Текст книги "Потасовка"
Автор книги: Жан Ануй
Жанр:
Драматургия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Жан Ануй
Потасовка
La Foire d’empoigne: Jean Anouilh (1958)
Перевод с французского Марии Зониной
Действующие лица:
Наполеон.
Людовик XVIII.
Фуше.
Д'Анувилль.
Герцог де Блакас.
Маршал.
Французский часовой.
Французский сержант.
Английский часовой.
Английский сержант.
Английский офицер.
Камер-лакей.
Рустан.
Слуга.
Дворец Тюильри. Это занавес. Ворота во двор. На сцене – часовой в медвежьей шапке. Все персонажи, как на английских карикатурах той эпохи, пузатые, лица шаржированы.
Слышно, как подъезжает карета. Часовой вытягивается по стойке смирно, кричит.
Часовой. Да здравствует король!
Сержант(входит). Поздно. Карета его величества короля Людовика XVIII мчится во Фландрию через ворота де ля Виллет.
Часовой. Да здравствует император! Знаете, сержант, нам, французам, не привыкать.
Сержант. Рановато. Карета его величества императора только въехала на улицу Сен-Оноре в окружении исступленной толпы, которая полгода назад так же горячо встречала королевскую семью…
Часовой. Тогда, да здравствует Республика! Мне-то что! Наш брат всякое видал.
Сержант(сурово). О Республике и речи быть не может. Четыре дня гауптвахты. За вольнодумство… И запомните, я с вас глаз не спущу! (Выходит.)
Входят Фуше и д'Анувилль.
Д'Анувилль. Сколько вы ему даете, мсье Фуше?
Фуше. Сто дней. Ровно.
Д'Анувилль(иронически). Сдается мне, вы посвящены в тайны истории?
Фуше(подмигивает). Отчасти. (Добавляет, ухмыляясь.) Я ее делаю.
Д'Анувилль. Вам это нравится?
Фуше. Нравилось бы, будь в этом хоть капля неожиданности. Но, когда известно, какие силы приведены в действие, колебание чаши весов под тяжестью фортуны может удивить разве что глупцов…
Д'Анувилль(задет). Я один из них. Признаюсь вам, возвращение императора…
Фуше. А вы думали, он кончит отставным командиром батальона с тысячей солдат на острове Эльба, такой актер? Вы не знаете театра. Он понимает, что проиграл, но хочет уйти эффектно. В первый раз это у него не вышло.
Д'Анувилль. Но прощание в Фонтенбло… Я был там. Я плакал.
Фуше(улыбаясь). И было над чем, молодому-то человеку! Сцена получилась неплохая, хотя на мой вкус немного примитивная. Я предпочитаю более изысканные формы. Впрочем, что-то такое мелькнуло, в самом конце, у кулис, лицом к публике… Но это бегство по враждебному, гикающему Провансу… Поджав хвост, переодевшись русским офицером… Человек, столь дорожащий своей ролью, не может так кончить. Он вернулся, чтобы предложить нам другой финал, более кровавый, если выйдет, и уж, во всяком случае, отмеченный благородной печатью рока. Во вкусе классической трагедии, привитом ему еще Тальма на уроках дикции. Будьте уверены, именно для этого он и вернулся.
Д'Анувилль. Вы думаете, он действительно… не надеется?
Фуше. У него куча недостатков, но он не дурак. И прекрасно понимает, что его ждет. К тому же для финала ему нужны статисты. Он всегда отдавал должное массовым сценам. Кстати сказать, Франция добилась от союзников уступок благодаря ловкому фокусу, когда все мы предстали несчастными жертвами тирана! Границы девяносто второго – неплохое приданое для монархии. А вот когда через три месяца союзники вернутся, и Франция в очередной раз кинется им на шею, как мидинетка – солдафону, от этих милых выдумок ничего не останется. Осмелюсь заметить, на этот раз условия будут кровавыми. Нас захватят, сомнут, выжмут, изнасилуют… Я имею в виду дам.
Д'Анувилль. По-вашему, он об этом не подумал?
Фуше. Может быть, и подумал, но ему плевать. Франция никогда его не волновала. Он работает на дом Бонапартов!
Д'Анувилль(задет). Вы суровы.
Фуше(улыбается). А вы слишком чувствительны, мой милый лейтенант. Этим и объясняется ваше присутствие здесь. Вы не успели его узнать.
Д'Анувилль(агрессивно). А ваше?
Фуше. Что мое?
Д'Анувилль. Ваше присутствие здесь. Как вы его объясните?
Фуше(тихо). Ну, это урок для старших классов, вам рано знать. Мне не хотелось бы вас портить. Я люблю благородную молодежь, впрочем, как все государственные деятели. Не будь таких, как вы, кто бы пошел за нами… Наши блестящие планы полетели бы ко всем чертям. Было бы досадно.
Д'Анувилль(презрительно). Значит, следовать за вами то туда, то сюда?
Фуше. Нет. Только туда, куда мы идем сейчас. А когда направление меняется, находится другая молодежь, столь же влюбленная в свой идеал. Другой идеал. Их всегда достаточно. Но пойдем во дворец, надо вынуть из ваз геральдические лилии. Боюсь, их аромат будет ему неприятен… Вы мне очень симпатичны. Я и матушку вашу любил, впрочем, безответно…
Д'Анувилль. Какая честь, мсье Фуше.
Фуше(улыбаясь). Это старая история. Я был еще ораторианцем. Смейтесь, смейтесь… Поносите меня. Обожаю, когда молодежь меня поносит. Это обостряет политическое чутье. Служите вернувшемуся императору, мой ангел. Месяца через два, может, два с половиной, я подам вам знак. Вовремя, не беспокойтесь.
Д'Анувилль. Надеюсь, герцог, избавить вас от хлопот. Европа навалится на нас – десять против одного. Месяца через два, два с половиной я, скорее всего, буду мертв. И незапятнан.
Фуше. Какие громкие слова для такой омерзительной вещи! Не стремитесь умирать, юноша. Надо жить. Это куда забавнее. Особенно в такой стране, как наша. Одно удовольствие наблюдать за французами после очередной политической катастрофы.
Входят во дворец. Часовой вытягивается в струнку, берет на караул. Появляется Наполеон в сопровождении Рустана и сияющего маршала.
Часовой(после секундного колебания, кричит). Да здравствует… император!
Наполеон. Отлично, молодец. Вот крик души… Это я люблю. Ты мой первый парижский часовой. Кто тебя здесь поставил?
Часовой. Начальник личной стражи вашего величества, ваше величество. Герцог Дюрас.
Наполеон. Первый раз слышу. Во всяком случае, реакция у тебя хорошая. Как тебя зовут?
Часовой. Дюпон.
Наполеон. Я знал одного Дюпона под Эйлау. Славный был малый. Я ущипнул его за ухо на поле битвы. Видишь, какая у меня память. Старых друзей я не забываю.
Часовой. Наверное, это было ухо моего отца, ваше величество. Или дяди. Я призыва тринадцатого года.
Наполеон(задет). Какая разница? Я сделаю тебя капралом. Маршал, запишите фамилию этого человека. Ты свободен.
Часовой. Кто меня сменит?
Наполеон. Никто. Я возвращаюсь как отец семейства к своим чадам. Мне охрана не нужна.
Часовой отдает честь и выходит. Маршал задумчиво просматривает записи.
Маршал. Мы забыли спросить его имя. После Гренобля у меня уже сто тринадцать Дюпонов. Не считая Дюранов. Это осложнит производство в чин и наверняка его затянет… или у нас останутся одни капралы.
Наполеон делает знак Рустану, тот раскладывает походный кожаный стульчик.
Наполеон. Франция терпелива, маршал.
Маршал. Вы не войдете, сир?
Наполеон. Не сразу. Устрою тут привал. И подожду, пока уберут. Кажется, Людовик занимал мою спальню… А поскольку он, должно быть, уезжал в спешке, я рискую уткнуться носом в его шлепанцы с лилиями… Воспитанный вроде человек, а так бестактен! В первую же ночь улегся в мою кровать.
Маршал. Эта кровать принадлежала раньше его брату, ваше величество.
Наполеон. Ошибаетесь. Ненавижу стиль Людовика XVI. Я заменил ее. На моей кровати подпись – Фонтен и Персье. Стиль ампир. И сфинксы. То-то они рты разинули, когда на мое место вскарабкался этот толстяк!
Маршал. Ну, сфинксов, положим, трудно удивить, ваше величество. Они всякое повидали.
Наполеон(окидывает его взглядом). Не нравится мне ваше настроение. Вы жалеете, что не арестовали меня, как поклялись Людовику?
Маршал. Я никогда ни о чем не жалею, сир. Я иду вперед. Впрочем, наугад.
Наполеон. Я вышел к вашим солдатам. Я крикнул им: «Стреляйте в своего Императора!» и распахнул сюртук. Возможно, это был лишний жест, признаю. Вам оставалось только скомандовать: «Огонь!»
Маршал. Мои солдаты не стали бы стрелять. Они уже знали, как это было в Лионе, и не захотели бы отстать от товарищей. И вообще было поздно. Я снова встретился с вами.
Наполеон(стремительно поднимается и внезапно кричит). Не смейте говорить обо мне, как о девке! Я не желаю строить Франции глазки. Я не могу щипать всех за ухо и ублажать, словно шлюха! (Распаляется.) А императрица? А мой сын, римский король? А сенат? Никто и не подумал о них в мое отсутствие! Между тем все было предусмотрено!
Маршал. Но вы были уже не вы…
Наполеон(с ненавистью смотрит на Тюильри, шепчет). Ему достаточно было показаться здесь десять месяцев назад, ему, всеми забытому толстяку, не одержавшему ни одной победы… только показаться… И он даже не дал себе труда позаботиться о всплеске народного энтузиазма! Старинный род… Вы правы, маршал. Это его дворец. Я снова врываюсь сюда, как взломщик. Пошли. (Быстро входит в Тюильри, за ним следуют маршал и Рустан.)
Занавес поднимается. Спальня Людовика XVIII, где Наполеона уже ждет Фуше. Слуга сметает груды мусора. Наполеон нетерпеливо ходит из угла в угол, Фуше молчит.
Что он подметает, этот человек?
Фуше(небрежно). Секретные бумаги короля – старье, сир. В предотъездной спешке он, видно, не успел их сжечь.
Наполеон. Вы их прочли?
Фуше. Разумеется.
Наполеон(улыбаясь). Глупый вопрос! В былые времена, внезапно входя в свою комнату, я всегда заставал вас на четвереньках перед корзинкой.
Фуше(тоже улыбается). Один-единственный раз, сир, и это послужило мне уроком. Вы вышвырнули меня вон. Под зад коленкой.
Наполеон. Думаете, я поверю, будто вы на этом остановились?
Фуше. Нет, сир. Я не намерен вас убеждать, не то вы окончательно потеряете ко мне доверие. Рыться в корзинах для бумаг – моя обязанность, обязанность министра полиции. После того случая я стал осторожнее, только и всего.
Наполеон(смотрит на слугу, который выметает мусор). Вы уверены, что там не осталось ничего интересного?
Фуше. Все интересное у меня в кармане. К услугам вашего величества.
Наполеон(когда слуга выходит). Покажите.
Фуше(вынимает бумаги из одного кармана, тут же спохватывается). Нет, не эти. Прошу прощения.
Наполеон(хватает его за руку, грубо). Эти! Именно эти, герцог Отрантский! Меня интересует именно этот карман.
Фуше(жалобно, пытаясь высвободить руку). Ваше величество! Эти грубые игры, право, неуместны. В нашем-то возрасте! Мне не хватает сил сопротивляться, и вы этим пользуетесь.
Наполеон. Конечно! Мне всю жизнь приходится чем-то пользоваться. Я-то не на троне родился!
Фуше(выпускает бумаги, злобно). Людовик такого бы себе не позволил. Что ни говори, королевская кровь…
Наполеон(усмехаясь). Что верно, то верно. Мы с вами проходимцы, герцог. Вы уже жалеете о своем кириле? Впрочем, если память мне не изменяет, предыдущего вы отправили на гильотину?
Фуше(задет, потирает запястье). Заметьте, что такой человек, как я, вполне мог притвориться, будто ошибся карманом. Чтобы вас надуть.
Наполеон(садится, чтобы спокойно прочесть бумаги). Не беспокойтесь, я разберусь. Вы же меня знаете, я обшарю оба. (Восклицает.) Как интересно, Фуше! Ну-ка, взгляните!
Фуше(нехотя приближается). Я уже читал. Это какой карман?
Наполеон. Нужный, нужный.
Фуше(читает через плечо). Да, нужный.
Наполеон. Список подозреваемых составлен три недели назад. (Читает.) «Герцогиня де Сан-Ле, мадам Гамлен, Карно, Реньо де Сен-Жан-д'Анжели, Лаваллет, Монталиве», двенадцать сенаторов. Полный список тех, кто готовил мое возвращение. Людовик знал это три недели назад! И пальцем не пошевелил… Вот недотепа! По мне надо было всю эту веселую компанию бросить в Венсенские рвы, уничтожив план в зародыше, и… я бы не вернулся. (Восклицает.) Ах, будь я на его месте!
Фуше(спокойно). Вы уже на нем, сир.
Наполеон(задумчиво). Кто мог дать ему этот список?
Фуше. Вряд ли мы это когда-нибудь узнаем. (Поспешно.) Второй документ вы прочли?
Наполеон(изучает список, внезапно вскрикивает). Не-ет, постойте-ка! Фуше. Сир?
Наполеон. Вас-то тут нет.
Фуше(в некотором замешательстве). Ваше величество, наверное, пропустили.
Наполеон молча протягивает ему лист.
(Делает движение.) Как глупо, я забыл очки. Наполеон. Тут крупно написано.
Фуше читает, поднеся список к самым глазам.
Фуше. Вот, видите, тут вписано имя.
Наполеон. Ламарк переправлен на Лемаршана. И никакого «ф». Как ни бейся, это «л».
Фуше(уныло констатирует). «Ф» нет! Необъяснимая забывчивость.
Наполеон(лукаво смотрит на него). Что вы на это скажете, господин министр полиции? Вы же у нас мастер на такого рода умозаключения.
Фуше. По-моему, это просто оскорбительно. Мной пренебрегли. Надеюсь, мой император достаточно великодушен, чтобы не продолжать этого разговора.
Наполеон(холодно). Как бы не так! Я вас арестую! (Звонит.)
Фуше(спокойно). Зря звоните, ваше величество. Мы только прибыли, тут еще персонал Людовика.
Появляется камер-лакей.
Наполеон. Кто вы?
Камер-лакей. Первый королевский камер-лакей, сир.
Наполеон. Позовите начальника стражи.
Камер-лакей(с большим достоинством). Господин герцог Дюрас в отъезде.
Наполеон(нетерпеливо). Позовите первого солдата, которого увидите в окно. Пусть поднимется.
Камер-лакей выходит. Наполеон молча меряет шагами комнату.
Фуше(мягко). Вы совершаете необдуманный поступок, сир. Я вам нужен, у вас совсем нет людей.
Входит часовой.
Наполеон. А, Дюбуа! Мой старый товарищ по Ваграму!
Часовой. Дюпон, ваше величество. По Эйлау. Ну… его сын.
Наполеон(поправляется, раздраженно). Дюпон. Какая разница. (Указывает на Фуше.) Арестуй этого человека. Отведи в кордегардию. У тебя еще есть сержант?
Часовой. Конечно, ваше величество. Я у него единственный солдат, так что он не отстает от меня.
Наполеон. Сдай ему арестованного и скажи, что он отвечает за него головой.
Часовой, бряцая оружием, приближается к Фуше, тот пожимает плечами и выходит первым.
(Лихорадочно листает бумаги, время от времена вскрикивая. Внезапно.) Ничего себе! Фуше! Взгляните-ка! (Осматривается, снова зовет.) Фуше! (Звонит.)
Входит Д'Анувилль.
Вы кто?
Д'Анувилль(вытянулся). Лейтенант д'Анувилль, второй стрелковый.
Наполеон(приятно удивлен). Второй стрелковый еще существует?
Д'Анувилль(краснея, словно девушка). Это – я.
Наполеон(восхищенно). Как сказано! Это – я… Ах, Париж, Париж!.. С тех пор, как я спрыгнул с лодки в Гольф-Жуан, на мою сторону перешло тридцать полков. Я вывернул, как перчатку, шестьдесят муниципалитетов. Ко мне стекались толпы крестьян, воняющих луком, вооруженных косами… что лишено, заметьте, тактического смысла… Но ты, твоя улыбка… она вернула мне Париж. Ты – моя армия, лейтенант. С тобой мы совершим великие подвиги. Ты будешь по уши в славе. (Щиплет его за ухо, кокетливо.) Любишь своего императора?
Д'Анувилль(тает от блаженства, но отнюдь не смешон, просто очень молод). Сир, я хочу умереть за вас!
Наполеон(без тени иронии). Хорошо, очень хорошо…
Д'Анувилль. Еще в детстве, в Императорском лицее, я учился для императора. Каждую задачу по математике – я ничего в ней не смыслил, но просиживал ночи напролет, чтобы разобраться, – я посвящал вам, сир, как свою жизнь.
Наполеон(словно стареющая кинозвезда). Как это мило… Как мило… Маленький ученик Императорского лицея отдает жизнь, вместе с тетрадками, своему императору. Неплохой сюжет для песенки… Беранже, например! Надо ему подать идею. Мы совершим великие подвиги, малыш. Ты будешь по уши в славе. (Внезапно холодно.) Впрочем, я это уже говорил.
Д'Анувилль(на грани обморока). О, сир! Погибнуть за вас…
Наполеон(похлопывает его по плечу, но думает уже о другом). Посмотрим, посмотрим…
Д'Анувилль. Ах, сир, какое счастье – шагать сквозь мрак и холод, с раненой рукой, как в России… оберегать ваш сон… а если на вас нападут, умереть вместо вас… так чтобы вы даже не проснулись… и пусть потом забудут назвать вам мое имя… или быть наказанным вами, пусть несправедливо, и никогда не роптать…
Наполеон(рассеянно). Прекрасно. Прекрасно. Все это продиктовано добрыми чувствами. (Решительно переходит к другому.) Так! На чем мы остановились? Я звал Фуше. Этот дворец полон неожиданностей. Вы кто?
Д'Анувилль(оторопев, вытягивается). Лейтенант д'Анувилль, второй стрелковый.
Наполеон. Да, действительно. Ваш полк будет переформирован в кратчайшие сроки. Скажите маршалу, чтобы он пришел, как только я кончу с герцогом Отрант-ским. (Удаляясь.) Скажите ему также, что я произвожу вас в капитаны.
Д'Анувилль(скромно). Сир, у меня будет случай проявить мужество в бою. Я предпочел бы заслужить звание капитана, совершив подвиг.
Наполеон(оборачивается, слегка озадачен). Вы здесь – вот ваш первый подвиг.
Д'Анувилль(четко). Нет, сир, мне просто повезло. Счастливое совпадение. Я хотел бы сделать для своего императора нечто большее.
Наполеон холодно смотрит на него, молчит, неприятно удивленный. Наконец произносит другим тоном.
Наполеон. У вас твердые принципы, это хорошо. (После паузы.) Хотя за время своего правления я заметил, что от прохвостов больше толку. Кроме того, с ними приятно поболтать. Вот, к примеру, Фуше: не успел я арестовать его за измену, как он опять мне нужен. (Смотрит на застывшего д'Анувилля.) Вы останетесь лейтенантом, мой мальчик. (Раздраженно.) И раз уж вы решили поиграть со мной в солдатики, предупреждаю– капитаном вы станете нескоро.
Д'Анувилль. Я ничего не прошу.
Наполеон. Ах ты боже мой! Ненавижу! Я люблю покупать, когда мне этого хочется. От совести никакого проку. Последнее время за участие в кампании мои маршалы требовали кто полмиллиона, кто миллион, как актеры на разовом ангажементе. Вот это я понимаю! Так спокойнее. И я позволял им воздвигать себе памятники – для народа, который любит историю в картинках. (Вдруг, взволнованно.) Вы думаете, старый скряга Людовик дал им больше, когда они перешли к нему?
Д'Анувилль. Ваши маршалы – герои и патриоты, сир. И если они сочли должным поступить по велению сердца и совести…
Наполеон(раздраженно кричит). Говорю вам, меня тошнит от людей с совестью! Рано или поздно она становится помехой в управлении. Я люблю героев, которые меня боятся и требуют денег. Так спокойнее. Бескорыстные люди мне не по карману. (Улыбается.) Нет, толстяк не мог заплатить им больше, он был нищ, как церковная крыса. Им просто-напросто пришлось продаться за право сохранить то, что дал им я. Он получил их по дешевке. Как мою кровать. (Ходит, задумчиво.) История Франции – сплошная потасовка, кто кого… Тем она и дорога мне, вся целиком, от ханжи Робеспьера до коннетабля де Бурбона. (Ходит по комнате мягкими шагами, быстро и изящно поворачивается, руки за спиной, живот вперед.) Лейтенант, я снова беру в свои руки прекрасную Францию! (Декламирует, расхаживая.) «Ты помнишь Францию под солнцем Мессидора,/Ты, корсиканец молодой,/– Неукрощенную и полную задора…»[1]1
Огюст Барбье
[Закрыть](Останавливается.) Напомните-ка мне имя идиота, который это написал.
Д'Анувилль. Барбье, сир.
Наполеон. Барбье! Стансы. Смотри, какой прыткий! Надо будет о нем подумать – завтра утром, когда мой министр полиции выйдет из тюрьмы.
Д'Анувилль(печально). Ваше величество собирается подчистить свой двор?
Наполеон(пораженно). Подчистить? Это слово не пришло мне в голову. (Смотрит на д'Анувилля.) А вы не лишены таланта, малыш. Жаль только, витаете в облаках, а то бы я вас использовал. До сих пор говорили только о расправах. Это слишком резко. (Смакует.) Подчистить… В этом есть что-то гигиеническое. Недурно! У вас есть при себе таблички? (д'Анувилль протягивает ему таблички.) Надо записать. (Повторяет восхищенно.) Подчистить. (Внезапно его осеняет.) А может, промыть? Нет, грубо, напоминает о колите. (Удовлетворенно.) Подчистить. Да, и надо пометить имя этого идиота, пока я не забыл. Как вы сказали? Барбье? (Пишет, потом спохватывается и вычеркивает.) Нет! Не сразу. Нельзя начинать с писателей. Они и так слишком много о себе думают. Я отправлю его на гильотину вместе с актерами и судебными исполнителями. Там поглядим. С кого следует начать, как вы думаете? С маршалов?
Д'Анувилль. Они все перешли на сторону нового режима, сир.
Наполеон. Все как один вернулись ко мне! Дураков нет! И потом они мне нужны, мы еще повоюем. Нет, это было бы неверно. (Кричит.) Все! Кроме Мармона! Он последовал за толстяком в Ганд. (Пишет, радостно.) Вот, у нас уже есть первое имя. Герцог Рагузский. Титул я ему оставлю. Народу нравится, когда приговоренный – человек именитый. Ну, дальше? (Думает.) Талейран? Хорошо. Только этим никого не тронешь. Его хотели убрать по крайней мере при трех режимах. (Мрачнеет.) Черт побери, в конце концов вы же были здесь, когда вернулись Бурбоны! Я требую, чтобы вы назвали имена сообщников! Можете вы предложить кого-нибудь или нет?
Д'Анувилль(четко). В данном случае – нет, сир. Я могу предложить только одну жизнь – свою. Наполеон (меряет его взглядом, с отвращением). Еще и идеалист! Вам решительно повезло, что у меня нет под рукой никого другого. Мне необходимо, чтоб кто-то подавал реплики. (Восклицает.) Ну, а что касается августейшего милосердия… Вы в него верите? (Начинает с пафосом декламировать.) «Сюда, о Цинна, сядь, и трезвою душою…»
Д'Анувилль. Мне кажется, только объединение преобразит Францию. Император не может вести себя как глава группировки.
Наполеон. Друг мой, мы не в театре. А если и в театре, то играем не трагедию, но мелодраму, как на бульваре Тампль. Я – актер исторической драмы. Я работаю не на горстку избранных, а на всю Францию! На Францию мидинеток, которые умиляются, ничего не понимая в пьесе, на Францию трудяг, обожающих освистать с галерки предателя, предварительно опрокинув стаканчик. Я отвечаю перед своей публикой. Ваш Людовик мог вернуться на девятнадцатый год своего мнимого правления, выпятив брюхо, надев корону, и заявить: «Кто старое помянет…», включая смерть братца. Очень благородно. Но такой фортель мог выкинуть только законный наследник, хотя он все равно не справился. Никто и спасибо ему не сказал. Но, может быть, моему сыну, этому блондинчику – весь в Габсбургов! – случится сыграть подобную роль, если… все пойдет нормально. Ах, будь я собственным сыном! Все было бы куда проще… (Спохватывается, жестко.) Но я создавал себя сам, засучив рукава! Меня хотят видеть в другой роли. Вы замечали, у великих актеров вечно одни и те же штучки. Они заставили полюбить себя в определенном амплуа и уже не могут от него отказаться. Иначе – прощай, успех! Я хочу быть грозным. Как после казни Энгиена. Вы тогда еще под стол пешком ходили… (Смакует.) Знали бы вы, какое безмолвие царило тогда в Париже… Слышно было, как шпики крадутся. Я люблю безмолвие страха. Они тоже. Франция всегда дерет глотку, когда получает свободу, но совершенно не умеет ею пользоваться. И счастлива, когда у нее поджилки трясутся. Если бы этот тюфяк Людовик понял… Впрочем, это уже другая история. (Задумывается.) Хотя есть нюанс… Я не призову в Париж пока ни императрицу, ни римского короля. И обойдусь без двора. Мои братья рухнули, как карточные короли, – они ими и были. Пусть валяются, я не стану их подымать. Сейчас я разыграю карту Революции. (Радостно.) А это идея, молодой человек! Вот мой главный козырь против толстяка Луи! Дошло? Паперть церкви Сен-Рок еще помнит мои пушки! Я – щуплый генерал, вынырнувший на поверхность в Тулоне. Они у меня попляшут! (После паузы.) И уж потом взнуздаю Францию, эту «кобылу дикую», как сказал наш идиот. Оп-ля! (Делает соответствующее движение. Смеется, но прекращает, видя застывшего д'Анувилля.) Я люблю, чтобы мои приближенные смеялись вместе со мной. Вам не смешно?
Д'Анувилль. Нет, сир. Мы ждем от вас славы и крови. А не кухни.
Наполеон(враждебно смотрит на него). Нет, вы немыслимо глупы! Приведите Фуше.
Д'Анувилль(вытянувшись). Где я найду герцога Отрантского?
Наполеон. Герцог Отрантский кормит вшей в караулке. Он арестован. Пусть сидит здесь, под рукой. С ним хоть поболтать можно.
Д'Анувилль отдает честь и выходит. Наполеон звонит в колокольчик. Появляется Рустан.
Рустан, маршал здесь? Пусть войдет. (Задумчив, нюхает табак.)
Рустан молча выходит и вводит маршала.
Маршал, вы мне нужны, я составляю список для подчистки.
Маршал(удивленно). Для подчистки?
Наполеон(в восторге). Да! Я нашел новое слово. Отныне никаких расправ, мне это не подходит. Понимаете, я вернулся с острова, остался там незапятнанным, – впрочем, у меня не было другого выхода, – и я хочу очистить Францию от тех, кто переметнулся на сторону правительства, бывшего на жаловании у оккупантов. Ясно?
Маршал. Очень много получится. Хартию приняли почти все.
Наполеон. Виновны те, на кого мы укажем. Это успокоит остальных – они сразу почувствуют себя в относительной безопасности. Это я и называю единством. Единством страха. Ну, скажем, в армии… Я уже записал Рагуза. Кого вы предлагаете?
Маршал. Мне неприятно называть имена своих товарищей, сир. И тем более – подчиненных.
Наполеон(сухо). Прекрасно. Я понимаю. Я спрошу простого полковника. Хорошо служат только те, кто ждет места… (Ходит.) Я, впрочем, разовью эту идею. Спрошу у художника-неудачника, предпочтительно члена Академии – имена художников. У писателя – имена писателей. У неимущего педагога – список преподавателей. У юриста, застрявшего в заместителях, – имена прокуроров. Так что недостатка в претендентах не будет.
Маршал. Если вам назовет их зависть, это будут таланты, сир. Вы обезглавите страну.
Наполеон(раздраженно). Головы отрастут! Вы меня раздражаете. И вы тоже. Можете идти.
Маршал выходит, в дверях сталкивается с Фуше, которого вводит д'Анувилль.
Маршал. Вас уже освободили?
Фуше. Да. А вас еще не арестовали?
Маршал. Хоть бы война поскорей! Попробуй, пойми тут что-нибудь! (Выходит.)
Наполеон(пожимает плечами, к Фуше). Он хорош только в арьергарде, как в России, с ружьем в руках, – этакий стойкий солдатик. Но они тоже нужны. Подойдите, Фуше.
Фуше невозмутимо подходит к нему.
Я как-то сказал Талейрану, что он дерьмо в шелковых чулках. Он – вельможа, настоящий. А на вас и шелковых чулок-то нет.
Фуше(с достоинством). Я сын народа, сир. А это сейчас в цене. Кстати, если я правильно понял нашего юного лейтенанта?..
Наполеон(игриво). Вы одобряете?
Фуше(улыбаясь). Именно это я и предложил бы вашему величеству, будь у нас время поговорить серьезно. Я снова чувствую себя в Лионе!
Наполеон. Вы знаете, как надо подчищать?
Фуше(развязно). Немного, сир. В девяносто третьем, на площади Брото я их поставил в ряды по десяти. И ррраз!
Наполеон(весело). И ррраз! Оставьте нас, лейтенант. Мы должны серьезно поработать.
Д'Анувилль выходит. Они остаются вдвоем, как старые приятели.
(Угощает Фуше табаком. Провожая взглядом д'Анувилля, раздраженно.) И чего он вечно тут торчит? Вы ему покровительствуете?
Фуше. Он верный человек, сир.
Наполеон. Я успел это заметить. Скучно.
Фуше(продолжает). Он преклоняется перед вашим величеством. Первым пришел во дворец встретить вас. (После минутного колебания.) Кроме того, я когда-то хорошо знал его мать.
Наполеон(глаза его загораются). Ну-у? Проказник… (Угощает его табаком.) У нас столько работы – необходимо слегка развеяться. Давайте. Обожаю пикантные истории…
Фуше(делает движение). Ну, этой уже лет сто… Я был еще ораторианцем.
Наполеон(строго). Осторожнее! Ни слова против религии! Я люблю вольности, как все французы, но религию – ни-ни!
Фуше. Даже теперь?
Наполеон. Никогда. Революцию, мать нашу, – сколько угодно. Великие принципы и всю эту говорильню – ради бога, это не опасно и может даже развлечь. Но религию… Она слишком полезна. Я ее оплачиваю и защищаю. Владеешь священником – владеешь женщиной, владеешь женщиной – мужчина у тебя в руках. Девять из десяти.
Фуше. Ну тогда я расскажу вам только начало, оно в духе галантных историй прошлого века… говорят счастливого… У них был замок в моем приходе. Я исповедовал мать и дочь. Дочь сопротивлялась.
Наполеон. Ее можно понять. Большего урода мне встречать не приходилось.
Фуше. Никогда не надо отчаиваться, сир. Признаюсь, я по уши влюбился в эту девушку. Возможно, это было моим единственным искренним чувством в жизни. Ну, а потом я встречаюсь с ней в Лионе, в разгар террора, она, конечно, замужем, сажаю обоих в самую поганую тюрьму – из тех, откуда не выходят. Ему грозит смертельная опасность. Классическая ситуация! Я спасаю мужа.
Наполеон(усмехаясь). А расплачивается жена!
Фуше(с притворным огорчением). По совершенно непонятной оплошности секретаря суда, его имя осталось в списках революционного трибунала. Бюрократическая неувязка. Жену, разумеется, освободили. Я даже распорядился вернуть ей состояние. В Лионе все было в моей власти. Через девять месяцев она родила виконту, так сказать, посмертно сына, и я теперь наблюдаю за ним издалека.
Наполеон(усмехаясь). Какая чудовищная история! Быть вашим сыном, Фуше… А мать вы больше не видели?
Фуше. Нет. Красивее я не стал. Прибавьте к этому ужас случайной смерти, бессмысленность жертвы… Надежды не было никакой. Я купался в деньгах и титулах, благодаря щедротам вашего величества, и в любовницах у меня не было недостатка. И надо сказать, попадались красотки! Будь хоть трижды уродом, когда бренчишь мелочишкой власти, есть из кого выбрать. Не считая этой первой, которая, если спокойно разобраться, была девицей весьма незначительной, ваш министр полиции, сир, прожил жизнь почти что девственником.
Наполеон(смотрит на него, холодно). Грустная история. Я такие не люблю.
Фуше(после паузы, с досадой). Мне, видимо, не следовало быть столь откровенным, ваше величество.
Наполеон(холодно). Безусловно.
Фуше(с тенью улыбки на тонких губах). Но чтобы загладить свою неловкость, насколько это возможно, добавлю, что упомянутая дама – креольского происхождения, – была близкой подругой мадмуазель Ташер де ля Пажери, когда та еще не стала женой виконта де Богарне. От нее я узнал многие вещи, которые известны только нам с вами, ваше величество.
Они словно две змеи, гипнотизирующие друг друга.
Наполеон(глядя ему в глаза). Мы слишком много и давно знаем друг друга, господин герцог Отрантский. Только у меня руки длиннее и память лучше.
Фуше(тоже смотрит на него). Вы правы, сир. Но мои архивы, на случай внезапной утраты памяти, в надежном месте.
Наполеон(жестом прерывает этот разговор). Ладно, хватит. На чем мы остановились, на счастливом известии о рождении ребенка? Вы ведь не собирались приглашать меня в крестные отцы?
Фуше(улыбаясь). Нет, ваше величество. У него есть крестный отец. Мадам д'Анувилль была также близкой подругой Талейрана, который с радостью согласился подержать ее сына над купелью.
Наполеон(с горечью). Сеть, я вижу, не рвется.
Фуше(расслабившись). Не рвется, сир. Так что мы можем свободно продолжить наш разговор.
Наполеон(решает на время оставить эту тему). Вы правы. Вернемся к нашим баранам.
Фуше(улыбаясь). Чтобы свернуть им шею…
Наполеон(поднимает палец). Чтобы их постричь! Я объявлю набор и введу новые налоги. Европа навязывает мне войну. Я вынужден защищаться. Франции нужны солдаты и деньги!
