Текст книги "Затворники Альтоны"

Автор книги: Жан-Поль Шарль Эмар Сартр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Лени не шевелится.

Сейчас же опусти глаза.

Лени. Опущу, если будешь говорить со мной.

Франц. Ты меня сведешь с ума! Сведешь с ума!

Лени (с невеселым смешком). Ты ни о чем другом и не мечтаешь!

Франц. Ты хочешь смотреть на меня? Гляди! (Встает, марширует гусиным шагом.) Ать-два! Ать-два!

Лени. Перестань!

Франц. Ать-два! Ать-два!

Лени. Умоляю тебя, перестань!

Франц. Что, красотка, боишься солдата?

Лени. Боюсь, что начну презирать тебя. (Снимает фартук, бросает его на кровать и направляется к двери.)

Франц (останавливается). Лени!

Она уже подошла к двери.

(С оттенком нежности.) Не оставляй меня одного.

Лени (оборачивается к нему в страстном порыве). Хочешь, чтобы я осталась?

Франц (тем же тоном). Ты мне нужна, Лени.

Лени (направляется к Францу. На лице ее смятение). Милый! (Приблизившись к нему, нерешительно поднимает руку и гладит его по лицу.)

Франц (не протестует, потом отскакивает). На расстоянии! Только на почтительном расстоянии и без эмоций!

Лени (с улыбкой). Пуританин!

Франц. Пуританин? (Пауза.) Ты так думаешь? (Приближается к ней, ласково гладит ее плечи и шею.) Пуритане не умеют ласкать. (Ласкает ее.)

Она вздрагивает и закрывает глаза.

А я умею.

Лени прижимается к нему.

(Отпрянув.) Уходи! Ты мне отвратительна!

Лени (отступив на шаг, с ледяным спокойствием). Не всегда.

Франц. Всегда! Всегда! С первого же дня!

Лени. Встань на колени! Чего же ты ждешь? Проси у них прощения.

Франц. За что? Ведь ничего не было!

Лени. А вчера?

Франц. Я тебе говорю, что ничего, ничего!

Лени. Ничего, кроме кровосмешения.

Франц. Ты всегда преувеличиваешь.

Лени. Разве ты мне не брат?

Франц. Ну брат.

Лени. И разве мы не любили друг друга?

Франц. Почти.

Лени. Даже если это было хоть раз... Неужто ты боишься слов?

Франц (пожимая плечами). Слова! (Пауза.) Разве нужно подыскивать слова, чтобы определить все терзания этой падали! (Смеется.) Ты считаешь, это любовь? О сестричка! Ты была рядом, я обнимал тебя, и произошло то, что происходит еженощно со всякой живой тварью на этой земле. (В потолок.) Торжественно заявляю: никогда Франц, старший сын Герлахов, не желал своей младшей сестры Лени.

Лени. Трус! (В потолок.) Вы, незримые обитатели потолка, свидетель защиты нашего века всего лишь лжесвидетель! Я, Лени, преступная сестра, люблю Франца как женщина, и люблю его, потому что он мне брат. Если у вас осталось малейшее представление о том, что такое семья, вы осудите нас без права обжалования. (Францу.) Бедный барашек. Но мне на это плевать! Вот как надо с ними разговаривать. (Крабам.) Он вожделеет, не любя меня, подыхая от стыда, под покровом темноты. И я в выигрыше. Я добилась того, что хотела.

Франц (Крабам). Она сошла с ума. (Подмигивая им.) Я вам все разъясню. Когда мы останемся одни.

Лени. Не смей. Я умру, уже умерла и запрещаю выступать в мою защиту. У меня лишь один судья – я сама, и я оправдываю себя. О свидетель защиты, свидетельствуй лишь перед самим собой. Ты будешь неуязвим, если осмелишься заявить: «Я делал то, что желал, и желал того, что делал».

Франц (внезапно лицо его каменеет, оно полно ненависти и угрозы; голос жесткий, с подозрением). А что я совершил, Лени?

Лени (вскрикнув). Франц! Если ты не будешь защищаться, они тебя доконают.

Франц. Что я делал, Лени?

Лени (беспокойно и уже сдаваясь). Ну как же... Я только что говорила об этом...

Франц. Нет, Лени, у тебя не то было сейчас на уме... (Пауза.) Что я совершил?

Долгая пауза. Оба глядят друг другу в глаза.

Лени (первая отводя взгляд). Хорошо. Я проиграла: забудь обо всем. Я буду защищать тебя без твоей помощи: я к этому привыкла.

Франц. Ступай прочь! (Пауза.) Если не уйдешь, объявляю забастовку – замолкну. Ты знаешь, я могу молчать два месяца.

Лени. Знаю. (Пауза.) А я не могу. (Подходит к двери, отодвигает засов, поворачивает ключ.) Вечером принесу тебе еду.

Франц. Бесполезно: я не открою тебе.

Лени. Дело твое. А мое – принести тебе обед.

Он не отвечает.

(У выхода, Крабам.) Если он не откроет, спокойной ночи, мои милые! (Закрывает за собой дверь.)

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Франц, один.

Переждав мгновение, он подходит к двери; все его движения выдают человека, чувствующего опасность. Выражение напряженности исчезает с его лица, лишь после того как он задвигает железный засов и запирает дверь. Он становится спокойным, почти добродушным, но именно с этого момента он кажется еще более безумным. На протяжении всей сцены слова его обращены к воображаемым Крабам. Это не монолог, а диалог с невидимым собеседником.

Франц. Не доверяю этому свидетелю. Допрашивать лишь в моем присутствии и согласно моим указаниям. (Пауза. С видом человека спокойного, усталого. Тон нарочито ласковый.) Она утомительна? Да... да... Действительно утомительна. Но какой темперамент! (Зевая.) Основная ее обязанность – не давать мне заснуть. (Зевает.) Вот уже двадцать лет, как длится полночь этого века. Не так-то легко всю долгую полночь держать глаза открытыми. Нет, нет: всего лишь минутная сонливость. Со мной это бывает, когда я один. (Дремота одолевает его.) Не надо было отсылать ее. (Покачнулся, выпрямился резким движением, военным шагом подходит к столу. Берет ракушки и бросает в портрет Гитлера, кричит.) Осада! Хайль! Осада! Хайль! Осада! (Вытягивается по струнке «смирно». Щелкает каблуками.) Я солдат, фюрер. Плохо будет, если я засну, это серьезно, это очень серьезно – покинуть пост. Клянусь тебе, что не засну. Включайте фары, вы там! Полный свет, прямо в морду, в глаза, тогда сразу проснешься. (Чего-то ждет.) Посижу минутку... (Садится, голова покачивается, глаза полусонные.) Розы... О! Как это прекрасно... (Резко встает, опрокидывая стул.) Розы? Если я приму букет, меня отметят на карнавале. (Крабам.) Постыдный карнавал! Ко мне, друзья, я слишком много знаю, меня хотят загнать в яму, это великое искушение! (Подходит к ночному столику, достает таблетки и грызет их.) Тьфу! Дорогие слушатели, прошу отметить мои новые позывные: «Д. П. К.» De profundis clamavi![2]2
  Из бездны воззвал (латин.).


[Закрыть] Слушайте все! Скрипите! Скрипите! Если вас не будет слышно, я засну. (Наливает бокал шампанского, пьет, проливая на мундир. Рука его безжизненно опускается и повисает вдоль туловища, не выпуская бокал.) А тем временем век продолжает свою скачку... Они набили мне голову ватой. Туман. Все бело. (Мигая.) Туман стелется по полям... Он защищает их. Они ползут. Сегодня ночью прольется кровь.

Отдаленные выстрелы, крики, топот ног. Франц погружается в сон. Глаза его закрыты. Открывается дверь, из туалета выходит фельдфебель Герман, подходит к Францу. Тот, не открывая глаз, поворачивается к публике. Фельдфебель отдает честь и вытягивается.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Франц, фельдфебель Герман.

Франц (не открывая глаз, глухим голосом). Партизаны?

Фельдфебель. Человек двадцать.

Франц. Убитые есть?

Фельдфебель. Нет. Двое раненых.

Франц. У нас?

Фельдфебель. У них. Их заперли в сарай.

Франц. Приказ вы знаете. Идите.

Фельдфебель (смотрит на Франца в нерешительности и с раздражением). Слушаюсь, господин лейтенант. (Отдает честь, повернувшись кругом, выходит.)

Пауза. Голова Франца опускается на грудь. Он издает страшный крик и просыпается.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Франц, один.

Франц (внезапно просыпается и растерянно смотрит на публику). Нет! Генрих! Генрих! Я сказал – нет! (С трудом поднимаясь, берет со стола линейку, ударяет по пальцам левой руки, словно повторяя заученный урок.) Разумеется – да. (Ударяет линейкой.) Я один несу ответственность за все. Что она сказала? (Применяя к себе слова Лени.) Я делал то, что желал, и желал того, что делал. (С видом затравленного зверя.) Заседание от двадцатого мая три тысячи пятьдесят девятого года, лейтенант Франц фон Герлах. Не выбрасывайте на свалку мой век, не выслушав меня до конца. Зло, господа судьи, Зло было нашим единственным сырьем. Его перерабатывали на наших очистительных заводах. А законченной продукцией было Добро. В результате Добро обращалось во Зло. Не воображайте, пожалуйста, что Зло превращалось в Добро. (Добродушно улыбается. Опустив голову.) Что? (Кричит.) Сонливость? Опомнись! Это уже маразм. Они решили уничтожить меня. Будьте начеку, судьи: если я потеряю рассудок, век мой погибнет. Во все времена для стада нужна заблудшая овца. Что скажет сороковой век, о Ракообразные, если двадцатый век будет затерян? (Пауза.) Нет помощи? Никогда нет помощи? Да свершится воля твоя. (Доходит до авансцены и возвращается обратно, чтобы сесть.) Не следовало мне прогонять ее.

Стук в дверь.

(Прислушивается к сигналам и выпрямляется.)

Снова условный стук.

(Радостно вскрикивает.) Лени! (Бежит к двери, снимает засов, движения его четки и решительны. Он уже совсем проснулся. Открывает дверь.) Входи скорей! (Отступает, чтобы пропустить.)

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Франц, Иоганна.

Иоганна появляется на пороге. Она очень красива, накрашена, в длинном платье. Франц отступает.

Франц (с глухим криком). Что? (Отступает.) Что такое? (Не дает ей ответить.) Ни слова! (Пятится и садится верхом на стул. Точно зачарованный, долго ее разглядывает. Затем, кивнув головой, словно соглашаясь с чем-то, тихим голосом.) Да. (Короткая пауза.) Она войдет...

По мере того как он говорит, Иоганна все это проделывает.

И я останусь один. (Крабам.) Спасибо, друзья! Ваша поддержка крайне необходима. (Словно в экстазе.) Она не проронит ни слова, точно видение; я буду смотреть на нее!

Иоганна (она тоже как бы зачарована, но, спохватившись, улыбается, чтобы побороть страх). Я должна поговорить с вами.

Франц (пятясь, медленно отходит, не сводя с нее глаз). Нет! (Стучит по столу.) Я знал, что она все испортит. (Пауза.) Значит, кто-то здесь есть. У меня! Исчезни!

Иоганна не двигается.

Сейчас вас вышвырнут как попрошайку.

Иоганна. Кто?

Франц (кричит). Лени! (Пауза.) О трезвая головка, вы нашли уязвимое место: я один. (Резко поворачивается к ней. Пауза.) Кто вы такая?

Иоганна. Жена Вернера.

Франц. Жена Вернера? (Встает. Смотрит на нее.) Жена Вернера? (Смотрит на нее еще более удивленно.) Кто вас послал?

Иоганна. Никто.

Франц. Откуда вы узнали сигнал?

Иоганна. От Лени.

Франц (с сухим смешком). От Лени! Так я вам и поверил.

Иоганна. Она стучала. Я... случайно услышала и сосчитала удары.

Франц. Меня предупреждали, что вы повсюду рыщете. (Пауза.) Сударыня, вы могли убить меня.

Иоганна смеется.

Смейтесь! Смейтесь! Я мог умереть от изумления. Что бы вы делали тогда? У меня больное сердце, мне не разрешено принимать посетителей. Мое сердце могло не выдержать подобного сюрприза К счастью, вы оказались красивы. О! Минуточку: теперь все прошло. Я принял вас бог знает за кого... возможно, за видение. Воспользуйтесь моей ошибкой, скройтесь, прежде чем совершить преступление!

Иоганна. Нет!

Франц (кричит). Да я... (С угрожающим видом бросается на нее и останавливается. Тяжело опускается на стул. Щупает пульс.) Не менее сорока ударов в минуту. Ступайте прочь отсюда! О господи, вы что, не видите – я могу околеть в любую минуту!

Иоганна. Это будет самым лучшим выходом.

Франц. Как? (Отнимает руку от сердца, изумленно уставившись на Иоганну.) Она была права: вас подкупили! (Встает и шагает взад и вперед.) Не так-то легко со мной расправиться. Спокойно! Спокойно! (Быстро подходит к ней.) Лучший выход? Для кого? Для всех лжесвидетелей земли?

Иоганна. Для Вернера и для меня. (Смотрит на него в упор.)

Франц (ошеломлен). Я вам мешаю?

Иоганна. Вы наш тиран.

Франц. Я даже не знаю вас.

Иоганна. Вы знаете Вернера.

Франц. Я забыл, как он выглядит.

Иоганна. Нас силой держат здесь. Из-за вас.

Франц. Кто?

Иоганна. Отец и Лени.

Франц (насмешливо). Вас бьют или заковывают в цепи?

Иоганна. Нет.

Франц. Что же тогда?

Иоганна. Шантаж.

Франц. Да. Это они умеют. (Короткий смешок. И снова удивленно.) Из-за меня? Но чего же они хотят?

Иоганна. Держать нас на всякий случай в резерве, на смену.

Франц (развеселившись). Ваш муж будет меня кормить, а вы – подметать мою комнату? Вы умеете штопать?

Иоганна (указывая на изорванный мундир). Очевидно, работы будет не очень много.

Франц. Ошибаетесь! Лохмотья целебные. У моей сестры руки волшебницы... (Внезапно переходит на серьезный тон.) Замена не нужна. Забирайте вашего Вернера к черту, и чтобы я вас больше не видел! (Идет к столу, оборачивается, прежде чем сесть.) Вы еще здесь?

Иоганна. Да.

Франц. Вы что, не поняли: я вам возвращаю свободу.

Иоганна. Вы мне ровным счетом ничего не возвращаете.

Франц. Повторяю – вы свободны.

Иoганна. Это всего лишь выброшенные на ветер слова!

Франц. От меня ждут действий?

Иоганна. Да.

Франц. Каких же?

Иоганна. Лучший исход, если вы покончите с собой.

Франц. Опять! (Смеется.) На это не рассчитывайте. Не старайтесь.

Иоганна (после паузы). Тогда, помогите нам.

Франц (ошеломленно). Что?

Иоганна (с жаром). Франц, вы должны нам помочь.

Пауза.

Франц. Нет. (Пауза.) Я не принадлежу этому веку. Я спасу всех сразу и никого в отдельности. (Взволнованно шагает по комнате.) Запрещаю вам впутывать меня в вашу историю. Я болен. Понимаете? Моим недугом злоупотребляют, вынуждая меня жить в унизительной зависимости. И вам должно быть стыдно, вам, молодой и здоровой, призывать на помощь угнетенного калеку. (Пауза.) Я очень слаб, сударыня, и мне прежде всего необходим покой. Таков приказ врачей. Вас могут задушить у меня на глазах, и я пальцем не шевельну. (Заискивающе.) Я вам противен?

Иоганна. Глубоко противны.

Франц (потирая руки). Вот и отлично.

Иоганна. Но недостаточно противны, чтобы я ушла.

Франц. Отлично. (Берет револьвер и целится в нее.) Считаю до трех.

Она улыбается.

Раз! (Пауза.) Два! (Пауза.) Хлоп! И больше никого! Исчезла! (Крабам.) Какое спокойствие! Она замолкла. В этом все дело, друзья: «Будь красив и молчи!» Видение. Оно тоже отразилось на вашем стекле? Нет! А что могло отразиться? Ничего не изменилось; ничего не произошло. Пустоту комнаты прорезал выстрел, вот и все. Пустота, бриллиант, не оставивший следа на стекле, небытие. Красота. Вы видите только огонь, бедные Ракообразные. Вы присвоили себе наши глаза, чтобы изучать отражение того, что есть. Но зато нам, во времена человека на земле, этими же глазами удавалось видеть то, что скрыто, чего нет.

Иоганна (спокойно). Отец скоро умрет.

Пауза.

Франц (отбрасывает револьвер и быстро поднимается). Какая неувязка! Лени сегодня сообщила мне, что отец могуч как дуб.

Иоганна. Она лжет.

Франц (уверенно). Всем, кроме меня: таково правило игры. (Резко.) Уходите скорее, скройтесь, любой на вашем месте умер бы от стыда. Ваша грубая ложь шита белыми нитками! Как прекрасное видение, вы дважды возникали здесь в течение часа и не сумели даже воспользоваться своим счастьем! Невероятно! Вы примитивны, дорогая моя невестка, ж я ничуть не удивлен, что Вернер выбрал вас. (Отворачивается, садится, постукивая ракушками. Лицо жестоко и замкнуто. Игнорирует присутствие Иоганны.)

Иоганна (впервые растерявшись). Франц! (Пауза.) ...Он умрет через полгода. (Пауза. Поборов страх, приближается к Францу, прикасается к его плечу. Никакой реакции. Рука ее повисает. Она молча смотрит на Франца.) Вы правы: я не сумела использовать своей возможности. Прощайте. (Направляется к дверям.)

Франц (резко). Постойте!

Иоганна медленно оборачивается.

(Стоит к ней спиной.) Там таблетки. На ночном столике. Дайте их мне!

Иоганна (подойдя к ночному столику). Бензедрин?

Он кивает.

(Кидает ему баночку.)

Он ловит ее на лету.

Зачем вы принимаете бензедрин?

Франц. Чтобы вынести ваше присутствие. (Глотает четыре таблетки.)

Иоганна. Сразу четыре?

Франц. И четыре совсем недавно. Итого восемь. (Запивает их водой.) Я знаю, сударыня, на мою жизнь покушаются; вы орудие убийцы. Надо собраться с мыслями, не правда ли? (Проглатывает еще одну таблетку.) Здесь (указывая на лоб) было точно в тумане... а теперь я взял себя в руки, и все прояснилось. (Пьет, делает над собой усилие, оборачивается. Лицо жесткое и сосредоточенное.) Кто посоветовал вам надеть это платье, драгоценности, золотые цепочки? Кто посоветовал надеть их сегодня? Вас подослал отец?

Иоганна. Нет.

Франц. Но дал вам полезный совет.

Иоганна порывается ответить ему.

Бесполезно! Я слишком хорошо его знаю, как если бы сам создал его. Если говорить начистоту, я не могу осознать до конца, кто из нас двоих кого создал. Когда я пытаюсь предугадать, какой трюк он затевает, я освобождаю голову от всяких мыслей и доверяюсь пустоте. Первые зарождающиеся мысли – обязательно его мысли. Знаете почему? Потому что он создал меня по своему образу и подобию. Впрочем, возможно, он сам уподобился тому, что создал. (Смеется.) Вы ничего не поняли? (Как бы все отметая, усталым жестом.) Игра отражения. (Подражая отцу.) «А главное – будьте красивы!» Так и слышу его. Он любит красоту, этот старый безумец: и, следовательно, знает, что и для меня нет ничего выше ее. Разве что мое собственное безумие. Вы его любовница?

Она отрицательно качает головой.

Значит, постарел! Тогда – соучастница?

Иоганна. До сих пор была его противником.

Франц. А... Измена союзу? Он это обожает. (С внезапной серьезностью.) Полгода?

Иоганна. Не больше.

Франц. Сердце?

Иоганна. Горло.

Франц. Рак?

Иоганна кивает.

Еще бы – тридцать сигар в день! Болван! (Пауза.) Рак? Тогда он убьет себя. (Пауза. Встает, берет раковины и кидает их в портрет Гитлера.) Он убьет себя, старина фюрер, убьет!

Пауза. Иоганна смотрит на него.

Франц. В чем дело?

Иоганна. Ни в чем. (Пауза.) Вы его любите.

Франц. Как самого себя, не меньше, чем холеру. А чего он хочет? Аудиенции?

Иоганна. Нет.

Франц. Тем лучше для него. (Кричит.) Мне наплевать на то, жив он или нет! Наплевать на то, что он подохнет! Посмотрите, во что он меня превратил! (Берет баночку с пилюлями и хочет отвинтить крышку.)

Иоганна (тихо). Отдайте баночку.

Франц. Какое вам дело?

Иоганна (протягивая руку). Отдайте.

Франц. Я принимаю наркотики и не выношу, когда нарушают мои привычки.

Она стоит с протянутой рукой.

Хорошо, но не напоминайте мне больше об этой дурацкой истории. Согласны?

Иоганна делает неопределенный жест, который может сойти за знак согласия.

(Отдает ей лекарство.) Я все забуду. Мгновенно. Я могу забыть все, что захочу! Это ведь говорит о силе воли? Вот, прошение удовлетворено. (Пауза.) Ну, рассказывайте.

Иоганна. О ком? О чем?

Франц. Обо всем, исключая семьи. О вас.

Иоганна. О себе мне нечего рассказывать.

Франц. Предоставьте мне решать. (Пристально смотрит на нее.) Ваша красота – ловушка. Вот вы что такое. (Внимательно ее разглядывает.) Такая красота уже профессиональна. (Пауза.) Актриса?

Иоганна. Была актрисой.

Франц. А потом?

Иоганна. Вышла замуж за Вернера.

Франц. Карьера не удалась?

Иоганна. Не вполне.

Франц. Статистка? Небольшая звездочка?

Иоганна (как бы отбрасывая жестом все прошлое). Э!

Франц. Звезда?

Иоганна. Если вам нравится это слово.

Франц (с ироническим восхищением). Звезда! И вы считали это неудачей? Чего же вы желали?

Иоганна. Чего можно желать? Всего.

Франц (медленно). Да. Всего. Или ничего. Всего или ничего. (Смеется.) Обычно это плохо кончается, не правда ли?

Иоганна. Всегда.

Франц. А Вернер? Он тоже хочет всего?

Иоганна. Нет.

Франц. Почему вы вышли за него?

Иоганна. Потому что любила.

Франц (тихо). Полно.

Иоганна (насторожившись). Что?

Франц. Те, что хотят всего...

Иоганна (с той же интонацией). Что же?

Франц. ...не могут любить.

Иоганна. Но я уже ничего не хочу.

Франц. Кроме его счастья, надеюсь!

Иоганна. Да. Помогите нам!

Франц. Чего именно вы ждете от меня?

Иоганна. Чтобы вы воскресли.

Франц (смеясь). Вот как? Вы предлагали самоубийство?

Иоганна. Или то, или другое.

Франц (со злой усмешкой). Все становится ясным! (Пауза.) Я обвинен в убийстве, только моя гражданская смерть дала возможность прекратить дело. Вам известно об этом?

Иоганна. Да.

Франц. Понятно. И вы хотите, чтобы я воскрес?

Иоганна. Да.

Франц. Я вижу. (Пауза.) Если не удастся убить братца, его можно запрятать в тюрьму.

Она пожимает плечами.

Что прикажете – ждать полицию или явиться туда самому?

Иоганна (раздраженно). Вы не попадете в тюрьму.

Франц. Нет?

Иоганна. Разумеется, нет.

Франц. Иными словами, он все уладит.

Иоганна утвердительно кивает.

Вот неуемный. Ничто его не угомонит. (Со злобной иронией.) Чего он только не делал для меня, этот почтенный человек. (Жестом показывает на комнату и на самого себя.) И вот результат! (Яростно.) Идите все к дьяволу!

Иоганна (с подавленным разочарованием). О Франц! Вы просто трус!

Франц (выпрямляясь резким движением). Что? (Берет себя в руки. С подчеркнутым цинизмом.) Да, трус. Ну и что?

Иоганна. А это? (Пальцем касается медалей на его груди.)

Франц. Это? (Срывая медаль, снимает с нее серебряную бумажку.) Медаль шоколадная. (Кладет ее в рот.) Я их заслужил; они мои, и я имею право их съесть. Героизм – мое призвание. А герои... вам самой известно, что это такое.

Иоганна. Нет.

Франц. Они весьма разновидны. Среди них может быть кто угодно: и полицейский и вор. Военный и штатский, штатских, впрочем, меньше, трус и даже смельчак. Как на ярмарке. У них одна общая черта – медали. Я герой-трус и потому ношу шоколадные медали: так пристойней. Хотите? Не стесняйтесь: у меня их тут в ящике больше сотни.

Иоганна. Охотно.

Франц срывает с груди шоколадную медаль, протягивает Иоганне. Она берет ее и ест.

Франц (с внезапной резкостью). Нет!

Иоганна. Что вы сказали?

Франц. Я не позволю жене моего младшего брата судить меня. (С силой.) Я не трус, сударыня, и тюрьма меня не страшит: я живу в ней. Вы и трех дней не выдержали бы такого режима.

Иоганна. Что это доказывает? Вы сами его избрали.

Франц. Я? Дорогая моя, я никогда ничего не выбирал! Я избранный. За девять месяцев до моего рождения мне определили мою будущность, выбрали мне имя, занятие, характер и судьбу. Повторяю – мне навязали этот тюремный режим. Пора понять, что я бы не подчинился ему, не будь на то веских причин.

Иоганна. Каких?

Франц (отступает на шаг. Короткая пауза). У вас глаза заблестели. Нет, сударыня, я не стану исповедоваться.

Иоганна. Вы приперты к стенке, Франц: либо ваши доводы приемлемы, либо жена вашего младшего брата вынесет вам окончательный приговор. (Подходит к нему и хочет сорвать медаль.)

Франц. Так, значит, вы – смерть? Нет, возьмите лучше крест: он из швейцарского шоколада.

Иоганна (взяв крест). Спасибо. (Отходит от него.) Смерть? Разве я похожа на нее?

Франц. Моментами.

Иоганна (взглянув в зеркало). Вы меня удивляете. Когда же?

Франц. Когда вы прекрасны. (Пауза.) Вы орудие в их руках, сударыня. Они подстроили, чтобы вы заставили меня заговорить. А я рискую шкурой, если стану отчитываться в своих поступках. (Пауза.) Впрочем, рискну. Спрашивайте.

Иоганна (после паузы). Почему вы скрываетесь здесь?

Франц. Во-первых, я не скрываюсь. Пожелай я скрыться от преследования, я давно бы уехал в Аргентину. (Указывая на стену.) Вот здесь некогда было окно. Оно выходило туда, где был наш парк.

Иоганна. Почему – был?

Франц. Да.

Мгновение они смотрят друг на друга.

(Продолжает.) Я приказал замуровать его. (Пауза.) Там происходит нечто такое, чего я не хочу видеть.

Иоганна. Что же?

Франц (смотрит на нее с вызовом). Убийство Германии. (Продолжает смотреть на нее с мольбой и угрозой, как бы желая помешать ей говорить: они приблизились к опасной теме.) Молчите. Я сам видел развалины.

Иоганна. Когда?

Франц. По возвращении из России.

Иоганна. С тех пор прошло четырнадцать лет.

Франц. Да.

Иоганна. И вы считаете, что ничего не изменилось?

Франц. Я знаю, что с каждым часом все становится хуже.

Иоганна. Это Лени вас информирует?

Франц. Да.

Иоганна. А газеты вы читаете?

Франц. Она читает их мне. Разрушенные города, разбитые машины, уничтоженная промышленность, растущая безработица. Туберкулез. Страшное падение рождаемости – все это я знаю. Сестра выписывает для меня все статистические данные. (Указывая на ящик стола.) Они у меня в этом ящике. Самое неслыханное убийство в истории. У меня имеются все доказательства. Через двадцать лет и не позже как через пятьдесят умрет последний немец. Не думайте, что я ропщу: мы побеждены, нас убивают, это справедливо. Но, быть может, вы поймете – у меня нет желания быть свидетелем этой бойни. Я не турист и не желаю осматривать разрушенные соборы, сожженные фабрики. Не желаю наносить визиты семьям, загнанным в подвалы. Не желаю шляться среди калек, рабов, предателей и потаскух. Я полагаю, что вы привыкли к этому зрелищу, но скажу откровенно – я бы его не вынес. В моих глазах трусы те, кто может это вынести. Надо было выиграть войну. Любыми средствами. Я говорю любыми. А? Что? Или исчезнуть. Поверьте, у меня хватило бы солдатского мужества застрелиться, но раз немецкий народ смирился с унизительной агонией, которую ему навязали, я решил сохранить себя, чтобы кричать: нет! (С внезапным раздражением.) Нет! Невиновен! (Кричит.) Нет! (Пауза.) Вот и все.

Иоганна (медленно). Унизительная агония, которую ему навязали...

Франц (не сводя с нее глаз). Я все сказал – все.

Иоганна (рассеянно). Да, все. Все. (Пауза.) И по этой причине вы стали затворником?

Франц. По этой единственной причине.

Пауза. Иоганна задумалась.

В чем дело? Заканчивайте вашу работу. Я напугал вас?

Иоганна. Да.

Франц. Почему же, душа моя?

Иоганна. Потому, что вы боитесь.

Франц. Не вас ли?

Иоганна. Того, что я скажу. (Пауза.) Я хотела бы не знать того, что знаю.

Франц (подавляя свою смертельную тоску, вызывающе). А что же вы знаете?

Она колеблется. Они испытующе глядят друг на друга.

Ну? Что вы знаете?

Она не отвечает. Пауза. Они продолжают глядеть друг на друга. Им страшно.

Стук в дверь. Пять ударов, четыре, три раза по два. Легкая улыбка скользит по лицу Франца. Он встает и идет в глубь комнаты. Открывает дверь, там видна ванна.

(Тихо.) Она ненадолго.

Иоганна (вполголоса). Я не стану прятаться.

Франц (приложив палец к губам). Молчите. (Шепотом.) Гордость ни к месту сейчас, не то вы потеряете все, на что надеялись, когда шли сюда.

Она колеблется, потом решается пройти в ванную комнату.

Снова стук.