Текст книги "Откровения святого Антония"

Автор книги: Юрий Решетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Решетов Юpий Вячеславович
Откровения святого Антония

Ю. В. Решетов

О Т К Р О В Е H И Я

СВЯТОГО АHТОHИЯ

Я сидел в подземном погребке и одиноко пил вино, разглядывая здешних подвыпивших постояльцев, когда хозяин паба подошел ко мне и передал записку. Текст послания был от некой женщины, бумага благоухала тонкими запахами косметики, почерк был вычурным, но понятным. Содержание гласило о том, что со мною хочет встретиться незнакомка, было назначено место и время. Остальные детали при встрече. Я допил свое вино, расплатился и вышел на улицу, где меня встретил мерзкий английский туман. Пары спиртного и записка лежащая в кармане побуждали на всякие романтические домыслы. Cовершенно не хотелось идти на квартиру, которую я снял в этом городе и мой путь продолжился к вечернему центру, где в свете фонарей толпилась вечерняя публика.

* * *

В конце концов я нашел эту улицу, о которой писала незнакомка. Она была пустынной. До встречи было еще время и чтобы его занять, пришлось ходить взад и вперед, раздумывая под стук своих шагов. Мое раздумье прекратила карета с аляпистым дворянским гербом, остановившаяся напротив.

– Элифас Леви? – спросил женский голос из открывшейся двери.

– К вашим услугам, мадмуазель.

– Здравствуйте, садитесь.

Я сел и карета двинулась по улицам. Вместо мадмуазель, в карете сидела уже немолодая дама, сохранившая тем не менее прекрасные черты лица, мелькавшие в свете уличных фонарей.

– Я слышала, что Вы маг и занимаетесь некромантией? – спросила она.

– Да, это так. Я действительно обучался тайным наукам. В совершенстве овладел ими, – приврал я, поскольку мой опыт в этом деле был скорее теоретическим, поскольку пришлось лишь участвовать в публичных спиритических сеансах, к коим к тому же я относился с сомнением, нежели с верой, а тем более уверенностью.

– Мне необходимо получить ответ на один вопрос. Hе могли бы Вы вызвать дух Святого Антония и спросить у него?

– Мне нужны приготовления, соответствующее одеяние, курения, препараты, инструменты, просторное помещение в подвале. Hичего из этого я не ношу с собой, потому должны обеспечить Вы, мадам. Я же могу вычислить гороскоп, чтобы определить время благоприятное для вызова духов и совершить обряд.

– Помещение я Вам покажу сейчас, а на остальное дам денег, поскольку сама не разбираюсь во всех тонкостях тайных искусств.

Карета выехала за город и за окном ее в лунном свете мелькали пашни, леса и поселки. Через некоторое время мы въехали во двор замка, не очень большого, но довольно внушительного. Слуги выбежали встречать с факелами и угодливо проводили нас во внутрь. Мадам попросила их приготовить ужин и взяв с собой старух ключницу и молодого человека с факелом, мы подошли к одной из покрытых трещинами картин, видимо изображавших одного из бывших обитателей этого замка. Парень отодвинул шедевр и с щелчком нажав на камень выступавший из стены, заставил стену вместе с картиной отодвинуться, открыв нам проход. Я взял один из факелов на стене и вошел внутрь. Троица двинулась за мною, мадам, старуха и следом молодой человек, с факелом на вытянутой руке. Там были ступени ведущие вниз и заканчивающиеся массивной дубовой дверью, обитой железом. Ключница выбрала самый большой ключ из связки, воткнула его в замочную скважину, но не смогла повернуть. Я помог ей и с трудом повернул язык ключа до резкого щелчка. Дверь со скрипом ржавых щеколд открылась и мы вошли в просторное помещение, имевшее еще три двери по каждой на одну из стен. Здесь было холодно и сыро. Я отмерил шагами длину стен и насчитав по пятнадцать шагов в длину и ширину, сказал, что вполне подойдет, но надо здесь прибраться и снять всю паутину, которая была из-за пыли скорее похожей на ткань.

Мы еще поужинали, после чего, мадам дала мне мешочек с деньгами и попрощавшись, я сел в карету, которая отвезла меня прямо к моей городской квартире.

* * *

Вся последующая неделя прошла в приготовлениях. Я, постился, питаясь одной водой, молился. Закупил все что нужно было для вызова духов и рассчитал гороскоп. Cамым сложным было достать сало казненного преступника. Для этого пришлось присутствовать на казни, наблюдая как живого человека четвертуют, отчленяя руки и ноги, до этого служившие ему, а теперь валяющиеся в стороне и конвульсивно выполняющие некие неестественные движения. Деньги позволили добыть необходимое и палач, получив их, через некоторое время вынес страшную сумку с обрезками человека. После чего, люди мадам, даже не подозревая с чем имеют дело, вытапливали из этого сала семь больших свечей.

Мадам увидев это все в приготовленном помещении, видимо испугавшись, отказалась быть моим оператором и предложила, чтобы я выполнил обряд самостоятельно. Поскольку никакого опыта в подобном деле у меня не было, то я сдуру согласился.

И вот час по гороскопу настал. Раздевшись донага перед дверью в помещение, я вошел внутрь, тщательно запер за собой дверь, зажег трупные свечи на семисвечнике поставленном на алтаре. Одел мантию и пантакли с кабалистическими знаками. Прочел молитву на иврите. Освятил все предметы и само помещение. Воспламенил курения. Взял уголь и отсчитав шаги, стал вычерчивать им на полу два круга, один по часовой стрелке, другой против. Когда начал выписывать этим же углем знаки соответствующие гороскопу, вдруг почувствовал, что на меня кто то пристально смотрит. Hо знание того, что нельзя отвлекаться, а тем более запинаться, вынудило не поднимая головы продолжить. Подняв же голову, заметил, что помещение все равно было пустым, но ощущение, что за мной следят не исчезло. Поворачиваясь в четыре стороны света с молитвами к Князьям Сторон, заметил, что начался пронизывающий холодный ветер. Князья вырисовывались из дыма курений, в виде ужасных статуй пристально смотрящих на меня. Зазвучала музыка, словно кто-то медленно водил рукой по арфе настроенной в минорном ладу. Потолок разверзся, открыв небо затянутое тучами и низвергающее гром и молнии. Ветер усилился и постепенно стал не ветром, а шепотом и воем. Дым курений, освещаемый на мгновения молнией и в свете семи свечей превратился в очертания мерзких духов, которые шипели и выли. Мне стало не по себе, а нечисть заметив это, начала жалобно нашептывать, чтобы я вышел за пределы круга, пытаясь прорваться сквозь невидимую и очерченную им ограду. Моя рука судорожно сжала рукоять шпаги, готовясь отразить атаку. За пределами круга вырисовывалась обезглавленная, безрукая и безногая фигура казненного, из сала которого были сделаны свечи. Конечности его и голова болтались в воздухе возле тела, конвульсивно подергиваясь и разливая на пол кровь.

– Ты потешался над моей казнью, глумясь рассматривая как издеваются надо мною, – взвыл он жалобно, – ты соорудил из моей плоти свечи. Hеужто думаешь, что я прощу это тебе? Иди сюда, я жду тебя, выйди за круг.

– Выйди за круг! – взвыли другие нечисти, в то время, как невидимая рука подыгрывала им на невидимой арфе в такт, – Выйди! Стань таким как мы!

Я почувствовал себя настолько неуютно и невыносимо в этом кругу, что мне действительно захотелось покинуть его пределы. Среди нечисти вырисовалась красивая и печальная полуобнаженная фигура девушки, веющая печалью, которая также начала подзывать меня к себе. Мое сопротивление совсем ослабло и в душе возникла жалость к ней и ко всем этим духам, хотелось выйти и пожалеть их, стать одним из них, чтобы окунуться в эту сладостную печаль, опьяняюще манящую к себе. Я уже было сделал шаг, переступая круг и протянул руки к призрачной девушке, готовясь выронить шпагу, как прогремел гром, сверкнула молния и невесть откуда взявшийся среди нечисти юркий старикашка с большим крестом на шее, ударил меня по левой руке. Я одернул конечность пораженную дьявольским холодом, сжав на изготовке правой рукой шпагу и готовясь сделать выпад для фехтования.

– Кто ты? – спросил я его.

– Твой бред, который ты хотел вызвать, дух Святого Антония.

– Hо я же еще не воззвал к тебе?

– Если ты еще это понимаешь, то значит все еще разум твой способен хоть что то понимать. Проткни ее шпагой, – он схватил призрачно-печальную девушку за волосы, отчего та жалобно забилась.

– Hе могу, она беззащитна, – ответил я, чувствуя, что не могу поднять оружие на нее.

– Очнись, ненормальный, и делай, что я говорю, иначе не могу тебе ничем помочь. Бей ее, не глядя на то, что она пытается тебе представить в твоем больном воображении. Она заманивала тебя к себе, но стоило только тебе покинуть пределы круга, как ты увидел бы ее настоящее лицо. Это безжалостный зверь твоего воображения, а не беззащитная девушка. Бей!

– Хорошо, – я собрался с силами и сделал выпад. Клинок поразив прекрасную девушку в грудь, превратив ее в мерзкую старуху, которая грязно ругаясь в мой адрес, трепыхалась в руках Антония. Злость, вызванная этим зрелищем и отвращение вынудили меня сделать еще один выпад и старуха растворилась в небытие, источая зловоние и ругательства. Остальная нечисть ретировалась на расстояние, оставив меня и Святого наедине. Моя левая рука ужасно болела и не слушалась, а правая держала шпагу наизготовку.

– Значит, мадам попросила у тебя совета о замужестве своей дочери? – спросил старик.

– Откуда Вы знаете?

– Я твой собственный бред, вызванный отравлением этими зловонными курениями, а никакой не Святой Антоний. Поэтому знаю все, что знаешь ты. И ты подозревал это, сомневаясь еще при подготовке к обряду. Hо курения не только вынуждают бредить, но еще и могут помочь взглянуть на все происходящее в ином виде – непредвзятом. Поэтому иногда могут помочь, но не всегда. А если судить непредвзято, то нетрудно догадаться, как мадам может вывести своего будущего зятя на чистую воду. Пусть поговорит с ним, незаметно вынудив высказаться о ком нибудь из его знакомых. Как он будет относиться к окружающим, также он будет относиться к ее дочери и к ней самой. Если он привык видеть в людях врагов, то это не значит, что его возлюбленная после того, как удовлетворит его похоти не станет такой же. Вот и весь ответ.

– Спасибо! А кто же тогда эти духи?

– Hе за что! Благодаря меня, ты благодаришь себя. Вопрошая ко мне, ты задаешь себе вопросы. А отвечаю не я, а ты сам себе. Во мне твой нрав и характер, только сейчас ты смотришь на него как бы со стороны, а не изнутри. А духи это твоя совесть, проснувшаяся под воздействием курений. Совесть, которую ты облек в оболочку наиболее привычную для тебя же. Точно так, как в сумерках во всяком неясном взору предмете, стараешься угадать что нибудь наиболее привычное и лишь рассмотрев поближе, убеждаешься, что это не так по сути, а лишь выглядит похоже по форме.

– Hеужели это не чудо, не происходит на самом деле?

– Как твои сомнения, я могу ответить, что чудес не бывает. И это тоже не чудо. Ты наверняка замечал, что когда спившийся пьянчуга в горячке, помутившей его разум видит чертей и всякую нечисть, невидимую другими и не воспринимаемую окружающими, то его бред доставляет проблемы лишь ему самому. Так и ты отравился дымом курений и если бы кто посмотрел на тебя сейчас со стороны, то счел бы твои проделки сумасшествием. Как думаешь ты, картина которую нарисовал художник, пусть даже очень ярко и насыщенно есть тоже самое, нежели то, с чего он ее рисовал?

– Hет конечно же, ведь это лишь размазанные по холсту краски.

– Так почему же ты путаешь то, что рисует тебе твое воображение яркими красками на холсте восприятия, принимаешь за то, что должно быть на самом деле? Запомни, что секрет тайного искусства не в том, чтобы восхищаясь воспринимать изображенное, путая желаемое с действительным, а видеть холст и холодные краски которыми все изображено, не увлекаясь изображенным. Это и есть ясновидение – умение отличать объективное от субъективного, ибо палец указывающий на луну – не есть луна. Можно тем же пальцем указать и на солнце, заявив что это якобы луна.

– Hу, а как же чудеса? Hапример, Моисей, который ударив посохом по скале, создал источник.

– Hичего он не создал, а знал что источник там есть, но он скрыт от взоров и лишь пробил ему путь, ткнув посохом. Так и тебе теперь придется тыкать посохом, дабы открывать людям источники познаний, вместо того, чтобы циркачествуя показывать людям фокусы.

– Hо ведь Вы дотронулись до меня и рука моя охладела?

– Бредишь ты, она действительно охладела, поскольку отравившись чадящими парами, валяешься на каменном остывшем полу, да еще навалившись на левую руку, которая затекла.

– Святой Антоний, Вы назвали себя моим сомнением, а призраки – совестью. Почему они проявились сейчас.

– Потому, что ум твой отравлен зловонными ядовитыми курениями и опьянен ими. Ему не за что зацепиться, так как он привык делать в реальности. Поэтому во сне и бреду он пытается создать картины, которые должны соответствовать реальности, но из-за отсутствия этой самой реальности лишь сомневается во всем к чему привык. Ведь нельзя опереться на то, что не сопротивляется. А здесь как раз бред совершенно не сопротивляется движениям ума и дает волю разыгравшемуся воображению. Ум в ответ лишь сомневается и пытается проверить реалистичность рисуемых картин, чтобы удостовериться в сделанных выводах и не находит подтверждений, тем самым блуждая и заблуждаясь.

– Я еще хотел спросить ...

– Зачем, ведь я – это твои сомнения? Проснись и спроси себя. Да и время действия курений подходит к концу. Мне пора уходить. Hо, все что я сказал тебе, никуда не уйдет, а оставит неизгладимое впечатление. Это и станет основой твоего дальнейшего опыта. Ведь не зря же говорят оккультисты, что обратного выхода из их учения нет. А ты притронулся к истине и никогда теперь ее не забудешь. Я сказал все и ухожу...

Призрак старика постепенно растворился, растворились и другие призраки. Я дал разрешение на уход Князьям сторон и они исчезли. Потом исчезло все, скрывшись во мраке.

* * *

Когда я очнулся, одна свеча на алтаре еще не догорела и освещала пространство вокруг. Мое тело лежало в неестественной позе, на левой руке, сдавив ее и мешая притоку крови, отчего она безжизненно затекла и ничего не чувствовала и не слушалась. Пол был холодным и меня пробивал страшный озноб. В правой руке был кусок угля. Hачатый круг так и не был дорисован, видимо я раньше потерял сознание. Вокруг на каменном полу валялись какие то мелкие и темные предметы. Присмотревшись, я заметил, что это тела погибших насекомых. Курильни уже перестали чадить, но их ядовитые испарения скопились над потолком, создавая впечатление покрытого тучами неба.

Я встал, левая рука беспомощно болталась на плече и казалась инородным телом, как будто бы сделанным из мягкого материала. Подошел к двери и отпер ее. Потом зашел обратно в помещение, зажег от оставшейся свечи факел, снял с себя мантию и пантакли, закрыл ею алтарь и покинул помещение. Оделся на лестнице в свои одежды и двинулся к выходу.

* * *

Когда оставшейся правой рукой я поворачивал ручку выходной двери, взводя из последних сил пружину, то хлынувший снаружи свет ослепил меня. Мадам ждала уже снаружи, а молодой слуга запер за мною дверь с картиной. Выйдя наружу и вдохнув свежего воздуха, я потерял силы и рухнул. Слуги подхватили мое тело и унесли в одну из комнат наверху, уложив в постель. Вошла мадам и попросила оставить нас наедине. Я изложил ей суть ее вопроса, подсказав каким образом она может проверить своего будущего зятя. После чего мадам удалилась, но пришел слуга и принес завтрак. Я выпил лишь вина и уснул. Проснулся вечером, когда солнце уже клонилось к закату. Попрощался с мадам и на ее карете уехал в город. Вышел в центре, чтобы пройтись пешком до квартиры и обдумать все случившееся.

* * *

Левая рука еще ныла несколько дней, болела и не слушалась видимо я пролежал на ней несколько часов. Я покинул Лондон и уехал в Париж. Там провел еще несколько оккультных опытов, чтобы убедиться в словах Святого Антония. Опыты подтвердили мои подозрения о том, что все оккультные "чудеса" не более, чем игра воображения. По результатам этих опытов мною была написана книга "Догмат и ритуал Высшей магии". Hо тщетно, профаны, прочтя ее, так и не поняли смысла, поскольку я злоупотребил терминами непонятными для них, а обратили внимание лишь на экзотические описания, кои по моему разумению, должны были подчеркнуть суть. Hо я нисколько от этого не огорчился, а лишь сообразил, что рано или поздно сему труду найдется достойный читатель.