Текст книги "Троих надо убрать"

Автор книги: Жан-Патрик Маншетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

5

Покушение на жизнь Жерфо произошло не сразу, но все-таки довольно быстро: через три дня.

На следующий день после своего ночного возвращения Жерфо проснулся в полдень. Девочки уже ушли в школу, откуда возвращались только в конце дня, поскольку были на продленке. Беа ушла около десяти часов, оставив на подушке записку. Она была способна поспать четыре – пять часов и весь день выглядеть свежей и бодрой. Но могла проспать и тридцать часов кряду крепким, как у ребенка, сном. Записка гласила:

9.45. Чай в термосе, рагу в холодильнике, Марии я заплатила. Вернусь после обеда (чемоданы), но второй показ в 18 часов. Целую.

Чернила были фиолетовыми и немного расплывшимися, потому что Беа писала фломастером.

Жерфо прошел в гостиную, где нашел термос с чаем на кофейном столике рядом с гренками, маслом и почтой. Он выпил чай, съел два гренка с маслом и стал разбирать почту. Там было много предложений подписаться на экономические журналы. Друг, от которого Жерфо не получал известий уже два года, написал из Австралии, что его супружеская жизнь совершенно разладилась, и спрашивал совета, разводиться ему или нет. На зеленой открытке партнер Жерфо по шахматной игре сообщал очередной двухмесячный ход. Жерфо отметил его в своей записной книжке, сказал себе, что из-за отъезда в отпуск не сможет толком обдумать свой ход, и ответил сразу, механически. В зеленой открытке он указал адрес в Сен-Жорж-де-Дидонн, где собирался жить следующий месяц.

Побрившись, помывшись, причесавшись, спрыснувшись дезодорантом и одевшись, он около четырнадцати часов подошел к зеркалу. Красивое лицо, бледное и овальное, светлые волосы, энергичные нос и подбородок, прозрачные голубые глаза, но взгляд вялый, немного удивленный и бегающий. Рост небольшой. Прошлым летом в туфлях на высоких каблуках Беа была выше его на много сантиметров. Пропорции, сложение и мускулы, поддерживаемые более или менее ежедневной гимнастикой, были вполне приемлемы. Живота пока не было, но существовала угроза его появления. На Жорже были голубой костюм из джерси, сорочка в бело-голубую полоску с однотонным белым воротником, темно-синий галстук, нитяные носки и темно-синие ботинки английского производства.

Лифт доставил Жерфо прямо к "мерседесу" в подземный гараж. Он выехал на улицу, добрался до вокзала Аустерлиц и проехал на другой берег Сены. Магнитофон играл Тэла Фарлоу. Минут через двадцать Жерфо приехал к зданию своей фирмы – филиала ИТТ – и поставил "мерседес" в подземный гараж. Лифт довез его сначала до первого этажа, где он сунул в почтовый ящик зеленую открытку, адресованную его партнеру – учителю математики на пенсии из Бордо. Холл был полон что-то обсуждавших работяг. Жерфо снова сел в лифт и поднялся на третий этаж. Там холл был тоже заполнен возбужденно разговаривавшими рабочими. Когда Жерфо с трудом выбрался из лифта, повалилось дерево в кадке. На ступеньках, ведущих на четвертый этаж, стоял делегат Всеобщей конфедерации труда в клетчатой рубашке и синих брюках.

– Извините, извините, прошу прощения, – бормотал Жерфо, прокладывая себе путь.

– Если месье Шарансон боится выйти, – кричал делегат, – мы сами вытащим его за задницу.

Стоявшие в холле криками выразили свое одобрение. Жерфо выбрался из толпы и по коридору прошел к своему кабинету. В приемной мадемуазель Труонг полировала свои ярко-красные ногти.

– Как вам это удается с такими ногтями? – спросил Жерфо. – Я хочу сказать, что вы много печатаете. Вы их не ломаете?

– Иногда бывает. Добрый день, месье. Удачно съездили?

– Отлично, спасибо.

Жерфо направился в кабинет.

– У вас Ролан Дерозье! – воскликнула мадемуазель Труонг. – Не могла же я с ним драться!

– Никто не просит вас драться, – сказал Жерфо, вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. – Привет, Ролан.

– Привет, паршивец, – ответил мужчина в джинсах и черном свитере. Дерозье был активистом экологического движения и членом Французской демократической конфедерации труда. В начале шестидесятых он и Жерфо вместе работали в парижском предместье в секции Объединенной социалистической партии. – Все болтают, болтают... – продолжал он. – Я зашел к тебе пропустить стаканчик, – Дерозье действительно вытащил бутылку "Катти Сарк" и налил добрую порцию в картонный стаканчик. – Ты не возражаешь, если попью твое виски?

– Нет, конечно, – со смехом ответил Жерфо, незаметно поглядывая на бутылку, чтобы узнать, много ли выпил Дерозье. – Болтают, – добавил он, – но пока бюрократ-сталинист говорит о том, чтобы притащить директора за задницу, – это его слова – ты сидишь и потягиваешь виски буржуев.

– Черт! – Дерозье уткнулся носом в стакан, быстро осушил его и отставил, закашлявшись. – Я смываюсь.

– Подожгите все, разломайте компьютер и повесьте Шарансона, – устало предложил Жерфо, сев за стол и взяв бутылку, чтобы поставить ее на место, – Вся власть советам трудящихся, – добавил он, но профсоюзный деятель уже убежал.

Во второй половине дня Жерфо уладил незавершенные дела, дал инструкции агентам по сбыту, имел долгую беседу со своим непосредственным подчиненным, который должен был заменить его на июль, но рассчитывал с помощью интриг, угодливости и подлостей скоро заменить окончательно. Кроме того, Жерфо принял раскрасневшийся Шарансон, которому с большим трудом удалось успокоить рабочих.

Шарансон поздравил Жерфо с успешным заключением сделки и сообщил, что премиальные будут переведены на его банковский счет в течение июля. Шарансон налил им два "гленливе".

– Спасибо, – поблагодарил Жерфо, беря стакан, предложенный Шарансоном.

– Они совсем свихнулись, – заметил директор. – Помнишь шестьдесят восьмой? Тогда они тоже бастовали до середины июля, а из-за чего, и сами не знали.

– Когда они это узнают, – сказал Жерфо, – вам и мне придется начать работать или собирать чемоданы. – Он отпил глоток "гленливе". – Они хотят свергнуть капитализм, – заметил он.

– Вот именно, – рассеянно согласился Шарансон.

Когда Жерфо вернулся в кабинет и стал приводить его в порядок, ему пришлось снова терпеть эротические провокации мадемуазель Труонг, непрерывно ходившей по комнате, переставлявшей вещи, изо всех сил наклоняясь вперед, и встававшей на цыпочки, вытягивая руки и ноги, якобы затем, чтобы придать вид календарю "Эр Франс", графикам планов, подстаканникам и тому подобному. Жерфо был уверен, что, положи он руку ей на задницу, она закричит, устроит скандал и расцарапает ему физиономию своими ярко-красными ногтями. Жерфо отправил ее вниз за "Франс суар" (Беа приносила домой "Ле Монд"). Против шести тысяч восставших боливийских крестьян были брошены танки и авиация. Убит террорист, пытавшийся угнать "Боинг – 747" в Северную Корею. Пропал бретонский сейнер, на борту которого находились одиннадцать человек. Долгожительница, только что отметившая свое столетие, сообщала о намерении голосовать за левых. Правительство готовит жесткие меры. Инопланетяне похитили собаку на глазах ее хозяина, дежурного по железнодорожному переезду, в департаменте Нижний Рейн. По недавно появившейся моде западного побережья Соединенных Штатов одна парочка пыталась совокупиться на пляже средиземноморского побережья Франции, но была задержана жандармами. Жерфо бросил взгляд на комиксы и швырнул газету в мусорную корзину.

– Я ухожу, – сказала мадемуазель Труонг.

– До завтра.

– Как до завтра?

– Ах да, простите. Мы увидимся первого августа. Желаю вам хорошо провести отпуск.

– Я вам тоже, месье.

Она ушла. Жерфо вышел чуть позднее. Было около семи часов. Слишком поздно, чтобы идти с Беа на просмотр фильма Фельдмана, который Жерфо в любом случае не хотел смотреть. Он мог бы уйти с работы и два часа назад, но хотел показать, что даже перед отпуском работал интенсивно, тем более что никто его к этому не принуждал.

После сорока пяти минут медленной езды сквозь пробки Жерфо поставил "мерседес" в подземный гараж дома в Тринадцатом округе и поднялся в свою квартиру. Девочки были дома и смотрели по телевизору местные новости. Они смотрели все подряд, не делая различия между новостями и художественными фильмами. Их и Беа вещи были на девяносто процентов собраны. Жерфо принял душ, переоделся, собрал багаж с чувством, что забыл самое нужное, потом покормил дочерей холодным жарким, салатом и болгарским йогуртом. Затем он отправил их спать и выключил телевизор, причем они, хотя шепотом, но совершенно серьезно обзывали его.

Вернулась Беа в хорошем настроении. Пока они ужинали вдвоем на кухне холодным жарким с салатом, она рассказала ему, что Мария этим утром умоляла оставить ей ключ от квартиры на время их отсутствия. Она якобы порвала со своим арабом, а тот будто бы ищет ее, чтобы убить.

– Это тот, что хотел заставить ее пойти на панель? – спросил Жерфо, на что Беа, вытирая уголки рта бумажной салфеткой, ответила, что это шутка, а цель их домработницы привести его сюда, опустошить бар и потрахаться.

– А что, если он действительно преследует бедную малышку? – сказал Жерфо.

– Бедная малышка может себя защитить, – ответила Беа безапелляционным тоном.

После ужина они побросали бумажные тарелки в мусорное ведро, остальную посуду помыли и оставили в раковине, закончили собирать багаж, почистили зубы, легли в постель и прочли перед сном по нескольку страниц: она – последнего произведения Эдгара Морена, он – старика Джона Д. Макдональда. Жерфо проснулся вскоре после двух часов ночи и тут же оказался во власти необъяснимой и пугающей бессонницы. Он проглотил полтаблетки снотворного, запив молоком, и без проблем заснул снова около трех.

На следующее утро вся семья встала рано и уехала в отпуск. Движение было еще не очень оживленным. Благодаря этому они потратили на дорогу меньше семи часов, включая остановку на обед. Вечером того же дня, двадцать девятого июня, они легли спать в Сен-Жорж-де-Дидонн. На следующий день Жоржа Жерфо попытались убить.

6

В одиннадцать часов пятьдесят минут двадцать девятого июня один из тех двоих, что тридцатого июня попытались убить Жоржа Жерфо, сидел в «ланчии-бета 1800». На заднем сиденье машины стояли два металлических ящика. В одном из них лежали одежда, туалетные принадлежности, научно-фантастический роман на итальянском языке, три очень хорошо наточенных ножа мясника, три пианинные струны с алюминиевыми рукоятками, свинцовая дубинка, обтянутая кожей, револьвер системы «смит-вессон» модели тысяча девятьсот пятидесятого года сорок пятого калибра и автоматический пистолет «беретта-70 Т» с глушителем. В другом ящике также лежали одежда и туалетные принадлежности, шесть метров нейлонового шнура и автоматический пистолет «СИГ П 210 – 5» девятимиллиметрового калибра. В полотняном мешке на полу машины находились высокоточный бинокль, две винтовки «М6» двадцать второго калибра со складным прикладом, какие используют в американских военно-воздушных силах, и одна гладкоствольная. В толстых деревянных коробках в багажнике «ланчии» были патроны разных калибров. Человек, сидевший за рулем машины, прижимал подбородок к шее, а на руле, обтянутом кожаным чехлом, лежал ежемесячный журнал комиксов «Стрэндж», в котором печатаются приключения капитана Марвела, предприимчивого Даредевила, Паука и других. Человек прилежно читал текст, шевеля губами. На его лице отражалась смена эмоций. Он узнавал в героях себя.

Через некоторое время второй тип, с вьющимися черными волосами и глазами красивого голубого цвета, вышел из дома, где жил Жорж Жерфо, и сел в "ланчию" рядом со своим товарищем. Тот положил "Стрэндж" в карман дверцы и с заинтригованным видом раздул ноздри.

– Пахнет жиром, – заметил один.

– Жареным, – ответил другой. – Консьержка готовит. Жорж Жерфо уехал на месяц в отпуск. У меня есть адрес: Сен-Жорж-де-Дидонн в семнадцатом.

Убийцы посмотрели по блокноту в темной обложке, какому департаменту соответствует семнадцатый номер, и обнаружили, что это Приморская Шаранта. Затем они взяли атлас автомобильных дорог Франции, прикрепленный клейкой лентой к правому противосолнцевому щитку. Они его изучили, нашли Сен-Жорж-де-Дидонн и наметили маршрут.

– Я вожу быстро, – сказал белобрысый. – Мы будем там к вечеру.

– На кой хрен? – недовольно буркнул брюнет. – Он никуда не денется. Давай сначала пожрем, а уж потом поедем.

– Месье Тейлор велел все сделать быстро, Карло.

– Что он понимает, этот Тейлор? Ему хорошо говорить.

Белобрысый нервно раздул ноздри.

– Нет, Карло, ты чувствуешь запах жира и жареного?

– Каким же вонючим занудой ты можешь быть! – воскликнул Карло.

Он повернулся к задним сиденьям, открыл ящик, достал из него коробку с туалетными принадлежностями, вынул из нее флакон лосьона после бритья "Джиббс", налил немного на ладонь и похлопал себя по щекам и под мышками. Затем все убрал на место.

– Если мы поторопимся, – сказал белобрысый, – то сможем сделать остановку в Люде. Там очень красивый замок.

– Ладно, если хочешь, – согласился Карло. – Ты едешь или нет, мать твою? Не торчать же нам тут сто лет!

7

Услышав, что Жерфо возится на кухне, ругаясь сквозь зубы, спустились девочки. Жерфо не стал на них ворчать, хотя, с его точки, зрения было слишком рано, чтобы вставать.

Девочки были одеты. Жерфо нашел джинсовые шорты и рубашку, и они втроем поехали на "мерседесе" к морю. Было уже очень жарко. Пляж был совершенно пуст. Закусочная не проявляла ни малейшего намерения открыться. "Мерседес" свернул направо, проехал мимо парка аттракционов и кладбища, свернул налево и наконец остановился на улочке перед антикварным магазином, в котором продавались также детективные романы, лакированные ракушки и переведенные с итальянского комиксы. Жерфо и девочки нашли открытый бар и сели на пластмассовые стулья: красный, желтый и пастельно-голубой. Они выпили кофе с молоком, в котором плавало несколько непромолотых кусочков кофейных зерен, и съели круассаны[1]1
  Булочка в форме рогалика.


[Закрыть], купленные в соседней булочной, после чего вернулись. Поднялся ветер. По дороге, идущей вдоль пляжа, летал песок, деревца гнулись, как трава. Кофе вызвал у Жерфо изжогу.

Он остановил машину у дома. В большой комнате шторы были раздвинуты, окна открыты. Беа в широком белом пеньюаре макала печенье в чай. Она сняла крошку с уголка рта.

– Где вы были? Ездили смотреть на море?

– Мы позавтракали! Мы позавтракали! – закричали девочки и с шумом побежали по лестнице.

Жерфо сел за стол.

– Тебе нравится дом? – спросила Беа.

– Черт побери! – ответил Жерфо. – Почему мы не остановились в хорошем отеле? Почему не поехали в Северную Африку, на Канары, черт подери!

– Перестань ругаться, – заворчала Беа:

– Куда угодно, – продолжал Жерфо, – где в комнате не бывает светло в половине шестого утра, где не брешут собаки, не кукарекают петухи и нет прочих жутких шумов? Ты можешь мне сказать почему? Мы могли бы оплатить номер даже в очень хорошей гостинице. Так почему?

– Ты знаешь почему, так что обсуждать это бесполезно. Ты просто хочешь испортить мне нервы.

– Я порчу тебе нервы? Господи!

– Ты был бы рад, но я тебе не дам этого сделать, так что спорить бесполезно. Если тебе здесь не нравится, возвращайся в Париж.

– Если мне здесь не нравится!.. Господи! – повторил Жерфо, пробегая взглядом по дивану с сопревшей кожей, таким же креслам, двум буфетам стиля Генриха II, двум тяжелым столам с резными ножками, десятку стульев (два буфета, два стола, десять стульев, о боже!) и по двери в туалет, выходившей прямо в главную комнату и украшенной изображением мальчика в коротких штанишках, с всклокоченными светлыми волосами, хитрыми голубыми глазами и красными щеками, который, повернув голову на зрителя, писал на монмартрский газовый фонарь.

Беа неверно истолковала задумчивое выражение лица Жерфо, решила, что муж успокоился, и положила руку ему на запястье. Она сказала, что он устал в дороге, не выспался и она его понимает. Что касается дома, он действительно уродлив, но они приехали на море не затем, чтобы торчать в четырех стенах. А потом, его можно немножко улучшить: снять эту жуткую картинку, переставить один стол на чердак...

– Черт подери! – буркнул Жерфо. – Ты себе представляешь, сколько весит эта штуковина?

Но она, не слушая, продолжала:

– А комнаты совсем неплохи, и сад очень хорош.

– Каждый год, – заметил Жерфо, – все кажется мне хуже и хуже, хотя это не так.

– Каждый год, – проговорила Беа твердым тоном, – ты решаешь больше сюда не приезжать и отказываешься смотреть другие дома. И каждый раз в последнюю минуту мы вместе решаем, что в прошлом году нам было совсем неплохо, только у нас нет времени искать, и выбирает моя мать. К тому же и выбора нет.

– Я уверен, – возразил Жерфо, – что в этом году выбор был.

Он встал из-за стола и принялся ворчать насчет инфляции и дефляции, безработицы, жадности людей, насчет того, что большинство ездят в отпуск в августе и в июне можно найти что угодно.

– Послушай, – сказала Беа, – что сделано, то сделано.

– Твоя мать дура.

– Да, дура, – согласилась Беа с обезоруживающим спокойствием. – Мы сегодня обедаем с ней, так что ты доставишь мне удовольствие, если побреешься и будешь вежлив.

Жерфо расхохотался. Он упал на стул и долго смеялся, то закидывая голову назад, то качая ею из стороны в сторону и хлопая себя по ляжкам. Беа невозмутимо доела печенье. Перестав смеяться, Жерфо вытер глаза.

– Однажды я внезапно сойду с ума, – заключил он, – а ты этого даже не заметишь.

– Если будет разница, замечу.

– Какой тонкий юмор, – грустно сказал Жерфо. – Какой юмор!.. Какой юмор!.. Какой юмор!..

Он пошел умываться и бриться. Когда он вешал полотенце на вешалку, та с хрустом отвалилась вместе с куском штукатурки и двумя гнутыми шурупами. Жерфо оставил полотенце, вешалку и штукатурку там, где они были, то есть на полу, и поехал на машине за продуктами. Он решил запастись растительным маслом, сыром, вином и газировкой, Девочки шумно требовали взять напрокат телевизор.

– Здесь нечего ловить, – уверял их Жерфо.

– Да, а в прошлом году?

– Нужна наружная антенна.

Девочки выбежали на улицу, опрокинув стул, и вернулись, вопя, что на крыше есть большая антенна. Жерфо капитулировал и сказал, что сделает все необходимое.

– Когда? – спросили девочки.

– Сегодня после обеда я съезжу в Руайан.

Они замолчали, как будто кто-то нажал на кнопку выключения звука. Потом они отправились пешком к матери Беа, вместе с которой пообедали.

– Ты обещал съездить в Руайан взять напрокат телевизор, – напомнили девочки, едва они вышли от жуткой старухи.

Жерфо поехал в "мерседесе" в Руайан за телевизором. На обратном пути он обогнал седан "ланчия-бета 1800". В доме, к уродству которого он никак не мог привыкнуть, он поставил телевизор, разделся, надел плавки, снова оделся и пошел на пляж к Беа и девочкам.

Было пять часов. Солнце обжигало. Несмотря на инфляцию, дефляцию и на то, что было только тридцатое июня, на песке и в воде было много народу. Жерфо спросил себя, что здесь будет через три дня.

Ему понадобилось добрых пять минут, чтобы найти Беа и девочек. Все три искупались, позагорали полчаса и оделись. Беа в джинсах и креповой блузке, сидя в пляжном кресле, читала Александру Коллонтай. Девочки в шортах и передничках лепили из песка корабль. Жерфо сел рядом с Беа в другое кресло. Девочки подбежали узнать, привез ли он телевизор, и, довольные, отправились снова рыться в песке. Жерфо разделся до плавок. Белизна кожи его смущала. Он пошел купаться один.

Вскоре двое убийц вышли из "ланчии", стоявшей у моря. Оба были в плавках. Ни у того, ни у другого фигуры не имели ни грамма жира, Наоборот, у обоих была хорошая мускулатура, гармоничная и без культуристских излишеств. Каждый мельком восхитился телом другого, пока они шли к морю вслед за Жерфо.

Тот без удовольствия вошел в холодную воду, остановился, когда она дошла до пениса и тестикул, потом до пупка. Тогда он нырнул и проплыл метров сто. Океан в этом месте смешивался с водами Жиронды и был захламлен пустыми пачками от "Голуаз", персиковыми косточками, апельсиновой кожурой. Вода была насыщена углеводородом и вобрала в себя мочу огромного количества детей, смеющихся девочек-подростков, игроков в мяч, спортивных стариков. В море болтался даже негр в красных кальсонах. Ближайший к Жерфо человек находился от него на расстоянии меньше трех метров. Поэтому, когда двое убийц в плавках приблизились к Жерфо, он не обратил на них никакого внимания. Встав на ноги, чтобы перевести дыхание, он сильно удивился тому, что молодой тип сильно ударил его в солнечное сплетение.

Жерфо медленно упал вперед с открытым ртом, который тут же заполнился водой. Молодой нападавший обхватил Жерфо обеими руками за пояс, пытаясь удержать его тело под водой. Белобрысый левой рукой схватил Жерфо за волосы, а правой сдавил ему горло. Он душил Жерфо и не давал ему поднять голову из воды.

В тот момент, когда нанесли первый удар, Жерфо был по пояс в воде. Кулак прошел по воде, и от этого удар был ослаблен. Жерфо мог сопротивляться, на что убийцы не рассчитывали.

Вслепую, чувствуя, как вода свободно заливается в бронхи, а горло вибрирует под пальцами нападавшего, Жерфо пощупал в грязной воде, коснулся ног врага, схватил его за гениталии, сжал их сквозь нейлон и попытался вырвать. Его горло отпустили. Он поднял голову над водой. Его ударили в висок и снова окунули. Он едва успел глотнуть немного воздуха. Жерфо мельком увидел детей, смеющихся подростков, игроков в мяч и негра, одновременно услышав смех, крики и прибой. Какой-то тип истерично орал:

– Давай, Роже, давай!

Никто не замечал, что Жерфо убивают. Он умышленно оставил голову под водой, не пытаясь вынырнуть, чего от него ждали, вырвался из рук голубоглазого убийцы, перевернулся в воде, выскочил на поверхность, выблевывая желчь, и стукнул молодого под подбородок. Он получил кулаком по почкам такой удар, который мог свалить першерона. Мозг Жерфо занимала только одна мысль: "Убей их, вырви им глаза, оторви яйца этим сукиным детям, которые хотят тебя уничтожить!"