Текст книги "Встретимся в полночь"
Автор книги: Жаклин Нейвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Джулия не понимала, почему сестра мечтает о ком-то недостижимом. Но это так похоже на Лору – она ведь любит драмы. Чем больше сантиментов, тем для нее лучше.
Лора крепче сжала руку сестры.
– Вот идет эта противная Люси. – Ее возмущение быстро превратилось в сияющую неестественную улыбку. – Добрый вечер, Люси!
Люси Гленкоу только слегка приподняла уголки губ.
– Добрый вечер.
И, не останавливаясь, она пошла дальше, предпочитая не общаться с какими-то дочками банкира.
Темные глаза Лоры метнули стрелы в спину девушки.
– Терпеть ее не могу. И вовсе не потому, что она собирается замуж за Стратфорда. Просто не люблю снобов. Она тебе завидует.
Джулия встрепенулась:
– Как? В чем она может мне завидовать?
– Джулия, право же, не будь тупицей. О тебе много говорят, и при этом только хорошее. Все считают тебя умной – но, конечно, не слишком.
«Конечно, не слишком, – с грустью подумала Джулия. – Иначе это было бы настоящим преступлением». Лора вздохнула.
– Ах, да не смотри же на меня так! Конечно, с такой сестрой, как ты, мне хватает причин для зависти, но дело в том, что… – Она помолчала и вздохнула. – Мне ты тоже нравишься.
– А ты – мне, – с внезапным приливом нежности проговорила Джулия. – Вот почему я хочу, чтобы ты перестала тосковать по Колину Стратфорду. Он помолвлен, то есть почти женат.
Лора вздохнула, кивнув старательно уложенными блестящими белокурыми локонами.
– Хорошо. Пойду посмотрю, не приглянется ли мне кто-нибудь. Но предупреждаю – если я не найду никого, кто поразит мое воображение, я буду плакать всю дорогу домой.
Джулия с сомнением подняла брови.
– Но когда ты заметишь кого-то, кто, по-твоему, может стать хорошим кавалером, узнай, нет ли у него жены и детей, прежде чем опрометчиво влюбиться в него. А для того чтобы не попасть в такую ловушку, лучше сделать так, чтобы вас представили друг другу.
Если бы они были дома, Лора толкнула бы ее или дернула за волосы. Сейчас же она только состроила пренебрежительную гримаску и упорхнула прочь в облаке желтой тафты. Джулия тихо рассмеялась и покачала головой. Пылкая Лора! К счастью, большая часть ее трудностей существует только в ее воображении…
Краем глаза Джулия заметила какую-то темную фигуру, и в следующее мгновение ее толкнули. Она почувствовала, что падает. Чтобы не потерять равновесия, она схватилась руками за тонкую шерстяную ткань.
Сильные пальцы удержали ее за плечи, не дав позорно растянуться на начищенных плитах, и Джулия обнаружила, что стоит рядом с каким-то человеком.
Ее лицо ощущало ласковую мягкость белой батистовой рубашки, она чувствовала запах пряностей, смешанный с легким ароматом мыла. Щекочущий мужской запах, который показался ей в это мгновение странного оцепенения невероятно приятным.
Джулия подняла голову и встретилась с взглядом зеленых глаз, которые были совсем рядом и казались такими же смущенными, как и она.
– Сэр? – выдохнула она.
– Мадемуазель? – отозвался он таким же тихим голосом.
Ни один из них не пошевелился. Джулию охватила непонятная апатия. В голове стало легко. Они стояли неприлично близко. Так близко, как стояли они с Саймоном, когда тот целовал ее.
Рассудок Джулии отметил шокирующую нескромность такой близости, но она словно растерялась и не могла решить, как ей поступить. Они стояли совсем рядом, и она чувствовала каждый дюйм его крепкого тела и каждый дюйм своего собственного, более мягкого, более податливого тела, прижатого к нему.
Первым очнулся мужчина. Он тихонько выругался и резко отодвинулся.
Стараясь взять себя в руки, Джулия отвела взгляд от этих пугающих глаз и принялась разглаживать свою измятую юбку из бледно-зеленого шелка.
– Мне кажется, – сказала она, – это очень странным… Я… – Она не знала, как закончить фразу. Мешало странное напряжение в груди, и слова потерялись среди сбивающих с толку ощущений.
– Я должен просить у вас прощения. – Его речь звучала гладко, как у образованного человека, голос был глубоким и звучным. – Я не смотрел, куда иду. Ужасно грубо с моей стороны, но знаете, – добавил он, осуждающе кашлянув по собственному адресу, – именно к этому у меня, похоже, особый дар.
Джулия подняла глаза. Теперь между ними расстояние было достаточным, чтобы рассмотреть его лицо целиком. Это было лицо уверенного в себе человека, и оно мгновенно производило очень сильное впечатление. Пронзенная, она только и смогла пробормотать:
– Вы прощены.
– Это… было непростительно с моей стороны – прикоснуться к вам таким образом. Я… – Одна широкая ладонь поднялась, чтобы убрать упавшую на лоб прядь. Он не употреблял помады для волос, так что волосы мягко упали снова на то же самое место. – Надеюсь только, что никто нас не видел. – Мгновение он смотрел в сторону дома. – Для меня было бы невыносимо, если бы моя неловкость дурно отразилась на вас.
– Я уверена, что ничего не произойдет.
Он улыбнулся. Улыбка показалась Джулии печальной.
– Вы добры. Благодарю вас за это. В своих молитвах… Нет. Просто знайте, что моему сердцу приятно встретить такую душу, как у вас. Видите ли, вы появились как раз вовремя, чтобы спасти меня от полного уныния. Поэтому приношу вам мою благодарность, равно как и извинения. Всего хорошего, мадемуазель.
Мужчина резко повернулся и отошел к дальнему углу террасы. Здесь он остановился в одиночестве у каменной балюстрады, положив на нее руки. Джулия видела, как он медленно наклонил голову, так что серебряный свет луны омывал его волосы, поникшие плечи, всю его фигуру, застывшую в смиренной позе. Она изучала игру света и тени на его фигуре так внимательно, точно это было произведение искусства.
Какой странный человек. Интересно, отчего он так несчастен? Конечно, не из-за их маленького столкновения. Его печаль гораздо глубже и не может быть вызвана только этим.
Джулия не была девушкой порывистой. Джулия Элизабет Броуди уже в раннем возрасте овладела самодисциплиной. Мать перекормила ее кодексом этикета, необходимым для леди. Джулия превосходно знала все тонкости поведения в светском обществе, начиненном строгими правилами, в особенности для лиц женского пола. Поэтому у нее не было никаких сомнений, что ей следует отвернуться и забыть таинственного незнакомца.
Ей следует отойти подальше и ждать возвращения Саймона.
И все же… Сделав три шага, она остановилась. Мужчина явно хотел остаться один, и ее внимание только еще больше расстроит его. Следует отнестись с уважением к его потребности в уединении.
Но не может же она просто так его оставить!
Джулия подошла к нему, еще не поняв, что решилась на это.
Глава 2
Если человек и слышал, что она подошла к нему, он никак на это не прореагировал. Он продолжал стоять, склонившись, словно погруженный в молитву.
Джулия уже подняла руку, чтобы тронуть его за рукав, но заколебалась. В памяти ее еще было свежо смятение, которое она недавно испытала от его близости, так что мысль даже о таком невинном прикосновении заставила ее остановиться. И она просто спросила:
– Сэр, вам нехорошо?
Мужчина поднял голову и посмотрел на нее глазами, в которых были и укор, и призыв. Джулия сглотнула. Когда она заговорила, голос ее был тих:
– Может, вам что-нибудь принести? Резко рассмеявшись, он ответил:
– Боюсь, что для одного вечера мне дали и так слишком много.
– Я не понимаю. Что вам дали?
– Справедливости.
Джулия заморгала, потом нахмурилась.
– Прошу прощения. – Он покачал головой, словно отгоняя какие-то мысли. – Вот вы показываете мне свою доброту, а я держусь так загадочно. Совершенно бессовестно с моей стороны.
– Нет. Это я вам помешала. Я уйду немедленно. Просто мне показалось, что вы… не вы.
На этот раз мужчина улыбнулся приветливо и более искренне.
– Мисс, вы даже не знаете моего имени. Откуда вам знать, что я – не я?
Откуда? Теперь, когда она задумалась об этом, сказать это оказалось делом трудным.
– Я… я не знаю. Мне так показалось.
Незнакомец производил сильное впечатление. Он был не столько хорош собой, сколько притягателен. Лицо его напомнило Джулии бюсты древних государственных деятелей, которые она видела в Риме. Высокий лоб с падающим на него упрямым завитком волос, крупный нос, ямочка на подбородке – все это вызывало желание внимательно всмотреться в него. Взгляд его под тяжелыми веками по-прежнему был устремлен на нее. Глаза казались бездонными, скрывающими какую-то тайну. Губы чувственно изогнуты, но в этом изгибе была жестокость, оставляющая неразрешенным вопрос – смеется ли он над собеседником, или над всем миром, или над самим собой.
Что делало этого человека таким заметным? Джулия не могла бы ответить на этот вопрос. Он не был обаятелен, не располагал к себе, но, без сомнения, производил впечатление.
– Мисс?
– Сэр! – Она прижала пальцы к виску и улыбнулась с извиняющимся видом, чтобы скрыть замешательство. Господи, она позволила себе беззастенчиво рассматривать его!
– Я сказал, что вам следует вернуться к вашим друзьям. – Его взгляд устремился поверх ее головы, и Джулия заметила в этом взгляде озабоченность. – Вы не хотите, чтобы вас видели с таким человеком, как я? – Глаза его снова остановились на ней, взгляд смягчился. – Но хотя я и эгоистичный злодей, я благодарен вам за то, что вы подошли ко мне. Ваше сочувствие помогло мне.
«С таким человеком, как я?»
– Но я же ничего не сделала, – удивилась она.
– Нет, сделали. Но даже не поняли этого.
Слегка склонив голову набок, он смотрел на нее. Точнее – рассматривал ее. Джулии показалось, что этот взгляд так цепко схватил ее, словно намеревался разгадать ее всю. В ней заговорил внутренний голос, предупреждающий об опасности, но она была бессильна послушаться его. Что он такое видит в ней? Что заставляет его всматриваться в нее так пристально?
– Вы невинный младенец. Очень искренний.
Он поднял руку. Ей вдруг показалось – у нее даже голова закружилась, – что сейчас он коснется ее. У нее перехватило дыхание, а сердце забилось с таким грохотом, что он отдавался в ушах. Джулия испугалась. Однако она ничего не сделала.
Мужчина словно опомнился за мгновение до того, как его длинные, красивые пальцы коснулись ее лица. И опустил руку.
– Видите, мне нельзя доверять. Я подвержен соблазнам и слишком слаб, чтобы им противостоять; я им подчиняюсь. Бегите, дитя мое.
Смятенная, сбитая с толку, Джулия сказала:
– Сэр, вы чем-то встревожены. Я ничего не могу сделать, чтобы помочь вам?
В уголках его губ задрожала легкая улыбка. Когда он заговорил, голос его звучал мягче:
– «Озаренная добродетелью и скромностью, красивая женщина становится ярче, чем звезды на небе».
Знакомое чувство охватило Джулию, жаркое и волнующее. Так всегда бывало с ней в библиотеке герцога, когда она, окруженная книгами, с восторгом читала их. Так было при знакомстве ее с искусством Возрождения, когда она сопровождала отца в деловой поездке по Италии. Но почему это случилось теперь, с этим человеком, она не понимала. Джулия сказала:
– Как красиво. Это господин Шекспир?
– Анхенатон. Египетский фараон. Но вы ошибаетесь, мадемуазель. Красивы – вы. – Он замолчал, потом улыбнулся, бросив на нее укоризненный взгляд. – Вы снова заставили меня забыться. Вам нужно идти. Я не могу и дальше подвергать риску вашу репутацию.
Джулия хотела было заговорить, но незнакомец жестом остановил ее.
– Прошу вас, верьте мне, хотя я – самый отъявленный лжец на свете. Ради себя самой и ради моей совести уходите.
Ошарашенная быстрым смущающим ее развитием их разговора, Джулия стояла в нерешительности, как вдруг чья-то рука схватила ее сзади за талию. В тот момент, когда ее резко рванули назад, она заметила, что взгляд у незнакомца стал тяжелым. Она успела только подумать, что это устрашающее зрелище, потом ее повернули.
Саймона было трудно узнать. Синие глаза на его красивом лице смотрели на нее с чопорным неодобрением.
– Джулия, – сурово сказал он. – Вам следует идти в зал.
Она почувствовала возмущение. Человек с зелеными глазами велел ей уйти; Саймон велит ей уйти. Ей не нравилось, что оба они распоряжаются ею. И ей вовсе не хотелось уходить. Однако она подавила свое желание и, вздернув подбородок, сказала:
– Да, конечно. – И бросила взгляд на человека с зелеными глазами, собираясь проститься с ним.
На его лице снова было выражение муки. Он еще раз печально улыбнулся ей и слегка качнул головой, словно хотел ее остановить. И она ничего не сказала.
Саймон, менее проницательный, повлек ее прочь, почти причиняя ей боль.
– Идем, – торопил он, и это прозвучало как приказание. Возмущение вспыхнуло в ней сильнее, когда, направляясь ко входу в зал, он взял ее под руку.
– Саймон…
– Идем, – резко повторил он, проведя ее через зал и выйдя в соседнюю гостиную.
Саймон нашел для Джулии место и усадил ее, за что она была ему благодарна, поскольку ноги плохо ее держали. Сам он встал, прислонившись к стене, грудь его слегка вздымалась и опускалась, челюсти были сурово сжаты. Все это говорило о сильном раздражении. Джулия никогда еще не видела его таким сердитым.
При этом сама она была не менее недовольна.
– Не скажете ли вы мне, что означает эта сцена?
– Джулия, – начал он. Голос у него звучал сдавленно. – Как могли вы разговаривать с этим человеком?
– С этим человеком? Вы его знаете?
– Это виконт де Фонвийе.
– Он француз?
Действительно, в речи незнакомца слышался легкий акцент, хотя и недостаточный, чтобы выдать его. Теперь она вспомнила, что он называл ее мадемуазель. От одного воспоминания об этом чуть надтреснутом голосе, о том, как крепко его руки держали ее, приблизив к себе, по спине у нее побежала покалывающая волна.
– Он француз наполовину, – сказал Саймон. – Его мать – Уэнтуорд. Я никогда не понимал, почему его бабка, графиня, терпит его. Он только и делает, что позорит ее. – Раздражение его несколько улеглось. – Полагаю, вы не могли знать всего этого. Леди, получившая такое изысканное воспитание, как вы, не имела доступа к грубым сплетням, которые окружают его.
Значит, это негодяй? Но негодяй с больной совестью.
Саймон продолжал:
– Тем не менее вы совершили чудовищную ошибку, вступив с ним в беседу. Я не хочу, чтобы это повторилось.
Джулия очнулась. И встала.
К концу года этот человек станет ее мужем. Это оба они отчетливо понимали. Но пока что он ей не муж.
– Я считаю, что вам не следует указывать мне, с кем мне разрешено вступать в беседу.
У Саймона отвалилась челюсть. Вид у него, когда он стоял перед ней с раскрытым ртом, был несколько странным.
Сердце у Джулии бешено билось, она вдруг поняла, что, хотя она и охвачена страхом, ей все равно приятно.
– Я понимаю, что у него, возможно, дурная репутация, но теперь, когда мы знакомы, пусть это произошло и не общепринятым путем, я не оборву его, если мы снова встретимся.
Джулия произнесла это с достоинством и уверенно, только отчасти передав интонацией далекий отголосок трепетного дрожащего хаоса, бурлящего в ней. И стала ждать, что сделает Саймон. В голове ее мелькнула мысль о погубленном ею будущем.
Он ответил далеко не сразу, за это время она успела напугать себя до полусмерти. Когда же Саймон заговорил, он сказал только одну фразу:
– Вы меня разочаровали, Джулия.
От этого замечания, сделанного покровительственным тоном, она снова ощутила прилив раздражения, начисто смывшего все ее страхи.
– Мне нужно пойти отыскать Лору, – сказала она.
Когда Джулия пробиралась сквозь толпу гостей, заполнивших лабиринт комнат, она поймала на себе несколько довольно любопытных взглядов. Очевидно, ее возбужденное состояние было заметно.
Лора возвращалась после танца, лицо у нее разрумянилось, на губах играла улыбка. Поймав на себе взгляд Джулии, она помахала сестре.
Потом отвернулась, потому что ее партнер низко склонился над ее рукой. Джулия насторожилась. Темные волосы, удлиненные, изящные формы…
Маркиз Стратфорд только что кончил вальсировать с ее сестрой.
– Я весьма благодарен за эту честь, мисс Броуди, – услышала Джулия.
Лора присела в неглубоком реверансе, продолжая с обожанием смотреть на Стратфорда. Увидев, что сестра так явно демонстрирует свои чувства, Джулия побледнела.
Маркиз же выпрямился, встретился взглядом с Джулией, и в глубине его глаз что-то мелькнуло. Он поправил упавшую на лоб прядь волос и ушел.
Как только он отошел настолько, что не мог их слышать – по крайней мере Джулия надеялась на это, – Лора принялась изливать свою душу.
– Ах, Джулия! Он танцевал со мной! Он танцевал со мной! Я думала, что умру прямо на месте. Мы плыли… это было волшебство. – И она закончила свои излияния глубоким и выразительным вздохом.
Это дало Джулии возможность вставить слово.
– Лора, прошу тебя. Где мама? Знаешь, с меня достаточно. Я хочу домой.
– Ах, Джулия, мне так хочется остаться! Как же я могу сейчас уехать? Говорю же тебе, я просто как в раю.
– Тем больше оснований удалиться именно теперь, пока ты не наделала глупостей. – Язвительность, с которой это было сказано, была совершенно несвойственна Джулии, и она тут же пожалела о своих словах.
– Ты злишься. Почему? – Лора бросила на сестру лукавый взгляд. – А где Саймон?
Джулия не смотрела в глаза сестре, зная, что не сумеет скрыть правду.
– Мы поссорились, – коротко призналась она.
– Ах, какой ужас! Но все равно, Джулия, я просто должна рассказать тебе, что произошло. Кого ты ищешь?
Джулия вздрогнула, возмущенная своим недостойным поведением. Она только теперь осознала, что, разговаривая с Лорой, все время искала среди гостей лицо с чувственным ртом и орлиным профилем. И она еще упрекала в бестактности Лору!
– Никого я не ищу – только герцога или герцогиню, чтобы проститься. – Она заставила себя беспечно улыбнуться. – Ты готова?
Они пошли искать свою мать и обнаружили ее в дамской комнате. Она жаловалась на головную боль. Джулия знала, что это всего лишь уловка, чтобы уйти от натиска неумолимых светских матрон. Дездемона Броуди и ее дети были приняты в обществе благодаря покровительству герцогини Крейвенсмур. Но эта пожилая добросердечная дама не захотела приехать на сегодняшний бал, и Дездемона осталась один на один с чинным снобизмом лондонского общества, что было довольно неприятным.
Поднявшись со стула, Дездемона поправила свои серо-стальные волосы и охотно согласилась уехать пораньше. Дамы ожидали, когда принесут их накидки, а лакей побежал вдоль вереницы экипажей, выстроившихся вдоль тротуара, чтобы велеть подать их карету.
Садясь в карету, Джулия почувствовала, как кто-то прикоснулся к ее руке. Первой ее мыслью было, что это Саймон. Потом в голове у нее мелькнула безумная, головокружительная мысль, и она круто повернулась, почти уверенная, что это Фонвийе.
Старый нищий улыбнулся ей редкозубой улыбкой. Его серое лицо было морщинистым, как сушеное яблоко, а длинные нечесаные волосы висели седыми прядями до самых плеч.
– Подайте полпенса, ваше величество, – прохрипел он. – Вы же знаете, мне нужно встретиться с королем, и я должен купить моим прекрасным леди цветы.
Лора, стоявшая рядом с Джулией, в ужасе отпрянула.
– Он сумасшедший!
– Он пьяный, – с отвращением проговорила их мать, которая провела Лору, готовую впасть в истерику, мимо попрошайки и благополучно усадила ее в карету. Потом протянула руку Джулии. – Садись быстрее.
Джулия не могла сдвинуться с места. Этот человек был таким истощенным. Одежда висела на нем так, словно под ней не было ничего, кроме дребезжащих костей.
– Джулия!
– Вы ничего не можете ему дать? – спросила она, отворачиваясь.
Мать крепко сжала ее руку и чуть ли не втащила в карету.
– На него не стоит тратить ни свою жалость, ни фартинги.
– Кто-нибудь должен позвать констебля, чтобы прогнать его, – с содроганием сказала Лора, устраиваясь в роскошно обитой карете Крейвенсмуров.
Сев напротив матери и сестры, Джулия выглянула в окно. Старик все еще стоял на том же месте, с жапким видом озираясь в поисках какого-нибудь благодетеля.
В этот момент на ступенях особняка появились четверо мужчин. Одним из них был виконт де Фонвийе.
Лора тихонько вскрикнула:
– Мама, вот он! Маркиз Стратфорд. Видите? Вон там! Среди них!
Она наклонилась вперед, чтобы лучше видеть маркиза, но Джулия не сводила глаз с другой, более широкоплечей и высокой фигуры. Фонвийе сбежал по ступенькам вниз и помахал своему кучеру, сидевшему на козлах кареты в длинной веренице карет.
Старик заковылял к Фонвийе. Он что-то сказал виконту, вероятно, сообщил о том, что ему предстоит аудиенция у короля и что ему необходимо украсить цветами своих женщин. Фонвийе отозвался на его слова, откинув голову назад и рассмеявшись громким глубоким смехом. Порывшись в кармане, он вытащил монету и швырнул ее старику, после чего он и его друзья направились к экипажу.
Джулия резко выдохнула воздух, когда их карета тронулась с места. Она не сознавала, что все это время сидела затаив дыхание.
Она в последний раз бросила взгляд на старика, когда тот раскрыл ладонь и посмотрел на милостыню. Потом снова сжал руку в кулак и поднял ее.
– Спасибочки, славный господин! – восторженно прокричал он, подпрыгивая.
«Должно быть, сумма изрядная», – подумала Джулия.
– Ты должен мне пару новых сапог, – проворчал Стратфорд. – Эта девчонка оттоптала мне все ноги.
– Будет сделано, – великодушно отозвался Рафаэль. Карета ухнула в яму, отчего всех четверых сильно подкинуло. Мартинвейл выругался, а Фонвийе продолжал улыбаться.
– Ты что-то в очень хорошем настроении, – заметил Стратфорд. – Это меня пугает.
– Не буду отрицать. Мартинвейл пробормотал:
– Ах, по-видимому, преследование невинных действует на тебя бодряще?
– Я не желаю, чтобы мне портили настроение, так что прекратите ваши замечания. Вы напоминаете мне мою бабушку.
Этверз рассмеялся:
– Ты же знаешь, она терпеть не может, когда ты ее так называешь.
– Да, я знаю.
– А как насчет девицы? Что она сказала, как себя вела?
– Девица… интересна. И на удивление привлекательна. Я полагаю, она прекрасно подходит для этого небольшого приключения.
Мартинвейл прикрыл глаза рукой и покачал головой. Стратфорд откинул голову на бархатную спинку сиденья.
– А я завяз в ее глупенькой сестрице. Мне повезет, если я выберусь из этой причуды благополучно.
– Посмотрим, купит ли тебе Фонвийе новую пару сапог! – загоготал Этверз.
– Просто не верится, что вы занимаетесь такими вещами, – сказал Мартинвейл. – Это слишком даже для тебя, Фонвийе.
– Возможно, ты утратил вкус к забавам. – В насмешливых словах Рафаэля слышалось что-то едкое. – Но мне кажется, что мы еще даже не начали измерять глубину нашей моральной развращенности.
– Похоже, ты доволен проведенным вечером, – заметил Мартинвейл.
Да, так оно и было. Эта девочка удивила его. Очаровательная, с восхитительно подвижным лицом и глазами, которые оказались цвета топаза – он никогда таких не видел. Прямая, разумная, ничего глупого или жеманного, как это обычно бывает с барышнями, считающими себя влюбленными. Жаль причинять ей боль, но об этом он не желает раздумывать. Ему нужно выиграть пари.
Мартинвейл мямлил что-то насчет развращенности. Этверз заинтересованно наклонился вперед:
– Что ты будешь делать дальше?
– Я устрою с ней встречу – вроде бы случайную, конечно. И обнаружится, что у нас много общего.
– А это так? – протяжно спросил Стратфорд.
– Понятия не имею. – Рафаэль вздохнул, как если бы объяснять свои поступки внезапно показалось ему скучным. – Вряд ли она разделяет мои интересы. Немногие женщины ее типа получают наслаждение от веселого партнера в постели, хорошего виски и высокой ставки в двадцать одно. Вот здесь-то твоя задача и становится важной, Стратфорд.
– Моя? Какое я имею к этому отношение?
– А как ты думаешь, почему я настоял, чтобы ты танцевал с ее сестрой? Эта девица станет ценным источником информации.
– Не хочешь же ты сказать, что я должен за ней ухаживать? Она простушка!
– Завтра ты нанесешь визит Лоре. Во время вашего разговора упомяни Джулию. Я уверен, ее не потребуется слишком подталкивать, чтобы заставить разговориться.
– Я не могу нанести ей визит. Мои родители собираются обручить меня с Люси Гленкоу.
Рафаэль долго изучал ноготь на своем большом пальце.
– Ты боишься, что я выиграю, если ты мне поможешь? На мгновение все затаили дыхание. Стратфорд колебался.
– У меня на завтра другие планы.
– Планы? – Это прозвучало скорее как вызов, чем как вопрос.
– Я собираюсь отоспаться после ночи, проведенной между пухлыми бедрами восхитительной шлюхи в заведении мадам Дельвины.
– Не будь смешным. – В голосе Рафаэля слышалась скука. – Ты не поедешь в заведение Дельвины.
– А куда мы едем? – спросил Этверз, совсем как взволнованный ребенок.
– На Бонд-стрит, номер тринадцать.
– В клуб Джексона?
– Заниматься боксом? – раздраженно протянул Стратфорд. – В такое время? Черт бы тебя побрал.
– Сегодня ночью я склонен заняться наиболее жестоким видом спорта. И, – добавил он, награждая Стратфорда ледяной улыбкой, – моим партнером на тренировке будешь ты.
