Текст книги "Как работает мозг спортивных гениев. Нейробиологическая основа высоких достижений"

Автор книги: Зак Шонбран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Зак Шонбран
Как работает мозг спортивных гениев: Нейробиологическая основа высоких достижений

Мозг – этот загадочный ресурс спортсменов – стал последним рубежом для спортивных аналитиков. Здесь представлен необычный взгляд на то, как работает мозг спортивных гениев и как понимание его работы используется для интерпретации игр и результатов.

Джефф Пассан, бейсбольный обозреватель Yahoo! Sports

Пользуясь модным спортивным жаргоном, можно сказать, что эта книга – настоящий «новый уровень». Мы много слышали о «психологической устойчивости» и «настрое на успех», но теперь в нашем распоряжении научные данные, свидетельствующие, что спортивные подвиги основываются на том, как мозг определяет движение. Наконец все поклонники спорта поймут, в чем состоит гениальность их кумиров. Удовольствие от чтения гарантировано:

автор обладает искусством грамотно излагать сложный – и потенциально революционный – материал.

Джон Вертхейм, журналист, обозреватель Sports Illustrated

и автор книги «Удары гениев: Федерер, Надаль

и величайший в истории матч»

Автор дает полное представление о будущем спортивных тренировок, о взаимоотношениях между мозгом и телом и о новейших достижениях нейробиологов, стремящихся изучить и использовать эту связь для подготовки гениальных спортсменов.

Гленн Стаут, редактор антологии The Best American Sports Writing

Обязательное чтение для всех, кого увлекают темы, связанные с работой мозга и спортом.

Sports Illustrated

Информативное и вдохновляющее исследование движения, которое понравится всем любителям науки о спорте, спортивной психологии, робототехники и нейробиологии.

Library Journal

Познавательный рассказ об удивительных способностях мозга успешных спортсменов, содержащий множество полезных данных для читателей, интересующихся приложением достижений нейробиологии к повседневной жизни.

Kirkus Reviews

Легкая для понимания и захватывающая книга, знакомящая с новым миром спортивной нейробиологии и показывающая, что спортсмен – это далеко не только «гора мускулов»!

Booklist

© Zachary Schonbrun, 2018

© Гольдберг Ю.Я., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2020

АЗБУКА БИЗНЕС^®

Моим родителям.

И Мисси, источнику моего движения

Введение

Прошлой весной я ездил в Дублин на ежегодную конференцию Общества нервной регуляции движения (Society for the Neural Control of Movement), и в первый день ее работы я стал свидетелем того, как ведущий предложил почтить память недавно умершего коллеги. «Счастливее всего он был тогда, когда погружал электроды в спинной мозг в поисках нейрона, – отметил он. – А когда находил, он обращался с ним как с самым первым нейроном, который ему удалось обнаружить». Это урок для всех нас. Лично я не был до конца уверен, во что ввязался. Один из делегатов, Эльжбета Янковска, начала исследование пояснично-спинной активности кошек с удаленными полушариями головного мозга более полувека назад. Другой участник конференции утверждал, что является «научным праправнуком» Клода Бернара. Один из самых авторитетных исследователей в мире, Том Джессел, рассказал о своей работе с геномами мышей. А я? Я попал сюда благодаря своей жене.

В журнале для выпускников моего родного Колумбийского университета она увидела небольшую рекламу, помещенную двумя нейробиологами, которые предлагали свои услуги Главной лиге бейсбола. Я знал, что среди профессиональных команд набирают популярность спортивная психология, осознанное обучение и даже развивающие игры. Но мне казалось, что нейробиология – это совсем другой, более серьезный уровень. Что они ищут? Что они нашли?

Я встретился с Джейсоном Шервиным в Ист-Флэтбуш, в обшарпанной ямайской закусочной с ярко-красным навесом, расположенной напротив больницы Университета Нью-Йорка, где он работал. Мы проговорили больше часа. Он рассказал о семье, учебе, о том, как познакомился с Джорданом Мураскином, как придумал их совместную фирму в составе проекта Moneyball 2.0: биометрический анализ, априорная статистика, информация о головном мозге. Потом я написал заметку для сайта SB Nation Longform, уже несуществующей площадки для настоящих фанатов спортивной журналистики. Работая над текстом, я уже понял, что к спорту эта тема относится только формально. На первый взгляд Джейсон и Джордан стремились помочь профессиональным бейсбольным командам в отборе и подготовке хиттеров [1]1
  Хиттер – игрок нападающей команды, который битой отбивает подачу соперника. – Здесь и далее, если не указано иное, прим. перев.


[Закрыть]. Но, если взглянуть на это чуть шире, их усилия направлены скорее на выявление значимых корреляций того или иного навыка. Этот навык может быть чем угодно, что требует быстрого принятия решений: передача мяча открытому игроку, фиксация фола судьей, реакция на стрельбу после сообщения о проникновении со взломом. Но это лишь результаты, подобно скорости автомобиля, несущегося по шоссе. То, что приводит машину в движение, находится под капотом. Удар по мячу в бейсболе – пример очень наглядного результата – кто-то назвал «самым сложным, что есть в спорте». Кое-кто с этим не согласится – тот, кто ни разу не пробовал. Тем не менее самые талантливые игроки вовсе не сделаны из одного теста. Двумя главными претендентами на звание самого ценного игрока 2017 г. в Американской лиге были аутфилдеры [2]2
  Аутфилдер – игрок обороняющейся команды, патрулирующий внешнее поле.


[Закрыть], венесуэлец (Хосе Альтуве) ростом 168 сантиметров и весом 75 килограммов и уроженец Калифорнии (Аарон Джадж) ростом 201 сантиметр и весом 128 килограммов. Чем они отличаются, мы знаем, – это и так видно. Но что у них общего? В чем истоки их уникальности? Эти вопросы заинтересовали Джейсона и Джордана – как и меня, когда я по-настоящему задумался над ними. Похоже, это не имеет обязательного отношения к бицепсам, мышечным волокнам или даже видению поля, которое у большинства игроков в бейсбол примерно одинаковое. Скорее всего, все дело в нервных сигналах, которые управляют всеми нашими движениями.

Как мы двигаемся? Задумывались об этом многие. Древние египтяне писали о связи травм головы с двигательными расстройствами. Эрасист-рат и Герофил изучали мозжечок животных, умеющих быстро бегать, таких как олени и кролики. Гален из Пергама исследовал мозг, ухаживая за ранеными гладиаторами. Природа движения занимала лучшие умы человечества: Алкмеона, Платона, Аристотеля, Посидония, Ар-Рази, Декарта, Ньютона, Франклина. В 1870 г. два упорных немца проводили операцию на собаке, распластанной на туалетном столике в доме одного из них, и обнаружили первичный источник сознательных движений, моторную кору. Из берлинской гостиной донесся возглас: «Эврика!»

С тех пор исследование движения проходило гораздо тише. По непонятной причине эта область не привлекала такого же внимания, как клинические случаи и теории, связанные с когнитивными способностями, такими как нейробиология личности, языка, сознания или воспитания детей. Поиск книг на Amazon по фразе «нейробиология движения» выдает ярко-розовый учебник профессора, специализирующегося на физиотерапии, изданный в 1997 г., и еще несколько книг. Проблема отчасти состоит в том, что вопрос движения считается старым и элементарным, предметом для изучения на уроках анатомии, на пластмассовых скелетах, которые то и дело грозят упасть. Другая проблема – медленный прогресс в этой области. Когда я нанес визит одному нейробиологу, он писал опровержение одной теории интерпретации моторного научения. Эта интерпретация была предложена в 1951 г. В большинстве лабораторий, изучающих движение, общепринятая экспериментальная парадигма впервые появилась в 1994 г. и получила название задачи адаптации к силовому полю. Она заменила задачу реципрокного протокола, появившуюся в 1954-м. Приходили и уходили другие методики. Теории появлялись и исчезали, словно прыщи на пространстве прогресса. Выйдя из зала в отеле Clayton, где проходила конференция Общества нервной регуляции движения, я обвел взглядом непонятные надписи на сотнях рекламных листков, которые раздавали взволнованные постдокторанты, сопровождая их оживленной жестикуляцией и скороговоркой. «Все это изменится», – сказал профессор Принстонского университета Джордан Тейлор, махнув рукой. Возможно, он был прав. Но я надеялся успеть.

Я заказал учебник «Принципы нейробиологии» (The Principles of Neural Science). Мне прислали огромный том объемом 1760 страниц и весом почти четыре с половиной килограмма. Листая его, я узнал много любопытного: для анализа увиденного нам требуется десятая доля секунды; новорожденный младенец способен рефлекторно дрыгать ножками, хотя его спинной мозг еще не может передавать сигналы от мозга; зрительная информация разделяется на два потока – «где» и «что»; поток «что» также называют потоком «как», и именно он придает информации смысл; осязание на кончиках наших пальцев в 70 лет в два раза слабее, чем в 20; бихевиористы появились раньше когнитивистов. И это только 38 глава. Теперь книга была у меня. Первым делом я позвонил Джону Кракауэру, нейробиологу и прекрасному оратору, с которым я познакомился, когда готовил не слишком удачный научный репортаж о Майкле Джордане и его пасах за спиной. «Думаю, вам нужно определиться, о чем именно вы хотите рассказать, – посоветовал он мне. – Хотите написать об “охотниках за моторной системой” и о том, что они постепенно узнают, или вам нужно, чтобы люди задумались, что делает лучших спортсменов лучшими?»

Я пребывал в некоторой растерянности. Всю жизнь я восхищался спортсменами, представлял себя одним из них, а профессия позволила мне познакомиться с многими из самых великих. Но 40-минутный телефонный разговор раз и навсегда развеял туман невежества. Всю жизнь в центре моего внимания находилось тело. Теперь я понял, что ошибался. «Это равносильно заявлению, что у людей, которые прекрасно говорят по-французски, очень гибкий язык, – сказал Кракауэр. – Заслуги приписывают совсем не тому».

Я много времени провел с Кракауэром, а затем с Эдрианом Хейтом, Дэниэлом Вулпертом, Эмили Кросс, Йорном Дидрихсеном, Эндрю Пружински, Дугом Кроуфордом, Дагмар Стернад, Бобом Киршем, Дэниэлом Лаби и многими другими и постепенно начал понимать, что именно я хочу сказать этой книгой. Вероятно, читатели удивятся, не обнаружив подробного обсуждения двух самых популярных и связанных с данной областью тем, генетики и сознания. Этим предметам посвящено достаточно книг, а еще больше, вне всякого сомнения, уже на подходе. Я же попытался не выходить за пределы той области, которой, к моему сожалению, уделяется мало внимания: двигательной системы. Я расскажу о мужчинах и женщинах – наших современниках и живших раньше, – тех, кто посвятил жизнь поискам ответа на вопрос, как двигательная система производит действия, которыми мы восхищаемся.

Мой рассказ будет проиллюстрирован таким блестящим примером, как бейсбол, – с его квинтэссенцией спортивного противоборства, когда бэттер [3]3
  Бэттер – игрок нападения с битой.


[Закрыть] замер у «дома» в ожидании подачи. И меня, и миллионы других зрителей всегда интересовал результат этого противоборства, а не тонкие взаимодействия, длящиеся доли секунды. Теперь пришла пора отдать должное этим взаимодействиям.

1
Decervo
«Разве можно одновременно думать и бить?»

Ничто не указывало на то, что ранним августовским субботним утром в отеле Hilton Garden Inn города Эвондейл, штат Аризона, происходит нечто необычное, за исключением листка из блокнота, прикрепленного скотчем к стене возле лифта. На листке черными чернилами от руки было написано: «ИСПЫТАТЕЛЬНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ DECERVO 307». Номер подчеркнут. Намек был очевиден: «не беспокоить». Тем не менее в 8:15 в дверь номера 307 постучалась горничная со стопкой полотенец в руках. Никто не ответил, и она открыла дверь своим ключом. Переступив порог, горничная замерла в недоумении. Мебель в номере гантелеобразной формы переставлена. Кровати застелены, шторы задернуты. Два тощих прыщавых подростка латиноамериканской внешности в футболках и сандалиях сидят за одинаковыми столами в противоположных концах комнаты и не мигая смотрят на экраны ноутбуков. У каждого на голове тонкая металлическая сетка, от которой к шее спускаются провода. На полу груда пластиковых тюбиков и два туго набитых портфеля. Единственный звук в комнате – тихие щелчки клавиш ноутбуков. Горничная торопливо положила полотенца и вышла – никто из парней даже не поднял голову.

В нескончаемой войне за малейшее преимущество в Главной лиге бейсбола поле битвы радикально изменилось. Игровые поля остались в прошлом, и сражение переместилось в новую область, которая когда-то считалась неприступной. Теперь же, запертая по утрам в субботу в номерах пригородных отелей, она постепенно открывала свои секреты. Когда другие команды узнают об этом, они, вне всякого сомнения, последуют этим же курсом. Именно так было в Moneyball; с приходом информационной революции что-либо скрывать стало трудно, и каждая команда начала использовать современные методы анализа данных, чтобы найти новых игроков или раскрыть возможности старых. Затем битва должна была переместиться в другое место. Команды, не сумевшие воспользоваться информационной революцией, получили новый шанс. Революция данных нуждается в новом типе радара, который способен измерять миллисекунды.

В 8:25 в дверь номера 307 снова постучали. Появился третий подросток с детским лицом, шорт-стоп [4]4
  Шорт-стоп – игрок защиты, находящийся между 2-й и 3-й базой.


[Закрыть] по имени Мэнни, – в серой футболке и сандалиях, с опухшими и покрасневшими глазами. Днем раньше мальчики – а они были еще мальчиками – сыграли два матча подряд на жаре Сонорской пустыни, готовясь к финальной серии игр. Это была команда новичков, даже не входящая в юношескую лигу, и все игроки в ней приехали из других стран. Это было их первое знакомство с профессиональным американским бейсболом. Пройдет не один год, прежде чем у них появится хотя бы намек на шанс попасть в Главную лигу, причем далеко не у всех. Тем не менее с этим самым новым и самым молодым приобретением Главной лиги бейсбола обращались заботливо. Ребята жили в отеле недалеко от гигантского здания из стекла и бетона, тренировочного комплекса «Спринг», где тренировались и отдыхали, одетые в форму родительского клуба из Главной лиги. В настоящее время их опекал Фрэнк, директор по спортивной науке клуба, который появлялся в номере 307 со списком телефонов в номерах игроков, на тот случай, если кто-то из них еще не встал. Этот крепко сбитый мужчина со светлыми волосами, румянцем на щеках и яркими глазами был дружелюбен, но деловит – подобно официанту в конце смены. Похоже, его нисколько не беспокоило, что встать в 8 часов утра в субботу после двух матчей подряд накануне вечером – это серьезное или даже жестокое требование для 18-летнего парня. Но им предстояло много работы. Джейсон Шервин и Джордан Мураскин приехали в город всего на два дня. А их знания были уникальными. Клуб заплатил 2000 долларов только за билеты на самолет. Юные бейсболисты нажимали клавиши ноутбуков, а Мэнни ждал на диване. Джейсон и Джордан сновали по комнате, поправляя металлические сетки на головах парней. Они лениво обсуждали с Фрэнком воображаемые команды, составленные из лучших игроков, но по их фразам было понятно, как далеки они от мира спорта. Заметив яркую эмблему на футболке Мэнни, Джордан спросил его: «Это футболка Google?» «Нет, – ответил парень. – Мировая классика бейсбола».

Первый из игроков закончил печатать, освободив место за столом. Мэнни сел и стал ждать, пока Джейсон готовит ноутбук, а Джордан колдует над его головой. Джордан протер за ушами Мэнни тампоном, смоченным в спирте, и натянул на коротко подстриженные волосы прозрачную шапочку, вроде той, что надевают пловцы, – шлем для снятия ЭЭГ. Затем он взял тюбик и выдавил из него непрозрачное вещество в девять отверстий, где электроды должны были плотно прилегать к коже. Это вещество имело консистенцию зубной пасты и служило проводящей смазкой. «Все помнишь?» – спросил Джордан. Мэнни кивнул. Он быстро ввел в систему имя пользователя и пароль; экран ноутбука стал темным, и в центре появился прямоугольник. Через секунду Джейсон подал сигнал, что программа готова. «Это займет около 40 минут, – сказал Джордан. – Хочешь потренироваться?» «Нет, – ответил Мэнни. – Я в порядке». Симуляция началась. «Мы пошли», – сказал Фрэнк.

Первыми появились ортопеды. Они пришли в бейсбол в конце 1950-х и в начале 1960-х гг., изменив принципы оценки и подготовки питчеров [5]5
  Питчер – игрок защищающейся команды, подающий мяч.


[Закрыть].

За ними последовали психологи. Потом оптометристы, тренеры по силовой подготовке, массажисты и специалисты по спортивному питанию. Экономисты и саберметрики. Мастера дзен, специалисты по сну, инструкторы йоги. Последними были нейробиологи – недавние выпускники университетов, размахивающие докторскими степенями и статьями в научных журналах, которые ничего не говорили менеджеру бейсбольной команды, желавшему получить ответ на вопрос: «Вы можете сделать мою команду лучше?» Джейсон, Джордан и другие основатели стартапа deCervo отвечали на этот вопрос одинаково: «Возможно». Они не были уверены. Они были учеными и не имели опыта в бизнесе. И похоже, они не имели никакого отношения к бейсболу. Этот вид спорта бережно хранит свои традиции – менеджеры надевают форму и сидят на скамейке запасных и звонят в комнату для запасных игроков по стационарному телефону, а Главная лига была последней, кто согласился на повторный показ ключевых моментов игры, и не факт, что его заинтересует это предложение. Но нейробиологи хотели помочь. О бейсболе говорят, что даже через 170 лет вы можете увидеть в любой игре что-то новое. Тем не менее возможностей для совершенствования удара почти не осталось – если исключить жульничество. На бэттера действует так много факторов – в том числе непреодолимые ограничения нашей зрительно-моторной системы, что благополучно достичь базы даже иногда считается образцом мастерства. Тед Уильямс однажды сказал, что удар по мячу в бейсболе – «это самое сложное, что можно сделать в спорте». Распространено мнение, что удар требует хорошей координации рук с глазами, но это может сбивать с толку, если вы считаете, что удар по мячу в бейсболе, подобно большинству действий в спорте, представляет собой механическое действие, основанное на мышечной памяти, – термин, который часто используют тренеры. Еще они произносят такие фразы, как «смотреть на соприкосновение биты с мячом» и «замедлить игру». В 1921 г. психологи из Колумбийского университета под предлогом сбора экспериментальных данных разработали комплекс сенсомоторных тестов для великого Бейба Рута, чтобы объяснить его поразительный талант хиттера. После проведения тестов исследователи объявили (ошибочно), что зрение, время реакции и координация у Рута гораздо лучше, чем у всех остальных. Разумеется, других бейсболистов не тестировали. Тогда это исследование попало на первые полосы газет. Появилась гипотеза о том, какие качества необходимы для великого хиттера – такие же, как у Бейба Рута.

Но прошло почти 100 лет, и два других исследователя из Колумбийского университета попробовали другой подход, на этот раз с помощью метода, разработанного в Лаборатории интеллектуальной визуализации и нейронных вычислений. Их исследование было более глубоким, чем поверхностная оценка физических данных, которую проводили Руту. Они вышли на охоту за информацией. Информацией о мозге. Джейсон и Джордан были убеждены, что при помощи ЭЭГ и тщательно подобранной зрительной стимуляции они выявили новый метод сбора того типа информации, о котором раньше приходилось лишь догадываться. И они могли предоставлять свои услуги где угодно, перенося экспериментальные разработки из тишины лаборатории раздевалки команд Главной лиги бейсбола, помогая хиттерам и тренерам в реальном времени. Их метод был относительно быстрым, абсолютно безболезненным и не более инвазивным, чем измерение пульса с помощью Apple Watch.

Когда осенью 2014 г. два исследователя впервые тестировали свой шлем на игроках бейсбольной команды Университета Брэдли, они наконец до конца осознали масштаб идеи, которую разрабатывают, и ее возможное значение для бейсбола. Тренеров особенно интересовал результат одного игрока, который, похоже, испытывал проблемы на поле, несмотря на очевидный атлетизм и впечатляющий замах. Джордан, которому тогда было 29 лет – стройный, с мальчишеским лицом, коротко подстриженными темными волосами и густыми бровями, – терпеливо объяснял параметры, записанные в процессе тестирования работы мозга игрока; на научном жаргоне они назывались «эффективность нейронного декодирования», «метрика позиции принятия решения» и «сила нейронного распознавания». Он сообщил тренерам, что у этого игрока «нейронная кривая смещена назад»: он запаздывает с распознаванием подач и поэтому поздно принимает решение о замахе.

Тренеры долго молчали. Потом один из них сказал: «Мы никак не могли понять, почему он не лучший игрок команды». Теперь у них появилось объяснение. «Это было как “Да, да, да!”», – впоследствии рассказывал мне Джордан.

Джейсон и Джордан демонстрировали бейсбольную версию процесса, известного как быстрое перцепционное принятие решений и совсем не похожего на решения, над которыми мы размышляем (что приготовить сегодня на обед) или которые вычисляем (какой шахматной фигурой пойти). Однако способности хиттера зачастую ошибочно приписывают скорости реакции, которая для всех более или менее одинакова. Мы каждый день принимаем множество быстрых решений. Как и большинство процессов, связанных с мозгом, их можно свести к пространственной и временной схеме активации взаимосвязанных нейронов. У бейсболистов – по крайней мере хороших – эта активация происходит не так, как у других людей, и реагируют они на нее тоже иначе. В результате они умеют распознать подачи, подобно тому, как любители автомобилей могут узнать марку и модель автомобиля, исчезающего вдали, или энтузиасты, наблюдающие за птицами, по мелькнувшему оперению или характеру полета безошибочно называют вид пернатых. Опытный шахматист точно так же визуализирует и интерпретирует передвижение фигур на доске. Мы всегда об этом знали или догадывались – исходя из регулярной статистики, которая на протяжении десятков лет использовалась для вычисления ценности игроков, например среднего уровня достижений или процента попаданий на базу. Но все это, как постоянно указывает deCervo, случайные переменные. Они начинают действовать уже после окончания выхода игрока к бите. Они не учитывают, какой вклад в эту статистику вносит удача, например когда мяч выскользнул из перчатки игрока защищающейся команды или когда ветер вдруг сменил направление и исправил ошибку игрока. Разработаны также усовершенствованные методы анализа, которые помогают исключить часть этих факторов, но они очень трудоемкие и сложные. Их редко используют в низших лигах бейсбола – и никогда тренеры-селекционеры, которые охотятся на будущих звезд в университетах или за рубежом.

Первые испытания с разными командами из Брэдли, Брауна и Колумбийского показали, что программа deCervo способна строить графики, которые с точностью до миллисекунды указывают, когда бэттер принимает решение отбивать или не отбивать мяч во время подачи. Например, игрок с битой в руках видит, как мяч, летящий со скоростью 145 км/ч, отклоняется в сторону и вниз, и не делает попытки его отбить. Программа deCervo может определить момент, когда он решает просто следить за мячом, а не отбивать его. Это регистрируется на ЭЭГ в виде крошечных всплесков нейронной активности. После дополнительных испытаний удалось получить графики, отображавшие весь спектр времени реакции для разных подач, графики уровня концентрации бэттера (на основе движений глаз и соответствующих колебаний активности мозга) перед подачей, а также графики, отражавшие активность того отдела мозга, который активизировался при принятии решения. Через год исследователи посмотрели на средний уровень достижений игроков, вычисляемый традиционным методом, и сравнили с измеренными параметрами нейронной активности. Затем они показали результат сравнения всем тренерам. «Совпадение было идеальным», – рассказывал мне Элвис Домингес, тренер команды Университета Брэдли. Он начал делать ставку на тех игроков, которые показали лучшую способность пропускать подачи, что, по его убеждению, помогло повысить процент достижения бэттером первой базы.

У Джейсона и Джордана были более амбициозные планы. Они опубликовали несколько научных статей и запустили на сайте KickStarter кампанию по сбору средств, арендовали помещение в стартап-инкубаторе Колумбийского университета, а затем отправились на конференцию по спортивной аналитике Sloan Sports Analytics, организованную Массачусетским технологическим институтом, и раздали участникам свои визитные карточки. Они поместили несколько коротких рекламных объявлений в газетах и блогах, посвященных бейсболу, а количество их фолловеров в Twitter увеличилось до 137 (сейчас уже 267). Они наняли пару веб-дизайнеров из Непала и Бразилии, чтобы усовершенствовать свою симуляцию и создать программное приложение. Несколько команд из низших лиг начали проявлять к их работе осторожный интерес. Один из менеджеров согласился встретиться с Джейсоном, но только если они смогут поговорить в мексиканском ресторане напротив того места, где проходила конференция, на которую они оба приехали – чтобы их никто не заметил.

Программа deCervo получила свое название от французского de cerveau, что означает «относящееся к мозгу». «Многие компании утверждают, что работают в области нейробиологии, – объясняет Джордан. – На самом деле к нейробиологии это не имеет никакого отношения». Он имел в виду когнитивные игры, в основном имитировавшие тренажер Lumosity, авторы которого заявляли (в некоторых случаях ложно) о том, что приложение улучшает когнитивные способности людей. Но Джейсон и Джордан не собирались делать никаких заявлений о том, что их система может улучшить игровые результаты, или указывать, как и почему команды должны ее использовать. «Мы хотели быть первой компанией, которая измерит эффект решения бить по мячу, – говорил Джейсон, – и свяжет этот аспект нервной деятельности с общим результатом». В сущности, их компания занималась сбором данных. У них имелись средства количественной оценки того, что считалось не поддающимся вычислению: как и когда бэттер решает, бить по мячу или нет. Они полагали, что эта информация будет полезной командам, которые знают, что с ней делать. Джордан объяснял: «Я нашел цитату Пола Деподесты [бывший помощник генерального директора клуба Moneyball Oakland As, а затем New York Mets], который говорил: «Проблема не в скаутах и не в подборе игроков. Проблема в том, что этот процесс субъективен, а не основан на объективных данных». Мы пытаемся исправить именно это и сказать: «Мы ведем отбор исключительно на основе статистики».

Фактором, определяющим различия, стали данные о деятельности нейронов. «Все понимают, что игры ума – один из важнейших компонентов в спорте, – говорил Джейсон. – Но лишь немногие знают, как их измерить». Брент Уолкер, бывший консультант по психологической подготовке Американской футбольной федерации, вызвался быть неофициальным советником. Он был знаком с методикой видеозаписи, предназначенной для того, чтобы улучшить распознавание подачи, но сразу же понял, что предложенная программа – нечто совсем иное. «Можно записать ЭЭГ игрока, а затем сравнить ее с данными о проценте холостых замахов и другими действиями хиттера, – говорил Уолкер. – В идеальном мире вы в конечном итоге доходите до такого момента, когда говорите, что, судя по умению игрока распознать подачи, он не добьется успеха на этом уровне».

Уолкер считал, что при этом можно создать методику тренировок, нацеленную именно на то, что игрок с битой не контролирует сознательно, и основанную на реакции его мозга на разные подачи. Другие с большей готовностью признавали потенциал deCervo для поиска и отбора игроков. По прошествии некоторого времени, после первых испытаний программы в командах колледжей, Джейсон и Джордан увидели определенные точки разграничения в данных от игроков, статистика которых подтверждала зарегистрированную активность мозга. Но были и те, кто, как выразился Уолкер, «не догонял». «Это определенно представляет ценность, – сказал Винс Дженнаро, президент Американского общества изучения бейсбола, который стал одним из самых красноречивых пропагандистов deCervo. – Еще один фрагмент информации для тех, кто принимает решение о драфте, обмене или сохранении игрока в списочном составе команды». Руководитель команды Главной лиги, которая одной из первых начала работать с deCervo, сказал мне, что эта программа «открывает абсолютно новый метод оценки игрока на бите». Несмотря на нежелание команд делиться всем, что может дать им конкурентное преимущество и обеспечить победу над соперниками, информация о deCervo быстро распространялась. В тренировочный сезон весны 2017 г. к исследователям обратились 28 из 30 клубов Главной лиги бейсбола.

Одна из команд в июне 2016 г. организовала их перелет в Аризону, чтобы провести полную оценку 17 новичков. Шесть недель спустя, в августе, они вернулись для повторной оценки. Меня допустили в команду с условием не разглашать ее название (Фрэнк – не настоящее имя директора по спортивной науке этого клуба). В один из выходных дней в гостиничном номере 307 с помощью программы deCervo проводилась 40-минутная проверка когнитивных способностей хиттеров. Пришлось преодолеть несколько технических трудностей с ЭЭГ, а также с привычками игроков, которые могли исказить данные. Джордану приходилось несколько раз напоминать, испытуемым, чтобы они нажимали на клавиши одной и той же рукой, потому что смена рук могла повлиять на записываемые сигналы.

В 11:25 закончил тест последний игрок, и вторая трехчасовая сессия наконец завершилась. На парковке отеля Джейсон и Джордан погрузили ноутбуки, наборы для ЭЭГ и удлинители в багажник своего джипа. «Сезон закончен», – сказал Джейсон, захлопывая дверцу.

Джордан посмотрел расписание в своем телефоне. Им нужно было вернуться на базу команды для итоговой встречи, но Джейсону хотелось как-то отметить этот момент. Когда джип помчался по шоссе на запад, он хлопнул ладонями по рулевому колесу. «Мы должны радоваться, – сказал Джейсон. – Может, нужно выйти перед стадионом Indians и станцевать, как Уэсли Снайпс в Высшей лиге. Йо-хо-о-о-о!»

В 1993 г. во время весеннего тренировочного сезона Джон Крук, аутфилдер Phillies, сидел в ресторане во Флориде, пил пиво и курил сигарету, когда к нему подошла незнакомая женщина и сказала, что его вредные привычки неприемлемы для профессионального спортсмена. «Я не атлет, леди, – ответил Крук. – Я бейсболист».