Текст книги "Франсия"

Автор книги: Жорж Санд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Франсия принужденно рассмеялась, и в ушах у нее вновь прозвучали слова инвалида: «Князь убил твою мать, это, должно быть, правда, и, когда ты, несмотря на это, стала его содержанкой, он посмеялся над тобой вместе с другой любовницей, такой же подлой, как он».

Девушка поднялась в порыве негодования. Внезапно нестерпимый жар бросился ей в голову, и Франсии почудилось, будто красный свет залил комнату. Она достала кинжал и протерла лезвие, не понимая, что делает. «Сейчас, – подумала девушка, – я умру. Но я не могу умереть обесчещенной. Не хочу, чтобы говорили: «Она была любовницей русского, убившего ее мать, и эта несчастная так сильно любила князя, что из-за него лишила себя жизни». Я так мало прожила! И я не желаю жить, творя только зло, и умереть опозоренной. Пусть меня простят и отнесутся ко мне с уважением, когда меня не станет. Пусть скажут моему брату: «Она проявила слабость, но искупила ее, и ты можешь гордиться своей сестрой и оплакивать ее. Ты хотел убивать русских, но тебе не представился случай, она же нашла его. Франсия отомстила за вашу мать!»

Что же произошло потом? Этого не знает никто. Франсия опустилась на стул, вновь ощутив озноб и упадок сил. Она вглядывалась в прекрасное лицо князя, такое спокойное, что, казалось, он улыбается ей. Его рот был приоткрыт, и черная борода оттеняла зубы ослепительной белизны, блестящие, как жемчуг. Широко открытые глаза Мурзакина смотрели на нее. Он попытался коснуться груди рукой, будто хотел избавиться от инородного тела, мешавшего ему. Но у князя не хватило сил. Раскрытая ладонь бессильно упала на кровать. Он был смертельно ранен. Но Франсия об этом не знала. Она вонзила персидский кинжал ему в сердце. Девушка сделала это в порыве исступления, не сознавая того, что совершает: она была безумна.

Издал ли Мурзакин хоть один крик, испустил ли хоть один стон? Заговорил ли с ней, улыбнулся ли ей, проклял ли ее? Она не знала. Франсия ничего не слышала, ничего не понимала. Она думала, что видит сон, борется с кошмарами. Девушка уже не помнила, что хотела покончить с собой. Она решила, что наконец-то очнулась, и ее первым инстинктивным желанием было глотнуть воздуха. Франсия вышла из комнаты, быстро пересекла переднюю, не замеченная Моздаром, приблизилась к решетке, повернула ключ в замке, выскользнула на улицу и вновь заперла дверцу. Все это было сделано с необычайным хладнокровием, после чего девушка пошла вперед, не ведая, откуда она и кто такая.

Мурзакин еще дышал, но с каждым мгновением его дыхание слабело. Он, вероятно, не страдал. Удар кинжалом пробудил его, но не настолько, чтобы он что-либо понял, а вскоре князь впал в забытье. Если бы он увидел Франсию, если бы узнал ее, то даже не вспомнил бы о том, что она сделала. Меркнущее сознание перенесло Мурзакина далеко, к маленькому домику на берегу полноводной реки. Он увидел луга с пасущимися стадами, узнал лошадь, на которую в детстве впервые сел верхом, услышал чей-то голос, который кричал ему: «Осторожней, дитя!» Это был голос его матери. Но вот лошадь упала, видение рассеялось… Князь ничего больше не видел и не слышал: он был мертв.

В час, когда Мурзакин обычно просыпался, Моздар вошел к нему в комнату. Полагая, что хозяин еще крепко спит, он несколько раз окликнул его. Не получив ответа, Моздар открыл ставни и заметил красные пятна на простыни. Крови было очень мало: вонзенный неглубоко кинжал оставался в груди, но он задел жизненно важные органы.

Смерть наступила мгновенно, без агонии. Безмятежное лицо Мурзакина было прекрасным.

На крик казака прибежал Валентин. Он послал за полицией и доктором Фором. Ожидая их, он осмотрел все вокруг. По счастливой случайности Франсия не оставила никаких признаков своего недолгого пребывания ни в доме, ни в саду. Сухая земля не сохранила ни одного следа. Ключ от решетки торчал в замке, где, по словам Валентина, он и оставил его. Моздар божился, что никто не прошел бы через переднюю, не разбудив его. Доктор Фор вместе с другим хирургом осмотрел рану и составил протокол. Его коллега высказал мысль о самоубийстве. Придерживаясь другого мнения, доктор Фор не подписал заключение о смерти. Он подумал о Франсии, но не назвал ее. В его обязанности не входили поиски улик, и доктор Фор удалился, размышляя о том, что у этой малышки оказалось больше сил, чем он предполагал. Валентин, опасавшийся, что его обвинят в убийстве, с радостью понял, что подозрения пали на бедного Моздара, это прирученное животное, рыдавшее от всей души.

Спешно вызванный граф Огоцкий пролил слезы над племянником, и его печаль была искренней, насколько это возможно для придворного. Для порядка он приказал арестовать Моздара, но, поразмыслив над участью казака, снял с него обвинение и объявил, что у бедного племянника были любовные невзгоды, побудившие его покончить с собой. Граф не признался, что был причиной этих невзгод, однако упрекнул себя. Его утешила мысль о том, что у бедного племянника была слабая голова, романтический ум и слишком нежное сердце. Сама судьба предначертала ему разрушить какой-нибудь глупостью блестящую карьеру, открывавшуюся перед ним.

Царь выразил сожаление о смерти молодого офицера. Несколько человек из его окружения говорили шепотом, что граф Огоцкий, завидуя молодости и красоте племянника, соперничал с ним из-за некой маркизы, поэтому избавился от него. История не имела продолжения. Все русские, расположившиеся лагерем у дворца Талейрана, сказали над могилой Диомида Мурзакина прощальные слова, банальные, но краткие. Смысл их сводился к одному: «Бедный малый! Такой молодой!»

Похороны не отличались пышностью, как это принято у военных. Самоубийство всегда и везде считается грехом. Маркиз де Тьевр следовал за траурной процессией своего дорогого кузена, говоря каждому, кто желал его выслушать: «Он был родственником моей жены, мы очень любили его и так поражены этим печальным событием, что с мадам де Тьевр случился нервный припадок».

Маркиза действительно была в ужасном состоянии. Вернувшись с кладбища, муж тихо сказал ей:

– Я понимаю ваше волнение, моя дорогая, но нужно превозмочь себя и с сегодняшнего вечера вновь открыть двери нашего дома. У светских людей длинные языки, и они не преминут сказать, будто между вами и этим молодым человеком что-то было, раз вы так много плачете. Успокойтесь! Я так не думаю, но вам следует одеться и выйти: этого требует моя честь!

Маркиза подчинилась и появилась в свете. Спустя восемь дней она с еще большим жаром, чем всегда, окунулась в светскую жизнь, а еще через месяц сказала себе, что небо спасло ее от слишком пылкой страсти, благодаря чему она не скомпрометировала себя.

Никто не подозревал Франсию, а она сама ничего не помнила: девушка действовала в приступе горячки. Инстинкт привел ее к Муане. Там она бросилась на кровать, где и провела три дня и три ночи в лихорадке и бреду. К девушке вызвали доктора, который сказал, что она обречена. Разумеется, французская полиция легко нашла бы Франсию, если бы Валентин донес на нее, но он об этом не помышлял, подозревая лишь графа Огоцкого. Валентин ненавидел графа за то, что тот так ловко провел его. Жена сказала ему, что малышка в ту ночь, когда все случилось, могла проникнуть во флигель без их ведома, но Валентин, пожав плечами, ответил:

– Это касается русских. Не будем думать за них. Я знаю, что русскому императору не нравится, если находят доказательства ненависти французов к его народу. Молчи о малышке Франсии: мы ее не видели, она в последнее время не приходила, оставив нам кредитный билет, который дал ей князь. Не стоит больше возвращаться к этому вопросу.

Только доктор Фор угадал истину. Глубоко опечаленный взгляд, устремленный на него Франсией в тот день, когда он с презрением оттолкнул ее, запечатлелся в сердце доктора. Это несчастное маленькое существо, так искренне доверившееся ему и так глубоко любившее, было не интриганкой, а жертвой рока. Кто знает, не сама ли судьба повергла Франсию в безумие, желая спасти ее?

Доктор Фор решил отыскать девушку. Поскольку у него была хорошая память, он вспомнил, что, рассказывая ему о своей жизни, она упомянула кабачок на улице Фобур-Сен-Мартен и инвалида, владельца этого заведения. Придя туда, доктор Фор нашел девушку на грани жизни и смерти. Брат был подле нее. После того, как он тщетно искал сестру у Мурзакина, где и узнал о трагедии, Теодор вернулся в предместье Сен-Мартен, уверенный, что здесь его ждут вести о ней.

Франсия сидела в маленькой, сырой и убогой комнате. Дневной свет проникал сюда со двора площадью в два квадратных метра, похожего на колодец, грязного и пропитанного зловонием кухонь бедняков, выносивших туда в свинцовых тазах помои. Это была комната Муане, и он не мог предложить ничего лучшего; у него не было средств, чтобы снять Франсии другую и заплатить сиделке. К счастью, Теодор ни на минуту не отходил от сестры. Он ухаживал за ней с преданностью и умением, многое искупившими. Его как будто подменили после нескольких дней патриотической горячки, когда он принял решение трудиться.

Антуан, подыскавший за эту неделю работу поблизости, заходил утром, в полдень и вечером, приносил все, что ему удавалось раздобыть, стараясь облегчить страдания больной. Родственница Антуана из Оверни [33]33
  Провинция на юге Франции.


[Закрыть], торговавшая фруктами на углу, любила Франсию и приходила ночью, чтобы сменить Теодора или помочь ему справиться с сестрой во время приступов бреда. Франсия не нуждалась ни в уходе, ни в помощи, но от контраста между отвратительным местом, где нашел девушку доктор Фор, и относительной роскошью того, где он оставил ее, его сердце сжалось. Хорошо зная, как протекала болезнь до сих пор, доктор надеялся вылечить Франсию. Через несколько дней доктор решил, что опасность миновала. Теодор, печально покачав головой, сказал ему:

– Чем так жить, лучше бы ей умереть!

– Вы считаете ее сумасшедшей? – спросил доктор.

– Да, месье. Именно тогда, когда жар немного спадает, сестра менее всего способна рассуждать. В бреду она твердит, что убила русского князя, и мы не удивляемся: это горячка. Когда же Франсия приходит в себя, то говорит, что раньше мечтала о смерти, но теперь хорошо знает: князь жив и спит там, в кресле, а мы слепые, если не видим его.

– Зачем вы сказали ей о смерти Мурзакина, когда она в таком состоянии?

– Но она сама рассказала! Когда я пришел с улицы Вожирар, никто еще не знал об этом. Считали, будто ей все приснилось, и я заверил их, что это правда.

– Мой мальчик, вы поступили неразумно.

– Почему же, месье доктор?

– Вашу сестру могут заподозрить, и вам следовало бы молчать. Сейчас бреда нет, но рассудок ослаблен и подвержен галлюцинациям. Надо увезти Франсию в пригород, найти ей светлую и веселую комнатку с небольшим садом, обеспечить спокойствие и одиночество. Там не должно быть любопытных или болтливых соседей, а вы не повторяйте никому того, что она говорит вам в любом состоянии о князе Мурзакине. Не принимайте это во внимание, позвольте ей думать, что он жив, до тех пор, пока она не поправится.

– Я тоже хочу этого, – ответил Теодор. – Но где взять деньги?

– Мы найдем их. – И доктор дал ему луидор в качестве аванса. – Я уже собрал некоторую сумму для вашей сестры, когда она хотела уйти от князя. Я оплачу эти небольшие расходы. Скорее займитесь сменой обстановки и жилья, завтра ее можно будет перевезти. В карете Франсию будет сильно трясти, я пришлю носилки, а вы мне скажете, где остановитесь, и я зайду вечером осмотреть ее.

Теодор действовал быстро и толково. Он нашел то, что искал, рядом с больницей Сен-Луи [34]34
  Один из старейших парижских госпиталей, основанный в 1607 г. королем Генрихом IV.


[Закрыть], поблизости от оранжерей, которые в то время тянулись до заставы Шопинет. Назавтра в полдень Франсию уложили на носилки. Девушку очень удивило, что ее поместили внутрь палатки из полосатой ткани, наподобие кровати с раздвижным пологом. Вдруг мрачные мысли овладели ею. Мельком увидев через прорези в ткани траву и деревья, а также то, как Теодор и Антуан печально шли справа и слева от нее, она решила, что умерла и ее несут на кладбище. Франсия безропотно покорилась и только хотела, чтобы ее похоронили возле Мурзакина, которого она по-прежнему любила.

Тем не менее ритмическое движение и дуновение свежего ветерка, от которого трепетала ткань полога, привели девушку в состояние, близкое к блаженству, и в продолжение всей поездки она крепко спала впервые после своего невольного преступления. По прибытии ее, все еще спящую, уложили в постель.

Вечером Франсия связно ответила на вопросы доктора и поблагодарила его за доброту: она узнала его. Франсия не осмелилась спросить, не Мурзакин ли прислал доктора, но частично вспомнила то, что произошло. Она думала, что это по приказу князя ее перевезли в надежное место, которое станет убежищем от домогательств графа. С ней брат, взявший на себя обязанность защищать ее. Когда доктор уходил, Франсия слабо сжала его руку и тихо спросила:

– Вы простили меня за то, что я так и не смогла возненавидеть этого русского?

Мало-помалу она перестала видеть Мурзакина в своих фантазиях и вспомнила все, кроме мгновения, когда утратила рассудок. Как могла Франсия восстановить в памяти ту сцену, если тогда была не в себе? Она видела столько ужасного и непонятного, что в своих воспоминаниях четко не отличала иллюзию от реальности. Доктор с научным интересом изучал этот феномен чистой и спокойной совести, не отягченной преступлением, совершенным бессознательно.

Он хотел проверить свои подозрения, и ему без особого труда удалось узнать у Франсии, как она попала к своему любовнику в ночь его смерти. Она помнила, как вошла туда, но совершенно забыла, каким образом оттуда вышла. Когда доктор спросил у Франсии, в какое время она рассталась с Мурзакиным той ночью, то убедился, что девушка абсолютно ничего об этом не знает. Она призналась, что хотела покончить с собой в присутствии князя с помощью кинжала, подаренного им, и подробно описала его. Это был именно тот кинжал, который доктор извлек из трупа. Франсия наивно полагала, что оружие все еще у нее, и пыталась найти его. Когда доктор спросил у девушки, не Мурзакин ли отговорил ее от самоубийства, мысли Франсии вновь начали путаться, и она ничего не вспомнила. То ей казалось, что князь сам убил себя, то, что удар кинжалом нанесли ей.

– Видите, – добавила она, – все это бред, поскольку я не ранена, и он слишком любит меня, чтобы желать мне смерти. А то, что князь покончил с собой, тоже сон, приснившийся мне, потому что он жив. Я часто видела его во время болезни. Не правда ли, он заходил навестить меня? Ведь князь скоро вернется? Скажите ему, что я все прощаю. Он был не прав, но раз пришел ко мне, значит, по-прежнему любит меня, а мне так и не удалось разлюбить его, как я ни старалась.

Дождавшись полного выздоровления Франсии, ей сообщили, что союзники ушли после тринадцати дней пребывания в Париже, и, вероятно, она никогда больше не увидит ни Мурзакина, ни его дядю. Глубоко опечаленная, она затворилась в комнате, ибо опасалась, что ее обвинят в малодушии. Упреки инвалида не стерлись из памяти Франсии, и, утратив надежду, она жаждала теперь только уважения.

Девушка попросила доктора найти ей работу. Он устроил ее в бельевую больницы Сен-Луи, где она хорошо справлялась со своими обязанностями. По большим праздникам Франсия приходила обнять Муане и пожать руку Антуану, который все еще не утратил надежду жениться на ней. Она не отталкивала его и говорила, что, имея хорошую работу, хотела бы сделать кое-какие сбережения и обзавестись хозяйством. Бедный Антуан поступал также: работал как вол и лишал себя самого необходимого, чтобы скопить небольшую сумму.

Теодор тоже был занят. Он обучался у Антуана ремеслу жестянщика. Мальчик хорошо себя вел и прекрасно чувствовал. Тщедушный и невоспитанный подросток превратился в худощавого, но сильного, деятельного и смышленого юношу.

В квартале, как выражались Франсия и ее брат, когда речь заходила об улице Фобур-Сен-Мартен, бывшей для них маленькой родиной, обоих заметили, удивлялись переменам в поведении. Брата и сестру хвалили за то, что они вовремя остепенились, любезно встречали в лавках и мастерских.

Муане, довольный приемной дочерью, с гордостью представлял ее своим старым товарищам, искалеченным, как и он, войной и приходившим пропустить вместе с ним по стаканчику за былую славу. Радуясь встрече с ними, он забывал брать у них деньги. Муане не разбогател, но светлел лицом, когда говорил им, указывая на Франсию:

– Вот та, которая страдала так же, как и вы, она закроет нам глаза!

Он заблуждался, бедный сержант. Муане видел, что его приемная дочь похорошела: глаза ее блестели, губы стали ярко-алыми, на щеках играл румянец. Это беспокоило доктора Фора: он заметил, что у Франсии почти постоянный сухой кашель и неровное дыхание. Зимой он понял, что болезнь серьезнее и опаснее, чем казалось, а весной уже не сомневался: у Франсии чахотка. Он уговаривал ее оставить работу и стать компаньонкой одной старой дамы, уезжавшей в деревню.

– Нет, доктор, – ответила Франсия, – я люблю Париж и хочу здесь, в Париже, умереть.

– Кто говорит тебе о смерти, мое бедное дитя? Откуда у тебя такие мысли?

– Мой добрый доктор, я чувствую, что умираю, и счастлива. По-настоящему любят лишь однажды, и я так любила. Теперь мне не на что надеяться. Меня совсем забыли. Князь ни разу не написал мне, он не вернется. Без любви жить невозможно, а если, к моему несчастью, я полюбила бы вновь, то и тогда думала бы о нем и никому не отдала бы своего сердца. Это было бы дурно и закончилось бы плохо. Я предпочитаю умереть молодой и больше не страдать.

Наперекор всему Франсия продолжала работать, и болезнь быстро прогрессировала.

21 марта 1815 года Париж праздновал победу [35]35
  Бежавший с о. Эльба Наполеон без боя вступил в Париж. Начались «Сто дней» его второго правления (с 20 марта по 22 июня 1815 г.).


[Закрыть]. Наполеон, накануне вечером вернувшийся в Тюильри, показался парижанам на грандиозном параде своих войск на площади Карусель. Народ в изумлении и упоении решил, что взял реванш над врагом. Муане словно обезумел. Забыв о своей лавке и гордо постукивая деревянной ногой по мостовой, он отправился посмотреть на своего императора. Муане хорошо знал, что бедная Франсия совсем ослабла, больна, не сможет пойти на площадь и разделить с ним радость.

– Мы зайдем к ней вечером, – говорил он Антуану, быстро шагавшему по направлению к Тюильри. – Мы обо всем ей расскажем! Мы отнесем Франсии букет из лавровых листьев и фиалок, который я прикрепил к вывеске моей лавки.

В то время как Муане осуществлял этот план и кричал до изнеможения: «Да здравствует император!» – бедная Франсия умирала в саду больницы Сен-Луи на руках одной из сестер. Полагая, что это обморок, та старалась привести девушку в чувство. Когда прибежали Теодор и доктор Фор, Франсия улыбнулась им. Судорога исказила ее черты, и с большим усилием она произнесла:

– Я счастлива! Он вернулся, он здесь, с моей матерью, он возвратил мне ее.

Франсия повернулась в кресле и вновь улыбнулась своим видениям и глубоко вздохнула, как человек, чувствующий себя исцеленным: то был последний вздох.

Однажды в присутствии доктора Фора обсуждался вопрос о свободной воле.

– Я верил в нее, но больше не верю. Когда внутреннее равновесие нарушено слишком сильными потрясениями, мы не способны правильно оценить наши действия.

Я знал одну добрую, слабую, нежную девушку, которая твердой рукой совершила убийство и никогда не сожалела об этом, потому что не помнила о нем.

И, не называя имени, он рассказал своим друзьям историю Франсии.

От переводчика

Имя французской писательницы Ж. Санд, 200-летний юбилей которой широко отмечался в 2004 г., давно и хорошо известно отечественному читателю. Многократно большими тиражами публиковались отдельные ее произведения: «Индиана», «Лелия», «Мопра», «Консуэло», «Орас» и др., в советское время дважды издавались собрания сочинений; творчеству писательницы посвящались научные исследования и популярные книги.

«Русская» история Ж. Санд началась в 1833 г., когда появился перевод ее первого романа «Индиана», а уже к началу 40-х гг. популярность ее произведений у русской публики приобрела невиданный масштаб. Позднее, вспоминая это время, Ф. М. Достоевский свидетельствовал: «Мы набросились на одного Жорж-Занда и – Боже, – как мы тогда зачитались!» Русские журналы печатали переводы ее романов почти одновременно с их выходом во Франции, и они вызывали бурную полемику, в которой участвовали представители всех общественно-политических группировок тех лет. В письмах, дневниках, мемуарах русских людей 30–60-х гг. XIX в. постоянно встречаются ссылки на имя и произведения французской писательницы. И. С. Тургенев в январе 1848 г. восторженно приветствовал выход в свет понести «Франсуа-найденыш», отмечая, что она написана превосходно: просто, правдиво, захватывающе.

Популярность Жорж Санд объясняется прежде всего идеями и темами, с которыми она пришла в литературу: они были чрезвычайно актуальны для русской действительности того времени. Французская писательница, создавая образы свободолюбивых, сильных духом, мятежных героинь, утверждала мысль о необходимости изменения общественных законов, обрекающих женщину в семье на экономическое и духовное рабство. Она выступала против лицемерия современного ей института брака, отстаивала мысль, что женщина вправе сама решать свою судьбу. Критикуя пороки общества, Ж. Санд подняла голос в защиту обездоленных и предложила программу, пусть и утопическую, переустройства мира на началах добра и справедливости.

Высоко оценивая демократический и гуманистический пафос произведений Ж. Санд, В. Г. Белинский назвал ее «вдохновенной пророчицей великого будущего, энергическим адвокатом прав женщины, без сомнения, первым поэтом и первым романистом нашего времени». Свое уважение к личности писательницы, восхищение ее талантом неоднократно выказывали И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский, А. И. Герцен, М. Е. Салтыков-Щедрин, Н. Г. Чернышевский, А. В. Дружинин и др. Они же признавались в том, что Ж. Санд оказала влияние на их творчество.

Весьма показателен живой интерес, который проявляла Ж. Санд к России и ее культуре. Вполне вероятно, что его пробуждению немало способствовали супруги Виардо, ее многолетние и близкие друзья. Луи, известный литературный критик и переводчик, и Полина Гарсиа, певица с мировым именем, дважды (осень – зима 1843–1844 и 1844–1845 гг.) побывали в России с гастролями Парижской Итальянской оперы. В письмах к Ж. Санд они делились впечатлениями от увиденного, рассказывали о новых русских знакомых, сообщали о широкой известности ее произведений у русских читателей.

Однако исключительная роль в приобщении Ж. Санд к русской культуре, бесспорно, принадлежит И. С. Тургеневу. С этим писателем она впервые встретилась в 1845 г. в своем поместье Ноан и после длительного перерыва возобновила с ним личные и творческие контакты в 70-е гг. Именно Тургенев познакомил писательницу с произведениями русской литературы, которые в ту пору интенсивно переводили на французский язык. В личной библиотеке Ж. Санд были книги Герцена, Пушкина, Гоголя и самого Тургенева. В своих дневниках и письмах Ж. Санд давала им высокую оценку. «Наконец смогла прочитать вчера вашего Пушкина. Это великолепно, в особенности «Скупой рыцарь»… это заслуживает быть переведенным и существовать далее, поскольку по-настоящему прекрасно», – сообщала она Луи Виардо, который совместно с Тургеневым перевел эту пушкинскую трагедию.

Свое понимание творчества Тургенева и значения «Записок охотника» для французского читателя Ж. Санд наиболее полно выразила в предисловии к очерку «Пьер Боннен» (1872): «Ни один исторический памятник не сможет раскрыть нам Россию лучше, чем эти образы, столь хорошо вами изученные, и этот быт, так хорошо увиденный вами… Вам присуща жалость и глубокое уважение ко всякому человеческому существу, какими бы лохмотьями оно ни прикрывалось и под каким бы ярмом оно ни влачило свое существование… Вы – реалист, умеющий все видеть, поэт – чтобы все украсить, и великое сердце, чтобы всех пожалеть и все понять». В 1872–1873 гг. русский писатель трижды посетил Ноан, и в своем дневнике Ж. Санд подробно описывает каждый день этих визитов, часто повторяя фразу: «Тургенев рассказывал нам интересные истории. Мы слушали его жадно». Тогда же началась их переписка, продолжавшаяся до самой смерти Ж. Санд в 1876 г.

Повесть Ж. Санд «Франсия», созданная в момент самой интенсивной творческой близости писателей (1872), обнаруживает явные признаки тургеневского влияния: это и русская тема, и отдельные персонажи, и имя главного героя Диомида Мурзакина (вспомним Константина Диомидовича Панделевского в «Рудине»). Все это могло быть подсказано Тургеневым. Сама писательница в весьма примечательной сноске указывает на один из возможных источников своей повести: «Тургенев, хорошо знающий Францию, мастерски создал образ русского интеллигента, который чувствует себя в России лишним, так как по натуре своей он француз. Перечитайте последние страницы восхитительного романа «Дмитрий Рудин».

По жанру «Франсия» – историческая повесть. Ж. Санд, тяжело пережившая поражение Франции во франко-прусской войне, Парижскую коммуну и стремившаяся противопоставить героическое прошлое бесславному настоящему, вполне закономерно обратилось в этой повести к эпохе Наполеона. Писательница воспроизводит яркую картину разгрома и бегства Наполеона из России; обозначает места, по которым пролегал путь отступающей французской армии (Плещеницы, Студенка, Березина). Соблюдая историческую достоверность, Ж. Санд описывает вторжение союзных войск во главе с Александром I в Париж 31 марта 1814 года, реставрацию Бурбонов, возвращение Бонапарта в столицу в августе 1815 г.; называет подлинных исторических деятелей того времени (князь Шварценберг, генерал Удино, Талейран, граф д’Артуа, Платов и др.); упоминает спектакли, которые шли тогда в парижских театрах.

На таком историческом фоне разворачивается трагическая история любви молодой француженки к русскому офицеру. И в этой повести писательница осталась верна главной теме своего творчества – судьбе женщины (не случайно произведение названо именем героини), ее способности и готовности к самопожертвованию во имя любви. Именно в женских образах чаще всего выражен нравственный идеал писательницы, ее позитивная программа. Эту особенность творчества Ж. Санд отмечал Золя в статье, посвященной ее памяти: «У Жорж Санд есть свой, очень типичный для нее идеал женщины – разумной и страстной, благородной и осмотрительной. Она, видимо, мечтала обновить общество через женщину; вот почему она создала образы своих воинствующих героинь, таких бесстрашных – и неизменно прекрасных».

Такова Франсия, парижская работница, потерявшая в России мать, вынужденная зарабатывать на жизнь себе и брату. Верная требованию романтической эстетики «изображать человека таким, как мне хочется, каким, по моему мнению, он должен быть», Жорж Санд идеализировала свою героиню: она умна, независима, мужественна, способна к сильному, всепоглощающему чувству. Став свидетельницей и участницей больших исторических событий, Франсия сохранила нравственную чистоту, душевную чуткость, благородство, присущие, по мысли писательницы, людям из народа. В любви она ищет прежде всего духовной близости со своим избранником, мечтает о новой, наполненной смыслом жизни.

Поначалу кажется, что все разделяет Франсию и Диомида Мурзакина: национальность, положение в обществе, ненависть патриотки к оккупанту, однако любовь способна, как считает Жорж Санд, преодолеть религиозные, сословные, имущественные и другие различия между людьми, построить мир на началах добра и справедливости. И Франсия готова пожертвовать всем ради такой любви: репутацией, уважением родных и знакомых, душевным спокойствием, будущим. «…я совершаю подлость, полюбив врага моей страны! Я знаю, что заслуживаю презрения всех честных людей… но я перенесу этот позор, если вы любите меня, потому что ваша любовь для меня – все», – говорит она Мурзакину. После его измены, отчаявшаяся, оскорбленная, с сердцем, полным ненависти к русским, которые желали унизить ее, Франсия в порыве безумия убивает Мурзакина кинжалом и через год умирает от чахотки, потому что для нее без любви жить невозможно.

В повести «Франсия» Ж. Санд стремилась передать свое видение России и нарисовать тип русского человека, каким его себе представляла. Россия в ее изображении – могучий исполин, которого еще не коснулась цивилизация, страна, чей народ порабощен деспотической властью, где «царь всесилен», «у правительства есть глаза и на затылке», где «помнят все», и малейшее неповиновение грозит изгнанием, разорением, ссылкой в Сибирь. Интересно, что в тексте оригинала встречается фраза, которую дословно можно перевести как пушкинскую «Во глубине сибирских руд» (Au fond des mines Siber). Чтобы приспособиться к таким условиям, русские, по словам Ж. Санд, выработали целую науку жизни, суть которой состоит в раболепстве перед сильными мира сего и в унижении самых слабых, науку, несовместимую с французским характером и привычками.

Интересны, хотя и небесспорны размышления писательницы о природе патриотического чувства у русских и французов, обусловленного спецификой их исторического развития и особенностями национального менталитета. Так, по мнению Ж. Санд, патриотизм русских, который она не отрицает, связан с их несвободой, страхом перед деспотической властью: «Они героичны поневоле и потому не имеют основания гордиться своими жертвами». Патриотизм более свободных французов, напротив, рождается из понимания своей значимости в историческом процессе. Чтобы придать своим рассуждениям большую убедительность, писательница приводит конкретные проявления патриотического чувства двух народов: сожжение русскими Москвы из-за ненависти к чужеземцам – «дикая, но возвышенная самоотверженность» – и сдачу французами Парижа, который «пожертвовал честью во имя человечества, поскольку видел свой долг в спасении цивилизации, оплотом которой он являлся». Такой патриотизм писательница считает истинным и достойным уважения.

На страницах повести перед читателем предстает целая галерея образов русских людей – от царя до денщика. В их обрисовке явно ощущается двойственность авторской позиции. С одной стороны, солдаты русской армии красивы, величественны, дисциплинированны, любезно обходятся с жителями, которые «с удивлением и восхищением» взирают на них. С другой – Ж. Санд не раз говорит о суровости, подозрительности, лицемерии всемогущего русского царя, желавшего играть роль «великодушного победителя», «ангела-хранителя народов» в «этой великой и жестокой комедии», предназначенной для жадных до зрелищ парижан.