

И женщина села, взяла его руку, которую он опустил на банкетку, и положила ее на стол.

– Ты коммивояжер?

– Почему ты так решила?

– Так… Сама не знаю… Нет! Если ты не успокоишься, я выйду на порог… Лучше скажи мне, что ты будешь пить? Пиво? Я выпью тоже.

Может быть, в этом кафе было что-то подозрительное как раз из-за царившей в нем чистоты, оно было больше похоже на частный дом, чем на публичное заведение.

Прилавок был крошечный, без насоса для пива, а за ним на полке стояло не больше двадцати стаканов. На столе у окна лежало какое-то шитье, в другом месте стояла корзинка с зелеными бобами, которые начали чистить.

Все было аккуратно. Пахло супом, а не спиртным.

У того, кто входил сюда, создавалось впечатление, что он вторгается в частную жизнь.

Во внешности женщины, которой могло быть лет тридцать пять, было одновременно что-то аппетитное, добропорядочное и материнское.

Она беспрестанно отталкивала руку робкого клиента, который каждую минуту клал ее к ней на колени.

– Тогда, значит, ты занимаешься продуктами?

Вдруг она навострила уши. Из зала на второй этаж вела лестница. Наверху послышался шум, как будто кто-то вставал с постели.

– Извини, минутку!

Она поднялась, прислушалась, потом вышла в коридор.

– Месье Анри!..

Когда она вернулась к клиенту, он был встревожен, рассеян, тем более что какой-то человек без пиджака, без воротничка вышел из заднего помещения и стал бесшумно подниматься по лестнице. Клиенту были видны только его ноги, потом он исчез.

– Что случилось?

– Ничего… Этот молодой человек вчера вечером так напился, что его пришлось уложить наверху…

– А… Месье Анри… это ваш муж?

Она засмеялась, от чего затряслась ее мягкая, пышная грудь.

– Это хозяин… Я только официантка… Прекратите…

Ведь нас увидят…

– А все-таки… я хотел бы…

– Что?

Клиент густо покраснел. Он не знал, что может и чего не может себе позволить, и блестящими глазами смотрел на свою полную и свежую собеседницу.

– Нельзя нам ненадолго остаться наедине? – прошептал он.

Ты с ума сошел?.. Зачем?.. Здесь ведь приличный дом…

Она замолчала. Снова прислушалась. Наверху начался какой-то спор. Месье Анри отвечал спокойно и сухо кому-то, кто в чем-то агрессивно его упрекал.

– Настоящий мальчишка… – объясняла полная женщина. – Просто смотреть жалко!.. Ему нет еще и двадцати лет, а он уже напивается… И при этом он угощал всех, строил из себя богача и куча каких-то типов этим пользовалась…

Наверху открылась дверь… Голоса стали слышны яснее.

– Говорю вам, у меня были сотни франков в карманах! – визжал юноша. – У меня их украли!.. Верните мне мои деньги.

– Тише! Тише! Здесь нет воров! Если бы вы не напились как свинья…

– Это вы меня напоили…

– Если я даю людям выпить, то считаю их достаточно умными, чтобы следить за своими бумажниками…

И вот еще что! Я должен был бы вас арестовать… Вы пошли искать девок на тротуаре под тем предлогом, что официантка была недостаточно с вами любезна… И требовали комнату… И еще Бог знает что…

– Верните мне мои деньги…

– У меня нет ваших денег, и если вы будете дальше шуметь, я пошлю за полицией…

Месье Анри совершенно не волновался. Волновался молодой человек. Он спускался по лестнице, не переставая спорить.

Рене – а это был именно он – осунулся, под глазами у него были темные круги, углы губ опустились.

– Вы все тут воры!

– Ну-ка, повторите…

Месье Анри бегом спустился на несколько ступеней и схватил парня за шиворот.

Скандал грозил превратиться в драму. Мальчишка с ревом вытащил из кармана револьвер.

– Пустите меня, или я…

Коммивояжер прижался к банкетке и от страха вцепился в руку женщины, которая хотела броситься на помощь хозяину.

Но это было лишним. Месье Анри как человек, привыкший к стычкам, нанес резкий удар в плечо своего противника, и револьвер выпал из рук мальчишки.

– Открой дверь!.. – приказал он женщине, все-таки тяжело дыша.

И когда она это сделала, он так сильно толкнул мальчишку, что тот покатился на середину тротуара. Потом поднял револьвер и бросил в его сторону.

– Эти сопляки приходят к вам в дом и еще ругают хозяев! Вчера он строил из себя богача и показывал свои деньги каждому встречному…

Он пригладил волосы, бросил взгляд на дверь и увидел полицейского в форме.

– Вы можете засвидетельствовать, что он мне угрожал? – сказал он, указывая на смущенного клиента. – Впрочем, полиция знает этот дом…

Рене Дельфос стоял на тротуаре в запачканной одежде, стучал зубами от бешенства и отвечал полицейскому, сам не понимая, что он плетет.

– Вы говорите, что вас обокрали? Во-первых, кто вы такой? Покажите ваши документы… И кому принадлежит это оружие?

Собралось несколько человек. Люди высовывались из окон трамвая.

– Хватит! Следуйте за мной в полицию…

Когда они пришли туда, Дельфоса охватило такое бешенство, что он стал пинать полицейского ногами.

На допросе Дельфос прежде всего заявил комиссару, что он француз и только вчера приехал в Льеж.

– В этом кафе меня напоили и украли у меня все мои деньги…

Один из полицейских, сидевших в углу, наблюдал за ним. Он подошел к комиссару и что-то тихо ему сказал.

Тот с удовлетворением улыбнулся.

– А не зовут ли вас Рене Дельфосом?

– Это вас не касается…

Редко приходилось видеть такого взбешенного человека. Лицо его перекосилось, рот искривился.

– А деньги, которые у вас взяли, не были ли это деньги, украденные у некоей танцовщицы?

– Это неправда!

– Тихо! Тихо! Будете объясняться в сыскной полиции! Надо позвонить комиссару Дельвиню и спросить его, что нам делать с этим субчиком…

– Я хочу есть! – проворчал Дельфос все с тем же выражением рассерженного ребенка.

Полицейский пожал плечами.

– Вы не имеете права морить меня голодом… Я буду жаловаться… я…

– Пойди купи ему сандвич, тут, рядом…

Дельфос откусил два раза и с отвращением бросил остальное на пол.

– Алло!.. Да. Он здесь… Вам его приведут сейчас же…

Нет… Ничего…

В машине, сидя между двумя полицейскими, Дельфос сначала злобно молчал. Потом, хотя у него не спрашивали, пробормотал:

– А все-таки убил не я… Это Шабо…

Его спутники не обратили внимания на эти слова.

– Мой отец будет жаловаться губернатору, он с ним дружит… Я ничего не сделал!.. У меня украли бумажник, и сегодня, в двенадцать часов, хозяин кафе хотел выгнать меня без гроша в кармане…

– Ведь это ваш револьвер?

– Это его револьвер… Он угрожал мне, что выстрелит, если я буду шуметь… Спросите у клиента, который при этом присутствовал.

Когда они входили в помещение сыскной полиции, Дельфос попытался принять важный вид уверенного в себе человека.

– А, это тот жулик!.. – сказал один из инспекторов, пожимая руки своих коллег и оглядывая Дельфоса с головы до ног. – Сейчас скажу начальнику…

Минуту спустя он вернулся, бросил:

– Пусть подождет!..

На лице молодого человека можно было прочесть досаду, тревогу; он отказался сесть на предложенный ему стул. Хотел закурить. У него взяли сигарету из рук.

– Здесь нельзя…

– Ну, а вы-то курите!

И он услышал, как, отходя, инспектор проворчал:

– Какой смешной, задорный петушок…

Вокруг него продолжали курить, писать, перелистывать папки с делами, иногда обмениваясь несколькими фразами.

Прозвучал электрический звонок. Не вставая с места, инспектор сказал Дельфосу:

– Можете войти к начальнику… Вон в ту дверь…

Кабинет был небольшой. Воздух голубой от табачного дыма, а печка, которую впервые затопили этой осенью, прямо-таки гудела при каждом порыве ветра.

Комиссар Дельвинь восседал в своем кресле. В глубине комнаты, у окна, против света, на стуле кто-то сидел.

– Входите!.. Садитесь…

Силуэт сидевшего на стуле выпрямился. Можно было угадать плохо освещенное бледное лицо Жана Шабо; он повернулся к своему приятелю.

Дельфос сказал саркастическим тоном:

– Чего от меня хотят?

– Да ничего, молодой человек! Только чтобы вы ответили на несколько вопросов…

– Я ничего не сделал.

– А я пока еще не обвинял вас…

Повернувшись к Шабо, Рене проворчал:

– Что он тут наговорил?.. Наверняка наврал…

– Потише! Потише! И попытайтесь ответить на мои вопросы… А вы сидите…

– Но…

– Я говорю вам, сидите… А теперь, мой милый Дельфос, расскажите мне, что вы делали «У Жанны»?

– Меня обокрали…

– А что вы там делали?.. Когда вы пришли туда вчера днем, вы уже были под хмельком… Хотели увести на второй этаж официантку, и, так как она отказалась идти с вами, вы решили найти женщину на улице…

– А что, я не имею права?

– Вы угощали всех присутствующих… Несколько часов подряд вы там были главным развлечением для всех… До тех пор, пока, мертвецки пьяный, вы не свалились под стол. Хозяин пожалел вас и уложил в постель…

– Он меня обокрал…

– То есть вы сами раздавали направо и налево чужие деньги… Точнее, деньги, которые вы утром взяли из сумки у Адели…

– Это неправда!

– На эти деньги вы прежде всего купили револьвер…

Зачем?..

– Потому что мне хотелось иметь револьвер!

Лицо Шабо выражало волнение. Он смотрел на своего приятеля с несказанным удивлением, как будто не верил своим ушам. Казалось, он вдруг обнаружил другого Дельфоса, который пугал его. Он хотел бы вмешаться, сказать ему, чтобы он замолчал.

– Почему вы украли деньги у Адели?

– Она сама мне их дала.

– Адель заявила как раз противоположное. Она обвиняет вас!

– Адель лжет! Она сама мне их дала, чтобы я купил железнодорожные билеты, потому что мы должны были уехать вместе…

Чувствовалось, что он бросает фразы, не думая о том, что сам себе противоречит.

– Вы, может быть, станете отрицать и то, что позапрошлой ночью прятались на лестнице в «Веселой мельнице»?..

Шабо подался вперед и, казалось, хотел сказать: «Внимание! Отрицать не было возможности… Пришлось подтвердить…»

– Это тоже он рассказал вам!.. Он соврал! Он хотел, чтобы я остался с ним!.. Мне не нужны деньги! У меня отец богатый!.. Стоит только у него попросить… Это Жан все придумал…

– Значит, вы сразу же ушли?

– Да…

– И вернулись домой?

– Да…

– После того, как поели жареной картошки и ракушек на улице Пон д'Авруа…

– Да… Кажется, да…

– Но ведь вы были вместе с Шабо! Он заявил об этом!

Шабо сжимал руки и умоляюще смотрел на Дельфоса.

– И все-таки я ничего не сделал! – отчеканил Дельфос.

– Я не говорил вам, что вы что-то сделали.

– Ну, и что же тогда?

– Тогда ничего!

Дельфос перевел дыхание, глядя в сторону.

– Это вы подали знак выйти из подвала?

– Неправда.

– Во всяком случае, вы шли впереди и первый увидели труп…

– Неправда.

– Рене!.. – крикнул Шабо, не в силах сдержаться.

Комиссар еще раз заставил его сесть, замолчать. Но все-таки минуту спустя он, словно обессиленный, продолжал бормотать:

– Не понимаю, почему он лжет… Мы не убивали…

Мы даже не успели украсть деньги… Он шел впереди.

Он чиркнул спичкой… Я даже не разглядел турка… Только увидел что-то на полу… Он даже сказал мне потом, что у турка один глаз открыт, а рот…

– Интересно! – с иронией заметил Дельфос.

В эту минуту Шабо, казалось, был на пять лет младше своего приятеля и настолько же проще. Жан умел только строить планы. Но как объяснить комиссару, что в реальной жизни он нерешительнее и слабее Дельфоса.

А месье Дельвинь смотрел то на одного, то на другого.

– Договоритесь, ребята. Вы так испугались, что, выходя, не закрыли за собой дверь… Вы пошли есть жареную картошку с ракушками…

И вдруг, глядя Дельфосу в глаза, он спросил:

– А скажите! Дотрагивались вы до трупа?

– Я?.. Никогда в жизни!..

– Был ли поблизости плетеный сундук?

– Нет… Я ничего подобного не видел…

– Сколько раз вам случалось брать деньги в ящике кассы вашего дяди?

– Это Шабо сказал вам?

И, сжав кулаки, он закричал:

– Грязная скотина!.. И у него еще хватает нахальства… Выдумывает черт знает что!.. Потому что он крал деньги у себя на работе из «малой кассы»! А я давал ему свои, он мог расплатиться ими вместо украденных…

– Замолчи! – умолял Шабо, сложив руки.

– Ты же прекрасно знаешь, что лжешь!

– Это ты лжешь!.. Послушай, Рене! Убийца…

– Что ты говоришь?

– Я говорю, что убийца… арестован… Ты…

Дельфос посмотрел на месье Дельвиня и спросил дрогнувшим голосом:

– Что он там мелет?.. Убийца…

– А вы разве не читали газет?.. Да, правда, вы были пьяны, спали… Сейчас вы мне скажете, узнаете ли вы человека, который в тот вечер был в «Веселой мельнице» и на следующий день ходил за вами по улицам.

Тут Рене вытер пот с лица, не осмеливаясь больше взглянуть в тот угол, где сидел его друг. В соседнем кабинете прозвенел звонок. Должно быть, пошли за Мегрэ в смежную комнату. Дверь отворилась. Инспектор Жирар привел Мегрэ.

– Побыстрее!.. Садитесь, пожалуйста, к свету… Итак, Дельфос, вы узнаете его?..

– Да, конечно, это он!

– Прежде вы его никогда не видели?

– Никогда!

– И он не заговаривал с вами?

– Кажется, нет…

– Например, когда вы вышли из «Веселой мельницы», он не бродил поблизости?.. Подумайте… Постарайтесь вспомнить…

– Постойте… Да… Может быть… В закутке кто-то стоял, и я теперь думаю, не он ли это был?

– Это возможно?..

– Конечно… Да…

Стоя в маленьком кабинете, Мегрэ казался огромным.

Но когда он заговорил, послышался почти тонкий, очень мягкий голос:

– У вас не было карманного фонарика, не так ли?..

– Нет… А почему вы спрашиваете?

– И вы не зажигали электричества в зале… Значит, вы только чиркнули спичкой… Скажите, пожалуйста, на каком расстоянии от трупа вы находились?..

– Право… не знаю…

– Дальше, чем расстояние между стенами в этом кабинете?..

– Приблизительно такое же…

– Значит, в четырех метрах… И вы были взволнованы… Это была первая ваша настоящая кража… Вы увидели какую-то лежащую фигуру и тут же решили, что это труп… Вы не приблизились к нему… Не дотронулись до него… А значит, вы не уверены, что этот человек уже не дышал… Кто из вас держал спичку?..

– Я! – признался Дельфос.

– Она горела долго?

– Я ее сразу же бросил…

– Значит, знаменитый труп был освещен всего несколько секунд! Вы уверены, Дельфос, что узнали Графопулоса?

– Я видел черные волосы…

Дельфос с удивлением осмотрелся. Он заметил только, что подвергается настоящему допросу и позволяет управлять собой.

– Я буду отвечать только комиссару! – проворчал он.

Тот уже снял трубку с телефонного аппарата. Дельфос вздрогнул, услышав номер, который он назвал.