Текст книги "Шелковые путы"
Автор книги: Зара Деверо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Я наслышана об этом, – сказала Дженис. – Мисс Лоуренс стала необыкновенно популярна в последнее время. Поговаривают, что ты проявила незаурядную выдумку, предприимчивость и даже беспощадность, чтобы занять пост главного редактора.
– Должна признаться, что кое-кому я действительно наступила на больную мозоль, чтобы сесть в это кресло, – сказала Тамзин.
Лицо ее помрачнело при воспоминании о малоприятных эпизодах ее профессиональной деятельности: случалось, что она поступалась своими принципами, предавала доверившихся ей людей, перепродавала конфиденциальную информацию изданиям, предлагавшим более высокий гонорар, шла на обман ради получения скандальных сведений.
– Не принимай это чересчур близко к сердцу, – успокоила ее Дженис. – Кто из нас безгрешен? Все мы время от времени нарушаем моральные запреты.
– Я просто переутомилась, мне хочется новых впечатлений, чувственных удовольствий, острых ощущений.
– А знаешь, возможно, ты их получишь. – Дженис облизнула полные губы, щедро покрытые лиловой помадой.
– В этом пансионате? Вряд ли, – скептически улыбнулась Тамзин.
– Доверься своей доброй тетушке Дженис! – Подруга лукаво прищурилась. – Инга рассказывала мне кучу интересных сплетен, когда я звонила ей перед отъездом. Мы с ней близкие подруги, она ничего от меня не скрывает. Угадай, кого они у себя ждут?
– Откуда же мне знать! Принцессу Уэльскую?
– Почти угадала! К ним едет Гай Вентура! – воскликнула с торжественной улыбкой Дженис.
Тамзин оживилась, ощутив прежний журналистский зуд. Если бы ей удалось познакомиться с этим человеком, это значительно повысило бы ее престиж и прибавило ей уверенности в себе. Гай Вентура, всемирно известный пианист, красавец с темпераментом дьявола, прославился своими грубыми, эксцентричными выходками и непредсказуемыми поступками. Фотокорреспонденты охотились за ним по всему свету.
Тамзин присутствовала на одном из его концертов и была потрясена его исполнительским мастерством. Он был подлинным исполином в искусстве как в прямом, так и в переносном смысле слова. Но внезапно он оставил концертную деятельность и исчез. Поговаривали, что он бросил музыку и посвятил себя буддизму. Кто-то видел его в Неаполе, в одном из монастырей, затем якобы он перебрался в Америку.
– Я видела, как он играет, – сказала Тамзин, вертя в руке зажигалку. – Это необыкновенный человек!
Ей вспомнилась угрожающая аура, окружающая этого мужчину, и его впечатляющий выход на сцену. Ростом под шесть футов и четыре дюйма, он дышал мужественностью в своем безукоризненном черном фраке. Кровь забурлила в ее жилах, едва лишь она увидела его поразительное лицо: с широкими высокими скулами, крупным носом, чувственными губами и тяжелыми веками. Но больше всего поразили Тамзин его растрепанные иссиня-черные волосы, ниспадающие на плечи.
Публика пришла в неистовство при появлении своего кумира. Атмосфера в зале накалилась до предела, пропитанная откровенным похотливым желанием его поклонниц. Тамзин тоже почувствовала вожделение и, оглядевшись по сторонам, поняла, что такие же ощущения испытывают все женщины, находящиеся в концертном зале, начиная от почтенных дам и кончая восторженными студентками.
Оттянув фалды фрака, он опустился на стул перед роялем, размял пальцы и взглянул на дирижера. Прозвучали первые такты концерта Прокофьева, и Вентура начал играть.
Тамзин впервые слышала столь оригинальную интерпретацию этого музыкального шедевра. Она была знакома с исполнителем того же произведения Ашкенази, но ему было далеко до энергичной и четкой исполнительской манеры Гая Вентуры, его поразительной техники, удивительной смелости в расстановке акцентов и пикантного лиризма. В антракте Тамзин купила диск с записью его исполнения.
– Не исключено, что нам удастся с ним познакомиться, – сказала Дженис, возвращая Тамзии из мира воспоминаний в реальность. – Думаю, он произведет на тебя колоссальное впечатление.
– Я в этом не сомневаюсь, – кивнула Тамзин. – Слушая после концерта диск с записью его исполнения, я полезла в тумбочку за вибратором.
– Жаль, что я не видела тебя в этот момент, – промурлыкала Дженис, ерзая на стуле и чувствуя, как увлажняются ее брючки. Она все еще была во власти воспоминаний об удовольствии, испытанном во время забав в гамаке вместе с Деннисом, и с нетерпением ждала повторения этого чудного момента. Разговаривая с Ингой по телефону, она сказала, что Тамзин чересчур контролирует свои эмоции, ее нужно хорошенько завести, чтобы спровоцировать на групповой секс.
– Она любит только мужчин или же позволяет себе лесбийские развлечения? – спросила Инга грудным, чувственным голосом нимфоманки.
– Она новичок в лесбийской любви и все еще робеет, не раскрывается полностью с женщинами, – ответила Дженис. – Я почувствовала это, когда пыталась ее расшевелить.
– Но вдвоем мы наверняка что-нибудь придумаем. С нетерпением буду вас ждать, дорогая!
– Знаешь, по-моему, ей нравится подчиняться чьей-то воле, – добавила Дженис.
– Ланс будет в восторге! – Инга рассмеялась. – И не только он один. Ты поняла, о ком я говорю?
– Наш общий друг уже приехал?
– О да, он уже здесь.
Дженис встряхнула головой, затушила окурок и, подхватив сумочку, встала из-за стола. Все присутствующие обернулись.
– Нам пора! – воскликнула она, ничуть не смутившись. – Если нам подфартит, доберемся до пансионата до снегопада. А когда устроимся в наших уютных теплых номерах, нам будет наплевать на капризы погоды! Пусть буря бушует за окнами сколько ей вздумается.
За руль села Тамзин, Дженис следила за маршрутом по карте, разложенной у нее на коленях. Но штурман из нее был никудышный, они проносились мимо нужных им поворотов и возвращались к ним, лишь проехав несколько миль.
Между тем снег все настойчивее хлестал в ветровое стекло. Наконец повалили крупные хлопья, и землю покрыл мрак.
– Мы почти добрались до того места, где нужно свернуть направо в последний раз. А вот и оно – деревенский паб! Сворачивай, Тамзин!
– Я ни черта не вижу! – в сердцах воскликнула Тамзин, выруливая на скользкую дорожку между вечнозелеными изгородями. Вскоре машина уткнулась в высокие ворота, покрывшиеся наледью. Они оказались заперты.
Дженис, чертыхаясь, выкарабкалась из автомобиля и, ступая модными ботиночками по ледяному месиву, направилась к переговорному устройству, вмонтированному в ограду. Массивные ворота распахнулись, Дженис впрыгнула в салон и, отряхивая снежинки с пончо, воскликнула:
– Вперед! Первым делом я выпью в баре джина с тоником.
Вдоль подъездной дорожки возвышались березки, их изящные ветви тонули в пурге. Лучи прожекторов упирались в сплошную молочную пелену. Тамзин снизила скорость, машина едва ползла. Когда терпение водителя почти иссякло, из мутного мрака возник «рейндж-ровер». Тамзин едва успела затормозить. Из вездехода вышел мужчина и направился к ним.
– Это Ланс! – обрадовалась Дженис и опустила боковое стекло, чтобы что-то ему крикнуть. Ее моментально запорошило снегом, и она поспешно подняла стекло. Мужчина постучал в него и крикнул:
– Езжайте следом за мной!
– Он душка! – сказала Дженис Тамзин. – Он тебе понравится.
Тамзин уже была признательна Лансу за то, что он их встретил. Следуя за вседорожником, они быстро добрались до пансионата и въехали в гараж.
Пока Ланс и Дженис извлекали чемоданы из багажника, откуда-то появился молодой человек в грубом джемпере и в синих джинсах. Он вытаращил на Тамзин нахальные глаза, но Ланс строго крикнул ему:
– Отнеси багаж наверх, Кевлин! Не стой столбом, пошевеливайся!
– Это местное дарование, – шепнула Дженис подруге. – Славный малый. Он тебе тоже понравится. Они прошли из гаража в здание пансионата.
– Раньше здесь находились конюшни, – сообщил им Ланс. – Позже часть их была переоборудована в гараж. Но лошадей мы по-прежнему держим, так что у вас есть возможность совершать верховые прогулки. Вы любите кататься на лошадях, мисс Лоуренс?
Он окинул ее пронзительным взглядом, и у Тамзин свело промежность. Она обожала брюнетов, а тем более с такими шелковистыми и длинными волосами. В твидовом пиджаке, зеленой куртке и охотничьих сапогах Ланс был неотразим.
Его прекрасно поставленный голос ласкал ее слух, а спортивная выправка – взор. Она не сомневалась, что он преуспел и в крикете, и в регби, и в поло.
– Да, я езжу верхом, мистер Манверинг, но не очень уверенно, – ответила она, представляя, как чудесно совершить с таким мужчиной утреннюю прогулку. Он наверняка будет верхом на арабском жеребце или на худой конец на скакуне с ирландского конного завода.
– Вот и чудесно! Я буду вас сопровождать! – воскликнул Ланс тоном, не терпящим возражений.
Эта самоуверенность покоробила Тамзин. Пусть он и аристократ, подумалось ей, однако и у нее есть собственная гордость.
– Не могу вам ничего обещать заранее, – промолвила она. – Все будет зависеть от моего самочувствия. Да и погода нас не балует…
Дженис одобрительно улыбнулась: дескать, все правильно, лучше сразу его поставить на место, чтобы не мнил о себе слишком много.
Ланс и бровью не повел, однако многозначительно посмотрел на Кевлина: уж он-то отлично знал, что не пройдет и недели, как мисс Лоуренс станет как шелковая.
Глава 4
Инга наклонилась, уперлась руками в каменную стену и припала к глазку, устроенному в маленькой комнатке за ее спальней для тайного наблюдения за гостями пансионата. На этот раз объектом ее подглядывания стала Тамзин. Инга переступила с ноги на ногу, испытывая, как всегда, легкое возбуждение от предвкушения редкостного зрелища.
Это потайное отверстие в стене они с Лансом обнаружили, проводя реконструкцию огромного особняка, построенного в эпоху королевы Елизаветы. Оригинальный план оказался весьма любопытным и полезным документом, с его помощью они нашли множество подземных ходов, потайных комнат и скрытых ниш, а также погребов и мансард, умело замаскированных панелями и прочими хитроумными конструкциями.
Глазок, в который в настоящий момент смотрела Инга, был абсолютно незаметен проживающему в номере. Он был вделан в большую красочную картину в золоченой раме, на которой был изображен пейзаж в стиле французского живописца Ватто, и располагался на уровне большой и богато украшенной кровати со столбиками по углам. Она была настолько массивна и тяжела, что ее не передвигали на протяжении трех столетий, и она словно бы приросла корнями к месту.
Инга знала о наличии в усадьбе еще нескольких потайных отверстий для подсматривания, а также двусторонних зеркал. Известно обо всем этом было и Лансу, ее кузену, любовнику, единомышленнику и деловому партнеру. Их уже много лет связывали такие пороки, как похоть, гордыня, алчность и жажда власти.
Немаловажную роль в их взаимоотношениях играло и сладострастие. Инга была без ума от Ланса, овладевшего ею в нежном возрасте и лишившего ее невинности. С той поры они неустанно предавались разнузданным страстям, порой пагубным, но всегда упоительным. Рано осиротев, Инга хлебнула немало горя. Затем ее взяли в свой дом родители Ланса. Их усадьба располагалась в предместье Йорка. Предоставленные большую часть времени самим себе, дети вскоре обнаружили, что их принадлежность к разным полам таит в себе неисчерпаемые возможности для наслаждения, и не преминули этим воспользоваться.
Удачно выйдя замуж за богача и рано овдовев, Инга стала сожительствовать с Лансом, унаследовавшим огромное состояние от отца. Объединив свои средства, Инга и Ланс вложили их в совместное предприятие, которое обеспечило им существенный доход, занятие по душе и возможность предаваться экстравагантным развлечениям.
Пансионат «Шевральский двор» быстро завоевал популярность у богатых клиентов, пекущихся прежде всего о своем здоровье, но не чуждых и озорству. Вложив огромный капитал в переустройство старинной усадьбы, ее новые владельцы теперь неустанно развивали свой бизнес, предлагали отдыхающим все новые и новые услуги.
Инга медленно задрала подол юбки и, просунув в промежность руку, погладила наружные половые , губы, – они заслуживали этого, потому что готовы были в любой момент раскрыться и впустить фаллос особо важного гостя.
Секс занимал особое место в перечне предлагаемых клиентам пансионата услуг. Ланс и Инга подобрали опытных и привлекательных горничных, готовых исполнить любую прихоть отдыхающего. Принятию на работу предшествовали специальные испытания, которые проводили лично владельцы усадьбы. На службу зачислялись только те кандидаты, которые успешно справились со всеми заданиями.
Вспомнив о них, Инга облизнула пересохшие губы и снова припала глазом к потайному отверстию в стене. Тамзин, за которой она подглядывала, спокойно распаковывала багаж и развешивала в стенном шкафу костюмы и платья. Наблюдение за проживающими в номерах «Шевральского двора» доставляло Инге удовольствие, сопоставимое лишь с половым актом. В эти минуты у нее набухал клитор и приятное волнение пробегало по телу.
Потеребив шелковистые волосики на лобке, Инга стала поглаживать преддверие влагалища, легонько постанывая и представляя себе развлечения с участием новой гостьи. Вскоре искорки блаженства пробежали от клитора до копчика и райское блаженство охватило Ингу с головы до ног.
– Она тебе тоже понравилась, как я заметил, – услыхала она знакомый мужской голос за спиной, и влагалище сразу судорожно сжалось. Как всегда, он застал ее врасплох за рукоблудством, она подпрыгнула и обернулась, покраснев, как рак, опущенный в кипяток. По ляжкам ее потек ароматный пахучий сок, в клиторе возникла пульсация. Однако она быстро оправилась от шока и уступила ему место у глазка, пробормотав:
– Да, она очень мила!
– Стоило лишь мне увидеть это очаровательное создание, – сказал он, – как я понял, что обязан овладеть им основательно, так, чтобы это соитие ей запомнилось на всю жизнь. Она распекла меня в пух и прах в своем проклятом журнале, не оставив ни малейшего шанса на реабилитацию. Но чутье подсказывает мне, что она по натуре наш человек.
Его проникновенный, с легкой хрипотцой, баритон все сильнее возбуждал Ингу. Ей захотелось немедленно почувствовать его пенис внутри себя, насладиться его размерами, испытать сладкую боль во время исступленного соития, размять мышцы лона и шейку матки.
В комнатке было темно и тесно, она чувствовала своим хрупким плечом его мощное плечо и крутым бедром – его бедро, обтянутое кожаными брюками. От него пахло одеколоном «Риччи клаб» и свежевымытым мужским телом. По коже Инги пробежали мурашки. Она обожала тайные любовные свидания и секретные совокупления с ранней юности.
Ей вспомнились игры с Лансом, и у нее сразу же закружилась голова. Сердце екнуло, как в детстве, когда она, богобоязненная невинная девочка, любовалась картинами с изображениями святых и мучеников, распятого Христа и Магдалины, замирая и трепеща от сопереживания мук и страданий этих преданных и отвергнутых, испытывая стыд за свои будущие грехи.
На долю мужчины, стоящего рядом с ней, тоже выпало немало испытаний, и его тоже грызло чувство вины за некоторые свои деяния, и это их сплачивало. Он прошептал:
– Не говорите ей, что я здесь! Об этом никто не должен знать, кроме Дженис и Ланса.
– Хорошо, пусть это будет нашей тайной! – дрожащим голосом ответила Инга. Она изнемогала от вожделения, истекала нектаром, сгорала от внутреннего жара. После испытанного оргазма она вновь прониклась страстным желанием. На этот раз ей хотелось почувствовать в себе твердый мужской член.
– Взгляни на нее! – пробормотал тот, кто стоял с ней рядом, и порывисто схватил ее за руку. – Она даже не подозревает, что скоро весь ее привычный уклад будет разрушен и вся жизнь ее полетит кувырком.
Морщась от боли в запястье, на котором наверняка надолго останутся синяки от его стальных пальцев, Инга наклонилась и посмотрела в глазок. Тамзин достала из чемодана книгу, положила ее на столик возле кровати, затем извлекла плюшевого медведя, чмокнула в носик-пуговку и поставила его на подушку. После этого она села на край кровати, стянула с себя ботиночки, свитер, майку и колготки и, оставшись в нижнем белье, сладко потянулась.
Окинув ее опытным взглядом, Инга толкнула локтем в бок мужчину, стоявшего рядом с ней, и уступила ему глазок. Едва лишь он посмотрел в него, как тотчас же судорожно вздохнул и заскрежетал зубами. Соски Инги отвердели, в анусе возник зуд, а пустота в промежности стала нестерпимой. Его шумное дыхание выдавало сильнейшее сексуальное возбуждение.
Инга надела к ужину длинное муаровое платье с рукавами в обтяжку, но не надела трусы. Тугие ягодицы готовы были раздвинуться и впустить в потайное отверстие желанного посетителя. Не долго думая Инга схватила его за ширинку и сразу же поняла, что не ошиблась: пенис рвался на свободу из своих кожаных оков. Инга расстегнула молнию – член выпрыгнул из ширинки, как зверек из клетки, сердитый и голодный.
Она обожала грешить в темноте, это напоминало ей о ее детских играх и проделках. Они с Лансом любили играть в йоркширском замке, иногда вдвоем, иногда – с соседскими детьми, приглашенными на чай. Случалось, гости, пришедшие к ним на торжество по случаю чьего-то дня рождения или Рождества, падали в обморок от их розыгрышей. Они изображали привидения. Всадника без головы, Даму в сером. Страх, замешенный на жестокости и сексе, опьянял ее, а перепуганные гости готовы были на все, чтобы выбраться из подземелья.
Мужчина, член которого Инга сжимала в кулаке, даже не шелохнулся. Зато пенис дрожал и разбухал. Она стала мастурбировать, вошла в раж и, поглаживая ладонью мошонку, опустилась на колени и взяла член в рот.
Мужчина вцепился пальцами в ее волосы и вогнал фаллос ей в глотку по самый корешок. Сделав несколько судорожных телодвижений, он выплеснул горячую сперму Инге в рот, заполнив его до краев. Густая жидкость потекла по подбородку, Инга принялась жадно глотать ее, не произнося ни звука. Мужчина только тихонько сопел, стиснув зубы: он умел хранить секреты.
Заслышав стук в дверь своей спальни, Тамзин откликнулась:
– Войдите! – Она только что вышла из ванной, благоухающая маслами и духами и одетая в белый махровый халат.
– Поздравляю с благополучным прибытием в наш пансионат, мисс Лоуренс, – сказала Инга, входя в номер в своем длинном переливающемся платье. Ее белокурые волосы и бледно-золотистая кожа, чудесным образом гармонирующие с лучистыми фиалковыми глазами, поразили Тамзин настолько, что она застыла на месте, раскрыв рот от восхищения. Почему такая красавица скрывается в глухомани в Хэмпшире, а не демонстрирует новые фасоны одежды какого-нибудь супермодного дизайнера? Тэг ухватился бы за такую модель обеими руками.
– Ланс рассказывал, с каким трудом вы до нас добрались. Что за ужасная погода! Теперь нас заметет снегом. Но в этом тоже есть своя прелесть, не так ли? – воскликнула Инга, подходя ближе к Тамзин. Теперь ей стало отчетливо видно, что ее кожа безупречна. Эта удивительная женщина походила на ожившую фарфоровую статуэтку, испускающую теплое золотистое свечение.
– Я страшно обрадовалась появлению Ланса, – сказала Тамзин, справившись с оторопью. – В какой-то момент нашего утомительного путешествия мне показалось, что мы заблудились. Слава Богу, все обошлось, и я наконец-то здесь!
– Ланс у нас настоящий герой! – воскликнула Инга и заливисто рассмеялась. – Надеюсь, что вам здесь понравится. У нас пока мало гостей, многие постоянные клиенты еще не вернулись из-за границы, где они встречали Новый год, других напугало ненастье. За ужином вы познакомитесь с теми, кто сейчас у нас отдыхает. Впрочем, некоторые из гостей предпочитают заказывать еду в номер, особенно те из них, которые сидят на строгой диете: так меньше соблазнов. Кое-кто вообще поселяется в отдельном коттедже, чтобы никого не видеть, как, например, гостящий у нас Гай Вентура.
– Дженис сказала мне, что он сейчас здесь. Я хотела бы с ним познакомиться, мне нравится его манера играть на фортепьяно. Обидно упускать такой редкий случай пообщаться с гениальным музыкантом, – сказала Тамзин.
– Он исключительно приятный человек во всех отношениях, – согласилась с ней Инга. – Надеюсь, он все-таки появится на людях через денек-другой.
– Ужин предполагает соответствующий наряд, насколько я понимаю? – спросила Тамзин, окидывая Ингу выразительным взглядом. – Вечернее платье и все такое прочее…
– Выбор за вами, – улыбнулась Инга. – Но у нас принято выходить к ужину в соответствующем костюме. Гостям это нравится, это вносит в их жизнь здесь приятное разнообразие.
– Дженис говорила, что вашим клиентам не приходится скучать, – сказала Тамзин. – Это правда, что ваша методика оздоровления несколько нетрадиционна?
Она поймала взгляд Инги на своей шее и плотнее запахнула полы халата. Ей стало неловко, странный блеск глаз Инги настораживал. Обычная самоуверенность вдруг покинула Тамзин.
В комнате было теплой уютно, хотя за окнами, закрытыми парчовыми шторами абрикосового цвета, бушевала снежная буря. Ветер заносил снег через дымоход в камин, и снежинки с шипением таяли на горящих поленьях.
Инга удобно устроилась на диванчике, обитом золотистым бархатом, и промолвила проникновенным голосом, глядя на Тамзин искушающими глазами:
– Мы согласовываем методику с клиентом. Все делается только с его позволения. Что же до ее оценки… Все зависит от того, как на это посмотреть. Кому-то наши методы оздоровления наших гостей могут показаться необычными, а для кого-то они вполне привычны. Сегодня вы отдохнете, а завтра утром мы с вами обсудим ваш режим и комплекс упражнений. Диета вам не потребуется, ешьте больше овощей и фруктов, пейте соки. Витамины вас быстро оживят и придадут вам сил.
– Ланс предложил мне верховые прогулки, мисс Стедсон, и даже вызвался быть моим инструктором и сопровождающим. Что вы на это скажете? – спросила Тамзин, присаживаясь на корточки напротив камина и любуясь игрой огня в нем.
– Пожалуйста, называйте меня просто Ингой, – сказала хозяйка пансионата и, подавшись вперед, погладила Тамзин по голове и щеке. – У вас такие необычные волосы, цвета старого шотландского виски. Любопытно, они везде такие?
Тамзин резанула ее враждебным взглядом и холодно ответила:
– У меня не так уж и много волос на теле, те же, которые есть, рыжеватого оттенка.
– Вы не осветляете их перекисью водорода, как Дженис?
Тамзин невольно улыбнулась и покачала головой, отметив, что Инга хитра, как лисица. На что она намекает? Уж не на то ли, что видела Дженис обнаженной? Если это и случилось, решила она, то скорее всего во время массажа или в сауне.
– Нет, у меня натуральные волосы, – сказала она. – Извините, мне нужно переодеться.
– Можете не обращать на меня внимания. Пока вы будете переодеваться, мы могли бы поговорить. Расскажите мне о вашей работе. Дженис сказала, что вы редактор «Химеры». Обожаю ваш журнал. Должно быть, интересно общаться с интересными людьми, бывать на различных торжественных мероприятиях, брать интервью у звезд? Как же я вам завидую!
– Все не так просто, как может показаться со стороны, – ответила Тамзин, пытаясь сообразить, к чему клонит эта хитрая лиса. – Жизнь главного редактора далеко не легка.
Она подошла к гардеробу, чтобы выбрать платье. Шкаф был старинной работы и, очевидно, стоял на этом месте не одно столетие. Его дверцы были украшены резьбой в виде виноградных гроздей и листьев, он пропитался сладковатым мускусным запахом висевших в нем нарядов. Возможно, здесь когда-то стояла какая-то невинная девушка, мечтающая повстречать на балу свою настоящую любовь.
– Обожаю старинную мебель, – сказала Инга, подходя к Тамзин. – Мне хочется верить, что этот шкаф скрывает проход в волшебную страну.
Тамзин обернулась: Инга сверлила ее загадочным взглядом, на ее алых губах играла многообещающая улыбка. Тамзин прошла мимо нее, сняв с вешалки приглянувшееся платье, и ответила ровным голосом, стараясь не выдать волнения:
– В нас всех живет ребенок, не так ли?
– Да, вы правы. Я часто вспоминаю детство и игры, в которые мы с Лансом играли. Мы ведь выросли вместе, он мой кузен.
Тамзин притворилась, что не замечает ее многозначительного взгляда, и, не снимая халата, натянула черные кружевные трусики. Ей показались подозрительными намеки Инги на особые отношения, связывающие ее с Лансом. Повернувшись к ней спиной, Тамзин скинула халат и просунула руки в бретельки бюстгальтера. Оставалось застегнуть его и надеть зеленое платье модного фасона. Внезапно Инга прикоснулась холодными пальцами к ее спине и ловко застегнула крючки.
Тамзин замерла, охваченная оторопью, и руки Инги сжали ее груди.
– Какие у вас чувствительные соски, – промурлыкала грудным голосом она, поглаживая атласные чашечки лифчика. – Они хотят, чтобы их приласкали.
Мягкое освещение, игра пламени в камине, тени на стенах и пряные запахи в комнате завораживали Тамзин, наполняя ее вожделением. В промежности возникло томление, трусы промокли. Руки Инги продолжали нежно поглаживать ее груди и теребить соски. Тамзин с трудом стряхнула с себя оцепенение и, надев через голову платье, одернула подол и расправила плечи. Инга помогла ей застегнуть молнию, пригладила ее рассыпавшиеся по голым плечам волосы и, проведя пальцем по позвоночнику, воскликнула:
– Какое миленькое платье!
– Это одна из последних моделей моего приятеля – Тэга Педры.
– Как, вы лично знакомы с этим модельером? Я же говорила, что вы счастливый человек! Боже, я все больше вам завидую!
– Он подарил мне это платье на Рождество! – похвасталась Тамзин.
Инга закатила глаза и вздохнула в ответ. Макияж Тамзин успела сделать до ее неожиданного появления, так что можно было идти. Но Тамзин медлила, оставаясь во власти уюта в номере и нежных прикосновений Инги.
– Мне хочется вас поцеловать, – прошептала она и, не дожидаясь ответа, поцеловала Тамзин в губы. Этот поцелуй не походил ни на один из поцелуев мужчин. Он был несравненно более нежным, чувственным и сладким. Губы Тамзин раскрылись, пропуская в рот шаловливый язычок Инги, и райское блаженство растеклось по всему ее телу. Их языки сплелись и начали извиваться в радостном танце. Тамзин сжала груди Инги и начала теребить ее соски.
Слившись в порыве сладострастия, женщины подошли к дивану. Внизу живота Тамзин бурлила лава, клитор жаждал массажа. Внезапно раздался удар гонга, гостей приглашали на ужин. Инга отпрянула от Тамзин и с лукавой улыбкой сказала:
– Придется прервать наши игры, дорогая. Вернемся к ним позже.
Гости рассаживались за длинным столом в большом зале напротив друг друга. На белоснежной льняной скатерти плясали малиновые отблески свечей и пламени в камине. Стены были украшены скрещенными пиками и флагами, мечами и гербами. Вдоль одной из них тянулась галерея для музыкантов. В хрустальных бокалах вспыхивали искорки, столовое серебро было начищено до блеска. Посередине стола стояла ваза с цветами в форме козлоногого сатира. Во главе стола восседал Ланс. Инга села напротив него, на противоположном конце. Кевлин, переодетый в униформу официанта, подавал одно блюдо за другим. Дворецкий Харпер едва успевал откупоривать бутылки и наполнять вином бокалы.
– Сегодня вы можете не ограничивать себя, – с улыбкой промолвила Инга. – Но завтра я начну следить за тем, чтобы вы соблюдали диету. Впрочем, голодать вы у нас не будете, не волнуйтесь.
Тамзин проголодалась и с удовольствием отведала все поданные блюда: и тающую во рту копченую лососину, и черную икру с омлетом, и жареного ягненка с трюфелями, и овощи, и сладчайшую дыню, и вафельные трубочки с кремом и шоколадом.
– Ну и каково же твое первое впечатление? – спросила, наклонившись к ней, вкрадчивым голосом Дженис.
– Если это и есть здоровая пища, то я согласна есть ее ежедневно, – ответила Тамзин, слизывая языком крем с губы.
– Вы называете это здоровой пищей? – вмешался в разговор сидевший рядом с ней мужчина. – Вздор! Это обжорство и баловство! Там, откуда я приехал, люди радуются, если им удается найти несколько жирных личинок жуков-короедов.
– Неужели, Алекс? И вы тоже ими питались? – спросила Инга, изумленно вытаращив глаза.
Некоторые из гостей скорчили гримасы отвращения, другие повскакали с мест и устремились в туалет. Только счастливые молодожены, приехавшие сюда на свой медовый месяц, продолжали разговаривать, ничего не замечая вокруг себя.
Алекс злодейски ухмыльнулся, довольный произведенным его словами эффектом, поднял бокал и добавил, поедая Ингу плотоядным взглядом:
– Индейцы, живущие в лесу, обожают это лакомство. Личинки чрезвычайно питательны. Натуральный продукт! Советую при случае их отведать.
Тамзин уже познакомилась с этим господином. Его звали Алекс Фентон, он недавно вернулся из экспедиции в джунглях Бразилии. Его привлекательное лицо потемнело от загара, волосы выгорели на солнце. Среднего роста, мускулистый и крепкий, Алекс постоянно улыбался, сверкая васильковыми глазами, и обладал завидным аппетитом.
– Я бы хотела взять у вас интервью, мистер Фентон, и сфотографировать вас для моего журнала, – сказала Тамзин. – Я захватила с собой камеру.
– А как называется ваш журнал, мисс Лоуренс? – спросил путешественник и фотограф, сверля ее взглядом.
– «Химера»! – ответила она, изо всех сил стараясь не отвести глаза.
– Почему он так странно называется? – спросил Алекс, поморщившись. – Ведь химера – это отвратительное чудовище, с огнедышащей львиной пастью, змеиным хвостом и козьим туловищем.
Разве в вашей редакции работают чудовища, мисс Лоуренс? Вы, как мне кажется, на него не похожи.
Тамзин зарделась, по ляжкам ее потек густой горячий нектар. Ее притягивало к этому самоуверенному мужчине словно магнитом. Она невольно подалась вперед. В этот момент у нее за спиной возник Кевлин: он поставил перед ней на скатерть фарфоровую чашечку с кофе по-турецки.
Тамзин опомнилась и, стряхнув охватившую ее похоть, выпрямилась и отчетливо произнесла:
– Это слово имеет и другое значение – несбыточная мечта, дикая фантазия. Мы предлагаем нашим читателям самые разные любопытные материалы, интервью с интересными людьми, фотографии знаменитостей. В общем-то нас можно назвать и чудовищами: порой наши статьи бывают очень острыми и скандальными.
– Следовательно, мне лучше следить за своими словами, не так ли? Иначе я могу поплатиться за легкомыслие, верно? Не волнуйтесь, мисс Лоуренс, я не из пугливых и привык к тому, что пресса возводит на меня напраслину и смакует подробности моей личной жизни.
– Вам нравится шокировать публику, Алекс? Вам приятно быть знаменитым? – спросил у него Ланс, согревая в ладонях бокал с коньяком.
– Шокировать публику очень просто, – пожал плечами Алекс. – Достаточно выдумать какую-нибудь не правдоподобную историю о своих любовных похождениях, и репортеры разнесут ее по всему свету.
