Текст книги "Тайны острова Эль-Параисо"

Автор книги: Захар Дичаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

День за днем, час за часом... Остров, к которому движется «Брами», уже близок.

Каждая деталь высадки обсуждалась самым подробным образом. Все отчетливо представляли себе опасности, встреча с которыми была вполне вероятной. Но ведь наверняка были такие опасности, о которых мы и понятия не имели! Всего не предусмотришь.

Предполагалось, что, углубившись на семь-восемь километров, спиралеход пройдет оставшееся пространство глубоко под островом таким образом, чтобы даже промышленные скважины, которые могли бы встретиться, оставались вне маршрута.

Последний отрезок пути оказался для нас едва ли не самым трудным и сложным. Не стану во всех деталях описывать его, скажу лишь, что, по мере погружения, температура окружающей среды заметно повысилась, и когда мы достигли отметки 8109 метров ниже уровня земной поверхности, температура подземных пластов, как показывали приборы, была близка к 280 градусам. Только благодаря непрерывному действию наружных и внутренних охладителей в помещениях "Брами" эта перемена мало ощущалась.

А затем начался подъем, своего рода подземное восхождение. Оно протекало без каких-либо происшествий. Зато наше волнение и внутреннее напряжение непрерывно возрастали.

Для того чтобы приблизиться к поверхности "Эль-Параисо", мы выбрали ночные часы. Было около трех часов пополуночи, когда Йоноо остановил движение спиралехода.

Итак – мы у цели. То есть – почти у цели... А дальше... Да, вот что будет дальше, мы пока и понятия не имели. Мы знали, мы понимали: не только каждый день – каждый час дорог, ибо там, в ОКЕАНе, погибают люди.

Тем не менее командир Грэнси приказала всем отдыхать. По крайней мере, четыре-пять часов на "Брами" будет царить полная тишина.

Все разошлись по своим каютам. Ни водная стихия, ни вулканические силы, ни морские чудовища не могли уже нам угрожать. Опасны только обитатели "Эль-Параисо". Но для них мы пока недосягаемы.

Здесь, совсем близко от поверхности, надлежало нам затаиться, подобно зверю в берлоге.

И мы затаились.

Все механизмы были остановлены. Не работали генераторы тока. Мы перешли на аккумуляторное питание. На борту "Брами" такой тишины давно уже не было. Но никто не мог уснуть. Пришлось использовать аппаратуру электросна. Во всех каютах имелась такая аппаратура. Стоит наложить на лоб и запястье тонкие браслеты-контакты, включить ток – и спустя несколько минут вы уже крепко спите. Сон продолжается заданное вами же время.

Четыре с половиной часа электросна подкрепили нас. Раньше других поднялась Иранита, которой предстояло приготовить завтрак.

Наступило утро. Поели кое-как, торопливо; мешало волнение, охватившее всех до единого. Больше других был неспокоен мой Иль. Он суетился, то забегал в рубку Управления, то вертелся около меня.

После короткого совета решили, что в первую разведку отправимся я и Павел Береза. И это было разумно: в случае неудачи на корабле оставался Йоноо и, стало быть, "Брами" было кому вести, ну а я... мое присутствие было вовсе не обязательным.

Между спиралеходом и земной поверхностью лежала еще толща грунтов, которую надо преодолеть, но Йоноо уверенно заявил:

– Впереди, на оси движения "Брами", должны быть какие-нибудь щели, проходы. Думаю, что выход найти можно. А на всякий случай – надо взять с собой переносный "Штурм-резак" с кабельным питанием.

Мы облачились в легкие комбинезоны с обогреваемой подкладкой. В одном из нагрудных карманов – радиофон, в другом – аптечка. И, кроме того, в боковых карманах – некоторый запас продовольствия в виде таблеток.

Так называемого личного оружия в ОКЕАНе давным-давно не знают. Его попросту не существует.

Однако же идти в разведку в "Эль-Параисо" совершенно беззащитными было бы неразумно. Правда, в исключительных обстоятельствах можно на поверхности использовать "Штурм-резак", но это была бы полная демаскировка. По настоянию Грэнси, мы взяли сонометы.

Тому, кто видел стариннейшие пистолеты, нетрудно представить себе и сономет. Они очень похожи. Только сономет компактней.

В его обойме хранится три заряда конической формы, на самом конце которых прилажена крохотная игла. Заряд этот – не что иное как мягкая пластическая масса, в которой содержится сильнодействующее вещество, почти мгновенно вызывающее сон.

Движение заряду сообщает вращающийся диск, с которого срывается игла. Попав в человека, она не вызывает травмы, а лишь слегка, на полтора-два миллиметра, прокалывает кожу. Проникшее в кровь вещество действует безотказно.

Экипированные таким образом и снабженные, кроме того, портативными фонарями, мы приготовились к операции, которой Иль (кстати сказать, тщетно умолявший меня взять его с собой) дал название "Летучая мышь".

– Вы должны быть, паа, бесшумными и быстрыми, как летучая мышь.

Еще минут десять обсуждали возможные варианты предстоящей операции.

– Самое сложное во всем этом,– сказал доктор Орфус,– узнать "код поведения"... – Он задумался. – М-мм... да. Оттого, что ОКЕАН много десятилетий не имеет никакой связи с проклятым "Эль-Параисо", наши представления об этом "прелестном" местечке чертовски устарели! Итак, если даже будет достаточно наблюдений, которые позволят любому из нас принять внешний облик эль-параисянца, все равно надо знать язык.

– Значит, нужно иметь модель, – заметил Павел Береза. Он смотрел на Орфуса, на Кванту с ироническим недоумением, словно удивляясь тому, что мы не понимаем столь простой истины. И даже укоризненно покачивал головой.

– Дорогой сотворец Береза, – с досадой произнес доктор Орфус, – не упрощайте! Наука о человеческом общении – сумма множества наук... Этим предметом занимаются философия и социология, этика и эстетика, педагогика и медицина, психологическая и социологическая лингвистика, общая и социальная психология, история, а также...

Но тут командир Грэнси взмолилась:

– Ради самых красивых звезд, доктор Орфус! Сейчас нам не до этого! Как бы то ни было, Павел прав. Мы должны иметь модель. Нам нужен...

– Живой натуральный эль-параисяиец, – отозвалась Кванта, моментально ухватившая суть сказанного. – А еще лучше – два!

– Вы хотите сказать – пленные?– не скрывая негодования, воскликнул доктор Орфус. – Неужели нельзя обойтись без насилия?

– Можно, – с неменьшим негодованием ответила Грэнси. – Для этого нужно только выйти всем на поверхность острова, явиться на ближайший полицейский пост и получить все необходимые данные. Так, доктор! – Все более распаляясь, она спросила: – Неправда ли, эль-параисянцы, поразив ОКЕАН страшной эпидемией, никакого насилия не совершили?

Доктор Орфус не произнес более ни слова. Он молча присутствовал при моих и Павла Березы сборах.

Из выходного люка мы спустились по узкой капроновой лестнице, обогнув цилиндрическую поверхность "Брами", и оказались на неровной выщербленной площадке. Я сложил лестницу и убрал в один из карманов одежды. Павел передал на "Брами", чтобы включили свет (для связи каждый из нас имел легкий портативный эфиро-передатчик), и перед нами открылась пещера, в которой громоздились глыбы породы, предварительно разрушенной ультразвуком.

На минуту мы остановились, озадаченно глядя друг на друга, но, внимательно присмотревшись к открывшемуся подземному пространству, увидели, что между глыбами встречаются значительные прогалы и щели. Стали пробираться вперед. Там, где прохода не было, применяли "Штурм-резак" и проделывали широкие отверстия, чтобы можно было двигаться дальше. Впрочем, этим инструментом мы пользовались почти все время.

Наш нелегкий путь продолжался, вероятно, более часа. Он вывел нас, наконец, к поверхности. Над нами забрезжил дневной свет. Последний отрезок пути мы преодолевали ползком. Действовать здесь "Штурм-резаком" опасались – это могло привлечь внимание. Связи с "Брами" не поддерживали из конспиративных же соображений.

Первым из этого своеобразного лаза показал голову Павел. Прошло мгновение, другое... Я ожидал сигнала, а когда он последовал, тоже слегка протиснулся наверх, и мы, плотно прижавшись друг к другу спинами, смогли обозреть открывшуюся нашему взору картину.

Место нашей высадки окружали плоские холмы с возвышающимися на них гладкими красновато-серыми валунами. Они были покрыты скудной растительностью – это бледно-зеленые, мхи и лишайники, – зато у их подножья и между ними росла пышная трава, впрочем непохожая на те травы, что растут у нас, в ОКЕАНе.

По голубому небу плыли мутно-белые облака, и сквозь них кое-где просачивались солнечные лучи. Стоял полярный день, и солнце вообще не заходило за горизонт.

Вокруг не было ни души.

С помощью приборов Павел точно определил наше местонахождение.

В то же время я миниатюрным киноаппаратом, объектив которого был укреплен в лобной части моего капюшона-шлема, снимал видимый мне ландшафт. Съемочный аппарат, обладавший формой яйца, был устроен таким образом, что воспринимаемое объективом изображение трансформировалось в электрические импульсы и записывалось на пленку, заключенную в плоском ящичке, расположенном в одном из карманов. Собственно, это был усовершенствованный видеомагнитофон и киноаппарат одновременно.

Погода стояла теплая. С востока подул ветер. Он донес до нас какой-то звук, постепенно нарастающий и приближавшийся.

Еще немного – и из-за ближних холмов показался в воздухе металлический шар, имевший в поперечнике около пяти метров.

Быстро замаскировав себя, мы притаились.

Примерно в полусотне метров от нашего убежища шар снизился и приник к траве. Сбоку отодвинулось что-то вроде круглого щита, откинулся трап, и по нему сбежал человек в форменной одежде, напоминающей военную. Он махнул кому-то рукой, и по трапу стал спускаться еще один человек в таком же одеянии. На рукаве у него яркая эмблема: крупный мальтийский крест серебристого цвета, а поверх креста – черный паук в золотистой паутине. Второй вел двоих с завязанными глазами.

Шествие замыкал четвертый – тоже в форменной одежде.

Доставленную шаром пару поставили рядом и что-то проделали с ними. Что именно – мы понять не могли. Чувствительный радиофон-локатор, которым мы были снабжены, донес до нас непонятные слова, сказанные первым военным, потом трое военных вошли внутрь шара, и вновь послышался знакомый свист. Шар поднялся над землей. Медленно стал подниматься и вскоре же исчез.

В волнении смотрели мы на людей, оставленных в этом пустынном, заброшенном месте. Кто они? Зачем их сюда забросили? И почему на их глазах повязки?

Никакого ответа ни я, ни Павел дать себе не могли. Он пришел сам собой. Неизвестные сняли с глаз повязки – один почему-то правой, другой левой рукой, и стали осматриваться. Мы увидели, что один из них белокожий, другой – чернокожий.

Они все еще стояли на том месте, где их оставили. Затем, осмотревшись, сделали несколько шагов вперед. Шагали они, почему-то тесно прижавшись друг к другу, неуклюже, спотыкаясь, порой падая и с трудом, неловко, вновь поднимаясь...

Что бы это значило?

Добравшись до невысокого плоского камня, люди эти сели на него и так застыли – в неудобной позе.

Прошло минут пять, десять...

– Ну, что ж, – предложил Павел, – пожалуй, эти двое нам очень пригодятся Попробуем поговорить.

Мы осторожно поползли по направлению к неизвестным, и Павел вдруг рассмеялся:

– Зачем же нам прятаться, если мы сами идем к ним!

– Замечание резонное, – оценил я сообразительность друга; теперь уже смеялись мы оба.

Вероятно, они услышали наши шаги, потому что черный человек обернулся. Он что-то сказал второму. Оба поднялись, едва мы приблизились к ним.

Несколько секунд мы молча смотрели на них, они – на нас. В их глазах я читал удивление, отнюдь не страх. Только теперь я разглядел, что черный человек – это женщина лет двадцати двух, а белый – мужчина, старше ее лет на восемь-десять.

– Смотри, Анджиола, – сказал мужчина враждебно, – вот и они, хозяева Поля Мертвых... – И, глядя на нас в упор, добавил с вызовом: – Вы рано пришли. Торопитесь!

Он говорил по-испански. Я понял его (язык этот мне достаточно хорошо знаком, так же как и еще одиннадцать языков) и старательно, чтобы не допустить ошибки, произнес:

– Мы не те, за кого вы нас приняли.

– Вы пойдете с нами! – приказал Павел, но так как это было произнесено на международном языке эсперос, которого они, возможно, не знали, то я тут же перевел:

– Вам необходимо пойти с нами!

Они все еще стояли в неудобной и странной позе, и только теперь я заметил, что мужчина и женщина скованы вместе. Мы с Павлом переглянулись: значит, это преступники! Но нет, лица их говорили о другом. На них были написаны спокойное благородство и скрытое страдание; во взгляде таились смелость и непокорство. И решимость.

Добиваться сейчас объяснения было нелепо. Я включил свой "Штурм-резак" на самый тонкий луч, приказал пленникам вытянуть руки и не шевелиться и, осторожно действуя, разрезал оковы. Теперь они были свободны. Но взгляд их не стал от этого доброжелательнее. Добра они от нас, по-видимому, не ждали.

Павел показал, что им следует идти с нами, и пошел вперед. В ту же секунду мужчина нагнулся, схватил камень и с силой швырнул в него.

– Берегись! – крикнул я.

Береза повернулся, камень пролетел мимо. Мужчина бросился на меня, но вдруг зашатался и упал. Я понял, что он сражен иглой сономета. Прежде чем я успел крикнуть Павлу, тот выстрелил и в женщину.

Прошло не меньше часа, пока мы перетащили обоих к подземному ходу, через который выбрались наружу. По эфиропередатчику я дал знать Грэнси, что требуется срочно прислать двух человек, в том числе доктора Орфуса с его докторской сумкой.

– Что-нибудь случилось! – встревоженно спросила Грэнси.

– Все в порядке, – ответил я. – Включать связь надолго опасно. Объясню потом. Все было исполнено а точности. Доктор Орфус привел в чувство сначала женщину, потом – мужчину и вместе с Натальей Ууль увел их на корабль.

– Вам нечего опасаться, – постарался я успокоить эль-параисянцев. Ничто и никто вам не угрожает. Вскоре кое-что станет для вас ясным.

Еще не вполне выйдя из-под действия "сонной пули", пошатываясь и уже не пытаясь сопротивляться, они удалились в сопровождении Натальи Ууль и Орфуса. А мы, по указанию Грэнси, остались у наружного лаза поджидать, не возникнут ли новые обстоятельства, которые помогут нам сориентироваться в этом полном загадок мире.

Ожидание продолжалось довольно долго. И все это время у меня не исчезало чувство, точно я нахожусь не на планете Земля, а в иной сфере, очень далекой и от этого острова, и от озера Виктория-Ньясса, в мире, затерянном где-то в дебрях не нашей Галактики...

Под вечер мы услышали ровное негромкое гудение и увидели, что к тому же месту, где были высажены люди, приближается летательный аппарат, похожий на ОКЕАНские электролеты.

Аппарат приземлился, оттуда вышел толстенький коротконогий с красным лицом человек, облаченный в точно такую же военную форму, какую мы уже видели сегодня. Он осмотрелся, проворно прошел в одну сторону, в другую... Тех, кого он, видимо, искал, – не было. На физиономии толстяка обозначилось удивление, тут же сменившееся озабоченностью.

– Думаю, что и он нам пригодится, – сказал Павел.

Я одобрительно кивнул, затем прицелился и нажал кнопку сономета. Толстяк взмахнул руками, я понял, что не промахнулся. Еще секунда-другая, он зашатался и упал на траву.

Мы бросились к нему и с трудом (вероятно, не менее ста килограммов весила эта туша) втащили в подземный коридор.

Не теряя ни минуты, тут же выскочили наружу.

– Машина... – выдохнул Павел, и я понял его без лишних слов.

Бегом, бегом... Мы проникли в кабину. В ней оказалась одежда, карты, книги, какое-то не знакомое нам оружие. Все это мы без промедления перетащили в подземелье... Дальше надо было подумать о том, как спрятать машину. Оставлять ее здесь, поблизости от нашего выхода, ни в коем случае нельзя. Это понимал и я, и Павел.

Понадобилось не много времени, чтобы разобраться в несложной схеме управления аппаратом. Павел включил двигатель, и мы поднялись в воздух. Лететь пришлось недалеко. Прямо под нами показалась узкая площадка, сдавленная с трех сторон глыбами дикого камня. Садиться тут было сложно и опасно, но мы все же сели, ничего не повредив.

Зная, в каком направлении расположен вход в подземелье, мы по компасу добрались туда, изнемогая от усталости, от голода и от желания уснуть. Часы показывали семь вечера. Мы сообщили на "Брами", что наша первая разведка закончена и требуется помощь в транспортировке на корабль еще одного субъекта.

Спустя минут сорок к нам прибыли Кванта и Иль. Они доставили легкие складные носилки. Мы уложили на них толстяка и доставили его на "Брами".

Грэнси и все прочие остались довольны нашей первой вылазкой. Но Павел выразил опасение:

– "Брами" стоит слишком близко к поверхности. Как бы нас не засекли.

Ионоо дал спиралеходу задний ход, и "Брами" по наклонному, им же проделанному тоннелю опустился на девяносто метров.

С поверхностью, тем не менее, связь не была утрачена. "Яйцо" мы оставили у входа в лаз, а от него на корабль протянулся тонкий гибкий кабель; таким образом мы и отсюда, с глубины почти полтораста метров, могли наблюдать за происходящим над нами.

Минул еще день. Там, наверху, все пока оставалось без изменений. А здесь, внизу, на нас обрушивался поток информации, которую мы так жаждали получить. Белый мужчина и черная женщина потребовали, чтобы их поместили вместе.

– Вы – супруги? – спросил я.

Они иронически усмехнулись.

– Разумеется, вам неизвестно, что в "Эль-Параисо" брак между черными и белыми карается смертью! Но я и Карбур (так мы узнали его имя) навечно вместе! -сказала женщина.

Грэнси распорядилась, чтобы им отвели общую каюту. Толстяка же положили в ту, которую занимал ранее бедный наш Омар-Али. Вскоре состоялась и первая беседа с новым ее обитателем.

На вопрос о своем имени он заявил, что зовут его Фрицрих Хосе Хох, но что больше мы из него ничего не выжмем.

– Почему же это! – с наивным простодушием спросил Йоноо.

– Потому что с бандитами из организации "Восставшие умы" мне говорить не о чем!

– Организация "Восставшие умы"?! – переспросила Кванта.

– Да! Ибо никто другой не мог похитить меня, Фрицриха Хосе Хоха, и упрятать в какую-то дыру! – прошипел он.

– Но что это за организация? – спросил я настойчиво.

– Не наводите зрячего на камень! Как бы вы ни оделись, я вас распознаю! И помните, тысяча метеоритов вам на голову, если хоть один волос упадет с моей головы, не миновать вам всем Поля Мертвых!

– Вы очень интересная личность, Фрицрих Хосе Хох, – с нарочитой почтительностью произнесла Грэнси и даже слегка склонила голову. – Но, увы, говорите загадками... Неправда ли, вы в "Эль-Параисо" недавно, и поэтому...

Но Фрицрих Хосе Хох не дал ей договорить. Он побагровел и, пыхтя от гнева, выпалил:

– Это вы мне говорите, женщина! Мне, у которого предки были отмечены наградами еще самим великим фюрером! – При этом слове Фрицрих вскочил, щелкнул каблуками, вытянулся и на секунду замер. – Мне, прадед и дед которого славились своей твердостью, служа в старинной полиции Аргентины, а потом – став уосменами!!

– Кем, кем? – торопливо спросил доктор Орфус, записывающий речь толстяка, хотя это было совершенно излишним, так как все это уже делал скрытый радиодиктофон.

– Э-э, – досадливо протянул Фрицрих Хосе Хох. – Опять вы начинаете свою игру! Больше я не скажу вам ни слова!

И действительно, не сказал. Я объяснил "брамийцам", что уосмен – это секретный осведомитель. А толстяка, который, напыжась, именовал себя Фрицрихом Хосе Хохом, пришлось увести в каюту и запереть. В самом деле, допустить, чтобы этот самый Фрицрих Хосе Хох, несомненно служащий эль-параисянской полиции, свободно разгуливал по кораблю, мы не могли.

– Итак, – резюмировал доктор Орфус, – мы не услышали от этого фашиста скажи, Заургеу, ведь подобные типы именно так назывались в далеком прошлом! – мы не услышали от него, что же такое "уосмен" и что за организация "Восставшие умы" существует на этом острове! И кроме того, что же – скажите, ради всех планет Вселенной – означают слова "Поле Мертвых"!

– Мы узнаем это от них, – Павел кивнул в сторону отсека, где все еще находились черная женщина и белый мужчина.

Время близилось к обеду. Иранита накормила наших пленников, потом, как всегда, вкусно угостила нас, и только тогда мы вступили в беседу со странной парой, о которой все еще ничего не знали.

Мужчина сразу занял враждебную позицию.

– Не устраивайте представления! – буркнул он мрачно. – Если нужно нас кончать – кончайте сразу. Какого дьявола вы ломаете комедию!

Имени своего мужчина тоже не хотел назвать, хотя мы его уже знали. Словом, он держался непримиримо. Его спутница вела себя несколько по-иному. Она обратилась к нему осторожно:

– Послушай, Карбур, мне кажется, что эти люди – не с "Поля Мертвых". Может быть, ты скажешь им...

– Ты хочешь, чтобы я был вежлив с палачами, как древний рыцарь с дамой! – с горечью обронил Карбур.

Разговор определенно не получался.

– Прикажи им говорить, Заургеу, – обратилась ко мне Грэнси. Ее просьба была не случайной. Среди команды "Брами" только я один свободно владел и старинным английским, и разными наречиями испанского, языками, которые когда-то были распространены почти на всех континентах планеты.

– Расскажите нам о своей стране, о ее людях, о ее порядках и законах. Обо всем, что есть в ней интересного, хорошего, великого и малого, жестокого и доброго...

Но они молчали.

К ним обратился доктор Орфус:

– Вы кажетесь мне людьми, обладающими в достаточной мере соображением... М-м... Представьте себе, что мы прибыли с другой планеты, скажем – с Марса.

– Э-э, – негодующе перебил его Карбур, – что за сказки! Давно известно, что там нет ничего. Ничего, кроме примитивных форм жизни.

– Вы забыли, – невозмутимо продолжал доктор Орфус, не обращая внимания на раздражение Карбура, – что Марс могли колонизировать инопланетяне. Допустите, что они это сделали, а?

– Хорошо, принимаю такую гипотезу, хотя... слишком уж у вас земной вид. И язык тоже... – Карбур скептически покачал головой. – Но почему вы оказались здесь? Именно здесь?

Грэнси, до того спокойно наблюдавшая за Анджиолой и Карбуром и не принимавшая участия в разговоре, жестом остановила намеревавшегося что-то сказать Ионоо.

– Пребывание наше именно здесь – чистая случайность, – объяснила она. Наш космолет опустился в океане. От него отделился земноводный корабль-вездеход – тот, на котором вы находитесь... Мы шли к ближайшему материку, им оказалась ваша страна.

Карбур, с недоверием глядевший в сторону и словно не слушавший Грэнси, не отзывался. Он что-то напряженно обдумывал. Пауза длилась довольно долго. Потом он испытующе посмотрел на меня, на Гр"нси, на Йоноо и воскликнул:

– Но... но это же невероятно! Этого никогда не было и... – Он оборвал фразу на полуслове, стремительно поднялся. – Я понял! Я все понял! Вы... оттуда! Вы – земляне, как и мы, но вы... Слышишь, Анджиола, они из мира свободы! Скажите, скажите нам, что это так!

Как видно, действительно было в нас что-то такое, что отличало от эль-параисянцев. Прежде чем Грэнси или кто-либо другой успел ответить Карбуру, Анджиола вскочила, поцеловала нашего командира.

– Вы пришли нам помочь, помочь, помочь! – ликовала она, из глаз ее лились слезы радости.

– Ур-ра, ур-ра! У нас есть союзники! – выкрикивал сияющий Иль, совершая вокруг Анджиолы и Карбура какие-то немыслимые прыжки. Не сразу удалось его утихомирить.

В осторожных выражениях Грэнси дала понять нашим новым друзьям, что "Бра-ми" действительно прибыл стой стороны. Но тут же добавила:

– Прежде чем станет возможным объяснить вам причины и цель нашего появления, мы должны узнать, кто вы, что с вами произошло!

Но ответ она получила не сразу. Понадобилось некоторое время, чтобы эль-параисянцы пришли в себя и успокоились. Как изменились их лица! Они сейчас совсем не такие, как были в тот момент, когда их высадили на Поле Мертвых. Тогда было гордое неповиновение насилию – и обреченность; мужество – и сознание собственного поражения. Сейчас глаза их сверкали радостью, в них – счастье сбывающейся мечты.

Наконец заговорила Анджиола. Она рассказала о том, что в "Эль-Параисо", стране, где социальное, экономическое и политическое неравенство, рабство возведено в главный принцип, существует нелегальная революционная организация "Восставшие умы", и что они двое, Анджиола и Карбур, – члены Руководящего Центра Организации (о чем, впрочем, схватившие их власти не знали; сочли их рядовыми), за свою деятельность приговорены к смерти и высажены на Поле Мертвых.

– Оно не случайно названо так, – дрожащим голосом произнесла она. – И если бы не вы...

– Да, – подтвердил Карбур, и глаза его вспыхнули гневным огнем, – Это они делают со всеми, кто поднимается на борьбу против насилия! Они не вешают, не отрубают голову, не расстреливают. Они – гуманисты, эти господа властители "Эль-Параисо"!

О том, что нами захвачен человек военного чина (лишь позднее мы узнали, что это была полиция), мы пока не сказали. Сейчас главная наша задача в том, чтобы узнать от них возможно больше о стране, о ее обычаях и порядках.

После того как Анджиола и Карбур отдохнули, мы снова собрались, чтобы услышать рассказ о враждебном нам государстве "Эль-Параисо".

Уже много десятилетий люди "Эль-Параисо" не ведают о том, что делается за пределами их страны. Пользование автономными эфироустройствами запрещено под страхом смертной казни. Все, что власти считают нужным сообщить населению, передается через ЭЗИ – Экраны Звучащей Информации. Каждый обязан иметь у себя дома этот приемный аппарат. В определенные часы передаются правительственные распоряжения, административные сообщения, различные новости, объявления торговых фирм. Читать и слушать эту программу обязан каждый в возрасте от 8 лет, и никто не смеет отговариваться незнанием приказов и предписаний.

– И это – все!.. – воскликнула Галия Джанму.

– Нет, отчего же... Можно иметь Экран Звучащих Развлечений, на котором с утра до ночи демонстрируются фильмы поучительного содержания. Смысл их неизменен: дисциплина, послушание, трудолюбие, страх перед наказанием за опасные мысли.

– И в театральных зрелищах – то же самое?

– Театра в "Эль-Параисо" не существует. Он давно уже признан вредным анахронизмом.

– Да, это так, – подтвердил Карбур. – Публичные зрелища – я имею в виду не только театр, но и эстраду, и концертные выступления – давно уничтожены. Правители "Эль-Параисо" не допускают никаких общественных сборищ. Это считается опасным: мало ли о чем могут говорить между собой эль-параисянцы, когда их руки и голова свободны от работы! Рабы могут быть вместе только в часы труда. Даже у себя дома мы не вправе собирать более трех друзей одновременно, да и то с ведома СП-1...

– А что это такое – СП-1?.. – не удержался от вопроса Иль. Он слушал Карбура так, как самые маленькие слушают сказку, – настолько невероятным, непонятным, нереальным казалось ему то, о чем тут рассказывали. – Я читал, что когда-то, очень давно, так назывались исследовательские станции на льдинах. "Северный Полюс-Один", "Северный Полюс-Два"...

– Нет, нет, дорогой мальчик, – отрицательно покачал головой Карбур. На губах его появилась саркастическая улыбка. – СП-1 – значит "Страж Порядка" первой, то есть самой низшей, категории.

– А разве для того, чтобы соблюдать порядок, нужны особые... ну эти, как их... стражи?.. – Иль был озабочен.

Анджиола и Карбур продолжали свой рассказ, а мы слушали – и чем дальше, тем больше поражались тому, что узнавали, – до того все было нелепо, безобразно, уродливо. Но самое страшное оказалось еще впереди.

– Не понимаю, нет я просто не понимаю, как народ "Эль-Параисо" все это может терпеть! – возмутился Йоноо.

– Протестующие сделались редким исключением, после того как Конституторы издали закон об операции ВПМ, – объяснил Карбур.

– А что же это такое? – прошептал Иль, и лицо его при этом сделалось испуганным. Теперь он ожидал самых невероятных вещей и, казалось, что ничему бы не удивился.

– Рождается ребенок. Спустя две недели его отнимают от матери, а еще через две недели возвращают. Он прооперирован. В его мозг вживлено миниатюрнейшее электронное устройство, ВПМ – "Вживленный Приемник Мыслей". Это устройство принимает, а затем соответственно передает важнейшим мыслительным центрам мозга приказы, получаемые извне.

– Извне-е... Это – как же!... – удивилась Наталья Ууль.

– Да, извне, от Главного Центра Управления Мыслями, расположенного в тайном месте, которое известно лишь Президенту и премьер-генералу Особой Ассамблеи Стражей Порядка.

– Но... Но как же... – в растерянности произнесла Кванта. – Человек не механизм, не машина...

– Вы правы. Но человек – он только в свободном государстве, а здесь его сделали машиной или почти машиной. Он растет, развивается, а в мозгу его дважды в сутки – ранним утром, когда он еще не проснулся, и поздним вечером, когда он уже спит, возникает импульс: "Подчиняться. Покоряться".

Мы молча переглянулись. Это было чудовищно. Я поймал взгляд сына и увидел, что глаза его наполнились слезами.

– О, ч-черт... – прохрипел доктор Орфус. – Так это же фашизм!

Анджиола не произнесла ни слова. Как видно, ее душевные силы иссякли. Карбур, уловив ее состояние, продолжал за нее:

– Это и есть фашизм, только – новый, хотя закону о "Вживлении Приемника Мыслей" не один десяток лет. Но разве у фашизма не было врагов! Против него восставали, но тем не менее, в "Эль-Параисо" живет уже второе поколение живых роботов... Они покорно трудятся – столько, сколько прикажут, покорно делают то, чего от них требуют.

– И все живут, думают, работают по одному образцу! – в ужасе спросила Галия Джанму.

– Нет, – с печальным спокойствием ответил Карбур. – Нет. Этой операции подвергаются не все. Она не затрагивает избранных, не затрагивает и сорок девять династий, занимающих наиболее высокое административное положение в науке, а также составляющих основу научного прогресса, ибо доказано, что операция ВПМ делает людей малоспособными к духовному творчеству. (К ним относятся люди, обладающие состоянием не менее трех с половиной миллионов стерпесо – это параисянская валюта, – военные в чине генерала, Конституторы, то есть члены Президентского Совета, и сам Президент).

– Не понимаю... Я не понимаю, как же тогда ты и Анджиола! – спросила Кванта. – Вы оба – борцы. Значит, в вашем мозгу нет ничего такого!

Карбур насторожился. Какая-то мысль словно сковала его. Казалось, он колебался, вымолвить ли то, что до сих пор оставалось тайной. Но колебание продолжалось недолго.

Теперь мы узнали, что среди ученых-медиков были противники закона о ВПМ. Уже в самом начале действия этого закона они, в строжайшей тайне от Стражей Порядка, делали некоторым новорожденным (если было известно, что их родители одаренные от природы люди...) фиктивную операцию. В подобных случаях детям вживляли либо преднамеренно испорченный Приемник Мыслей, либо просто-напросто крупицу металла. Комбинация эта позволяла благополучно пройти Специальную Электронную Проверку, устанавливавшую присутствие в мозгу испытываемого инородного металлического тела.