Текст книги "Собачья упряжка"

Автор книги: Юрий Сотник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Юрий Вячеславович СОТНИК
СОБАЧЬЯ УПРЯЖКА

Было пять часов вечера. Над рабочим поселком цементного завода бушевал буран. Отчаянно болтались фонари на столбах. При их прыгающем свете было видно, как белыми извивающимися хвостами сметается снег с крыш домов, как сливаются эти хвосты с белыми клубами, летящими с неба, и со снежными смерчами, вздымающимися с земли, и как все это мчится вдоль улицы, свистя и завывая.

Прохожие шагали согнувшись, спрятав головы в воротники, сунув руки в рукава.

Только двенадцатилетний Петя Зацепкин вел себя иначе. Он шел не по тротуару, а по сплошь заметенной мостовой, шел против ветра, не пряча рук в карманы, высоко держа голову. Худощавая физиономия его выглядела сурово и решительно. Когда ветер достигал особенной силы, Петя сжимал зубы и ускорял шаги. Лицо его принимало уже не суровое, а прямо свирепое выражение.

Петя был сегодня на новогоднем утреннике в школе, где присутствовал в качестве гостя приехавший в отпуск штурман полярной авиации Семен Григорьевич Бакланов. Петя и раньше увлекался книгами об Арктике. Теперь же, повидав настоящего, живого полярника, услышав его рассказы о полетах над Ледовитым океаном, о длинных переходах на собачьих упряжках, о работе метеорологов, ведущих свои наблюдения при девятибалльном шторме, Петя окончательно решил: он будет заниматься гимнастикой по утрам, обливаться холодной водой, ходить на лыжах – словом, делать все, чтобы подготовить себя к работе в суровых условиях Арктики. Когда под вечер разыгрался буран, Петя решил, что это прекрасный случай проверить свою выносливость, свое бесстрашие перед лицом стихии.

Ему представлялось, что вьюга метет не среди домов поселка, а среди ледяных торосов и что он сам не ученик пятого класса Петя, а известный исследователь Севера Петр Сергеевич Зацепкин, идущий с группой товарищей, с несколькими собачьими упряжками на помощь потерпевшему аварию и затерявшемуся во льдах самолету. Все полярные радиостанции ждут сообщений от «партии Зацепкина», а его сообщения лаконичны и полны сурового мужества: «Пурга усилилась. Точка. Лица у всех обморожены. Точка. Половина собак околела. Точка. Продолжаем двигаться вперед на помощь пострадавшим летчикам. Точка».

Вдруг Петя очнулся от своих мечтаний. Навстречу ему сквозь крутящуюся снежную пелену быстро шли два человека. Ростом каждый был не больше Пети. Один был одет в длинный тулуп – по нему Петя узнал своего одноклассника Пантелея, другой походил на большой черный шар, к которому приделали ноги в валенках. Петя догадался, что это Валерка, одетый в свою черную куртку из пышного козьего меха.

– Петька, мы к тебе! Дело есть: давай собак дрессировать! – прокричал Валерка.

– Зачем? – крикнул Петя, пожимая протянутую Валеркой руку.

– В сани запряжем. Экспедицию устроим. На собачьей упряжке. Хочешь?

Только сейчас Петя понял, в чем дело.

– Хочу, – сказал он. – Идемте ко мне, обсудим.

Через несколько минут все трое, отряхнув с себя снег и сняв верхнюю одежду, уселись за накрытым клеенкой столом в одной из комнат Петиной квартиры.

– Слушай, – заговорил Валерка, взобравшись с коленками на стул и наваливаясь животом на стол. – У тебя Шайтан, у меня Леди. А у Пантелея целых две собаки. Верно, Панька?

– Ага, – подтвердил тот. – Вот такие кобели.

– Слушай дальше, – продолжал Валерка. – Берем обыкновенные сани и приделываем к ним лыжи – вот тебе и нарты! Упряжь делаем из брезентовых ремней… Каникулы только что начались. Неделю обучаем собак, а потом – в экспедицию.

– А куда в экспедицию?

– Куда? В Соколовку!

Валерка сказал «в Соколовку» таким тоном, словно эта деревня находилась где-нибудь на Чукотке. На самом же деле от города до Соколовки было около девяти километров, если ехать проселком. В Соколовке жила и работала учительницей Петина бабушка, были там родственники и у Валерки с Пантелеем. Петя пожал плечами:

– А что интересного в Соколовке? И так почти каждое воскресенье туда ездим.

– «Что интересного»! – передразнил Валерка. – Не в Соколовке дело, а в том, как мы туда пойдем. Мы туда не по проселку пойдем, а напрямик через поле, по глубокому снегу, как в настоящей Арктике. Один будет впереди на лыжах идти, дорогу прокладывать, а двое – сзади на нартах ехать по очереди. В середине пути привал устроим и даже пищу на спиртовке приготовим из мороженого мяса.

– Спиртовки небось не достать, – заметил Пантелей.

– Ну, не спиртовку, – так керосинку возьмем, – сказал Валерка. – Я возьму. У нас старая есть.

Петя выпрямился на стуле, посмотрел на Валерку, на Пантелея.

– То-ва-ри-щи, – отчеканил он значительным тоном, – это здорово! Это знаете какая будет тренировка!..

– А ты думал что? Не хуже, чем где-нибудь на Новой Земле. Мы с собой нарочно одну пару лыж возьмем – дорогу прокладывать. Разразится буран или выбьются из сил собаки – как хочешь, так и спасайся. Тут уж если слаб, значит, все, конец тебе придет.

– Как бы только родители не узнали! – сказал Пантелей.

– А откуда они узнают? Мы скажем, что поехали по проселку своих навестить, а сами, как выедем за город, свернем в сторону – и полем!

Выл ветер в трубе. Вздрагивали стекла в окнах. Стучала неплотно пригнанной щеколдой калитка во дворе. Петя прислушался к этим звукам и вообразил себя мужественным и опытным начальником опасной экспедиции – начальником, которому доверена судьба его товарищей, Валерки и Пантелея.

Стоя возле стола, он постучал по нему указательным пальцем:

– Имейте в виду, товарищи, путь будет опасный! Пройти на собаках по глубокому снегу такое расстояние – это вам не шуточки.

Валерка ходил по комнате, сунув пальцы за пояс брюк.

– Распределяю обязанности, – сказал он четким командирским голосом. – С завтрашнего утра мы с Пантелеем делаем нарты, а Петька готовит упряжь. Послезавтра начинаем тренировать собак. Ясно?

Петя неприязненно покосился на Валерку: «Чего Валерка изображает из себя командира какого-то!» Он пренебрежительно усмехнулся:

– Насчет упряжи – это, милый мой, всякий ребенок знает. Нам надо так, товарищи, подготовиться, чтобы каждую мелочь учесть. Имейте в виду, товарищи, нам такие опасности могут встретиться, что…

– Давай бери бумагу и пиши, – прервал его Валерка. – Список пиши. Чего брать с собой в дорогу.

Петя и сам было хотел сказать, что нужно составить подробный список необходимого снаряжения, но, услышав приказание Валерки, возразил:

– Не в списке, товарищи, дело. Нам, дорогие товарищи, надо вот что придумать: во-первых, что мы будем делать, если разразится буран, во-вторых…

– Довольно болтать! – сказал Валерка, кладя перед Петей бумагу и карандаш. – Пиши!

Петя заложил руки за спину и уставился на Валерку:

– Чего ты тут, Валерка, командуешь? Ты что, командир?

– А чего ты все болтаешь? Надо дело делать, а он все болтает да болтает! Давай пиши!

– А я вот принципиально не буду писать! Принципиально не буду! И нечего тебе командовать. Нос не дорос.

Валерка пригнул голову и ссутулил плечи.

– Ты потише с носом-то! – сказал он, глядя на Петю исподлобья. – Я вот тебе покажу нос!

Петя вытянулся в струнку и даже привстал на цыпочки.

– А что ты мне сделаешь? Что ты сделаешь? – зачастил он пискливой скороговоркой.

Пантелей беспокойно вертел белобрысой головой:

– Ребята, ребята, ну чего вы там! Ребята, ну хватит! Ребята, чего вы, в самом деле?

– А чего он: «Нос не дорос»!

– А зачем Валерка командует? «Пиши да пиши». Принципиально не буду.

– Ну, ребята, ладно вам, – говорил Пантелей. – Ну, давайте я буду список писать. Ведь поссоритесь, так вся экспедиция развалится. Ну, чего писать? А, ребята, чего писать?

Валерка сел на стул боком к столу.

– Нарты пиши и упряжь, – сказал он угрюмо, глядя куда-то в угол комнаты. – Потом керосинку пиши.

– Для керосинки керосин нужен, – так же хмуро и не глядя на Валерку, сказал Петя. – Литра полтора.

– Пиши: керосину полтора литра, – проворчал Валерка.

Пантелей прилежно писал, склонив голову набок. Через десять минут ребята забыли о ссоре.

Поздно вечером Петя рассказал отцу и матери о затее с собачьей упряжкой. Он умолчал только о намерении ребят ехать в Соколовку целиной – сказал, что поедут по дороге.

Упряжь и сани готовили два дня. На третий день Петя вскочил в семь часов утра и сразу начал одеваться. Они с Валеркой и Пантелеем выбрали для обучения собак самое укромное место и решили прийти туда затемно, чтобы их не заметил кто-нибудь из поселковых ребят.

«Если хоть один мальчишка узнает, – сказал вчера Валерка, – вот увидите, со всего поселка сбегутся. Какая там тренировка!»

«И еще за нами в экспедицию увяжутся! – добавил Пантелей. – На лыжах пойдут провожать. Тогда никаких опасностей и трудностей не получится».

Только-только начинало светать, когда Петя вышел во двор. Небо было затянуто облаками, и мороз стоял совсем маленький. Из конуры вылез Шайтан и остановился перед Петей, позевывая, потягиваясь и виляя черным косматым хвостом. Петя привязал к ошейнику кусок шпагата и повел Шайтана на улицу.

Он благополучно, не встретив знакомых ребят, добрался до маленькой речки, огибавшей окраину поселка. Противоположный берег речки был покрыт голыми кустами, сизыми от осевшего на них инея, а по льду реки тянулась санная дорога. Петя с Шайтаном спустился на лед, прошел по дороге сотню метров влево, затем свернул направо, в маленький овражек, склоны которого тоже были покрыты кустами. Здесь, на утоптанном снегу, стояли простые деревянные санки с приделанными к полозьям лыжами; возле санок переминались с ноги на ногу Валерка в своей шарообразной куртке и Пантелей в тулупе до пят. Валерка держал на поводке криволапую, приземистую и жирную собаку Леди. Пантелей привел двух здоровых рыжих псов с глупыми глазами. Одного из них звали Бандит, а другого – Полкан.

Ребята поздоровались, поговорили минут пять об опасностях и трудностях будущей экспедиции, затем Петя сказал:

– Ну-с! Приступим?

Уже рассвело. Было очень тихо. В воздухе плавали редкие снежинки.

Валерка расправил на снегу упряжь. Она состояла из длинного ремня, прикрепленного к санкам, и четырех шлеек, привязанных к ремню попарно: две спереди, две сзади. Каждая шлейка была устроена так, что могла охватывать грудь, бока и спину собаки.

– Давай запрягай, – сказал Валерка.

Пантелей взял под мышки Бандита и поволок его к нарте. Бандит, почуяв недоброе, прижал уши и уперся всеми четырьмя лапами. Когда же хозяин все-таки запряг его, он завизжал и начал метаться по оврагу.

– Петька, держи нарты! – крикнул Пантелей. – Я Полкана сейчас…

Петя одной рукой вцепился в санки, а другой продолжал держать шпагатик, привязанный к ошейнику Шайтана. Полкан оказал сопротивление еще более яростное, чем Бандит, а когда Валерка принялся запрягать Леди, началась такая кутерьма, что, наверное, в поселке стало слышно. Бандит и Полкан с воем бросались то в одну, то в другую сторону, так что Пете и Пантелею пришлось лечь на землю, чтобы удержать сани. Леди верещала и цапала Валерке руки. Видя это, Пантелей кричал:

– За морду ее держи! За морду! А то укусит!

Петя подавал противоположные советы:

– Погладь ее! Погладь! Она успокоится. Погладь ее!

Один только Шайтан спокойно сидел на месте и смотрел на все это представление, склоняя голову то на одну сторону, то на другую.

Наконец Валерка выпрямился. Лицо его было покрыто испариной, шапка съехала набок.

– Давай теперь ты своего Шайтана!..

Услышав свое имя, Шайтан поднялся на ноги, без труда выдернул шпагат из Петиной руки и затрусил по овражку.

– Валерка, лови! – взвизгнул Петя.

Валерка растянулся во весь рост на снегу и схватил Шайтана за заднюю лапу. Шайтан обернулся и вцепился зубами в его куртку.

– Скорее, вы! Кусает ведь! – закричал Валерка, не выпуская собачьей лапы.

Увидев, что от Валерки летят клочья черной шерсти, Петя и Пантелей отпустили сани и побежали к нему. Собаки рванулись и помчались вон из оврага. Валерка тут же выпустил Шайтана. Все три путешественника закричал: «Держи!» – и выбежали на дорогу, тянувшуюся по льду.

По дороге шагала лошадь, запряженная в дровни. Прямо на нее стремглав неслись собаки с болтающимися за ними нартами. Увидев собак, лошадь вытаращила глаза, попятилась так, что хомут наехал ей на голову, затем круто развернулась вместе с дровнями и поскакала обратно. Колхозница, сидевшая в дровнях, натягивала вожжи и кричала, собаки лаяли. Эти звуки постепенно замерли за поворотом реки.

Ребята стояли на дороге и молчали, глядя вдаль. Минуты через две Валерка повернулся к Пете и сказал, оттопырив нижнюю губу:

– Иди вот теперь лови! Где хочешь, там и лови!

Петя приподнялся на цыпочки:

– Вот так здорово! А почему я должен ловить? Я, что ли, виноват? Мы из-за тебя санки выпустили, чтоб тебя же спасти!

– А из-за кого мне Шайтан куртку порвал? – закричал Валерка. – Из-за кого? Я, что ли, его выпустил?

– Ребята, ребята, хватит вам! Ну, чего вы опять! – забеспокоился Пантелей. – Пойдем все вместе и поищем собак. И все в порядке будет.

– Принципиально не пойду, вот принципиально не пойду! – зачастил Петя. – Его никто не просил собаку за заднюю лапу хватать – нужно было за веревку хватать. Он бы еще за хвост ее схватил!

– Ладно, – сказал Пантелей. – Не хочешь, так не ходи, мы с Валеркой пойдем. Правда, Валерка?

– Очень мне нужно за Петьку ходить и искать!

Видя, что ничего не помогает, Пантелей сам отправился на поиски собак. Некоторое время Валерка и Петя прохаживались по дороге, делая вид, что не замечают один другого. Потом им обоим стало совестно.

– Если он их даже найдет, – сказал Петя, обращаясь к кустам на берегу, – так все равно не справится. Их вдвоем еле удержишь, а он один.

Валерка приостановился:

– Пошли! Отыщем его!

Но далеко идти за Пантелеем не пришлось – он скоро сам показался из-за поворота, таща за собой всю упряжку. Псы покорно шли за ним. Языки у них свисали до земли. Шерсть взмокла и взъерошилась.

– Они вовсе недалеко убежали, – сказал Пантелей, широко улыбаясь. – Они как стали на бугор подниматься, так в кустах вместе с санками и застряли.

Ребята дали собакам прийти в себя. За это время Пете удалось подманить к себе Шайтана. Его запрягли. Шайтан хоть и поджал хвост, но не очень сопротивлялся, видя, что остальные собаки ведут себя довольно спокойно. Прошло минут двадцать.

– Похоже, отдохнули, а? – сказал Пантелей.

– Садимся? – предложил Петя.

Валерка поднял длинный веревочный бич и стал на задние концы лыж, прикрепленных к полозьям. Петя с Пантелеем сели боком на санки.

– Но, пшел! – крикнул Валерка и хлопнул бичом над головами ребят.

Псы вскочили и, поджав хвосты, бросились вправо. Пантелей спрыгнул с санок и замахал на них руками в варежках:

– Куда! Куда! Прямо пошли, прямо!

Собаки шарахнулись влево. Пете нельзя было спрыгнуть с саней, так как Валерка держался за его воротник. Поэтому Пантелей обежал нарты и замахал на псов с левой стороны. Те в конце концов смекнули, чего от них требуют, и дружно побежали по дороге. Пантелей вскочил на санки. Все трое мальчишек пришли в невероятный восторг. Они хохотали, кричали. Валерка то и дело щелкал бичом.

Прошло несколько дней. Каждое утро друзья тайком пробирались к реке и обучали свою упряжку. За это время Петя и Валерка поссорились еще раза два и этим доставили большое удовольствие собакам, которые в такие минуты сидели и отдыхали.

Однажды в воскресенье Петины папа и мама побывали на речке и долго смеялись, глядя, как бегает собачья упряжка. Петин папа даже сам прокатился метров сто на санях, а мама сказала, что она не возражает против поездки ребят в Соколовку.

8 января 1951 года в десять часов утра наши путешественники двинулись в свой знаменитый поход. Перед этим все члены экспедиции собрались в знакомом овражке. Нарты были извлечены из густого кустарника, где их прятали. Собаки, уже запряженные, сидели на снегу, позевывая и поглядывая на хозяев, стоявших с вещевыми мешками за плечами. Валерка держал в руках керосинку, а Петя – список снаряжения. Глядя на список, он выкрикивал:

– Керосинка!

– Здесь, – отвечал Валерка.

– Керосину полтора литра!

– Налиты.

– Свинины один килограмм!

– У меня, – отвечал Пантелей.

– Кофейник!

– У меня.

Так были перечислены спички, компас, карманный фонарик, йод, бинт, кальцекс, касторка, крупа, соль, кофе «Утро» и три килограмма говядины третьего сорта ниже средней упитанности, предназначенной для собак. Хотя до Соколовки было не больше девяти километров, продовольствия запасли на двое суток, учитывая возможность бурана и другие случайности. На это продовольствие путешественники ухлопали все свои сбережения.

Метнули жребий, кому идти впереди на лыжах – прокладывать путь для собак. Жребий выпал Пантелею. После этого среди членов экспедиции воцарилось торжественное молчание. На лицах у Пети и Валерки появилось выражение «суровой решимости». Один только Пантелей прозаически шмыгал носом.

Петя глубоко вздохнул:

– Что ж, товарищи, в путь?

– В путь, по местам! – сказал Валерка.

Твердым шагом он подошел к саням и сел на них, поставив на колени керосинку. Петя поместился рядом с ним и снова вздохнул:

– Да, товарищи, что-то нас ждет впереди!..

Пантелей нацепил на валенки лыжи, взял палки, прихватил в одну руку конец длинной веревки, привязанной к упряжи собак. Веревка сильно упрощала управление собаками, позволяя идущему впереди тянуть упряжку, куда он хочет.

Вперед! – твердо сказал Валерка.

В путь! – так же твердо сказал Петя.

Пантелей потащил собак вверх по овражку и скоро выбрался с псами, санями и седоками на широкое, тянувшееся почти до самого горизонта заснеженное поле.

День выдался ясный, морозный. Все поле так сверкало, что у ребят ломило в глазах. Далеко-далеко, почти у самого горизонта, виднелась деревня Соколовка.

Снег был глубокий и довольно рыхлый. Пантелей и собаки быстро вспотели. У Валерки с Петей, наоборот, окоченели коленки, руки, замерзли носы и подбородки, но, конечно, никто из них не жаловался. Петя даже с некоторым нетерпением ожидал, когда у него окончательно онемеет нос и его нужно будет оттирать снегом.

– Наверное, градусов двадцать будет, – заметил он небрежным тоном.

И хотя мороз не превышал десяти градусов, Валерка ответил:

– Может, и побольше.

Через четверть часа седоки заявили, что пора сменить Пантелея. На этот раз была Петина очередь идти впереди. Он быстро согрелся. Собаки все яснее и яснее давали понять, что им не нравится прогулка по брюхо в снегу. Пока Валерка, передав керосинку Пантелею, размахивал над ними лыжной палкой, а Петя через плечо тянул веревку изо всех сил, собаки, хоть и ковыляя и тыкаясь мордами в сугроб, все-таки шли, но стоило только перестать тянуть, как они, словно по команде, садились отдыхать, свесив на сторону вздрагивающие языки и укоризненно поглядывая на ребят.

Но Петя был горд той выносливостью, с которой он тащил за собой не только санки с товарищами, но и четверку собак. Валерка был доволен тем, что, коченея все больше и больше, он не издает ни единого стона. Пантелея не особенно радовало, что его, вспотевшего, так пробирает мороз, но он помнил поговорку: «Назвался груздем – полезай в кузов» – и тоже не жаловался.

– Километра три в час делаем, – сказал Валерка, едва шевеля замерзшими губами.

– Хорошо… хорошо, что торосов нет. В торосах… и за сутки т-такое расстояние не пройдешь, – пыхтел Петя.

Прошел час. Дома поселка, трубы завода стали совсем маленькими, а Соколовка как будто и не приближалась. На горизонте виднелась все та же мутная дымка, которую ребята видели в начале пути.

– Давай сменю, – сказал Валерка.

Взяв у Пети лыжи, он обмотал себя веревкой и двинулся было вперед, но собаки как сели во время остановки, так и остались сидеть.

– Пошли! – крикнул Валерка, обернувшись через плечо.

Все четыре пса продолжали сидеть, а Леди подняла морду к небу и завыла. К ней присоединились Шайтан и Полкан с Бандитом.

– А ну, вперед! – снова крикнул Валерка.

Повернувшись боком к собакам, он изо всех сил натянул веревку и вдруг упал, провалившись одной ногой в сугроб.

– Вот так черт! – сказал он, поднимаясь и разглядывая лежащую на снегу лыжу. – Крепление лопнуло. Ремень лопнул.

Петя с Пантелеем сошли с саней и, набрав полные валенки снега, приблизились к Валерке.

– Как же теперь? А, ребята? – озабоченно спросил Пантелей.

– Без паники, без паники! – сказал Петя. – Отрежем кусок веревки и привяжем вместо ремня. А сейчас устроим привал.

Путешественники вытоптали в снегу небольшую ровную площадку и развязали вещевые мешки. Пантелей накормил мясом собак, причем те изрядно погрызлись между собой. Валерка с Петей зажгли керосинку и поставили на нее кастрюлю, насыпав туда снегу. Затем все трое присели на корточки и стали греть возле керосинки руки. Петя обвел глазами пустынное, сверкающее поле, посмотрел на Валерку, на Пантелея:

– А что, совсем как в Арктике, – правда, ребята? Кругом ледяные просторы, ни одной человеческой души, а тут усталые собаки и три… этих самых… одиноких путника варят себе обед.

– Все-таки здорово нам досталось, – сказал Валерка, – и никто не пикнул! Другие бы уж давно «мама» закричали.

– Никто и не пикнет! Правда, товарищи? Пусть любые испытания – все равно к цели придем!

Пантелей приоткрыл крышку, заглянул в кастрюлю и добавил в нее еще снега.

– Ага, – сказал он. – Сейчас бульончику со свининкой покушаем, силы прибавится – и снова в путь.

Еще через час между поселком и Соколовкой можно было увидеть такую картину: среди широкой покрытой девственным снегом равнины сидели четыре дрожащие собаки, впряженные в санки. Возле них на маленькой вытоптанной площадке стояла керосинка с кастрюлькой, а возле керосинки приплясывали и хлопали в ладоши три одиноких путника с посиневшими лицами.

Пантелей наклонился над керосинкой и приподнял крышку с кастрюли.

– Еще чуток не растаяло, – сказал он. – Мороз здоровый. Огонь воду греет, а мороз ее снова студит. – Он исподтишка взглянул на Валерку с Петей.

Те пританцовывали, ни на что не жалуясь, но лица у обоих были такие злые, что Пантелей постарался улыбнуться сведенными губами и бодреньким тоном проговорил:

– Вот это трудности так трудности, правда, ребята, а?

– Только дурак мог такое придумать! – пробормотал Петя, глядя себе на валенки.

– Чего придумать, ну чего придумать? – переспросил Валерка.

– Ничего, – ответил Петя.

– Ничего, так и молчи.

– А вот принципиально не буду молчать! Вот еще, зачем я буду молчать! Конечно, только дурак мог придумать, чтоб на керосинке в такой мороз варить.

– А если ты умный, то чего ж ты сам не сказал? Чего ты раньше молчал?

– Ребята, ну хватит вам! Опять, ребята, да? – Пантелей снова приоткрыл крышку и заглянул в кастрюльку. – Ребята, знаете что? Давайте хлебца поедим – и в путь. Трудности так трудности! Вроде как голодающие, правда, ребята?

Валерка молча взял Петину кастрюльку и бросил ее вместе с водой в сугроб.

– Чего ты швыряешься чужими кастрюльками! – закричал Петя. – Иди подымай теперь! Иди вот, подымай.

– А вот не подыму! – буркнул Валерка.

Петя вытянулся и подошел к нему:

– Нет, подымешь! Нет, подымешь!

Пантелей молча полез в сугроб и извлек оттуда кастрюльку, но было уже поздно. Процедив сквозь зубы: «Иди ты еще!» – Валерка слегка толкнул Петю. Тот попятился, наступил на Леди, потом упал на Шайтана. Леди взвизгнула, Шайтан рявкнул. Собаки вскочили и неуклюже запрыгали по глубокому снегу, волоча за собой сани.

– Ага! Ага! – закричал Петя, указывая на собак. – Лови вот теперь!

– Сам лови!

– Нет, ты лови! Вот лови!

– Шайтан! Шайтан! Шайтан! – закричал Петя.

– Леди, ко мне! Леди! – надрывался Валерка.

– Полкан! Бандит! На, на, на! – манил Пантелей.

Долго взывали три одиноких путника среди снежных просторов. Собаки, наверное, только посмеивались, слушая их вопли. Скоро они превратились в неясное темное пятнышко.

Высоко задирая ноги, Пантелей выбрался к бивуаку.

– Все! – сказал он осипшим голосом. – Теперь как бы взаправду тут не замерзнуть. У вас веревочки нет – крепление сделать?

Ребята долго шарили по карманам, но веревочки ни у кого не нашлось.

– Придется так идти, пешком, – сказал Пантелей. – Давай, Валерка, ты неси лыжи, а я керосинку. Потом ты понесешь керосинку, а Петя – лыжи. Так и будем меняться. Собирайте вещи.

Покорно и молча Петя с Валеркой увязали и повесили за спины вещевые мешки. Валерка взвалил на плечо лыжи. Пантелей взял керосинку.

– Пошли! – скомандовал он.

Все трое полезли в сугроб.

…Часто останавливаясь, для того чтобы перевести дыхание, меняясь поклажей, путешественники прошли метров сто тридцать и остановились по колени в снегу, совершенно измученные, задыхающиеся.

– Не дойти, – сказал Валерка.

Пантелей посмотрел на него в раздумье.

– Петька! Знаешь чего? Дай мне свой ремень от брюк. Я им лыжу к валенку примотаю, схожу в поселок и достану вам лыжи.

Петя хотел спросить, почему именно он должен отдавать свой ремень, почему именно они с Валеркой обязаны дожидаться на морозе, пока Пантелей будет ходить в поселок, но не спросил ни о чем. Он молча снял ремень и протянул его Пантелею.

Так бесславно закончился отважный поход на собачьей упряжке. Пантелей сообщил поселковым ребятам о бедственном положении двух членов экспедиции, те надели лыжи и с хохотом отправились на помощь.

Ходят слухи, что Валерка с Петей предлагали впоследствии Пантелею снова пуститься с ними в экспедицию, но Пантелей, как рассказывают, ответил:

«Ну вас, ребята! С вами еще пропадешь…»