Текст книги "Викинги. Быт, религия, культура"

Автор книги: Жаклин Симпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

После 50 лет мира, в 980-х годах, Англия снова подверглась атакам. Последовало два десятилетия интенсивных набегов, которые характеризовались новым для Англии методом (который, однако, уже был опробован во Франции 100 лет назад) – то тут, то там скандинавы стали требовать уплаты данегельда, в обмен на который обещали прекратить нападения. Сам характер разбойничьих отрядов тоже изменился: шведы (которые до сих пор интересовались только Прибалтикой и Россией) объединились с норвежцами и датчанами, и смешанные команды из всех трех стран стали плавать вдоль английских берегов. Поселение их не интересовало: они только требовали все больше и больше серебра. Один флот из 94 кораблей под командованием будущего норвежского короля Олава Трюггвассона и будущего датского короля Свейна Вилобородого в 994 году попытался напасть на Лондон. Для того чтобы они прекратили опустошать северо-восточное побережье Англии, пришлось заплатить им 16 ООО фунтов серебра.

В 1002 году Этельред Неразумный, доведенный до отчаяния набегами викингов и слухами о заговоре, приказал перерезать «всех датчан в Англии» (то есть на юге, не в Дэнло), даже поселенцев или наемников на службе у него самого. Среди погибших были сестра и зять Свейна, который теперь уже стал королем Дании. Как и следовало ожидать, Свейн с еще большими силами атаковал Англию. Только после уплаты 36 000 фунтов серебра он согласился уйти. В 1009 году прибыл новый флот норвежцев и датчан, которым командовал Торкель Высокий, один из вождей знаменитых ёмсвикингов, банды профессиональных воинов, штаб-квартира которых находилась на Балтике. В течение трех лет он грабил Англию, однако в конечном счете согласился принять данегельд в количестве 48 000 фунтов, заплатил большинству своих людей, а сам с 45 кораблями остался на службе у Этельреда в качестве наемника.

В июле 1013 года Свейн вернулся и начал крупномасштабное завоевание Англии. Все Дэнло сразу признало его, и, несмотря на некоторое противодействие со стороны людей Торкеля, к Рождеству Свейн стал королем всей Англии, а Этельред бежал в Нормандию. Однако в феврале Свейн умер, и Этельред вернулся. Последовала двухлетняя война, в ходе которой сын Свейна Кнут (Канут Великий), возглавив армии, набранные во всех трех скандинавских странах, старался завоевать для себя Англию. После смерти Этельреда и Эдмунда Железнобокого в 1016 году никто уже не мог противостоять Кнуту, и в возрасте 20 лет он стал единственным королем Англии.

Период собственно датского правления в Англии (1017—1042), безусловно, стал периодом роста скандинавского влияния по всей стране. Знатные датчане получали поместья в различных областях, и не только в Дэнло. Можно считать, что некоторые из простых дружинников Кнута присоединились к поселенцам, однако большая их часть в 1018 году, когда Кнут распустил свой флот и армию, отправилась домой. Они взяли с собой 82 500 фунтов серебра – последний и самый большой данегельд, который пришлось уплатить Англии.

Люди, которые воевали в армиях Свейна и Кнута, были хорошо организованными наемниками, стремившимися к богатству, причем богатству, полученному не в результате случайных грабежей, а путем систематического вымогания данегельда. Их серебро вернулось вместе с ними в Скандинавию, где были обнаружены тысячи английских монет того времени. Благодаря шведскому обычаю воздвигать мемориальные камни мы знаем по именам многих шведов, которые брали данегельд в Англии и с гордостью приказывали запечатлеть этот факт на своем надгробии, иногда вместе с именем вождя, под командованием которого они воевали. Наиболее интересен камень Ульва из Борресты (рис. 12), который получил свою долю от уплаты трех данегельдов, причем дважды – под командованием вождей, чьи имена остались в истории. На камне написано: «Ульв взял три гельда в Англии. Первый был тот, который заплатил Тости. Затем заплатил Торкель [Высокий]. Затем заплатил Кнут».

Рис 12. Камень ульва

Последние десятилетия X века были отмечены не только этими крупномасштабными военными действиями и политическими конфликтами, но и последней стадией миграции скандинавских поселенцев-крестьян на запад – колонизацией Гренландии и попыткой заселить некоторые области Америки. История этих предприятий рассказана в двух сагах – «Саге о гренландцах» (предположительно датируется до 1200 года) и «Саге об Эрике Рыжем» (середина XIII века). Об этих открытиях упоминается и в других средневековых сочинениях. Упоминание о «Винланде», то есть Америке, содержится уже в 1075 году в сочинениях Адама Бременского. Вдобавок к литературным источникам, многочисленные остатки скандинавских построек в Гренландии помогают многое узнать о поселении викингов, и теперь уже можно надеяться, что археология, наконец, подтвердит и то, что викинги достигли американского континента.

Заселение Гренландии началось в 982 году, когда исландец по имени Эрик Рыжий был на три года изгнан со своей родины за убийство и решил провести это время, исследуя неизвестную землю на Западе, которая была случайно обнаружена за несколько десятилетий до этого, но еще как следует не исследована. В течение трех лет он изучал южное и западное побережье, жил охотой и рыболовством, и, по всей видимости, среди его команды не было потерь. Вернувшись домой, он назвал открытую им страну «Гренландией (зеленой страной), ибо считал, что людям скорее захочется поехать в страну с хорошим названием».[8]8
  Здесь и далее цитаты из «Саги об Эрике Рыжем» приводятся в переводе М.И. Стеблин-Каменского.


[Закрыть] Действительно, новые земли должны были привлекать исландцев: их метод хозяйствования предполагал наличие обширных лугов, однако к тому времени все лучшие участки были уже заняты, и места для новоприбывших не оставалось. Примерно за 10 лет до того Исландия пережила страшный голод, во время которого «люди ели воронов и лис, и много омерзительных вещей, которые не следует есть, и некоторые люди убивали старых и беспомощных и бросали их со скал. Многие умерли от голода, в то время как другие стали красть, и их осуждали и приговаривали к смерти за это. Даже те, кто был объявлен вне закона, убивали друг друга… так как считалось законом, что любой, кто убьет троих изгнанников, будет свободен».

Многие люди были готовы следовать за Эриком. Летом 986 года он отплыл в Гренландию в сопровождении 25 кораблей с поселенцами и их скотом. Фактически только 14 кораблей достигли места назначения; остальные потерпели крушение или вернулись назад. Однако в следующие несколько лет за ними последовали другие. Так образовались две главные области поселения, из которых в одной было 190 ферм, а в другой – 90. Подсчитано, что на пике своего процветания колония викингов в Гренландии насчитывала около 3000 человек.

Сохранилось множество каменных и торфяных домов викингов, а также церквей, которые были построены после их обращения в христианство. Старейшая из них – небольшая часовня, воздвигнутая около 1001 года Тьодхильд, супругой Эрика Рыжего, в основном вопреки его желанию. Она была раскопана в 1962 году (рис. 13). Внутренние размеры церкви составляли всего лишь 4,8 на 2,4 метра. Большая часть стен была построена из торфа, однако западный конец, видимо, был сделан из дерева, так как он не сохранился. В «Саге об Эрике» говорится, что Тьодхильд построила церковь «вдали от домов», чтобы не раздражать своего мужа-язычника. Раскопки подтверждают эти сведения и показывают, что она даже выбрала место, где сам рельеф местности полностью скрывал церковь от фермы.

Рис. 13. Реконструкция церкви Тьодхильд

Сельское хозяйство в Гренландии было основано на скотоводстве. Выращивали коров, овец и коз – как и в Исландии; здесь было достаточно зерна, чтобы содержать крупные стада, судя по размерам коровников. Коровник на средней ферме мог вмещать от 10 до 20 коров, а коровник в Браттахлиде (собственная ферма Эрика) – около 40. Как ни странно, гренландцы испытывали проблемы с водой: сохранились остатки длинных оросительных каналов и рвов, пересекавших луга Браттахлида, а также подобные системы в других местах. Норвежский текст 1225 года описывает страну следующим образом: «Говорят, что в Гренландии хорошие пастбища и что там большие и хорошие хозяйства… Крестьяне там выращивают много скота и овец и делают много масла и много сыра. Они питаются в основном этой едой и говядиной и к тому же едят мясо и разную дичь, например мясо карибу,[9]9
  Вид оленя.


[Закрыть] китов, тюленей или медведей».

Из того же источника мы узнаём, что гренландцы пытались выращивать зерно, но не преуспели в этом и что они систематически обследовали страну, взбираясь даже на самые высокие горы, чтобы «оглядеться и узнать, можно ли найти какую-нибудь свободную ото льда и пригодную для поселения землю». На недавно открытой «Карте Винланда» с необычайной точностью показана береговая линия всей Гренландии; за те столетия, что скандинавы прожили в Гренландии, они успели тщательно обследовать эту страну. Они отнюдь не чувствовали себя отрезанными от своих соплеменников за морем; их корабли регулярно отправлялись в Норвегию и Исландию, везя такие ценные товары, как моржовые бивни, китовую кость, канаты из моржовых и тюленьих шкур, мыльный камень, медвежьи шкуры, меха других животных и даже клыки нарвала (которые продавали за рога единорога). Основной статьей импорта было зерно (для пива и хлеба) и железные инструменты, поскольку, хотя в Гренландии можно было найти низкокачественное болотное железо, там почти не было подходящего топлива, чтобы его плавить. Следует добавить, что, по мнению многих специалистов-климатологов, около 1100 года климат в этом регионе был теплее, чем сегодня; море, видимо, было в большей мере свободно ото льда, а условия для скотоводства – благоприятные.

Колония оказалась жизнеспособной. Несмотря на множество трудностей и ухудшение климата и на возраставший конфликт с эскимосами, в 1406—1410 годах там все еще были скандинавы – они праздновали свадьбу, сожгли на костре подозреваемого в колдовстве и гостеприимно приняли группу исландцев, которую вынесло штормом на эти берега. Однако эти исландцы оказались последними, кто принес достоверные новости из Гренландии. Как именно вымерла колония, мы не знаем, однако к XVI веку эскимосы снова оказались единственными обитателями острова.

Открытие Америки последовало вскоре за открытием Гренландии и было его естественным и почти неизбежным последствием. Парадоксально, но факт: то, что эта история рассказана сразу в двух сагах, только усложнило задачу историков, которые спорят друг с другом по поводу многих деталей. Немало чернил было пролито в дискуссиях по поводу достоинства каждой из саг и в попытках извлечь из них точную географическую информацию. Помимо других расхождений, заслуга первооткрывателя приписывается в двух сагах двум разным людям. «Сага о гренландцах» рассказывает о некоем Бьярни, который в конце 986 года отправился за флотом поселенцев, плывших из Исландии в Гренландию, однако в тумане его занесло далеко на юго-запад; три раза он видел чужой берег, но тот был совершенно не похож на все, что он слышал о Гренландии, поэтому он упорно продолжал плыть на северо-восток, не высаживаясь на землю, пока наконец не приплыл в саму Гренландию. Только примерно в 1003 году Лейв Счастливый, сын Эрика Рыжего, решил поближе рассмотреть неведомую землю и использовал сведения Бьярни, чтобы повторить его путь уже в противоположном направлении. В «Саге об Эрике», наоборот, ничего не говорится о Бьярни и вся слава приписана одному Лейву. В «Карте Винланда» XV века зафиксированы обе традиции: «По воле Божьей, после долгого путешествия из Гренландии на юг, в наиболее отдаленные части западного океана-моря, во время плавания на юг среди льда, спутники – Бьярни и Лейв Эйрикссон – открыли новую землю, чрезвычайно плодородную и в которой даже рос виноград, каковой остров они и назвали Винландом».

Анализировать сведения, содержащиеся в сагах, не входит в нашу задачу, и они до сих пор являются предметом ожесточенных споров. Было множество экспедиций, которые преодолели сотни миль побережья – от скалистых берегов Хеллуланда (Баффинова земля?) мимо лесов Маркланда (Лабрадор?) к более теплым местам, где рос дикий виноград, почему исследователи и назвали эту страну Винланд – Виноградная страна. Целью путешественников было, естественно, основать постоянное поселение, и одна группа оставалась там примерно два года; однако, согласно обеим сагам, все попытки в конце концов терпели неудачу из-за враждебности местных племен скрелингов (индейцев или эскимосов). Однако, хотя колонизация в конечном счете оказалась невозможной, некоторые сведения заставляют предполагать, что гренландцы еще долго посещали эти края и привозили лес, который был лучше, чем тот прибойный лес, который выносило на их собственные побережья.

В 1965 году была опубликована «Карта Винланда», составленная в верховьях Рейна примерно в 1440 году. На ней показан весь известный тогда Старый Свет, а также множество островов в Западном океане. Приведена и замечательно точная карта Гренландии, а к югу от нее огромный остров, названный «Остров Винланд, открытый совместно Бьярни и Лейвом». Издатели считают, что карта Гренландии, видимо, была скопирована с какой-то утраченной исландской карты XIII или начала XIV века, которая, в свою очередь, была основана на практических знаниях самих гренландцев. Однако изображение Винланда, судя по всему, стало следствием не опыта, а реконструкцией на основе данных саг (которые существовали в списках задолго до того, как появилась эта карта). На карте есть несколько латинских обозначений, самое важное из которых расположено в левом верхнем углу. Рассказав об открытии Винланда в словах, процитированных выше, карта добавляет: «Эрик, легат апостолического престола и епископ Гренландии и близлежащих земель, прибыл в эту поистине пустую и очень богатую страну во имя Всевышнего Бога в последний год нашего преблагословенного отца Паскаля [т. е. папы Паскаля, умершего в 1118 году], оставался там долгое время как летом, так и зимой и позднее вернулся на северо-восток, в Гренландию, и затем отправился своим путем, смиренно повинуясь воле вышестоящих».

В отношении подлинных путешествий XI века карта мало добавляет к тому, что уже было известно из саг. Ее важность для всех, кто изучает скандинавскую культуру, состоит в трех положениях, высказанных издателями: то, что средневековые исландцы изготовляли карты; то, что исследование Гренландии было гораздо более тщательным, чем предполагалось; то, что путешествие епископа Эрика стало следствием предположения, что скандинавы-христиане обитали где-то на американском континенте еще в 1117 году. Последнее предположение, высказанное одним издателем и отвергнутое другим, наиболее интересно. Если оно когда-нибудь будет подтверждено, то это опровергнет все теории об исследовании Винланда, которое до сих пор считалось отважным, но безрезультатным предприятием.

Долгое время ученые надеялись, что археология поможет подтвердить и дополнить письменные источники и даст материальное доказательство присутствия викингов на американском континенте, обнаружив американские предметы в гренландских поселениях или (предпочтительнее) скандинавские изделия в Америке. Было сделано два важных открытия такого рода. В Херьёльвснесе на юге Гренландии было обнаружено несколько гробов из лиственницы, которая встречается на Ньюфаундленде и Лабрадоре, но неизвестна в Скандинавии, а во дворе скандинавской церкви в Санднесе на западе Гренландии нашли наконечник стрелы из лабрадорского кварцита, изготовленный на индейский манер. Конечно, можно считать, что лиственницу туда прибило морем,[10]10
  В «Саге о гренландцах» говорится, что поселенцы привозили из Винланда необыкновенное дерево «мёсур».


[Закрыть] однако наконечник стрелы мог привезти только какой-нибудь викинг, возвращавшийся из экспедиции, в которой он встретил американского индейца.

Рис. 14. Голова викинга

Поиск следов викингов на американском континенте привел к появлению множества подделок и нескольким ложным тревогам, однако, судя по всему, уже начинают появляться достоверные данные. В 1961 году доктор Хельге Ингстад и его жена начали серию раскопок в Лэнс-о-Мидоуз на северном побережье острова Ньюфаундленд. Они сообщили, что обнаружили группу построек, в том числе одну, которая, судя по всему, является длинным домом с центральным очагом, и другие здания с расколовшимися от огня камнями или с обложенным камнями очагом – все это характерно для домов викингов в Гренландии, Исландии и других местах (глава 3). Неподалеку в небольшой кузнице были найдены куски болотного железа, 30 фунтов шлака, куски кованого железа, один кусочек бронзы, немного угля, каменная наковальня, очаг и яма для огня. Все это имеет огромное значение, поскольку ни эскимосы, ни индейцы не умели обрабатывать металл. В то же самое время техника кажется слишком примитивной для сравнительно современных людей. Радиокарбонная датировка этого материала дала вполне соответствующую дату – 1060 год (плюс-минус 70 лет). Другая ключевая находка была сделана позднее, в 1964 году. Это грузило из мыльного камня, именно такого типа, каким пользовались женщины викингов для своих веретен. Это наиболее ценные подтверждения сообщениям саг, поскольку они говорят о присутствии настоящих поселенцев в сопровождении женщин, поселенцев, занимавшихся обычными повседневными делами. В 1968 году пришло сообщение об обнаружении бронзовых ювелирных украшений, датируемых примерно 1000 годом. Публикация полного отчета о раскопках доктора Ингстада, несомненно, окажется серьезным вкладом в дискуссию о путешествиях в Винланд[11]11
  Двухтомная работа X. Ингстада и его жены Анне-Стине Ингстад, посвященная плаваниям викингов в Америку, была опубликована в 1985 г. На русский язык переведена одна из первых книг Ингстада – «По следам Лейва Счастливого».


[Закрыть] – самом дальнем и самом романтическом предприятии скандинавов, жаждавших получить побольше земли.

Рис. 15. Охотник с соколом и собакой

Глава 3
ЖИЗНЬ НА СУШЕ

Различные области, в которых жили скандинавы в эпоху викингов, настолько отличаются по климату и почве, что практически невозможно полностью рассказать здесь обо всех существовавших у них технических приемах в земледелии и скотоводстве. Грубо говоря, можно сказать, что во многих областях Дании, в юго-восточной Швеции и во многих юго-западных долинах Норвегии широко практиковалось выращивание зерновых и скотоводство. Чем дальше на север, тем большую роль играло скотоводство, хотя зерновые можно было выращивать даже в Исландии. Прослеживается определенное соответствие в характере поселений: в южных районах, особенно в Дании, хозяйства были сгруппированы в настоящие деревни, видимо, с системой чересполосицы и общих выгонов, подобно той, что была в средневековой Англии. Однако там, где преобладало скотоводство, каждая ферма должна была иметь свои собственные обширные выгоны, так что хозяйства были расположены как можно дальше друг от друга – так далеко, как только позволяла численность населения. Эта тенденция достигла своего полного развития в Исландии, где деревни и совместное выполнение сельскохозяйственных работ были практически неизвестны.

Северные области и западные поселения также во многом зависели от охоты на диких животных и птиц, которые служили ценной добавкой к столу. Природные ресурсы были, действительно, очень богатыми. Морских птиц стреляли или ловили силками и собирали их яйца.

Рис. 16. Ловля рыбы острогой

В морях водилась селедка и треска, в реках – форель и лосось. Китов били гарпунами, тюленей убивали копьями или ловили в сети. В горах Скандинавии можно было охотиться на медведей, диких кабанов, лосей, благородного и северного оленя. Зимой охотники ходили на лыжах; именно поэтому одни и те же божества – Улл и Скади – покровительствовали лыжникам, стрелкам из лука и охотникам. Иногда охотились с соколами, хотя уже в то время такой вид охоты был, судя по всему, привилегией аристократов. Рыбу ловили на удочку, сетями, били острогой; может быть, даже иногда удили на муху, поскольку в некоторых древнеисландских выражениях слово «муха» используется в переносном смысле в значении «приманка» или «наживка». Иногда были даже попытки намеренно улучшить природные ресурсы: например, в некоторых горных озерах Норвегии есть форель, которую туда могли завезти только люди, а на руническом камне XI века говорится, что человек, памятником которому был этот камень, «привез рыбу» в одно такое озерко.

Следует помнить, что охота и рыбалка не просто вносили разнообразие в питание жителей отдельных поселений, но играли и гораздо большую роль. Меха, медвежьи шкуры и кожи северных оленей из северной Скандинавии были ценными статьями экспорта; то же самое можно сказать и о кожах моржей и тюленей, бивнях моржей, ворвани, китовой кости, перьях, живых соколах и, возможно, сушеной рыбе. Различные способы использования природных ресурсов влияли друг на друга и вносили вклад в экономику в целом, как, например, при эксплуатации горных районов Норвегии. Каждое лето туда стремились три группы «сезонных рабочих»: меховщики, кузнецы, которые приходили туда плавить руду из горных болот, и пастухи, которые отводили коров и овец на пастбище, где росли горные травы и кустарники. Косвенным образом представители первых двух групп помогали тем, кто принадлежал к третьей, поскольку ловля диких животных делала землю более безопасной для домашних, а рубка леса на уголь очищала новую землю для пастбищ. В то же время владельцы хозяйств в долинах нуждались в кожах, шкурах и железе; они также торговали с жителями побережья и экспортировали свои товары на юг.

Разница в климате, естественно, влияла и на конструкцию жилых домов, других хозяйственных строений. В лесистых местах и местах, где зимы не были слишком суровыми, дома строили из леса, пользуясь одним из нескольких способов: вертикально клали доски угол к углу («бочарная» постройка), горизонтально клали доски между вертикальными столбами (бул), строили мазанки или бревенчатые срубы. Существовала также старая традиция строить толстые стены из земли, камней и торфа и накладывать крышу из торфа. В таком доме дерево нужно было только для балок крыши и для внутренних деталей, таких, как стены комнат и обшивка. При этом дом был теплее бревенчатого и получил распространение во влажных, холодных и безлесных колониях викингов на Атлантике.

На Оркнейских, Шетландских и Фарерских островах люди использовали местный камень, иногда просто складывая стены из сухого камня, но чаще обкладывая им основу из земли или перекладывая камнями слои торфа. Способы строительства часто отражают местные условия: например, на Шетландских островах в первом скандинавском доме в Ярлсхофе только северная стена была сделана из торфа, что давало дополнительное тепло там, где оно больше всего было нужно. В Исландии, где практически нет камня, подходящего для строительства, люди научились мастерски строить дома из одного торфа. Торфом также широко пользовались в Гренландии, но не потому, что дерева не хватало, а для тепла. Большие бревна для внутренних деталей импортировали или брали из прибойного леса.

Материалы могли быть разными, однако форма крестьянского дома, в отличие от квадратного городского дома, была практически одинаковой во всех скандинавских землях. Наиболее древней разновидностью был длинный дом, состоявший из одной комнаты, длиной от 12 до 30 метров. Две длинные стены ближе к концам матицы заметно загибались в верхней части; считается, что эта традиция восходит к первобытным временам, когда на дома вместо крыши клали перевернутую лодку. В середине дома стояли два ряда мощных столбов, которые несли на себе тяжесть крыши. По обеим сторонам дома проходила широкая, низкая земляная насыпь, край которой был обшит досками или обложен каменными плитами. Получался гладкий приподнятый пол. Центральная полоса составляла грубый углубленный пол, в котором располагался по крайней мере один обложенный камнями длинный очаг, а зачастую – и отдельная яма для готовки.

Дома такого типа имели долгую историю еще до начала эпохи викингов. Сначала в них обитали не только люди, но и домашние животные, однако при викингах скот уже повсеместно размещали в отдельных коровниках, или пристроенных к одному из торцов дома (как в Унсте и во втором доме в Ярлсхофе), или стоявших рядом с домом. И все-таки домашняя жизнь по-прежнему проходила в длинном доме, состоявшем из одной комнаты. В «Саге о Греттире» такие здания называются «покоями». В X веке в Исландии они должны были выглядеть так: «Тогда было принято строить на хуторах большие покои. Вечерами люди сидели там вдоль костров или ставили там столы, а потом они спали по стенам на полатях. Днем женщины чесали там шерсть».[12]12
  Здесь и далее «Сага о Греттире» цитируется в переводе О.А. Смирницкой.


[Закрыть]

Тем не менее, в однокомнатном длинном доме часто была выгорожена деревянной стеной небольшая секция в одном или обоих концах дома. Эти помещения служили кладовками или спальнями, где, конечно, было спокойнее, чем в общем зале. Из таких домов развился более поздний тип длинного дома, разделенного на две или три следовавшие друг за другом комнаты. Примерно в то же время стены потеряли прежний характерный загиб. Сначала от совмещенной «гостиной» и спальни была отделена кухня, а затем появилась своего рода прихожая, назначение которой точно неизвестно; затем дневную общую комнату отделили от спальни. Наконец, вошло в обычай пристраивать дополнительные маленькие комнаты-кладовки к задней части дома. Такие многокомнатные дома продолжали строить в течение всей эпохи викингов, но в конце концов в Исландии и Гренландии их сменил другой тип – с комнатами, выходящими в центральный коридор.

Рис. 17. Длинный дом в Ислейвсстадире

На фермах, раскопанных в исландской долине Тьёрсардаль, можно видеть три основных типа длинного дома. Первая стадия представлена домом в Ислейвсстадире (рис. 17), который датируется временем первых поселенцев. В нем была очень большая главная комната, а на конце устроены всего два небольших отделения.

Дом в Скалакоте, возможно, относится к тому же периоду, но его планировка более сложна (рис. 18). Одна из двух дверей ведет в «прихожую», от которой отделена перегородкой еще одна небольшая комнатка у торцовой стены. В середине здания располагалась длинная общая комната с поднятыми боковыми полами, разделенными рядами камней с длинным центральным очагом. В дальнем конце здания, за вторым аккуратно замощенным дверным проемом, находилась глубокая яма для приготовления пищи. Очевидно, эта часть дома служила кухней и, может быть, представляла собой отдельную комнату. Три небольшие комнаты в задней части дома кажутся более новыми, чем остальная постройка, и, возможно, были добавлены в угоду новой моде. Две из них служили кладовками, однако в третьей имелось несколько маленьких очагов; возможно, она заменила прежнюю кухню.

Вершина эволюции длинного дома – дом из Стёнга (рис. 19). Мы снова видим «прихожую», в которой отгорожен довольно большой угол. За «прихожей» следует большая комната с широкими поднятыми боковыми полами, возможно замощенными, центральным очагом и каменными плитами, которые служили фундаментами для поддерживавших крышу столбов. Стены были покрыты деревянными панелями, что часто встречается в таких домах. Из саг мы узнаем, что панели, опорные и дверные столбы могли быть украшены декоративной резьбой. В доме имелась и третья небольшая комната. В ней тоже были настенные панели и поднятые боковые полы, хотя полы оказались такими узкими, что они, видимо, были предназначены только для сидения, а не для спанья. В маленькой комнате обнаружили три очага, а в одном ее конце – прялку. Очевидно, в этом доме люди все еще ели и спали в большом центральном помещении, однако женщины проводили день в отдельной комнате: там они пряли, а возможно, и готовили еду. Двери в задней стене дома вели в две небольшие кладовки. В одной находились три больших чана для молочных продуктов (в одном из них на момент раскопок все еще были остатки творога). Пол другой кладовки пересекали две глубокие канавки, обложенные камнями. Проводивший раскопки Ааге Руссель предполагает, что они были заполнены льдом и эта кладовка служила холодильником для хранения мяса.

Рис. 18. Длинный дом в Скалакоте

Однако ферма – это не только жилой дом. Один из наиболее хорошо изученных на сегодняшний день жилых комплексов – это Ярлсхоф на Шетландских островах, где можно видеть, как росло и развивалось хозяйство в течение нескольких столетий: по мере того как размножались потомки первых поселенцев, появлялись новые дома, строились и перестраивались коровники, конюшни, амбары и другие хозяйственные постройки, начинали использоваться и выходили из употребления стены, компостные кучи и платформы для сена.

Рис. 19. Длинный дом в Стёнге

На рис. 20 показан Ярлсхоф в середине IX века. Строение А – это длинный дом, построенный первыми поселенцами 40 или 50 лет назад. Он состоял из небольшой кухоньки и большой главной комнаты. Снаружи, у северной стены, был аккуратно замощенный камнем участок. Б – это второй длинный дом, построенный позже для младшей ветви семейства. Он был разделен на два не сообщавшихся друг с другом помещения. Южное представляло собой небольшие жилые комнаты, а северное – коровник с выходом на склон холма. В небольшом домике В было много помещений, и возможно, он служил туалетом. Строение Г представляло собой конюшню с замощенным камнями полом. Д служила кузницей, так как там были найдены каменная наковальня, открытый очаг и куски железного шлака. Е – либо амбар, либо коровник. Из всех хозяйственных построек В и Г – новые; они относятся к тому же времени, что и Б, тогда как Д и Е восходят к первой фазе поселения. В наиболее ранней фазе поселения существовали еще две хозяйственные постройки: одна из них, очевидно, предназначалась для местных жителей – пиктов, которых новоприбывшие викинги держали в качестве рабов, но к тому времени, о котором мы говорим, обе они уже разрушились и были похоронены под грудами мусора. Из различных стен, окружавших дворы, некоторые были новыми, а некоторые построены еще пиктами, которые жили на этом месте до того, как пришли викинги.

Рис. 20. Реконструкция поселения в Ярлсхофе около 850 г.

Раскопки поселений типа тех, что обнаружены в Ярлсхофе и в Гренландии, дают прочную археологическую основу для наших знаний о хозяйстве викингов, однако литература Исландии с ее красочными рассказами о сельской жизни того времени ярко расцвечивает эту картину. Оставшуюся часть этой главы мы посвятим общему описанию повседневной жизни исландской фермы в течение года и в течение дня.

Только 13 процентов территории Исландии могли быть заселены людьми, чья экономика основывалась на выращивании коров и овец. Поселенцы заняли все места, где хотя бы росла трава – как вдоль побережья, так и в долинах рек, которые проникают далеко в глубь страны. Даже у самой крошечной горной долины был хозяин. Вожди поселенцев из первой волны занимали большие территории, внутри которых раздавали землю родичам и дружинникам, а позднее – своим взрослым сыновьям и даже бывшим рабам. В 930 году был принят закон, ограничивавший площадь земли, которую мог занять новоприбывший: мужчина мог занять только такую площадь, которую был способен обойти за день, неся с собой огонь; женщина – столько, сколько могла обойти за день, ведя двухлетнюю корову. Но и такой участок должен был быть достаточно большим, и его следовало измерять скорее не в акрах, а в милях; и даже когда население выросло и участки много раз поделились, характерной чертой исландских ферм осталась отдаленность их друг от друга.