Текст книги "О да, профессор! (СИ)"

Автор книги: Жасмин Майер

Соавторы: Аля Кьют
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глава 20. Матвей

Не-на-ви-жу! В чем разница? Те же необезображенные интеллектом лица, что и в универе, только этим слова сказать нельзя, приходится улыбаться и корчить из себя клоуна на манеже. В паре со мной дружище Андрюха. По официальной версии, чтобы организовать беседу с фанатами и блогерами, но на самом деле, думаю, он тут, чтобы я не сбежал раньше времени или чтобы не ляпнул нечто пакостное в духе демона.

Я старался не смотреть на собственных почитателей, отвечал на вопросы без энтузиазма, проклиная тот день, когда подписался под всем этим промо-дерьмом. Единственное, что грело мою демоническую черную душу – это переписка с ребятами из Штатов. Черт знает, как они узнали о моем романе. Возможно, все то же блогерское радио разнесло, но мне поступило предложение перевести первую книгу на английский и опубликовать продолжение на амазоне. Слава богу, моя лицензия для издательства не была эксклюзивной. Вернее, была, но я мог в одностороннем порядке в любой момент прекратить получать гонорар в повышенном эксклюзивном объеме.

Благослови бог моего юриста. Я берег эту новость для Андрея, как десерт. Вот закончится промо, подпишу все бумаги и обрадую доброго друга. Тираж он мне так и не повысил, хотя книга имела бешеный успех еще по предзаказу до выхода. А уж после академку завалили отличными отзывами даже самые суровые критики.

– Сережа, да, твой вопрос, – обратился Бруштейн к одному из блогеров, который деликатно и словно нехотя поднял руку.

– Почему такой жанр, Матвей? Академия магии, приключения и любовь – это вроде бы для девочек-авторов тема.

Ну, это я ожидал услышать и уже сто раз отвечал.

– Вдохновился, работая на кафедре зарубежной литературы. Бесценный опыт и невозможно было его игнорировать. В целом же, история абсолютно нейтральная. Думаю, мальчикам тоже понравится. Там много монстров и боевых сцен, но и любовь, конечно. Куда без нее в магических битвах?

– Ахаха, да, конечно, – согласился со мной прыщавый блогер, немного похожий на Марата.

Я почувствовал, что чертовски устал. Андрей же разошелся и не собирался закругляться. Пришлось шепнуть ему на ухо:

– Еще три вопроса и финиш.

Он стрельнул в меня глазами, но спорить не стал.

Я рассказал о том, как писал книжный мир постаппокалипсиса, подробно обрисовал всех тварей и магию, даже туманно намекнул, что планирую продолжение. Зал загудел, возбудившись от этого. Да, пора отчаливать, оставив их переваривать такую новость.

– Последний вопрос, – оповестил всех Андрей. – Давайте девушку послушаем. Да, вы в джинсовой курточке на последнем ряду.

Я поднял глаза, ожидая увидеть очередную юную фанатку с влажным блеском в глазах, приготовил доброжелательную, подбадривающую улыбку, но вместо этого открыл рот и замер.

Со стула на заднем ряду встала… Марго.

Я закрыл глаза, зажмурился и открыл через секунду. Нет, не видение. Это была она.

В джинсовой курточке, преступно короткой юбке, которую надевала на лектуру и с улыбкой. Самодовольная такая. Нужно было что-то сказать, но дар речи у меня пропал. Пожалуй, чудо, что я оставался в сознании от подобного потрясения.

– Матвей Александрович, а какой ваш любимый женский персонаж в книге? – спросила она, лукаво прищурившись.

– Гретта, – ответил я, не сомневаясь ни на секунду.

– Правдаааа? – протянула она. – Странно. Почему не Адель?

– Девушка, один вопрос, – оборвал ее Андрей.

Я поднял руку, заставляя его замолчать и давая понять, что все нормально.

– Адель во многом персонаж вспомогательный. Вокруг нее построен сюжет, но сама она достаточно статична, а Гретта наоборот развивается, меняется по ходу истории. Вы читали роман?

– Да, одной из первых, – ответила Марго, улыбаясь теперь так открыто и счастливо, что я не выдержал и тоже встал, качнулся на пятках, едва ли чувствуя ватные ноги.

– Что происходит? – возмутился Бруштейн.

Я игнорировал вопрос издателя. Марго тоже. Она смотрела только на меня, говорила только со мной. Будто никого, кроме нас, сейчас тут не было.

– Разве Гретта не пала в лице Адель? Она осуждала ее интрижку с ректором, а сама при этом закрутила роман с собственным куратором.

Народ вокруг замер и, казалось, не дышал. Даже Андрей больше не встревал.

– Она всего лишь женщина и хотела заботы, любви. Да, Гретта отрицала эту свою суть, сосредоточившись на учебе, но иногда у судьбы совсем иные планы. Нет, Адель поняла ее, хотя вряд ли удержится от издевок в будущем.

– В будущем? – переспросила Марго.

– Да. Думаю, впереди у нас у всех прекрасное и светлое будущее.

Я, наконец, обрел способность двигаться и пересек зал магазина, где проходила встреча с блогерами и читателями. Спустя секунду Марго уже была в моих объятиях. Я сжимал ее талию, потом плечи, проводил ладонями по спине, гладил пальцами лицо и непрестанно целовал любимые сладкие губы.

– Я люблю тебя, Марго. Люблю. Никуда не отпущу тебя больше. Клянусь, ты моя. Никаких больше побегов.

Она всхлипнула. Глаза искрились слезами счастья.

– Я никуда и не собираюсь. Правда. Потому что тоже тебя люблю, Мефистофель.

Мы рассмеялись, как два дурака и снова стали целоваться, не замечая аплодисментов, вспышек камер и свиста. Нам было плевать на все и всех.

– Пора сматываться отсюда, – пробормотал я ей в губы, когда народ уже начал закидывать вопросами совсем не по книге и окружать нас кольцом.

К тому же у меня в штанах назревал очевидный ответ на все вопросы.

– О да, профессор, – откликнулась Маргарита, взяла меня за руку и потянула к служебному входу.

Но это уже совсем другая история.

Эпилог

Четыре года спустя

Гудок. Второй.

Щелк.

– Защитилась? – первый вопрос в трубке.

Я перешла на ультразвук, напалмом выжигая барабанные перепонки:

– Да! ДА! Да-а-а-а-а!

– Я в тебе не сомневался, Марго, – ответил Матвей с улыбкой в голосе.

Я переключила на видео-звонок и дождалась соединения. На экране появился растрепанный Мефистофель, слегка небритый, хмурый и подпирающий щеку.

Его глаза блуждали по бумагам перед ним. Я знала, что он писал в это время. Чудо, что он вообще ответил, обычно, творческое время было неприкосновенным. Никаких звонков, если только не случилось ничего серьезного. Но я защитила диплом, и он знал, как сильно я нервничала. Пусть и натаскал меня настолько, что на вопросы комиссии я могла бы ответить, даже пребывая в коме.

– Марго? – удивился Матвей. Эти писатели, господи, витают в облаках постоянно. – Зачем тебе понадобился видео-звонок?

– Хотела тебе кое-что показать.

– Вот как? – Матвей подобрался и сказал с угрозой: – Надеюсь, ты не повторила тот же сумасшедший поступок и не пошла на защиту без трусиков?

Я рассмеялась.

– Это мой дресс-код только для ваших семинаров, профессор.

– Чертовка, – пробормотал Матвей. – Так что, зачетку будешь показывать?

– Почти.

Я перевела камеру телефона на «сюрприз». Для непонятливых писателей с Марса рядом с тестом оставила пару вязаных пенеток. Контрольный, так сказать.

Тишина затягивалась. Озадаченная, я снова повернула телефон к себе.

Вид Матвея напомнил мумию царя Тутанхамона из Каирского музея, куда мы ездили в прошлом году, или жертву, застигнутую врасплох извержением Везувия, – руки скрещены на груди, рот открыт, глаза вылуплены.

– Хм, – кашлянула я. – Ну вы тогда переваривайте, Матвей Александрович. А мне пора.

– Марго! – только и успел сказать он, но я уже отключилась с ехидной улыбкой.

Знаю, это незаконно так с писателями поступать. Ни черта он не напишет после такого звонка, но ошарашенный вид Матвея стоил каждой секунды.

Поразительно, насколько искренне мужчины удивляются тому, что от секса бывают дети. Кто бы мог подумать, да?

Я с улыбкой коснулась еще плоского живота. Да-да, моя крошка, мама тоже хочет тех вишневых пончиков и малиновый чай. Ох, и кренделей с кунжутом. И яблоко. Я же правильная девочка, пусть и замужем за собственным профессором, который почти на десять лет меня старше.

Сложнее всего пришлось моим родителям.

Но я тоже молодец, никак их не подготовила. Прямо с самолета, на который я и потратила свою «северную» зарплату, я помчалась на презентацию книги Матвея, а после – через часов пять, когда мы наконец-то насытились друг другом, – сразу привела к родителям.

У них был двойной шок. Дочь, которая должна быть на Севере, оказывается на пороге, под ручку с женихом, у которого прямо-таки до неприличия счастливый вид. Так что просто нет шансов не догадаться, чем мы занимались все время после встречи.

Даже когда мой отец отчитывал Матвея, тот не переставал улыбаться. Так что папа в какой-то момент просто махнул на него рукой, мол, что с него с дурочка взять, и с тоской в голосе спросил:

– Уверена, дочка?

Я была уверена, и осенью мы поженились.

К тому времени, я уже числилась студенткой второго курса журфака, а Матвей – завязал с преподаванием, но сплетников это не остановило. Да и плевать. Профессор в моей постели никак не повлиял на мою учебу и помогал, исключительно когда я сама просила у него помощи. Да и тогда Матвей никогда не давал мне «рыбу», всегда только «удочку».

После пончиков настроение значительно улучшилось. Я знала, расписание Матвея на сегодня и не зря позвонила именно сейчас. Сегодняшний день у него был расписан по часам, иначе он бы ждал меня возле универа сразу после сдачи.

В это время он должен был быть уже в театре, куда его позвали консультантом новой постановки, зная его страсть к «Фаусту». Туда я и направилась, предварительно завернув домой. Матвея уже не было, так что можно было ни за что не переживать. Черновики так и остались на столе, судя по всему, профессор так и просидел до выхода, уставившись в пустоту, переваривая мою новость.

Усмехнувшись, я вызвала такси, чтобы не терять время даром, и уже через полчаса вышла у театра. Вахтеру у черного входа представилась консультантом, с три короба наплела про «Фауста» и про профессора Тойфеля, так что ему ничего не оставалось, кроме как пропустить меня.

Миновала лестничные пролеты и вышла к гримеркам. Оттуда, поймав мальчика с реквизитом, спросила, как пройти в зрительский зал, поскольку выход из гримерок, предсказуемо, вел на сцену.

Следуя указаниям, вышла в пустое темное фойе и поднялась по широкой лестнице на балкон. Матвей таскал меня на все постановки по «Фаусту», какие только ставили в городе, так что я хорошо знала: в любой ситуации он предпочитает первый ряд балкона.

Я замерла на пороге, оглядывая пустые ряды. Мой Мефистофель сидел в самом центре, сливаясь с тьмой. Выделялись только белые листы ежедневника на его коленях. Записывал заметки, которые потом передаст режиссеру.

Покосилась на темное окно звукорежиссера и кивнула сама себе. Удача на моей стороне: на балконе никого, кроме нас двоих.

Бесшумно ступая по ковровой дорожке, пробралась на второй ряд, ровно позади Мефистофеля. Он не обернулся, так и сидел, всем телом поддавшись вперед, к сцене.

Совращение Гретхен. Как я вовремя.

Я прижалась грудью к спинке его кресла и провела руками по плечам. Матвей вздрогнул всем телом.

– Что…

– Ш-ш-ш, – прошептала я ему на ухо. – Во время репетиций разговаривать запрещено.

Прижала палец к его рту и провела губами по шее, слегка прикусывая зубами. С тихим стуком шариковая ручка закатилась под сидение. Туда же отправился ежедневник.

– Марго… – снова попытался он заговорить, но я повернула его голову к себе и впилась в его губы, призывая к молчанию.

Мои руки скользнули по черной рубашке. Я приподнялась, нависнув над Матвеем, и провела руками по его бедрам.

Перепишем канон. Леди и джентльмены, первое в мире совращение самого Мефистофеля.

Он снова вздрогнул, когда я погладила его член через одежду. Потом быстро обошла ряд кресел и раньше, чем Мефистофель перехватил меня, опустилась перед ним на колени между широко разведенных ног.

Глаза Матвея сверкали в темноте. Все еще не верил, что я сделаю это. Все еще был слишком сбит с толку, чтобы остановить меня. Для него я словно взялась из ниоткуда, а могу поспорить – именно я занимала его мысли все это время.

Люблю привкус мистицизма по утрам.

Ограждение балкона надежно скрывало меня от посторонних глаз. Тихий шелест знакомых слов перемежался участившимся дыханием Матвея.

Тихо звякнула пряжка, когда я, не отводя взгляда, взялась за его ремень. Коснулась ладонью боксеров и улыбнулась.

Ох, вы все-таки больной извращенец, Матвей Александрович. У вас стоит на «Фауста».

Оттянула боксеры, вызволяя член на волю. Обхватила ладонью и еще раз провела рукой, глядя на Матвея, который вцепился в ручки кресла так, словно его самолет попал в зону турбулентности.

О да. И лучше пристегнитесь. Сейчас я вас знатно встряхну, Матвей Александрович.

За прошедшие годы я выучила много новых штучек и не только в универе, если вы понимаете, о чем я. Матвей сдавленно охнул, когда я сразу, без долгой подготовки, вобрала его член в рот почти полностью.

А еще за прошедшие годы я хорошо изучила собственного мужа и знала, что после внезапной новости о беременности этот экзистенциальный интроверт будет рад предаться панике о нашем будущем. И я знала, есть только один способ успокоить и объяснить ему, что все будет просто отлично.

Срабатывало безотказно. Мужчины такие мужчины.

Я почувствовала его ладонь в своих волосах, Матвей ускорил ритм… Несколько сильных быстрых движений, порхающие ласки кончиком языка, и он кончил.

Я едва успела оправить ему одежду, как он впился мне в губы поцелуем, усаживая к себе на колени.

– Сумасшедшая, – прошептал он с той счастливой улыбкой, какая частенько бывала у него после секса. – Какая же ты все-таки оторва, Марго.

– Просто хотела сделать тебя счастливым, – отозвалась я шепотом. Не будем забыть о репетиции и актерах на сцене.

Нерешительно, как будто впервые, Матвей коснулся моего живота. Погладил через одежду. Я заерзала на его коленях.

– Куда ж еще более счастливым, чем сейчас? – прошептал он, снова целуя меня.

– Ты уверена, Марго?

Я кивнула.

– О боже, – выдохнул Матвей.

И вот так, через девять месяцев, на свет появился самый уникальный шедевр в жизни Матвея Тойфеля – Александра Матвеевна. А еще через три года второй – Дмитрий Матвеевич.

Каждую ночь перед сном абсолютно счастливый Матвей читает детям Гёте. О да, профессор, подтверждаю, вы абсолютно нереальный псих.

Но я вас просто о-бо-жа-ю.

Конец.