Текст книги "Газета Завтра 276 (11 1999)"
Автор книги: "Завтра" Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
Владислав Шурыгин ПОХОД НА МОСКВУ
СОВРЕМЕННОЕ российское кино переживает далеко не лучшие свои годы. Позднесоветская волна откровенной «чернухи» сменилась почти полным коллапсом и остановкой производства. Если в СССР снималось в год более двухсот картин и кинопрокат являлся одной из самых прибыльных отраслей, то теперь в России в год снимается меньше двадцати картин, а кинопрокат развален и влачит жалкое существование.
Чаще всего новое российское кино лишь условно можно назвать «новым». Обычно на американские «спонсорские» деньги или под крышей неких совместных кинопроектов снимаются убогие антисоветские, антисталинские агитки, где Россия представлена исключительно «кубарями» и револьверами НКВД, «зэками», картавыми диссидентами и вечной мечтой о жизни в великой свободной Америке. От этого убожества давно тошнит, но ничего иного режиссеры и продюсеры с двойным гражданством для России предложить не могут по определению. Именно такой они видят нашу Родину, нашу историю, наш народ.
На фоне всей этой беспомощности и юродства особенно ценны для зрителя те редкие образцы подлинно народного кино, которые, несмотря на упадок и запустение, продолжают создавать русские режиссеры. Откровением для зрителей стал фильм Алексея Балабанова «Брат», глубокая, серьезная работа Владимира Бортко «Цирк сгорел, и клоуны разбежались», яркие потешные комедии Александра Васильева и Александра Рогожкина «Особенности национальной охоты» и «Особенности национальной рыбалки». Среди телевизионных премьер, безусловно, сериалы «Петербургские тайны» и «Менты». Русское кино – живет, оно продолжает сниматься и радовать зрителя.
О НОВОМ ФИЛЬМЕ Михаила Евдокимова «Не послать ли нам… гонца?» писалось и говорилось лишь во время его съемок. Но сразу после премьеры пресса и реклама словно забыли о его существовании. Возникла некая фигура умолчания, плавно перешедшая в информационную блокаду.
Для многих зрителей Михаил Евдокимов долгие годы ассоциировался лишь с его сценическим образом деревенского увальня, гуляки, в котором артист выступал во многих своих репризах. Первой его крупной самостоятельной работой в кино стал фильм «Не валяй дурака, Америка!» Работа, не лишенная оригинальности, жанровых удач, но спорная и несколько вторичная. Жанр «пьяной комедии» давно и прочно отработан в нашем кино, и создать что-то новое в нем очень сложно. К тому же некоторые ходы и идеи фильма пришлись явно не по вкусу большинству зрителей. В частности, сюжетная линия вокруг американской подводной лодки и образов американских пехотинцев. Увы, но нынешняя политика США, ее неприкрытая агрессия, хамство, высокомерие не вызывают какого-либо сочувствия или расположения к американским персонажам. А все идеи «похожести» России и Америки, некого «союза сверхдержав» были похоронены еще в начале девяностых, причем не без огромных усилий со стороны самих США, откровенно вмешивающихся в наши внутренние дела и претендующих на мировое господство.
И все же, несмотря на некоторые недостатки, фильм «Не валяй дурака, Америка!» нашел своего зрителя.
И вот в прокате появилась новая работа продюсера Михаила Евдокимова и режиссера Валерия Чикова. Вокруг нее действительно сложился какой-то заговор молчания и информационной блокады. Лишь невнятно, окольно просачиваются сообщения о некоей «обиде президента» на этот фильм, о том, что картина «демонизирует» нашу действительность, клевещет на «демократические завоевания».
СКАЖУ СРАЗУ: новый фильм Михаила Евдокимова —эта огромная удача режиссера. Фильм небывалой мощности и пронзительности. Истинно русский фильм.
Сюжет его прост и безыскусен. Главный герой фермер Иван (Михаил Евдокимов), разоренный грабительскими банковскими процентами, едет в Москву к президенту «искать правду». Идея правдоискательства в русской культуре так же вечна, как вера в доброго царя и поиск «рая на земле». Как когда-то некрасовские герои-странники, Иван едет через Россию, наглядно видя ответ на вопрос «кому живется весело, вольготно на Руси?» В дороге его сопровождает деревенский дурачок Яков (Лев Дуров), потерявший рассудок после смерти в Афганистане обоих сыновей.
Пересказывать сюжет – дело неблагодарное. Скажу лишь, что действо захватывает с первых минут и до самых конечных титров. Непросто определить и жанр картины – пожалуй, это трагикомедия. Но в своей кульминации фильм поднимается до настоящей эпичности, философской драмы: сцены с подростками, моющими в Москве автомобили, с солдатом-кавказцем, возвращения Ивана домой, диалога падшей женщины и Якова. И вместе с тем сквозь ткань картины то и дело светятся беззлобный юмор, иногда даже сарказм – диалог в психиатрической лечебнице вокруг «квадрата Малевича», разговор с сумасшедшим двойником Ельцина и многие другие. Фильм подкупает своей искренностью, правдой и каким-то особым русским взглядом. В нем нет злобности, жестокости. Несмотря на весь ужас сегодняшней России, с которым сталкиваются главные герои – киллеры, продажные милиционеры, воры, чинуши, нищие, калеки – в них не иссякает запас доброты, жалости, стремления помочь. Иван жалеет кавказца-дезертира, девушка которого выходит замуж за другого. Кстати, в этой сцене, как когда-то в «Брате» Балабанова, мастерски показана драма национального раскола, свершенного «реформаторами», когда мать невесты встает на пути солдата Заура (ему, кстати, помогают добраться до поселка русские – сначала его сослуживец, а потом Иван). Страшен в своей убедительности и правдивости диалог матери невесты и солдата:
– Зачем ты пришел? Себя и нас позоришь. Не отдам ее в аул. Мало вы наших ребят в Чечне погубили?
– Кто погубил? Я погубил?
– Уходи!..
Спасает Иван и «нового русского», на которого совершено было покушение. Кстати, нет в фильме и столь нынче популярного и выигрышного ерничества в их адрес. «Новый русский» искренне пытается помочь Ивану, но режиссером мастерски показана пропасть между ними и невозможность ее преодоления. Все блага, которыми пытается осыпать «новый русский» Ивана: сотовый телефон, роскошный номер, вечер в ресторане со стриптизом, девочки по вызову и даже аудиенция у президента, пробитая им,– все далеко и чуждо Ивану. Его мир – другой, и общего между ними почти ничего нет. Поэтому единственное, чем может отплатить Ивану «новый русский»,– это спасением того из «психушки», куда его отправили за попытку прорваться в Кремль…
…В ФИЛЬМЕ Михаила Евдокимова есть удивительное предвидение, предчувствие будущего. Снятый летом 1998 года, он фактически предсказывает будущую историю с другим Иваном – Иваном Орловым, который осенью того же года взорвал свой «москвич» на Красной площади.
– А если не пустят?– спрашивает Ивана его друг.
– Пойду на таран,– отвечает Иван.
– Как летчик Гастелло, что ли?…
И так же, как Иван из фильма, Иван Орлов был брошен в психушку. Только, в отличие от героя фильма, у Орлова не было «нового русского друга», и живым оттуда он уже не вышел…
В фильме нет роли президента. Главный герой, проехав тысячу километров по России, уже не нуждается во встрече с ним. Безжалостно и точно определена в нем сегодняшняя наша действительность. Фильм начинается с напутствия друга, провожающего Ивана в Москву: «…А если в самом деле доберешься, пошли его от меня на хер, персонально!» И почти в конце нынешняя власть определяется великолепным по своему юмору и меткости, но не оставляющим никакого сомнения в убежденности героя, диалогом:
– С президентом говорил?
– Говорил.
– Ну и как он?
– Дурак дураком.
– Я так и знал…
– Чего ты знал? Я в психушке с дураком разговаривал.
– В психушке? А я думал, в Кремле. Он что – в психушке лежит, что ли?..
НО ВСЕ ЖЕ на истинно художественную высоту фильм поднимает ответ его авторов на вечные для России вопросы: что же делать, как спасти нашу землю, как поднять Россию? Главный герой фильма возвращается домой с бездомным мальчишкой, подобранным им в Москве. И сцена эта потрясающа по своему воздействию, выстроенности и искренности. Герой фильма Иван – созидатель, Иван – хранитель. Россия держится на таких Иванах.
Я не сомневаюсь, что новый фильм Михаила Евдокимова пробьется к зрителю и займет достойное место в созвездии великолепного, бессмертного русского кино. Такие ленты – гордость нашего кинематографа.
Владислав ШУРЫГИН
Андрей Геннадьев БЕСПЛОДИЕ ДЕЗЕРТИРОВ
Когда говорят о кризисе в культуре, сразу представляю себе художника, который уж неделю как не может ничего нарисовать. Нервничает, портит холсты, пьет горькую, бегает в парк «набираться вдохновения» – но ни черта не выходит. Иными словами – судороги творчества.
Натуральный стопор охватил русское искусство. Слова «открытие», «прорыв», «любовь», «потрясение» давно исчезли из лексикона критиков. Последним ничего не остается делать, как только, взяв нарочито менторский тон, презрительно подбирать нужные слова и рассудочно распределять по течениям и направлениям пресловутый творческий процесс, хотя совершенно очевидно, что никаких «направлений», в сущности, не осталось. «Пробуксовка» – вот подходящее слово. Культурный процесс буксует, нигде не видно движения, становления.
Роскошные полотна на библейские сюжеты, созданные выпускниками некой престижной академии, эти полотна напоминают замороженных синюшных слонов, погибших во времена ледникового периода (на них страшно смотреть). Произведения «авангардного» жулья, написанные сухим (разведенным на клею) навозом и инкрустированные битым стеклом, вызывают приступ зевоты (зевота эта столь тотальна и неодолима, что может плавно перетечь и в сердечный приступ с летальным исходом).
Всюду смерть. Почему?
Здесь великая тайна. Но вряд ли сегодня, на излете русского тысячелетия, ответ на один достаточно частный вопрос, который касается искусства, откроет тайну Большого русского взрыва.
Но я, скромный художник, со своей ничтожной колокольни наблюдая за происходящим, не могу удержаться и не закричать в лицо тем, кто составляет большинство нашей творческой интеллигенции:
– Дезертиры!!! Вы сбежали с поля боя в битве за русский народ.
Эта самая интеллигенция, как только распустили гаремы разнообразных творческих союзов, смело пошла на панель. Их учили: “Искусство принадлежит народу”. Но они понимали эту фразу превратно. Видели в ней покушение на свой творческий суверенитет. Не хватало такта, ума и способности любить, чтобы понять ее как-то иначе. Теперь, спустя много лет, анализируя ситуацию в художественной среде в 70-е годы, я дохожу до мысли, что постсталинский киселеобразный Союз художников СССР был не нужен ни нации, ни государству. Он превратился в фабрику «халявы» для «творческих работников» (дома отдыха, командировки, госзаказы). Щепетильные чиновники, занятые в области культурной политики, робко приглашали столичных снобов послужить народу (к примеру, по разнарядке поездить в провинцию, порисовать сталеваров, доярок и учителей). А надо было брать за холку и грубо, не спросясь, окунать прямо физиономией в сырую тяжелую нашу землю. Пинками выгонять из прокуренных вонючих мастерских и извращенческих тусовок – прямо на простор России. Может быть, тогда не случилось бы того, что мы видим сейчас.
Каюсь. Сам ленился присматриваться к народной жизни. Тяготился своим провинциальным прошлым, смотрел на Запад, как на лакомство. К тому же в Москве отлично платили по госзаказам. Однако каждый раз, оказываясь в потоках настоящей русской жизни, испытывал прилив творческой силы. Представляете: тысячи ржавых рыжих бочек, бесцеремонно брошенных размашистой дланью советской цивилизацией прямо на мшистые лбы окаменелой тундры. Представляете: лица колхозников – дорогие русские лица... До сих пор помню, как писал портрет деревенского учителя на рязанской земле (Героя Соцтруда). У него лицо было сухое и чистое – как у святого. Он стеснялся очень, а когда я закончил, набилось полдеревни смотреть на мою работу. Люди заинтересованно обсуждали мое творение. Помню, я с ужасом подумал: «А ведь мог и не приехать сюда, „заболеть“, отказаться. Предать этих заинтересованных мною людей».
Действительно, зачем нужны художники, жующие крестьянский хлеб, но таскающие свою «клозетную» живопись в иностранные посольства, в то время как огромная ледяная страна прозябает без опеки, без обращенного к ней искреннего чувства. Лишенная элиты, поэтому непонятая, неназванная, неосмысленная, она брошена на ледяное распятье азимутов Европы и Азии.
А ведь море разливанное благ для художников оплачивалось за счет народа?
По-видимому, по сталинскому плану творческую интеллигенцию готовили в качестве солдат культурного фронта, формируя целые полки и батальоны (ни в одной стране мира нет такого количества людей творческого труда). Сталинская культурная политика имела в виду задачи культурного освоения (обустройства) России и привела к созданию армии интеллигенции. Интеллигенцию учили, кормили, берегли, конечно, не для того, чтобы она блядовала сначала с дипломатическим корпусом, а потом с кем попало. Нет. Была миссия – было задание. Творческая интеллигенция, по советскому проекту, должна была парашютным десантом опуститься на беспризорные континентальные нивы империи.
В далекие 70-е иные художники предпочитали заниматься столичной фарцой (общение с дипломатами и получение «дипзаказа»), иные превратились в батраков -ремесленников, работающих на государство.
Первые, наклеившие на себя ярлык «неофициальных», как только представилась возможность рванули за границу (серьезный социальный заказ Запада, который был отменен только с распадом СССР, обеспечил на некоторое время относительное процветание единичным персонажам из когорты «нонконформистов»)...
Вторые стали молча и тупо наблюдать, как рушится кормившая их инфраструктура, и сама Родина идет под откос.
Да, было время. Подобно тому, как из плоских ноздреватых коровьих лепешек в погожий летний день слетали маленькие изумрудные мушки, так из Москвы и Ленинграда стали отлетать на Запад художники-диссиденты. Теперь мы наблюдаем бегство наполеоновской армии – назад, в Россию, унылое возвращение русских художников, ставших вдруг лишними и на Западе. Глезер у нас патриот, а Кудряшов, кажется, готовится стать патриотом. На подмосковной земле похоронили любимца певицы Мадонны Пурыгина, а по улице Вавилова уже носится чернобородый Сундуков с неподъемным, как надгробие, каталогом... Максим Кантор, рухнувший на головы москвичей со ступеней Капитолия, начал с ностальгической мечты, что к его экспозиции в Пушкинском музее «не зарастет народная тропа», и пойдут туда не сноб-искусствовед, не завистник-художник, а инженер и библиотекарь. Нет, не пошел. Как говорил солдат Сухов: «Умер Петруха, зарезал его Абдулла». Даже канторовское «Убийство коммерсанта» не стало долгожданной психологической компенсацией для библиотекаря и крестьянина, чьи дети питаются комбикормом (это не публицистика – это жизнь в русской глубинке).
Актер Михаил Козаков (его считали народным актером), наговорив всякой мерзости о будущих погромах и русских фашистах, уехал на постоянное место жительство в Израиль, а теперь как побитая собака вернулся в оплеванную им Россию.
Немец Базейлиц в разговорах с коллегами удивлялся, почему молодые «продвинутые» русские мыслители относятся с такой ненавистью к эмигрантам кабаковым, канторам, рабинам и другим “героям” с Большой Черкизовской и Малой Арнаутской. Немудрено. Как еще относиться к людям, чья творческая несостоятельность стала очевидна после того, как иссяк живительный дождь публикаций о них в западной прессе.
Впрочем, добровольный побег на дальний Запад (или Ближний Восток) – это самый наглядный пример бесплодности предательства. Гораздо более тонко и более страшно «сдают» здесь. И свои. Чего стоит ситуация, когда менторы отечественной художественной традиции, академики живописи, ваяния и зодчества единогласно присягают на верность Церетели. Ни один не возразил против его назначения. Все знают, что есть Церетели, и признать его главой Российской академии художеств означало «опустить» всех, начиная от Ильи Репина и заканчивая Александром Герасимовым (которого, ей-Богу, есть за что уважать). И все это происходит как-то само собой. Никто не виноват. Так получилось. Дело в том, что русской нации плевать на пенсионы, которые Церетели определил ивановым, петровым и сидоровым. Нация не видит роскошных мантий и шапочек, подаренных Зурабом господам академикам. Нация знает одно: теперь символ Российской академии художеств – смальтовая черепаха в Пицунде.
На одной богатой тусовке, устроенной австралийским миллионером, приехавшим в Москву, на моих глазах дважды Краснознаменный ордена Красной Звезды академический ансамбль песни и пляски Российской армии имени А. В. Александрова исполнял «Хава Нагилу». Дело было в разгар чеченской войны. У меня потемнело в глазах. Я не военный. Я не офицер. Но почему-то увидел капельмейстера вверх ногами...
Из разговоров с выпускниками студии имени Грекова я узнал, что большинство мэтров-баталистов, писавших патетические полотна на тему бессмертного подвига Красной Армии, нынче занялись иконописью. Хорошее дело – расписывать Храм Христа Спасителя, но что же с армией? Пусть подыхает? Пусть комиксами довольствуется?.. Ни одного грековца в Чечне не было. Ни один грековец не попытался творчески отозваться на «мочиловку» (т. е. войну) в центре Москвы в 1993 году (хотя все это они наблюдали непосредственно). Где картины, батальные сцены, осмысление пережитого? Ни черта нету. Почему? Потому что для того, чтобы картину написать, надо гореть любовью. К Родине в том числе. Дезертиры не могут творить (и иконы не получатся у тех, кто Бога не любит).
Я понимаю – деньги нужны. Но ведь не в деньгах причина «проседания». Причина в том, что большинство художников, актеров, писателей заняты собой исключительно и, кроме себя любимого, ничего вокруг не видят.
За эти годы мы же увидели все «неофициальное» и все «современное». Это – обыкновенная помойка. Искусство, в которое индивидуумы сбрасывают свои комплексы. А в лучшем случае – форма игры, попытка острить.
Видели все «традиционное» и «академическое» – сплошные эрзацы и поделки, неспособность видеть своими глазами окружающий мир.
Поймите, искусство принадлежит народу в веках. А то, что народу не принадлежит, – это не искусство, а дрянь.
Когда жизнь спокойна, как воды Рейна, художник может позволить себе закатывать истерики и дергаться в конвульсиях на глазах публики, или угрюмо пить водку в мастерской. Степенный буржуа платит художнику за его сумасшествие... Рачительный чиновник дает художнику мзду за бычью покорность.
Сартр, со своим "дорефлексивным когито” – спрячься! В современной России “бросок в ничто” осуществляется в государственном масштабе. Российский президент впадает в непрерывное экзистирование, он у нас и кусач, и щипач, и стрелок, и дирижер оркестра – в одном флаконе. Но настоящее «искусство прямого действия» творит даже не выживший из ума президент, но сама История.
Великий, почти забытый скульптор ХХ века Дмитрий Филиппович Цаплин совмещал в своем творчестве индивидуальную энергию подлинного авангарда и глубинные автохтонные силы земли и населяющих ее людей.
Искусство принадлежит народу. Кто знает, быть может, время Цаплиных наступит завтра?
Андрей ГЕННАДЬЕВ
ТИТ РЕЦЕНЗИЯ ТУХЛЫМИ ЯЙЦАМИ
На прошлой неделе Никиту Михалкова закидали яйцами. Признаться, я ждал того момента, когда самодовольного автора «Сибирского цирюльника» обкидают яйцами (или, на худой конец, тухлыми помидорами). Но никак не ожидал реакции Михалкова. Судя по его реакции, маэстро вжился в роль не государя императора, а полицейского пристава, привыкшего где ни попадя распускать руки.
Но начнем по порядку. По рассказам очевидцев, дело было так. Михалков проводит семинар в Доме кино, вальяжно раскинувшись в кресле, отвечает на наивные вопросы студентов-первокурсников ВГИКа, хвастается тем, что во время съемок своего последнего фильма создал 10 тысяч рабочих мест («Да мне памятник надо ставить!»). Тут происходит нечто невероятное: белоснежный шарик, сделав восхитительную параболу, приближается по воздуху к Никите Сергеевичу и... Ах! За первым шариком следует второй.
И вот господин Михалков выгребает из своего дорогого костюма яичную слизь и скорлупу.
Тут, конечно, начался гвалт.
– Взять их, – закричал Михалков голосом комдива.
«Террористов» (их было двое) повалили на пол. Потом подняли, потом снова повалили. А далее, как рассказывают, произошло нечто чудовищное.
К одному из «преступников» приблизился Никита Сергеевич (паренька к тому времени уже крепко держали за руки восемь человек) и ударил его наотмашь по лицу.
Неважно, что было потом. Какие-то интервью. Обзывание Лимонова ничтожеством (швыряли яйца, как выяснилось, представители НБП). Требования законного разбирательства... Все это неважно.
Маэстро бил мальчишку за то, что тот выразил неблагоприятное отношение к его, Михалкова, творчеству. Ведь это была рецензия сырыми яйцами – и ничего больше.
Все великие актеры имели подобный опыт. Но, будучи по недоразумению обкиданными апельсиновыми корками, карамелью, шишками или горохом, они смиренно кланялись публике, только грустно улыбались ее «подаркам».
Но режиссер Михалков повел себя, как держиморда.
Все наносное барство сошло с его лица, из-под личины показалась физиономия денщика. На глазах у всех появился на свет наглый денщик Микитка.
Что же касается рецензентов, которым так не понравился «Сибирский цирюльник», то ими оказались Дмитрий Бахур и Егор Горшков. Сейчас они находятся в изоляторе временного содержания. Обвиняются по статье 213 УК РФ, каждому грозит до пяти лет исправительной колонии.
История чем-то схожа с той, которую рассказал режиссер Михалков в своем последнем фильме.
ТИТ
P. S. Все же есть надежда на то, что любимец публики, роскошный Никита Михалков, сдав костюм в химчистку, пустит в ход свое влияние среди нынешнего истеблишмента и великодушно вытащит парней из-под следствия.
КОММЕНТАРИЙ
ЭДУАРДА ЛИМОНОВА
13 марта наших товарищей Диму Бахура и Егора Горшкова отправили в следственный изолятор Бутырской тюрьмы. Формально их “преступление” состоит в том, что 10 марта в помещении Дома кино они забросали тухлыми яйцами VIP-кинорежиссера Никиту Михалкова. Но первым вопросом, заданным им следствием в присутствии адвоката С. В. Беляка, был вопрос: “Состоите ли вы членом национал-большевистской партии?”.
Если у кого-то из вас еще оставались сомнения, в каком государстве мы живем, вдруг вы забыли кровавую баню 3 и 4 октября 1993 года, то после 13 марта всем нацболам должно стать ясно, что мы живем в мафиозно-полицейском государстве гораздо хуже какой-нибудь Колумбии или Боливии. В государстве, где чванливый и наглый VIP, видя, что его разоблачают, может запросто заказать у министра внутренних дел (или у кого он нас заказал?) политическую партию. Наказать нацболов (за распространение 20 марта листовок, где разоблачалась роль Михалкова в выборах палача русских – Назарбаева в Казахстане), подбросив ящик с бутылками с зажигательной смесью и совершив налет на наше помещение, Михалкову не удалось. (Смотрите подробно “Лимонку” №112.) И вот он отомстил нашим товарищам, пришедшим в Дом кино, чтобы сказать ему еще раз, что он лжет, что он не патриот, а продал русских Казахстана, что он предатель русского народа. Вопреки мнению следователя И. Б. Лебедева, вопреки мнению зампрокурора Краснопресненской прокуратуры с высот власти нажали дружки г-на VIP и ребята отправились в тюрьму. А Михалков 13 марта отправился играть в теннис. Даже если возбуждено уголовное дело по статье 213-й, “хулиганство”, есть в этом необходимость – гноить ребят в Бутырках? Нет. Речь идет о брошенных в пиджак этого типа яйцах.
Зато понятно, что дикое озлобление буржуев, таких, как Михалков, свидетельствует о том, что не за горами гражданская война. В их ненависти мы убедились 30 января, когда десяток нацболов, ведомых охраной, шли через зал кино-концертного комплекса Измайлово, через тысячу делегатов-демократов съезда Демократического выбора России, уподобившихся стаду диких свиней. 10 марта такое же стадо диких свиней ответило на вызов наших товарищей Бахура и Горшкова. Ладно охрана Михалкова, от них что ожидать, но и сам “патриот” приложился “высочайшей туфлей” по ребрам и головам русских ребят.
Мы никогда не верили в правосудие РФ. Если вдруг милиционеры, прокуроры, судьи не продажны, то они трусливы. Мы знали, что если будем оказывать сопротивление, бить морды, то наших посадят и дадут на всю катушку, а им, гайдаровцам, михалковцам, ничего не будет. Потому наши не ввязывались в таких случаях в потасовки. Однако в мафиозном государстве, как видим, не спасает и это.
Никита Михалков устроил даже пресс-конференцию. Он понимает, что с него сорвали маску барина от искусства, маску, прельщающую пожилых домохозяек. Многим стало ясно, что он ушлый, хитрый хищник с клыками. Достаточно посмотреть газеты: ясно, что он “положил” на все народы мира, ничей он не патриот, он патриот семьи Михалковых. На пресс-конференции этот тип говорил обо мне лично всякие низости. Давай, давай, опустись еще ниже, г-н VIP! Мне нечего о нем сказать, мне безразлично, талантлив он или бесталанен. Мне надо, чтобы мой народ знал, что деньги на производство своих клюквенных шедевров этот человек берет (о, верх цинизма!) у палачей русского народа, таких, как Назарбаев. Мне надо, чтобы русских народ знал, что Михалков беспринципный, мстительный, злобный и тотально аморальный человек (узнай я, предположим, что ребята, бросавшие в меня яйца, попали в Бутырку, я бы поехал к генпрокурору и вымолил бы, чтобы их освободили). И чтобы народ знал, что без помощи руководителей силовых структур нападение сотрудников уголовного розыска на наше помещение состояться не могло. Мне важно, чтобы народ знал, что Михалков и те, кто ему помог, хотят изнасиловать закон. А уж сподобится ли кто-нибудь наказать его и того, кто включил машину подавления против нас, на это я не рассчитываю. Мы никогда не верили в правосудие РФ.
У нас появились первые герои, смело выступившие против системы. Димка и Егор. Мы вытащим наших товарищей из Бутырки. Борьба продолжается. Впереди будет еще немало зла, противостоящего нам. И речи быть не может, чтобы оставить это зло хозяйничать на русской земле. Потому все под знамя НБП!
А о том, что ничто не будет забыто, и говорить не приходится. Не будет забыто.
