355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Соколов » Солнца трех миров (СИ) » Текст книги (страница 11)
Солнца трех миров (СИ)
  • Текст добавлен: 24 ноября 2018, 11:30

Текст книги "Солнца трех миров (СИ)"


Автор книги: Юрий Соколов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Мы с Дашей захватили себе комнату, в которой раньше жил как минимум генерал. Впрочем, помимо отдельного санузла и душевой кабинки, никакими другими привилегиями этот генерал, по-видимому, не пользовался. И да, при всем желании принять душ вместе, оба сразу мы в кабинку втиснуться не смогли. Зато после нам выпало счастье впервые за последние полтора с лишним года вытираться полотенцами.

– С ума сойти, – пробормотал я. – Сегодня у нас отдельная комната – ты чуешь, моя рыженькая? Настоящая комната и настоящая постель.

– Как аскетично все, – сказала Даша, рассматривая обнаруженный ею в шкафу неброский парадный мундир. – И одеяло на кровати такое же точно, как в солдатских казармах.

– Видно, кительная бижутерия и всякие льготы у местных вояк были не в почете, – сказал я. – Давай уже ляжем. Устали ведь. А нам еще половину ночи любовью заниматься.

– Только половину? – улыбнулась Даша, медленно оттесняя меня в сторону спартанского генеральского ложа.

– Потом нам еще дежурить в коридоре, – напомнил я. – А потом надо все-таки поспать. Потому что завтра...

И остановился. А что – завтра? Завтра мы могли спать хоть целый день. И послезавтра тоже. Мы находились в крепости посреди необитаемой планеты, а уровнем ниже на продуктовом складе лежало еды и выпивки на всю оставшуюся жизнь. В гаражах стояла техника, на которой можно было со всеми удобствами доехать до следующего хоула, – требовалось лишь освоить управление ею. Мы могли никуда не спешить.

Глава 13


После вселения в цитадель исчезнувших инопланетян для нас потянулись счастливые деньки без ежеминутных забот о пропитании и безопасности. Первые несколько суток мы вылезали из постелей только для того, чтобы поесть и встать на дежурство, да и после никого напрягаться не тянуло.

С самого начала тщательно обследовав свое новое обиталище в поисках ящеров, мы довольно хорошо представляли себе, где оказались, и впоследствии наши догадки получили основательные подтверждения. Сооружение посреди пустыни было чем-то средним между заставой на границе необитаемых земель, перевалочной базой и центром управления целого комплекса подземных заводов. Собственный гарнизон заставы, по-видимому, был невелик: большинство жилых помещений использовались лишь в случае прибытия автоколонн, следующих из неведомого нам пока пункта А в таинственный пункт Б.

Все компьютеры во всех служебных помещениях работали, но при любой попытке воспользоваться ими выдавали одну и ту же заставку с двумя окошечками и рунической надписью, которая скорее всего означала: «Введите логин и пароль». К счастью, компьютерное управление обычно дублировалось ручным, а в комнатах офицеров помимо электронных планшетов обнаружились и обычные карты. К тому же рептилоиды не имели обычая хоть как-то защищать личные файлы: фотоальбомы и тому подобные интересности на их планшетах мы могли просматривать свободно.

На первом подземном уровне существовал класс, видимо, предназначенный для обучения свежих кадров на месте. Там компьютеры по нажатию наобум выбранных кнопок демонстрировали трехмерные модели самой заставы и еще много чего. Несомненно, мы извлекли бы из учебного класса массу выгоды, если б научились им пользоваться. Однако без понимания языка такая благодать оставалась в области мечты.

Но кое-что мы все же узнали.

Символом державы, на территорию которой нас занесло, служили перекрещенные мечи. Она вела долгую ожесточенную войну с государством, эмблемой которого был трезубец. Имелись ли на планете другие государства, оставалось неизвестным.

В обществе Перекрещенных мечей безраздельно царил культ войны; Трезубцы, очевидно, грешили тем же. Даже малолетние сопляки дошкольного возраста позировали фотографам в форме и при оружии. Большие счастливые семьи в камуфляже, вооруженные до зубов, улыбались на камеру на фоне танков, вертолетов и бронированных внедорожников. Любимым развлечением молодежи был рукопашный бой костоломного стиля, в котором чуть не каждое движение кончалось ударом. Видеотеки Перекрещенных мечей сплошь состояли из записей реальных сражений с Трезубцами.

– Они что – вообще больше ничем не интересовались, кроме войны? – жалобно спросила меня Даша после просмотра примерно тысячи фотографий и сотни видеороликов.

– Похоже, что так.

– Тогда хорошо, что они вымерли, – решила она. – Не дай бог открылся бы хоул отсюда на Землю в то время, когда они еще жили.

Глубоко под заставой, чуть в стороне, находилась автоматизированная ферма по выращиванию съедобной биомассы. Рядом под землей располагался завод, где из нее синтезировались продукты питания. Все это еще работало, попасть туда было нельзя, зато мы могли сколько угодно наблюдать за происходящим в боксах фермы и на конвейерах завода через видеокамеры. Готовая продукция исправно поступала на склады, а так как ее теперь никто оттуда не изымал, завод и ферму вскоре ждала остановка производства. По крайней мере, нефтеперерабатывающий подземный завод в двух километрах от нас уже встал, и нефть из скважин в пустыне туда не поступала.

На поверхности над заводами лениво побулькивали грязевые озера и пускали фонтаны гейзеры. Туда откачивались стоки предприятий, и когда ветер дул на заставу со стороны этих искусственных гейзерных долин, дышать становилось почти невозможно.

Недалеко от заставы находился полигон. Похоже, прямо перед катастрофой рептилоиды выдвинулись туда то ли на учения, то ли на плановые стрельбы. Посреди танкодрома красовался внушительный колесный ракетоносец, целый сухопутный линкор, безнадежно застрявший на полосе препятствий. Чего эту бандуру туда понесло, мы не догадались. Два вездехода рядом стояли так, словно на них играли вокруг ракетоносца в догоняшки. В обоих машинах сидели мертвые водители, и одного рептилоида мы нашли в ракетоносце.

Остальная техника выглядела так, как и положено военной технике на учениях. В ней не было трупов, и указаний на то, куда подевался личный состав, тоже не находилось.

Оживить бензоколонки заставы нам так и не удалось, зато мы нашли на полигоне здоровенный заправщик с заполненной доверху цистерной.

– Вот его и возьмем с собой, когда поедем к хоулу, – сказала Инга, потеряв надежду подружиться с компьютером бензозаправки. Он пароля не требовал, но программа в нем оказалась начисто лишена интерфейса. А какие руны забивать в командную строку, мы гадать не рискнули, хотя Витя и предлагал.

– Ага, ты введешь команду наугад, и это окажется «подрыв резервуаров в случае угрозы захвата заставы врагом», – сказала ему Таня. – Заправщика нам хватит до хоула. Не обязательно ехать до него на танках. Достаточно внедорожников с квадроциклами.

А Витя сперва и вправду хотел вести Таню по планете в танке. После того как она сообщила ему, что беременна.

– Ты-то как – еще нет? – спросил я Дашу. – Отстаешь от подружки. А я, знаешь ли, дочку хочу. Всю в маму. Такую же рыжую и конопатую.

– Обойдешься! – ответила Даша. – Пока меня на Землю не доставишь, никаких тебе дочек.

– Ну и зря боишься, – сказала ей Машка таким тоном, как будто в настроении Даши и была загвоздка. – Мужик тебе нормальный попался, рожай не бойся. Я у вас с Танькой робяток легко приму – сложное ли это дело? Жрачки у нас теперь море, остального тоже, чего не рожать.

Благодаря изобилию боеприпасов и горючего, мы часами упражнялись на полигоне в вождении техники Перекрещенных мечей и владении их оружием. Даже Эрав пробовал стрелять, но как-то без азарта, хотя у него неплохо получалось. Комбезы у рептилоидов оказались замечательными: у каждого внутри с левой стороны имелся карман с узкими отделениями, куда можно было вставлять пальцы правой руки – все вместе, по одному или в разных сочетаниях. Это каким-то образом включало различные режимы комбезов – их то начинало продувать насквозь малейшим ветерком, то ткань становилась непроницаемой, хоть в воду лезь, а засовывание в соответствующее отделение указательного пальца активировало маскировку, причем совершенно невероятную, превращающую тебя почти что в невидимку. К сожалению, при этом мы переставали видеть друг друга на сколько-нибудь значительном расстоянии, и пока не разобрались, как проблему решали рептилоиды. В самую жару комбезы могли поглощать тепло тела, заодно преобразовывая получаемую тепловую энергию в электрическую. Объемы накопителей были ограничены, однако для подзарядки аккумуляторов винтовок, чтоб работали счетчики боезапаса, их вполне хватало.

К концу второго месяца на заставе мы чувствовали себя там и вообще на планете как дома. Эпштейн с Ингой осваивали язык рептилоидов и рассказывали нам то, что успели узнать, но пока нам удалось твердо заучить лишь алфавит, цифры да произношение нескольких слов и коротких предложений – в основном команд типа «смирно» и «шагом марш». Витя часами следил за небом через систему внешнего наблюдения, в надежде засечь свои драгоценные НЛО. Однако пока ему с этим не подфартило, а просматривать старые записи система не давала. Все чувствовали себя отлично, один только Эрав с каждым днем глубже и глубже погружался в меланхолию.

Ему не нравилась здешняя цивилизация, суть которой он уловил из наших разговоров: милитаризм рептилоидов слишком живо напоминал большеногому воинственных мата-коху. Ему не нравилась сама планета с ее жарой и безводием. Лестра и ее дочери никогда не ступали в этот мир, говорил он, иначе здесь текли бы реки, а как жить без рек – совершенно непонятно. А еще Эраву все меньше нравились мы. Дикарь или не дикарь – он был очень умен, и постепенно до него дошло, что никакие мы не посланники богов-покровителей, а обычные самозванцы. Знание большеногим русского языка и наша привычка свободно обсуждать при нем любые темы немало помогли просветлению его сознания. Мало-помалу из голоса и поведения Эрава исчезла всякая почтительность, на смену ей пришла немало обрадовавшая нас поначалу обычная приятельская простота, но сам большеногий, хоть нас ни в чем не винил, переживал свое разочарование тяжело.

– Я говорил, надо было учить его язык, – мягко попрекнул нас Эпштейн, когда дело дошло до разбора полетов. – Так мы могли бы сообщать ему лишь то, что следует.

– А что такого страшного произошло? – не понял Витя. – Наоборот, хорошо. Это раньше плохо было, когда нам приходилось ему врать.

– Ты не понимаешь, потому что неверующий, – сказала Инга. – А для Эрава Лестра, боги-покровители и всякие духи – важная часть жизни, если не важнейшая. Его народ уже пережил крушение привычной картины мира, не получив заступничества со стороны высших сил в войне с крысолюдьми и не обнаружив присутствия богов-покровителей на верхней равнине. Но это большеногие себе еще как-то объяснили. И тут появляемся мы, подаем надежду на общение с богами через нас в качестве посредников, а потом надежда оборачивается обманом. Это все равно как если бы первые христиане узнали, что Иисус был просто плотником, уставшим работать по профессии, а апостолы – обычными бездельниками, обнаружившими, что за красивые сказки их повсюду охотно принимают и неплохо кормят. После такого у бывших христиан остался бы лишь Бог Отец; ну вот и у Эрава осталась только Лестра, да только она никогда не заглядывала в мир, в котором он теперь оказался. Почувствуй себя хоть на минуту в его шкуре. Хорошо бы тебе пришлось?

Как поправить положение, мы не придумали. Не кормить же Эрава новым враньем, да и подействует ли оно после старого? Большеногий грустнел на глазах, стал скуп в словах, а потом исчез. Мы хватились его в полдень и тут же вспомнили, что не видели с самого утра.

– Мог он выйти из здания самостоятельно? – спросил Лысый, когда мы обыскали всю заставу.

– Глупый вопрос, Лысенький, – сказала Таня. – Его здесь нет – значит, вышел.

– Он сто раз видел, как мы открываем двери и ворота, – сказал я. – А закрыть их за собой – только захлопнуть.

– Эрав мог пойти лишь к хоулу, – пробормотал Эпштейн. – И, конечно, найдет к нему дорогу.

– Надо его догнать! – сказал Витя.

– Зачем? – спросил я.

– Затем, что вернувшись на Гилею со своим неверием, он там все заветы и договора порушит!

– И что ты хочешь сделать? Убить его? Держать при себе насильно?

Витя замолчал. Слово взяла Даша:

– Не такой Эрав дурак, чтобы из-за своего разочарования в нас разрушить веру остальных большеногих, и особенно крысолюдей, в завет с Лестрой. А найти его надо потому, что он не дойдет до хоула. Он кто угодно, только не пустынник. А тут кругом ящеры.

– И что потом? – спросил я.

– Как – что? – удивилась Даша. – Поможем ему добраться туда, куда он хочет.

– Тогда седлаем квадрики – и вперед, – сказал Лысый.

– Он твои квадрики услышит за семь верст и спрячется, – возразила Машка. – У него уши как у Чебурашки. Лучше пешком.

– Первую часть пути на квадроциклах – потом пешком, – помирил их я.

Вокруг заставы все было истоптано, в том числе Эравом, и нужную цепочку следов мы нашли не сразу. Отпечатки широких босых ступней вели мимо расстрелянной автоколонны в сторону хоула. Шагая, большеногий тяжело опирался на свою острогу – следовательно, запас воды с собой он взял изрядный. Прикинув, сколько мог пройти Эрав за полдня, мы вскочили на квадроциклы, сделали большой крюк по пустыне и вышли ему наперерез. Но почти сразу обнаружили ту же цепочку следов, уходящую дальше.

– Выходит, он ушел ночью, – сказала Инга.

– Ну да, он первым дежурил, я его сменял, – отозвался Витя. – Наверно, ушел сразу после этого.

Проехав еще несколько километров, мы бросили машины, пошли пешком и уже ближе к вечеру наткнулись на стоянку Эрава. Здесь большеногий отдохнул, перекусил и двинулся дальше.

– Вынослив, чертяка, – заметил Лысый. – Решил до темноты идти. А потом, поди, засядет где-нибудь в кустах, хорошенько перед этим запутав следы.

– Тогда надо найти его пока не стемнело, – сказал Эпштейн.

– Глядите-ка! – воскликнул Витя.

Все бросились к нему. У его ног на песке отчетливо виднелся отпечаток – похоже, здесь Эрав свалил с себя рюкзак с флягами и консервами. Это мы уже видели. Но Витя указывал на другой отпечаток – рядом, не такой заметный. От винтовки с подствольным гранатометом.

– Готов поставить что хочешь – у него не одни фляги в рюкзаке, – сказал я.

– Молодец, что скажешь, – буркнул Лысый. – А мне было показалось, что винтовки ему не понравились.

– Может, он просто хотел, чтоб мы так думали, – сказала Даша.

– Пошли дальше? – предложила Машка.

– Пошли...

В километре от стоянки в пустыне валялись четыре дохлых ящера, искромсанных пулями. От пятого остался лишь хвост – мы долго гадали, где остальное, пока не сообразили, что остальное убежало. Без этого хвоста, который оторвало взрывом гранаты.

– Ай да Эравчик! – восхитилась Таня. – Будем продолжать набиваться ему в провожатые – или уж пусть сам до хоула идет?

– И что он на Гилее учинит, когда дойдет? – призадумался Эпштейн. – Сколько он утащил с заставы патронов и гранат? Как хочет их использовать?

– Неважно, – сказала Инга. – Главное, что он знает дорогу сюда. Если решит мстить коху, ничто не помешает ему вооружить винтовками всех большеногих и устроить крысолюдям образцовый геноцид. Во имя восстановления справедливости и возвращения исконных земель большеногих на нижней равнине... Эраву достаточно сказать своим, что время обещанной Лестрой войны уже пришло, а чудо-оружие – ее дар любимому народу.

– Тогда все же надо его догнать, – сказал Витя. – Мы его с собой потащили, мы эту сказку про будущую войну сочинили, наша будет вина.

– Ладно тебе, – сказала Инга. – Идея с войной была конкретно моя.

– Какая разница, – остановил их я. – Всех последствий интеграции миров мы не предотвратим и даже представить не сумеем. Варианты бесконечны, и поголовное истребление крысолюдей большеногими – не самый плохой сценарий. Для действительно плохого достаточно любого сумасшедшего вояки с Земли, попавшего через хоулы на Гилею и сюда. Вы только представьте, как он оснащает оружием рептилоидов великих, непобедимых, бешено плодящихся коху, а потом посылает их армии на завоевание Вселенной через сеть хоулов, – и Эрав перестанет вас волновать. Он, может, и не собирается ничего плохого делать. Одного бойца с винтовкой достаточно для того, чтобы держать под контролем канатную дорогу на верхнюю равнину. А если Эрав догадался две или три винтовки с собой прихватить, то он обеспечит большеногим военный паритет с крысолюдьми и такие гарантии мира, с которыми никакие заветы не сравнятся. Поймите: как бы мы ни напортачили на Гилее – это уже не важно. То есть станет неважно, как только хоулов станет больше. Кто знает, какие планеты с какими они свяжут? Самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, – это предельно вдохновиться Бориными идеями, как можно быстрей найти хоул на Землю и убедить там всех, что история закручивается нешуточная.

Окончив свою речь, я помолчал, ожидая возражений, но их не последовало. Все наконец поняли Эпштейна, в недавнем прошлом – кабинетного ученого, который нашел в себе силы целый год идти по джунглям Гилеи и не пожелал останавливаться даже после встречи с нами. Он, да еще, может быть, Инга – только они с самого начала понимали, сколько проблем обрушит интеграция миров на их обитателей. Мы до конца прочувствовали это лишь теперь.

– Возвращаемся к машинам, – сказал Лысый. – Чего тянуть.

В небе зловеще загрохотало – его медленно затягивали тучи. Как только мы дошли до квадроциклов, начался дождь. Пока доехали до заставы, он превратился в ливень.

– Что бы ни задумал Эрав, он сочтет это добрым знаком, – сказал я. – Подумает, будто Лестра послала дождь ему в путь.

– Хоть бы он захотел всего лишь оборонять канатную дорогу, – вздохнула Даша.

Неделю мы отсиживались под крышей – лило без остановки, почти как на Гилее. Потом ливень прекратился так же, как и начался – под вечер. Выбравшись поутру на плоскую крышу заставы, мы увидели преображенную пустыню: повсюду блестели под солнцем большие, малые и совсем крохотные лужи, между ними пробивалась свежая трава, невзрачные прежде кусты зазеленели молодыми листочками и покрылись цветами. Ближе к полудню воздух загудел от насекомых. Не тратя больше времени даром, мы приступили к формированию походной колонны из двух квадроциклов разведки, бронированного штабного внедорожника, грузовика под тентом и заправщика. Все машины армии Перекрещенных мечей изначально были адаптированы к дальним поездкам по пустыне и оборудованы кондиционерами. В кабине грузовика позади было два спальных места, в заправщике – тоже два, а после раскладывания сидений внедорожника в нем могла устроиться на ночлег вся наша компания. Кое-что мы планировали дополнительно усовершенствовать для собственных нужд. Однако для успешного завершения работы еще предстояло перегнать с полигона заправщик.

За ним отправились Таня с Витей и мы с Дашей. Не то чтобы нам требовалось столько народу, а просто за компанию. Приятный легкий ветерок освежал наши лица, мокрый песок весело искрился в солнечных лучах, из-под ног разбегались юркие ящерицы. Какие-то летающие существа, вроде маленьких птеродактилей, гонялись за бабочками, жуками и друг другом. Впереди, высоко над пустыней, в воздухе висел будто бы небольшой воздушный шар. Поодаль мы заметили еще один.

– Что это за штуки? – прищурилась Таня.

– Похожи на метеозонды, – сказал Витя.

– Может, это и есть метеозонды, – предположила Даша. – Тут же многое работает само по себе. Может, наша застава их и выпустила.

В этот момент один из шаров плавно двинулся против ветра, отвоевал потерянную было позицию в небе и опять завис неподвижно. Витя поднял винтовку и глянул в прицел – странный шар дернулся и начал быстро уменьшаться в размерах, при этом еще быстрее приближаясь к нам.

– Стреляй! – взвизгнула Таня, неуклюже пытаясь перебросить висевшую за спиной винтовку.

Витя начал стрелять короткими очередями, к нему присоединился я, но поздно. Шар на лету сдулся, превращаясь в тонкий блин. Несколько пуль в него все же попали, однако не остановили. Жуткая белесая тварь, похожая то ли на ската-хвостокола, то ли на рыбу-пилу, сделав нырок, ударила Витю в грудь, отбросила назад и накрыла своим телом.

Второй шар стал снижаться следом за первым, и я переключился на него, добивая магазин. Даша меня поддержала, и шар взорвался, не успев превратиться в ската. Существо порвало в клочья, рядом со мной воткнулась в песок его костяная пила. Нас с Дашей забрызгало вонючей жижей. Какой-то мелкий ошметок прилип к моей щеке, и я в ужасе обнаружил, что он страшно жжется.

– Снимай с себя комбез, снимай! – заорал я Даше, скидывая свой. Он уже покрывался лениво расползающимися в стороны дырами.

Даша моментом сорвала с себя комбинезон, оставшись нагишом, но невредимая. Первая тварь возилась на Вите, пытаясь высвободить из его тела свою пилу. Наконец ей это удалось, и она стала зарываться в песок. Таня расстреляла ее в упор и опустилась на колени рядом с Витей. С заставы к нам бежали Лысый, Эпштейн, Инга и Машка. Я крикнул Лысому, чтоб сбегал за носилками. Машка помчалась следом – за комбезами для меня и Даши. Она успела вернуться первой – когда Лысый принес носилки, мы уже оделись и помогли уложить на них Витю. Взглянув на его развороченную грудь, я решил, что до лазарета его живым не донести. Тем не менее мы подхватили носилки – я с Лысым спереди, Инга с Машкой сзади – и бросились бегом. Таня бежала сбоку.

– Не умирай, Витечка, только не умирай! – твердила она, заливаясь слезами.

Промчавшись по проходу в минном поле, мы опустили носилки возле ближайших ворот и уже открыли их, когда оставшаяся возле Вити Инга сказала: «Поздно».

Лысый уселся на песок, обхватив руками колени. Я остался стоять. Машка отошла в сторону и отвернулась. Подбежали Боря с Дашей, прикрывавшие нас сзади на случай появления новых скатов.

Таня, стоя на коленях рядом с носилками, бессильно тискала в руках винтовку.

– Это несправедливо, – сказала она севшим голосом. – Сперва Валера, теперь ты... Это несправедливо.

Никто не взялся ее утешить, и уж тем более не решился объяснять ей, что порядки нашей Вселенной не имеют ничего общего со справедливостью. Таня медленно встала и не оглядываясь пошла прочь от заставы.

– Я ее верну, – сказала Даша, направляясь следом.

– Погоди, – удержал ее я. – Пусть побудет одна. Лучше давай последим за небом над ней.

Таня приблизилась к проходу. Инга, склонившаяся над Витей, вдруг вздрогнула, вскочила и повернулась. Ее лицо жутко побелело, на шее от напряжения вздулись вены.

– Стой!!!.. – закричала она Тане.

Та не остановилась. Раздался взрыв. Когда мы подбежали, Таня лежала на земле, вся иссеченная осколками. Левую ногу ей оторвало по щиколотку.

– Не заходите на поле! – предупредила Инга, хотя вряд ли такая необходимость была. – Прохода больше нет!

Тысячу раз мы ходили по этому проходу взад-вперед, последний раз пробежали всей толпой только что. И вот теперь в нем подорвалась на мине Таня. Со всеми предосторожностями вытащив ее на безопасное место, мы наложили ей на ногу жгут и сняли с носилок Витю. Точнее – просто скинули, но как ни спешили, еще по дороге в лазарет у Тани случился выкидыш. Инга провела возле нее остаток дня, останавливая кровотечение и вытаскивая осколки. Машка помогала. Мы слонялись по заставе, не находя себе места. Наконец Инга вышла из операционной.

– Все осколки я извлечь не смогла, – сказала она. – Культю зашила, но Таня потеряла много крови. И очень ослабела. Я не знаю, как ее лечить в таких условиях, – я ведь не врач, а здесь еще и весь инструментарий чужой. Делали-то его не для людей.

Ночь прошла беспокойно – мы по очереди сидели с Таней в лазарете, поскольку нормально заснуть все равно никто не мог. Наутро у нее резко подскочила температура и появились все признаки заражения крови.

– Витю без меня не хороните, – то и дело просила она.

– Ну конечно нет, – отвечали мы ей. – Мы его в морг положили. Здесь же морг есть, холодильник в нем работает, сам включился, когда... Ну, ты поняла.

– Только Витю без меня не хороните, – начинала просить Таня через несколько минут, забывая о том, что ей только что сказали.

– Нет, нет, не беспокойся. Вот поправишься, тогда и похороним.

Таня смотрела на нас с тоской, от которой внутри все переворачивалось.

– Вы не поняли. Вместе... нас надо похоронить вместе. Когда я умру. В одной могиле.

– Да не умрешь ты! Инга говорит, что ты обязательно выздоровеешь, – вдохновенно врали мы, хотя Инга говорила прямо противоположное.

Но на третьи сутки Тане действительно стало лучше.

– А ты расстраивалась! – радостно сверкал своим единственным глазом Лысый. – Через недельку будешь ты у нас как новенькая, и я влюблю тебя в себя. Что там Валера с Витей – ты посмотри на меня!

– Нельзя мне в тебя влюбляться, Лысенький, – грустно улыбалась Таня. – А то ты тоже погибнешь. Такая уж я невезучая.

– Ничего не погибну, я неубиваемый. Мы будем жить с тобой долго и счастливо. А еще ты отобьешь у Дашки Серегу – и станешь главной покорительницей сердец в нашей команде.

На какое-то время мы действительно заставили себя верить, что Таня поправится, хотя в ее глазах ясно читалась смерть. К вечеру у нее опять поднялась температура и начался бред. В полночь меня разбудила Инга:

– Она хочет, чтобы ты пришел к ней. И чтоб кроме вас в палате больше никого не было.

Я переглянулся с Дашей, которая, конечно, проснулась тоже.

– Иди, – только и сказала она.

Когда я вошел в палату, Таня тут же попросила запереть дверь. Я молча выполнил просьбу и присел на стул рядом с кроватью.

– Прости, что тебя дернула, Сережка, – прошептала Таня. – Но ты мне нужен. Ты самый умный из всех, и только ты знаешь, какая она.

– Кто?

– Инга. Ты ведь сразу понял, верно? Я это заметила. Она из либеров, и этим все сказано. Она затащила на Гилею Борю с Витей, а потом вовлекла в свою затею нас. Она хочет найти место для этой своей колонии, а когда найдет... Думаешь, либерам надо, чтоб кто-то знал, где у них будет колония? Мне-то все равно, я до утра не доживу, а вы... Никто из вас не вернется на Землю, поверь. Она найдет способ от вас избавиться. От меня уже, считай, избавилась.

– О чем ты говоришь? Она тебя предупредить пыталась. Остановись ты вовремя...

– Она не пыталась. Это все обман.

– Неправда, Тань. Ты не видела ее лица, когда она тебе закричала. Я видел.

– Не обманывайся. Это все игра. Инга сама включила мины в проходе, когда я в него зашла. А остальное – только для отвода глаз... Она тут уже все изучила. Наверно, хочет основать колонию здесь. Будь осторожней – вдруг она догадалась, что ты про нее знаешь... В любом случае будь осторожен. Сопровождающие ей больше не нужны...

Я тронул Танин лоб и вздрогнул. Жар был такой, что казалось, под ней могла бы загореться постель, не будь она насквозь мокрой от пота. Когда я хотел убрать руку, Таня вцепилась в нее и уже не отпускала.

Всю эту долгую и страшную ночь до самого рассвета я слушал обвинения в адрес Инги и просьбы Тани не хоронить ее отдельно от Вити. Я проклинал себя, что запер дверь, а не просто сделал вид, что запер, – может, хоть зашел бы кто. В ответ на любые мои попытки освободить руку, у Тани начиналась истерика, и она только крепче в нее вцеплялась. Временами мне казалось, что я вот-вот сойду с ума. Наконец Таня затихла. Прошло несколько минут, прежде чем я понял, что она умерла.

Выйдя из палаты, я первым делом увидел Дашу – она сидела на корточках возле стены, привалившись к ней спиной, и спала. Я осторожно взял ее на руки и отнес в нашу комнату, а затем спустился на продуктовый склад и выпил там целую бутылку рома рептилоидов, отхлебывая прямо из горлышка. Полегчало мне только к самому концу бутылки.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю