Текст книги "Полное собрание стихотворений и поэм. Том 1"

Автор книги: Захар Прилепин

«Дали туманные груди тревожные…»

 
Дали туманные груди тревожные
Крики синичные о солнце-ватнике
Нету работы у Лебедяткина
Бросил работку – живёт у Красоткиной
 
 
Хлеб едят с маслом картошку сыры
В постели лежат не выходят в дворы
Жизнь иха тянется между собой
и не оглянутся худы собой
 
 
Что им правительство что им погода
Март уж в разгаре Любовь их уютная
Кушать соседка им носит за денежки
Всё ещё есть они. Кончатся. глянут тогда
 
 
видно там будет а ныне вдвоём
Лежат удивительно чудно
их бледные лица из-под одеяла…
 

«На металлическом подносе…»

 
На металлическом подносе
Лежат мои бывшие волосы
– Я теперь не имею кудрей
– Ты теперь не имеешь волос
– О спасибо посыпьте меня!..
– На здоровье посыпан уж ты
– Так посыпьте меня посильней
белой пудрой…
– Уж ты изменён… этой пудрой
никто не узнать…
– Измените меня совсем!
– Ты и так уже вовсе не ты…
 

«О любовник охваченный некоторым жаром…»

 
О любовник охваченный некоторым жаром
хватает даже зубами грудь любовницы
 
 
Осень стоит и их липкая комната
тени зелёных и жёлтых растений
в себе поселила
 
 
И как это мне странно
и как я это люблю
знать про двух людей
которые равны нулю!..
 

«Без возврата и воды текут и хозяева блекнут…»

 
Без возврата и воды текут и хозяева блекнут
Без умоления на этой земле заявляются вёсны и зимы
Проходно… помню ли я множество снега
Или же проходно… помню я листьев стога и тонны
 
 
В горизонте моего глазового угла
Вижу я один-единственный лист труп
О лист труп началися дожди началися
О лист труп опять перестановка опять переставляют…
 
 
Что же это… перчатки и шляпа… перчатки и шляпа
только на столике и больше ничего… только это
А где же овраг и белое платье еврейской любимой
сколопендры укус эта осень… и только… и только.
 

«Смешение…»

 
Смешение
Растопление
Ласковое сужение
глаз кошачьих любящих меня…
 
 
ехал я однажды на машине
видел низкорослые поля…
 
 
Вспомнил папу папочку папульку
ещё был он старший лейтенант
и погон его его фуражку
ещё был улыбкою богат…
 
 
Моя мама мама говорила
«От себя сынок не убежишь»
Как ты верно мама говорила…
 
 
Помню ехал и стояла тишь…
Были люди странные соседи
Вся семья не ела не пила
хорошо ещё что разделяло
Нас пространство толстого стекла…
 
 
Всякие кто видят низкорослые
русские и серые поля
Будто бы становятся крылатые
Далеко им всё же не летать…
 
 
…Праздник поздно… троица иль что-то
ветками украшена стена
выйдя за железные ворота
тихо кто-то старенький сидит…
 
 
Длинные горячие в пыли ещё
Дети постоянно возлежат
Длинные горячие в пыли ещё
говорят и дребезжат…
Вот цветок влекут с собою вместе
неплохой багряный весь цветок
Вот цветок влекут все дети
вот цветок…
 
 
Праздник… троица иль что-то
вижу непонятные поля
посидеть я вышел за ворота
и вокруг куски угля… угля…
 

«Я люблю темноокого Васю…»

 
Я люблю темноокого Васю
Этот мальчик знаком мне давно
Темноокий тот Вася любезен
Он приносит мне розы цветы
 
 
Розы в банке стоят как хотели
Медсестра да и только я есть
Концы роз средь воды зеленеют
Цветы молча глядят на луну
 
 
В час ночной всё становится сладко
Мальчик Вася стоящий в дверях
И огромная лежащая бархотка
И отец мой в портрете поляк
 
 
Я люблю темноокого Васю
Он уходит беззвучно за дверь
И луна повинуясь уходит
Цветы розы коровьего мяса красней.
 

«Я люблю тот шиповник младой…»

 
Я люблю тот шиповник младой
И тот папоротник под луной
Что когда-то стояли со мной
На огромной поляне пустой
 
 
Мне сложились их облики вновь
В отдалении лишь на метр
И я снова летучая мышь
Оседлавшая старый крест
 

«Школьница шепчет в корыте…»

 
Школьница шепчет в корыте
Купаясь левой рукой
Уже совершенно женская
Она своей красотой
 
 
И путь ей уже известен
белые руки текут
вздувается мыльная пена
и груди куда-то спешат
 
 
– Такая прекрасная девка —
подумала гладя себя
Была бы ещё мне радость
при жизни моей дана…
 

«Иван Сергеич опыт этих дней…»

 
Иван Сергеич опыт этих дней
И не забудет и не забудет
Он проводил в большой толпе людей
Свои все дни… его пьянили люди
 
 
Он только что работы был лишён
И для него случайная свобода
в пятьдесят лет обедал где-то он
стоя у стойки прямо возле входа
 
 
И пил вино стаканом шелестя
Впервые так борщом его заевши
И ложка отнимала у него
вниманье… но отчасти и соседка
 
 
Какая-то лет тридцати пяти
Ведь могут быть красивы люди!
Пред тем или во время как идти
кушала супом ветчиной на блюде
 
 
Иван Сергеич всколыхнулся весь
На ней была стоклеточная юбка
и бархатный берет что купленный не здесь
в руке ещё какая-то покупка
 
 
Возможно там одеколон или духи
Или другие мелкие предметы
А красота её руки!
Такие руки лишь хранят портреты!
 
 
Иван Сергеич извинился ей
и предложил пойти гулять по скверу
Она пошла с ним посреди аллей
Имело небо цвет ужасно серый
 
 
И голые почти что дерева
пород различных навевали мысли
что люди тоже некая трава
и он сказал ей это после
 
 
Всё было хорошо. Она сказала
и где живёт. Не нужно ей ничто
Иван Сергеич предложил ей выпить
хоть был в потёртых шляпе и пальто
 
 
И много пораскидывали денег
но их не жаль не жаль
Был первый час. Настал уж понедельник
Она себя завила в шаль
 
 
Она сказала что прощайте
И он сказал ей – всё прощай
Навек покинули друг друга
Иван Сергеич тяжко шёл.
 

«В уменьшенном виде…»

 
В уменьшенном виде
на зелёной лужайке
дети играют
Несколько умных цветных коров
к ним впотьмах подбегают
 
 
Большинство вспотелых глупых пастухов
смеются как дети
А дети убегают от степных коров
кто в шляпе кто в берете
проклиная всё на свете
 
 
Света острый белый луч
вдруг от луны отрывается
И блестит речка и гитара кричит
И дети исчезли в кустах забиваются.
 

«Оставлены дети без присмотра…»

 
Оставлены дети без присмотра
Заперты дети на железный замок
Дети боятся увидеть чорта
В ночное окно или в двери глазок
 
 
Дети российские двое со шлейками
Боречка детский и детский Андрей
Весь стол заполнили лампами трёхлинейками
И не сводят глаз диких с дверей
 
 
Вера нормальная в сто привидениев
И в безобразников руки в крови
Детский Андрей улыбается силится
Боречка сильно в слезах уронил
 
 
Чубчики сбилися. Тихо не скрипнут
Стулом поношенным телом своим
Да друг до друга испуганно липнут
Как защищаются телом другим
 
 
Вот в промежутке часы ударяют
Лица настолько испуг посетил
Что будто лица берут и тают
Кто так ужасно детей заманил
 
 
Мало-помалу за ихними спинами
Дверь отворяется та что на кухню
Видны там «кто-ты» с глазами звериными
И подкрадаются в сии минуты
 

«Когда мне бывало пятнадцать семнадцать…»

 
Когда мне бывало пятнадцать семнадцать
я часто невесту носил в уголке
и мне было мало кусаться смеяться
и мне было мало руки на плече
 
 
Чердак я любил своим зреньем и телом
Мы грелись здесь осенью было темно
Твоё что имелось под блузкой и юбкой
то всё для меня расцвело
 
 
Твоё что имелось то всё мне дрожало
Мне было тебя так роскошно так жаль
что мы потеряем что я не удержит
что Ваше взмахнёт и моё улетит
 
 
Красивая Таня зверок одинокий
Темно́ты лежат и бассейны молчат
Солома пушистая вид мой жестокий
В струе лу́нна света бутылка вина
 
 
Когда мне бывало гораздо моложе
то я и счастливый пожалуй что был
и я на чердак свой залазил с улыбкой
и девушку Таню туда подсадил
 
 
Дрожат мои ноги и в холодном поту они
О Таню я трусь и я Таню люблю
Потом на живот головою укладываюсь
и сплю и не сплю и сплю
 
 
Какая-то ветка большущей соломы
хрустела и мыши толкались в углах
и дивный был месяц в окне сухощавом
и дивный был месяц соломою пах
 
 
На крыше соседней какие-то люди
сидели в окошке наверное воры
огромная крыша под ними стучала
но очень немного. их тень. их носы
 
 
По краю печали взволнован всей жизнью
иду я теперь и я вижу опять
как Таня совместно со мною лежала
и надо ж мне было её потерять!..
 

«Последние лета огарки…»

 
Последние лета огарки
Листва. неприятные дни
И над головою довлеют
верхние потолки
 
 
К вечерней собаке привяжешь
верёвку и в двери иди
На корточках тихих тропинок
сидят папиросы одни
 
 
Продолжишь идти по окуркам
Увидишь окно в чердаке
Оно выделяется резко
живёт там больной в уголке
 
 
Ты крикнешь тихонько – Никола!
и тень заявилась в стекле
Повязано тряпкою че́ло
Висит поразительный нос
 
 
Тебе он нежен. беги
развей свои двое ноги
а он будет долго стоять
и всё о тебе разрешать.
 

«Лифтёрша Клевретова…»

 
Лифтёрша Клевретова
и член-корреспондент Парусинов
стояли в тёмном углу в паутине.
 
 
Следователь Пресловутов
и два сотрудника в зелёных шляпах
Выводили из лифта
человека и гражданина Добрякова тире Заботкина
который писал утопическую книгу.
 
 
Пенсионер Мерзавцев тире Костяшко
свесившись через красные перила
Кричал что это он вывел на чистую воду
 
 
Ребёнок Поздняков стоял с красным шаром в руке
Испуганно топорщил глаза и уши.
 

«Роза в семье родилась у евреев…»

 
Роза в семье родилась у евреев
Долго долго в семье жила
Евреи вечно ей говорили еле-еле
Серые зелёные паутинные еврейские слова
 
 
Роза вела себя так словно мальчик
Столько скакала и ела конфеты
Резко рукой шевелила портьеры
В малиновых складках сидела одна
 
 
Когда приходили она уходила
И только по носу её находили
Она отбивалась но делала молча
Она отбивалась хоть ей говорили
 
 
Она не хотела и на пол бросала
Всё что́ на столе в это время лежало
Конфеты и шапку цветы и мочалку
С картинками книжку и живую птицу
 
 
Когда ж уговором её доставали
То мясом кормили и яблок давали
Она же сидела они же с платочками
и кружевом тонким платочки комочками
 
 
И пальцы их длинны шкафы их сердиты
Их матовый свет на полу на столе
На кофтах поверху жилеты надеты
Барашек спускается вниз по поле́
 
 
Роза в семье на рояле стучала
Её приходя каждый раз обучала
А был уже вечер а завтра суббота
У Розы передник повысился что-то
 
 
Родился у Розы к себе интерес
В середине груди её ходит процесс
Сидит она молча в подушках дивана
Весна переходит сквозь форточку. Рано.
 

Не включённое в сборник

Убийство

 
– Как это было, случилось
– Чуть-чуть надрез у щеки
И всё и такая малость!
Ноготь раздавил травинку
Булавка уколола мясную стенку
Вошла до конца в неё
И оборвала житьё
– Как это было, случилось?
– Вот так вот так
– Ой, что ты! Пусти! Неужели так?
– Да так именно
Сердце прошло мимо меня
– Ох-ох! Какой страх!
 

«Мы в году пятидесятом…»

 
Мы в году пятидесятом
хоронили человека городом всем нашим
человек был акробатом акробатом павшим
всякий вечер он взбирался подымался залезал
по верёвке длинной… серой… серой… вверх… вверх. вверх
жёлтый ждал его фонарь на верху верху
заходил он весь в фонарь и внизу был мокрый зритель
вот сгорит наш акробат вот сейчас сгорит
он усаживался в пламя и читал большую книгу
не горел
ну а книга вся трещала бешеным огнём
а ему рукоплескали так как нипочём…
дальше шёл он по канату… нату босиком
и летят его подошвы птичкиным крылом
вот-ы вот-ы вот-ы вот-ы он перебежал
а в пути по долгу службы шляпы он кидал
и ловил
но однажды это было помню как сейчас
побежал он по канату а огонь за ним
он не видит акробатик – сзади всё горит
ну а мы-то это видим – всякий – стой кричит
а куда ему деваться – оглянулся он
и попадали все шляпы в публику бегом
и попадал бедный бедный хлопнулся треща
и сломалась в его теле главная хряща
 
 
Мы в году пятидесятом
схоронили человека городом всем нашим
человек был акробатом акробатом павшим
 

«Основные поэмы»

Максимов

1

 
Максимов тихонько вздыхает
Сидит он один ввечеру
Какого-то балу желает
Чего-то такого внутри
Нет проку от старенькой книги
Где собраны всякие дни
Бывавшие раз у героев
Поскольку смертельны они
 
 
На хилой на тонкой кровати
Вечерняя бабушка спит
Живущая с внуком совместно
Во сне и губами дрожит
Максимов Максимов – печально
Что нет у тебя и друзей
И некуда вечером деться
Уехав со службы твоей
Тебе уже сорок и бабка
Наверно скоро умрёт
Она стала мягкой как тряпка
Она уже хватит живёт…
 

2

 
Максимов давно уж приметил
Соседки живущей повыше
Большие и чёрные. Крупные
Глаза родовые еврейские
Скопилось у Максимова столько
Что только б кому рассказать
Живущая кажется странной
Но е́ё взгляд задержать
Ведь я не настолько красивый
И словом швырять не могу
Дарить ей что-либо не можно
И стыдно и трусость берёт…
 

3

 
Так тянется к женскому полу
любой молодой человек
а если он скромный и честный
то это ему тяжело…
прошло уже около года
и если б не случай. Тогда
прошло бы и два может года
но случай их свёл без труда
 

4

 
Максимова бабушку принял
В свои подземелья тот свет
Соседи по этому случаю
Купили венок и букет
Явились на кладбище многие
И шли оттуда толпой
Максимова все одобряли
И по плечу били рукой
И вдруг что-то мягкое гладит
И он повернуться спешит
И тут же ликует доволен
Она перед ним стоит
Не плачьте не надо слезинок
Случилась обычная смерть
И вы и мы все помираем
И я – много младшая вас!
пойдёмте пойдёмте скорее
Собой приминая сей снег
Я очень вам многое с вами
Я будто другой человек
 

5

 
она поднимает пальтишка
слепой и пустой воротник
берёт его по́д руку залпом
и во́роны паре кричат
молчание длится доро́гой
и виден их дом. Он пустой
уже начинает касаться
его цвет специально ночной…
 

6

 
Она предложила чтоб ужин
Справляли они у него
Вино вы имеете? Нет. Ну
Тогда я имею его
Несёт она тонкое тело
К бутылке себя прислонив
Пальтишко моё вы снимите
А двери вы лучше на ключ
Пальтишко её он снимает
Его на диван он кладёт
И видит е́ё в чёрном платье
Которое по полу бьёт…
Гуляют внизу его складки
А сверху натянута ткань
Над грудью над плечью
Над спи́ной
И даже над животом
Вас так воротник освежает
Выглядываете вы как цветок
Так ей он дрожа сообщает
Ещё и головка набо́к…
 

7

 
и ходят по чёрному стулу
отбле́ски от лампы вверху
сидят они медленно рядом
из чашек выносят вино
немного придвинули стулья
она ему что говорит
ох как же я раньше не знала
что ты эдак рядом живёт
она его голову гладит
рукою одною своей
она ему галстук наладит
наладила… хочет свечей…
 
 
ах есть эти свечи. Есть свечи!
И тащит он их из угла
В котором старинные вещи
Где бабушка раньше жила
И гасится лампа глухая
И спичкою водит она
Свечу на конце опаляя
Зажечь я сама их должна
От двух двух огней двух трещащих
Пойдёт тёплый маленький свет
Средь окон и тёмных и спящих
Заме́тится наше окно
 

8

 
они на диван пересели
и взяли с собою вино
я так одинок в этом мире
что даже мне больно сейчас
мне кажется что под рукою
исчезнет счас ваша рука
что это насмешка и шутка
сошла на меня чудака
но пусть это так в самом деле
и пусть ты уйдёшь через час
я страшно всё это запомню
предметы тебя и атлас
на платье мерцает он смутно
когда ты рукой поведёшь
мой милый дай я поцелую
какой ты печальный хорош…
 

9

 
но вот и тела их сомкнулись
и что ощутили они
Максимову запах пронёсся
От ней как от сладкой земли
Которая в ночь капитану
Едва показалась вдали
А запах её уже сильный
На палубу слоем легли…
 

10

 
Они целовались небыстро
С таким это знаете чувством
Как будто они перед смертью
А не после смерти чужой
Ну что там Максимову бабка
Она только близка по крови
А эта которая рядом
Близка по тела́м и душе…
 
 
Вся ночь продвигается сном
Гуляют тела эти рядом
А голой она была
Как мальчик мала и кругла…
 

11

 
Ах все свои сорок на службе
Приду нарукавник надену
В бумаги гляжу словно в стену
Бумаги сижу разбираю
Уж лампы горят. Я домой
А дома мне так не на месте
И не было мне знаменито
Мне так знаменито на свете
Как в детстве я очень мечтал
И шла ненавистная служба
И время ненужное дома
 
 
И часто по воскресеньям
Я думал кому это нужно
И нате – ребёнок раздетый
Любимая женщина рядом
Иного полу тихонько
Заснула по́д моим взглядом…
 

12

 
вот так размышляя до́ утра
Максимов не спал ничего
И сделалось утро большое
Она тихо спит хорошо
В окне он одевшись увидел
По чёрному ходу как улиц
Шли некие люди толпою
Работать на́ своё место
Никто не кричал и не плакал
И многие даже смеялись
Но большая часть молчаливо
Ногу́ приставляла к ноге
От всех отделялись домов
Такие как он же – Максимов
Моложе Максимова люди
И старше. Совсем старики
Зачем это дело свершают
Зачем никуда не бегут
Доверчиво день свой слагают
Под ноги под идола труд
 
 
Он день пожирает смеётся
Предчувствуя утром еду
И это его раздаётся
Труба. К ней и я отойду…
 

13

 
Он стал собираться невольно
Уже он одел и пальто
Как вспомнил события ночи
Увидел он платие то
Лежало на стуле хранило
Ещё наполнявшего тела черты
Так всё это подлинно было?!
Максимов? Куда идёшь ты?!
Нет! Нет! Хоть сегодня не надо
И он отрывает пальто
И он свои руки посмотрит
А сам говорит ни за что!..
Но вновь из окна наблюдая
Как движется чёрный народ
Он тихо пальто подбирает
И будто он к двери идёт…
Её вся фигурка под оным
Увиделась им по пути
Нет! Не хочу быть рабом!
Пора мне туда не идти!
 

14

 
и это сказавши он сразу
становится весел почти
считает он нищие деньги
решает за пищей идти
спускается с сумкой весёлый
А та что квартиру сдаёт
внизу его снова встречая
его и не узнаёт
Он младше. Глаза распахнулись
Чего ему в общем-то ждать
Однако такой перемены
На нём возникает печать…
 

15

 
купил и в квартиру вернулся
идёт и несёт молоко
под мышкою белые булки
и яблоки и колбаса
он что-то себе напевает
и мыслит авось проживу
какие-то мысли считает
и ключ в темноте отыска́ет
открыл свои двери волнуясь
сейчас он увидит её
должно уже встала красуясь
наверно стоит среди всё
но ах же какое ужасно!
Пусто среди стульев стола
И нету её на диване
Она уже где-то ушла
А раз уж ушла уж
То всё уж
Она не вернётся назад
Пустые нену́жны продукты
В руке длиннополо висят
Садится Максимов за столик
Сжимает руками свой лоб
Теперь ему всё надоело
Теперь ему видится гроб…
Она ведь уехала… точно
Она подшутила над мной
А я не пошёл на работу
решил её бросить собой
Начальник меня не увидев
Уже записал у себя
Максимова уж ожидает
За ум наказанье в деньгах
 

16

 
Максимова точно встречали
В какой-то из улиц и Вы
И он и другие стояли
Все пьяные по́средь Москвы
Ругались плевали на землю
Просили к прохожим пристав
Ох дай ты мне двадцать копеек
Я выпью – ой дай и ты дав
Пальто на них старые злые
Воняют и грязные очень
Их гонят но как часовые
Стоят у витринов до ночи
Куда они пьяные ходят
И есть ли квартиры у них
Чего они старые делают
Чем деньги они добыдя́т
Никто того дела не знает
Максимов Максимов средь них
С той самой поры он гуляет
Но стал он вонюч и поник…
Живёт в той же самой каморке
Валяется ночью один
Умрёт он наверное скоро
Максимов. Чудак. Гражданин
 

1968

Птицы ловы

1

 
Ловили Александр и Павел
В небе пичугу без всяких правил
 
 
Солнце лишь только вставало светить
Уж они брали сеть в нежные пальцы
И на цыпочках – ловить…
 
 
Вот и рано-утро первого дня
Пичуга кричит – «Заловите меня!»
 
 
А Павел с Александром теряны
Весом глазами и собой
На предмет своего поведенья не пошевельнут
Голубой взгляд
 
 
«Сонные вы сонные дети
в шляпу ж её надо ловить»
– за спинами произнёс… это был третий
Звали Назар
С красным цветом волос…
 
 
– Так соберите же две свои жёлтые шляпы
и накроем её как травы захочет
Моя меткая попадёт. Если вы на горохе споткнётесь
– да нет – ничего.
 
 
Вытерли руки об штаны
Что потность стереть
Вот идут босые на пятках птицы ловы
Только прикрыв чуть наготу
И не пахнут их кожные покровы
Чтоб не раздражать пичугу ту.
 
 
Вот впереди их Назар с красным носом в в кулаке
Голова на струну как у всех начальных надета
За ним упираясь в землю сыру
И шляпы у колен суковатых
– Александр и Павел как стройные солдаты.
 
 
Тише! Назар на пичугу что ела
Шляпу кинул рукой уверенной
Но пичуга слетела успела
И смеялась издалека
Говоря – «Выбрали в начальники дурака»
 

2

 
Они сидели теперь под деревом «крум»
Потому как отдыха желал ум
И отдых был физичной тела решётки
Потому и восседали они у холодной воды
И делились разговором кротким:
– Чтоб разделаться до достаточных сил
 
 
Необходимо применить машину.
Мы привезём паровое чудо моё —
– Так Назар произнёс
 
 
и они кинулись за машиною
взбив гривы волос…
 
 
Ветер им в спины горячие мёл
Прикатили под звёзды они машину
Колёса свистали на весь дол
И привлекали завлекали
Ту самую пичугу породы «бурк»…
 

3

 
Только Назар глядел и думал один
Он приказанья в груди вырабатывал строгие
– Сейчас начальное последует холодное
– Я скажу чтоб принёс дрова Александр
Прямо идя и на руки побольше навантажив
Их из бука наделав
Хоть и страшно в лесу а пойдет.
 
 
Затем прикажу я уж более тепло
Чтоб Павел воды бы в жбаке белом
а также во рту принёс, совсем также
невеся почти
Второе за первым последует… О босоногие!
О босоногий Андрей, извини Александр
– Ступай же в лес
 
 
и подвергнут опасности будь
но дров из бука Фрагонара добудь!
 
 
А ты Павел – куда я указывал в мыслях – к воде
видишь видна белая полоса. Это она – легка и коробчата.
– я же – Назар – займусь смазкой машины
деревянным маслом
 
 
– Мы много говорите времени затратим?
– Зато её вернее схватим!
 

4

 
Назар одел большой костюм
Из ярко выбеленных тканей
И взялся маслом натирать
Машины части золотые…
 
 
Ушёл стеснённый Александр
Где в лесе пели и стонали
И каждый голос занимал
Услышанное «Стой!» ему говорило
Но боясь под ногой сучков
Он всё же набрал достаточно буковых дров
И с ними вступил в обратный путь
В надежде деревьев тень оставив – вздохнуть.
К тому часу и Павел за фазой луны
Спустился к реке где рыбы видели сны
И звуковых также пугаться стал —
Лягушачьих. Водных комарьих
И кто-то воду плескал… кто?