Текст книги "Миссия в Сайгоне"

Автор книги: Жерар де Вилье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 19

Дэйв Колин пристально посмотрел на Малко, когда тот сел напротив него.

– Что случилось? – спросил он, едва шевеля губами.

Американец заканчивал какое-то китайское блюдо. Ресторан был почти пуст. Малко пристально смотрел своими золотистыми глазами в глаза Колина.

– Ле Вьен мертв, – сказал он. – Трунг-нан и его внучка, вероятно, тоже. Возможно, что это именно она их выдала.

Колин осторожно положил свою вилку на стол, как будто это была граната. Его бледные голубые глаза пристально смотрели в какую-то точку позади Малко.

– А Чан?

– Чан в надежном месте.

– Если он не лгал, – сказал американец, – то мы имеем некоторую отсрочку. Он один знал про меня, не считая Ле Вьена. Но за вами, по всей вероятности, следят...

– Мне необходимо было видеть вас, – сказал Малко. – Мы не можем одни продолжать нашу войну с полковником Туком. Я помещу вас в надежное место, а сам буду искать помощи извне.

Но Дэйв Колин лишь очень недобро улыбнулся.

– Не стоит этого делать. Я кое-что обнаружил. На этот раз мы крепко держим Тука.

Он подробно рассказал Малко о подслушанном разговоре, но тот покачал головой.

– Это было вчера... Вы уверены, что не были неосторожны?

– Да. Я понимаю теперь, почему я ничего не слышал сегодня днем. Я ведь подумал, что что-то случилось с передатчиком. Что вы собираетесь делать?

– Все рассказать Ричарду Цански, и если он и на этот раз будет насмехаться надо мной, я пойду дальше.

Американец покачал головой.

– Вы на неверном пути. Ричард Цански – это чудовище спеси. Он вам не поверит.

Малко встал. Он не обедал, но есть ему не хотелось. Колин бросил ему:

– Будьте осторожны!

Когда Малко вышел из ресторана, он почувствовал, как страх наполняет его. Его пугало даже скопление двухколесных машин. В такой сутолоке было элементарно просто пустить ему пулю в лоб. Всю дорогу к «Континенталю» он почти пробежал бегом, прижимаясь к стенам и беспрерывно оглядываясь. И только в своей комнате, заперев дверь и проверив ванную комнату, он почувствовал себя лучше. Теперь нужно было письменно предупредить обо всем Дэвида Уайза, чтобы остались, по крайней мере, хоть какие-нибудь доказательства, если с ним произойдет самое страшное.

* * *

Ричард Цански выслушал Малко, ни разу не перебив и куря небольшую сигару. Потом он покачал головой.

– Вы слишком романтичны...

– Ле Вьен не был романтиком!

Американец похлопал по досье, которое лежало перед ним.

– Совершенно верно. Но я объясняю вам, что же произошло. Во всем виноват вьетнамский переводчик, который допустил ошибку. Полковник Тук приказал, чтобы не атаковали до тех пор, пока он не убедился в том, что его людей больше нет внутри дома. Переводчик же ошибся и велел атаковать сразу. Вот у меня рапорт вьетнамской полиции. Это переводчик все перепутал.

– Это подчиненный Тука, – возразил Малко. – Они все вам лгут.

Ричард Цански посинел.

– Вы возмущаете меня, – напряженным тоном проговорил он. – Вы убеждаете, что офицер, к которому я испытываю полное доверие, предатель. Вы дошли до того, что приводите в качестве доказательства показания подозрительных людей...

Золотистые глаза Малко стали вдруг зелеными.

– Дэйв Колин один из героев войны.

– Я знаю, знаю, но с ним покончено! В последний раз я приказываю вам держаться спокойно, ни во что больше не вмешиваться и заниматься исключительно операцией «Санрайз».

Наступило напряженное молчание. Малко испытывал непреодолимое желание вцепиться в горло Цански... Ведь именно по его вине было уже, по крайней мере, три трупа...

– А разговор, подслушанный Колином? Вы ведь только что прослушали пленку. Это ведь не выдумка! Человек, с которым разговаривал Тук один из руководителей Вьетконга! Разве, по-вашему, это не предательство?

Ричард Цански гладил свою мертвую щеку.

– По этому поводу я попрошу объяснений у полковника Тука. И сделаю это в вашем присутствии, если вы этого захотите.

Малко почувствовал, что сходит с ума...

– Вы издеваетесь надо мной! Какие объяснения? Да он вам их представит не меньше дюжины! Послушайте, давайте заключим сделку: вы ничего не скажете Туку, но вы прикажете послезавтра проследить за ним тайно, и пусть это делают люди не из его службы. После этого, если ничего не произойдет, я вообще брошу это дело.

Ричард Цански подумал несколько секунд.

– Хорошо. Но это будет последний раз, когда я согласился выполнять ваши капризы. В следующий раз я вас засуну в первый же самолет, и вы отправитесь реконструировать свой проклятый замок, и без денег.

* * *

Мотор черного «форда» тихо урчал, чтобы мог работать кондиционер. Штатский из секретной службы сидел за рулем рядом с Колином. Малко и Ричард Цански сидели сзади. Машина находилась в двухстах метрах от хижины, в которой Тук должен был встретиться с вьетконговцами. Накануне она была «приготовлена» силами секретной службы.

Все, что в ней говорилось, было слышно в «форде». В настоящий момент двое вьетконговцев, которые находились там, обменивались короткими фразами. Одним из них был Го-вап.

Сердце Малко лихорадочно билось. Полковник Тук безусловно должен был знать, что за ним следят, и должен был соответственно действовать. Существовало девять шансов из десяти, что он вообще не приедет на встречу. Но, может быть, эти двое буду! что-нибудь говорить о Туке? Это будет все же лучше, чем ничего.

Чей-то голос заставил Малко вздрогнуть.

– Он едет.

Они заранее поместили одного наблюдателя неподалеку от дома, он был хорошо замаскирован и имел мощный бинокль и радиопередатчик.

Дэйв Колин опустил стекло и выбросил сигарету. За все время он ни одним словом не обмолвился с Ричардом Цански.

Послышался стук открывающейся дверцы машины, шум шагов, потом раздался голос:

– Го-вап?

* * *

Полковник Тук остановил свою машину в пятидесяти метрах от места встречи. Джип, заполненный полицейскими, следовал за ним... Он собрал их всех под деревом.

– Я постараюсь задержать очень опасных вьетконговцев, – пояснил он. – Я должен идти туда один, чтобы их не насторожить. Если вы услышите выстрелы и я не вернусь к вам, отомстите за меня.

Некоторые из полицейских сразу же отправились в обход, чтобы пресечь всякую возможность к бегству. Менее чем в километре от этого места были наготове два вертолета.

Тук взял израильскую винтовку и сунул пистолет под куртку. Он был в штатском костюме. Потом направился к дому своим обычным шагом, ни разу не обернувшись.

Было жарко, и рой мушек жужжал над головой полковника Тука. Он был очень печален и старался не думать о том, что ему предстояло сейчас сделать. Внезапно дверь в дом оказалась уже перед ним. Он больше не колебался. Левой рукой повернул ручку двери и вошел...

В темном полумраке были трое. Тук обрадовался темноте, потому что так не было видно его оружие.

– Го-вап?

В темноте наверху кто-то зашевелился, и один человек спустился по трапу с потолка. Он приблизился к Туку с протянутой рукой. Его очень худое лицо было изрыто оспой, но улыбка была очень приятной.

Чтобы больше не видеть эту улыбку, Тук выстрелил сразу же. Короткая очередь попала в грудь Го-вапу.

– Тук!!!

Это закричал второй. Тук, действуя автоматически, не говоря ни слова, повернулся в его сторону. Очередь прошла несколько выше, и пули попали ему в шею и голову. Он повалился к стене с разбитым черепом и остановившимся взглядом.

Полковник Тук опустил оружие. Он весь дрожал. В течение нескольких секунд он молча просил прощения у своих двух компаньонов, у своих двух братьев по оружию, с которыми так долго рука об руку шел к единой цели... Конечно, он выбрал единственно правильное решение. Когда его выбирали для этой миссии несколько лет назад, его начальники предусмотрели все возможные неожиданности. Цель была одна: решительно все должно быть подчинено сохранению его безопасности.

Это было чрезвычайно важно.

Тук нагнулся к телам. Го-вап был еще жив. Тук приставил дуло винтовки к его уху, про себя проговорив: «прости, братец», и нажал на спуск.

Это было тоже продиктовано необходимостью...

Тук выпрямился. Казалось, что он постарел сразу лет на десять. Он только что убил свою молодость... С оружием в руке он вышел и стоял на солнце, глядя на бежавших к нему людей охраны.

Как же он их ненавидел!!!

И он произнес страшную клятву: человек, повинный в этих двух смертях, исчезнет со света. Проклятый иностранец, который оказался единственным, кто смог его обнаружить, разглядеть его подлинное лицо...

В это время к нему подбежал капитан с М-16 в руках, с трудом переводя дыхание.

– Полковник, вы не ранены?

Тук покачал головой.

– Нет, я сумел выстрелить первым. Они мертвы. Обыщите их.

* * *

– Боже мой, что же там произошло?

Ричард Цански вздрогнул, услышав выстрелы.

Почти сразу же в приемнике раздался голос наблюдателя:

– Он уже вышел. Он один. Приближаются полицейские.

– Он нас переиграл, – с горечью проговорил Малко. – Он их убил. Теперь у нас нет никаких доказательств.

Ричард Цански посинел от злости.

– Замолчите! Вы окончательно сошли с ума. Уберемся отсюда, пока нас не обнаружили!

За все время обратного пути Малко не сказал ни слова. Его последняя надежда улетучилась. Теперь уже никогда Ричард Цански не поверит ему, теперь ему нечем убедить этого упрямого американца. Оставалось только одно: немедленно покинуть этот страшный город – Сайгон.

Глава 20

Застывшее лицо полковника Тука мало подходило к ситуации. Можно было подумать, что он находится здесь против своего желания. Ричард Цански в белом жакете тоже выглядел неважно.

Малко, после того как попробовал ром, перешел на «А и В». Он единственный был в смокинге и застегнут на все пуговицы. Застегнут он был потому, что за поясом его был суперплоский пистолет.

Комиссар Ле Вьен был мертв уже неделю, и Малко знал, что теперь настала его очередь. Но у него был план, который он собирался реализовать.

Коктейль, на котором они все присутствовали, был устроен в честь полковника Тука, который сегодня был повышен в чине. Теперь он стал генералом Туком. Чтобы попасть на этот коктейль, надо было проехать километры заграждений и только после этого очутиться в президентском дворце, который величественно стоял посредине парка. В центре лужайки, недалеко от дворца, дежурил вертолет: приходилось всегда быть настороже.

Вице-президент нашел самое хорошее решение: он устроил свое гнездо на площади Тан-сонихут, так что он мог прямо с постели прыгнуть в вертолет. Президент, тот был немного храбрее и удовольствовался небольшой крепостью на краю авеню Онг-тап-ту.

В это время группа поклонников окружила Тука. Цански взял Малко под руку. «А и В» привели его в отличное настроение.

– Вы отдаете теперь себе отчет в том, что произошло бы, если бы я вас послушался? Ведь Тук ликвидировал двух самых опасных руководителей Вьетконга! Сам президент поздравил его!

А Малко не спускал глаз с Тука. Вьетнамец казался рассеянным. Историю о западне, которая была устроена для Го-вапа, напечатали во всех сайгонских газетах. Тук объяснил, что войдя в контакт с одним из своих бывших соратников, согласился на свидание, чтобы убедить его сложить оружие. Но встреча окончилась плохо...

А про комиссара Ле Вьена было напечатано, что «он умер героической смертью на своем посту». Это сообщение появилось одновременно с опубликованием приказа о присвоении полковнику Туку звания генерала.

Малко и Цански вдруг увидели направляющегося в их сторону Тука. Американец рассыпался в поздравлениях. Малко пробормотал несколько слов, потом резко спросил:

– Генерал, могу я задавать вам один вопрос?

– Безусловно.

– Когда вы встретились с Го-вапом и его товарищами, почему вы не попытались захватить их живыми?

Тук грустно улыбнулся.

– При первом же подозрении о западне они застрелили бы меня, чтобы ничем не рисковать. Все произошло очень быстро: я их увидел и выстрелил. Мы ни о чем не говорили.

– Но почему же вы не приказали окружить дом?

– К чему рисковать человеческими жизнями? Это я должен был захватить их. Ведь я начальник полиции.

Мадам генерала Ну раздвинула окружавшую их толпу и почти упала на руки Малко. Длина ее платья вполне компенсировалась глубиной декольте, которое заставило бы покраснеть всех бонз на свете.

Малко поцеловал ей руку.

– Генералу немного нездоровится, – сказала она Туку, – но он просил меня передать вам свои поздравления.

Потом шепнула Малко:

– Выйди ко мне на террасу.

Она удалилась, смешавшись с толпой. Тук ткнул пальцем в сторону Малко.

– Берегитесь, ведь генерал Ну очень ревнив!

После этой шутки Тук снова стал серьезным. Он сказал достаточно громко, чтобы его услышал Цански.

– Осторожнее! Вице-президент недоволен вами. Он может быстро среагировать.

Очки Тука отразились в золотистых глазах Малко, но последний глаз не опустил.

– Благодарю вас за предупреждение. Я буду осторожен. Я совсем не собираюсь умирать во Вьетнаме.

Малко показалось, что он уловил выражение ненависти в глазах вьетнамского генерала, и она была чем-то большим, чем простая профессиональная ненависть.

Оставив Ричарда Цански и генерала Тука вдвоем, Малко прошел на террасу. Элен курила там, опираясь на колонну. Как только он подошел к ней, тело молодой женщины прижалось к нему. Боковой разрез на ее платье обнажил ногу почти до бедра. Она сунула ее между ног Малко.

– Вот уже четыре дня, как я не видела тебя.

– Я был занят.

Рука Элен скользнула в его руку.

– Ты даже не хочешь меня?

В ее голосе слышалась грусть. Внезапно она проговорила тихим голосом:

– Мне кажется, что я люблю тебя.

Он поцеловал ее. Очень осторожно поцеловал.

Он был один, абсолютно один, не считая Колина, которого надо было во что бы то ни было спасать.

* * *

Небольшой двухмоторный «Мисс Америка» опустился на палубу. Малко отстегнул пристяжной ремень и спустился первым, опережая Колина. Сильный ветер гулял по палубе авианосца «Америка».

Чан, стоя в застекленной башне, судорожно взмахнул руками. Громкоговоритель уже приказывал освободить палубу для отправления очередного Ф-4. Малко поднялся в башню в сопровождении лейтенанта. Чан бросился к нему.

– Итак?

– Плохо.

Он подождал, пока они с Чаном и Колином не прошли в офицерский салон, и лишь там начал говорить. Чан огорчился, узнав новости, и Малко постарался его утешить.

– Я могу отправить вас в Соединенные Штаты прямо отсюда.

Чан покачал головой.

– Нет, моя жизнь здесь... В Америке мне будет тоскливо. Может быть, мне удастся уцелеть, если Трунг-нан ничего не сказал... Но вы оба уезжайте и не возвращайтесь в Сайгон. Тук обязательно получит вашу шкуру, Малко!

Малко знал, что он прав. Тук будет безжалостен.

– Даже если мне придется ездить по Сайгону только в танке, я все равно его не покину, – сказал он. – Пока я не разоблачу Тука. У меня есть одна идея, но я не могу реализовать ее один.

Ворчание катапульт заглушало их голоса. Малко объявил свою идею.

Дэйв Колин неожиданно сказал:

– Возможно выход и есть... Здесь у них система самостоятельной связи, не так ли?

– Безусловно. А почему вы об этом спрашиваете?

– Дэвид Уайз и я вместе прыгали на парашютах когда-то, это было в Европе. Он меня знает, не мог забыть. Если бы я смог поговорить с ним... Может быть, он поверит мне? ... Ведь нас связывают с ним вещи, которые не забываются.

– Хорошо, согласен. Это стоит попробовать, – сказал Малко. – Но мне для этого придется просить аудиенции у адмирала.

Голос Дэвида Уайза звучал гак ясно, как будто он находился на соседнем авианосце «Сангрилла». «Америка» в это время описывала круги в Тонкинском заливе, а адмирал находился в Вашингтоне. По техническим причинам пришлось дождаться вечера, чтобы вызвать Вашингтон.

Адмирал был очень понятлив. Правда, и до этого он не очень благоволил к ЦРУ. Малко подробно обрисовал создавшееся положение и получил обещание адмирала, что этот разговор не дойдет до ушей МАКВ Сайгона, другими словами, до Ричарда Цански.

Дэвид Уайз внимательно выслушал и своего старого товарища, и потом снова Малко. После этого он попросил несколько часов на то, чтобы согласовать свои действия. Через некоторое время он сам вызвал их. Высшее командование отказалось выключить Ричарда Цански из игры, но дало «карт-бланш» Малко, чтобы доказать виновность Тука. Его план был принят полностью. От Ричарда Цански официально потребовали, чтобы он сотрудничал с Малко. Было получено также согласие отодвинуть выполнение операции «Санрайз» на неделю.

Когда Вашингтон кончил говорить, Дэйв Колин взял микрофон.

– Я благодарю вас, Дэвид, сказал бывший полковник «зеленых беретов». – Мы попробуем продолжить.

– Желаю удачи, – ответил металлический голос Дэвида Уайза.

Когда замолк его голос, маленькая комната с железными стенами показалась троим мужчинам очень пустой.

* * *

Заместитель комиссара Ле Вьена имел очень невзрачный вид, но зато Малко с удовольствием встретился с Ту-ан. Муссон заставил ее заменить длинную юбку на белое платье супер-мини.

Он вернулся в Сайгон на заре, после трех часов полета. На следующий день у него была назначена встреча с Ричардом Цански. Она предвещала бурю. Патрон ЦРУ в Сайгоне наверняка не одобрит вмешательство Дэвида Уайза.

– Где же вы были? – спросила Ту-ан.

– На острове Сен-Жак, – солгал Малко.

Она состроила гримаску.

– Вы должны были взять меня с собой.

Он подумал, что ему было бы не вредно немножко расслабиться. И что Ту-ан, может быть, раньше его сможет заметить какую-нибудь опасность.

– Пообедаем вместе? – предложил он.

Она всплеснула руками.

– О, да! Я знаю один очень хороший вьетнамский ресторан в Гиа-дун. Там замечательные креветки.

– Идет! Поехали есть креветки!

* * *

– Итак, ты теперь ходишь с американцем?

– Он не американец, – возразила Ту-ан.

У нее была страшная антипатия к новому комиссару. И потом она хотела поехать обедать с Малко.

– Я поеду с ним обедать у Тронг-тхан, а потом он привезет меня обратно, – сердито проговорила она. – Я ведь не шлюха, как эти ваши переводчицы...

Она повернулась к нему спиной и хлопнула дверью.

Комиссар тут же из своего кабинета позвонил генералу Туку. Он пользовался прямой связью.

– Ваше превосходительство, – сказал комиссар, – он будет обедать у Тронг-тхана с малышкой.

– Отлично, – ответил генерал Тук.

* * *

Том отошел от дверей кухни ресторана Тронг-тхана. Своей военной выправкой, костылями и отсутствием правой ноги он сразу заявлял о себе, что он – инвалид войны. Повар, всегда жалевший его, позволял ему подходить к кастрюлям. Получая пенсию в три тысячи пиастров в месяц, инвалиды подыхали с голоду, поэтому они часто приходили в рестораны, чтобы выпросить себе немного риса.

– Не хочешь ли ты немного креветок и риса? – приветливо предложил Тому повар.

Том покачал головой. Он носил короткую черную бородку, которая придавала ему интеллигентный вид.

– Нет, спасибо.

Он подошел к раздаточному окошку и посмотрел в зал. В зале обедало человек тридцать, и среди них был только один белый с вьетнамкой.

Том повернул голову в сторону повара и его черные глаза пронзительно посмотрели на него.

– Ты уже обслужил иностранца?

Тот покачал в воздухе рукой с ложкой.

– Нет, но...

Том достал из кармана маленький пластиковый мешочек, в котором был серый порошок, и положил его на стол.

– Ты положишь это в его рис.

Испуганный повар взял мешочек, открыл его, понюхал содержимое. Веки его заморгали и он простонал:

– Но ведь это же дурман!

Том согласно кивнул, молчаливо и злобно. Руки повара дрожали. Дурман был традиционным ядом Вьетнама. Во времена французов восемнадцать легионеров одним махом...

– Но я не могу этого сделать, – простонал повар.

Том опустил руку в один из своих больших карманов.

– Тогда я сделаю это сам...

Повар увидел в его руке темную гранату, которой можно было устроить хороший погром в обеденном зале. Том подошел к раздаточному окошку. Повар кинулся к нему.

– Нет! Не делай этого!

– Тогда ты помоги мне...

Подошедший бой взял два блюда и исчез. Повар спросил задушенным голосом:

– Но почему ты хочешь его убить?

– Он валяется с моей женой, – мрачно ответил инвалид. – Она ушла с ним и бросила наших детей.

Повар опустил голову. Все было понятно, это было обычным явлением в Сайгоне. Ему было стыдно за свою расу. Подняв глаза, он увидел решительное лицо инвалида. Было ясно, что он не откажется от своего намерения, он действительно бросит гранату. Ведь этому человеку нечего терять.

– Я помогу тебе, братец, – прошептал он.

Темноватый порошок смешался с порцией риса, а сверху повар щедро полил его соусом. Но ему показалось, что все еще остро попахивало дурманом, и он тщательно перемешал рис с соусом. На своей спине он чувствовал взгляд инвалида... Когда он закончил перемешивать рис, то поставил тарелки на поднос и подозвал к себе боя.

– Вот это для иностранца, – сказал он, указывая на тарелку, стоящую слева.

Потом повернулся к инвалиду. Тот медленно опустил гранату обратно в карман, взял свои костыли и сделал приветственный жест повару.

– Спасибо, брат...

И исчез.

Без ежемесячных подачек от специальной полиции этот несчастный давно бы умер с голоду.

Повар выбросил мешочек в ведро с отходами. Завтра же он возьмет билет на автобус до Далле. Нужно, чтобы о нем забыли па некоторое время, хотя, конечно, смерть еще одного американца не взбудоражит Вьетнам.

* * *

Китайский суп был замечательным. Болтовня Ту-ан убаюкивала Малко. Креветки, правда, немного попахивали растительным маслом, но ведь шла война.

Под столом нога Ту-ан касалась его ноги, но все мысли Малко находились совсем в другом месте, далеко отсюда. Он хотел бы знать, каким образом Тук постарается отделаться от него.

– Послушаем песни? – спросила Ту-ан.

– Почему бы нет...

Малко расплатился. Выйдя из ресторана, они несколько минут поспорили, но Ту-ан настояла на своем: она выбрала самый фешенебельный из кабаков. Он назывался «Королева нараспашку». В зале, темном, как печная труба, вьетнамские певицы декламировали нараспев довольно монотонные песенки, все они страшно походили одна на другую.

На третьей песне Малко почувствовал первый приступ боли. Холодный пот выступил на его лице, а в животе появилось сильное жжение. Он вначале стоически переносил эти мучения, приписывая все креветкам. Но внезапно страшный приступ боли сложил его пополам и перехватил дыхание. Ту-ан вздрогнула.

– Вы больны?

Малко не смог ответить: его челюсти отказывались разжиматься. Конвульсивные толчки заставляли дрожать все его мускулы.

Ту-ан вскрикнула и встала. Малко хотел последовать ее примеру и упал. У него было ощущение, что кошки когтями раздирали его внутренности.

Сердитые голоса начали раздаваться вокруг них, перекрывая звуки музыки и вызывая гнев Ту-ан.

Его безо всяких церемоний выволокли из зала и положили в углу на лестнице. Горящая рядом электрическая лампочка ослепляла его. Ту-ан внезапно закричала:

– Посмотрите на его рот! Его отравили!

Несколькими минутами позже он почувствовал, как ему насильно лезвием ножа разжимают челюсти, заставляя открыть рог. Потом два пальца глубоко погрузились в его горло, вызывая рвоту. Его желудок возмутился, и его вытошнило.

Горькое содержимое желудка оказалось на полу. Все внутренности его горели, как будто он выпил кислоты.

Но рвота принесла ему облегчение. Он открыл глаза. Ту-ан склонилась над ним.

– Отвезите меня в отель, – взмолился он. – И вызовите врача.

* * *

Ту-ан сидела на его постели и держала его за руку. Худой вьетнамец с седыми волосами стоял около нее, слушая пульс Малко.

«Это врач», – подумал Малко.

– Что со мной было? – спросил он слабым голосом.

– Вам очень повезло, – ответил вьетнамец.

– Почему?

Врач пожал плечами.

– Потому что дурман – это смертельно... Если бы вас не вытошнило, вы были бы уже мертвы... И надо вам сказать, что люди срывают себе ногти, царапая стены, когда начинаются боли от этого яда.

– Мой отец врач, – сказала Ту-ан, – вот почему я решила, что нужно вызвать у вас рвоту.

– Когда доза чересчур большая, – пояснил врач, – но удается вызвать рвоту, то есть надежда спастись.

Он закрыл свой чемоданчик и протянул Малко руку.

– Я приду посмотреть вас завтра.

Как только он ушел, Малко спросил у Ту-ан:

– Где мой пистолет?

– Там, в ящике.

– Дайте его мне.