Текст книги "Свобода желаний"

Автор книги: Зара Деверо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Теперь твоя очередь, старик, – сказала она коню.

Она вытащила удила из его рта, отпустила подпругу, чтобы можно было снять седло. Он мотал своей большой головой и радостно ржал. Хизер схватилась за гриву и села на его спину, широко расставив ноги, которыми обнимала коня за широкие бока. Огонь зажегся в сосках, как только ее голые ноги и половые губы коснулись его бугристой спины. Она прижималась к ней клитором, который почти взорвался от неожиданного удовольствия. Хизер испустила клич и, сдавив бока животного коленями, пустила его в галоп. Она полностью отдалась тем ощущениям, которые охватили ее поясницу, живот и грудь. При каждом его прыжке она двигалась взад и вперед и таким образом терлась о его грубую кожу и раздражала затвердевший клитор. То сдавленный, то свободный от нажима, он дрожал и пульсировал. Они сделали несколько кругов по луговине. Ощущения резко усилились. Хизер сжала бедрами его широкую спину и уселась, чтобы не терять бесценного контакта между конем и клитором.

– Вот! – громко закричала она. – Вот, вот! Он наступает! Да, да! О мой Бог! Пусть он придет! Я должна получить его, должна!

Она была на волне этой сладкой, удушающей муки, слепая и глухая ко всему, что не имело отношения к оргазму. Спина лошади была скользкой от пота. Он смешивался со смазкой из ее вульвы. Эта мокрая дорожка все более и более раздражала ее сверхчувствительный бугорок. Она кончила, увидев и ощутив неожиданный взрыв света и тепла. Хизер без сил припала к холке лошади, которая перешла на шаг. Это было приятное движение, которое продолжало массаж самой замечательной части ее тела – клитора, который вновь стал просыпаться и посылать срочные сообщения нервам.

– Мы опять скоро кончим, – пообещала она ему. – Мы сможем делать это ровно столько раз, сколько захотим. Интересно, сколько оргазмов можно получить подряд? Упоминается об этом в Книге рекордов Гиннесса?

Рука Хизер опустилась вниз, к ее заветному центру. Конь опустил голову и стал щипать ароматную растительность луга. Она соскользнула с его спины и, тяжело дыша, легла среди высокой травы. Она лежала абсолютно неподвижно, только руки шевелись. Одна ласкала грудь, другая клитор. Хизер опять хотела получить оргазм.

Неожиданно кто-то заслонил солнце. Она открыла глаза. Высокая фигура отбрасывала на нее тень. Раздраженная тем, что ее прервали, она села, по-прежнему держа руку между ног.

«Я стала очень бесстыдной», – подумала Хизер.

– Ты следил за мной! – с негодованием закричала она, в то время, как острые ощущения, которые она испытывала, заставили ее сильнее прижать клитор.

Он улыбнулся и присел около нее на корточки.

– Замечательное животное у вас, мисс, – заметил он, явно пытаясь завязать разговор. – Черт меня побери, извините за выражение, если я видел лучше. А я понимаю в этих делах.

– Ты цыган! – Это было очевидным. Его хулиганская красота оглушила ее и заставила матку сократиться.

– Угу, правильно, мисс. Я – цыган. Меня зовут Джейк.

Его черные кучерявые волосы обрамляли надменное, покрытое щетиной лицо. В ушах поблескивали золотые серьги. У него были темно-карие глаза, яркие брови, густые ресницы, твердый нос и чувственные алые губы. Хизер хотелось почувствовать их на своем клиторе, она думала о том, как целовала бы этот рот, как эти загорелые руки ласкали бы ее груди.

– Джейк, а могу я спросить: что ты делаешь на земле моего отца? У тебя есть его разрешение? – Она говорила надменным тоном хозяйки имения, что, однако, не просто ей далось, так как в ней пылал огонь желания.

– Сквайр? О, он никогда не отказывает нам в праве разбить свой лагерь в Топ-Спинней. Мы делаем это в течение уже многих лет. – Когда он говорил, он дерзко улыбался, глядя на нее, как будто читал ее мысли. – Итак, вы дочь Сквайра?

– Да, я – леди Хизер. – Она как загипнотизированная смотрела на его широкие плечи, угадывавшиеся под белой рубашкой без воротника. Она была расстегнута до пояса, и вид его волосатой груди заставлял ее представлять себе, как она бы зарылась пальцами в эти кучерявые волосы, нащупала соски и ласкала бы их.

– А что вы делаете здесь и без одежды? – спросил он, разглядывая ее грудь, живот, влажный и пушистый лобок. – Похоже, что вы кончали на спине этого коня. Я мог бы с радостью заменить его. Я бы хотел трахнуть вас, целовать вас, вылизывать ваши соки, тереть ваши половые губы головкой своего члена.

– Я просто каталась верхом, – запинаясь ответила она, вспоминая, как могучий спазм удовольствия охватил всю ее и вновь начал созревать в ней от его прямых и возбуждающих слов.

– Хотел бы, что вы так прокатились на мне, – проговорил он таким тоном, что у нее мурашки побежали по всей коже. – У меня стоял бы, как шомпол, если бы я почувствовал, как ваши роскошные сиськи ударяются по моей спине, а возбужденные половые губки трутся о мою задницу.

Хизер не смогла удержаться и подвинулась к нему. Он лежал подле нее с широко раздвинутыми ногами, одна была согнута в колене, другая прямо вытянута. На нем были темно-серые молескиновые брюки, но даже они не могли скрыть большого бугра, который выдавал эрекцию. Нагнувшись, она расстегнула ширинку. Он даже не сделал попытки остановить ее. Из расстегнутых штанов, сразу оказавшись в ее руках, появился его большой пенис. Она двигала вверх-вниз кожицу крайней плоти. Головка то появлялась, то исчезала, пока она не ощутила на своих руках липкую смазку.

– Не так быстро, миледи, – предупредил он, постанывая. – Я кончу, не начав.

Он за шею притянул ее голову к себе и припал своими губами к ее губам. Его язык, толстый, мокрый и гладкий, проник за ее зубы, лаская рот, а рука гладила по очереди обе груди.

Она была готова, хотела, чтобы он вошел в нее прямо сейчас, но он помедлил, улыбнулся, заглянув в ее обезумевшие от желания глаза, и сказал:

– Я знаю место, миледи. Пойдемте.

– А это на свежем воздухе?

Она хотела, чтобы ее взяли под голубым небом, хотела чувствовать себя свободной, как воздух, свободной, как бродяга вроде Джейка.

– Да. – Он, встав на ноги, потянул ее за собой. – Я бы мог отвести вас в свой шалаш, но это слишком близко от лагеря. Табор будет возражать против вас, а мне всегда хотелось поиметь белую девушку.

– Они будут возражать против меня? – Хизер была удивлена, хотя было трудно о чем-то думать, чувствуя его руку у себя на груди.

Он хохотнул:

– Ничего личного, леди Хизер. Мой отец – князь Маленького Египта, а я – принц. Цыгане не должны сочетаться браком с белыми: это плохо для крови. Меня уже обручили с чисто цыганской девушкой. Она мечтает стать моей женой и принести мне много здоровых и крепких детей.

«Этот кусок фильма мне не нравится, – подумала Хизер, обнимая его шею и играя его кудрявыми волосами. – Я хочу, чтобы все было по-настоящему, вот в чем беда. Я хочу, чтобы он увез меня в своей кибитке. Я хочу, чтобы он забыл свой табор и эту девушку. В этот эпизод вмешались уже мои чувства, не только моя плоть, но и мое сердце. До сих пор я и не предполагала, что я такая аферистка».

Она заставила себя вспомнить, что это была всего лишь иллюзия, послеполуденное развлечение. Джейк никакой не цыган, а, вероятно, обычный актер, нанятый Ксантией, который через неделю вернется в свою квартиру в Лондоне и будет ждать звонка от агента с новым предложением. «Следующий раз, когда я его увижу, он будет рекламировать по телевизору лосьон после бритья или автомобили», – думала она, но мечта уже захватила ее, и она не хотела с ней расставаться, хотя бы на время.

Она собрала свою одежду, и они, обнявшись, вышли из луговины. Конь, которого Джейк держал под уздцы, терпеливо плелся сзади.

– Это недалеко, – прошептал он ей на ухо.

Ощущение его теплого дыхания еще более возбудило ее, теплые струйки засочились из вагины по внутренним сторонам бедер. Он повел ее по тропинке, лежавшей под нависавшими ветвями деревьев. Они пришли на скрытую от посторонних глаз полянку. Маленькая и интимная, она вся лежала в тени, однако в разных местах ее иссекали золотые солнечные лучи. Закрытая со всех сторон спутанными зарослями ивы и кустов дикой розы, она представляла собой как бы естественный шатер.

– Ты уже приводил сюда женщин? – спросила она в неожиданном приступе ревности, который добавил ей еще возбуждения.

Он ответил не сразу. Она вспомнила его член, и это воспоминание усилило боль от возбуждения, которая начиналась в ее клиторе и волнами расходилась по всему телу.

– Не белую женщину, – наконец произнес он, разглядывая ее обнаженное тело. – Я говорил, ты у меня первая. Здесь мой кари был в жене другого цыгана. Он плохо с ней обращается, бьет ее, когда пьян. Нам надо было быть осторожными, иначе его нож был бы у меня в ребрах, а ее лицо разбито.

– Я думала, цыгане – свободные люди, – сказала Хизер, купаясь в его взглядах. Он сел рядом с ней. Она не могла пересилить искушения опять выпустить на свободу его пенис, вновь заключенный в свою темницу – штаны.

Он засмеялся:

– О нет, миледи. Не более свободны, чем вы или ваши соплеменники. У нас тоже есть свои запреты и традиции.

Хизер прильнула к нему. Она хотела действия, а не разговоров. Она была голой, а он нет. А она тем временем желала видеть все его тело, сравнить размеры и форму его фаллоса с теми, которые недавно узнала.

– Я хочу, чтобы ты разделся, – промурлыкала она своим наиболее соблазнительным голосом.

Он улыбнулся и встал.

– Рубашку я сниму, а штаны нет. Вы никогда не заставите цыгана сделать это. А вам можно. Я хочу, если вам не очень стыдно, посмотреть на вашу мингу.

– Ты используешь такие необычные слова, – засмеялась она, поправляя свои длинные волосы, – кари, минга.

– Это цыганские слова, но означают они те же вещи: пенис, вагина.

Он посмотрел на нее, на ее полные губы, на полуопущенные веки, которые заставляли думать, что она спит. Его пальцы прикоснулись к пуговицам, но она встала, сама расстегнула его рубашку и стащила ее с широких мускулистых плеч. Его тело дрожало, когда ее пальцы, погладив густую растительность у него на груди, несколько раз обошли вокруг амулета, который висел на его шее, нащупали маленькие темно-коричневые соски и слегка ущипнули их. Хизер прижалась к его телу. Сквозь брюки она могла ощущать жар и твердость его возбужденного члена. Она слегка нагнулась, и ее губы припали к его правому соску.

Он начал потихоньку стонать. Этот выходивший глубоко из глотки звук означал крайнюю степень возбуждения, требовавшего немедленного удовлетворения. Хизер знала, что должно было случиться далее. Просто половой акт с человеком без изысков. Ей не следовало ожидать длительных, умелых предварительных игр. Интересно, он будет груб? Посмотрела на его сильные, загорелые и грязные руки. Он не сделает ей больно? Или окажется, что он обладает природной чувственностью?

Ее дыхание стало неровным, когда он поднял ее. Сначала его поцелуи были легкими, как весенний дождь, но потом стали более настойчивыми и требовательными. Он облокотился на ствол дерева и прянул ее к себе. Его язык входил в ее рот и обратно. Руки ласкали упругие полушария ее грудей. Она выгнула спину, подставляя соски большим пальцам. Хизер почувствовала, что сосновые иголки больно колют ее голые ступни. Это ощущение боли доставляло ей дополнительное наслаждение, оно отдавалось внизу живота и в клиторе. Ей хотелось усилить это чувство, и она тайком слегка подвинула ноги. Она впивалась в его рот, ее язык отвечал на все проникновения его. Он оторвался от ее губ, опустил свою курчавую голову и, взяв в рот один из сосков, сосал его, покусывал, ласкал языком обрамлявшую его окружность. Он вернулся к ее рту и, по-прежнему обнимая, прислонил к покрытому редким желто-серым лишайником стволу. Хизер полностью доверилась ему, этому дикому сыну лесов, который мог делать с ней все, что пожелает. Она обвивала его, как жаждущая ласки девственница-невеста.

В лощине было жарко, солнце виднелось между высокими деревьями, как чаша с расплавленным золотом. В этом сиянии, в мистической зелени растительности чувства Хизер стали расплывчатыми. Джейку, такому прекрасному, такому примитивному в своих потребностях, нужна была подруга, в которую он мог бы войти и тем самым продлить жизнь своего племени. И она хотела, очень хотела стать такой подругой. Оставить амбиции, забыть цивилизацию и ее пустые ценности, отбросить это все и стать бродягой. Джейк и она, бог и богиня лесов, совокупляющиеся прямо на земле, с тем чтобы произвести на свет здоровых детей с оливковой кожей.

Она вместе с ним упала на землю, отравленная запахами смятой травы и полевых цветов. Лобком она потянулась к нему. Его палец проник в ее вагину, в то время как губы опять целовали грудь. Он сосал ее жадно, как истосковавшийся по материнскому молоку младенец. Хизер изменила позицию. Она хотела, чтобы его палец переместился с половых губ на то место, где ей до боли требовалось прикосновение, на неудовлетворенно пульсирующий клитор.

– Вы хотите, чтобы потерли ваш любовный бугорок? Так, миледи? – спросил он низким, охрипшим голосом. – Вы получите это, дорогая.

Несколько мгновений он рассматривал ее плоский, красивый живот, с двумя острыми выступами бедерных костей. Он остановил свое внимание на видимых проявлениях ее сексуальной возбужденности. Как это было прекрасно рассматривать ее темный блестящий треугольник, толстый, мягкий слой волос и толстенький бугорок, который рос высоко перед входом в тайну, скрытую ниже.

Хизер согнула колени и широко развела ноги, открыв свою мокрую вагину. Она одной рукой оттянула вниз и в стороны свои половые губы, и ее клитор показался из своего капюшончика. Джейк тяжело задышал и нагнулся к ее пупку. Он ласкал его круговыми движениями языка. Хизер вскрикивала и постанывала от удовольствия. Затем он обратился к темному треугольнику волос, а его рука стала гладить внутреннюю поверхность бедер, подбираясь все ближе к самому ее чувствительному месту. Хизер уже была как в бреду.

– Погладь меня там. – Она взяла его руку и положила ее на свою точку удовольствия, находившуюся между полными половыми губами.

Шок, который она ощутила при контакте чувствительного бугорка с его грубым, сухим пальцем, привел ее на грань впадения в экстаз. Ощущения были сильными и острыми. Извиваясь всем телом, чувствуя себя на краю достижения оргазма, тем не менее она знала, что так она кончить не сможет. Беззащитный и ранимый без своего капюшона, клитор нуждался в очень осторожном обращении. Знает ли простой цыган, как ласкать его прикосновениями легкими, как крылья бабочки, чтобы унести ее на самые вершины удовольствия, заставить взлететь высоко-высоко? Он поцеловал ее в губы, спустился и лег между ее бедер, припав губами к вагине. Его губы впились в ее половые губы. Было много, пожалуй, слишком много, жидкости – его слюна, ее соки. Своим умным, волшебным языком он провел вдоль ее щелки, стараясь найти небольшой бугорок, пробуя его на вкус, дразня его, а потом перешел к мягкому, нежному сосанию его. Такой альтруизм потряс Хизер. В состоянии крайнего возбуждения она запустила свои пальцы в его жесткие волосы, а затем стала мять его широкие загорелые обнаженные плечи. Он, продолжая сладкое мучение клитора, застонал, затем остановился и убрал язык. Прохладный ветерок коснулся ее возбужденного бугорка.

– Я хочу, чтобы ваше удовольствие длилось дольше, – прошептал он.

– Не останавливайся! – закричала она, вцепившись в его голову, запутавшись в его кучерявых волосах и ненавидя себя за то, что просит, но не будучи в силах этого не делать. – Лижи меня, ты должен лизать меня!

Джейк засмеялся и повиновался. Он слизывал обильные соки, вытекавшие из нее, сосал ее потвердевший бугорок, подпрыгнувший от радости от того, что этот волшебный язык вернулся. Ее глаза были закрыты, рот широко открыт, алые губы блестели. Тело Хизер ощущало, как волны, одна сильнее предыдущей, накатывали на нее, приближая к бесценной вершине. Она поднималась все выше и выше по пути к ней.

Покалывание началось в самых кончиках ее пальцев на ногах, волнами поднималось по ногам, спине, груди, пояснице, по самой ее сущности, перерастая в оргазм, такой мощный, что ей казалось, что она вся распадается, растворяясь между звездами.

Пока она еще билась в эйфорических конвульсиях, Джейк встал между ее ног на колени и ввел свой огромный член. Она громко закричала, когда почувствовала, как он раздвигает внутренние стенки влагалища, как его головка упирается в шейку матки. Хизер чувствовала, что он почти разрывает ее своей мощью. Но он уже не принадлежал себе. Он держался на вытянутых руках, голова его была высоко поднятой, а на лице было выражение как у мученика, идущего на пытку и счастливого умереть за свою веру.

Он глубоко вводил и почти полностью вынимал свой пенис до тех пор, пока она не ощутила горячий поток его семени, наполнявший ее. Шейка матки с радостью купалась в этом молочном бассейне, впитывая в себя драгоценную жидкость. Он сдавил Хизер в своих объятиях, пытаясь продлить состояние экстаза. Когда безумие погасло в его взоре и голова опустилась ей на грудь, дыхание немного успокоилось. Растоптанные цветы, помятая трава, ее и его пот и этот сильный сексуальный запах их смешавшихся соков – Хизер мечтала о том, чтобы сберечь все это для тех времен, когда она будет одна и не будет обнимать мужчину!

Глава 8

Обратно они шли через лес в тиши начала вечера. Хизер оделась с помощью Джейка, хотя это и привело к новому совокуплению, так как он опять возбудился от ее вида в корсете. Переживая каждый полный страсти момент, Хизер дрожала. Как она могла об этом не думать, когда их смешавшиеся соки вытекали у нее из вагины и стекали по ногам?

Тени начали удлиняться, сиреневатый туман ложился на землю среди деревьев, тишина нарушалась только криками грачей, которые кружили в поисках места для ночлега.

Когда они, держась за руки, подошли к воротам, ведущим в имение, Джейк передал ей поводья. Некоторое время они стояли молча. Волшебная сила желания заставила их приблизиться друг к другу. Хизер сказала:

– Не думаю, что мы встретимся еще раз.

Ей хотелось прикоснуться к его щеке, ощутить жесткость его щетины, раствориться в его объятиях, почувствовать, как его твердый член прижимается к животу. Только большим усилием воли она заставила себя не обнять, задрав юбку, своими ногами его бедра: нахальный клитор требовал еще изысканных ласк.

«Ты заигралась, дорогая! – выговорила она себе. – Ты не леди Чаттерлей, а он не ее любовник, этот чертов Меллорз. Соберись, девочка!»

– Спокойной ночи, Джейк, – сказала она, неохотно поворачиваясь. Ее нервы были на пределе.

– Спокойной ночи, миледи, – ответил он, причем в его голосе слышалась ирония.

Слезы туманили ее взор, когда она уходила прочь решительным шагом. Втайне она надеялась, что почувствует его присутствие, ощутит его руки, обнимающие ее. Но ничего не произошло.

В душе возникла острая боль утраты. Пока шла, она пыталась собраться с мыслями и вспомнить все, что произошло с ней за последнее время. Итак, Андре и Ксантия пробудили ее чувственность. Теперь она знала, как доставить удовольствие мужчине и, что более важно, себе. Но разве все случилось ради этого? Должна ли и она придерживаться того же циничного мнения, что все пенисы похожи друг на друга как две капли воды? Действительно ли так уж было необходимо вообще отказываться от любви? И что, не было никаких сомнений, что все ее романтические мечтания пошли на дно? Она вздохнула, прощаясь со своими мечтами. Не хотелось расставаться с ними посреди такого очаровательного пейзажа! Прозрачное бирюзовое небо с фиолетовыми размывами, темно-синие облака, обнимающие своими черными краями то, что уже не освещало скрывшееся за горизонтом солнце. Как призрак висела бледная половинка луны. Этот вечер словно специально был создан для грез о любви.

Когда Хизер дошла до террасы, она увидела там Джулию, которая тоже любовалась пейзажем. Восторженное выражение на лице резко контрастировало с ее воинственным нарядом.

На ней были короткая юбка, металлический нагрудник с богатой гравировкой и рельефными выступами для грудей, ножные латы на шнуровке, одетые поверх сандалий на кожаных ремнях, и огромный шлем с гребнем. Она была вооружена коротким мечом и круглым щитом.

– Привет! И что это все значит? – спросила Хизер с улыбкой, когда они поравнялись.

– Я – амазонская воительница, – ответила Джулия, снимая шлем со своих светлых волос. Пот струйками стекал по ее вискам. – Я сегодня повела женщин против вражеских мужчин. Мы, конечно, победили, а потом трахались с пленниками, как делали амазонки, когда хотели забеременеть. Они оставляли себе девочек, а мальчиков отсылали к отцам. Им не нужны были мужчины, только для оплодотворения. Они сами правили, охраняли свою территорию, воевали с врагами, занимались сексом друг с другом, и отлично справлялись, так хорошо, что легенда жива и по сей день.

– Очень цивилизованно, – ответила Хизер. Она опять вздохнула, присев на краешек каменной балюстрады и почувствовав ее холод. – Тебе понравилось?

– Мне понравились битва и возможность выбирать член из множества предложенных. Это чертовски возбуждало.

Она расстегнула свой стальной нагрудник и помассировала свои появившиеся груди, те стоящие полусферы, которые всегда придавали ей столь внушительный вид. Под доспехами она носила простую белую тунику, которая выявляла все соблазнительные линии ее богатого тела и подчеркивала твердые коричневые соски, просвечивавшие сквозь пропотевший лен.

– Вы насиловали пленников? – Хизер в восхищении смотрела на Джулию, почувствовав острое желание при виде этих смявшихся под амуницией сисек.

– Да. Ты знаешь, мужиков можно насиловать, но не могу сказать, что эти уж очень сопротивлялись. – Джулия уселась напротив Хизер, автоматически поглаживая вагину, так как мысленно вновь просматривала картинки недавних событий. – Мы притащили их, закованных в цепи, в наш лагерь. Некоторых из них девчонки уложили на землю, пообещав отрезать им яйца, если не будут себя вести смирно, а остальным устроили тщательный осмотр.

– Ну и как? Сработало?

Со своего места Хизер под складчатой юбкой Джулии могла видеть ее круглые колени, толстые бедра и вьющиеся волосики, росшие вокруг ее сочной щелки. Она хотела потрогать ее, собственные соки вытекали из Хизер, когда она представляла себе этих нанятых девочек из борделя, доводящих себя до оргазма в ночи ее воображения. Она никогда еще не мастурбировала женщину, и ее язык и руки чесались от желания попробовать.

– Еще как! – Палец Джулии задумчиво двигался по ее клитору. – Почти сразу они возбудились черт-те как! Их члены стояли. Я до сих пор ощущаю во рту их вкус. От этих воспоминаний я опять завожусь.

Хизер сглотнула.

– А, вот как амазонки поддерживали род? Надеюсь, с тобой, Джулия, все обойдется и ты не залетишь.

Джулия засмеялась. Ее взгляд стал несколько мечтательным: она вновь и вновь вспоминала различные эпизоды сегодняшнего приключения.

– Нет. Это невозможно, спасибо современной технологии. – Она прекратила онанировать. – Хотя когда-нибудь я бы хотела иметь детей.

– Когда появится Прекрасный принц и увезет тебя на белом коне? – тоскливо спросила Хизер. Ее тело требовало возращения рук Джейка. Она до боли отчетливо представляла себе, как его огромный член входит в нее, раздвигая стенки влагалища почти до предела.

Голубые глаза Джулии затуманились.

– Ты понимаешь? Ты же не бесчувственная корова вроде Ксантии. Я устала от плеток и наручников. Поначалу мне это нравилось, а сейчас что-то вроде наркотика.

– Как и я, ты хочешь влюбиться, – прошептала Хизер и почувствовала легкий ветерок, пробежавший по террасе. Как было бы хорошо, если бы ее согревал Джейк! – Я встретила цыгана сегодня в лесу. Он был замечателен. У него тело, за которое и умереть не жалко.

– Девочки! Девочки! Что это за глупый разговор? – Ксантия ворвалась к ним, высокая и впечатляющая, так, как если бы она сама являлась королевой амазонок, хотя на ней было облегающее ярко-красное бархатное платье французского покроя и французской же изысканности. – Вы еще не знаете того, что если вы вешаетесь на шею мужчинам, они относятся к вам как к дерьму?

– Но ведь должны же быть и другие, порядочные?! – запротестовала Хизер, хотя ей было стыдно, что она выдала свои чувства.

– Возможно, – неуверенно сказала Ксантия, пересекая террасу по выложенной в елку плитке. Когда при ходьбе распахивались большие разрезы на платье, на мгновения становились видны ее роскошные ноги и загорелый лобок. Она выглядела очень уверенной в себе, когда обнимала за плечи двух своих новообращенных. – Теперь я вижу, что оставила вас, предоставленными самим себе, на слишком большой срок, – продолжала она. – Надо что-то с этим делать, не так ли? Я не могу позволить вам вернуться к прежнему образу мыслей. Вам нравилось быть рабынями мужчин? А теперь, дорогие, давайте учиться радоваться реальности.

Ужинали в ее апартаментах. Она сказала им не беспокоиться и не переодеваться, так как это можно будет сделать позже. Темная комната освещалась светом свечей, разбивавших тьму своими оранжевыми лучами, отбрасываемыми из напольных жирандолей. Роскошные занавеси с изображениями цветков гелиотропа отсекали ночь. Чувствовался сильный аромат фимиама, который шел от старинных курильниц, основания которых обвивали бронзовые змеи. Был там и другой запах, сильный, пьянящий. Этот запах издавали огромные, похожие на трубы белые цветы с толстыми, мясистыми листьями и огненно-красными, с медью, тычинками.

За столом прислуживал Самир. Еда прибывала на лифте на подогретых тележках. Как и прежде, он был одет во все черное, такой же величественный, как персидский визирь, хотя хозяйка обращалась с ним как со слугой. Как и прежде, она трогала его мужское достоинство, четко обрисовавшееся его тонкими хлопчатобумажными брюками, когда он склонялся над столом, подавая то или иное блюдо.

– Самир, приготовь турецкие комнаты, – приказала она со своего места во главе стола, где она восседала на старинном, очень дорогом кресле, похожем на трон.

– Ваше желание – для меня закон, – ответил он, приложив руку ко лбу, затем к сердцу.

Тихо звучала музыка, еще более усиливая впечатление «Тысячи и одной ночи». Флейты выводили замысловатые трели, стучали барабаны, и голос, немного в диссонанс с сопровождением, издавал протяжные скорбные звуки, создавая мечтательное настроение. Этому полностью соответствовал дразнящий танец живота, исполнявшийся полуголыми танцовщицами, – их драгоценные камни, гибкие талии, колышущиеся груди, их откровенно зазывающие движения со сплетенными ногами.

Еда, которую подавали на экзотически украшенной посуде от Спода с позолоченной каймой, была отличной. Курятина со специями и рисом, завернутая в специально приготовленные виноградные листья, благоухала. На столе был большой выбор всяких соусов в красивых соусниках, которыми каждый мог воспользоваться так, как велит ему фантазия. Богато украшенные графины с винами стояли между подсвечниками на семь свечей каждый, которыми был уставлен стол по всей длине.

– Пей, Хизер, – произнесла Ксантия своим сладким контральто. – Пей и забудь все предубеждения.

Самир с ритуальной торжественностью наполнил сияющий бокал и подал его Хизер. Жидкость была сладкой, как мед, но имела какой-то горьковатый привкус. Она слышала хихиканье Джулии, описывающей подробности своих развлечений с одним из пленных.

– Надо было видеть его штуковину! Никогда не встречала ничего подобного! Наверное, все двенадцать дюймов! А что касается его яиц…

Ксантия лениво удивилась:

– Действительно? Я, возможно, заставлю их всех раздеться и найду того, кто это был. С таким большим я готова трахнуться хоть сейчас.

Что-то было не так с глазами Хизер. Казалось, что Ксантия и Джулия висели в воздухе, а их бледные лица плавали в темноте. Комната дрожала, а может, это были ее гениталии? Очень сильное желание охватило ее. Сколько она может еще ждать? И кого? Она уже с трудом могла вспомнить лицо Джейка, не говоря уже о его пенисе. Она беспокойно вертелась на своем стуле, чувствуя, как гребень в центре его сиденья впивается ей в щелку. Из нее текли соки, от которых уже намокли края прорези на ее эдвардианских трусах. Она изменила положение ног так, чтобы усилить давление на возбудившийся бугорок. Все вокруг плыло, меняло размеры, то увеличиваясь, то, наоборот, уменьшаясь. Самир смотрел на нее своими темными блестящими глазами. Она видела его улыбающиеся губы, белые ровные зубы.

Неожиданно под сводчатым потолком раздался голос Ксантии, громко и отчетливо приказавший:

– Пойдешь со мной, Хизер. Джулия, иди с Самиром.

Из-за головокружения Хизер, встав, покачнулась, но это не имело значения. Ксантия поняла и уступит ее мольбам. Все, что нужно было делать, – это следовать за ней.

Уже стояла ночь, окутавшая весь дом загадкой. Казалось, что тишина сливается с ароматом цветов, доносившимся из сада за раскрытыми окнами.

Хизер вошла в комнату, миновав пару дверей из кедрового дерева, искусно украшенных полудрагоценными камнями. Она потеряла ориентацию и не могла понять, как попала сюда. Но одну вещь она ясно помнила – Ксантия обещала ей ничем не ограниченное удовольствие, и Хизер должна была получить его любой ценой. Ксантия ушла, но Хизер была не одна. По обе стороны дверей стояли бритые наголо нубийские стражи. Они были голыми по пояс, в красных шароварах, с огромными кривыми саблями в руках.

Рядом с ней находилась очень странная фигура, прямо персонаж из сказок об Аладдине. Он смотрел на нее немигающим взглядом из-под тяжелых век. Его белая одежда сверкала, как серебро, в приглушенном освещении, контрастируя с черным лицом. Он был коротким и толстым. Одет в тунику, усыпанную нарисованными цветами. Его внушительных размеров живот поддерживал широкий полосатый кушак. На голове он носил белый головной убор. Его лицо с отвислыми щеками, двойным подбородком и широким, плоским носом постоянно выражало недовольство чем-то. У него была плетка, и, когда этот человек впервые увидел Хизер, он с дьявольским выражением вожделения и жестокости на лице задумчиво пропустил ее хвосты через пальцы.

«Это евнух?» – гадала Хизер.

Она где-то читала, что некоторые из них и после кастрации могут получать небольшое удовольствие. Едва ли ему было бы дозволено даже приблизиться к гарему (а Хизер догадалась, что в нем она и была), не будь он кастратом.

– Не стой просто так, ты, побочный сын верблюда! Приведи сюда пленницу, чтобы я мог видеть ее, – послышался громкий властный голос с загадочным иностранным акцентом.