Текст книги "Имаго"

Автор книги: Жанна Жунусова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Жанна Хавибулловна Жунусова

notes

1

Жанна Хавибулловна Жунусова

Имаго

Он шагал по аккуратно подстриженному газону. Холодные капли росы жалили подошвы босых ног. Ослепительно яркая зеленая трава на мгновение покорно приминалась под тяжестью тела, чтобы в следующий миг принять прежнюю форму. Сайрус смотрел под ноги, делая вид, что не замечает тревожного крика сирен, разлетающегося над городом. Если бы мир был похож на немое кино, ничто не омрачало бы прекрасное весеннее утро, пахнущее свежестью влажной земли. Земли бережно укрытой тончайшим, сотканным из тумана одеялом. Лишь на безупречно чистом небе поблескивали грани металлического цилиндра.

Полчаса Сайрус бесцельно бродил по зеленому ковру. Несколько раз он с тоской поглядывал на часы – до истечения срока оставалось сто восемьдесят минут.

Сайрус присел на газон. Лицо его не выражало никаких эмоций, и невозможно было определить, то ли он о чем-то напряженно размышляет, то ли сознание его сейчас наполнено лишь тишиной. Одинокой белой точкой на десяти тысячах квадратных метров, он сидел спиной к ненавистному спутнику города, сорок минут назад подавшего сигнал о наступлении.

– И давно он там? – поинтересовался Дик у коллеги.

– Минут тридцать, – спокойно, не сводя глаз с человека, сидящего в самом центре внутреннего двора, ответил Андрей.

– Костюмчик испачкать не боится? – попытался съязвить Дик, но Андрей не слушал. Тогда Дик достал из кармана пачку сигарет. Закурил.

Тишина, расползающаяся по вестибюлю, нарушалась лишь воем сирен. Андрей, не терпящий табачного дыма, теперь не обращал на него никакого внимания.

Некоторое время они молчали. Андрей не сводил взгляда усталых глаз с белой точки на поляне, Дик садил сигарету за сигаретой. Если бы мир был похож на немое кино…

– Пойду туда, – первым нарушил молчание Дик.

– Не надо. – Остановил его Андрей, – Лучше этого не делать!

– Какая разница? – Занервничал Дик, – через каких-то пару часов…

– Все равно не советую, – невозмутимым тоном продолжал Андрей, но упрямой походкой Дик уже направлялся к двери.

Солнце неумолимо двигалось на Запад, скользя по уже давно очерченной чьей-то безупречной рукой дуге. Звуки сирены доносились с юго-востока, оттуда, где вероятность вторжения была выше всего. Дик шел по мягкому ковру. Он не смотрел под ноги, а с каким-то странным, смешанным чувством наблюдал за «объектом», с утра дрейфующим над стратегическим центром города и страны. Впереди белела неподвижная фигура Сайруса. Дик остановился в шаге от главнокомандующего, произнес то, что должен был:

– Заседание начнется через десять минут.

– Как думаешь, Дик, что они предпочтут?

– Кто? – спросил Дик, а в мыслях сразу возник ответ, – От этих можно ждать чего угодно!

– Поставь себя на их место, – увлеченно продолжал Сайрус, – что, по-твоему, эффективнее?

Дик задумался. Постоял минуту, переминаясь с ноги на ногу, отчаянно пытаясь найти правильный ответ. Сайрус не стал дожидаться:

– Определенно, у них другое мышление. Черт возьми, их мышление – сплошная железная, нерушимая логика, присущая только Искусственному Интеллекту! – воскликнул Сайрус, вставая с газона. – Они – на самом деле, единое целое, – коротко добавил он и быстро зашагал к воротам штаб-квартиры.

При всей своей грандиозности всех желающих зал вместить не мог. Под стеклянным куполом центрального здания собралось чуть более трехсот человек. Те, кому не хватило мест, толпились в проходах между рядами. Кто-то даже умудрился присесть на высокие и узенькие подоконники. Кондиционеры работали на полную мощность.

Когда Главнокомандующий, а по совместительству Глава Объединенного правительства вошел в зал заседаний, гул встревоженных голосов умолк. Человек за трибуной облегченно вздохнул, в глазах его мелькнула искра надежды. Он публично поприветствовал Главнокомандующего и после рукопожатия предоставил трибуну.

Сайрус окинул взглядом присутствующих, словно искал кого-то, глубоко вздохнув для уверенности, начал:

– Приветствую всех собравшихся! – Полдесятка микрофонов улавливали и передавали малейшие нюансы интонации говорящего, – Хотелось бы сразу перейти к делу, – люди в зале изумленно переглядывались. Напряжение нарастало. Какое решение предложит Главнокомандующий?

Сайрус продолжал:

– Цивилизация, предъявившая нам ультиматум, как вы успели заметить, имеет совершенно иную, отличную от человеческой, логику. Следовательно, в решении создавшейся проблемы требуется совершенно иной подход. – Сайрус замолчал на секунду, собираясь с мыслями, затем продолжил, – Нам не известны ни местонахождение штаба, ни военный арсенал противника. Ранее прозвучала версия, что мы имеем дело с неким Разумом с непонятной людям моралью, либо вовсе ее не имеющим. Со своей стороны смею предположить, что Разум этот – не что иное, как Искусственный Интеллект. Да, господа, – заверил Сайрус публику, – нам навязывают войну с противником, лишенным всяких человеческих проявлений…

Сайрус выдвигал гипотезы, доказывал и отвергал все новые и новые версии. Время от времени кто-нибудь из присутствующих в зале поднимался с места, задавал вопрос, над которым ломали головы аналитики, ученые и военнослужащие. Время от времени на огромном экране позади трибуны появлялась карта, и Глава Объединенного правительства с жаром принимался объяснять тактику противника, предлагать варианты ответных ходов. Но это было все равно, что смотреться в кривое зеркало – отражение невероятно далеко от действительности. Сайрус это понимал.

В напряженных дебатах минул час. В запасе оставалось сто двадцать минут. Постепенно члены заседания сошлись на том, что необходимо срочно связаться со штабом противника, провести дополнительные переговоры. Так и поступили.

Примерно через пятнадцать минут после принятия решения о переговорах удалось установить контакт с "цилиндром".

– Мы, Разум, принимаем ваше приглашение к переговорам, – сообщил вполне "человеческий" голос. Ровным белым светом мерцал экран видеофона, а голос вещал:

– Мы, Разум, не имеем конкретной формы, но можем создать зрительный образ, способствующий вашему лучшему восприятию и пониманию. Мы заинтересованы в этом.

Люди в зале утвердительно закивали. Сайрус произнес:

– Согласны.

Через секунду на экране появился весьма приятной внешности мужчина сорока с лишним лет в деловом костюме. Всегда спокойные, свободные от чувств глаза на искусно имитирующем эмоции лице. Его вполне можно было принять за обычного человека. Почти обычного…

– Что вам нужно? – Напрямую спросил Главнокомандующий. – Каковы ваши требования?

Дианы нигде не было. Лиллиан заглянула во все комнаты, но Дианы нигде не было. Лиллиан уже было отчаялась найти свою пятилетнюю дочь, когда, проходя мимо кустов сирени, услышала заливистый детский смех. Она поспешила туда.

Прямо на земле под пышной сиренью сидела Диана и, казалось, разговаривала сама с собой. Лиллиан сначала даже растерялась, но вскоре взяла себя в руки.

– Диана, – облегченно вздохнула она, – как же ты меня напугала!

Лиллиан взяла дочку за руку, и они направились в дом. По дороге маленькая Диана восторженно говорила о своем новом друге, о том, как забавно он машет крыльями, пытаясь взлететь, но погруженная в мрачные мысли о нависшей угрозе, Лиллиан почти не слушала рассказ дочери. Неожиданно Диана остановилась. Лиллиан спросила:

– В чем дело?

Темные, как бездонные озера, глаза Дианы утратили прежний блеск. Дочь пристально смотрела на мать.

– Что такое, детка? – встревожилась Лиллиан.

– Они давно все решили… – тихо произнесла Диана. – Мама! – воскликнула она. – Папа должен знать!

– О чем ты? – Недоумевала Лиллиан, но дочь твердила свое. Диана превратилась в шумного, капризного ребенка, требующего немедленной встречи с отцом.

Вернувшись домой, Лиллиан по видеофону связалась со штаб-квартирой Объединенного правительства. Диспетчер вежливо сообщила, что в данный момент все члены правительства заняты и что неизвестно даже приблизительное время окончания переговоров.

– Оставь в покое кота! Хватит с него вчерашних прыжков через костер! – Строго сказала Лиллиан, но потом снова вернулась к видеофонному разговору. – Извините, это я дочери. Галина, будьте добры, когда Сайрус освободиться, передайте, что мы с Дианой ждем его звонка.

– Лучше внуши ему в саду мышек половить, – сказала Лиллиан, обращаясь к дочке.

Кто-то, поддавшись панике, возмущался; кто-то сохранял спокойствие, и таких было большинство. Атмосфера накалялась с каждой секундой, и оставаться в зале, под хрупким стеклом, становилось невыносимо.

Сайрус осознавал всю тупиковость положения, но в душе его жила неистребимая, присущая только человеку, надежда. Вопреки всему он хотел верить. Действовать. Знать, наконец!

Иллюзия на экране с поддельно-вежливой улыбкой продолжала:

– Мы, Разум, будем весьма признательны за содействие, если вы в течение указанного срока найдете способ покинуть Землю. В противном случае Мы, Разум, будем вынуждены терминировать вашу расу, как нежелательный элемент в разрабатываемом нами проекте. Повторяю, – НАМ НУЖНА ТОЛЬКО ЭТА ПЛАНЕТА. Соответственно, Мы, Разум, не преследуем цели уничтожить человечество.

– Не имеете права! – выкрикнул кто-то. По залу прошлась волна возмущений. Лицо на экране переменилось, улыбка разгладилась, невозмутимым тоном голос ответил:

– Ваше заявление противоречит событиям последних тысячелетий. Нам достоверно известно, что вопреки "морали" (как это у вас называется), некоторые ваши индивиды предпринимали действия по уничтожению себе подобных. Примерами являются: инквизиция, фашизм, ядерные бомбардировки, создание и распространение вируса СПИДа, геноцид, войны, терроризм… Это далеко не полный список.

Неожиданно экран погас. Люди занервничали. Становилось душно. Сайрус ослабил галстук, залпом выпил стакан холодной минералки, затем объявил перерыв. Ожидая продолжения переговоров, никто не решался покинуть зал заседаний.

Сайрус задумчиво смотрел на экран и не сразу заметил как из-под земли возникшего Андрея.

– Присаживайся, – предложил он коллеге, указывая на единственное свободное поблизости кресло. – Что нового? – спросил Сайрус, продолжая изучать пространство перед собой.

– "Разум" готовит какую-то пакость, – начал Андрей. Сайрус молча закивал. – Оружие массового поражения.

– Андрей, – тихо сказал Сайрус, – им нужна планета. Понимаешь? В целости и сохранности!

Андрей задумался, в висках затикала боль, воздуха в легких становилось все меньше и меньше. Привычным движением он достал из кармана ингалятор. Подействовало, – приступ был погашен.

– Есть версия, – снова заговорил Андрей, глядя на сверкающий купол над головой, – что "Разум" располагает психотропным оружием и, наверняка, его использует.

– А дальше? – нетерпеливо бросил Сайрус.

Андрей пожал плечами. Можно было догадываться, предсказывать, надеяться… Но точного ответа не знал никто.

Некоторое время они молчали.

Прозрачный купол охотно впускал, рассеивая, солнечный свет. День разгорался беспощадным костром.

– Вот что, – вдруг заявил Сайрус, – Ударим первыми!

Андрей, вовсе не удивившись решению Сайруса, произнес:

– Пробовали. Еще на подходе к орбите. Как только "объект" проигнорировал предупреждение. Вам прекрасно известно, что никакое наше оружие не способно причинить ему вреда.

Сайрус внимательно слушал речь заместителя. Сейчас в нем боролись два чувства – отчаяние и готовность действовать. В голове вертелся единственно возможный, единственно верный ответ.

– Предупреди все подразделения. Готовимся к бою…

Дверь тихо отворилась, и Лиллиан вошла в комнату дочери. Диана сидела на полу, сложив ножки в позе лотоса. На мгновение Лиллиан показалось, что перед ней сейчас не человек, а прелестная фарфоровая кукла. С аккуратно уложенными локонами, с маленькой черной родинкой на левой щеке.

Лиллиан не смела разбить тишину, легким облаком повисшую в пространстве. Она осторожно шагнула в сторону дочери, остановилась в метре от нее. С любопытством заглянула в огромные, бездонные глаза Дианы, но так и не решилась заговорить. Интуитивно Лиллиан понимала, что этого делать не стоит. Постояв с минуту возле дочери, она вышла из комнаты так же бесшумно, как и вошла.

Лиллиан отчаянно пыталась понять, что происходит. Сначала она попробовала отвлечься с помощью кулинарии, но, пересолив последнюю порцию омлета и пережарив цыпленка, бросила бесполезное занятие. Закинув запачканный фартук в стиральную машину, Лиллиан поднялась наверх.

Расползающаяся повсюду тишина не давала ей покоя. Несколько раз Лиллиан едва не падала в обморок от внезапно накатившей головной боли. Тогда, схватившись за перила, ей удавалось устоять на ватных ногах. Казалось, от первой до последней ступеньки минула целая вечность.

Наконец, Лиллиан предстала перед заветной дверью. Снова, как и тридцать минут назад, та бесшумно распахнулась. Лиллиан шагнула в залитую ярким светом спальню дочери. Далеко не сразу она смогла открыть глаза. Лиллиан нервно глотала неведомо куда исчезающий воздух. Теперь уже нисколько не заботясь о нерушимом покое, она бросилась к окну. Стеклянные створки с шумом распахнулись, и в комнату ворвался поток воздуха. Одурманенная таким обилием кислорода, Лиллиан мягко опала на пол. Она не сразу заметила, как фарфоровая куколка стала оживать. Сначала появился привычный блеск черных глаз, затем девочка медленно потянулась в стороны, расправляя плечики. Наконец, Диана обратила внимание на сидящую под окном Лиллиан. Девочка спрыгнула с кровати, подошла к матери.

Некоторое время они молчали. Постепенно к Лиллиан возвращались эмоции, мысли, чувства, – все то, что содержит в себе человек. Диана, тем временем, терпеливо дожидалась, слегка поглаживая Лиллиан по голове.

– Что ты делаешь? – растерянно спросила Лиллиан.

– Помогаю тебе, – спокойно ответила Диана.

Лиллиан хотела было задать еще один вопрос. Засыпать дочь вопросами. Но даже рта раскрыть не смогла. Будто в гипнотическом трансе, она с трудом управляла наполненным свинцовой тяжестью телом.

Казалось, Диана даже не собиралась комментировать свои действия. Молча, с едва уловимой улыбкой она продолжала касаться головы и рук матери. Лиллиан не сопротивлялась, к тому же, с каждым таким прикосновением тело наполнялось энергией, боль стихала и спустя пару минут исчезла, растаяла, словно снежинка, упавшая на горячую ладонь.

– Все будет хорошо… – приговаривала Диана, а Лиллиан внимательно слушала, – Все будет хорошо. Только мне сейчас очень нужно увидеться с папой. Очень-очень нужно!

Лиллиан вопросительно посмотрела на дочь.

– Я пока не могу этого объяснить, – серьезно, с совершенно "взрослой" интонацией произнесла Диана.

Лиллиан молча согласилась.

Сорок минут до начала военных действий. Все только и рассуждают о неведомом оружии, которым располагает противник. Воздух наполнен тревогой.

Быстрыми шагами Сайрус направлялся к двери, когда столкнулся с диспетчером. Галина выглядела встревоженной.

– Что? – раздраженно спросил Сайрус.

– Ваша супруга на линии, – стараясь выглядеть невозмутимой, отрапортовала Галина и поспешила в диспетчерскую.

Здание правительства напоминало муравейник. Сайрус шагал по кишащему людьми коридору. Из распахнутых настежь окон дул прохладный майский ветерок. Каждый вдох, каждое движение наполнялись смыслом. Какое-то болезненное осознание подняло Сайруса над жизнью, словно ураган, вырывающий дерево.

С корнями.

С землей.

С тем, что было.

Смолкли голоса взбешенных сирен. Мир стал похож на немое кино…

– Папа!

– Здравствуй, солнышко! – Сайрус старался выглядеть радостным. В груди протяжно заныло…

– Я знаю, что происходит! – категорично заявила Диана, глядя отцу в глаза. – Ваш план никуда не годится.

Сайрус грустно, криво улыбнулся: девочка пяти лет от роду обезоружила его парой фраз. Скрывать правду не имело смысла.

– У нас нет другого выхода. Идет эвакуация, – словно оправдываясь, произнес он.

– Нам сообщили, – добавила Лиллиан, все это время молча сидевшая рядом с Дианой.

– Так почему вы не в убежище?!

– Я должна быть на поверхности, спокойно, уверенно ответила Диана. – А мама не захотела меня оставлять.

Что в таких случаях говорят отцы?

– Почему ты должна быть здесь?

– Не могу объяснить: нельзя, – отчеканила дочь. – Пойми, пап! Своими "войнушками" вы ничего не добьетесь!

Сайрус пристально смотрел на Диану и с затаенной тревогой слушал речь маленького человечка.

– Что его породило?

– Разум? – немного подумав, озадаченно произнес Сайрус. Диана, с довольной улыбкой на детском лице, кивнула. На пухлых щечках проявились две ямочки. Торжествующим тоном она воскликнула:

– И уж точно не искусственный!

Сайрус смотрел сквозь экран. Унылое пространство превратилось в большую мутную кляксу. Разум, разум…

Андрей хотел было возразить, но Сайрус все равно не слушал. Оставить на поверхности тех, кто не пожелает укрыться в убежище?! Да, он не ослышался, – Сайрус требовал нарушения конституции.

– Зачем? – недоумевал заместитель.

– Считай, что это приказ, – тихо, не отрывая задумчивого взгляда от яркого пейзажа за окном, произнес глава правительства. Тихо, но отчетливо.

– Я пришлю за вами.

– Нет, папочка. У вас там поле особой мощности, в нем я не смогу ничего сделать.

– Какое еще поле?! Можешь объяснить, что вы задумали?

– Нет.

С минуту Сайрус сидел неподвижно, размышляя над словами дочери. Он был абсолютно уверен в своем одиночестве, когда, повернувшись в кресле, увидел знакомую фигуру начальника разведки. Худощавый, с отпечатком вечной скуки, застывшем на не молодом, но еще далеко не старом, испещренном морщинами, лице. Не дожидаясь позволения, Моос уселся в кресло напротив главнокомандующего.

– Что?

– Вам пора.

– Вам?!

– Некоторые останутся, – спокойно, размеренно произнес Моос, – глава правительства должен укрыться в убежище.

– Как крыса! – гневно бросил Сайрус, – Смотреть через мониторы, как железяка втаптывает людей в грязь. Стирает в порошок!

Невозмутимым тоном, который всегда выводил Сайруса из равновесия, Моос продолжал:

– Это закон.

– К черту! – Вскричал Сайрус и почувствовал, как бешено застучало в висках. – Я только что распорядился, оставлять на поверхности всех, кто не пожелает идти в убежище…

Резко, словно стрела, выпущенная из туго натянутого лука, Моос вскочил с места. С лица слетела надменно-скучающая маска. Холодные серые глаза впились в главнокомандующего.

– Делайте, как я говорю! Сейчас вы отправитель с убежище вместе со всеми! – Моос улыбнулся, обнажив ровный ряд зубов. Было в его улыбке что-то зловещее, но что именно, Сайрус понять не мог. Наступила тишина. Оба: глава правительства и начальник разведки ждали ответа оппонента. Первым заговорил тот, чья реакция по долгу службы была быстрей, – то есть, Моос:

– Собирайтесь.

– Я останусь, и точка!

– Не говорите ерунды, Сайрус! Вы нужны в убежище. Я лично позабочусь о вашей безопасности.

После этих слов в кабинет вошло человек десять солдат разведподразделения. Моос сцепил ладони в некий воодушевляющий жест, но в его исполнении он таковым не казался. Очевидно, все было спланировано заранее, Сайрусу не оставалось ничего, кроме как под конвоем проследовать в убежище.

Играть свою роль.

– Чтобы не сойти с ума, чтобы сохранить хоть каплю рассудка, – помни: все – СНОВИДЕНИЕ, ИГРА! Когда люди, обезумев, пойдут навстречу смерти, когда никто тебя не услышит, – помни об этом!

Сайрус помнил. Или, по крайней мере, пытался, шагая из угла в угол, будто загнанный зверь. «Золотая клетка» президентского бомбоубежища, казалось, давила со всех сторон, и только слова пятилетней девочки дарили надежду.

К полудню завершилась эвакуация. Все пятимиллионное население столицы и миллиардное – страны было успешно укрыто в подземных бункерах. За исключением…

Сколько человек предпочло встретить непрошенных гостей на поверхности, никто не считал. По самым приблизительным данным, – порядка ста тысяч. Едва обе стрелки сошлись на отметке "двенадцать", захлопнулись последние ворота. Залитые полуденным солнцем улицы опустели.

Мир застыл, затаил дыхание в ожидании неизбежного.

Смирившись.

Диана заперлась в детской, велев матери приковаться наручниками к чему-нибудь устойчивому и неподвижному.

– Тебе необходимо приковать себя наручниками. Ключ забрось как можно дальше, – сказала она и побежала вверх по лестнице.

Лиллиан не решалась спросить, для чего это нужно. Постояв немного, задумчиво перебирая коралловые бусы, она отправилась в кабинет мужа и, порывшись в ящиках стола, нашла то, что искала.

Лиллиан сделала так, как велела Диана, а когда по дому разлетелся одинокий бой старинных часов, щелкнула браслетом на левой руке, приковавшись к металлической конструкции стеллажа, растущей от пола до потолка.

Так, что при всем желании освободиться не удастся.

Так она думала, когда со всего размаху швырнула серебристый ключик в самый дальний угол комнаты. На десяток метров от своего местонахождения.

Наступила тишина. Затишье перед неминуемой бурей, которая могла оказаться всем, чем угодно. Лиллиан сидела неподвижно на полу и смотрела в окно и видела только ровную, сплошную небесную гладь, освещенную невозмутимым и бесконечно добрым солнцем.

В безмолвии Лиллиан слышала свой пульс; шумное, сбивчивое дыхание, но до ее ушей не доносились: четкая, слаженная возня с ракетными установками; отрывистые команды штаба, гремевшие по внутренней связи; молчаливое отчаяние, с которым солдаты ждали начала атаки. Стук мотора в ее груди, казалось, заглушал Вселенную…

В какой-то момент Лиллиан почувствовала, как из кожи проступили холодные капли и, сливаясь в тонкие струйки, устремлялись к пояснице. Вдруг в Лиллиан вспыхнуло единственно верное, не поддающееся контролю желание, – идти строго на северо-восток. Неумолимое течение подхватывало Лиллиан и повелевало покинуть дом, город. Эта женщина даже не представляла, что оно уносило не только ее…

Одни за другими распахивались ворота бункеров, и на пустые улицы высыпала обезумевшая толпа. В едином порыве, движимые одной великой силой, люди, позабыв обо всем на свете, шагали в направлении центра города.

Душный воздух был наполнен голосами, запахами взмокших тел и раскаленного асфальта. Все слились в одно: военные и гражданские, мужчины и женщины, взрослые и дети.

Множество копий металлического цилиндра, которые вскоре окрестили "сигарами", будто огромные серые бревна на водной глади, зависли над городом. По всему пространству, попадающему в поле зрения, были расставлены эти странные механизмы, – шахматные фигуры на небесной доске.

Меньше, чем через час, все главные площади города наводнили люди, прибывшие из ближайших бункеров. Те, чье путешествие завершилось, терпеливо ожидали дальнейших событий. Несколько площадей в скором времени оказались переполненными до отказа. В то время, пока толпа шествовала по улицам, в направлении, ведомом только ей, "сигара", повисшая в воздухе над заполненной площадью, вспыхнув ярким белым светом, очертила круг, заключивший в себя всех, находившихся в радиусе двух километров. Люди в нем стояли неподвижно и безразличными глазами смотрели сквозь пространство перед собой…

…Сквозь реальность.

Вторая вспышка – и площадь опустела. И только черные, обуглившиеся трупы людей рассыпались под натиском весеннего ветерка. Постепенно и неизбежно, площадь за площадью, тысяча за тысячей, человечество уступало место под солнцем, право на жизнь. Это происходило повсеместно: все меньше людей, все больше выжженной пыли.

Лиллиан отчаянно пыталась освободиться. Решительно, и бездумно она трясла наручниками, стараясь снять их с затекшей руки. Но, вместо того, чтобы отпустить несчастную, те, наоборот, усиливали свою хватку, и вскоре стальные браслеты впились в хрупкие запястья Лиллиан. Потекла кровь.

Не издав ни единого звука, с каким-то оледенением в серых глазах, не чувствуя боли Лиллиан впилась зубами в закованную руку.

В то место, откуда хлынула горячая алая жидкость…

Дверь была заперта снаружи. Сайрус понял это после нескольких безуспешных попыток открыть ее при помощи кода. Тогда он включил видеофон.

– Мистер Моос, начальник разведки!

Ничего не изменилось. Вместо голоса начальника разведки в динамиках закапали прерывистые "тире" ожидания. Сайрус снова и снова давал команды видеофону, но на связь никто не выходил. Тогда он нажал на "тревожную кнопку".

Ни через минуту, ни через пять никто не ответил. Сайрус бросился к двери. Он кричал, чтобы ее открыли; тарабанил по ней кулаками, пинал; швырнув в стену, разбил в щепки стул.

Тщетно.

Этого не слышал никто.

Потому что, к сожалению или к счастью, Сайрус оказался единственным "узником" бомбоубежища.

Сидя на полу, прислонившись спиной к непокорной двери, Сайрус думал о том, что могло произойти снаружи. Что могло случиться. Что происходит.

Впервые за много лет он вспомнил детство. Счастливые дни, которые никогда не оживут, теперь, возможно, даже в памяти.

Впервые за много лет он подумал о Боге, который не был для него ни судьей, ни держателем мира.

– Кто ты? – прошептали губы, и Сайрус почувствовал, как из кожи проступили капельки пота…

Солнце бесцеремонно ворвалось в комнату, и Кира, разбуженная его лучами, поморщилась.

– Мама, – взмолилась она, – мне же к третьей паре!

– Хочу, чтобы ты позавтракала со всеми, – сказала Маргарет с улыбкой, – у тебя двадцать минут.

Она поцеловала дочь в щеку и ушла.

Кира завернулась с головой в одеяло.

Но сон улетучился безвозвратно.

– Выспалась, называется! – буркнула Кира, запрыгивая в тапочки.

Редкий момент – вся семья в сборе.

– Доброе утро, дочка! – поприветствовал ее отец.

– Салют, – небрежно бросила Кира и рухнула на стул.

Пятиклассник-братишка уплетал тосты с джемом. Кира потянулась за фруктами.

Новый день девушка предпочитала начинать с апельсинов.

Этот не был исключением.

– И кто это интересно опять разрядил мой плеер? – покосилась Кира на брата. Тот сделал безучастное выражение лица и лишь пожал плечами.

– Ден, у тебя свой плеер есть! – сказала Кира с укором.

– Твой мне больше нравится, – парировал брат, нагло ухмыляясь.

– Ворчунья! – Маргарет рассмеялась.

– Мам! – возмутилась девушка. – А брать мои вещи без спроса нормально?!

Маргарет промолчала. Кира бросила на брата раздраженный взгляд, от которого тот едва не подавился (чуть не подавился).

– Извини, – пробормотал он испуганно.

– Так-то лучше, – сказала Кира удовлетворенно.

– Как дела у моей дочери в университете? – поинтересовался Том.

– Замечтательно, пап! – ответила Кира с легкой усмешкой. – Того и гляди сделают из нас "настоящих людей". – Последняя фраза прозвучала с таким пафосом, что даже самой Кире стало неловко. Она целиком и полностью отдалась делу по очистке апельсинов. Но, казалось, ее отец не придал тону ответа никакого значения.

Вдруг зазвонил мобильный.

Таня.

Университетская подруга Киры.

– Кира! Кира! Слушай! – Кричала она в трубку, как заведенная.

– Да не кричи ты так! – взмолилась Кира. – Что случилось?

– Там… там… – на другом конце послышались всхлипы, – мои родители, Кира! Они словно зомби… – долгий, протяжный вопль.

– Что с ними? – Кира начинала терять терпение. – Ты меня пугаешь! Таня, что произошло?

– …они… они ушли… на площадь… – рыдая сказала девушка. – Я пыталась их остановить, но они словно обезумели! Они отправились на площадь… Ты не представляешь, Кира, сколько там народу! – Воскликнула Таня. – Они все…

– Что? – бросила Кира нетерпеливо.

– Это все вспышка, – последовал ответ, и снова слезы, всхлипы.

– Разве ты не видела?! – удивилась Таня, немного успокоившись. – Посмотри на небо!

Кира с опаской взглянула на своих близких, беззаботно сидевшими за столом, и поспешила на улицу.

На едва проснувшемся небосклоне, всего лишь в какой-то сотне-другой метров над землей, угрожающе поблескивал цилиндрический объект. Кира прикинула примерное расстояние от него до ее дома, и неприятная дрожь прокатилась по ее телу…

– Таня! – окликнула она подругу. – Что это?!

– Это они, Кира, они, – бесцветным голосом отозвалась подруга. – Позавчера мне приснилось, что эти существа… пришельцы… что они похитили моих родителей. Я плакала, умоляла оставить их, забрать вместо них меня… но бесполезно! Один из этих гуманоидов сказал, что мое место здесь и что очень скоро я узнаю, почему.

Таня судорожно вздохнула.

– Кира! Слушай внимательно! – заявила она решительным тоном. – Запри своих родителей надежней! Так, чтобы они не смогли выбраться.

– Это обязательно?

– Да, черт возьми! Обязательно! – Воскликнула Таня. – Сейчас я жалею, что не сделала этого.

– Спасибо, – сказала Кира, запинаясь.

– Запомнила?

– Да.

Кира вернулась на кухню.

– Кто это был? – поинтересовался отец.

– Таня.

Остальную часть завтрака прошла для Киры под знаком тревожного ожидания. Она перебирала в голове все более или менее подходящие для плена своей семьи места. Она уже было отчаялась, но решение, как это часто случается, пришло неожиданно.

Подвал.

Давно забытый винный погреб, построенный предыдущими хозяевами. Родители Киры его никогда не использовали. Да и открывали всего два раза.

– Мам, а где ключ от подвала? – незамедлительно поинтересовалась она.

Маргарет искренне удивилась вопросу дочери.

– В комоде. Там же, где и остальные ключи, – ответила она, – а зачем он тебе?

Но Киры и след простыл. Она вскочила из-за стола, едва Маргарет договорила. Отец и брат перекинулись тревожными взглядами.

Кира пулей пронеслась через весь дом в гостиную. Открыла комод. Ключей оказалось несколько. Она выгребла их все и побежала к подвалу.

Дрожащими от волнения пальцами перебрала горсть ключей, по очертаниям пытаясь определить нужный. Наконец, после долгих минут мучений, один из них подошел. Кира с облегчением заглянула в подвал.

Кира убедилась, чтобы температура воздуха в погребе была приемлемой. К счастью, прежние хозяева предусмотрели систему отопления и вентиляции подвального помещения, да и площадь позволяла разместить в нем до десяти человек. Без сильного для них дискомфорта.

– Куда ты пропала? – поинтересовалась Маргарет, когда Кира вбежала в гостиную.

– Где папа и Ден?

– Отец пошел к себе в кабинет. За документами. А твой брат наверху, – ответила Маргарет. – А что случилось?

– Некогда объяснять, – бросила Кира и побежала за остальными членами семьи.

– Что происходит? – недоуменно спросил Том, усаживаясь на диван рядом с Маргарет. Но больше всех возмущался Ден.

– Я собрала вас здесь, потому что… – Кира на мгновение замолчала, перевела дух и продолжила, – потому что хочу показать кое-что очень важное! Вы не поверите, пока не увидите собственными глазами! – произнесла она с фальшивым воодушевлением, но этого оказалось достаточно, чтобы через минуту вся семья проследовала за ней в погреб.