Текст книги "Газета Завтра 196 (35 1997)"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Федеральные власти вряд ли смогут защитить юг России от надвигающейся кавказской волны. Им просто нечего противопоставить многочисленным, хорошо обученным, координирующим свои действия отрядам боевиков. Потеря же Кавказа и Ставрополья обернется для всей страны катастрофой. Единственная наша надежда на самоорганизацию вооруженного народа. Способен ли на это русский народ, чьи силы подорваны тяготами тысячелетнего государственного строительства, бесконечными войнами, ужасами революции и коллективизации, чьи моральные устои разрушаются прозападными СМИ, – покажет будущее.

ГИБНУЩИЙ НАРОД

Саид-Хасан Барзукаев

Эту статью заставили меня написать последние события, связанные с встречей российского и чеченского президентов в Кремле, с информационным шумом вокруг освобождения журналистов НТВ и ВИДа и “внезапно прозревшими” относительно обстановки в Чечне СМИ.

Я по-человечески искренне рад освобождению журналистов, какую бы цену за них ни заплатили (правда, в Чечне мало кто знал до захвата в плен Елену Масюк, а российское телевидение и газеты почему-то называли ее “любимицей чеченского народа”). Хорошо, что у российского государства нашлось несколько миллионов долларов, чтобы выкупить этих несчастных людей, томившихся в неволе у боевиков-шакалов (так называют работорговцев в Чечне).

Но я задаю вопрос российскому президенту Ельцину, премьеру Черномырдину, вице-премьеру и министру внутренних дел Куликову: что делать трем с половиной тысячам чеченцев, захваченных в плен и превращенным в рабов для продажи их родственникам, томящимся точно в таких же условиях, которые описывали перед телекамерами освобожденные журналисты? Что делать им, их родственникам и близким, за которыми нет государства, власти, а сами они обеднели до такой степени, что с трудом сводят концы с концами – что им делать? Их грабили сперва мародеры Грачева и Куликова, а потом – мародерствующие боевики. Их семьи предпринимают отчаянные усилия, чтобы собрать невообразимо крупные суммы для выкупа своих захваченных близких к установленному сроку. Знаете ли вы о том, что имеются десятки случаев, когда похитители, не дождавшись требуемых сумм, забрасывали во двор похищенных их отрезанные головы, мертвые тела? Вы, господин президент, ваш министр внутренних дел, ваше телевидение, ваши продажные журналисты делали и делают вид, что всего этого ада, этих бесчеловечных условий, установленных благодаря лично вашей “кавказской политики”, господин президент, не существует.

Это – работорговля (а как иначе назвать цифру 3,5 тысячи человек захваченных для продажи людей?) вместе с откровенными грабежами, насилиями, убийствами. Она приняла в Чечне огромный размах, и надо быть глухим, слепым и немым, чтобы не знать и не видеть этого. Но именно такими предстаете вы, господин президент и ваши СМИ, когда дело касается обстановки в Чечне. Похоже, что-то “вдруг открылось” вам и вашим СМИ в связи с похищениями журналистов, идеализировавших одну сторону, которая нанесла “неожиданный” удар по своему союзнику.

Это неправда, когда утверждают, что в Чечне нет власти. Есть в Чечне власть. Но вы, господин президент, должны знать, что власть эта – до зубов вооруженные отряды бандитов, тем более что большинство тех молодых ребят, которые отважно воевали, погибли на поле брани, а остались в живых те, кто прятался за их спины или был очень далеко от Чечни.

Вы, господин президент, должны знать, что в Чечне сегодня нет закона и права: ни советского, ни шариатского, а сами “шапконосители” – большие атеисты, чем сам дьявол, и все их лицемерные молитвы и клятвы в верности Аллаху не стоят ломаного пятака: как можно быть религиозным человеком – и убивать, грабить, превращать в рабов себе подобных, разве этому учит коран? Бог этих правителей – деньги. За деньги они продадут не только Чечню (как продали Сунженский и Малгобекский районы, не спрашивая истинных хозяев этих земель), но и мать родную.

Вы, господин президент, должны знать, что чеченские руководители – Масхадов, Арсанов, Удугов, Закаев, Нохаев, Дошукаев, Басаев, Гелаев и другие как минимум – знают абсолютно все о похитителях и убийцах, о денежных делах, связанных с похищениями людей, о местах нахождения пленных российских солдат и офицеров и конкретных лицах, которые их удерживают. Эти люди, то есть руководители – или сами организаторы этих грязных дел, или, имея свою “долю”, пассивно способствуют распространению такого рода опасных преступлений, сохраняя немыслимую психологическую атмосферу среди населения, режим всеобщего страха. Вы что, господин президент, искренне считаете, что Масхадов всего этого не знает? Что Масхадов в этом не участвует? Не случайно Масхадов был спешно демобилизован из армии в декабре 1992 года и внезапно появился у Дудаева, который вскоре отстранил его от всех дел и месяцами не принимал даже в военное время, не поручал никаких военных операций. Все это приходит на ум теперь, после того как прошел год после фактического получения Чечней независимости и после того как Масхадов показал свою абсолютную непригодность к какой-либо полезной для народа работе. Зато все его помыслы направлены на личное обогащение: “домашние заводы” по переработке нефти, наркобизнес, торговля оружием, даже подписание каких-то бумаг – все это приносит клике Масхадова, как и другим руководителям, огромные барыши.

Вы должны знать, господин президент, что суверенитет этим людям нужен не для обеспечения процветания народа, а для того, чтобы безнаказанно грабить и эксплуатировать людей, держать их в страхе и терроре, прикрываясь пустыми разговорами о “шариатском государстве”, “мусульманских ценностях”, о “четырехсотлетнем иге русских”.

Вы должны знать, господин президент, что все население Чеченской республики сегодня живет в страхе, каждая семья с замиранием сердца встречает ночь, моля Всевышнего о наступлении дня, а взрослые, и даже мальчишки спят в обнимку с автоматом или ружьем, ожидая налета банды. И нет защиты ни у кого со стороны власти, ибо власть – это банда, а Масхадов – или сам участник банды, или их заложник, что не меняет дела для простых людей, которые не в состоянии содержать хорошо вооруженные охранные отряды.

Вы должны знать, господин президент, что между официальными лидерами Чечни и народом Чечни разрыв намного больше, чем между вами, господин президент, и гражданами России, и что эти так называемые “лидеры” даже в очень малой степени не отражают истинных настроений народа республики, независимо от национальности. Когда люди в январе голосовали за Масхадова, это была последняя отчаянная надежда (единственную реальную надежду в лице Хасбулатова, который мог изменить ситуацию в лучшую сторону, вы, Ельцин, и ваши холуи отобрали у Чечни, а возможно, и у всего Северного Кавказа). Пытаясь внедрить жалкие и ненавистные для наших народов фигуры вроде Завгаева, Хаджиева, Автурханова и др., вы лично, господин президент, привели ситуацию к тому, что люди должны были выбирать между очень плохим (Завгаев – Хаджиев) и абсолютно плохим (Дудаев – Яндарбиев – Масхадов). Вы тем самым привели к власти бандитов, отказавшись от более или менее конструктивной идеи коалиционного правительства и безоговорочно капитулировали, передав миллионный народ кучке негодяев. И это вы называете “политикой”?

Почему телевидение много месяцев говорит только о полдюжине журналистов, находившихся в плену у боевиков-”шакалов”? Почему СМИ не поднимали и не поднимают вопроса о широкомасштабной работорговле в Чечне, где рабами являются именно чеченцы? Почему СМИ искажают истинное положение вещей, выдавая дело таким образом, что якобы “чеченцев не похищают”, а “похищают честных журналистов” да иностранцев? Кому нужна эта ложь? Или речь идет просто о привычке лгать, не имея ни целей, ни задач? Повторяю еще раз: по учету, который ведется родственниками похищенных, с конца августа 1996 года по июль 1997 года похищено 3516 чеченцев, 3 турка-бизнесмена, 16 грузин, 47 дагестанцев, 11 осетин, 3 кабардинца, 2 карачаевца, 2 итальянца, 2 англичанина, 3 араба-бизнесмена, 15 русских и 3 армянских бизнесмена. В том числе около 40 человек вывезены из Москвы, Петербурга, Волгограда, Краснодара, Ставрополя, Кисловодска, Махачкалы и других городов России, а также из Одессы и Алма-Аты. Люди не могут говорить об этих фактах открыто, поскольку с “шакалами” шутки плохи – они предупреждают, что в случае обнародования факта похищения и выкупа вся семья похищенного будет уничтожена.

Вы должны знать, господин президент, что в основной массе чеченского (да и русского в Чечне) существует твердое мнение: российские федеральные власти действуют заодно с Масхадовым – Удуговым – Арсановым – Басаевым, которые поставили своей задачей уничтожить чеченский народ, добиться развала России через развязывание крупномасштабной войны на Северном Кавказе и юге России. Разве не вы лично, господин президент, превратили огромное государство в жалкую побирушку; так кто может им помешать в исполнении этих планов, вполне реальных, если сравнить все то, что уже произошло? Это – твердое мнение народа. Если не верите, пошлите своих доверенных эмиссаров на базары в Чечне, пусть они послушают, о чем толкует народ.

Если бы, господин президент, вы были действительно президентом и понимали свою ответственность, вы не могли бы не затронуть при встрече в Кремле с Масхадовым следующий вопрос.

Почему от миллионного населения Чечни в республике осталось менее 500 тысяч человек? Почему с сентября 1996 года Чечню покинуло более 150 тысяч человек, из них более 100 тысяч чеченцев? Почему, когда шла война, в отрядах Сопротивления было всего около двух тысяч человек, а ныне – около пятидесяти тысяч вооруженных людей шастают по республике, наводя ужас на граждан России? (Все цифры – из выступлений самого Масхадова).

Если бы, господин президент, вы были настоящим президентом, а не куклой, вы задали бы Масхадову и такие вопросы:

“Господин Масхадов! Почему в Чеченской республике процветает работорговля? Почему вы не в состоянии пресечь преступления, исчезнувшие из практики цивилизации два столетия тому назад? Почему граждане России в Чечне живут в страхе перед какими-то боевиками? Кто вы, Масхадов – президент республики, избранный народом, или жалкая марионетка в руках каких-то яндарбиевых, басаевых, радуевых? Когда вы наведете порядок и обеспечите безопасные условия жизни для граждан республики, тогда я готов буду говорить и обо всех других проблемах: восстановлении народного хозяйства, жилья, помощи людям, создании финансовых условий для привлечения в вашу республику денег и пр. Вы, Масхадов, выглядите нелепо: как прикажете оказывать помощь Чечне, если даже федеральные чиновники не могут выехать в Чечню для решения конкретных вопросов – они тут же окажутся в яме ваших бандитов? Вы что, Масхадов, белены объелись? Какой вам еще “договор”? С кем “договор”? Покажите, что вы настоящий президент в настоящей мирной республике, где царят закон и порядок. Неважно какой закон – мусульманский, советский, социалистический, капиталистический – важно, чтобы люди чувствовали свою безопасность, чтобы была власть, защищающая людей. Вы за что воевали, за какую свободу воевали? За право безнаказанно убивать и грабить?..” Вот какой должен был быть разговор в Кремле, если бы президент был президентом.

Не секрет для всех, живущих в Чечне, и то, что осмелился сообщить журналист-телевизионщик Малашенко: главным организатором похищений людей является вице-президент Ваха Арсанов. Он же занимается наркобизнесом, его люди поставляют чеченских девушек в турецкие притоны, вывозят за пределы республики то, что осталось после войны. Этими же операциями занимаются все без исключения известные ныне чеченские деятели масхадовского правительства, в том числе вице-премьер Гелаев, племянник Джохара Дудаева – Лечи Дудаев, руководители и работники службы безопасности, “командиры” разных уровней и рангов. Повторяю, все это Масхадов прекрасно знает и получает свою “долю” так же, как и от нефтепереработки на “домашних заводах”.

В тюрьмах (если их можно назвать тюрьмами) находятся более 700 солдат и офицеров российской армии, большинство из них потеряли человеческий облик, их превратили в скотов, в откровенных рабов, иногда их можно увидеть роющимися в помойках рядом с собаками в отдаленных хуторах.

Самым жестоким образом подавляется любая попытка хотя бы малейшей критики режима. Это право (на критику Масхадова, в частности) принадлежит только всесильным “вождям” типа Яндарбиева, Радуева или Басаева, которые требуют от Масхадова еще большей “жесткости” в отношениях с Москвой. За год “мира” положение людей еще более ухудшилось: нет работы, нет средств к существованию. Люди голодают – это не преувеличение. Несчастные преподаватели школ, врачи – те, кто не уехал из республики, – пытаются наладить работу школ, больниц, но власти совершенно безучастны к этим вопросам. Дети брошены, многие из них больны, никаких пособий и пенсий нет. В людях растет озлобление против правящей камарильи, они ждут своего часа.

Похитили журналистку Масюк, бездумно порхающую за репортажами по “горячим точкам”, не разбираясь в сути конфликта, в общей обстановке, оставляя за кадром страдания и беды простых людей, возвеличивая бандитов и их бандитские идеалы, умалчивая правду об уничтожении народа. Что, кроме вреда народу Чечни, она принесла сюда, одновременно вводя в заблуждение весь мир?! И разве не кощунственно на этом фоне говорить (точнее, стрекотать) ежедневно, ежечасно о каких-то “нарушениях” прав человека … в Белоруссии! Но Белоруссия – все-таки “иностранное” государство, а Чечня, как вы говорите, господин президент, это “часть России”. Что же вы лезете в чужое государство, когда бессильны обеспечить правовой порядок на своей собственной территории?

Господин президент, вы должны знать: людям в Чечне сегодня (как и вчера, позавчера) совершенно безразличны всякие разговоры и рассуждения на тему “независимости”, “суверенитета” и пр. Люди хотят быть независимыми от насильников, работорговцев, бандитов, наркоманов, торговцев оружием и любых махинаторов, мешающих им и их семьям нормально жить. Им не важно их национальное происхождение – русские, нерусские, чеченские, инопланетные это преступники или еще какие.

Если бы у чеченских “лидеров” под их высокими папахами были бы еще и головы настоящих горских мужчин, они возбудили бы уголовные дела не против журналиста Малашенко и чиновника– бизнесмена Березовского, а против вас, господин президент, и ваших бездарных приспешников (в генеральских и цивильных костюмах) – за массовые истребления мирного населения, женщин, детей, стариков. Именно вы, господин президент, виновны в истреблении более 100 000 человек – русских, чеченцев, дагестанцев, ингушей и других народов России. Вас, ваших жалких марионеток надо судить за преступления против человечности и непременно устроить международный суд, где вы должны находиться в железной клетке.

Саид-Хасан БАРЗУКАЕВ,

кандидат

физико-математических наук, доцент

P.S. О себе сообщаю следующее. Окончил университет в Харькове, аспирантуру. С 1990 года был активным сторонником Джохара Дудаева (его я продолжаю уважать и сегодня, хотя понимаю, что он навлек большую беду на наш народ).

С ЭТОЙ СТОРОНЫ

Валентин Курбатов

Все-таки никуда от этого не денешься – журнал или книга, изданные т а м, обязательно будут читаться другими глазами, чем даже те же самые тексты, изданные з д е с ь. Какой тут механизм – не знаю, но словно стеклянная стена встает между тобой и страницей и отнимает у текста живую близость, выставляя остужающую стражу умственного наблюдения. Впрочем, вполне допускаю, что это недуг только пожилого русского человека, прошедшего слишком хорошую школу “железных занавесов” и “холодной войны” и знающего осмотрительные законы запретного чтения. Но уж себя не переменишь. Это касается даже безобидной новеллы Б. Зайцева или Г. Газданова, писанной о русском утре и девичьей прелести. А уж чего говорить, когда перед тобою “Доктор Живаго” или того неподъемнее – вопросительная книга Юрия Салманова “Шаг в сторону” о начале и конце власовской армии в ее германские дни, напечатанная в минувшем году “независимым русским альманахом “Вече”, выходящем в Германии.

Автор никак не обозначает жанр, поэтому и я ограничиваюсь общим – книга. Между тем жанр тут необычайно важен. Будь это роман, повесть, можно было укрыться в критике за анализом художественных тонкостей и просчетов, поговорить об удаче или поражении характеров. Но для романа текст слишком изобилен подлинными действующими лицами этой неразрешимой для русского сердца истории. А для документального исследования слишком украшен беллетристическими капризами провинциальной прозы начала века – “локонами не знающих завивки волос”, “развесистыми елями” и “одинокими слезами на округлой щеке”. Оттого просто – “шаг в сторону”: часть первая, часть вторая.

Так-то вроде что читателю до жанра – было бы интересно и важно душе. А только нет, жанр – это выбор, это мировоззрение, это властный закон, определяющий границы мысли и неуклонно ведущий читателя к тесным вратам исповедуемой автором Истины. И то, что здесь он не выставлен, говорит не о забывчивости автора, а о его неуверенности, его духовной сметенности и мировоззренческом безволии. На такую книгу нельзя написать рецензии и из-за болезненности материала, и из-за авторской неопределенности, но невозможно и отмолчаться, потому что сердце уже задето книгой, мысль уже встревожена и стронута с места, и ее надо на это “место” вернуть, чтобы трещина не стала расходиться дальше.

Вероятно, для историка войны и просто для воевавшего с той или другой стороны человека книга представляет особый интерес, и там реакции возможны самые взаимоисключающие – это опыт, который за других не смоделируешь. А я могу сказать только от лица тех, кто родился перед самой войной или в ее начале и не принадлежал ни к оппозиции, ни к горячим сторонникам власти, а был именно тем будничным материалом истории, который составляет большинство и вернее всего отражает доблести и несчастья системы, ибо принимает ее как данность и живет в ней, как живут в природе, не обсуждая основ, а только мимоходом сетуя, что вот слишком жарко или уж совсем залили дожди, но не предполагая, что с этой жарой и дождями что-то можно сделать.

Так вот, я осмеливаюсь с порога сказать, что этим самым большинством книга принята быть не может, и вовсе не по лени ума или желании остаться в покойном безмыслии все того же природного существования, а именно потому что ее герои нарушают естественный закон жизни, выходя из природно-здорового бытия на обреченные пути умозрения, делая именно “шаг в сторону”, но не в авторском смысле (по которому герои вышли из обреченного лагерного строя, и этот шаг, может быть, сочтен побегом), а в более глубинном и существенном. Они шагнули в сторону от народного движения, от пути Родины, от той вековечной неодолимой бессознательной силы, которая заставляет человека в черный час забыть идеологию и гнать врага с родной земли, пока станет силы.

Сейчас я скажу тяжелые слова, но в таком разговоре всякое умолчание гибельно и ведет только к новым спекуляциям и поражению Истины. Для меня эти люди шли, по существу, большевистской дорогой. Как те воспользовались Первой мировой войной для обращения ее в гражданскую, так точно эти надеялись воспользоваться войной второй. Да только та-то была мировой, а эта – Отечественной. И если у большевиков это вышло, а у Власова нет, так потому, что те делали шаг не в сторону, а вглубь. Они ломали свое в своем, с родным русским безумием, увеча свою жизнь во имя горячечной заемной идеи, которую умудрились напоить своей кровью. И не идеологической, а прямо живой кровью, а тут уж начинается метафизика, которую на полях заметки не развяжешь. Предшественники героев книги Салманова пусть неверно, зло, нечистиво, но жили на Родине, отчего идея все время цеплялась за живое и как-то обрывочно приживлялась, ухватывалась за жизнь и наконец прорастала в нее столь крепкими всходами, что сейчас вон полстраны тоскует о минувшем как о живом и нестыдном.

А уж эти в чужой земле ничем свою идею накормить и ни к чему приживить не могли, и она так идеей и маялась, пока не выветрилась в совершенную пустыню, изломав сотни тысяч судеб. Этот переодетый большевизм, намеревавшийся в чужом платье прийти на родную землю для ее “спасения”, был обречен в самом начале, в самом побуждении. И какие бы потом обоснования ни выдвигались – об осторожности немцев, о чрезмерной задержке формирования армии, о неуверенности самого Власова – все это уже было только загораживание существа, боязнь поглядеть истории в лицо, не страшась ослепнуть. Всякие слова об ошибках истории – это от подростковой самонадеянности ума. Она всегда пишет набело и, может быть, оступается в грамматике, но уж в стилистике сбоев не знает, хотя и не всегда говорит слогом Набокова, а иногда, и, кажется, чаще, выбирает Платонова – тяжелое земное косноязычие, договаривающее, однако, свои предложения до конца.

Мы еще раз на материале книги увидели, что когда люди, вместо того чтобы жить домом и Родиной, какими их Бог дал, по русской горячности и генетическому идеализму начинают торопить историю идеями (большевики одними, Власов – другими, но все идеями), то расплачиваются они страшно – увечьем народа и отнимающей силы ложью. Именно поэтому книгу так тяжело читать. Именно поэтому в ней, кажется, нет ни одной естественной, искренне живой страницы, а все время тянется напряженная плакатная сочиненность, которую уже не оживляют ни нехитрые любовные романы, ни альковные сцены, выдающие не побуждение героев, а только напрасные усилия автора. Читатель тщетно ищет жизни, смущаясь, что ни герои, ни автор ни минуты не бывают равны себе и покойны, а все будто оправдываются, ибо бессознательно чувствуют горестную нетвердость и несправедливость своих устремлений. И все заговаривают, заговаривают себя: “Десятки тысяч добровольцев уже служили в немецкой армии, но все они были под командованием немецких офицеров и взяли оружие, лишь бы драться против большевистской системы. Здесь уже было что-то новое, “самостоятельно-русское”. Хорошо “самостоятельно-русское” под командованием немецких офицеров – надолго ли хватит такой “самостоятельности”. И они, конечно, видят всю шаткость этого заговаривания – не слепые же, но с детской охотой сдаются малейшему оправданию себе:

– Вот попали мы, как кур во щи! – сказал Пацулло, затаптывая окурок. – Одно дело – пленному советскую власть поругивать, другое – шкуру врага надеть.

– Сказал “А”, скажешь и “Б”, – усмехнулся Саломатин, – умирать с голоду никому не охота.

– А по-моему, не это главное, братцы, – Жук сдвинул пилотку на лоб и почесал затылок, – главное то, что есть какой-то шанс с проклятой сталинщиной бороться. Замордовали народ. У меня отца и брата без вины арестовали, а самого собрались из армии прогнать. Таких, как я, – миллионы”.

Но оправдаться будет трудно. И сам автор это чувствует:

“… Тысячи солдат и офицеров повторяли за генералом Власовым слова присяги. Все шло гладко до слов: “… на верность верховному главнокомандующему великой Германии Адольфу Гитлеру”. На словах “Адольфу Гитлеру” Власов поперхнулся, как-то странно закашлялся и махнул рукой. Среди генералов, стоявших позади Власова, произошло замешательство.

– Поперхнулся, но проглотил! – тихо сказал Благовещенскому Закутный.

– И слава Богу! – ответил генерал”.

Никакого “слава Богу” уже для читателя не будет. Он до конца будет мучаться и не примет ни вроде таких искренних и милых авторскому сердцу молодых офицеров Зимина и Нежина, ни солдат Шатрова и Чебоксарова, ни безжизненного Власова, ни совершенно невыносимого дворянина Жиленкова, написанного подробнее других и тем только живописнее обнаружившего ложь и запустение этого свойства людей. Нам предлагается поверить высокой чести человека, который ужом добирается до высоких партийных постов, становится бригадным комиссаром и так выгрывается в роль, что вполне картинно – хоть в сводку Совинформбюро -кричит в тяжелую минуту боя:

– Почему бежите? Что за паника? – закричал он на безмолвно стоявших командиров, – отступать некуда – за нами Москва!”

Прокричит, примет на себя командование армией, а вечером возьмет у старшины линялую красноармейскую гимнастерку на всякий случай, если в плен попадет – так, чтобы не засветиться. Вот и поверь в такого командующего и русского дворянина. А дальше и еще хуже, так что последние главы и цитировать не хочется. Всякая цитата не к чести книги идеи.

Вся эта большая работа вопреки воле автора криком кричит о неизбежности поражения выморочного власовского дела и о том, что никакие высокие слова внутренней лжи скрыть не могут. Это еще можно утаить в риторике статей и документов, а художественный текст и попытка одеть идею в характеры тотчас выдают ее патетическую неправду. Не желая того, автор вполне разоблачил гибельную неправду благочестивого замысла. И уж не знаю как там, а дома, в России, это тем больнее читать, что мы видим многое из того, о чем мечтал Власов сотоварищи воплощенным и это воплощение более всего остального убеждает, что идея опять была мертва, и как всякая неживая идея гибельна. Получили мы и мечтаемую Россию “без большевиков и капиталистов” и насладились “суверенитетом вплоть до отделения” – все их, их программа. Как в кривом зеркале отражаемся: “Всякие карьеристы, лицемеры и безжалостные эгоисты полезли вверх, совращая безвольных… Одни тянули за “незалежну Украину”, отдельную Белоруссию… другие, и их было большинство, наоборот, видели смысл только в объединении всех сил России в борьбе против сталинщины и большевистской системы вообще”.

Нет, думаю, что напрасно и тщетно эмиграция предлагает нам “объективно” рассмотреть власовскую программу и “понять” генерала. Сердце – инструмент не объективный, а без него здесь ничего не решишь. Судить не будем. Но для себя увидим, что история завершила в них какой-то тяжкий мутационный период, и сделалось особенно ясно, что случившееся с Россией было при всей ужасающей гибельности последствий неизбежно, по-родному сказать, “попущено Богом” за ослабление духа, и, значит, беду Родины можно было только изболеть вместе с Родиной, а не исцелять ее операционным путем. Это был какой-то страшный налог идеологии, из-под которой они не смогли выбраться, налог омертвевшей мысли – отчего они оказались не нужны ни России, ни Европе и расточились молча, не создав ни легенды, как белая армия, ни истории.

Когда бы не нынешняя болезнь России, мы бы и не обсуждали этой проблемы, и русская эмиграция не смела бы напоминать о ней. Но больное влечется к больному, – и вот чередою пошли мемуары, документы, исследования. Может быть, те, кто помоложе, будут милосерднее нас и найдут в себе достаточно равнодушия для обсуждения этой проблемы как теоретической. Для моего поколения это пока не по силам. Мы уже навсегда дети э т о й стороны и о т т у д а нам уже на Родину не глядеть и т о й правды не видеть. И за эту укрепляющую в своем правду книге Салманова не грех сказать “спасибо”.