Текст книги "Стражи империи: хроники Чрезвычайного отдела"
Автор книги: Закери Ронн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Макаров, молча, продемонстрировал архивариусу свое служебное удостоверение и уверенно по‑хозяйски прошел мимо, углубляясь в ровне ряды шкафов и стеллажей, тянувшихся, казалось, бесконечно. Норин старался не отставать.
Бормоча в усы номера полок и секций, комиссар шагал вперед, выискивая одному ему понятные номера. Наконец он остановился возле одной из них и снял пухлую, но еще совсем не старую папку с подшитым делом.
– Я примерно понял, что вы ищите, господин майор. – Заговорил Макаров, сунув дело под мышку и шагая обратно к посту сторожихи. Там, кроме её стола, имелась еще парочка для чтения документов на месте. – Город у нас, как вы уже убедились маленький, спокойный… был. Происшествий, из ряда вон выходящих, происходит мало и обыватели их потом долго друг с другом обсуждают.
Подойдя к столу, Макаров плюхнул на него дел. Норин тут же присел на казенную невзрачную табуретку и раскрыл папку. Наблюдая, как Норин листает дело, Макаров хотел было закурить, но вспомнил, что в архиве этого делать нельзя и решил вкратце пересказать суть.
– Это случилось полгода назад. – Заговорил комиссар. – Группа людей – трое туристов и один проводник из наших, из местных, отправились на Хуртову вершину. Это та, что на запад от города, вы, должно быть видели.
Не отвлекаясь от просмотра дела, Норин кивнул и комиссар продолжал.
– Вершина эта считается очень сложной и, вообще‑то, ходить туда без должного сопровождения не рекомендуется. В тот раз альпинисты понадеялись на свои силы и не предупредили спасателей, каким конкретно маршрутом они пойдут. Как вы догадываетесь, сошла лавина. Двое туристов погибли сразу, третий и проводник выжили, но оказались отрезанными от путей отступления. Из‑за того, что службы спасения не знали, куда именно направилась группа, поиски затянулись. Их разыскивали немногим меньше недели.
Норин снова кивнул. Он как раз наткнулся на показания командира местной спасательной службы, в которых говорилось, что поиски шли шесть дней.
– В общем, в конце в живых остался только один, тот самый проводник из местных. – Продолжил комиссар. Он снова машинально достал сигарету, но увидел плакат запрещающий курение в архиве и теперь теребил её в пальцах.
– А выжил он потому, что убил и съел своего товарища по несчастью. – Закончил уже Норин, прочитав об этом из материалов дела.
Подняв голову, он посмотрел на комиссара, в задумчивости покусывая губу.
– Совершенно верно. После того как это выяснилось, парня арестовали и началось следствие. Но до конца оно доведено не было. В следственном изоляторе произошел пожар и несколько помещений, в том числе и камера с подследственным выгорели дотла.
– Отчего произошел пожар? – спросил Норин.
– Выяснить так и не удалось. Эксперты не уверены полностью, но предполагают, что короткое замыкание.
– Где похоронен погибший подследственный?
– Нигде. – Хмуро ответил Макаров и Норин взглянул на него, удивленно вскинув брови. – Труп так и не был найден.
– То есть вообще ничего не нашли? Даже обгоревших останков? – уточнил Норин и Макаров отрицательно покачал головой. – Очень интересно.
Норин встал из‑за стола и прошелся перед ним туда‑обратно. Сторожиха, заснувшая было за своим столом, подняла голову и внимательно посмотрела на нарушителя тишины.
– Это единственный подходящий вам случай. – Произнес комиссар. – Все остальные смерти в городе были естественными. Но если хотите, мы можем поднять материалы.
– Нет необходимости. – Отмахнулся Норин. – Этот случай идеально подходит для условий появления вендиго. Серьезное преступление, факт людоедства, наличие холода. На фоне всего этого у кандидата в вендиго наверняка был еще и психологический слом. Шаман же довершил начатое. – Норин остановился и в упор уставился на комиссара. – Мне нужно допросить полицейского дежурившего в изоляторе в момент пожара.
Макаров мгновение помедлил, потом спохватился и сунулся в папку, выискивая, кто же дежурил в тот момент в злополучном изоляторе.
– Лейтенант Кулени. – Прочитал он, подслеповато водя пальцем по странице. – Ну, да. Точно. Он тогда еще лейтенантом был. Повышение месяц назад как получил.
– Кулени?! Дункан же, как раз с ним должен быть. Идемте! – безапелляционно приказал Норин, разворачиваясь и стремительно направляясь к выходу.
Комиссар не посмел возражать и последовал за майором в ранге вице‑консула, оставив раскрытую папку с делом прямо на столе.
Поднявшись из подвала, Норин с Макаровым направились прямиком в полицейское управление, с целью выяснить, где сейчас может находиться старший лейтенант Кулени. На месте выяснилось, их сотрудника уже искал капитан Ил'Энния и ему сообщили, что Стефан Каласи со вчерашнего дня в отгулах и скорей всего находится у себя дома. Не дослушав до конца, Норин выскочил в коридор, на ходу доставая мобильный телефон и набирая на нем номер Дункана. Бездушные гудки в трубке говорили о том, что вызов идет, но напарник не отвечает.
– Господин майор! – Макаров, пыхтя и отдуваясь, догнал Норина. – Господин Майор…
– Поднимайте по тревоге всех сотрудников, – не дослушав, категорично приказал Норин, – всех без исключения к дому вашего Кулени. Идемте. Сядете за руль. Я не знаю, где живет этот ваш старлей.
– Да, что случилось‑то? – Не понимал Макаров, еле поспевая за длинноногим эльфом.
Не собираясь ничего объяснять, Норин стремительным шагом, чуть ли не бегом, выскочил на улицу и стал оглядываться по сторонам, ища машину, на которой они приехали в этот город. Машины нигде не было, и Норин не сразу сообразил, что на ней, видимо, уехал Дункан.
Из дверей управления выскочил комиссар и еще трое полицейских, среди которых был и лейтенант Каласи. По его виду было понятно, молодой фурри не понимал причины тревоги, но все же исправно на ходу проверил обойму своего пистолета и сунул обратно в кобуру.
– Садитесь за руль. Я не знаю, где живет ваш Кулени. – Распорядился Норин, садясь в машину комиссара.
Каласи, по молчаливому согласию сел с ними. Оставшиеся два полицейских сели во вторую машину. Включив сирены, обе сорвались с места и рванули прочь с площади.
Буквально в считанные минуты, пролетев через половину Лихнака, служители закона затормозили напротив небольшого уютного, как и все остальные в этом городе, дома старшего лейтенанта Кулени.
– Слушать сюда! – громко произнес Норин, выскакивая из еще толком не затормозившей машины и выхватывая свой «единорог». – Преступник очень опасен! Близко не подходить! Им займусь лично я. Остальные меня прикрывают.
Норин больше всего досадовал, что сейчас рядом с ним нет майора Рохура и его молодцов. Вот бы где пригодились эти молотоголовые.
– Дункан! – во всю глотку рявкнул Норин, увидев их с напарником машину, оставленную возле калитки дома Кулени. – Дункан!
Влетев в заснеженный дворик, Норин хотел было вломиться в дом, но вдруг расслышал странные звуки, доносившиеся откуда‑то с заднего двора. Крепко сживая в руке пистолет, увязая и спотыкаясь в глубоком снегу, Норин кинулся туда. Первое, что он увидел, вломившись на задний двор – это спину в костяном доспехе и длинные черные волосы, мечущиеся над ней.
Серкона, облаченная в свой охотничий костюм, яростно сражалась с монстром. Она не соврала, она действительно превосходно знала свое дело. Вендиго был чуть ли не в два раза выше её, но охотницу это нисколько не смущало. Она бросалась на него короткими атаками, стараясь добраться своими клинками до сердца чудовища. По легенде оно должно быть из чистого льда и если его расколоть, то тварь мгновенно умрет. Все остальные раны для вендиго не смертельны. А регенерация у него была просто невероятной.
Когда Норин выскочил прямо на них, Серкона как раз размашистым ударом раскроила тощий живот твари, но из раны не выкатилось ни капли крови. Сама же рана буквально тут же начала затягиваться. Разъяренный же вендиго, оскалив саженные клыки, ринулся на охотницу.
– Пригнись! – гаркнул Норин, вскидывая пистолет.
Серкона не видела, кто это ей крикнул, но её профессиональное чутье подсказало, что надо послушаться. Присев, она откатилась в сторону. Выскочив вперед, Норин выстрелил, раз, другой, еще и еще. Если бы вместо серебра был свинец, то тварь, скорей всего, даже бы не заметила попытку Норина прикончить его, но серебряные пули принесли хоть какой‑то результат. Хотя и не такой большой, на какой рассчитывал Норин.
Получив несколько прямых попаданий в грудь и голову, вендиго взревел нечеловеческим голосом. Закрыв руками грудь, он оскалился на новую опасность в лице Норина и взревел еще раз. Но уже совсем по‑другому. Как и тогда в лесу, Норина окатило ледяным, пронизывающим до костей холодом и липкая паутина марева окружила со всех сторон. В глазах эльфа помутилось, как от удара под дых. Он упал на колени и, выронив пистолет, схватился за голову.
Серкона тоже попала под действие архаичной магии монстра, но частично и сознания не потеряла. Полулежа на снегу, она видела, как тварь неудержимо приближалась к упавшему на колени эльфу, но ничем не могла ему помочь. Липкое, ледяное марево паутиной словно сковало все её тело, а более того, разум.
Когда же охотница подумала, что напарнику Дункана уже пришел конец, откуда‑то появился молодой фурри‑лис с погонами лейтенанта на плечах. Ни на мгновение не растерявшись, он вскинул свой пистолет и выпустил в тварь всю обойму. Вендиго поневоле пришлось отступить, закрывая лапами голову.
Этого было достаточно. Марево утекло, словно его и не было. Не дожидаясь, пока тварь оклемается, Серкона вскочила на ноги, подпрыгнула и вонзила оба свои клинка ему в спину. Вендиго взревел, выгибаясь дугой, но охотница крепко вцепилась в свою добычу, одной рукой пытаясь её задушить, а второй била и била в левый бок твари, пытаясь добраться до сердца. И в какой‑то момент ей это удалось. Тварь издала странный жалобный звук и словно подкошенная рухнула ничком. Серкона скатилась с его спины, вскочила на ноги и одним махом отсекла голову. Не успокоившись на этом, она ногой перевернула уже бездыханного вендиго на спину и по самую рукоять вогнала свой клинок ему в грудь, в сердце, чтоб наверняка.
Тяжело дыша, откинув волосы с лица, она отступила назад и обернулась. Молодой фурри все еще стоял с поднятым пистолетом и взирал на происходящее широко распахнутыми глазами. Руки его тряслись, а хвост стоял столбом, распушившись, как ершик.
Держась за голову, Норин поднялся на ноги. Огляделся по сторонам, увидел Серкону, увидел мертвого вендиго, обернулся на Каласи и отвел от себя его руку с пистолетом. Фурри словно очнулся и разжал пальцы, выронив оружие на истоптанный снег.
– Где Дункан? – первое, что произнес Норин, пристально глядя на Серкону.
Ответить охотница не успела. Чертыхаясь и увязая в снегу, показался весь какой‑то встопорщенный комиссар Макаров с пистолетом наголо. Увидев изрубленного монстра на снегу и стоящих возле них эльфов и фурри, он чертыхнулся вполголоса и как‑то скорбно посмотрел на Норина.
– Господин майор… там это… – пробормотал начальник местной полиции, указывая в сторону дома. – Ваш… ваш сотрудник.
Не дослушав, Норин, как бешенный, устремился в дом.
На крыльце, на пороге двери, очень для себя не, кстати, на пути майора попался один из двоих полицейских, ехавших во второй машине. Отшвырнув его в сторону, эльф влетел в дом.
– Дункан! Дун…
Ворвавшись в гостиную, Норин остановился как вкопанный.
Дункан лежал на полу. Лужа крови, натекшая из его разорванной шеи, успела разбежаться до самой шкуры лигра, окрасив её в бурый цвет. Великолепный черный мундир был разорван на груди, обнажая исполосованную когтями грудь. Еще больше было изуродовано его лицо. Но кто‑то заботливый прикрыл его носовым платком, который успел пропитаться кровью насквозь.
– Жаль, что только один. – С трудом проговорил Кулени.
Он сидел на полу у окна, привалившись спиной к стене, и прижимал к телу левой рукой отрубленную по локоть правую.
Прежде чем схватиться с вендиго, Серкона успела добраться до шамана и отхватить у него одну руку. Так он не мог колдовать и, значит, помочь своей зверюшке. Теперь рядом с ним суетился полицейский, накладывая жгут на культю. Хотя это мало помогало. Шаман уже потерял много крови и был бледен, как мертвец. Жить ему оставалось не долго.
– Очень жаль, что мой малыш не утащил с собой и второго свиба. – Вновь заговорил шаман, отпихнув от себя своего полицейского коллегу. – Вообще он мало с собой забрал.
– Зачем? Зачем тебе все это было нужно? – Макаров вырос в дверях и теперь угрюмо смотрел на своего полуживого подчиненного.
– Я выполнял свой долг. – Дико блестя глазами и улыбаясь самому себе, ответил Кулени. – Имперцы сделали из наших священных мест развлечение для богатеев. Они осквернили наши леса и горы, они вас купили, а вы продались и когда я увидел того парня, который сожрал глупого туриста, то понял – это выход.
– Ты дурак! – не выдержал Макаров. – Погубил себя и обрек на жуткую смерть его. И это не считая тех несчастных, которых вы погубили своей глупой охотой.
– Добровольно. – С трудом ответил, теряющий силы шаман. – Он согласился стать вендиго добровольно. Он обменял ваше глупое правосудие на служение своему народу…
Норин не стал слушать дальше. Качаясь, словно пьяный, на ватных ногах он вышел из дома, потеряв из ослабевшей руки свой пистолет. Отчего‑то вдруг стало жарко, и он захотел расстегнуть мундир, но пальцы не слушались, тогда он рванул ворот, отрывая пуговицы. Не понимая, куда идет, эльф вышел из калитки и побрел по улице, как ребенок, загребая носками снег.
Норин вспомнил первый день встречи с Дунканом. Как тот вместе с информационным стендом в холле учебки рухнул прямо на Норина. Вспомнил, как они вместе сидели свой первый срок в карцере, как убегали от разъяренного кастеляна, как устроили незапланированный концерт для курсантов, вместо планового маршевого смотра. Вспомнил как вместе, после учебки, работали в береговой охране, как вечно орал на них инспектор за очередной разбитый катер. Вспомнил, как в первый раз встретились с Профессором. Глава СВИБ лично явился зазывать их в свой департамент, а Дункан принял его за сутенера.
Норин прекрасно осознавал, вина за смерть друга навсегда теперь лежит на нем и готов был отдать свою жизнь, лишь бы исправить ошибку. Но, сделанного не воротишь. Дункана больше нет. А кроме него у Норина больше никого и не было‑то никогда. Они оба детдомовцы, оставшиеся без родни после Сиамской войны и кроме крепкой дружбы и громких приставок к фамилиям других богатств не имели.
Каласи и Серкона догнали майора Наррия почти в самом конце улицы. Словно чумного они привели его обратно и усадили в машину. Каласи нашел оброненный Норином пистолет, и хотел было вернуть его, но комиссар остановил его. У эльфа был такой вид, что он здраво опасался, как бы майор не застрелился из своего же табельного. Вместо этого, Макаров велел фурри быть с эльфом рядом и внимательно следить за ним, а если чего, сразу звать на помощь. Сам же комиссар занялся своей работой, грязной, рутинной. Но кроме него больше некому было это сделать. Нужно было вызвать медиков, криминалистов, конвой, доставить тела в морг, а задержанного в камеру. Хотя нет, сначала в больницу, пока он не окочурился от потери крови. Еще не мешало бы допросить охотницу, но она куда‑то пропала. Да и пес с ней. И без того работы много.
Прежде, чем зайти в дом, Макаров еще раз глянул в сторону майора, сидящего в машине. Взгляд эльфа по‑прежнему был остекленевшим. Каласи был рядом и, что‑то говорил, но свиб никак не реагировал.
Вздохнув и пожевав усами, комиссар вошел в дом.
* * *
Закат над Лихнаком окрасил горные вершины в золотой цвет. Поднявшийся ветер, гнал поземку и колыхал ветки деревьев, росших по окраине тихого горного городка. Лихнак готовился отойти ко сну. Сну крепкому и спокойному, впервые за последнее время. Новость о поимке главных злодеев быстро разнеслась по округе, но комиссар Макаров строжайше запретил благодарить господина майора за это. Он вообще велел не подходить к нему близко. Майору Ил'Наррия сейчас было не до того.
Весь день он занимался сооружением погребального костра. Вообще‑то по закону, тело погибшего капитана Ил'Энния следовало доставить в столицу и передать родственникам, но у него их не было и претензии предъявлять было некому. Норин был единственным его близким. Следуя старинной эльфийской традиции, он собирался предать тело друга погребальному костру на закате. По древним эльфийским легендам душа погибшего листоухого должна уйти вместе с последним лучом солнца.
Норин сложил дрова по всем старинным канонам. Сверху на них уложил тело друга, завернутое в саван. Вместе с телом положил и его табельный пистолет. Вообще‑то полагалось класть клинок, но его у Дункана никогда не было, поэтому сгодиться и пистолет. Профессор, конечно, будет очень недоволен, но Норина это совершенно не волновало. Так же поверх тела он положил и свой свитер, который так понравился Дункану. Хотелось еще, что‑нибудь отдать другу, но ничего такого ценного в этом чужом городе не было.
Когда солнечный диск наполовину скрылся за склоном горы, Норин поднес факел к костру. Сухие еловые дрова практически тут же занялись ярким пламенем, которое рвал суровый ветер. Отшвырнув факел в снег, Норин отошел и, молча, смотрел, как его друг исчезает навсегда.
В двух шагах позади, стояла Серкона. Она пришла перед самым закатом и просто стояла, смотрела. По её щекам медленно катились слезы. Еще чуть дальше, возле дерева стоял Зимал Каласи. Фурри нарушил приказ своего начальника и пришел проститься с эльфом, которого знал всего три дня.
Когда костер догорел, стало совсем темно. Развернувшись, Ноирин так же, молча, побрел к машине, дожидавшейся его в стороне. Серкона направилась в свою сторону. Они уходили каждый своей дорогой, но с одинаковой болью в душе. Лейтенант Каласи хотел было что‑то сказать, и даже шагнул в сторону проходившего мимо него эльфа, но понял, слова сейчас бессмысленны. Опустив уши и хвост, фурри медленно побрел в сторону городского управления. Он ведь до сих пор еще не написал отчет.
* * *
В больших городах, как и в горах, рассветы начинаются позже, а закаты раньше. В одном случае горы, а в другом небоскребы воруют у солнца его законное время царствования. К тому же в городах свет звезд скрадывает уличное освещение. Даже если взобраться на самое высокое здание в городе, все равно не увидишь на небе такой красоты, какая бывает в горах. Норин это знал по личному опыту. Он стоял на балконе семнадцатого этажа, типичной двадцатиэтажки по улице маршала Балехо, в которой он жил и безразлично взирал на закат, виднеющийся из‑за шпиля небоскреба напротив.
Небрежно облокотившись на перила, он забыл курить и пепел сигареты, зажатой между пальцами, ссыпался вниз кому‑то на голову. Это была уже, наверное, десятая сигарета за сегодняшний вечер. За спиной Норина на подоконнике стояла ополовиненная бутылка дешевого коньяка. Через открытую балконную дверь было слышно, как орет в комнате телевизор и виднелась не убранная кровать. Норину на все эти мелочи было настолько наплевать, что он не сразу распознал, как в его кармане уже целую минуту надрывается мобильный телефон.
Наконец, соизволив ответить на вызов, Норин поднес трубку к уху, забыв сказать «алло».
– Норин, мальчик мой, ты, там совсем с катушек съехал?! – послышался в трубке сердитый и вместе с тем какой‑то обиженный голос генерала Вараллена. – Это, что еще за номера? По какому «собственному», по какому «желанию»? Ты хочешь нас всех бросить тут на произвол судьбы? Я понимаю, ты очень расстроен гибелью друга, мы все тоже скорбим по потере товарища. Но горе лучше всего топить в работе, а не в спиртном. В общем, так, заканчивай свою меланхолию и завтра я жду тебя у се…
Не слушая дальнейший словесный поток Профессора, Норин разжал пальцы, и телефон стремительно полетел вниз на проспект, кому‑нибудь на голову.
Етти.
Сверчок осторожно выбрался из‑под дивана и замер, соображая, безопасно здесь или не очень. Притаившийся за столом Сегрей Ил'Вараллен, осторожно стянул с ноги ботинок, поднял над головой и тоже притаился. Сверчок сделал неуверенный прыжок вперед и снова замер. Профессор осторожно подался чуть‑чуть вперед, намереваясь прихлопнуть нахальную тварь, пытающуюся аннексировать его кабинет. Однако, сверчок не торопился двигаться дальше. Генерал тоже выжидал подходящий момент.
Неизвестно сколько бы продолжалась эта игра нервов, но вдруг дверь неожиданно распахнулась, на пороге возник подполковник Клен Даруэл и только после этого догадался постучаться.
– Вызывали, господин генерал? – поинтересовался дроу, по привычке глядя на кресло, но начальника в нем не обнаружил.
Сверчок решил, что зайдет в следующий раз и шмыгнул под диван, а господин генерал так и остался на полу на карачках, с воздетым над головой ботинком. Повернув голову, Даруэл наконец‑то заметил своего начальника и удивленно воззрился на него.
– Вызывали? – еще раз уточнил Клен, но уже не так уверенно, как прежде.
– Дверь закрой. По полу сквозняки гуляют. – Сделав серьезный начальственный вид, проговорил Профессор.
Поднявшись на ноги, он надел ботинок обратно на ногу, притопнул каблуком и прошел к креслу.
– Садись, что стоишь, как не родной. – Предложил подчиненному генерал, усаживаясь на свое место. – Будешь?
Вараллен привычным жестом придвинул Даруэллу чашу с виноградом.
– Спасибо, не буду. Только, что обед был. – Деликатно отказался Клен, садясь напротив начальника. Сложив руки на столе, он приготовился внимательно слушать.
Генерал не торопился сообщать подполковнику, для чего он его к себе вызвал. Вместо этого он придвинул к себе кипу бумаги и зарылся в ней, выискивая нужную.
– На‑ка, подпиши. – Найдя, наконец, нужный документ, он протянул его своему дальнему родственнику.
– Что это? – поинтересовался Клен, принимая бумагу и внимательно её читая.
– Твое назначение на пост начальника Чрезвычайного Отдела. Теперь ты не исполняющий обязанности, а полномочный руководитель.
– Выходит, Норин действительно не вернется? – Не торопясь подписывать назначение, Клен несколько растерянно взглянул на начальство.
– Норин, как и все листоухие, упрямый, как гном в споре. – Буркнул Профессор, откидываясь в кресле и пощипывая виноград. – Он уехал в глушь в провинцию, в этот, как его… – забыв название, профессор вынул из внутреннего кармана своего роскошного, расшитого серебром кителя, записную книжку и долго её листал. – Любердорф. – Скривившись, медленно, по слогам прочитал он.
– Где это? – удивился Клен.
– Да хафлинг его знает! – в сердцах, генерал бросил свою записнушку на стол, в общую кучу бумаг. – На западе империи где‑то. Городишко, каких тыщщи. Телефон свой выбросил, отпустил бороду и теперь занимается размеренным сельским бытом. Капусту окучивает.
– У эльфов не растет борода… – В удивлении вскинув брови, напомнил дроу.
– А вот он умудрился. – Не очень‑то радостно усмехнулся Вараллен. – Ты же знаешь, что он, что Дункан умели удивлять.
– Мне их обоих не хватает. – Грустно вздохнув, проговорил Клен.
– Ты мне зубы не заговаривай. – Генерал сел прямо, положив руки на стол, и сурово посмотрел на своего подчиненного. – Подписывай и марш на рабочее место.
– А, может, все‑таки еще есть надежда вернуть Норина? – вертя ручку в пальцах, Клен многозначительно посмотрел на начальника.
– Я три раза посылал к нему эмиссаров. В последний раз аж сам Шуашш Сарашшан ездил. Все без толку. Норин даже разговаривать не хочет.
– Выходит, правильно говорят, что Дункан ему был больше чем друг. Они были как братья. – В задумчивости подперев щеку, проговорил Клен.
– Ты подпишешь уже или сначала выбесишь меня?! – сверкнув глазом, взревел генерал.
Понимая, что дело решенное, и Норин уже не вернется в имперскую безопасность, Клен торопливо подмахнул документ и передал его начальнику. Убрав бумагу в одну из папок, генерал жестом велел подполковнику проваливать на законное рабочее место. Не рискуя и дальше раздражать начальство, Клен быстро вымелся из кабинета.
В приемной генерала он нос к носу столкнулся с полковником Александром Галатараем, начальником отдела кадров.
– Ну, как, в духе или не очень? – поинтересовался полковник, кивнув на дверь кабинета Вараллена.
– Да чудит, как всегда. – Пожал плечами Клен, за руку здороваясь с коллегой. – Окончательно назначил меня начальником ЧО.
– Так, значит…
– Норин не вернется.
– Хреново.
– Сам расстроен. – Развел руками Клен. – Ладно, не буду задерживать, а то Профессор сегодня, что‑то больно раздражителен.
– Ну, на меня раздражаться не за, что, – тряхнув папкой под мышкой, усмехнулся Галатарай, – у меня рутина.
– Вызывали? – поинтересовался начальник отдела кадров, входя в кабинет генерала.
– Семнадцать лет уже сижу в этом кабинете и каждый раз одно и то же слово. – Пробормотал Профессор. Он в задумчивости подпер кулаком подбородок, и, казалось, смотрел куда‑то мимо вошедшего начальника отдела кадров.
– Желали видеть? – неожиданно, даже для себя, решил внести некоторую оригинальность полковник. Клен был прав, Профессор сегодня странный больше обычного.
– Что у тебя? – спросил Вараллен, кивнув Галатараю, чтобы садился.
– Пополнение, господин генерал. – Присев к столу, полковник раскрыл папку и достал из нее три, еще совсем тоненьких личных дела. – Три летеха прямо из учебки к нам по распределению.
Привстав, он передал начальству личные дела трех лейтенантов, попутно поясняя детали.
– Все три северных эльфа. Все трое учились в одном потоке, то есть бывшие сокурстники и прекрасно знают друг друга. Как так получилось, что они вместе угодили к нам, остается только догадываться.
– Намекаешь, что без мохнатой лапы не обошлось? – задумчиво переспросил Профессор, листая дела. – Зря так думаешь. Они не дворяне и не дети олигархов. А вот то, что у них повышенный интеллектуальный уровень и предрасположение к силе, это совсем другое дело.
– Да, я обратил внимание. – Кивнул Галатарай. – Особенно высокие показатели в силе у младшего Самисэри.
– Тристан Самисэри и Рупперт Самисэри. – Сегрей попеременно глядел то на одну фотографию в деле, то на другую. – Братья?
– Так точно. Всех троих необходимо направить на проведение практики. У меня есть несколько запросов из пяти префектур, просят прислать молодых специалистов. Три из них мы можем удовлетворить.
– Перетопчутся. – Невнятно пробормотал генерал.
– Что, простите? – не расслышал полковник.
Профессор ответил не сразу. Он внимательно поочередно вглядывался в фотографии молодых эльфов, прикрепленных к личным делам, и о чем‑то думал. Полковник терпеливо ждал, прекрасно зная характер своего начальства. После того как Вараллен додумал свою мысль до конца, она ему очень понравилась.
– Из провинции Гроссланд запросов на молодые кадры не поступало? – поинтересовался генерал, откидываясь в кресле и с улыбкой поглядывая то на бумаги, то на полковника.
– Никак нет. – Ответил Галатарай, предварительно сверившись со своими бумагами. – А причем тут провинция Гроссланд?
– Там есть замечательный городишко Любердорф, в котором живет очень вредный и не уступчивый эльф. Мы пошлем молодые кадры на практику именно туда. Несознательный эльф наверняка не раз пересечется с ними и, может быть, в нем проснется прежняя страсть к работе, а заодно и совесть и он вернется к нам.
– Вы это сейчас о Норине? – догадался полковник.
– Совершенно верно. – Профессор сложил дела и вернул их начальнику кадров.
– Кого из них пошлем?
– Всех троих.
– Всех? Ну, может одного, а остальных по другим префектурам. Они очень просили.
– Перетопчутся! – категорично отрезал Профессор, хлопнув рукой по столу. – Всех троих в Лебердорф и пусть Норина совесть сгрызет, раз он нас всех так бессовестно бросил.
– Слушаюсь. – Козырнул Галатарай, поднимаясь со своего места.
* * *
Трое молодых эльфов бодро катили на стареньком «Кадилаке» по ухабистой грунтовой дороге. Кожаная крыша была откинута и от того ничто не мешало им любоваться провинциальной пасторалью. Хотя эта деревенская идиллия надоела еще километров пятьдесят назад.
Малуэр дрых, развалившись на заднем сиденье, выставив ноги за борт машины и прикрыв платком лицо от палящего солнца. Рупперт тоже спал, но на пассажирском кресле впереди, откинув голову и приоткрыв рот. Его рыжие волосы красиво колыхались на ветру и качались в такт подпрыгивающей на ухабах машине. Тристан, сидевший за рулем, с завистью поглядывал на них друзей и сослуживцев одновременно, а Рупперт, ко всему прочему был ему еще и братом. Тристану тоже хотелось так же развалиться, где‑нибудь на солнышке и для себя он решил, что как только попадется речка, тут же остановится и искупается, пусть даже и один. Несмотря на майский солнцепек, погода не совсем располагала к купаниям, особенно здесь, на западе страны, где ощущалось присутствие океана, но ведь они офицеры имперской безопасности, а значит, трудности – это не про них.
С первыми трудностями Тристану и Рупперту пришлось столкнуться еще в сопливом детстве. Тристану было восемь лет, Рупперт на год младше. Их вместе с родителями, работавшими в министерстве иностранных дел, в составе посольской миссии отправили в Вудуристан, которая к тому моменту совсем недавно получила независимость от имперского колониального влияния. Настроения в недавно образовавшейся стране в те времена, да и сейчас, пожалуй, были самые разные, от лояльных, до резко негативных.
Тристан хорошо помнил, как толпа местных фанатиков осадила особняк дипломатической миссии. Разъяренные простолюдины требовали убрать имперцев, бывших хозяев из их страны, а местные внутренние войска не очень‑то этому препятствовали. Толпа ворвалась на территорию посольства, пролилась кровь, в том числе и посла, а Тристан тогда впервые применил свою силу, защищая брата. Неумело, кустарно, но сотворенная им огненная вспышка смогла отогнать бандитов.
Скандал тогда получился жуткий. Погибли посол империи и еще шестнадцать работников посольства. В том числе и оба родителя Тристана и Рупперта. Правительство Вудуристана извинялось и каялось, но братьям Самисэри это уже мало могло чем помочь. Свое родное руководство страны конечно же не оставило сирот в беде, сама императрица занялась судьбой всех пострадавших семей. Именно по её протекции Тристан и Рупперт попали в самое престижное военное училище империи.
Там они познакомились с Малуэром Тулари и уже втроем портили кровь директору академии своими выходками. По заведенной еще предыдущими поколениями учеников, традиции братья и Тулари первым делом украли любимого директорского мопса и заменили имперский флаг на плацу на форменные подштанники. Кто ввел эту традицию – никто уже не помнил, но из года в год её исполняли неукоснительно.
