Текст книги "Преподобный Максим Исповедник — посредник между Востоком и Западом"
Автор книги: Жан-Клод Ларше
Жанр:
Религия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Выражения ранних отцов Церкви порой двусмысленны: случается, они часто смешивают то, что касается изначального исхождения Святого Духа с тем, что касается его исхождения проявительного, а также с тем, что в этом последнем относится к Его превечному энергийному исхождению, а что к Его исхождению домостроительному во времени и творении [199]199
См. В. Н. ЛОССКИЙ, Исхождение Святого Духа в православном учении, о Троице // По образу и подобию, М., 1995, с. 91–92.
[Закрыть]. Бедность и расплывчатость слов стала причиной путаницы, так же как неточность переводов с греческого на латынь и с латыни на греческий. Ранние отцы не испытывали необходимости выражаться более четко, ибо, помимо того, что им претили чрезмерные уточнения в сфере преимущественно апофатической (как это подчеркивал сам преподобный Максим вслед за святителями Григорием Богословом и Василием Великим), эти различия были для них сами собой разумеющимися [200]200
Ibid.
[Закрыть], к тому же их можно, в общем, распознать при чтении контекста, лишь бы только он не был закрыт для понимания и располагал к адекватному прочтению.
Эти споры об исхождении Святого Духа стали источником непонимания, и это непонимание делалось все более и более значительным со все возрастающим ожесточением противостоящих сторон.
В эпоху преподобного Максима можно наблюдать рождение одного из первых споров и одного из первых недоразумений. Но также можно видеть, как преподобный Максим рассеивает это нарождающееся недоразумение, давая критерий оценки, который позволяет преодолеть ограничения, присущие словоупотреблению, и предлагая судить о выражениях по их глубинному смыслу.
По этому критерию, утверждение, что Святой Дух исходит также от Сына (Filioque или et Filio), должно быть отвергнуто, если оно означает, что Сын является Причиной вместе с Отцом по ипостаси или по сущности Святого Духа (или что Отец заключает в Себе Сына по ипостаси или по сущности, когда Он изводит из Себя Святого Духа). И это выражение, напротив, приемлемо, если оно означает, что явленный и преподанный во времени в творении как благодать (смысл, который отцы и сам преподобный Максим имели в виду в большинстве случаев) или явленный и ниспосланный превечно как энергия Святой Дух происходит от Отца, исходит через Сына или от Сына, почивает в Нем, обнаруживает Себя и сияет через Него.
В последующие века не менее ожесточенных споров греческие отцы будут придерживаться этого критерия, предложенного преподобным Максимом, и останутся открытыми принятию Filioque, понятому в перспективе икономии [201]201
Так, например, патриарх Фотий, охотно представляемый своими противниками как один из самых негибких оппозиционеров Filioque, писал: Если Святой Дух «исходит [от Сына] иным образом [чем если бы Он имел в Нем Свою Причину], то есть, быть может, на основании их взаимного соединения, потому что Лица св. Троицы содержатся Одно в Другом, и, короче говоря, если Он исходит как посланный через Сына – ибо как Отец посылает Сына, так и CiiH посылает Духа, по слову Господа: «Когда же приидет Утешитель, Которое Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит» (Ин. 15,26) – если в этом смысле вы говорите, что Дух исходит также от Сына, ну хорошо ваша мысль и мудра, и крепка» (Epitome, 10а).
[Закрыть], но также и в богословском плане проявления и ниспослания вечных Божественных энергий [202]202
Это был случай св. Григория Кипрского и св. Григория Паламы. См. Haii 1предисловие: GREGOIRE PALAMAS, «Traites apodictiques sur la procession j 2Saint‑Esprit».
[Закрыть].
Тем не менее, латиняне окажутся мало восприимчивы^ к открытию, сделанному восточными отцами в этой второй перспективе: различение сущности и энергий им покажется несовместимым с богословием томизма [203]203
Для этого последнего, в Боге, Который есть чистый акт, сущность и действие (или энергии) идентичны.
[Закрыть], и никакого согласия цо этому вопросу между двумя сторонами достигнуто не будет [204]204
Так, на Флорентийском Соборе император запретит грекам какое бы то ни было обсуждение вопроса об энергиях. Такое обсуждение заранее показалось eity способным подорвать единство (см. ANDREAS DE SANTACROCE, «Acta latita Concilii Florentini», ed. G Hofmann, «Concilium Florentinum, Documentaet scriptores», VI, Rome, 1955, p. 176, 38; «Les Memoires du Grand Ecclesiarque de l'Eglise fe Constantinople, Sylvestre Syropoulos, sur la concile de Florence», ed. V. Laurent, Pant, 1971, V, 38, p. 292,14–15).
[Закрыть]. Это различие уже было исключено богословием блаженного Августина [205]205
См.: P. RANSON, «Le Lourd Sommeil dogmatique de l'Occident» dans P. Ranson «Saint Augustin», p. 22–34. J. ROMANIDIS, «Franks, Romans, Feudalism and Doctrine, p. 77 s.
[Закрыть], который, сверх того, привнес смешение в пд^н богословский с планом икономии тем, что объясни первый, исходя из второго.
Этот образ видения не был принят великими латинскищц отцами до и после богословия блаженного Августина и мы видели, обращаясь к текстам некоторых из них что здесь можно отыскать различие, аналогичное тому которое греческие отцы начиная с IV века откровенно делали между сущностью и Божественными энергиями, хотя это было выражено разными словами (но иногда очень близко, как «субстанция» или «природа», «действие» или «деятельность»[206]206
Не надо фокусировать внимания на этом понятии («энергии»), для которого у греческих отцов были эквиваленты (например, «силы», «свойства», «действия» (биуйцец), «исхождения» (npo68oi), «проявления» (ёгараусец), «порывы Бога» (й; оЛ. ца 0eofi), «лучи божества», «свет», «слава», «благодать» и т. д.).
[Закрыть]). Этот вопрос, к сожалению, вплоть до сегодняшнего дня, почти не привлекал внимания латинских богословов, мало касавшихся такого материала по причине двойного давления: с одной стороны, оказываемого противодействием антипаламитов (особенно из многотысячного числа томистов) различению сущности и Божественных энергий[207]207
Еще совсем недавно тому был печальный пример, явленный в номере специального журнала «Истина» (19, 1974), посвященном господином J. – M. de Guillou критике мысли св. Григория Паламы, вплоть до его каппадокийских начал. Надо отметить, что, напротив, католические богословы и патрологи крупного масштаба проявили в последние десятилетия открытое и сочувственное отношение к позиции паламитского богословия. (См.: С. JOURNET, «Palamism et thomisme», Revue thomiste, 60, 1960, p. 429–452; A. de HALLEUX, «Palamisme et scolastique. Exclusivisme dogmatique ou pluriformite theologique?» Revue theologique de Louvain, 4, 1973, p. 409–442, repris dans A. de HALLEUX Patrologie et oecumenisme, Leuven, 1990, p. 782–815; «Palamisme et tradition», IrЈnicon, 48, 1975, p. 479–493, repris dans A. de HALLEUX, «Patrologie et oecumЈnisme», p. 816–830; и совсем недавно J. LISON, «L'Esprit rgpandu. La pneumatologie de Gr6goire Palamas», Paris, 1994).
[Закрыть], а с другой – сторонниками богословия блаженного Августина, которая основательно представлена на Западе и которая, как мы уже говорили, исключает такое различение.
Нам кажется, что новое прочтение латинских отцов, также как отцов греческих, которые умели преодолевать все a priori и умирять жесты нетерпения; которые, иными словами, проявляли меньшую привязанность к выражениям, принимавшим порой характер слишком жесткий, слишком категорический и слишком буквалистский[208]208
Например, определение сущности и Божественных энергий «высшей божественности» и «низшей божественности», и имя «божественность» в применении к энергиям не входит в число самых удачных терминологических находок св. Григория Паламы.
[Закрыть] у паламитов и особенно у неопаламитов (закосневших в спорах, где им пришлось участвовать), и которые оказывались менее зависимыми от богословия блаженного Августина и томистов[209]209
Сегодня очевидно, что если они исторически преуспели в том, чтобы получить признание, они все же не могут претендовать на то, чтобы исключительно они одни представляли все западное богословие. К тому же они утратили сегодня на Западе огромную часть нормативной ценности, которой они обладали вплоть до недавнего времени.
[Закрыть], но умели, наоборот, распознавать общее по ту сторону различия и податливой расплывчатости формулировок. Итак, это новое прочтение могло бы открыть путь к диалогу, который после веков непонимания показался бы новым, но который, на самом деле, лишь вновь бы открыл путь, указанный еще самим преподобным Максимом Исповедником.
ГЛАВА II. ВОПРОС ОБ АДАМОВОМ НАСЛЕДИИ
Вопрос о первородном грехе, фундаментальный по своему месту в области антропологии, космологии и духовности, входит в число тех предметов рассуждения, в которых уже долгое время существует несогласие между христианскими Востоком и Западом – несогласие, которое проявляется к тому же на уровне самой элементарной терминологии, поскольку большинство православных богословов отказывается даже употреблять выражение «первородный грех», традиционное в терминологии латинской, предпочитая ему выражение, часто встречающееся у греческих Отцов: «прародительский грех» (тсроуочакт) ацарт1а; jtporoxxopiKfi ацартга).
Определенные аспекты этого вопроса (включая и тему терминологии) составляли предмет споров в эпоху преподобного Максима, как указывает на то отрывок из «Богословско–полемического сочинения X»[210]210
Th. Pol., X, PG 91, 133D-136B.
[Закрыть], и позиции наиболее крайние и наиболее антагонистические по данному предмету были сформулированы задолго до этого блаженными Августином[211]211
Учение блж. АВГУСТИНА изложено в его различных творениях, а именно: De libero aibitrio, De peccatorum mentis et remissione, De spiritu et littera, De per‑fectione justitiae hominis, De natura et gratia, De peccato originali, De nuptiis et concupiscentia, Contra duas epistolas pelagianorum, Contra Julianum. Общее изложение его концепции см. особенно: N. MERLIN, Saint Augustin et les dogmes du рёсЬё originel et de la grace, Paris, 1931, A. GAUDEL, «РёсЬё originel», Dictionnaire de th<5ologie catholique, t. XII, Paris, 1933, col. 395–398.
[Закрыть] и Иеронимом [212]212
См. его Dialogue contre pdlagiens.
[Закрыть] — с одной стороны, и, как реакция на них, Феодором Мопсуестийским [213]213
Концепция ФЕОДОРА МОПСУЕСТИЙСКОГО имеет источником учение его наставника ДИОДОРА ТАРСКОГО (cf. Frag, in Gen., Ill, 8, PG 33, 1568; Frag, in Rom. V,15, ed. Cramer, Catena, 44, 48). Она изложена в его экзегетических сочинениях (см., например: In Rom. V, 13, PG 66, 796; 21, PG 66, 800; In Eph., IV, 22–24, ed. Swete, t. I, p. 173) и в более радикальной форме в его трактате, озаглавленном: «Contre ceux qui disent que les hommes sont p&heurs par nature et non par volont^», вероятно направленном против позиции св. Иеронима и сохранившемся лишь в отрывках (см.: PG 66, 1005 s.; 6d. Swete, t. II, p. 322 s.).
[Закрыть], а потом, с другой стороны, и его учеником Феодоритом Кирским [214]214
См. особенно: In Rom., V, 12, PG 82,100. Концепция Феодорита более богата оттенками, чем соответствующее учение Феодора Мопсуестийского. Точка зрения свят. Иоанна Златоуста еще богаче, представляя несколько общих пунктов с позициями Феодора и Феодорита (см. особенно: Horn, in Rom., XIII, 1), что объясняется тем фактом, что у него был тот же учитель, что и у Феодора, а именно Диодор Тарский.
[Закрыть]. Суждения блаженного Августина по этому вопросу, как и по другим (особенно по вопросу о благодати и по вопросу о Filioque, которые являются двумя другими предметами расхождения между христианским Востоком и Западом), в целом, представлены на Западе, в то время как на христианском Востоке преобладающей оставалась основная концепция греческих отцов, тогда как точка зрения Феодора и Феодорита осталась маргинальной [215]215
Эти последние положения, без сомнения, в силу аналогичной реакции нашли в наши дни защитника в лице прот. ИОАННА МЕЙЕНДОРФА (Initiation а 1а thgologie byzantine, Paris, 1975, p. 192–198), чьи суждения по этому поводу были прокомментированы и одобрены прот. Б. БОБРИНСКИМ. («L'H6r6dit6 adamique selon le Рёге Jean Meyendorff», communication au colloque de l'Association orthodoxe d'&udes bk^thiques, Paris, 8–9 mai 1997). Здесь Мейендорф не выказывает большой верности позиции византийского богословия, которое он берется представлять. Помимо того, что он использует определенные пелагианские аргументы, которые православное богословие не признает своими, может показаться странным, что он принимает за норму Феодора Мопсуестийского, отца несторианства, и Феодорита Кирского, который был, к несчастью, принят византийской традицией и признан как полностью православный писатель.
[Закрыть].
Некоторые расхождения проявляются в понимании Адамова греха, но сущность разногласия влечет за собой вопрос о том, что именно было передано этим грехом потомкам и что именно из него сообщается из поколения в поколение. Мы здесь не можем охватить эту проблему во всем ее объеме [216]216
Здесь мы приблизились к нескольким основным аспектам того, что касается патриотической греческой традиции в нашем Thdrapeutique des maladies spirituelles (3–е 6d„ Paris, 1997, p. 277–284), и того, что касается преп. Максима в La Divinisation de i'homme selon saint Maxime le Confesseur (p. 187–207). Небесполезно также посмотреть в связи с этим: L. THUNBERG, Microcosm and Mediator, The Theological Anthropology of Maximus the Confessor (Lund, 1965, p. 152–178, 2–е 6d. Chicago et La Salle, p. 144–168).
[Закрыть]. Мы ограничимся напоминанием, что, в основном, следуя западной традиции, наследие грехопадения относится как к Адамову греху как таковому, так и к виновности, которая с ним соединена (все люди, делаясь грешниками и виновными в Адаме, заслуживают за это, даже в состоянии раннего детства, такого же наказания, как и он). По восточной традиции, природе передается то зло, которое было следствием Адамова греха, состоящее прежде всего в подверженности страданиям, тленности и смерти. Эти две точки зрения можно выразить более или менее радикальным образом: в то время как блаженный Августин считает, что грех с необходимостью возникает во всем человеке с момента его рождения в воле дурной и бессильной для делания добра, Феодор Мопсуестийский, напротив, считает, что наклонность ко греху в человеке не проявляется иначе, как через личные попытки избежать смерти, осуществляющиеся посредством страстей.
Позиция преподобного Максима имеет здесь свои особенности, состоящие в том, что она оказывается верной главной линии восточной традиции, но и включает, в то же самое время, определенные характерные элементы традиции западной. Преподобный Максим, тем не менее, никогда не представляет свою концепцию как систему. Таким образом, необходимо собрать воедино ее элементы и истолковать в ней выражения, которые во многом кажутся двусмысленными и трудными для истолкования [217]217
Этот вопрос не был специально изучен, кроме как в рамках более общего исследования (J. BOOJAMRA, Original Sin According to St. Maximus the Confessor, St. Vladimir's Theological Quarterly, 20, 1976, p. 19–30), где он появляется наряду с основными проблемами. Сокращенный вариант нашего исследования был представлен на английском языке на коллоквиуме «St. Maximus the Confessor: Current Research», Oxford, 27–28 ftvrier, 1997, и издан в Sobornost/ECR, 1998/1, под названием «Ancestral Sin According to St. Maximus the Confessor: a Bridge between the Eastern and Western Conceptions».
[Закрыть].
I. СПОСОБ ПЕРЕДАЧИ ПОСЛЕДСТВИЙ ПРАРОДИТЕЛЬСКОГО ГРЕХА
Со святоотеческой точки зрения на прародительский грех, образ передачи его последствий человечеству играет очень важную роль особенно в том, что касается определения природы этих последствий.
Для преподобного Максима, как и для святителя Григория Нисского[218]218
Cm. De hom. opif., XVII, PG 44,188A-192A.
[Закрыть], по первоначальному замыслу Бога способ продолжения человеческого рода должен осуществляться не посредством соединения полов, но благодаря одухотворенной природе, которая должна была, находясь в райском состоянии, позволить людям себя воспроизводить[219]219
См. Qu. D„ I, 3, CCSG 10, p. 7 138. Amb. Io., 41, PG 91, 1309A.
[Закрыть]. Преступление Адама повлекло за собой введение нового способа рождения [220]220
См. Qu. D., ИЗ, CCSG 10, р. 83–84. АшЬ. 1о„ 41, PG 91, 1309А.
[Закрыть], подобного таковому у животных [221]221
См. Qu. D., I, 3, CCSG 10, p. 138. Amb. Io„ 41, PG 91. 1309A. Этот союз, парадоксальным образом, имеет своим последствием утверждение сексуальной дифференциации, которая посредством страстей делается разделением и противопоставлением, в то время как Бог, задумавший ее как поляризацию, имел в замысле, что она будет устранена вместе с другими полярностями творения через Адама (см. Amb. Io., 41, PG 91, 1305CD).
[Закрыть], который осуществляется искаженным путем через соединение полов, путем телесным и даже материальным[222]222
Ср.: Вопросоответы к Фалассию // Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. 2, XLIX, М„ 1993. С. 154–156.
[Закрыть], сопровождается и даже направляется чувственным наслаждением [223]223
См. Qu. D., I, 3, CCSG 10, p. 138; Thai., 61, PG 90,632B, CCSG 22, p. 91; PG 90, 632C, CCSG 22, p. 91, PG 90, 636B, CCSG 22, p. 97.
[Закрыть], в свою очередь, сопутствуемым страстями [224]224
Ср.: Вопросоответы к Фалассию, XXI, с. 71.
[Закрыть] и преследуемым страданием [225]225
См. Thai., 61, PG 90, 628С, CCSG 22, p. 87; PG 90, 632B, CCSG 22, p. 91.
[Закрыть], тленностью [226]226
Cm. Qu. D„ I, 3, CCSG 10, p. 138; Amb. Io., 42, PG 91, 1348C.
[Закрыть] и, в конце концов, смертью [227]227
===========================================
[Закрыть].
В глазах преподобного Максима этот новый способ рождения тесно соединен с грехом, с одной стороны, в той мере, в какой он идет вопреки первоначальному замыслу Бога и связан с нарушением Божией заповеди, данной первому человеку, и, с другой стороны, в той мере, в какой его движущей силой становится желание наслаждения, соединившее Адама и Еву [228]228
Cm. Qu. D., I, 3, CCSG 10, p. 138: «То, что «во гресех роди мя мати моя» (Пс. 50, 7), означает, что наша Праматерь Ева зачала грех, желая страстно наслаждения». Вопросоответы к Фалассию, XXI, с. 72. В Vie de la Vierge (в том случае, если это сочинение может быть ему приписано), преп. Максим вспоминает действия «детей, которые в непослушании раздувают чрево матери и рождаются во грехе» (23, CSCO 216 р. 27; CSCO 22, р. 18); далее, цитируя также псалом 50, 7: «Се бо, в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя», он отмечает: «Это не только рождение, но зачатие, которое совершается по образу и форме греха» (46, CSCO 21, р. 57; CSCO 22, р. 38). И в противоположность другим людям он напоминает «о Том, Чье зачатие не было обусловлено ни желанием, ни семенем мужа, но совершилось благодатью и посещением Святого Духа, а рождение – не тленностью и скорбью женщин, но силой и премудростью Бога Вышнего» (47, CSCO 21, р. 57, CSCO 22, р. 39).
[Закрыть], а также следующих тому же побуждению их совокупляющихся потомков [229]229
См. Thai., LXI, PG 90, 628С, CCSG 22, p. 87; PG 90, 636B, CCSG 22, p. 97.
[Закрыть].
Из‑за грехопадения Адама и Евы люди не могут прийти к существованию (или продолжать свой род) вне этого способа рождения. Этот способ рождения, не предлагая альтернативы, отныне представляет собой настоящий «закон», который, сопровождаемый неизбежными последствиями, правит, тиранит и неволит человеческую природу [230]230
Ср.: Вопросоответы… XXI, с. 71; Amb. Io., 42, PG 91, 1320D; 1348C; Thai., 61, PG 90, 628C CCSG 22, p. 87; PG 90, 633A, CCSG 22, p. 93.
[Закрыть]. Преподобный Максим говорит также о «законе происхождения сообразно наслаждению» [231]231
Cm. Thai., LXI, PG 90, 636B, CCSG 22, p. 97.
[Закрыть]или представляет «законы природы […], по которым грех, по причине непослушания, приговорил людей иметь ту же особенность, что и животные, без всякого основания преемственности одних от других» [232]232
Amb. Io., 31, PG 91,1276В. См. 42, PG 91, 1320D-1321A.
[Закрыть]. Этот новый закон есть «закон плоти», который следует за законом духовным, правившим ранее и противоположным ему [233]233
Cm. Amb. Io., 31 PG 91, 1276C.
[Закрыть]. Преподобный Максим называет его также «законом греха» [234]234
Ср.: Вопросоответы… XLIX, с. 159.
[Закрыть]; он делается наследственным в падшей человеческой природе (преподобный Максим называет его также «законом естества» [235]235
Ср.: Вопросоответы… XXI, с.71; Amb. Io., 31, PG 91, 1276AB. Надо отметить, что это выражение получает в других отрывках положительный смысл: «природа» там уже не означает природу падшую, но ту, которая определена своим логосом.
[Закрыть]), которая находится впредь под его властью [236]236
Ср.: Толкование на Молитву Господню // Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. 1, М., 1993. С. 186.
[Закрыть].
Иначе говоря, для преподобного Максима этот способ плотского рождения, слитый с наслаждением и страстью, передается из поколения в поколение всем людям без исключения, а вместе с ним – и его последствия, которые являются последствиями прародительского греха[237]237
Ср. Вопросоответы к Фалассию… LXI в: Богословские труды, 38, М., 2003, с. 75, 79; PG 90, 632В, CCSG 22, р. 91; PG 90, 636ВС, CCSG 22, р. 97.
[Закрыть], в особенности – страстность (включая все природные страсти), тленность и смерть.
II. РОЛЬ НАСЛАЖДЕНИЯ, СВЯЗАННОГО С ПЛОТСКИМ РОЖДЕНИЕМ
По преподобному Максиму, Адам был сотворен в состоянии бесстрастности, в котором он не испытывал ни плотского наслаждения, ни страдания. Его природа была устроена таким образом, чтобы не ведать ничего, кроме духовного удовольствия (также названного «наслаждением», «радостью», «блаженством»), которое, бесконечно высшее по отношению к наслаждению чувственному, происходит от соединения духа с Богом[238]238
См.: Вопросоответы… LXI, с. 75, 79.
[Закрыть]'. Адам не ведал чувственного наслаждения, пока не отвернулся от Бога, чтобы привязаться к видимостям чувственного мира. Но, соответственно естественному закону, чувственное наслаждение оказалось с неизбежностью сопровождаемым различными страданиями[239]239
См. ibid., р. 75.
[Закрыть].
Именно в силу этой логики в главе 61–й «Вопросоответов к Фалассию» преподобный Максим представляет чувственное наслаждение как причину скорбей, которые человечество, чья природа ведет происходение от природы Адама, должно претерпевать начиная с прародительского греха. «Поскольку всякое утруждение имеет причиной своего возникновения осуществленное на деле наслаждение, то это утруждение, разумеется, является по [таковой] причине естественным долгом, который [обязаны] выплатить все, причастные [человеческому] естеству»[240]240
Ibid., р. 75.
[Закрыть]. Бытие всех потомков Адама вело свое происхождение от соединения полов, сопровождаемого наслаждением; отныне они должны претерпевать скорби, которые за этим следуют и которые состоят в страдании, тленности и, наконец, смерти. Преподобный Максим пишет:
«Праотец [наш] Адам, преступив Божественную заповедь, образовал иное рождение, [происходящее] от наслаждения, и вместо первого рождения ввел в естество то, которое, через утруждение, завершается смертью, по совету змия измыслил наслаждение, не являющееся преемником предшествующего утруждения, но, наоборот, заканчивающееся этим утруждением, а потому все рожденные от него по плоти вследствие этого неправедного начала [возникшего] из наслаждения справедливым образом приводятся вместе с ним к общему концу, то есть к смерти через утруждение»[241]241
Ibid., р. 79.
[Закрыть].
Чуть выше преподобный Максим отмечает это в том же смысле, но в более общих чертах:
«За противоестественным наслаждением непременно и естественным образом следует утруждение для всех тех, у которых закон наслаждения беспричинно предшествовал рождению […] Поэтому после преступления [заповеди] естественному рождению всех людей предшествует наслаждение, и не было ни одного человека, который по природе был бы свободен от [этого] страстного рождения. И как то необходимо, все естественным образом платят [за это наслаждение] утруждениями, а вслед за ними подвергаются смерти»[242]242
Ibid., р. 75, 76. См. также ibid., PG 90, 628D, p. 87.
[Закрыть].
По преподобному Максиму, смерть – это принципиальное последствие прародительского греха, передающееся из поколения в поколение, – таким образом, напрямую соединена с наслаждением, сопровождающим плотское рождение, которое, иначе говоря, осуществляется половым способом. Преподобный Максим говорит также «о смерти, […] имеющей своей матерью наслаждение, породившее ее, и которая стала карателем этого наслаждения»[243]243
Ibid., p. 79.
[Закрыть]. Он отмечает, что «Слово [Божие] правильно различает, каким образом рождение через наслаждение от Адама, тиранически владычествующее над естеством [человеческим], доставляет пищу смерти, [возникшей] вследствие него»[244]244
Ibid., p. 79.
[Закрыть]. Далее он пишет: «Властвующая вследствие преступления [заповеди] смерть господствовала над всей природой [человеческой], основой своей мощи имея [возникшее] из преступления наслаждение, которое положило начало всему естественному рождению и по причине которого сама смерть была определена в виде наказания для природы [человеческой]»[245]245
Ibid., p. 81.
[Закрыть]. Далее он пишет: «В Адаме смерть была осуждением естества, имея наслаждение началом своего возникновения»[246]246
Ibid., p. 82.
[Закрыть]. И следом за этим:
«Через преслушание Адама был установлен закон рождения соответственно наслаждению, вследствие которого естество [человеческое] было осуждено на смерть, и все [люди], получившие бытие от Адама согласно этому закону рождения от наслаждения, необходимо имели, не желая этого, и сопряженную по силе с рождением смерть, на которую было осуждено естество. Это было время осуждения естества по причине греха, поскольку закон рождения соответственно наслаждению владычествовал над природой [человеческой]» [247]247
Ibid., р. 82–83.
[Закрыть].
Можно было бы процитировать здесь еще и другие отрывки 61–й главы «Вопросоответов к Фалассию», в которой эта тема является лейтмотивом.
Человеческая природа оказывается также подчинена тиранической власти как того, что является ее концом (тление и смерть), так и того, что есть ее начало (ее рождение соответственно наслаждению) [248]248
См. Ibid., р. 79–80.
[Закрыть]'.
Приведенные выше тексты показывают нам, что преподобный Максим имеет прежде всего в виду Адамов грех в том процессе, который устанавливает рождение всех людей соответственно наслаждению и обрекает их этим на страдания, тленность и смерть. Но в то же время он считает, что по искаженным путям наслаждения, которое впредь соединено со способом происхождения всех людей, грех укореняется во всей природе и в ней производит смерть. Эти два аспекта выражены в следующем отрывке 61–й главы «Вопросоответов к Фалассию»:
«Грех, изначала прельстивший Адама, убедил его преступить Божественную заповедь. Вследствие этого [преступления грех] установил наслаждение, а посредством него он вонзил в самое основание естества Адама и самого себя, а [тем самым] осудил на смерть всю природу» [249]249
Ibid., р. 80. Курсив наш.
[Закрыть].
В «Амбигве к Иоанну» преподобный Максим также вызывает в представлении в схожих словах: «Гвозди наслаждения, которыми желание души и устремление к Богу прибиты со времен древнего непослушания к материи и ко всему тленному»[250]250
АшЬ. 1о„ 13, PG91,1209В.
[Закрыть].
III. СВЯЗЬ ГРЕХА СО СТРАСТНОСТЬЮ
Проблема присутствия и действия греха, укорененного через преступление Адама в самой основе человеческой природы по обходному пути рождения сообразно удовольствию, выдвинута на передний план в главе 21–й «Вопросоответов к Фалассию», где преподобный Максим особо отмечает (с целью показать все, что по существу касается спасительного домостроительства Христа) роль страстного начала человеческой природы. Преподобный Максим пишет:
«Через преступление [Адама] вошел в естество человеческое грех, а через грех – страстность по рождению. А так как вместе с этой страстностью рождения процветало через грех и первое преступление, то для естества [человеческого], неразрывно связанного по своей воле лукавыми узами, не было надежды на спасение. Ибо чем более оно усердствовало в укреплении себя через рождение, тем более оно связывало себя законом греха, обладая действенным преступлением вследствие страстности. Ведь содержа в самой страстности по причине естественно–принудительных обстоятельств[251]251
Речь идет о падшем состоянии.
[Закрыть] умножение греха, оно в силу [гнездящегося] в страстности родового греха подверглось воздействию всех небесных сил, начал и властей, [проявлявшемуся] через неестественные страсти и сокрытым в естественных страстях; посредством них действовала всякая лукавая сила, по страстности естества побуждая волю через естественные страсти [обратиться] к тлению неестественных страстей»[252]252
Вопросоответы… XXI, с. 71–72. Далее преп. Максим снова говорит, что «лукавые силы оказывали, по причине греха, на страстность Адамову (различные) воздействия, невидимо сокрытые в принудительном законе естества».
[Закрыть].
Из этого текста четко следует, что по причине преступления Адама и того факта, что рождение (или происхождение) отныне совершается, содержа в себе наслаждение и страсть, грех оказывается соединенным с началами страстности человеческого естества во всех потомках Адама, которые без всякого исключения подчинены этому закону природы. Преподобный Максим заходит здесь очень далеко, поскольку не сомневаясь утверждает, что «для естества (человеческого), неразрывно связанного по своей воле лукавыми узами, не было надежды на спасение». Он говорит о «страстности родового греха (yevncf| бсцаршх)». Наименование родового греха обозначает здесь грех, «соединенный с действием порождения», в большей мере, чем единый грех, поразивший весь род человеческий (другой возможный смысл определения «родовой» уеикб;)[253]253
Подобным образом мыслит P. SHERWOOD, Maximus and Origenism. APXH KAI ТЕЛОХ, Berichte zum XI. Internationalen Byzantinisten‑Kongress Miinchen 1958, III, 1, Munich, 1958, p. 11, n. 52.
[Закрыть]. Преподобный Максим также утверждает, что «чем более оно (человечество) усердствовало в укреплении себя через рождение, тем более оно связывало себя законом греха, обладая действенным преступлением вследствие страстности», то есть он хочет сказать, что рождение сообразно наслаждению и страсти всегда свидетельствует о древнем преступлении Адама, которое стало причиной его нынешнего устроения, но также и о том, что это преступление оказалось всегда присутствующим и деятельным через грех в самой страстности человека. Можно даже сказать, что само рождение его воспроизводит и преумножает. Преподобный Максим говорит о «преумножении греха» и о естестве, которое в поисках поддержания своего существования еще более подчиняется закону греха. В другом месте он рассуждает о «зле (то %eipov), проникшем в нас по причине страстности нашего естества, то есть о законе греха, последовавшем за непослушанием» [254]254
Amb. Th„ 4, PG 91, 1044А.
[Закрыть].
Страстность, слитая с грехом через происхождение, сообразное наслаждению[255]255
Преп. Максим, на самом деле, не говорит о страстности самой по себе, которая может быть свободна от греха, как мы это увидим позже и как это подчеркивает P. Sherwood, Maximusand Origenism АРХН KAI ТЕ ЛОХ, р. 10–13.
[Закрыть], становится во всех случаях очагом демонических сил и их действований во всем человеке[256]256
Тема, касающаяся присутствия демонических сил в падшем человеческом естестве, особенно представлена в сочинениях преп. Макария Египетского (см., например, MACAIRE d'EGYPTE Нот. [Coll. II], XI, И, Dorries, р. 103, XXIV, 3, Domes, р. 197–198; Нот. [Coll. Ill], 1,3, SC 275, p. 80) и ДИАДОХАФОТИКИЙСКОГО (Diadoque de Photic6 Cap. cent., XXXIII, SC bis, p. 103; LXXIX, sc 5 bis, p. 137; LXXXI, SC 5 bis, p. 139; LXXXII, SC 5 bis, p. 142). Один и другой разными способами исправляют в своих исследованиях об этом предмете ту ошибку, которую допустила ересь мессалиан.
[Закрыть]. Эти демонические силы толкают человека ко злу по кривой дороге естественных страстей, которые принадлежат этой страстности, заставляя устраивать расположение воли таким образом, чтобы она развивалась, исходя от естественных страстей (которые сами по себе не порицаемы), к страстям против естества (которые есть страсти греховные)[257]257
Вопросоответы… XXI, с. 71–73.
[Закрыть].
Пролог к «Вопросоответам к Фалассию» показывает с этой точки зрения, как все греховные страсти развиваются в ответ на две основные тенденции страстности: поиски наслаждения и бегство от страданий, которые действуют то по отдельности, то сообща[258]258
Ср.: Вопросоответы… Пролог, с. 18–20.
[Закрыть]. Из этих двух стремлений поиск наслаждения представляется более основополагающим, ибо бегство от страданий осуществляется также через поиск удовольствия: «Желая избежать тяжкого ощущения муки, мы ищем убежища в наслаждении, пытаясь утешить естество, подавляемое насилием муки» [259]259
Вопросоответы… LXI // Богословский вестник, 38, М., 2003. С. 78.
[Закрыть]».! Преподобный Максим говорит также о «зле (кшаа), примешавшемся к человеческому естеству по страстности» [260]260
Ср.: Вопросоответы… XXI //Творения… Кн. 2, с. 73.
[Закрыть], и о «лукавом владычестве страстности над естеS ством» [261]261
Вопросоответы… XXI, с. 73.
[Закрыть], развивая здесь концепцию, которую наметил S в общих чертах святитель Григорий Нисский [262]262
Свт. ГРИГОРИЙ НИССКИЙ усматривал здесь также «болезнь, сопровождающую наслаждение, которая определяет с рождения человека […] немощь нашего естества», и говорит в связи с этим о стремлении, которое увлекает человека ко злу с момента Адамова преступления. (Or. cat., XVI, 3, M6ridier, p. 84–86). Роль влечения к наслаждению как источника греха рассматривается ' преп. МАРКОМ ОТШЕЛЬНИКОМ (De bapt., 24, pg 65, 1017С).
[Закрыть].
