Текст книги "МУОС. ЧИСТИЛИЩЕ"

Автор книги: Захар Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Именем Республики. Мною вынесен приговор в отношении неопределённого числа членов клана чистильщиков, совершившего нападение на поселение Мегабанк. В связи с особой опасностью преступников, а также в виду отсутствия доказательств их принадлежности к гражданству Республики, в соответствии с параграфом 237 приговор выносится заочно и будет оглашен после приведения в исполнение. Исполнение приговора принимаю на себя лично и поручаю вам. В соответствии со вторым примечанием к параграфу 447 приговорены все члены клана, не зависимо от их участия в нападении на поселение Мегабанк. Приговорённые, которые не будут оказывать сопротивление и явным образом заявят о добровольной сдаче, имеют право на выбор способа умерщвления. Всем всё понятно?

Следователь выхватил из ножен за спиной два коротких меча, в порядке разминки осуществил несколько молниеносных взмахов и, словно хищник, пригнувшись, бесшумно направился вперёд по коридору. Командир спецназовцев зачем-то дал в руку Вере небольшой нож, и, отходя, коротко ей сказал:

– Остаёшься здесь.

Сначала Вера оставалась на месте, но как только спецназовцы выключили фонари, Вера оказалась во тьме и чуть не закричала. Кое-где слегка светились подземные растения и Вере казалось, что это чистильщики хищно смотрят на неё. Она побежала за ушедшим отрядом, то и дело спотыкаясь и ударяясь плечами о стены. Она услышала шаги спецназовцев: они старались, но не умели, передвигаться так бесшумно, как следователь. Потом увидела слабое фосфорецирующее свечение от сложенных вместе нескольких светящихся грибов. За этим светильником находился уничтоженный дозор чистильщиков – три лежащих на полу истекающие кровью волосатых трупа.

Она бежала дальше, к свету в конце прохода. От стука сердца и крови в висках, от своего надрывного дыхания и топота она не слышала звуков схватка. Вера, остановилась только когда оказалась в большом помещении, похожем на холл Мегабанка, только ещё больше. В центре горел костёр, вокруг костра шла битва. Вера не убежала, а лишь крепче сжала в руках подаренное солдатом оружие. Мёртвые и умирающие чистильщики валялись возле костра – там, где их застал спецназ Республики. Живых было ещё много, больше чем спецназовцев. Но это были в основном женщины и подростки. Они неумело отбивались от теснивших их в угол солдат и падали на пол, один за другим. В тёмном углу, со спины было тяжело рассмотреть, кто и где дерётся, но Вера сразу различила метущуюся тень следователя, который, вертя мечами, раз за разом делал безошибочные смертельные выпады. Наконец, всё было кончено. В маленьком Верином сердце не было никакой жалости к тем, кто разрушил её детство. Её жалость навсегда осталась в холле Мегабанка. И она, не отрывая глаз, внимательно смотрела на следователя.

После того, как пал последний вооружённый чистильщик, из угла, к середине помещения за волосы вытащили сдавшуюся женщину. Она умоляла:

– Пощадите, простите. Я не с ними… Они меня заставили.. Я прошу вас.

Вера узнала её по голосу. Лицо с затёкшими глазами и распухшим от недавнего клеймения гноящимся лбом мало походило на того человека, кому принадлежал этот голос. Вера спросила:

– Тётя Нина? Вы?

Она не могла поверить увиденному. С детьми тёти Нины – Сашей и Машей – она часто игралась в холле и у себя дома. Их трупы она видела среди убитых. На отсутствие их матери она не обратила внимания. Но неужели тётя Нина, которая почти стала её приёмной матерью, согласилась быть чистильщиком? Значит, она тоже убила кого-то из Мегабанковцев. Может быть Костика или Надю… или своих детей. Тётя Нина Вере никогда не нравилась, но она никогда бы не подумала, что она могла из страха смерти пойти на такое. Приговорённая узнала Веру:

– Верочка, доченька… Скажи им… Прошу тебя…

Вера молчала. Следователь зачитал приговор и предложил казнимой выбрать способ казни. Та только кричала:

– Пощадите! Не убивайте! Я никого не убила, клянусь вам..

Следователь, сославшись на какой-то параграф, заявил:

– … при отказе казнимого выбрать способ казни, выбор остаётся на усмотрение следователя. Вам не будет больно.

Он взял женщину за шею. Та схватила руками его руку, но тут же обмякла. Через несколько секунд всё было кончено.

Затем следователь потребовал осмотреть помещение. Командир спецназа слегка ткнул мечём ворох тряпья под топчаном и оттуда выскочил мальчик. Он бросился к выходу, туда, где стояла Вера, но командир схватил его и отбросил к стене. Мальчик, поднял с пола меч кого-то из убитых чистильщиков и, неуклюже держа его в дрожащих руках, вжался в стену. Командир, стоя перед мальчиком, сказал:

– Брось меч.

Мальчик не пошевелился. В отблесках догорающего костра Вера видела его лицо. Мальчику было лет двенадцать. Грязные волосы клочьями свисали до плеч. Сквозь грязь на давно немытом лице проступало клеймённое распятие на лбу. Губы у него тряслись – он знал, что его ждёт смерть. А командир спецназа медлил:

– Меч брось, говорю.

Командир тоже знал, что мальчик будет казнён. Но он не хотел быть палачом. Несколько секунд следователь наблюдал это со стороны, потом подошёл к спецназовцу и спокойно ему сказал:

– Отойди!

Тот покорно отошёл, а следователь сделал два молниеносных взмаха, и рассечённое тело, оставляя кровавый след, сползло по стене. Следователь повернулся к спецназовцу и бесстрастно сказал:

– Ещё немного, и я бы расценил ваши действия, как неподчинение приговору следователя. А это – трибунал. Какой вы пример подаёте своим солдатам?

Спецназовец молчал.

Они возвращались тем же проходом. Поначалу чувство справедливого возмездия приглушило Верину боль. Но когда они проходили мимо Мегабанка, весь ужас необратимой утраты навалился на неё с новой силой. Она стала плакать. Папа ей говорил: «Когда тебе грустно – молись. Когда тебе страшно – молись. Когда не можешь молиться – молись». Вера, всхлипывая, стала шептать молитву, сжимая в ладошке висящий у неё на шее крестик.

Следователь шёл уже не впереди, а вместе со всеми. Услышав Верин шёпот, он холодно спросил:

– Что ты делаешь?

– Молюсь.

– Кому?

– Богу.

– Какому богу? Тому же, которому молятся чистильщики?

– Нет, тому которому молится… молился мой папа.

– Твой папа и чистильщики молились одному Богу, читали одну Библию, носили одинаковые кресты, и метили попасть в один и тот же рай.

Вера молчала. Недетские мысли медленно ворочались в её голове. До сих пор она на веру принимала всё, что ей говорил папа. Но папа часто ей говорил «не знаю». Следователь, похоже, знает всё. Папа не смог защитить маму, сестру, брата, себя и всех, кто жил в посёлке. Папа часто ошибался. Значит, он мог ошибаться и во всём остальном. Следователь, конечно, не ошибается никогда – он просто не способен допускать ошибки. Как мог Бог услышать молитвы чистильщиков и уничтожить их посёлок? Значит, Бог помогает чистильщикам или… Следователь точно знает всё. Вера резко спросила:

– Мои мама и папа в раю?

Следователь молчал.

– Ответьте, Бог есть?

– Нет.

– А что есть? Ведь кто-то помогает вам убивать чистильщиков. Что-то же есть такое?

– Есть! Сила и Закон!

Спокойные и уверенные слова следователя мигом выжгли в Верином сердце и без того сомнительную надежду увидеть «где-то там» своих родных. И всё же ей стало спокойней. «Сила и Закон» – такие простые и вместе с тем мощные слова. Вера дёрнула со всей силы крестик, висевшей на её шее на бечёвке, имеющей множество узелков. Бечёвка была ветхой, несколько раз рвалась раньше. Она сначала хотела выбросить крестик. Но потом, посмотрев на эту незамысловатую деревянную поделку, которую когда-то для неё, ещё совсем крохотной, сделал отец, передумала. Она сунула крестик в карман. С разрывом бечевки она порвала со всеми своими сомнениями и неожиданно сказала идущему рядом мужчине:

– Я хочу быть такой, как вы.

– Какой?

– Я хочу быть следователем.

– Женщины не бывают следователями.

– Я буду следователем, – уверенно сказала Вера.

– Хмм.. Посмотрим, – ответил следователь, прибавив шаг и дав тем самым понять, что больше не желает общаться с девчонкой.

– Куда мы идём?, – спросила Вера, еле поспевая за следователем. Час назад он о чём-то переговорил с командиром спецназа и, забрав девочку, отделился от основного отряда. Они шли тесными переходами.

– Я веду тебя к своему знакомому. Ты же не хочешь в приют?

Вера, поборов стеснение, попросила:

– Сделайте меня своей дочкой.

– У следователей не бывает дочек.

– Как нет дочек? А сын у вас есть, и жена?

– У следователей не бывает ни сыновей, ни жён, ни дома. Не отставай…

– А что есть у следователей?

– У следователей есть Сила и Закон.

Следователь второй раз произнёс эту магическую формулу.

Глава 2. ВЕЛИКИЙ БОЙ

Следователь привёл Веру на стоянку кочевых диггеров. Бригадир Антончик был удивлён поступку следователя:

– Кто тебе этот ребёнок?

– Никто.

– ??

– Её родителей и весь её посёлок убили чистильщики.

– Они уже и на посёлки нападают?

– Их становится всё больше.

– Сначала ленточники, теперь чистильщики…

– Вы бы нам очень помогли в борьбе с ними.

– Ты знаешь наши взгляды.

– Они неправильные…

Антончик примиряющее перебил следователя:

– Всё-всё… Не будем начинать старый спор. В конце-концов Республика оставила свободу диггерам и мы, к тому же, являемся союзниками Республики.

– Это так, но в Республике бытует мнение о необходимости отмены этой свободы и принудительного присоединения бригад.

– По-моему, ты преувеличиваешь. Республика должна помнить, какую цену диггеры заплатили за победу в Последнем Бое.

– Во всяком случае я это помню. Кстати, эту битву Последним Боем называют только диггеры. У нас принято называть её Великим Боем. Этот бой оказался далеко не последним. Ведь даже вы до сих пор воюете с ленточниками.

– Ленточники когда-то напали на нас. Мы знаем, что они угрожают Муосу, и поэтому по возможности истребляем их до сих пор. Но диггеры – миролюбивый народ, мы ценим свободу: свою и чужую, и не хотим какой-то новой войны.

– Ты не понимаешь, насколько опасны чистильщики. Они вырезали весь посёлок этого ребёнка. Они не остановятся не перед чем. И их становится всё больше.

– Что ты сделал с этими чистильщиками?

– Казнил.

– Всех?

– Всех до одного, в соответствии с параграфом…

– Да не начинай ты мне свои параграфы пересказывать. Ты мне лучше скажи, среди тех, кого ты убил, все вступили в чистильщики по доброй воле или кого-то запугали, заставили…

– Я тебе отвечу: в посёлке девчонки было три десятка жителей. Они защищались, хотя их было меньше. Многих взяли в плен. Они приняли смерть, не дав поставить себе на лбу клеймо. И только одна переметнулась к ним. Ты, может быть, слышал: чтобы стать чистильщиком, нужно кого-то убить. Так вот она это сделала, сделала с кем-то из своих соседей, а может быть и родных. У неё что: не было выбора? Она чем-то отличалась от тех, с кем до этого ела хлеб?

– Это частный случай…

– А сейчас не то время, чтобы разбираться по каждому случаю: частный он или общий. На это и есть Закон! Перед ним все равны.

– А если бы меня затащили в чистильщики, ты б и меня убил?

– Тебя, Антончик, не просто убить. Но я бы постарался. И я уверен, что стань я ленточником, ты бы сделал то же самое.

– Хмм… Ну а девчонку ты ко мне чего привёл? По Закону ты её вроде в приют должен отвести.

– Она хочет стать следователем.

– Ты смеешься?

– Когда меня последний раз смеющимся видел?

– Но она же совсем ребёнок. Да и не припомню я что-то женщин-следователей.

– В ней что-то есть.

– Хорошо. Ну а от меня ты что хочешь?

– Научи её драться, научи слушать переходы, научи всему, что умеешь сам…

– … чтобы она стала жрицей Закона, похожей на тебя? А если она потом не захочет идти за тобой; если она пожелает остаться диггером?

– У неё останется выбор.

– Хорошо, друг… Постой, у тебя, кажется, не должно быть друзей… Хорошо, следователь, я постараюсь в неё вложить всё, что могу. Вот только за привитие трепетной любви к Закону – не ручаюсь.

Судьба свела нынешнего следователя Республики и бригадира диггерских бригад в пекле Великого Боя. Курсант военных курсов Анатолий Чеберук мечтал о карьере военного и должен был стать офицером. Он уже имел УЗ-5, а по окончании курсов получил бы законную пятёрку. Но всё это было до появления Посланного

Монах перевернул весь Муос вверх дном. Теперь уровень значимости ничего не значил. И вместо того, чтобы овладевать военной специальностью, он стоит в рядах армии землян, имея ничтожный шанс выжить и ещё меньший – выйти из боя целым. Но он не жалеет об этом. Слова Посланного, как магические заклинания, вытеснили без остатка страх, заменив его волей сразиться на смерть с самой страшной угрозой Муоса.

Он помнит тот ужас, который навалился на него при виде Первого, вышедшего хулить Посланного. Он помнит невероятную решимость, которую внушил им Посланный своей неожиданной победой над Первым. Он и те, кто стоял с ним рядом, не чувствуя не тени страха, рванули вперёд. За те тридцать метров, которые они бежали, чтобы схлеснуться с ленточниками, упало много землян, сражённых арбалетными стрелами и дротиками. Ошарашенные гибелью Первого, передние ряды ленточников, так и не сдвинувшись с места. Они тоже были изрядно высечены метательным оружием землян. Сотни ленточников, не оправившихся от шока, пали так и не подняв своё оружие.

Но потом в глубине толпы людей-глистов раздались визгливые команды Второй. Ленточники медленно начали приходить в себя. И они вступили в бой.

Анатолий, пока бежал, жаждал крови монстров. Он крепко сжимал в руке свой меч, которым владел изумительно. Но когда полки ленточников и землян сошлись, драться могли только первые один-два ряда, а остальным оставалось ждать, когда падут впереди стоящие товарищи, чтобы занять их место на передовой. Задние ряды землян и ленточников напирали, передние не могли продвинуться вперёд. В середине возникла давка. Руку Анатолия, в которой он держал меч, зажали. Он боялся, что руку сломают или, наоборот, на его меч наткнётся кто-то из центровиков. Становилось всё теснее. Необходимый для взмахов оружием промежуток между рядами ленточников и землян сократился до нуля. Воины обеих сторон буквально столкнулись лбами. Они ругались, кусались, били друг-друга головами, кололи противникам ноги и пытались резануть по паху мечами, которые просто не могли поднять выше в этой давке. Передние ряды бились в дикой агонии, не в силах убить противника и умереть самим. Если же кто-то от ран или потери крови погибал, он не падал, а продолжал стоять, зажатый между живыми и мёртвыми.

Дышать становилось всё труднее. Многие теряли сознание, а стоявший рядом с Анатолием худенький пацан-ополченец умер, так и не вступив в бой. Иногда над головами пролетали стрелы. Пронзённые ими также оставались стоять в толпе. Переминаясь на затекающих ногах, Анатолий чувствовал, что они по щиколотку в чём-то тёплом и липком. Это была кровь.

Прошли часы. Не было надежды, что что-то изменится. Землянами стала овладевать усталость, возвращалось отчаяние. А ленточники, казалось, готовы были стоять до конца.

– А-ну, напрягись!

Где-то рядом Анатолий услышал голос Командора. Он был под самым потолком гаража. Он шёл, ступая на плечи сбившихся в кучу землян, и покачиваясь, приближался к рядам ленточников. В одной руке он держал щит. Ленточники, смутно догадываясь о намерении командира землян, с задних рядов метали в него стрелы. Но Командор ловко прикрывался щитом и теперь обращённая к ленточникам поверхность щита ощетинилась стрелами. В другой руке у него был автомат. Подойдя достаточно близко, он высунул руку с автоматом из-за щита и, не глядя, открыл огонь по первым рядам ленточников. В такой давке не одна пуля ни могла не попасть в цель. Когда он приблизился к передовой ленточников, щит не мог его прикрывать с боков. Отбросив автомат и щит, Командор сорвал с пояса две гранаты и сделал несколько шагов по головам и плечам ленточников, споткнулся, завалился, едва не упав, но ухватив за шею оказавшуюся рядом ленточницу, удержался в вертикальном положении. Он всё время старался держать гранаты на головой, чтобы увеличить зону поражения. Ленточники, оказавшиеся рядом, убили Командора, и в тот же миг прогремел двойной взрыв.

Анатолий почувствовал как одновременно со взрывом что-то отбросило толпу назад. У него едва не треснули рёбра. Но в густых рядах ленточников образовалась дыра. Туда ринулись земляне, добивая на ходу и затаптывая раненных ленточников. Раненные, контуженные, оглушенные и просто перепуганные ленточники во второй раз утратили волю к сопротивлению.

В тылу ленточников закричало сразу несколько голосов:

– Нас окружили!... Окружили!...

Ленточники паниковали, кричали. Уже через несколько минут исход битвы был очевиден. Закричала Вторая:

– Благородные! Во имя хозяев: уходим! Спасайте хозяев, все назад!

Битва длилась ещё долгие часы. Умение фехтовать Анатолию совсем не пригодилось. Зажатую в течении нескольких часов руку, из которой давно вывалился его меч, он не чувствовал: она как будто обмёрла, и болталась как плеть. Он был измотан и еле держался на ногах. Но в таком же состоянии были и остальные земляне. Ещё хуже было ленточникам, добрую половину которых составляли женщины, подростки и больные. Анатолий нагнулся и левой рукой забрал меч из руки убитого партизана и пошёл вперёд, туда, где кипела битва. Перед глазами плыли красные круги, всё виделось в тумане: не то от испарений человеческих тел, не то от усталости и нехватки воздуха. Под ногами хлюпала кровь, хрустели кости убитых, на которых он наступал. К нему шёл такой же измождённый молодой ленточник. Он выставил меч, наведя его остриём на Анатолия, как будто надеялся, что враг не остановится и сам наткнётся на меч. Анатолий, как мог левой рукой, ударил по мечу врага и легко выбил его. Парень-ленточник как-то удивлённо посмотрел на пустую руку и медленно нагнулся, чтобы поднять выбитый меч. Анатолий ударил его по спине. Удар получился не сильным, но ленточника свалил. Анатолий нанёс ему ещё один удар клинком в шею.

Анатолий с горькой иронией посмотрел на стекавшую с его оружия кровь врага. Он с детства учился драться, фехтовать; представлял как он в тяжёлых схватках, демонстрируя свои навыки, будет повергать десятки коварных и ловких врагов. А его первое убийство оказалось совсем банальным, как будто умерщвление свиньи на ферме.

Внезапно рядом с ухом Анатолия чей-то меч рассёк воздух. У его ноги упала чья-то рука, сжимающая самодельный нож. Он повернул голову и увидел злобно шипящего мужика-ленточника, лежащего на земле. Мужик только что метил ножом в Анатолия, но ударить не успел. Тот, кто отсёк мужику руку, вторым ударом его умертвил, затем резко повернулся к Анатолию и завалил ему левой рукой мощную оплеуху:

– Кьюда смётриш, бальван?

Это был мавр. Выругавшись, мулат пошёл вперёд. Анатолий пошёл за ним. Он не считал, скольких ленточников он убил. Такой подсчёт был бы циничен, потому что это был уже не бой, а бойня. Кто оказался крепче духом и телом (будь то земляне или ленточники), просто ходили по гаражу и убивали тех, кто выдохся или был ранен и не мог заставить себя продолжать бой.

Антон, или как его называли диггеры, Антончик, был ещё пацаном. Он гордился тем, что принят в бригаду самого Юргенда. Сжимая свои секачи, он шёл за другими диггерами. Они передвигались по переходу, огибавшему гараж не то сверху, не то сбоку. Командор поручил диггерам охранять боковые переходы и не допустить окружения, а по-возможности, самим оказаться в тылу врага.

Как и ожидалось, ленточники пытались окружить землян. Диггеры увидели впереди мерцание факелов. Юргенд быстро оценил ситуацию и знаками отдал команды. Вверху шла труба. Часть диггеров, подсаживая друг-друга, влезли на неё и легли так, что их почти не было видно снизу. Остальные диггеры отступили и ждали подхода врага, стоя чуть дальше в туннеле.

Ленточники не смотрели вверх. Выглянув из-за трубы, Антончик видел их самоуверенные походки, дебильные улыбки на лицах. Они уже предвкушали скорую массовую пересадку хозяев.

Как только ленточники увидели стоящих в проходе диггеров, в передних рядах стали заряжать арбалеты. Ленточники уже знали, что с диггерами тяжело воевать на ограниченном пространстве. В этот момент Юргенд свистнул и на ленточников сверху попадали диггеры.

Антончик соскользнул по трубе и упал как раз на шею крепкому ленточнику. От неожиданности тот пригнулся, но на ногах удержался. Словно гигантской циркулярной пилой, Антончик крутанул своими секачами, раня стоящих рядом ленточников. Сделав круг, секачи сошлись на висках врага, на котором он сидел. Пока тот заваливался, молодой диггер соскочил на пол. Ленточники не успевали достать оружие из ножен, падая от секачей диггеров. Подоспели те диггеры, которые оставались в туннеле. Практически весь передовой отряд ленточников был уничтожен в течении нескольких минут. Но, как оказалось, сзади шёл второй отряд.

Враги услышали шум и теперь, ощетинившись арбалетами, плотным строем приближались к бригадам диггеров. У некоторых диггеров тоже были арбалеты, но с малой убойной дальностью. Отступать назад нельзя – тогда ленточники окружат землян. Оставаться на месте нельзя – диггеров перестреляют из арбалетов. Оставалось одно. Юргенд крикнул:

– Жевжик! Бохан! Тархан! Вперёд!

Три диггера растянувшись в ряд по ширине прохода, бросились вперёд. Юргенд назначил их смертниками – принять на себя арбалетный залп. И залп был дан. Три трупа упали, не добежав до ленточников. И новая команда Юргенда:

– Все вперёд.

Они бежали, что было сил. Только скорость бега давала им шанс. Шестьдесят метров. Одиночные арбалетные выстрелы со стороны ленточников не дали добежать до цели десятку диггеров. Потом ленточники побросали арбалеты и достали мечи, готовясь сойтись в рукопашной схватке. Ленточников было много. Став плотным строем и ощетинившись мечами, они пытались не подпустить к себе диггеров. Но теснота, в которой они толпились, мешая друг-другу, не давала никакой возможности для манёвра и нанесения резких ударов. Диггеры, сменяя друг-друга, по двое и по трое, подкатывали к строю ленточников. Они танцевали восхитительный танец, которому бы позавидовали в своё время лучшие мастера кунг-фу и капуэро. Словно волчки, они крутились, подпрыгивали, приседали, постоянно перемещаясь взад, вперёд и в стороны, разбегаясь, делая несколько шагов по отвесным стенам и мягко спрыгивая на пол. Их движения завораживали, а постоянно крутящиеся секачи сливались в полупрозрачное облако. Казалось, это просто танец, и мгновенные выпады рук были почти незаметны. Только почему-то ленточники один за другим вскрикивали, роняя оружие и падая с рассечённым животом или перерубленной голенью. Они просто не успевали своими длинными мечами нанести удар по танцующим.

Ленточники, наблюдая растущую гору трупов, попятились назад. Их командиры, поняв в чём дело, заорали:

– Все вперёд! Не стоять на месте! Двигаться! Подбегайте ближе и рубите их!

Ленточники сперва неуверенно двинулись вперёд, а потом побежали на диггеров. За несколько секунд диггеры и ленточники смешались в туннеле. Антончик, находясь в боевом трансе, крутил секачами. Известно, что никто так не умел драться в тесноте туннелей, как диггеры. И всё же среди множества трупов в лохмотьях он видел несколько полуголых диггерских тел. Единственное, что тревожило – это мысль об отсутствии Юргенда – неужели бригадира убили. Но вот бригадир бригадиров, с пятеркой диггеров движется со стороны вражеского тыла. Он, в самом начале схватки с лучшими бойцами незаметно прополз по трубе вдоль коридора, и оказавшись в тылу врага, отрезал ему путь к бегству. Покончив с ленточниками, они были уверены, что не один из них не добежал к своим и не сообщил о гибели отряда.

Не мешкая, диггеры двинулись дальше. Выйдя из транса, Антончик почувствовал, насколько он устал: ныли ноги и руки, кровоточил и болел порез на плече – всё-таки кто-то достал до него мечём. Тут же он, как и другие диггеры, расслабился, оставив работать только те мышцы, которые нужны были для ходьбы. Он отключился от боли и усталости и почти спал, давая своему телу максимально эффективный короткий отдых перед более страшным боем.

В торец гаража, занятый ленточниками, вело множество ходов и один большой туннель – подземный проезд. Все выходы надо было перекрыть. В случае победы землян не один ленточник не должен был уйти. После стычки в боковом туннеле в строю осталось меньше сотни диггеров из бригад Юргенда. Он быстро распределял своих людей по туннелям. Со стороны гаража эхо едва доносило искаженные поворотами переходов звуки смертельной схватки. Через пол-часа подошли остатки бригад, ведомых вице-бригадиром бригадиров Гапоном. Они шли обходным туннелем по другую сторону гаража. Но этим бригадам повезло меньше, чем людям Юргенда. Раненный Гапон, у которого было рассечено сухожилие правой руки, привёл с собой только тридцать диггеров, остальные погибли в схватке с колонной ленточников.

Юргенд из ста тридцати диггеров отобрал половину, наиболее крепких, и по туннелю осторожно двинулся к гаражу. Он ждал знака.

Со стороны гаража раздался гул взрыва и вопли раненных и контуженных этим взрывом. Юргенд трусцой побежал, крикнув:

– Пора!

Диггеры, вгоняя себя в боевой транс, бежали за своим командиром, сметая по пути одиноких ленточников: не то отставших от основного войска, не то оставленных в карауле. Шум битвы усиливался. Несколько сот ленточников толпились в туннеле перед воротами в гараж. У некоторых были факела, в свете которых их возбуждённые лица выдавали нетерпеливое желание быстрее вступить в бой. Они жали на впереди стоящих, чтобы побыстрее оказаться в гараже. Ленточники отсюда не видели картину боя и были уверены, что всё для них складывается благополучно.

Сзади, из темноты туннеля бесшумно появились диггеры. Ленточники не сразу поняли, в чём дело. Половина стоявших в туннеле полегло от диггерских секачей и мини-арбалетов, так и не подняв своё оружие.

Среди ленточников панические вопли перемешались с призывами к бою:

– Диггеры-диггеры! Нас окружили! Во имя хозяев! Убейте их всех!

Паника из туннеля волной перекатилась к ленточникам, дравшимся и стоявшим в ожидании драки в гараже. Ленточники поняли, что они окружены, но ничего не знали о численности врага в своём тылу. Раздался визг Второй:

– Благородные! Во имя хозяев: уходим! Спасайте хозяев, все назад!

Толпа ленточников хлынула из гаража. Диггеры успешно дрались против неподвижного или малочисленного врага. Но на них обрушилась лавина, которую невозможно было остановить секачами. Ленточники своими телами и мечами проталкивали по туннелю пробку из оборонявшихся диггеров. Анточник крутил своими секачами. Но пораженные ленточники не отступали назад и не оставались на месте, а падали прямо на диггера, сбивая его с боевого ритма и заставляя тратить драгоценные мгновения. Он, как и другие диггеры отступал от гаража. Диггеры гибли один за другим – их изрубали мечами или просто затаптывали. Юргенд, не переставая крутить секачами, отдал свою последнюю команду:

– Симеон, Старый, Барковка, Глозман – со мной! Остальные – к Гапону.

Это была команда к отступлению. Юргенд считал, что в разветвлениях туннелей поток ленточников разобьётся на несколько. И в тесных туннелях заслонам диггеров их легче будет перебить. Антончику стыдно было признать, что он этой команде рад: он уже почти себя похоронил.

Пять диггеров, оставшихся прикрывать отступление, недолго сдерживали напор ленточников.

Через пол-минуты четверо пали и ленточники уже бежали по туннелю. Но Юргенд, ещё несколько минут, танцуя посреди туннеля, сея смерть, прореживал неумолимо движущуюся толпу ленточников.

Гапон, с повисшей рассечённой рукой стоял на разветвлении туннеля, встречая отступавших. Отдавая команды, он распределял их по заслонам. Сам, с основной группой, держа в левой руке секач, остался стоять в туннеле – именно здесь придётся сдерживать самый мощный удар.

Антончика Гапон направил в боковой ход. Здесь Анточник примкнул к пяти диггерам, оставленным здесь ещё Юргендом. Старший заслона заметил, что Антончик устал больше других и ранен. Он поставил его во второй ряд. Впереди, под аркой, в тридцати метрах от своего заслона они подвесили зажженный факел – единственное освещение на всю длину хода.

Как и ожидалось, толпа ленточников, встретив заслон Гапона, стала искать и другие пути к отступлению. Часть ринулась в проход, в котором стоял Антончик. Он и не думал, что их сюда придёт так много. Ленточники увидели диггеров, но даже не приостановились. Они уже знали, что их преследуют основные силы землян, и поэтому с дикой силой, помноженной на отчаяние загнанного зверя, бросились на диггеров.

Нечего было и надеяться удержать разъярённую толпу на месте. Диггеры быстро отбегали, стараясь парировать удары мечей и доставать секачами до ленточников. Диггеры первого ряда были зарублены и затоптаны. Антончик уже не наносил удары – на это не было сил, а лишь откровенно убегал спиной вперёд и отбивал удары мечей. Антончик не увидел, как добежал до поворота и упёрся спиной в угол. Вдруг какая-то тётка-ленточница, без оружия, прыгнула на него, напоровшись на секач. Тут же толпа прижала эту хрипящую ленточницу к Антончику. Здесь было темно и ленточники не рассмотрели или не обратили внимание на худого юношу-диггера, прикрывавшегося телом их соплеменницы. А Антончик стоял, удерживая на секаче так кстати привалившееся к нему вонючее тело.

У тётки отлетела голова. В отсвете далёкого факела он увидел курсантские погоны центровика. Тот замахивался мечом второй раз, но, усомнившись, замешкал. Антончик, продолжая держать обезглавленную тётку рядом с собой, покорно повернулся спиной к центровику и сообщил:

– Я не ленточник.

Центровик тут же больно полоснул его мечом по затылку, оставив довольно глубокую рану. Антончик, насколько мог, подавил в себе естественную реакцию на боль, почти не пошевелился, и почти спокойно сказал:

– Ты мне голову отрежешь.

– Не ленточник! – удовлетворённо сказал центровик, опуская меч, – Чего тут с ней обнимаешься? Давай, догоняй!

Антончик, отбросив на пол ленточницу, побежал за молодым центровиком.

Командор перед Последним Боем дал приказ преследовать ленточников и добивать их до последней возможности. Если бы ленточникам дали время, они бы успели собраться с силами, организовать оборону гнёзд, избрать себе новых Первых, Вторых и Третьих и война с ними длилась бы ещё долгие годы или десятилетия.

Из гаража, смяв диггерские заслоны, ушли сотни ленточников. Одну из таких групп преследовал спонтанно сформировавшийся на выходе из гаража отряд землян под предводительством того самого мавра, который спас жизнь Анатолию. И он сам бежал за этим отрядом. Замешкавшись возле Антончика, застрявшего в углу с ленточницей, он отстал от своих.