Текст книги "Газета Завтра 296 (31 1999)"

Сергей Викулов РАСКРЫТЫЕ КАРТЫ

“Все тайное рано или поздно становится явным!” Кто-то произносит эти слова торжествуя, когда тайна, будучи глубоко запрятанной, все-таки всплыла, а кто-то, наоборот, сожалея, что сохранить ее не удалось.

В истории травли журнала «Молодая гвардия» (60-е—начало 70-х годов), завершившейся полным его разгромом, никакой тайны вроде бы и не было. Нам, свидетелям и участникам1 тех событий, казалось, что причины этой травли лежат на поверхности: критиков-интернационалистов, а точнее – русофобов, выступивших на страницах журналов «Юность» и «Новый мир» и пользовавшихся негласной поддержкой антирусских сил в руководстве партии, раздражала патриотическая направленность журнала; они высмеивали русских поэтов-молодогвардейцев, воспевавших искреннюю, сыновнюю любовь к малой родине, печалившихся об исчезающих с лица земли «неперспективных» деревнях, протестовавших против варварского отношения к памятникам культуры, в первую очередь к церквам и храмам... Критики-русофобы клеили поэтам ярлыки патриархальщиков, шовинистов и даже националистов, проявляя при этом завидную напористость, я бы даже сказал – наглость: знали, кто у них за спиной.

Прошло не так уж и много времени, и стало ясно, что были в том нехитром на первый взгляд механизме травли «Молодой гвардии» тайные пружины, о которых кое-кто из писателей догадывался уже тогда, но высказаться вслух, по вполне понятным причинам, не мог. И догадки эти так и остались бы догадками, если бы не «перестройка» – так поначалу назывался запланированный переворот.

И он вскоре был осуществлен. То, что называлось советской властью, рухнуло в одночасье, ушло в небытие... Но остались люди, олицетворявшие ту власть и не предавшие ее. Оправившись от шока, они ощутили вдруг жгучую потребность рассказать о том, чему были свидетелями, что может помочь будущим историкам и понять, и объяснить случившееся.

Остановлюсь на двух публикациях такого рода.

Первая из них: «Открытые письма „архитектору перестройки“ академику А.Н.Яковлеву»2. Автор писем – бывший высокопоставленный сотрудник отдела пропаганды ЦК КПСС, возглавлявшегося А.Н.Яковлевым, затем и.о.заведующего отделом культуры Георгий Иванович Куницын – философ и писатель, а главное – честный, мужественный человек, человек твердых убеждений, неспособный поступиться истиной даже под дулом пистолета.

Его сын Владимир Кунинцын – тоже талантливый писатель и критик, в статье «Вспоминая отца» (газета «Завтра», № 50, 1998) пишет о нем: "Да, он действительно был «советским шестидесятником, человеком, убежденным в том, что социализм в России – не то что возможен, а единственно возможная форма существования, с учетом глубинных особенностей нашего общественного уклада, психологии и экономики. Вот почему он был в такой непоколебимой и жестокой оппозиции к тогдашней и нынешней власти. В эпоху Брежнева он отчетливо видел, как бездарно дискредитируется тупыми, безграмотными и преступными действиями сама социалистическая идея. При новой власти ясно осознавал историческое предательство страны и ушел из жизни в абсолютной уверенности, что все равно Россия вернется к социалистическому пути, ибо это не каприз идиотов, а историческая неизбежность, которой нет альтернативы».

Блестящая, предельно объективная и правдивая характеристика! Подтверждаю это как человек, лично знавший Георгия Ивановича. Он выступал в редактируемом мною «Нашем современнике» с острейшими статьями, зная недоброжелательное и даже враждебное отношение к нему своего «начальства».

И это тоже был подвиг!

В его «Открытых письмах» меня привлекли неизвестные до сих пор подробности, связанные с публикацией в «Литгазете» (1972) статьи «Против антиисторизма» за подписью доктора исторических наук А.Н.Яковлева, да, да, того самого... Именно так он и подписался: «доктор исторических наук», а не «и.о. заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС», каковым в то время являлся... Из скромности? Отнюдь нет, были другие причины – о них ниже.

Как помнят писатели старшего поколения, в статье подвергался идеологическому разносу... все тот же журнал «Молодая гвардия», особенно его поэзия и критика за их якобы патриархальные, кулацкие и даже шовинистические настроения. Для того времени подобные обвинения были более чем серьезными, особенно, если учесть, кем они предъявлялись. Во всех писательских организациях, в редакциях литературных журналов статья обсуждалась, «одобрялась» и даже принималась к руководству: таково было негласное распоряжение идеологических служб. Сам этот факт неопровержимо говорит о том, что она была отнюдь не личным делом «доктора исторических наук». Поняв это, «большая и влиятельная группа русских писателей», как выразился Г.И.Куницын, которую поддержал «сам» М.А.Шолохов, выступила в печати с решительным неприятием антирусской направленности статьи. Напомнив об этом своему бывшему коллеге А.Н.Яковлеву (письмо писалось в 1992 году), Георгий Иванович раскрывает первую карту из тех, что были у него на руках:

«Поскольку в то время обострилась бесконечная битва между „русофильской“ и „еврейской“ тенденциями (на языке лукавых аппаратчиков отдела пропаганды ЦК КПСС это называлось „групповщиной“.– С.В.), то твоя статья была воспринята немалым числом писателей и читателей именно как проеврейская и даже просионистская. Накал же страстей был лишь сильнее из-за того, что, хотя ты и не указал свою должность, статья твоя понята была как выражение позиции... ЦК КПСС».

«Это и было на самом деле!»– бросает Георгий Иванович вторую карту. И сопровождает свой жест категоричным восклицанием: «Да, именно, именно! Кому ты сегодня морочишь голову? Статья эта вчерне была подготовлена группой инструкторов твоего аппарата. Тебе, в чем я убежден, было поручено опубликовать ее под своею подписью»... (это третья карта Г.И.)

Предполагая, что Яковлев попытается оспорить ее, Куницын добавил: «...пока еще есть ведь на этом свете человек, который, несомненно, знает, кто автор этой статьи. Это – Александр Борисович Чаковский, тогдашний главный редактор „Литературной газеты“. Только он сейчас мог бы открыто назвать имена тех, кто и зачем использовал твое имя в качестве подписанта злосчастной (явно не тот эпитет употребил здесь автор!– С.В.) статьи»3

Вот так! Всего лишь «подписанта» (и это четвертая карта Г.И.)... А мы-то, профаны, ломали копья на писательских собраниях: «Статья Яковлева! Статья Яковлева!» А это, оказывается, был всего лишь бригадный бред подневольных инструкторов агитпропа, возглавляемого «подписантом».

Невольно приходит в голову: а не так ли и диссертации писались партийными боссами в те благословенные времена? Дивишься, бывало: «Такую ношу волочет человек, а вот поди ж ты – „остепенился“! И „докторскую“ сгоношил, и „академика“ удостоился... Го-ло-ва!»

В нынешнее время такие «головы» – сплошь и рядом, только пишут теперь они не диссертации (некого стало цитировать), а мемуары: есть что вспомнить!.. Такие кирпичи выдают – закачаешься! А гонорарчик – сребрениками! – из Америки, Израиля, Германии... Народ уже уверовал: раз был человек у власти – значит, писатель.

Но главным открытием для нас по прочтении писем Г.Куницына стало все же другое: оказывается, «проеврейская» и даже «просионистская» направленность яковлевской статьи была выстроена не им, а тем более не инструкторами отдела, а «самым высоким верхом», о чем он и заявил во всеуслышание: «Я на 99 процентов уверен в том, что тебе поручили (Суслов и Демичев4) выступить с этой статьей». И к этому добавил: «...заангажированный властью (Чаковский) не стал бы печатать даже и твою статью, если бы она не была санкционирована самым высоким верхом».

Так вот оно, оказывается, как: Суслов и Демичев «поручили» и «санкционировали». И это – пятая карта автора писем. Возникает вопрос: зачем, с какой целью? К сожалению, Г.Куницын отвечает на него весьма невнятно и потому – неубедительно: дескать, в «литературе шестидесятых и семидесятых годов о деревне появились не только патриархальные, но и „кулацкие“, „столыпинские“ мотивы. А эти „мотивы“ и расценивались не только тобой („подписантом“. – С.В.), но и Сусловым как буржуазная идеология», с которой, по их убеждению, следовало бороться.

Позвольте усомниться в этом, чтобы Суслова в 1972 году, через сорок с лишним лет после «ликвидации кулачества как класса» и сплошной коллективизации, пугали кулацкие и даже столыпинские мотивы в произведениях писателей-"деревенщиков"? Это несерьезно, это смешно.

Дело было в другом – в постоянном, но тщательно скрываемом стремлении сусловых и яковлевых в "бесконечной битве между «русофильской» и «еврейской» «тенденциями», как выразились вы, прижать, обуздать первую и поддержать вторую. Работая главным редактором «Нашего современника», я это ощущал постоянно...

Возмущенные антирусской направленностью статьи Яковлева писатели, как уже было сказано, выступили в печати с письмом, отвергающим нападки на журнал «Молодая гвардия». Сусловым и демичевым пришлось скрепя сердце признаться хотя бы самим себе, что статья не достигла цели, «русофильская» тенденция защитила себя. Говоря образно, лошадь заупрямилась, встала на дыбы, возок вот-вот мог опрокинуться.

Такой поворот дела «верхами» отнюдь не исключался. Потому и было поручено поставить подпись под статьей «стрелочнику», которого в случае провала можно было демонстративно выгнать с работы и отправить в «ссылку»... например, послом в Канаду: дескать, пусть поучится демократии – не помешает...

Так и было сделано в утешение русофилам. Суслов полагал, что этот «тонкий ход» так и останется неразгаданным. И ошибся. Г.Куницын и разгадал его, и разгласил. Тайное стало явным. Впрочем, многие писатели уже и тогда понимали лицемерие «руководства». Они хорошо помнили, как оно два года назад расправилось с главным редактором «Молодой гвардии» А.В.Никоновым. Аж на секретариат ЦК, пред грозные очи Суслова, вытащили «Тяпкина-Ляпкина»... «Обвинительное заключение» зачитывал все тот же А.Н.Яковлев, а внимал ему сам Леонид Ильич!. Приехал специально, хотя в отпуску находился... Что его так уж сильно беспокоило – трудно сказать...

Подождем. Найдется свой Куницын и на него.

Когда Яковлев закончил чтение, кто-то из секретарей высокомерно и неприязненно бросил: «Славянофильство!» И всем все стало ясно.

Суслов, глянув в сторону Никонова, добавил: «Вы свободны!» Так рассказывал о секретариате «освободившийся» А.В.Никонов.

Из всего сказанного становится совершенно ясно, что разгром «Молодой гвардии» и статья «Против антиисторизма» были звеньями одной цепи и знаменовали собой очередную победу «проеврейской» тенденции в тогдашней литературе над «русофильской».

Прошло двенадцать лет. После очередных пышных похорон пост генерального секретаря ЦК КПСС занял комбайнер-орденоносец М.С.Горбачев. Главную, стратегическую линию партии он озвучил одним, но энергичным словом: «Перестройка».

Шел 1985 год.

Известно, чтобы перестроить что-то, например, в области идеологии, надо прежде уяснить, а что имеется в наличии? И чем оно плохо, если требует перестройки? Возьмем литературу. Она вместе с другими родами искусств, несмотря на цензурные ограничения, делала свое дело – помогала утверждать коммунистическую идеологию, внедрять ее в сознание масс. И главную роль в этом деле играли литературные журналы. С точки зрения партийного руководства, одни из них делали это дело «правильно», в русле официальной политики, другие – наоборот, в чем-то противореча ей.

В аппарате ЦК КПСС, по крайней мере с началом «перестройки», появились новые люди, преимущественно молодые, которым, как говорится, по штату полагалось, оглядываясь назад, сопоставлять, делать выводы, прогнози– ровать и таким образом помогать руководителю партии и государства в сложившейся на данный момент ситуации сделать правильный ход, если речь шла о тактике, и – выбор, если речь шла о стратегии.

Автор опубликованных в «Независимой газете» «Записок об идеологической кухне перестройки» («НГ-сценарии», 21.XI.1996) Александр Ципко сподобился быть в ЦК именно таким человеком. «Пространные докладные» (читай – советы), которые он посылал наверх, попадали, и не раз, прямо в руки Горбачева. Одну из них А.Ципко привел полностью, дабы читатель смог представить, о каких «материях» шла речь в его «сочинениях» для генсека.

Вспоминая то время, он пишет (теперь уже с абсолютной уверенностью в своей правоте): «В конце концов идейная база нынешней КПРФ, мысль о соединении сталинского патриотизма времен войны с идеологией державности к началу перестройки висела в воздухе».

То есть владела умами и сердцами сознательной, патриотически настроенной части народа, и в первую очередь – русского, государственно-образующего, стержневого. Казалось, произнеси партия тогда хоть одно слово о необходимости претворения этой «мысли» (идеи) в жизнь – и оно было бы подхвачено всем народом, стало бы крыльями его души, смыслом и целью жизни.

Конечно, главную роль в создании такого настроя сыграла трудная, но тем именно и дорогая народу Победа в Великой Отечественной войне, Победа, разбудившая в нем чувство национальной гордости, уверенности в своих силах. Однако нельзя тут сбросить со счетов и работу, которую проделали после войны русские писатели, особенно фронтовики, объединившиеся вокруг названных А.Ципко журналов. Думаю, что именно это имел он в виду, констатируя непреложный факт литературной жизни тех лет: «Уже к началу восьмидесятых5 существовали, более того – процветало, несколько почвеннических изданий: журналы „Наш современник“, „Молодая гвардия“, „Москва“, „Кубань“, которые пропагандировали российский патриотизм и имели большой успех в офицерской среде, среди провинциальных аппаратчиков».

Не будем придираться к некоторой, мягко выражаясь, нелогичности рассуждений автора; написал: патриотические журналы «имели большой успех» и тут же оглянулся пугливо: а не лишку ли он хватил? Не перехвалил ли? И скороговоркой добавил: да, имели успех, но всего лишь в «офицерской среде и среди провинциальных аппаратчиков»... Просвещенную столицу, выходило, сии издания не интересовали.

А дело-то обстояло как раз наоборот. «Наш современник», например, до офицеров даже не доходил, потому что подписка на него в армии была запрещена, и не генералами, а столичными аппаратчиками, читавшими вместе с провинциальными журнал не просто с интересом, а прямо-таки с болезненным пристрастием и ставившими ему, как говорится, «каждое лыко в строку».

Считаю несостоятельной попытку автора объяснить «процветание» и «успех» «почвеннических» журналов тем, что в их деятельности «произошел переход от марксизма-ленинизма к идеологии российской государственности». Что такое «переход», если не разрыв с марксизмом-ленинизмом? Свидетельствую: не было такого!