Текст книги "Шоколадные каникулы"

Автор книги: Жан-Филипп Арру-Виньо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Поход в цирк

Первая неделя пролетела очень быстро. Папа с мамой отлично придумали – записали Жана Д. и середнячков в «Клуб Микки Мауса». Наконец-то мы могли от них отдохнуть! Малявки целыми днями резвились на пляже: прыгали на батутах, участвовали в конкурсах на лучший замок из песка, а Жан А. и я плавали с папой на каноэ.

Для троих надувная лодка была даже великовата. Выходя в открытое море, мы сразу снимали спасательные жилеты, которые нас заставляла надевать мама, привязывали лодку к буйку, натягивали ласты и плевали в маску – говорят, помогает, чтобы стекло не запотело.

– Хочешь, напущу слюней в твою? – предложил мне Жан А.

– Только попробуй – и тебе не жить! – пригрозил я.

– Готовы к погружению, ребята? – спросил папа.

– Готовы!

И вот мы уже летим в воду вниз головой, как настоящие боевые пловцы. Мы с Жаном А. можем погружаться без баллона. Для этого нужно уметь задерживать дыхание. Мы тренировались в ванной, засекая по очереди время на водонепроницаемых часах Жана А. Мой рекорд – две минуты сорок секунд, а Жана А. – намного больше. Да и то, когда он побил свой же рекорд, это я остановил секундомер: глаза у Жана А. были закрыты, щеки надуты – как у каменного окуня, а рот зажат рукой, чтобы воздух не выходил.

– Ну что? – спросил он меня, глубоко вдохнув.

– Семнадцать минут двадцать три секунды, – произнес я.

– Неплохо, – скромно ответил он. – Побил собственный рекорд почти на шестнадцать минут.

– Ты смухлевал, – не верил я. – Втихаря, небось, носом дышал.

– Что?! – возмутился Жан А. – А ну-ка повтори, что ты сказал!

– Человек не может не дышать дольше пятнадцати минут, – объяснил я.

– У меня свои методы, – не сдавался он.

– Методы?

– Я останавливаю сердце и таким образом экономлю кислород.

– Ты это в «Азбуке юного скаута» вычитал?

– На самом деле тут нет ничего сложного. Сам поймешь, когда будешь в седьмом классе.

Такой номер проходил в ванне, но не в открытом море. Каждый раз, когда Жан А. выныривал, он был на грани удушья, с выпученными глазами, и ему даже ни разу не удалось достать до дна.

– Неправда, я дотронулся! – сплевывал он морскую воду.

– Покажи песок со дна!

– Это из-за маски. В нее попадает вода, и мне приходится всплывать.

– Могу одолжить свою. Но предупреждаю, я от души в нее наплевал!

Вода была зеленого цвета, теплая, но с холодными течениями, от которых по телу бегали мурашки. На дне изредка попадались морские звезды, и мы собирали их в ведерко, чтобы показать маме и Жану Е. Но в ведерке они уже не были такими красивыми, как в воде, когда смотришь на них сквозь стекло. Может, попадая на сушу, они теряют краски?

В другой раз мы ловили морских ежей, точнее, их ловил папа. Они живут в расщелинах скал, и поймать их тяжело: непременно загонишь иголку себе под кожу. Зато, когда папа дал мне подержать ежа в ладонях, его колючки шевелились очень осторожно, будто крошечные зубки. Наверное, еж просто хотел убежать.

А еще я вам не советую делать, как Жан А. Вместо того чтобы отпустить наш улов обратно в воду, он решил засушить одну морскую звезду и парочку морских ежей у себя под подушкой. Через несколько дней в комнате стояла такая вонь, что запахло даже у родителей, которые уже было подумали, что где-то здесь закончил свои дни грязный носок… Они перевернули комнату вверх дном, и сокровище Жана А. благополучно отправилось в мусорное ведро.

На время тихого часа мама придумала для нас новое занятие – а все потому, что Жан А. и Жан В. постоянно спорили, кто будет банкиром в «Монополии». Она купила целую стопку открыток, и теперь приходится писать всем нашим родственникам и рассказывать, как чудесно мы тут отдыхаем.

Когда подошла очередь двоюродных братьев Фугас, Жан А. прилежно написал:

Дорогие братишки!

Спасибо за старую одежду, которую вы нам передали. Давайте-давайте, чистите друг друга щеткой, если хотите, чтобы мы надели ваши дурацкие шорты.

Кстати, а вы такие же лопоухие, как и в прошлом году? Мы отлично проводим время на море…

Открытку подписал каждый из нас. Мы покатывались со смеху, как вдруг по улице пронесся странный грохот. Выбежав на балкон, мы увидели, что в окнах уже появились недоумевающие постояльцы. Оказалось, что разбудила всех разноцветная машина с орущим громкоговорителем на крыше. Она три раза объехала вокруг отеля, надрываясь, словно заезженная пластинка: «Только сегодня вас ждет уникальное представление цирка „Пиполо“! Начало в двадцать два ноль ноль! Не пропустите! Семьям военнослужащих и многодетным семьям – скидка!»

– Отлично! Мы и то и другое. Значит, нам двойная скидка! – обрадовался Жан А.

– Цирк! – заверещал от радости Жан Г. – Супер!

– С укротителем? – уточнил Жан В.

– И фокусником? И звелюфками? – пропищал Жан Д.

Единственный цирк, который мы видели в своей жизни, – это «Звездный цирк», такая передача по телевизору. На днях, возвращаясь с пляжа, мы заметили вдалеке какие-то фургончики, но кто мог тогда подумать, что это настоящий цирк-шапито с самыми настоящими гимнастами и дикими зверями!

– Давайте не будем об этом. Не думаю, что нам стоит туда идти… – вдруг произнес папа.

– Почему это? – возмутились мы.

– Во-первых, представление начинается в десять вечера. А это для вас уже поздно.

– Но мы ведь на каникулах! – возразил я.

– Вот именно! И мы с вашей мамой иногда тоже хотим отдохнуть…

– Давайте тогда отправим спать середнячков и малышей, – придумал Жан А.

– У нас в семье все равны, – заявила мама, а Жан В. в это время дал Жану А. за такую идею хорошего тумака.

– Тогда пойдем без малышей, – не растерялся Жан Г.

– Я тозе хотю в цилк! – заныл Жан Д., пнув Жана Г.

Обстановка накалялась, и папе с мамой не пришлось долго думать, как нас утихомирить. Раз мы и пяти минут не можем провести без ругани, вопрос решен: в цирк не пойдет никто! «Вы этого не заслужили…»

– Особенно после той открытки бедным братьям Фугас, – напомнила мама Жану А.

Остаток дня мы ходили надутые, как индюки.

– Это нечестно, – возмущался Жан А. – Почему всем можно, а нам нельзя?!

– А я, когда вырасту, стану жонглером, – поддакивал Жан Г. – Буду целыми днями торчать в цирке, и никто мне слова не скажет…

– Будешь жонглировать редисками, – огрызнулся я. – Это из-за вас нам нельзя в цирк!

– А ну-ка повтори, что ты там сказал, – пригрозил Жан В.

Вечером нас ждал не ужин, а настоящая пытка: издалека доносились звуки музыки, и все отдыхающие старались побыстрее доесть, чтобы не пропустить начало представления. Было так противно на все это смотреть, что после ужина мы сразу пошли к себе и даже не стали проситься к телевизору.

Мы улеглись, но не прошло и пятнадцати минут, как Жан А. вдруг прошептал:

– Ты как хочешь, а я пойду!

– Я тоже! – решительно заявил я.

Похоже, этот план родился у нас одновременно: оба легли спать в одежде, чтобы выбежать поскорее.

– А если нас засекут? – решил уточнить я у Жана А., когда мы на цыпочках, чтобы никого не разбудить, выходили из номера.

– Скажу, что ты меня заставил, – ответил он.

Впрочем, побег удался: в отеле мы не встретили ни души.

На улице было темно и чуть-чуть страшно. Ветер раскачивал верхушки сосен. До цирка было от силы минут десять, но чем дальше мы уходили от гостиницы, тем больше нам становилось не по себе.

– Слышишь? – вдруг спросил Жан А.

– Что?

– Шаги… За нами кто-то идет!

– Ты больной, что ли? – хорохорился я. – Это ветер…

И мы рванули вперед как сумасшедшие, преследуемые мыслью, что вот-вот совершим самую большую глупость на свете. Мы выбежали на свет софитов и гремящую музыку цирка «Пиполо».

– Это точно здесь? – задыхаясь, спросил Жан А.

Мы думали, что увидим огромное шапито, но перед нами стояла невзрачная палатка. Ее освещала болтающаяся на ветру электрическая гирлянда. Внутри пахло кошачьей мочой. Никаких тебе трибун и оркестра, как в «Звездном цирке». Мы присели на поставленные в круг складные стульчики. Похоже, успели мы вовремя. Раздался бой барабанов – и представление началось.

– Спорим, сейчас будут Львы, – с дрожью в голосе сказал Жан А.

Сказать в ответ мне было нечего. Чтобы заплатить за билеты, нам пришлось буквально вывернуть карманы. А ведь это было каникулярное пособие, которое нам выдали родители. От этого было как-то волнительно и немного стыдно.

На арене появился Пиполо – здоровый дядька в красных шароварах и с хлыстом в руке.

– Это укротитель! – восхитился Жан А.

Но вместо львов к нему выбежали три собачонки в комбинезонах, как у акробатов, начали играть в чехарду и ходить на задних лапах.

Я хлопал в ладоши, потому что люблю собак, но все-таки хотелось увидеть львов. Их, наверное, приберегли напоследок, потому что следующий номер назывался «Летающие блюдца».

Я думал, сейчас появятся марсиане, но снова вышел Пиполо и начал крутить блюдца на кончике палки. На нем уже не было тех красных шароваров, но зрители все равно узнали его по закрученным усам.

Вдруг Жан А. со всей силы толкнул меня локтем в бок.

– Смотри! – ткнул он пальцем в ряды напротив.

Впереди с круглыми, как блюдца Пиполо, глазами и разинутым ртом сидел Жан В.

– Вот это да! – воскликнул я, когда мы нашли его в антракте. – Что ты тут делаешь?

– А вы оба? – переспросил он.

– Папа с мамой тебя убьют, когда узнают, – потирая руки, пригрозил Жан А.

– Тебя тоже, будь уверен, – ответил Жан В.

– Только попробуй наябедничать! – добавил я.

– Я пытался вас догнать по пути сюда, но вы неслись как угорелые, – объяснил Жан В.

– Так это ты за нами гнался?

– Надеюсь, тебя никто не заметил? – забеспокоился Жан А.

– Ты за кого меня держишь?! – возмутился Жан В.

У Жана В. еще осталось немного денег, и мы купили по мороженому. Гулять так гулять!

– Оба-на! – вдруг осенило меня. – А если нас узнают соседи по гостинице?

Об этом мы как-то не подумали! Трое в полосатых рубашках, да к тому же лопоухие – не заметить нас в толпе мог только слепой! Утром за завтраком все будут рассказывать, что видели нас в цирке, где мы преспокойненько уминали мороженое…

– Давайте разделимся, – предложил Жан А. – И встретимся уже на выходе..

Сказано – сделано. Я нашел себе местечко за столбом, и второе отделение началось. На арене появилась билетерша, переодетая в наездницу, верхом на пони, которого, должно быть, очень давно не чистили: от каждого его шага поднимался столб пыли. Номер был так себе, но для билетерши неплохо… Правда, под конец пони прямо перед зрителями наделал большую кучу, которую пришлось срочно убирать с помощью совка и метелки.

Следующим выступал Невероятный Человек-оркестр. Дядька, как две капли похожий на Пиполо, играл одновременно на губной гармошке, тамбурине и банджо, постукивая при этом по барабану, который болтался у него за спиной! Действительно невероятно! Но самым удивительным инструментом были его ботинки – по меньшей мере 54-го размера, – которые то и дело попискивали. Артист при этом смешно подпрыгивал, как будто кто-то ужалил его в мягкое место.

Потом Великий Фокусник Пиполо поместил билетершу-наездницу в большой ящик и разрезал его пополам. Выглядело все очень правдоподобно, но все понимали, что это фокус, ведь артистов тут только двое, а билетёрше еще мороженое на входе продавать. Но когда он раздвинул части ящика, и голова девушки оказалась с одной стороны, а ноги болтались с другой, стало как-то не смешно…

Конец представления неумолимо приближался. Пиполо вернулся на арену в костюме мексиканца и попросил полной тишины: настал черед смертельного номера.

Вот именно что смертельного. Зрители, затаив дыхание, наблюдали, как к маэстро вышла – вновь абсолютно целая – наездница-билетерша и встала перед огромной мишенью. Я уже видел этот номер – в комиксах про Тинтина. Тинтин приходит в какой-то театр и видит там своего друга генерала Альказара, известного как Рамон Зарат: он зарабатывает на жизнь тем, что мечет ножи в индейца в полосатом пончо. Когда Альказар завязывает глаза, все думают, что сейчас нож угодит индейцу прямо в сердце. Однако тот даже ухом не поводит, и нож попадает в мишень, которую индеец держит перед собой.

В исполнении Пиполо этот номер получился менее впечатляющим. Во-первых, он снова надел красные шаровары, а мексиканская шляпа все время спадала ему на глаза. Может, у него были неправильные ножи: они скорее напоминали обычные кухонные ножики и потому не застревали в мишени, а отскакивали в сторону, противно дребезжа, от чего билетерша всякий раз вздрагивала. Зрители в ужасе вскрикивали, как будто она была смертельно ранена, и в конце номера, когда она вышла на поклон, мишень больше напоминала сыр с дырками, а не выбитый ножом женский силуэт.

– Было супер, правда? – восхищался Жан В., которого мы встретили на улице.

– Конечно, – ответили мы с Жаном А.

Если честно, я был очень разочарован, но не решался себе в этом признаться. Я все это как-то по-другому представлял. Не знаю как, но по-другому. Быстрее бы добраться до отеля, до кровати, и забыть, что я не послушал родителей и просадил все карманные деньги.

– Слушайте, – не успокаивался Жан В. – Это было в тысячу раз круче, чем по телику!

– Зато по телику навозом не воняет, – заметил Жан А.

– Когда вырасту, – продолжал Жан В., – стану метателем ножей.

– В цирке «Попало»? – спросил я.

– Сам ты «попало»! – взорвался Жан В.

– Знаем-знаем, какой ты у нас ловкач! Научись сначала с пластиковым ножом обращаться, – издевался Жан А.

– Раз так, вы оба должны мне один франк и пятьдесят сантимов за мороженое, – обиделся Жан В.

– Один франк и пятьдесят сантимов за какое-то мороженое? – возмутился Жан А. – Ты шутишь?

– Иначе все маме с папой расскажу, – предупредил Жан В.

Но до этого не дошло.

Доругиваясь вполголоса, мы вернулись в гостиницу. В коридоре даже мышь не проскользнула. Время клонилось к полуночи, и все должны были спать мертвым сном. Или почти все… Когда мы тихонько открыли дверь, в комнате внезапно зажегся свет. Папа в пижаме и мама в ночной рубашке ждали нас. Они сидели с очень недовольным видом, скрестив руки на груди. Стало ясно: сейчас нам точно не поздоровится.

Великий день

– Господа, – произнес папа ледяным тоном, – я жду объяснений.

– Э-э-э-э… То есть… Цирк «Бидоло»… – мычал Жан А.

– Что?

– Цирк «Пиноккио»… – лепетал я.

– Что-что?

– Цирк «Пило-пило»… – запинался Жан В.

– Итак?

– Это Жан В. и Жан Б. захотели туда пойти, – объяснил Жан А. – А я решил, что, раз самый старший, просто обязан…

– Что-о-о? – возмутился я. – Ты сам предложил!

– А еще они заставили меня заплатить за мороженое! – наябедничал Жан В.

– Тишина! – приказал папа. – Вы все врете напропалую…

– А сто такое «наплополую»? – пропищал Жан Д.

Только потом мы узнали, что нас «сдали» Жан Д. и Жан Г., которые проснулись и, не обнаружив нас в кроватях, побежали докладывать папе с мамой. Можно подумать, они волновались!

А теперь сидят под одеялом и строят из себя невинных овечек, щурясь от резкого света.

Ничего, они еще за все заплатят! Уж я об этом позабочусь! Слово Жана Б.!

– Напропалую, – начала мама, которая никогда не упускает случая обучить нас новым словам, – это когда…

– Дорогая, мне кажется, сейчас это лишнее, – прервал ее папа.

– Ты прав, дорогой, – согласилась мама.

– Итак, – продолжил папа, – раз врете напропалую, будете наказаны все трое.

– Если они останутся без сладкого, можно мне забрать их долю? – поинтересовался Жан Г.

– У тебя скоро не будет зубов, чтобы все это съесть, – пригрозил Жан А., потирая кулаки.

– Тишина! – снова рявкнул папа. – Завтра вы – под домашним арестом! На целый день!

– Это невозможно, – возразил Жан В.

– Да ты что?! – заорал папа. – И почему же?

– Потому что завтра здесь – «Тур де Франс»…

Мы с Жаном А. мгновенно побледнели.

– «Тур де Франс»? Уже завтра? – повторил я, как в бреду.

– Точнее, уже сегодня, – обреченно произнес Жан А.

Я посмотрел на часы. Было за полночь. Всего через несколько часов по городу проедут гонщики «Тур де Франс». Мы так хотели попасть в цирк, что совсем забыли про главное…

– Тем хуже для вас! Никакого «Тур де Франс»! Будете знать, как шляться по злачным местам.

Катастрофа! Хуже не придумаешь!

– А что такое «злачные места»? – спросил Жан Г.

– Злачные места – это… – начала было мама, но поймала на себе папин взгляд и поняла, что для новых выражений все-таки еще не время.

– А теперь всем спать! – приказал папа. – И только попробуйте двинуться с места до завтрашнего утра!

Той ночью я долго не мог заснуть.

В ушах все еще гремели фанфары цирка «Пиполо», как будто машина с громкоговорителем до сих пор кружила вокруг гостиницы – мне назло.

Я обижался сам на себя и сам себе был противен… И, конечно, злился, что мы так глупо попались. Мы неделями мечтали своими глазами увидеть «Тур де Франс», следили за новостями, спорили, кто выиграет… А теперь из-за этого цирка все пошло прахом.

Уснул я, когда цирк-шапито стал превращаться в Колизей. Я был одет в гладиаторские доспехи и сражался со львом обычным кухонным ножом под рев толпы. В конце сна император опустил большой палец вниз, и я начал задыхаться под грудой грязных носков Жана А…

Проснулся я весь в поту, как будто случилось что-то страшное.

Но реальность была еще страшнее: настал великий день, когда мы не увидим «Тур де Франс».

Но что случилось? Ставни были распахнуты, на улице кто-то громко сигналил, а вся семья размахивала руками, стоя на балконе в пижамах.

– Пливет! – пищал Жан Д. – Мы сейтяс плидем к вам завтлакать!

Я перегнулся через перила, чтобы посмотреть, кто так радостно гудит под окном.

Приехали дедушка Жан и бабушка Жанет.

– Да уж, сюрприз так сюрприз! – пробурчал себе под нос папа и поплелся вниз. – Без твоей мамы ну просто никак…

– Дорогой, они так долго ехали, чтобы нас увидеть, – устыдила его мама.

Мы просто обожаем бабушку Жанет и дедушку Жана. Особенно дедушку. Бабушка, конечно, тоже хорошая, но слишком строгая. Она, например, считает, что двоюродные братья Фугас куда воспитаннее нас только потому, что шесть раз в день моют руки и на Рождество посылают ей один и тот же набор мармеладок. А с дедушкой Жаном всегда весело. Он называет нас бандой лопоухих, берет на рыбалку, рассказывает анекдоты и непременно что-нибудь дарит, если настроение не ахти.

В этот раз они приехали как нельзя вовремя.

– Просто чудесное место, – отметила бабушка Жанет за завтраком. – Как тебе удалось его найти? – спросила она у папы.

– Морской флот, – важно заявил он.

– Флот?.. Странно, что тут принимают таких обросших детей. Вот братья Фугас…

– Зато уж вы стрижетесь…

Мама прервала его, пока чего-нибудь не вышло:

– Как же мы рады, что вы приехали!

– Я бы хотел забрать ребят на денек, если можно, – попросил дедушка.

Мы переглянулись: что бы это значило?

– Всех, кроме Жана Е. Он все-таки еще маловат, – добавил он.

Мы по-прежнему не понимали, куда он клонит.

– Просто я боюсь, что ваша бабушка не очень-то увлекается велогонками, – дедушка повернулся к нам. – Она уже была со мной на двух этапах. Это очень мило с ее стороны, но все же… Так вот, я подумал, раз сегодняшний этап проходит недалеко отсюда, может, вы согласитесь… поехать со мной?

– Все впятером? – воскликнули мы.

– Ну, если вы, конечно, будете не очень против, – подмигнул нам дедушка.

– Минуточку! – вмешался папа. – Эти молодые люди наказаны. И останутся в номере!

– Дорогой, – вступилась за нас мама, – может быть, отложить наказание?..

– Папа, сегодня великий день. Разреши, ну пожалуйста! – хором заныли мы.

– Я буду убираться в комнате каждый день, пока не вырасту, – пообещал Жан В.

– А я больше никогда не буду дуться, – добавил Жан А.

– А я – делать вид, что читаю, когда меня зовут накрывать на стол! – не растерялся я.

– По-моему, с этими юношами давно нужно построже! – сказала бабушка Жанет.

– Ладно, – глубоко вздохнул папа. – Раз уж все просят… Разрешаю, но только в виде исключения!

Мы чуть не задушили папу в объятиях.

– Спасибо, папа! Клянемся, что больше никогда не пойдем в цирк тайком!

– Очень на это надеюсь, – ответил папа. – Только попробуйте – сразу угодите в интернат!

– Дорогой, мне кажется, тебе не повредит побыть немного без детей, – заметила мама, пока мы с радостными криками собирались в путь.

– Да уж, конечно, – мрачно ответил папа. – Что может быть лучше, чем целый день на пляже в компании твоей мамочки…

Только благодаря дедушке Жану великий день получился просто супер.

– Кстати, чтоб ты знал, «великий» – это неправильно, – сумничал Жан В., когда мы запрыгнули в машину.

– Нузно говолить «вазный день»! – пропищал Жан Д.

– «Важный» – уместнее в данном случае, – подтвердил дедушка.

– ВаЖАНый, то есть для Жанов, да? – придумал Жан Г.

– Скорее для жалких редисок, – не растерялся Жан В. и дал Жану Г. подзатыльник.

– Сами вы редиски в правописании, – ерничал Жан А.

– А что с «важным» не так? – недоумевал Жан В.

– Ну ты и «попало», – добавил я.

– Сам ты «попало»! – продолжил перепалку Жан В.

– Все готовы к «Тур де Франс»? – спросил дедушка, заводя мотор.

– Готовы! – крикнули мы хором.

Машина рванула с места, а мы смотрели в заднее стекло, как на пороге отеля мама, папа, Жан Е. и бабушка Жанет машут нам вслед.

День прошел словно во сне.

Весь город был украшен флажками и плакатами. На тротуарах было столько людей, что приходилось тянуть за руку Жана В., который так и норовил потеряться. Хорошо, что мы все были одеты одинаково: дурацкие полосатые рубашки отлично видны в толпе.

Чем ближе мы подбирались к финишу, тем труднее было протолкнуться. На набережной было полно народу, играла музыка, из громкоговорителей доносились рекламные объявления. Кто-то даже пришел со складными столиком и стулом.

Мы наконец нашли себе место – на самом солнцепеке, прямо под плакатом «200 метров».

– Тут они будут разгоняться перед финишем, – предсказывал Жан А. – Эдди Мерксу это раз плюнуть!

– Ой, да что ты! – возразил я. – Пулидор его в два счета сделает!

– Здесь неудобно стоять с флажком, – заметил дедушка.

Он и Жан А. болеют за Эдди Меркса, а мой любимый велогонщик – Раймон Пулидор. Во-первых, он француз – мне это важно, – а еще Пулидор все время оказывается вторым – прямо как я, всегда после Жана А.

Мы еще немного поспорили, кто победит, а потом дедушка купил всем по хот-догу и картошке фри. Ну и конечно, мы воспользовались тем, что мамы нет рядом, и до изнеможения накачались лимонной «Фантой».

– Когда они уже наконец проедут? – терял терпение Жан Г.

– Они зе долзны плоехать по всей Фланции, – пропищал Жан Д. – Дазе если они потолопяться, это не так быстло.

– Может, у них колеса стерлись? – предположил Жан В. – У них же супертонкие шины.

– Это не обычные шины, а велосипедные – очень прочные и упругие, ну, вроде кишки, – объяснил я.

– Настоящей кишки? – скривился Жан Г. – Она же склизкая!

– Ну какие же бестолочи! – закатил глаза Жан А. – Кто только придумал взять с собой малявок?!

– Да уж! Сюда бы машину, которая за гонщиками подметает: может, и их бы смела заодно, – добавил я.

Мы проторчали там часа три. Три часа – это много даже для таких ярых фанатов, как мы с Жаном А. Наконец на горизонте показались первые автомобили колонны «Тур де Франс». Только представьте: целый парад машин и грузовиков без крыш, как на карнавале. Мы правильно сделали, что встали в первый ряд, ведь именно на нас обрушился шквал рекламных сувениров: наклейки, кепки, брелоки, флажки, пляжные сумки, игральные карты, спортивные газеты, шарики и даже майки… Правда, майки летели из машины нашего «любимого» каталога одежды, и – по «счастливой» случайности – они тоже оказались в полосочку, как наши дурацкие рубашки…

Но больше всех повезло Жану Г. Не знаю как, но он поймал именную фляжку для воды еще одного фаворита Жана А. – бельгийца Люсьена ван Эмпа!

Жан А. позеленел от зависти. Взамен он предложил Жану Г. три наклейки: одну большую и две средние, но Жан В. сказал, что это нечестно. Тогда Жан А. заметил, что это не его собачье дело, и ситуация накалилась.

– Вон они! – вдруг закричал дедушка Жан.

– Кто «они»? Кто? – спросил Жан В., который никогда не понимает с первого раза.

Сердце билось со скоростью 100 км/ч. Судя по тому, что выкрикивал комментатор в громкоговоритель, нас ждала настоящая схватка. К финишу устремилась группа велосипедистов, никто не мог вырваться вперед. Они шли плечо к плечу со скоростью больше 60 км/ч!

– Давай, Пулидор! – орал я.

– Вперед, Меркс! – вопил Жан А.

Толпа колыхалась, подпрыгивала, визжала. Еще чуть-чуть, и нас расплющат о заграждение… Хоть шею оторви, все равно ничего не видно. Спортсмены приближались к финишу, волнение нарастало, по телу бегали мурашки.

Сначала на мотоциклах проехали полицейские, чтобы расчистить путь велосипедистам, потом – машины с руководителями команд и теле– и радиожурналистами в наушниках и с микрофонами в руках. Группа лидеров была уже совсем близко.

– Вперед, мотоциклисты! – кричал Жан В., который так ничего и не понял.

– Впелед, золтая майка! – пищал Жан Д.

– Вперед, Жаны! – кричал дедушка.

– А кто это – Жаны? – спросил у него дядька, который стоял рядом с нами.

– Это – очень известная команда, не сомневайтесь! – объяснил дедушка.

Если честно, велосипедисты пронеслись мимо так быстро, что мы еле успели разглядеть желтую майку. И конечно, среди такого множества круглых спин невозможно было различить Меркса или Пулидора. Ни Люсьена ван Эмпа, ни Роже де Вламинка… И зачем только мы собирали наклейки с их портретами – в жизни они все равно другие. Мы еще разок крикнули: «Вперед, Пулидор!», «Вперед, Меркс!», и все закончилось.

Уходить мы не спешили, дождались запоздалых гонщиков и уборочной машины. Но мы так долго стояли не для того, чтобы уйти сухими, поэтому подождали и поливальную машину на случай, если машина-метла подмела не всех задержавшихся. В общем, ушли мы самыми последними с целой грудой рекламных сувениров. Мама точно «обрадуется», когда нужно будет все это сложить в чемоданы. Но мы ничего не выбросим: сувениры с «Тур де Франс» – это святое! Только Жан А. чуть-чуть расстроился. Он думал, что перед финальным рывком спортсмены выбросят зрителям свои фляжки для воды, и он заберет одну себе. Может, это будет даже фляжка лидера. Кто знает? Она бы отлично смотрелась с новым полугоночным великом с семью скоростями, который ему подарили на день рождения. Все друзья Жана А. сдохли бы от зависти! Ну а так… придется развлекать публику дешевыми наклейками.

– А кто выиграл-то? – спросил Жан А., когда мы сели в машину.

Хороший вопрос! В шуме и суете мы даже не слышали, как комментатор объявил имя победителя.

– Надежная команда! – засмеялся дедушка Жан. – Ваши родители подумают, что вместо велогонки я возил вас черт знает куда…

Победителя объявил нам папа. Он, видно, пожалел, что не поехал с нами, потому что после обеда сбежал от бабушки Жанет в палатку аренды парусников, чтобы послушать по радио репортаж с «Тур де Франс».

– Ура! Победил Эдди Шмеркс! – крикнул Жан Г.

– Меркс, редиска, Меркс! – поправил его Жан А. с таким важным видом, как будто победил он сам.

– Сам ты редиска! Оплеуху захотел?

– Оплеуху от малявки? Не смеши! – ухмыльнулся Жан А. – Можешь хоть всю жизнь умолять, все равно не поменяю наклейки на твою дурацкую фляжку.

В тот вечер перед отъездом дедушка сфотографировал всех нас на пороге гостиницы. А папа, который был очень рад поскорее избавиться от общества бабушки Жанет, решил сделать еще один снимок, но уже с дедушкой Жаном. На снимке мы все – даже Жан Е. – в кепках «Тур де Франс», подняв руки, кричим «Ура!», как будто победили в командном зачете.

Я вклеил эту фотографию в тетрадку «Тур де Франс, 1970 г.». Теперь, глядя на нее, я думаю, что с дедушкой нам все-таки очень повезло. В команде Жанов желтая майка лидера, бесспорно, принадлежит ему.