Текст книги "Великие пророки от Нострадамуса до Ванги"

Автор книги: Жени Костадинова

Соавторы: Юрий Косоруков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

И только одиннадцать лет спустя, в 1568 году, уже после смерти автора, появилось первое полное издание центурий – предсказаний Нострадамуса, включавшее фрагменты одиннадцатой и двенадцатой центурий.

Если прочитать все 970 дошедших до нас катренов, то складывается довольно мрачная картина относительного будущего человечества. Многие специалисты полагают, что в некоторых своих катренах Мишель Нострадамус вступает в откровенный спор с появившейся в 1519 году «Утопией» Томаса Мора. Он призывает этого фантазера спуститься на землю и трезво посмотреть на действительность, не убаюкивать радужными иллюзиями человечество, не сулить в будущем ему рай земной и благоденствие, а предвещать войны и кровь, если оно к тому времени не образумится.

«В центуриях, – писал Нострадамус, – я руководствовался больше природным инстинктом и поэтическим воодушевлением, чем установленными правилами стихосложения. Для большей части моих пророчеств можно вычислить годы, месяцы и недели тех событий, которые произойдут в странах, городах и поселках Европы». И дальше признается, что может предсказать многое, если ему удастся согласовать врожденный инстинкт с искусством длительных вычислений. Но для этого необходимы душевное равновесие, предрасполагающее к прорицаниям состояние ума и высвобождение души от всех забот и волнений.

Иногда это послание называют «Большим Апокалипсисом Нострадамуса». В нем он предрекает неисчислимые беды, которые обрушатся на людей и землю. Тогда антихрист сделается принцем ада. И так много зла придет от него – сатаны, что весь мир еще долго будет лежать в запустении и разрухе. Пока Бог-творец не вмешается, сатана не будет связан и низринут в бездну. Так начнется благословенная эра вселенского мира между Богом и человеком.

Послание Генриху II

Мы не знаем, дошло ли до Генриха II предисловие-послание центурий, но хорошо известно, как прореагировала королева Екатерина Медичи на предсказание Нострадамуса, касающееся ее супруга.

Дело в том, что многие астрологи предупреждали Генриха II об угрозе потерять глаза, в том числе, например, и Люка Горик, астролог папы Павла III. Он рекомендовал королю «избегать единоборства в месте, огороженном для поединков, особенно в возрасте около сорока одного года, ибо в это время его жизни будет угрожать опасность из-за раны в голову, которая может повлечь за собой слепоту или смерть». Того же мнения были и другие авторитетные астрологи.

Обеспокоенная Екатерина решила обратиться к самому Нострадамусу. В 35-м катрене первой центурии знаменитый пророк изрек:

 
Лев молодой одержит победу над старым
В жестокой схватке в ходе поединка,
Лишившись глаза в шлеме золотом,
Король до времени сойдет в могилу в муках.
 

Генрих II не придал особого значения предсказанию, когда Екатерина сообщила его. Правда, побледнел и вздрогнул – ведь об этом предупреждали и другие астрологи.

Предсказание Нострадамуса тем более озадачило Екатерину, что оно предвещало опасность не только ее мужу, но и угрозу судьбе их детей – у них было четыре сына и три дочери. И когда заранее был объявлен рыцарский турнир, в котором пожелал принять участие и король, она пыталась отговорить его. Но он настаивал на своем.

Тогда королева решила пригласить Нострадамуса в Париж, чтобы он лично повлиял на Генриха и отговорил его участвовать в турнире.

Нострадамус спешно тронулся в путь. На всех подставах по распоряжению королевы ему предоставляли свежих лошадей. По пути Нострадамус заехал в Лион к своему печатнику Риго. Тот принял его с распростертыми объятиями. И не только потому, что был рад встрече с давним знакомым. Он надеялся, что знаменитый маг излечит его от ужасных болей в бедре.

– Вот увидите, он меня заставит скакать зайцем! – воскликнул обрадованный печатник, когда ему сообщили о приезде Нострадамуса.

И, опершись на толстую трость, с трудом поднялся навстречу великому магу.

– Дорогой мой, ваши центурии вызывают повсеместно восхищение.

Печатник отсчитал автору сто флоринов, которые был ему должен. Деньги эти позволили Нострадамуса снять роскошный номер в гостинице «Две реки», расположенной в нескольких шагах от улицы Тупэн, где находились лавки всех лионских издателей.

Знаменитые мази медика немного уняли боли Риго, но не принесли полного выздоровления.

– Дело все в заболевании кости, – объяснял пациенту великий Нострадамус свою неудачу. – Я медик, могу облегчить боль, но не в состоянии заменить в скелете кости. Почаще бывайте на воздухе, на солнце, это поможет вам обрести иллюзию, что у вас ноги молодого человека, – ободрял издателя врач, когда они осматривали его типографию.

Нострадамус не мог налюбоваться на печатную машину, изобретенную немцем Гутенбергом и доставленную сюда из Страсбурга.

Особое внимание привлекла наборная касса. Ящички с буквами были расставлены по алфавиту. Нострадамус сразу понял, что такое расположение не могло обеспечить достаточно быстрый набор. Через несколько месяцев он пришлет своему печатнику разработанную им новую систему расположения букв для набора, которая не следовала классическому алфавиту. Теперь ящички с буквами располагались в соответствии с их сочетаемой близостью, что обеспечивало более быстрый, с минимальными ошибками, набор.

Это изобретение Нострадамуса дошло до наших дней. Приблизительно по его системе располагаются буквы на клавишах пишущей машинки.

Дав указание Бенуа Риго относительно выпуска в свет своих знаменитых книг по уходу за кожей лица, а также рецептов различных конфитюров и варений, Нострадамус продолжил путешествие в Париж.

15 августа 1556 года Нострадамус въехал в городские ворота Парижа. Он остановился в гостинице «Под знаком святого Михаила». Честно говоря, маг немного опасался встречи с Генрихом II и Екатериной Медичи.

После выхода в свет центурий Екатерина стала самой усидчивой читательницей сочинений Нострадамуса. Королева – нужно отдать ей должное – всегда проявляла чисто итальянский интерес к интригам, государственным и альковным тайнам, ко всему неизвестному и необъяснимому, к оккультным наукам и астрологии. Она верила в дурные предзнаменования и была ужасно суеверной. Ученый-эрудит Лабурер, занимавшийся эпохой правления Генриха II и Екатерины Медичи, писал в XVIII веке:

«Королева, ради обеспечения полной безопасности своей личности, постоянно носила на животе тонкий пергамент (велень), на котором были нарисованы различные фигурки и в беспорядке рассыпаны буквы из всех языков, раскрашенные в различные цвета, которые то там, то здесь соединялись, образовывая слова наполовину греческие, наполовину латинские, наполовину варварские.

Королева также носила браслет из десяти шатоков [3]3
  Золотая оправа для драгоценных камней.


[Закрыть]. Там были орлиный камень или овальная рудная почка, агат с девятью гранями, оникс трехцветный, бирюза за золотой решеткой, двухцветный оникс, а также кусочки костей, извлеченные из чьего-то черепа. На этих камнях и костях были выгравированы маленькие фигурки, дата – 1559 год, дракон с крыльями, созвездие Змеи, расположенное между Скорпионом и Солнцем, окруженным шестью планетами, имена архангелов Рафаила, Гавриила, Михаила, Уриэля и Иеговы.

Екатерина увлекалась ясновидением и заклинанием злых духов, гаданием по зеркалу, пытаясь вызвать дьявольские силы. Уделяла особое внимание «колдовской травке» – табаку, привезенному в Европу Колумбом из Америки в 1497 году. Она первой догадалась измельчить его в мелкий порошок и втягивать в ноздри. Такой порошок получил название «королевской травки» или «Медичея». Все придворные, естественно, старались во всем подражать ее затеям, и вскоре нюханье табака распространилось по всей Европе.

Вокруг королевы буквально кишели всевозможные колдуны, волшебницы, скоморохи, шуты, наперегонки пытаясь завладеть ее вниманием».

В тот момент, когда в Париж приехал Нострадамус, возле нее постоянно находились предсказатели из родной Флоренции: братья Лоренцо и Козимо Фуджиери. Последний числился официальным придворным астрологом.

Почти каждую ночь королева занималась колдовством, ворожбой, магией, старательно исполняя все ритуалы. Она зажигала семнадцать свечей, отдергивала белую штору, закрывавшую большую часть стены, и, вперив в нее взгляд, предавалась размышлениям.

Потом, повернувшись к большому магическому зеркалу, испрашивала совета у своих богов, пытаясь расшифровать посланные ей таинственные знаки. Правда, уже давненько они не сообщали королеве ничего утешительного.

С тревогой Нострадамус ожидал новостей из дворца. Но день проходил за днем, и никто его не беспокоил. Он бесцельно бродил вдоль берега Сены, любил бывать на площади Грев, куда его постоянно влекли царившие там оживление, гомон, бестолковая суматоха. В кармане у него было пусто, и от этого еще более росло беспокойство.

Так продолжалось четыре дня. На пятый к нему в гостиницу по поручению Екатерины Медичи прибыл всемогущий коннетабль Монморанси. Он препроводил мага на аудиенцию к королю в предместье Сен-Жермен-ан-Лэ, где в то время находился королевский двор.

Сидевший напротив Нострадамуса в роскошной золоченой карете величавый сановник не проронил ни слова за всю дорогу от Парижа до летней резиденции короля. Уже в замке Нострадамус понял – к его приезду готовились.

Как свидетельствуют исторические хроники, весь французский двор собрался взглянуть на короля оракулов. Придворные с любопытством взирали на великого мага. Самое большое внимание к нему проявляли женщины. Им было хорошо известно о его успехах в области косметики. А какая из дам, тем более придворных, не лелеяла мечту стать еще краше? К тому же, по слухам, маг из Салона изобрел отлично действующий «любовный напиток».

Мага проводили в личные покои Генриха II. Король принял его, сидя за ночным столиком из красного дерева.

– Мы с королевой рады, что вы откликнулись на нашу просьбу и совершили ради нас столь утомительное путешествие, – произнес монарх. – Надеюсь, вам понравилось в столице, и мы попытаемся сделать все, чтобы ваше пребывание запомнилось надолго. Нам хотелось бы получить лично от вас некоторые уточнения в отношении нашумевшего тридцать пятого катрена из первой центурии. Там, как утверждает супруга, речь идет о моей милости.

– Ваше величество, – любезно ответил Нострадамус, понимая наконец причину внимания к себе со стороны сиятельных особ. – Это пророчество, как и многие другие, было ниспослано небесными силами, не пожелавшими сделать никаких уточнений. Думаю, к нему следует прислушаться всем отважным рыцарям, выступающим в турнирах. Речь в этом катрене, уверен, идет не о вашей светлости.

Монарх облегченно вздохнул, камень дурных предчувствий упал с его плеч.

Пир был в разгаре. Осушив внушительный кубок с вином, король направился в глубь просторного зала, где возвышался во всем своем великолепии французский трон. За ним устремилась толпа самых знатных придворных. Устроившись поудобнее на державном стуле, Генрих II, явно повеселев от вина, обратился к великому магу, стоявшему рядом с троном:

– Месье, вы утверждаете, что вам все известно наперед. В таком случае скажите, что вас ждет, ну, скажем, дней через восемь?

– Сир, – ответил Нострадамус, – я умею читать судьбы людей по звездам, но моя собственная от меня скрыта. То же касается моих родителей, сыновей, жены… Силы небесные возбраняют мне проникать взглядом в их будущее. В остальном, сир, можете задавать любые вопросы, и я постараюсь дать на них ответы.

– Хорошо, – весело отозвался монарх. – Тогда скажите, есть ли у меня среди этих людей настоящие друзья?

– Да, сир, есть. Ваш шут Брюске.

– А как насчет врагов? – не унимался король.

– Тоже есть. Он вас убьет, если только вы его не отправите на тот свет первым.

Король долгим взглядом обвел стоявших у трона придворных. Его глаза налились кровью.

– Оставьте, сир, не ищите его, – продолжал Нострадамус. – Вы находитесь в руках судьбы. Даже если отправите на эшафот всех присутствующих в этом зале, все равно она превратит вас в земную пыль, в прах, каким бы могущественным королем вы ни были.

– Назовите его! Назовите! – рычал, приходя в ярость, Генрих II.

Придворные онемели. Чтобы разрядить неожиданно накалившуюся обстановку, герцог Гиз насмешливым тоном осведомился у пророка:

– Мэтр, мне тоже хотелось бы узнать свою судьбу!

Великий маг внимательно посмотрел на него, а затем медленно, растягивая слова, произнес:

– Месье герцог, у вас есть шрам, над которым, насколько мне известно, многие потешаются.

– Ну и что в том странного? Многим при дворе известно, что у меня есть шрам. Не так ли, дорогие дамы?

Красотки стеснительно захихикали. Нострадамус, не обращая на них внимания, продолжал:

– Я не имею в виду шрам, который находится чуть ниже правого плеча. Я говорю о шраме, который появился в результате удара, нанесенного вам в область сердца одним гугенотом. Жизнь покинет ваше тело, и умрете вы возле великой реки королей, предварительно расставшись со всякой надеждой когда-нибудь увидеть в дивном полете лотарингских дроздов. Это будет ваш последний вояж. Об этом сказано в пятьдесят пятом катрене третьей центурии:

 
Король одноглазый теперь опечален:
Великий Блуа его друга убил.
Законы страны и двора горевали;
Всю Францию надвое гнев разделил.
 

Пророчество Нострадамуса исполнилось, Генрих III, став королем, примет решение убить Генриха Гиза и его брата Людовика, кардинала Лотарингии, во время заседания Генеральных штатов в Блуа, что и осуществится 23 декабря 1588 года.

Герцог Гиз побледнел.

– Не могли бы вы сообщить нам, каково будущее Парижа? – озорно встрял в разговор шут Брюске.

– Вот вопрос, который мне нравится. – Нострадамус задумался. Затем, вздохнув, продолжил: – Я вижу кровь, много крови. Она на дверях, ведущих в королевский дворец. Слышу звяканье мушкетов и аркебуз. Вижу пылающие костры, пожары, горы трупов на улицах, словно городом внезапно завладела чума. Повсюду убивают. Париж раскололся надвое. Братья идут друг против друга. Но всех их ждет скорая смерть. И повсюду – зловещая тишина, предвещающая разгул большого террора.

Екатерина Медичи со страхом спросила:

– Неужели все это правда?

– Увы, – ответил маг. – Настолько же верно, как и убежденность, что когда-то все троны королей исчезнут в хаосе наступившего Апокалипсиса. И что люди в будущем увидят, как разъезжают по улицам экипажи без лошадей и как взлетит, осуществляя мечту Икара, в небо человек…

Вниманием всех вновь завладел Генрих II.

– Досточтимый Игнатий Лойола, глава ордена иезуитов, написал нам, что вы со своим искусством магии представляете для нас большую опасность. Он требует провести над вами показательный судебный процесс и осудить за колдовство. Но я человек великодушный и отказал ему в просьбе. Дарую вам полную свободу. Однако имейте в виду – теперь вам придется на деле доказывать, что вы человек честный и не являетесь посланником сил зла.

Королева спросила:

– Ваше величество, не позволите ли мне продолжить беседу с мэтром Нострадамусом?

– Как вам будет угодно, мадам, – ответил король.

Нострадамуса проводили в «рабочий кабинет» Екатерины Медичи. Он оставался наедине с королевой не один час. Они обсуждали вопросы астрологии и прорицаний.

В конце беседы Екатерина предложила ему поселиться в парижском дворце архиепископа. Сюда ему и был прислан гонорар – в бархатном кошельке сто крон от короля и еще тридцать от королевы. Сумма не такая уж большая, если учесть, что одна дорога до Парижа обошлась ему в сто крон.

Роковой удар копья

В Париже с ним произошел такой случай. Как-то ночью его разбудил стук в дверь. Перед Нострадамусом стоял юный паж одного знатного семейства. Молодой человек молил провидца помочь найти потерявшуюся собаку хозяина, любимого охотничьего пса.

– Не тревожься, – успокоил его Нострадамус. – Ступай по Орлеанской дороге. Там ты встретишь человека, который ведет твою собаку на поводке.

Паж бросился на Орлеанскую дорогу и там, как и предсказал маг, увидел собаку, которую вел на поводке слуга. Слух об этом происшествии облетел весь Париж, еще больше повысив авторитет ясновидца.

Однажды в королевском замке в Блуа, куда королева пригласила Нострадамуса, она попросила его составить гороскопы на всех ее детей. Он исполнил просьбу. Предсказал, к удивлению Екатерины, что все ее сыновья станут королями. Не сказал лишь о том, что всех их ждет трагическая судьба…

Не сулило ничего хорошего будущее и ему самому. Дело в том, что он получил предупреждение от одной женщины, что инквизиция все же намерена допросить его относительно тайн его колдовства. От греха подальше Нострадамус решил поскорее убраться из Парижа и вернуться в Салон.

Между тем приближался день назначенного в столице рыцарского турнира. Он был организован в честь предстоящего бракосочетания двух пар – сестры короля Маргариты с герцогом Савойским и его же дочери с королем Филиппом II Испанским (на свадьбе присутствовал представитель жениха).

Вопреки предостережениям, Генрих II решил принять участие в состязании. И вот 28 июня 1559 года тысячи гостей, желавших полюбоваться поединками между самыми доблестными рыцарями, собрались в предместье Парижа на улице Сен-Антуан. Турнир должен был продлиться не один день. Кульминацией состязания стал три дня спустя поединок между самим королем Генрихом II и молодым капитаном королевской шотландской гвардии графом Габриэлем Монтгомери.

Король выехал верхом, пишет очевидец – епископ Троа, на великолепном боевом коне, в полном рыцарском облачении и с огромным щитом с изображением льва. Одет он был в черно-белые цвета. В эти же цвета была наряжена и Диана де Пуатье – любовница короля, восседавшая в ложе рядом с королевой. Генрих улыбался своей многолетней возлюбленной. Он хотел принести победу к ногам своей дамы, чтобы она гордилась им, – на турнире не было равных ему в конных поединках на копьях.

Первая схватка окончилась вничью, и Генрих потребовал провести повторный бой. И он начался, вопреки желанию, как потом утверждали, противника Генриха. Публика затаила дыхание. Рыцари летели друг другу навстречу с копьями наперевес. Вдруг раздался треск ломающихся копий, и все в ужасе вскрикнули.

Обычно смотровое отверстие забрала закрывалось решеткой. Иногда это отверстие выглядело как узкая щель. Смотровая щель разделялась на два длинных отверстия с выступами сверху и снизу, чтобы в щель не попало копье. Наконечник на копье был тупым, как бы расщепленным на три-четыре выступа, чтобы им нельзя было пробить щит и латы.

На беду Генриха, копье его противника сломалось при ударе о доспехи. Один из осколков древка попал в щель под забрало и угодил прямо в левый глаз королю.

В королевской ложе одновременно вскрикнули две женщины. И обе вспомнили роковое предсказание Нострадамуса. А невольный виновник трагедии будто бы произнес: «Да будет проклят прорицатель, предсказывающий столь жестоко и столь точно».

На десятый день Генрих II скончался в страшных муках.

Узнав об этом, Монтгомери бежал из Парижа. Впрочем, не столько из-за боязни, что будет обвинен в убийстве, сколько потому, что был, как оказалось, тайным политическим противником короля, и бежал, чтобы в религиозной войне возглавить в Нормандии силы протестантов.

Говорят, что он выступал под боевым знаменем, на котором было изображено сломанное копье. Такое оскорбление памяти короля Екатерина не могла снести. Она решила отомстить и послала шестерых вооруженных агентов, чтобы похитить врага и осквернителя памяти ее мужа.

Монтгомери захватили ночью, безоружного, прямо в постели, после чего доставили в Париж и казнили.

На этот счет также имелось предсказание Нострадамуса:

 
Дерзкий гений боев и турниров,
Тот, который и хитростью брал,
Сдаст судьбу шестерым командирам,
Взят в постели среди одеял.
 

Пока раненый король лежал в Турнельском замке, Диана де Пуатье не выходила из своей комнаты. Проститься с умирающим ей все равно бы не позволили – таково было повеление королевы. За два дня до смерти мужа Екатерина потребовала также, чтобы Диана вернула драгоценности, подаренные ей королем. Звезда фаворитки закатилась. И когда 10 июля утром король скончался, Диане вновь было запрещено проститься с ним. Из окна замка она смотрела, как траурный кортеж увозил тело ее возлюбленного в Сен-Дени.

Надо заметить, что Диана никогда не любила Нострадамуса, не верила в его предсказания. Впрочем, он платил ей тем же и осуждал за зависть к его дару. И не без основания предполагал, что король под влиянием своей любовницы и в угоду ей мог запретить книги Нострадамуса и даже «сдать» инквизиции, если бы не турнирное копье, оборвавшее его жизнь.

Нострадамус предсказывал в 57-м катрене четвертой центурии, что некий завистник, поддержанный великим королем, предложит запретить его писания.

 
Его жена, не его жена <то есть Диана де Пуатье>
Соблазнена другим,
Двуличная чета больше не будет
Возражать против этого.
 

Вопреки недоброжелателям и «разоблачителям», а таковые имелись, слава Нострадамуса как одного из величайших пророков началась именно с королевской трагедии, которую он предсказал. При дворе стали более серьезно воспринимать центурии. Вспомнили тогда и о 39-м катрене из десятого тома:

 
Два острова – в длительной траурной скорби:
Принц умер, еще не оставив детей.
Как быть же? Закон правый путь не находит,
Девчонка-вдова не в чести у властей.
 

Болезненный Франциск II в 1558 году женился на шотландской принцессе Марии Стюарт, а королем стал после преждевременной смерти Генриха II.

Здоровье Франциска продолжало ухудшаться. И все чаще вспоминали злосчастное предсказание. «Все придворные только и говорят что о 39-м катрене из центурий Нострадамуса и обсуждают его втихомолку», – доносил дожу посол Венецианской республики Мекело Сурьяно. Когда же, несколько позже, начнется противостояние «двух островов» – Марии Стюарт и Елизаветы Английской, – «обсуждение» пойдет по новому кругу.

«Здоровье короля очень неопределенно, – доносил посол Тосканы, – и Нострадамус в своих предсказаниях на этот месяц говорит, что смерть короля наступит до нового года». Так и случилось. 5 декабря 1560 года Франциск II скончался. В смерти обвинили виночерпия, будто бы подмешавшего в вино яд.

Такой способ убийства был широко распространен во все времена, через всю историю человечества проходят имена знаменитых отравителей. Трудно представить, сколько людей погибло от яда, служившего орудием ненависти и любви. Еще легендарный Геракл, согласно античному мифу, погиб, надев платье, пропитанное ядом. Тем же способом Медея умертвила свою соперницу. В Древнем Риме прославилась некая Лакуста, изготовительница смертоносного напитка, которым убили, по крайней мере, двух императоров. В средние века пагубная страсть к ядам породила изощренные методы отравления. От врагов и обидчиков избавлялись с помощью отравленных перчаток, дарили «перстни смерти» с ядом внутри, вручали ключи с шипами, натертыми смертоносной мазью, не говоря о вине и кушаньях с подмешанным зельем. В злоухищренности доходили до того, что можно было ножом разрезать на две половинки яблоко, отравленное только с одной стороны, одну – безопасную – часть съесть самому, а другой угостить свою жертву. Но чаще всего орудием убийства служил отравленный кубок, который подносили, лицемерно восхваляя гостя.

Поговаривали, что Екатерина Медичи нередко прибегала к ядам, которые специально заказывала у себя на родине, в Италии. Именно здесь с древних пор процветало искусство их изготовления. На этом поприще особенно прославилась пресловутая Тофана из Неаполя. Изготовление яда она поставила на широкую ногу. Многие покупали ее маленькие флаконы с изображением святого Николая, ставшие знаменитыми как «Aqua Toffana» («Вода Тофаны»), – неизвестного состава, без вкуса, цвета и запаха.

В случае со смертью Франциска II так и осталось неясно, был ли он действительно тогда отравлен и умер от яда. Зато точно известно, что, когда Франциск был еще дофином, то есть наследником престола при Генрихе II, была предпринята попытка его отравить. Случилось это в 1555 году, как повествуют источники.

Тогда, в начале августа, французский арьергард под командованием Франциска-дофина, переправившись через Рону, вошел в Турнон. Высшее командование разместилось в домах знати и богатых буржуа, а дофина с младшим братом Генрихом пригласили во дворец кардинала, архиепископа Амбренского. Их проводил туда шеф городской полиции Резенак.

Турнонская знать тщательно готовилась к приезду принца, надеясь завязать прочные связи с будущим королем, и все уже было готово к роскошному пиршеству.

Пир организовали на славу. За длинным столом в центре просторного зала сидел дофин, рядом, разодетая в китайские шелка, восседала мать, Екатерина Медичи. Она происходила из знаменитой семьи Медичи, могущественной династии итальянских банкиров, деловых людей и меценатов эпохи расцвета флорентийского Ренессанса. Мать десятерых детей, трое из которых стали королями Франции, регентша и главный советник трона, она тридцать лет – с 1559 по 1589 год – управляла одной из самых крупных стран Европы.

По другую сторону от Франциска сидел его младший брат – Генрих. Он постоянно испытывал зависть к брату: ведь тому судьба определила занять французский трон. Когда же настанет черед самого младшего в семье? Может, ему, Генриху, придется всю жизнь довольствоваться званием наследника!

Гости веселились, пили игристое ронское вино, слушали швейцарских музыкантов и искусных певцов, прибывших специально по этому случаю из Лиона. Только Генрих был мрачен и молча сидел за столом с каменным выражением на лице. Екатерина Медичи весело обратилась к насупившемуся сыну:

– Монсеньор, могу предложить вам рецепт одной замечательной винной смеси, она снимет любую печаль.

– Давайте ваш рецепт, – проворчал тот.

– Я отдам его виночерпию…

– Монтекукули! – закричал Генрих.

Монтекукули, молодой человек лет тридцати, заведовал провизией и запасом вина.

– Здесь вы найдете превосходные рецепты, – сказала Екатерина, протянув ему небольшую потрепанную книжку.

Генрих бросил на мать странный взгляд, в котором сквозили страх и тревога.

Войдя в свою комнату, Монтекукули запер дверь на ключ и только после этого решился открыть переданный ему Медичи сборник рецептов. От одного заголовка «Применение сильно действующих ядов» ему стало дурно.

Он принялся листать книжку, пока не дошел до страницы, отмеченной глубокой бороздой, оставленной ногтем королевы…

На следующий день около семи утра на главной площади Турнона все готовились к выступлению в поход. Ожидали только дофина и Генриха. Ни тот ни другой не появлялись.

Как выяснилось, дофин неожиданно заболел. Одни говорили, что он простудился, искупавшись, разгоряченный, в Роне. Другие утверждали, что им опять овладела хандра.

Прошел час. Затем несколько курьеров на лошадях помчались сломя голову с донесением к королю Генриху II.

…День прошел, не принеся принцу особых страданий. Иногда ему казалось, что он совершенно здоров, и принц даже сожалел, что поддался слабости и передал свой пост главнокомандующего завистнику брату. Тот, несомненно, сумеет этим воспользоваться к собственной выгоде. Принц пытался приподняться на локтях, но все попытки оканчивались неудачей. Голова, словно налитая свинцом, тяжело падала на подушку, заставляя содрогаться все тело. Его сильно тошнило, перед глазами расплывались радужные круги. Около четырех у него началась лихорадка. Он еле ворочал сухим языкам, постоянно просил пить. Болело горло, пучил живот. После первого сильного приступа лихорадки дофин начал бредить. Два королевских медика с тревогой склонились над ним, казалось, на этом юном лице проступили явные признаки близкой смерти.

Кризис длился несколько часов. Очнувшись, Франциск открыл глаза. Чуть слышно прошептал:

– Я умираю.

– Монсеньор, вы не умрете, если соблаговолите меня выслушать, – произнес чей-то голос.

– Кто вы? – тихо спросил дофин.

– Монсеньор, меня зовут Резенак, я всего лишь скромный офицер полиции в городе Турноне. Но у меня есть средство вам помочь.

– Получишь состояние, – с трудом проговорил принц.

– Монсеньор, – начал Резенак, – в нашем городе проездом в Лион сейчас находится знаменитый маг и астролог, астроном, ученый, медик и фармацевт Мишель Нострадамус из Сен-Реми, он творит чудеса.

– Приведите его сюда немедленно! Разве вы не видите, что я умираю, – прохрипел принц.

Через несколько минут в комнату к умирающему ввели Нострадамуса.

– Пусть все отсюда выйдут, – строго приказал он. Придворные недоуменно переглянулись. Мыслимое дело – оставить принца, будущего короля Франции, наедине с каким-то магом, шарлатаном и колдуном. Поняв причину всеобщего замешательства, Франциск слабым жестом руки отослал придворных. Когда они остались вдвоем, Нострадамус склонился над агонизирующим дофином, внимательно изучая его лицо. Вывернул ему губы, поднял веки, внимательно осмотрел ногти на руках. – Не падайте духом, монсеньор. Если я здесь, рядом, то вы будете жить.

Лицо умирающего озарилось надеждой. Он с трудом улыбнулся великому магу.

– Эй, кто там! – громко крикнул Нострадамус, открыв двери.

К нему подбежали несколько человек.

– Вам предстоит в течение одного часа раздобыть все травы и растворы, список которых я передаю… Спешите. Выделите людей, чтобы они пожарче растопили камин в комнате дофина. Жара – необходимое условие для его выздоровления.

Два придворных медика, онемев от удивления, внимательно следили за манипуляциями колдуна, который, пользуясь кухонной утварью, готовил из трав и растворов неведомое им целебное снадобье. Придворный кюре, став на колени в темном углу, возносил молитвы во здравие наследника. Когда микстуры были готовы, Нострадамус вновь попросил всех выйти из комнаты.

Нострадамус подошел к дофину и протянул ему бутылочку микстуры. В ней была желтая, похожая на янтарь, жидкость.

– Вот, монсеньор, ваше лекарство. Выпейте, и через несколько часов все как рукой снимет. Это – противоядие.

Дофин опорожнил бутылочку.

– Значит, меня отравили. Но кто мог так поступить?

– Сие мне неизвестно, монсеньор. Но сегодня ночью мне было видение. Чей-то голос сообщил, что во дворце произойдет отравление, и трижды прокричал: «Каин! Каин! Каин!» Может, кто-то хотел убить своего брата?

На следующее утро Нострадамус проснулся от звона большого колокола, извещавшего, к радости горожан, о счастливом исцелении дофина. Вскоре он узнал, что Франциск уже ускакал, чтобы присоединиться к армии отца.

Когда Нострадамус сидел за завтраком, к нему пожаловал шеф королевской полиции Турнона Резенак. Его приход не сулил ничего хорошего. Перед глазами Нострадамуса снова возникла мрачная картина подземелья. Но, к своему удивлению, он услыхал следующее: