Текст книги "Торговцы [=Торгаши]"

Автор книги: Жоэль Помра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

В тот же вечер моя подруга рассказала, что увидела своего умершего отца на буфете,

и впервые в ее жизни отец появился сам, без того чтобы она его вызывала.

Позже ночью

произошло событие еще более невероятное.

Ее мать пришла и ласково погладила мою подругу по лицу.

Через пару дней была установлена верхняя часть буфета, который принадлежал этой молодой женщине.

Назавтра моя подруга

увидела свою мать

на буфете,

который дала ей молодая женщина.

25

Все это время я продолжала неподвижно лежать дома.

Мы с моей подругой больше не общались напрямую.

Иногда до меня доходили новости через ее так называемого взрослого сына.

Сначала я попросила его больше не появляться из-за того странного ощущения, которое возникло у меня при общении с ним до катастрофы.

Но ему необходимо было поговорить,

говорить,

и, конечно, чтобы с ним тоже говорили.

Признаюсь,

я не очень-то уверена

в себе,

и на этот раз,

но

возможно,

что-то,

что я не совсем прочувствовала как нечто, прожитое на самом деле,

произошло

между нами

тогда,

в один из тех вечеров.

26

Позже,

когда мне стало получше,

я попросила мою подругу спуститься вместе со мной в подвал моего дома.

Чтобы она вышла из своей квартиры,

я притворилась, что потеряла дорогую моему сердцу вещицу.

В коридоре, который вел к моему подвалу,

моя подруга увидела своих родителей,

мне тоже показалось, что я их увидела.

Насколько я могу ручаться,

затем мне показалось, как

ее мать наклонилась к моей подруге и шепнула ей что-то на ушко.

Моя подруга повернулась ко мне с улыбкой, но ее мать приложила палец к губам, дав ей понять ничего не говорить мне.

Что же это такое было, чего я не должна была знать?

27

Касающаяся нас ситуация развивалась совсем неблагоприятно.

Прошли недели,

и силы,

выступающие в пользу полного закрытия нашего предприятия получали все больше поддержки.

В тот день политический деятель заявил нам, что, к сожалению,

если мы ничего не предпримем,

ничего другого,

ничего, кроме того, что мы делали до сегодняшнего дня,

то было почти решено,

что предприятие никогда не откроет своих дверей.

(Он сам почти плакал.)

Нужно что-то делать, добавил он.

Нас собирались просто отправить в мусорный ящик.

Так было решено

где-то там,

в высших сферах,

и мы не знали где.

Наши палачи

обвиняли нас

в разрушении мира

и в распространении насилия и варварства.

В тот вечер все медлили и не могли разойтись по домам.

Было поздно, но никто не решался уйти.

Рядом со мной моя подруга

плакала

от отчаяния,

но мне кажется, ее утешала ее мать.

28

На следующий день после взволновавшего всех собрания,

младший сын моей подруги,

которому исполнилось девять лет,

упал с высоты двадцать первого этажа

Он выпал,

безусловно случайно,

из окна квартиры, где он жил со своей матерью.

Но невероятнее

всего

было то,

что он поднялся с тротуара как ни в чем не бывало.

Как будто его падение притормозил

ветер,

или как кошка.

Стеснительная молодая женщина, которая стала свидетельницей падения,

утверждала, что ветви деревьев, растущие внизу, приостановили его падение

и таким образом спасли ему жизнь.

Что касается моей подруги,

то она отнеслась к этому

странно,

ее реакция, действительно, была странной.

Мы все это заметили,

и нам стало немного не по себе.

Мы чувствовали что-то, что не могли точно сформулировать, и вместо того чтобы порадоваться такому

чудесному исходу,

мы все были

странным образом удручены.

Неужели она не увидела как ее ребенок навис над пустотой?

Неужели же она действительно ничего не увидела?

Стеснительная молодая женщина утешала мою подругу как могла, поскольку моя подруга с трудом находила слова.

Молодая женщина даже попросила оставить ее сейчас в покое.

Оставьте же ее в покое, – сказала она.

В эту минуту моя побледневшая подруга поднялась,

и в гробовой тишине

произнесла слова, которые я бы предпочла не слышать,

никогда не слышать из ее уст.

Она просто спокойно заявила, что сама столкнула своего ребенка вниз.

Она сама,

да.

Она

жалела

о том,

что он остался цел и невредим,

так как,

сказала она,

это было

не то,

чего она добивалась,

нет.

Это было не то,

что она хотела сделать.

Она любила своего ребенка,

да,

но она сделала это.

Она сделала это.

Она столкнула своего ребенка

вниз, в пустоту,

с высоты двадцать первого этажа…

29

Мы, разумеется, не могли в тот вечер разойтись.

Мы

не могли оставить мою подругу

наедине

со ее ребенком.

Нужно ли было заявить на нее в полицию?

Мы не могли прийти к обоюдному и немедленному решению.

Кто-то спросил, может ли она объяснить причины своего поступка…

Она не могла…

Она сказала, что просто знала, что это нужно было сделать, вот и все…

Мать не пытается убить своего ребенка без причин, сказал кто-то…

Она думала, что ее ребенок станет гораздо счастливее, умерев…

Я, несомненно, была единственной, кто хоть немного понял, что она имела ввиду.

Она сказала, что сделала это для того, чтобы помешать

закрытию нашего предприятия.

Ей сказали это сделать,

она это сделала.

Ей было хорошо известно, сказала она, что мир, в котором мы сейчас находимся – ненастоящий.

Но она не могла согласиться с тем, чтобы ничего не делать.

(Она сказала: Да, я знаю, мое желание сделать что-то в подобных условиях может показаться странным,

но на сегодняшний день

ситуация слишком тяжелая.

И снова

я, очевидно, была единственной, кто хоть приблизительно понял мою подругу,

я говорю – приблизительно.)

Но каким образом убийство собственного ребенка позволило бы

помешать закрытию предприятия?

Она знала, сказала она, что это был единственный выход из положения, потому что ей сказали об этом.

Кто ей об этом сказал?

Ее родители…

Ее умершие родители теперь постоянно разговаривали с ней,

особенно ее мать…

Ее сестра была потрясена.

И что же

они ей сказали?

Они сказали ей, что единственный способ помешать

закрытию предприятия,

это было сделать то,

что попыталась сделать она.

Ее сестра встала и вышла из комнаты.

Кто-то сказал, что не понимает, почему ее родители должны обладать какими-то особыми знаниями.

Просто потому, что они находятся в мире истины, ведь они умерли, сказала моя подруга.

И поэтому, разумеется, они говорят правду.

Так значит, если тебя попросят выбросить собственного ребенка из окна, ты сделаешь это, не требуя никаких объяснений?

Да, сказала моя подруга,

так как то, что говорят мне мои родители – несомненная правда.

Она также рассказала как являлись ей мертвые.

В этот момент она взглянула на меня,

я покраснела,

мне даже показалось, что она слегка подмигнула мне,

а затем продолжила свои объяснения.

(Присутствие духа моей подруги было невероятным.

Она была очень спокойна,

почти безмятежна.

Я завидовала ей,

ее способности быть такой уверенной в себе по жизни.

А затем) Наступило долгое

молчание.

Постепенно

люди начали вставать,

так как, мне кажется, почувствовали необходимость немного

размять

затекшие ноги,

да и уши тоже.

Мы ведь сидели уже несколько часов подряд.

Одни требовали заявить на нее в полицию,

другие говорили, что сначала нужно забрать у нее ребенка.

Мы все очень устали

и были потрясены до глубины души.

Признаюсь, что нам хотелось разойтись,

разойтись по домам.

Сестра моей подруги в последний раз попыталась убедить ребенка уйти вместе с ней, но он плакал.

Да моя подруга и не отпускала его.

Так называемый сын моей подруги предложил присмотреть за ребенком.

Не беспокойтесь, – сказал он.

Мне кажется, это немного успокоило всех собравшихся.

Перед тем как окончательно разойтись, мы все же набрались смелости задать моей подруге последний вопрос,

чтобы решиться оставить ей ребенка на ночь,

а после увидим.

Ей нужно было хорошенько подумать.

Действительно ли она верила в то,

что убив своего ребенка,

она могла бы помешать закрытию Норсилора,

а тем более, намеревалась ли она повторить свой поступок?

Вот.

Нам было важно, что она скажет напоследок,

во всяком случае, по этим двум пунктам.

Сначала

она долго молчала.

А затем сказала:

(Не беспокойтесь,

это больше не повториться,

вы можете разойтись по домам.)

Это больше не повториться,

не беспокойтесь.

Вы можете разойтись по домам.

И ты признаешь также,

что все сказанное тобой

сегодня вечером

было глупым,

что это было неправдоподобным,

бессмысленным,

ты это признаешь?

Да.

Ты признаешь это?

Да, я признаю.

И тогда все

решили, что, наверное, пришло время

разойтись по домам.

30

В ту же ночью

мне приснилось, что я снова работаю,

и что предприятие открылось вновь.

Работая, я продолжала думать

о том, что сделала моя подруга,

о ее поступке,

который, к сожалению, не был сном.

Я была растеряна.

Родители моей подруги,

ведь я же сама с ними поздоровалась?

ведь я сама прикоснулась к той реальности, о которой только что говорила моя подруга?

В ту ночь мне приснилось, что я погрузилась в работу еще глубже чем прежде, лишь бы не думать, постараться не думать обо всем этом.

31

А затем наступил день,

когда по выражению лица нашего политика

мы поняли, что случилось что-то

непоправимое.

Он сказал,

все кончено,

друзья мои, все кончено,

все,

сожалею.

Решение о закрытии Норсилора принято

окончательно и бесповоротно.

Я увидела, как моя подруга, которая была вместе с нами, вышла,

торопливыми шагами

вышла

из бара.

Мне, конечно же, нужно было заподозрить что-то неладное, глядя не нее.

32

Через полчаса,

после того как мы услышали крики на улице,

дядя моей подруги вошел в свою очередь в бар,

и сказал нам просто:

она убила своего ребенка.

На этот раз

ей это удалось.

Я ведь предупреждал.

33

Быстро вызвали полицию.

Потрясенные,

мы тем не менее решили

самим подняться за моей подругой,

которая все еще была в своей квартире.

Нет, это было непросто.

И (даже) длилось бесконечно,

пока мы не убедили ее следовать за нами.

34

Сразу же по всей стране

заговорили только об одном:

о моей подруге.

Об этой женщине, которая убила своего ребенка,

потому что она говорила, что страдала от невозможности сделать что-нибудь,

что помешало бы

трагедии закрытия предприятия,

предприятия Норсилор,

закрытие которого лишило бы тысячи человек работы.

Именно это и запомнилось людям.

Все были потрясены.

Взволнованы.

Взволнованы поступком моей подруги.

Матери, убившей своего ребенка.

Но теперь люди смогли осознать

и другую трагедию,

ту, которая спровоцировала такой поступок:

закрытие Норсилора.

Надо сказать, что до сих пор, кроме жителей нашего региона, никого особенно не волновал факт закрытия нашего предприятия,

но,

после отчаянного, как они называли его, поступка моей подруги,

люди были взволнованы,

и даже очень взволнованы.

Приходили снимать квартиру моей подруги,

особенно окно,

окно, из которого она вытолкнула собственного ребенка.

Снимали пустоту

с высоты двадцать первого этажа.

Снимали также снизу, с тротуара.

Снимали окно, вид снизу.

Снимали машину, на которую упал ребенок.

Снимали следы его падения, отпечаток, оставшийся от падения ребенка.

Снимали нас.

Снимали нас, смотревших на окно.

Снимали нас, смотревших на это окно из окон наших квартир.

Под конец, нас уже снимали дома за ужином, в то время как в мыслях мы были у окна, из которого моя подруга вытолкнула своего ребенка.

После всего этого,

среди населения и в журналах

стали говорить, что они почти понимают подобного рода

отчаянные поступки,

когда человек доведен до предела.

И тогда

по всей стране

вновь заговорили о том, что могло послужить причиной закрытия

нашего предприятия (Норсилора).

В стране говорили об этом без конца.

Люди говорили, что хотят точно понять, что же произошло на самом деле.

И никто уже толком не понимал, почему оно закрылось,

и все

выражали свое крайнее неодобрение.

Эта история действительно наделала много шума.

В последующие дни

военные самолеты региона начали выполнять

испытательные полеты

прямо у нас над головами

по нескольку часов подряд.

Это происходило и в тот день, когда я пришла посмотреть на вынос вещей из квартиры моей подруги,

квартиры, которую описали и продали, чтобы возместить ее огромные долги.

35

Все это

длилось ровно десять дней.

Ровно десять дней человеческой жизни потребовалось для того, чтобы вновь поставить под вопрос решение о закрытии нашего предприятия.

Спустя десять дней после поступка моей подруги, и незадолго до

объявления о мобилизации нашей армии,

мы узнали,

что эмоции, вызванные этим поступком,

эта огромный всплеск эмоций,

заставил различные органы власти задуматься

и вернуться к их первоначальному решению.

Нам объявили,

что через какой-то и даже

самый кратчайший, по-возможности, срок,

предприятие Норсилор

возобновит свою деятельность.

В тот день мы допустили мысль о том, что поступок моей подруги,

этот жуткий поступок, который потряс нас до глубины души: убийство собственного ребенка, принес свои плоды.

Благодаря ему, как и утверждала она с невероятной уверенностью, был разрешен кризис и наши рабочие места были спасены.

Как же не радоваться этому?

В тот день, по случайности судьбы,

мы узнали из выпуска новостей

еще об одном событии:

Голос по телевизору: «Этой ночью, в 4.38 утра, девятнадцать «Миражей» нашей армии отправились с военной базы Вербон-сюр-Конь. В 4.49 наши «Миражи» совершили облет объектов и в 4.51 на них были сброшены первые бомбы, повлекшие первые разрушения… На месте уже насчитывают первые жертвы…»

36

Не успев заметить

как пролетело время,

мы собрались

все вместе,

чтобы отпраздновать

открытие Норсилора.

Политический деятель,

которому пришлось побороться,

тоже

присутствовал.

Это был чудесный,

и все же,

одновременно,

немного странный вечер.

Мы все думали о моей подруге.

Тот, кого мы по-прежнему звали ее так называемым сыном, объявил, что он не вернется на Норсилор.

Он собирался уйти добровольцем в Армию.

Он сказал:

я собираюсь пойти в Армию.

37

Следующий день

напоминал праздник.

Когда я вошла на предприятие,

мне действительно захотелось расплакаться.

Ко мне возвращались все знакомые ощущения.

Я чувствовала словно вернулась

домой.

Здесь все было восстановлено.

От катастрофы не осталось и следа.

Можно было подумать, что ничего и не произошло.

Мы вернулись как прежде.

Но в тот момент, когда я принялась за работу,

я почувствовала в себе что-то очень необычное.

Во мне как будто все остановилось.

У меня не было больше энергии.

У меня не было больше сил.

Я почувствовала такую слабость,

что была вынуждена присесть.

Это было, действительно, ужасно.

Я не понимала, что происходит у меня внутри.

Мне пришлось пойти в медпункт.

Меня отправили на анализы.

Через несколько дней

выяснилось, что я жду ребенка

вот уже несколько месяцев.

Ребенка?!

Я?!

Как же это случилось?

Что же произошло?

Что же я сделала, чтобы оказаться в таком положении?

Какой ужас!

Но хуже всего, разумеется,

было то, что я не была по-настоящему уверена,

я уже не была полностью уверена в том,

что действительно

сделала

то, что должна

прожить женщина,

чтобы оказаться

в таком положении.

Нет.

Даже сегодня

я не могу

сказать,

сказать об этом со всей уверенностью,

и это, несомненно,

страшно.

38

Мою подругу

поместили

в закрытое учреждение,

очень далеко от того места, где мы жили.

Однажды

кто-то решил,

что было бы, все же,

неплохо

поехать всем вместе и повидать ее,

навестить ее.

В коридоре

мы столкнулись

с тем, кого мы звали

все эти месяцы ее так называемым взрослым сыном,

или ее сыном в кавычках,

он приехал попрощаться с ней,

потому что он уезжал, сказал он нам.

И все же наше свидание было приятным,

моя подруга, казалось,

была счастлива нас повидать.

Я, разумеется, не говорила ей о моем положении.

Уходя, она сказала мне, что

была счастлива

сделать то, что сделала,

счастлива, что прислушалась к себе.

Она сказала мне, что получает большое количество писем

со словами поддержки

и даже выражениями благодарности.

Но она сказала мне, что не нуждается в признательности,

ей и так было хорошо.

После нашего ухода,

стеснительная молодая женщина

которая нас сопровождала,

ненадолго осталась с ней наедине.

О чем они говорили вдвоем нам неизвестно,

что хотела ей сказать

эта молодая женщина,

что нужно было ей сказать,

что хотела она сказать моей подруге.

39

Но через несколько дней

молодая женщина,

которая пребывала

в отчаянии после свидания с моей подругой,

попыталась покончить с собой.

К счастью, ей это не удалось.

На следующий день, несомненно

все так же от отчаяния,

она явилась в комиссариат полиции, чтобы сознаться в серии

женских убийств, которые произошли в нашем регионе

немногим ранее,

и которые наделали много шума.

Я не знаю почему,

но ей поверили.

Я лично думаю, что она была похоже на кого угодно, только не на убийцу.

40

Ну а я,

сегодня я вернулась к обычной жизни,

я работаю.

Я счастлива.

Моя боль в спине совершенно успокоилась.

Я часто думаю о моей подруге.

(Она мне пишет.)

Я подружилась именно с той женщиной,

в которой моя подруга,

так часто придумывающая истории сходства между людьми,

увидела женщину похожую на себя.

Эта женщина пришла работать в тот же цех, что и я,

на рабочее место рядом с моим,

и мы, действительно,

прекрасно понимаем друг друга.

Неужели это работа, которая связывает нас так крепко?

Я не знаю…