
Текст книги "Ветер шумит в тополях (ЛП)"
Автор книги: Жеральд Сиблейрас
Жанры:
Драматургия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
ФЕРНАН: В то время как она настоящая шлюха.
РЕНЕ: Мне она кажется скорее милосердной.
ГУСТАВ: А что такое милосердие?
РЕНЕ: Вот именно. Отдаваться душой и телом ради людей пропащих, вроде нас.
ГУСТАВ: «Душой и телом»! Опомнитесь! Она милосердна по-мещански.
РЕНЕ: То есть?
ГУСТАВ: Она делает это, чтобы хоть чем-то себя занять. Разве вы не видите, как она собой довольна? Прямо исходит собственными благодеяниями. Вроде тех мещанок, которые отдают бедным грязные галстуки своих муженьков. Такие люди дают не из милосердия, а из ужаса перед бесхозяйственностью. Так и Мадлен.
РЕНЕ: Вы не можете ей за это пенять, она помогает ближнему.
ФЕРНАН: Она его убивает!
ГУСТАВ: Она не помогает ближнему, а создает себе из этого удовольствие.
РЕНЕ: Но в этом случае все довольны.
ГУСТАВ: Тем более, что чаще всего ближний – последний дурак.
Фернан падает в обморок.
РЕНЕ: Снова отключился. Это случается всё чаще.
ГУСТАВ: Риска никакого нет, он в связке.
ФЕРНАН: С тыла, мой капитан… Мы зайдем с тыла…
ГУСТАВ: Уже лучше.
ФЕРНАН: (приходит в себя) Извините меня… Вы согласны, что это случается всё чаще?
ГУСТАВ: Я не замечаю!
РЕНЕ:…Нет… Это случается часто, но не всё чаще.
ГУСТАВ: (Фернану) Почему вы всегда говорите «Зайдем с тыла, мой капитан», когда приходите в себя?
РЕНЕ: Военное воспоминание…
ФЕРНАН: Ах, я такое говорю? Я не отдаю себе отчета.
ГУСТАВ: А кто был этим капитаном?
ФЕРНАН:…Большая, изумительная… С потрясающей грудью… Словно два снаряда 75 калибра!
РЕНЕ: То есть капитан артиллерии…
ФЕРНАН: Ах, нет, нет…Модистка из Мобежа. Я познакомился с ней во время увольнительных. Ей хотелось, чтобы я называл ее «мой капитан», это ее возбуждало! Ох, и славно мы с ней повеселились…
РЕНЕ: (он пытается понять) Но в каких же обстоятельствах вы говорили ей «Мы зайдем с тыла, мой капитан»?
Густав и Фернан удивлены вопросом Рене.
ГУСТАВ: Ну, Рене!
РЕНЕ: (он, наконец, понял) Ах, простите, простите…Да, разумеется!
ФЕРНАН: Ладно! Пойду к себе, полежу…Пенто уже завладел территорией, я чувствую. Как теперь развязать ваш узел?
РЕНЕ: Очень просто, надо потянуть за веревку…
Он развязывает узел, Фернан уходит.
ФЕРНАН: Увидимся за ужином и продолжим разговор.
РЕНЕ: До скорого.
Густав и Рене отвязываются. Густав как будто хочет убедиться, что Фернан ушел.
ГУСТАВ: Он пропал…
РЕНЕ: Пропал!
ГУСТАВ: А тут еще эта мания всё время нас спрашивать, чаще или не чаще его обмороки…
РЕНЕ: Однажды он просто уйдет от нас вот так, посреди фразы. Вместо знака препинания. Я иду с вами наверх ради него.
ГУСТАВ: Скажите мне, Рене, когда вы выходите на улицу, чтобы прогуляться…
РЕНЕ: Да… Кстати, мне уже пора.
ГУСТАВ: Вы встречаете людей?
РЕНЕ: Вы хотите сказать, встречаю ли я на улице людей? Да, случается.
ГУСТАВ: И что вы… что вы делаете?
РЕНЕ: Я здороваюсь… да, часто я здороваюсь украдкой.
ГУСТАВ: Ладно, понятно… А как вы здороваетесь? Просто киваете головой, вот так?
РЕНЕ: Да, вот так, одним движением.
ГУСТАВ: И они не заговаривают с вами? Никак не обращаются к вам?
РЕНЕ: Редко, крайне редко… Но иногда бывает.
ГУСТАВ: Хорошо, хорошо…Нет, я ведь, как вы знаете, мы об этом прошлый раз говорили, давно уже не выхожу, просто хотел узнать, не изменилось ли чего.
РЕНЕ: Нет, всё осталось, как было, кивок головой или слово приветствия. Знаете, вещи такого рода, как правило, не меняются.
Густав упражняется в кивке головой
РЕНЕ: Что это вы делаете? Тренируетесь?
ГУСТАВ: Вот мы вами встречаемся!
РЕНЕ: Ну?
ГУСТАВ: Мы друг друга не знаем, сделаем вид, что случайно встретились на улице, пошли!
РЕНЕ: Ну, если это доставит вам удовольствие.
Рене удаляется и затем возвращается к Густаву, чтобы с ним «встретиться». Густав как будто уже разучил свое движение головой.
РЕНЕ: (дойдя до Густава)… Аааа…Старина Густав, как дела? Давненько мы с вами не видались. Что нового?
Довольный свой игрой, Рене смеется. Густав – нет. Рене отдает себе отчет, что вел себя нетактично.
РЕНЕ: Хотите, попытаемся выйти вместе?…Я буду вас сопровождать. Сейчас как раз время, когда вы, может быть, увидите мою юную учительницу.
Затемнение
СЦЕНА 5
Густав и Фернан. У Густава на шее висит бинокль.
ГУСТАВ: Очень хорошенькая девушка!
ФЕРНАН: В самом деле?
ГУСТАВ: Очень, очень миленькая.
ФЕРНАН: Вы с ней говорили?
ГУСТАВ: Нет, я просто кивнул головой, вот так…
ФЕРНАН: Как?
ГУСТАВ: Вот так.
Кивает головой.
ФЕРНАН: Я горжусь вами, Густав. Браво, молодец. Вы преодолели себя, ходили в деревню, просто потрясающе. Я очень, очень доволен вами.
ГУСТАВ: (он разглядывает тополя в бинокль)…Скоро мы будем там, наверху…
ФЕРНАН: Покажите.
Густав отдает ему бинокль.
ФЕРНАН: Ооо! Отлично видно, как они там качаются.
ГУСТАВ: А где Рене?
ФЕРНАН: Я отправил его к Мадлен – справиться о состоянии здоровья Пенто. Может, у него есть какая-то скрытая болячка…
ГУСТАВ: Рассчитываете на обмороки вашего конкурента.
ФЕРНАН: (достает тетрадь) Я начал вести дневник, вроде бортового журнала.
ГУСТАВ: Очень хорошо.
ФЕРНАН: Придумал вот такое название: «Ветер шумит в тополях, или трое доходяг на природе».
ГУСТАВ: Двое доходяг! Двое, я – не доходяга.
ФЕРНАН:…Ну…двое доходяг и один… (размышляет)…и один мерцающий разум. Так хорошо?
ГУСТАВ: «Ветер шумит в тополях, или как Густав сопровождал двух доходяг на природу». Так было бы правильней, если уж вы настаиваете на слове «доходяга».
ФЕРНАН: Ладно, в конце концов, не в заглавии дело. Предлагаю, чтобы каждый по очереди записывал сюда свои мысли и размышления.
Появляется Рене.
РЕНЕ: Я достал замечательные одеяла… Посмотрите.
Разворачивает одеяла.
ГУСТАВ: Покажите, покажите…
РЕНЕ: Теплые и легкие.
ГУСТАВ: Очень хорошо.
ФЕРНАН: Есть новости о Пенто?
РЕНЕ: Да… Всё, что я могу вам сказать: Пенто в рядах умирающих не состоит.
ФЕРНАН: Он в полной форме.
РЕНЕ: В полной форме!… (чтобы «утешить» Фернана). Вот тут одеяла! Кстати, вы видели нашего Густава? Потрясающе, а? Вышел совершенно нормально, мы с ним обошли кладбище, в общем…
ГУСТАВ: С каких это пор я стал «вашим» Густавом? Вы когда-нибудь перестанете говорить со мной, как с ребенком!
ФЕРНАН: Я начал вести бортовой журнал, Рене. Каждый из нас может записывать туда свои впечатления.
РЕНЕ: Можете начать с того, как я нашел превосходные одеяла. Хоть на дворе и август, ночью бывает прохладно.
Рене снова, с особой тщательностью складывает одеяла. Двое других смотрят, как он это делает. После паузы.
ГУСТАВ: Что это вы делаете?
РЕНЕ: Что?…Складываю одеяла… Люблю, чтобы складка была заглажена.
ГУСТАВ: Запишите в журнал, Фернан: «Вторник 16 августа. Рене уделяет особое внимание тщательному заглаживанию складок на одеялах. Проявление его женского начала».
РЕНЕ: (смеется) Нет, скорее это проявление моего военного начала. Обладатель стольких военных наград, каковым вы являетесь, знает, что у хорошего солдата и материальная часть в полном порядке. (Заканчивает складывать) Ну вот…Теплые и легкие… Как раз то, что надо…
ФЕРНАН: Замечательно.
РЕНЕ: Важно также избегать лишних тяжестей. Не забывайте: брать надо минимум. Каждому – по небольшому ранцу и плюс большой мешок, который мы понесем по очереди – Густав и я… Но в основном Густав.
ГУСТАВ: (Фернану) Ему так не хотелось идти, а теперь он все берет на себя, всем руководит.
РЕНЕ: Нет, я всё представляю на ваш суд.
ГУСТАВ: (показывает на бинокль) Мы одобряем. Вы видели?
РЕНЕ: Бинокль, очень хорошо.
ГУСТАВ: Вы об этом и не подумали, а? Хотите взглянуть?
Рене берет бинокль и смотрит в него.
РЕНЕ: О, да…Тополя… Сегодня утром я задавал себе кое-какие вопросы…
ФЕРНАН: Да?
РЕНЕ: А что, собственно, мы будем делать там, наверху?
Пауза.
ФЕРНАН: Отправление назначено на 18, все согласны?
РЕНЕ: Если всё пойдет, как задумано, то да.
ГУСТАВ: Погода? Есть у вас метеосводка?
РЕНЕ: Точных сведений пока нет.
ГУСТАВ: А в вашей ноге ничего такого не ощущаете?
РЕНЕ: Нет! Почему я должен чего-то там в ней ощущать?
ГУСТАВ: Нередко пожилые люди с приближением сырости начинают чувствовать ревматические боли.
ФЕРНАН: А у меня ощущение, что при дожде я чаще падаю в обморок.
ГУСТАВ: Правда? Со временем, может, привыкнете.
ФЕРНАН: Держите. (Дает бортовой журнал Густаву.) Если хотите, можете записать что-нибудь перед уходом.
ГУСТАВ: С удовольствием. А, так вы уже начали? Можно прочитать?
ФЕРНАН: Конечно, это ведь коллективный труд.
ГУСТАВ: (Он читает)»Вторник, 16 августа, 9 часов утра. Вопреки опасениям, которые внушает мне эта экспедиция, я радуюсь, что пойду с моими товарищами. Позволит ли мне физическое состояние добраться благополучно? Вся проблема – в этом. Честно говоря, я не в лучшей форме. Вот уже шесть месяцев, по крайней мере, как у меня нет эрекции, достойной этого имени. Это знак «.
РЕНЕ:…Это дневник, которому, стало быть, доверяют всё.
ФЕРНАН: Не начинать же с экивоков.
РЕНЕ: Разумеется, нет.
ГУСТАВ: Он прав… Это симптом.
РЕНЕ: Мы об этом уже говорили. Здесь не слишком-то много стимуляторов.
ГУСТАВ: (Серьезен и обеспокоен) Шесть месяцев!
РЕНЕ: Достойной этого имени, он отлично уточнил «достойной этого имени».
ФЕРНАН: А, между тем, я еще не старик!
ГУСТАВ: (Показывая на Фернана и на себя) Мы оба не старики! Но надо быть бдительными. Делать упражнения.
Густав встает и начинает заниматься гимнастикой.
ГУСТАВ: В здоровом теле – здоровый дух! Делайте, как я.
Двое других встают, Рене – с большой неохотой.
РЕНЕ: Вы, в самом деле, думаете, что это нужно?
ГУСТАВ: Необходимо… Мы проржавели, старина. Ну-ка, наклон – и коснуться пальцами носков…
Оба выполняют.
ГУСТАВ: Дышим глубоко.
Мгновение спустя Фернан падает в обморок.
ГУСТАВ: Нестрашно, продолжаем, он нас догонит!
Рене колеблется, потом поднимает Фернана и провожает к его стулу. Густав продолжает делать упражнения один и как нельзя лучше.
ФЕРНАН: Заходим с тыла, мой капитан…
РЕНЕ: Вы рискуете мышечной болью!
ГУСТАВ: (продолжая движения) Всё обрюзгло, всё дряблое.
ФЕРНАН:…Благодарю вас. Гимнастика, безусловно, мне необходима, но только надо делать очень неторопливо.
РЕНЕ: Да, вот так, сидя.
ГУСТАВ: (в полной форме) Аа… вы не правы… Я уже чувствую себя лучше!… Вскоре мы покорим высоту! Мы – мамлюки, господа, сабли наголо, курс – на тополя, головой поплатится каждый, кто посмеет… Увидите, как счастливы мы будем на этом холме. (Обращается к собаке:) Ну? Ты рада умотать отсюда? Глоток свежего воздуха никому не повредит! (Ласково треплет собаку, будто она живая). Она всех нас переживет!
РЕНЕ: Никто и не сомневается.
ГУСТАВ: А здорово ей будет наверху. Там ее настоящее место.
РЕНЕ: Надеюсь, вы не собираетесь ее туда оттащить?.
ГУСТАВ: И речи быть не может, чтобы мы отправились без собаки!
РЕНЕ:…Вы шутите, Густав, скажите, что шутите.
ФЕРНАН: Нет… он не шутит.
ГУСТАВ: А что, собственно, вы имеете против собак?
РЕНЕ: Ничего. Я против перетаскивания с места на место каменных скульптур весом под сто килограмм.
ГУСТАВ: Вы отказываетесь взять ее с нами только потому, что она – каменная?
РЕНЕ: Да, это единственная причина.
ГУСТАВ: Ладно, по крайней мере, вы не кривите душой!
РЕНЕ: Ваше поведение вне всякого анализа, Густав. Вы всерьез рассчитываете взять собаку с собой?
ГУСТАВ: Мы берем собаку!
РЕНЕ: (Фернану) Вы знали, что он хочет взять собаку?
ФЕРНАН: Я этого опасался…
ГУСТАВ: Мы берем собаку с собой!
РЕНЕ: Не оставляйте меня в одиночестве, Фернан. Скажите что-нибудь.
ФЕРНАН: Я часто вижу, как эта собака шевелится, следовательно, мне трудно будет встать на вашу сторону.
РЕНЕ: Но вы отдаете себе отчет в том, что транспортировка этой статуи чрезвычайно усложнит осуществление операции, да или нет?
ГУСТАВ: «Усложнит осуществление операции»… С каких это пор вас пугают сложности? Для нас все сложно, все. Утром – найти повод, чтобы подняться, – бесконечно сложнее, чем перенести эту скульптуру, место которой там, наверху, вместе с нами.
ФЕРНАН: Возможно, найдется какое-нибудь средство…
РЕНЕ: Нет, не найдется… Сдается мне, вы думаете, что она последует за нами своим ходом, так нет же, старина, опомнитесь, она – каменная.
ГУСТАВ: Вы упускаете самое главное, Рене. Для вас это – просто небольшая дружеская прогулка. А попробуйте представить, что мы – отряд! Отряд, миссия которого – эвакуация с этой террасы. Хорошенько подумайте об этом, Рене: мы собираемся осуществить побег!
РЕНЕ: В подобных случаях тем более избегают лишнего груза.
ФЕРНАН: А если поместить ее на доску с колесиками? Как пушку.
РЕНЕ: Кто же ее потянет?
ФЕРНАН: Густав! Это его собака.
ГУСТАВ: Ну да, отличная идея!
РЕНЕ: Бред какой-то!
ГУСТАВ: (Рене) Хотите, я вам кое-что скажу? У меня впечатление, что вы никогда в это не верили.
РЕНЕ: Да как в это вообще можно поверить?
ГУСТАВ: В вас не живет душа мамлюка.
РЕНЕ: А в вас? Какой из вас мамлюк? Вышли со мной на улицу, и при виде молоденькой девушки слегка кивнули ей головой, вот так, на расстоянии тридцати метров… без всякого шанса быть замеченным…
ГУСТАВ: Но именно так следует кивать в подобных случаях. (Фернану:) Он сам меня научил.
ФЕРНАН: Прошу вас, не берите меня в свидетели.
РЕНЕ: Вы просто спятили! Впрочем, вы и прежде были не в себе!
ГУСТАВ: Ненормально то, что вы доводите себя до такого состояния из-за собаки.
РЕНЕ: Собаки весом в сто килограмм и абсолютно недвижимой… Не-транс-пор-табель-ной!
ГУСТАВ: При малейшей трудности вы сразу отказываетесь.
РЕНЕ: Вы правы… Потому что мне никогда не хотелось уходить. Я разве что пытался чуть развеять скуку, но мне так и не удалось убедить себя, что эти тополя изменят мое существование. Мне очень жаль.
ФЕРНАН: Рене, прошу вас. Давайте немного поразмыслим. Какова наша ситуация? Я тяжело болен, у Густава не всё в порядке с головой, собака эта – тяжеленная, а идти надо далеко…
ГУСТАВ: Вы забыли сказать, что Рене – хромой, отчего ситуация лучше не становится.
ФЕРНАН: И вы хромаете. Вот таким образом. И что?… Всё это действительно непреодолимо? Что нам помешает попытаться, по крайней мере? Представляете физиономию Мадлен, когда она узнает?
ГУСТАВ: Вот-вот! А если еще у нее увести собачку, так и вовсе!
РЕНЕ: Я прекрасно знаю, что нас ждет там, наверху. Неприветливый холм, где дуют ветры; за холмом – ложбина, как две капли воды, похожая на ту, откуда мы пришли, а дальше, гораздо дальше, если повезет, мы найдем другую богадельню, такую же, как эта, которая, возможно, милостиво согласится нас принять…Нет… Вы правы, Густав, никудышный из меня мамлюк… Я забираю свое одеяло…
ГУСТАВ: Значит, отказываетесь?
РЕНЕ: Решительно.
ГУСТАВ: Бесповоротно? Бросаете отряд?
РЕНЕ: Я его покидаю.
ГУСТАВ: Я в вас разочарован…страшно разочарован.
РЕНЕ: Больше всего разочарована, должно быть, она.
Показывает на собаку. Рене собирается уйти.
ГУСТАВ: Уже уходите?
РЕНЕ: Да.
ГУСТАВ: У нас же общее собрание!
РЕНЕ: Мне кажется, собрание окончено.
ФЕРНАН: Стало быть, вопрос стоит: собака или вы.
РЕНЕ: Нет, я не иду в любом случае. Трудно было бы выразиться определенней.
ГУСТАВ: Прекрасно!
РЕНЕ: Желаю удачи и счастливого пути!
Рене уходит. Фернан и Густав остаются одни.
ГУСТАВ:…Собак он не любит, тополя не любит, этот тип ничего не любит.
Затемнение
СЦЕНА 6
Рене один на террасе. Он задумчиво подметает. Появляется Густав и некоторое время его разглядывает.
ГУСТАВ: Подметаете?
РЕНЕ: Да, так мне кажется.
ГУСТАВ: Вы правы. Надо чистить свое гнездышко.
Входит Фернан.
ГУСТАВ: А, Фернан. Неугодно ли присесть с нами. Благодаря Рене, терраса – как новенькая, так воспользуемся случаем!
ФЕРНАН: Я встретил Пенто. Знаете, чем он занимался?… Гимнастикой! Встретил меня высокомерно. Просто в упоении, оттого что жив, и морда кирпича просит. Как увидел меня, ускорил наклоны… и ну дышать… а потом и приседать…Мои шансы на выживание уменьшаются с каждой минутой…
ГУСТАВ: Сядьте, и вкусите… незапятнанность этой террасы.
Все трое сидят. Собака находится между Густавом и Рене.
ФЕРНАН: Известно вам, что Пенто бывший чемпион по велосипедному спорту?
ГУСТАВ: Велосипед – это школа выносливости…
ФЕРНАН: Это мой шанс.
Пауза.
ФЕРНАН: Я размышлял о способе устранить Пенто.
ГУСТАВ: Вы хотите устранить его физически?
ФЕРНАН: Да… Но мне необходима ваша помощь. Пенто имеет обыкновение тренироваться под другой террасой…
ГУСТАВ: Да.
ФЕРНАН: Видите чугунную раковину на ее краю?
ГУСТАВ: Вижу.
ФЕРНАН: Ее можно раскачать…И она бы «случайно» упадет на Пенто, пока он будет отжиматься. И всё шито-крыто.
ГУСТАВ: Но раковина – огромная!
ФЕРНАН: Потому-то и потребуется ваша помощь.
РЕНЕ: А сами вы не опасаетесь тяжелых предметов?
ФЕРНАН: (Густаву) Что вы на это скажете?
ГУСТАВ: Что я скажу, что я скажу… Я не против того, чтобы устранить Пенто…Хотя всегда может найтись какой-нибудь мелочный моралист, который сочтет этот поступок предосудительным… Но вы не боитесь, что Пенто быстро будет заменен? Должно быть, у них существует целая куча типов, родившихся 12 февраля.
ФЕРНАН: Их всех ждет та же судьба!
ГУСТАВ: Кончится тем, что нас раскроют.
ФЕРНАН: В таком случае мы соберем всех ветеранов, родившихся 12 февраля, вместе и покончим с ними разом.
ГУСТАВ: Это потребует серьезной организации.
ФЕРНАН:…Значит, нам ничего не остается, кроме как уйти. Все отправимся к моей сестре.
РЕНЕ: Мне казалось, что там жить невозможно.
ФЕРНАН: Да, но втроем мы сможем нейтрализовать ее мужа.
РЕНЕ: А, может, разумнее было бы отправить к вашей сестре одного Пенто?
ГУСТАВ: К сестре вашей ехать невозможно!
ФЕРНАН: Почему?
РЕНЕ: Чтобы ее не беспокоить?
ФЕРНАН: В конце концов, она ведь сестра мне, и потом речь идет о жизни и смерти.
ГУСТАВ: Говорю я вам, к сестре нельзя!
ФЕРНАН: Напротив, это превосходная идея.
РЕНЕ: Это далеко?
ГУСТАВ: Очень далеко!
ФЕРНАН: Да нет же! Вы ведь готовы были отправиться в Индокитай. Я напишу ей, чтобы предупредить.
ГУСТАВ: Мы не можем поехать к вашей сестре, Фернан!
ФЕРНАН: Хотел бы я знать, почему!
ГУСТАВ: Не можем и всё!
РЕНЕ: Да пустите же его к сестре, в конце концов…
ГУСТАВ: Нет!
ФЕРНАН: Почему же?
ГУСТАВ: Потому что она умерла!
ФЕРНАН: Умерла?
ГУСТАВ: Умерла.
ФЕРНАН: Когда?
ГУСТАВ: Месяц назад… Мне очень жаль.
ФЕРНАН: Могли бы мне сказать.
ГУСТАВ:…Я… Я собирался это сделать… а потом….
РЕНЕ: Простите меня, Фернан, но если бы вы читали свою почту…
ФЕРНАН: Дениза умерла.
ГУСТАВ: Я позаботился о похоронах, не беспокойтесь.
ФЕРНАН:…Благодарю.
ГУСТАВ: Думаю, что всё прошло хорошо. Не так-то легко было организовать всю церемонию на расстоянии…
ФЕРНАН: Вот как?
ГУСТАВ: Тем более, что у меня с вашей семьей были разногласия относительно надгробной надписи. Муженек ее предлагал «Нашей дорогой и любимой Денизе»…Нескладно! Какое-то речевое излишество: если она дорогая, стало быть, и любимая, не так ли?
ФЕРНАН: Разумеется…
ГУСТАВ: А, вы со мной согласны! Значит, нет смысла и доказывать. Я предложил: «Нашей обожаемой Денизе», точка! Я – сторонник строгого стиля! Ну, так он и слышать не захотел!
ФЕРНАН: Я же говорил вам, что он кретин.
ГУСТАВ: В семейке вашей у всех характеры – не дай бог!
РЕНЕ: И что же в результате написано на могиле его сестры?
ГУСТАВ: Не знаю, я со всеми переругался.
ФЕРНАН: Само собой разумеется.
ГУСТАВ: Кстати, хотя сейчас и не совсем подходящий момент, но вы мне должны кое-какие деньги…Пришлось раскошелиться…
ФЕРНАН: Да, вы мне скажете, да, да… Значит, Дениза умерла.
ГУСТАВ: Увы…
Молчание. Фернан берет бортовой журнал и протягивает Рене.
ФЕРНАН: Наверное, надо занести это в журнал… Смотрите-ка, Рене, вы еще ни строчки здесь не записали.
РЕНЕ: Да мне как-то не казалось необходимым.
ГУСТАВ: Мы все оставили записи…
РЕНЕ: (показывает на собаку) Даже она?
ГУСТАВ: Знаю, что вас это уже не касается, но, может быть, хотите познакомиться с тем, что содержится в журнале?
РЕНЕ: (читает)»18 августа. Рискуя предать Фернана, и так уже подранка, смертоносному безумию Мадлен, один из членов отряда оставил нас за несколько часов до выступления, проявив, таким образом, трусость и став изменником. Эта постыдная слабость духа сорвала весь проект. Следует ли нам рассмотреть возможность этой героической экспедиции втроем? Весь вопрос – в этом…» У вас есть карандаш?
ГУСТАВ: Держите.
Рене пишет, потом отдает журнал Густаву.
ФЕРНАН: Что он записал?
ГУСТАВ: (читает)»18 августа. В гробу я вас видел…»
ФЕРНАН: Этого следовало ожидать.
Пауза.
ГУСТАВ: Смотрите, смотрите, как красиво!
РЕНЕ: Что?
ГУСТАВ: Птицы в небе, летят клином.
ФЕРНАН: Перелетные.
РЕНЕ: Рано они в этом году.
ГУСТАВ: Это утки.
ФЕРНАН: Да, гуси.
РЕНЕ: Я не очень хорошо вижу. У вас случайно бинокль не с собой?
ГУСТАВ: Нет.
ФЕРНАН: А знаете, почему они летят клином?
РЕНЕ: Нет.
ФЕРНАН: Первый рассекает воздух и облегчает полет остальным: они меньше устают. В течение всего полета они поочередно встают во главу каравана.
Фернан встает и вытягивает руки наподобие крыльев. Густав делает то же, занимая место перед Фернаном.
РЕНЕ: В самом деле?
ФЕРНАН: Да… это гуси.
ГУСТАВ: Или утки.
ФЕРНАН: Они летят на юг. Будут производить потомство.
ГУСТАВ: Какая разнузданность!
Рене тоже встает рядом с Фернаном и Густавом. Теперь они образуют клин.
РЕНЕ:… Я их не вижу.
ГУСТАВ: Они как раз над тополями.
РЕНЕ: Я их потерял!
ФЕРНАН: Вы видите тополя, видите?
ГУСТАВ: Ну, так как раз над ними.
РЕНЕ: Увидел! Вон они полетели!
Теперь и троица готова «взлететь».
В это время каменная собака медленно поворачивает голову по направлению к тополям.
Затемнение