Текст книги "День первый (СИ)"

Автор книги: Юрий Рожков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

У отца в машине, поудобней кресла были.

При мысли о родителях, слёзы сами собой навернулись на глаза, и я, пока никто не видит, просто и тихо расплакался.

Серьёзно, а что мне было делать? Я неизвестно где, отец погиб, а мама как? А братья и сёстры? Как они будут без старшего-то, и без отца?

Хотя без меня-то им отлично будет. Некому выговоры будет получать, не будет поводов вызволять меня из полицейского участка, и не будет разговоров с директором. Без меня-то им легче будет.

А вот отец...

Поневоле я двинул себя в челюсть – надо искать выход, а не сопли тут распускать! Но слёзы всё равно шли сами собой, и в попытке это остановить, я всхилпнув, осмотрел карету.

Какие-то странные узоры тут...

Неожиданно, мимо кареты кто-то проехал. Я ожидал что они остановятся, занавески-то завешены, но никто не стал останавливаться, и звук уезжающей кареты раздавался уже где-то позади меня, на востоке, а я остался один... или нет?...

– Ты смотри сколько оружия!... – Донеслось до моего уха мальчишеское.

– Бамахам, я даже не знаю, можно ли это трогать... – а у этой девочки приятный голос, надо признаться. Впрочем, вспомнив свою одноклассницу, с ангельским голосом, и ликом старой ведьмы, я решил не выпендриваться, и подождать. Да чёрт побери, сам-то клыкастая и рогатая баба, ростом хорошо за семь футов, наверное, а голос, только в опере да церкви петь!

Послышалось пыхтенье, и перетаскивание железок из угла в угол. Разбирали видимо. Решив, что ничего не будет страшного если выйду, и помогу им, не будет, я снял аккуратно с восточной стороны кареты, занавеску, и обмотав на манер полотенца, высунул голову, из кареты, чтобы посмотреть на ребят.

Батюшки! Да это ж ещё дети! Что они тут делают? Не став их рассматривать, скрылся в карете:

"Если есть дети, значит есть и родители, а где родители, там и пинки за детей", вспомнилось мне моё буйное прошлое.

В конце-то концов, если они сами уничтожат улики моего безобразия, будет же лучше, так ведь?

– Ой, а что в карете? – внезапно раздался девичий голосок.

– Она такая старая, и разбитая, что наверняка из неё всё ценное уже забрали. Ой! Тут кости...

– Ой, какие? Мамочки, да это ж людские!! – Взвизгнула девочка.

– Это ж кто столько благородных убил-то? Только ж у благородных белые кости, не то, что у нас...

И тому подобное. Видимо, отключились от кареты совсем, однако их диалог убаюкивал, и я даже зевнул... и неожиданно во весь голос рявкнул "Тагра!".

Эти детские крики, даже страшней некоторых вещей, например звука аварии. Я высунулся, и увидел, что дети, покидав все пожитки, которые надумали взять, бежали в сторону, в которую уехала телега, или что это было.

"Ну и ладно", подумалось мне, главное чтобы никого не привели сюда из мародёров.

Кстати о них... обидно сказать, но запах этих детей мне показался... вкусным. Может не стоило их отпускать?...

Я тронул когтем Муху, но он дремал, как немец принявший 9 грамм свинцового снотворного в нормандии.

Сложив руки под грудью, я начал думать.

Верней, я попытался это сделать. Но видимо, эти дети спугнули все мысли какие были. Оно и лучше в принципе...

Через какое-то время, мои уши услышали, что визави проснулся:

– Тагра? Ты тут? Мне показалось ты где-то витаешь.

Я лишь кивнул, после чего, тоже кивком спросил – чё делать то будем?

– Мне надо в город. Я должен был открывать праздник плодородия жертвоприношением, и если не приеду к положенному сроку, урожая хорошего не будет... отец даст быстрых Кухарнов, и лёгкую карету. С тобой на нас никто не нападёт, ты же Тагра, так что можно будет не бояться опасностей. Давай быстрей вернёмся в город, а?

А что мне оставалось? Я лишь согласно кивнул, и мы вышли из кареты. Попрощавшись с павшими бойцами, и пустив скупую мужскую слезу напоследок, Муха пошел по направлению к замку.

Если бы знал, что это будет так долго, честно говоря, не думал бы съедать всех зараз за раз. Прежде всего, потому, что мой визави, начал читать молитвы какие знал, наизусть, и в полный голос. Правда, получалось у него довольно музыкально, и я поневоле стал пытаться, не то чтобы подпевать ему, всё равно ничего кроме Тагры не выдавлю, наоборот начал мычать ему в тему.

Ну а чё, адо ж себя развлекать в долгом походе?...

Мы оба разулыбались, и я ещё раз заметил какой он ми...

Я мужчина. Мужчина, и должен думать о бабах.

Хотя бы о той же Бетти... нет, о Бетти нельзя, оконфузюсь перед святым ликом Мухи, надо о чём-то нормальном. О маме.

Вспомнив её улыбку, ощутил укол в сердце – да о чём же я думаю, то подрочить, то расплакаться, что за хрень вообще?!

Встряхнувшись, стал думать о детях.

Да, о тех детях. Почему они мне казались вкусными?

Потому что делали злые поступки. Какие злые? Видимо, грабили мёртвых. А почему они грабили мёртвых? Потому что другого выбора у них не было.

Видимо их родитель был гробовщиком, или кладбищенским смотрителем, но тогда бы у них была культура поклонения и уважения к мёртвым.

Словом, непонятно.

Вообще было много чего непонятного. Кто я? Что я? Тагра. Что такое Тагра? Как я выгляжу? Чёрные волосы, багровая кожа. Мускулы, да, когда я поел, стали очень крупные мускулы у меня. Грудь, огромная, намного больше даже обеих грудей Бетти вместе взятых.

А когда пожрал, словно подтянулась, и теперь торчком стоит.

Что такое Тагра? Если тагра – это я, то почему говорю только название своего вида?

К Какому виду я принадлежу? Приматов? Что-то не помню приматов с рогами. Может быть я – биологическое оружие советских ученых, неожиданно перенесшееся вместе с моим разумом, телепортиовавшимся в это тело, в другой мир? Тогда почему Муха об этом оружии знает?

Стоп, а что я вообще о себе знаю?

Я умер. В этом сомнений нет. И теперь я в другом мире, в чужом теле. В этом сомнений нет. А теперь я ещё людоед по преступникам.

Попытка, вспомнить хоть что-то из прошлой жизни, раздалась тяжелой головной болью, у меня аж подкосило ноги:

– Тагра, милая, прошу тебя, не умирай! Я же даже не понимаю, что с тобой происходит! Я же лечу тебя! – Почувствовал я лёгкое, тёплое прикосновение, молодого жреца. То что Муха жрец, я понял сразу, как он ко мне прикоснулся.

Ну, жрецы же лечат раны духовные, так ведь? Священники, и всякое такое. Почему бы в мире, где есть грёбанные рогатые бабищи, ростом хорошо за шесть футов, а то и за семь, с сиськами, которые можно на желтомордых сбросить, не быть бы лечащим жрецам, а? Почему я решил, что у меня такой рост – да потому что мне Муха даже ниже пояса!

Вспомнив, как мы наподдали этим людоедам, я криво усмехнулся – а ведь сам-то сейчас не лучше. Разве что австралийским медсёстрам предпочитаю маньяков-педофилов-насильников-подставьте-нужное-преступление.

И всё же, радоваться нечему. Я вообще ничего не знаю. Ни о том как сюда попал, ни почему я Тагра, ни что с моей роднёй.

В таких мыслях мы и шли. Заметил только одно – меня бояться. Нет, меня жуть как бояться.

Если при виде моего спутника, люди радовались, махали, и улыбались, то стоило мне появиться в их поле зрения – как тут же дикий ор, обоссанные и оборсранные штаны, и сверкающие с пятой световой пятки.

Самым фееричным было следующее – по дороге в город, мы шли по-над рекой, где местные сельские жительницы, весьма аппетитных форм, заставивших меня аж потечь, и облизнуться, стирали бельё в реке, да и сами видимо решили помыться. Так вот, когда мой визави попытался им успокаивающе кивнуть, то тётки, забыв про всё, сначала затыкали в меня пальцем, реально от ужаса описались, и позабыв про одежду, рванули куда-то в сторону, сверкая голыми задницами.

– Тагра, милая, подбери их одежду, и оставь здесь. Они вернуться, а мне мочить одежды нельзя... это же ритуальная одежда! – Чуть ли не прохныкал мой визави.

Пожав могучими плечами, я спустился за одёжкой, как вдруг понял, что один из сарафанов... ну скажем так, он на меня налезет. Обладательница его очень уж крупная была, ни одна из тех молодых девок, что была в воде, не была хоть немного похожа на даму таких габаритов.

Вспомнив, что такие размеры обычно у пожилых женщин, я поневоле оставил платье на месте, поддёрнув штору, в которую обернулся.

Нет, обворовывать старушек я не буду. Нет, ни в коем случае. Не хочу стать вкусным.

Но вообще и правда, от тела у меня стал ненадолго исходить кислый запах, который позволил мне понять – хорошие поступки делаю, раз от меня так для меня же воняет.

Хотя тут не факт, может это потому что не ранее чем некоторое время назад.... Да не, не может быть чтобы такой запах шел от этих женщин.

Или тут все люди "с гнильцой"? Да и потом, почему у меня на Муху нет реагирования?

Если подумать, все мы грешные, всем нам хочется что-то этакое натворить.

А Муха – нет. Или я не ем грешников, а только преступников? Ох, честно, в этот момент я скорей уже сам себя запутывать стал.

Домыв их одежду, и как следует выжав, я сложил корзины на видном месте, и мы направились как раз к городу, в нужный момент – как выяснилось, голая братия не так просто, помечая от ужаса дорогу до деревни, рванулась от меня – кажись вся их деревня собралась.

В общем, дабы не получить пару дополнительных дырок на заднице, да и чтобы Муху не затоптали, мы можно сказать, галопом побежали от буйной толпы.

Долго ли коротко ли, но под закат, мы уже подходили к городу, и я заметил неприятные моменты – врата закрыты.

Вот почему-то мне кажется, что в мирное время, врата города так вот просто не закрывают. Однако Муха шёл как ни в чем не бывало, так что и останавливать его не стал, только одёрнул штору, в которую обернулся, и решил идти немножечко впереди.

Кто знает, вдруг опять стрелу придется отбивать? А у меня хоть дубинка есть, и хрень эта стрелами стреляющая.

Подошли мы к вратам достаточно быстро, но при попытке постучать в них, нам никто не открыл.

Это настораживало, но Муха продолжал стучать, и даже закричал:

– Я Мухарамеш Самахмунт Еписком, сын Машамке Шамарита Епискома! Откройте дверь, мне нужно доложить отцу о нападении на меня!!!

Что делают люди в этот момент? Вот нормальные, и адекватные? Правильно, хотя бы пытаются узнать, кто здесь шутник такой. Например – сначала выстрелить из лука, или чего-то этакого, а потом уже, если надо, двинуть шутника по башке дубинкой.

Ну, или обгадиться от ужаса, и впустить в город какого-то самозванца.

Но тут молчали. Что странно. Что капец как странно.

Я подошел к воротам, и погладил их по дереву:

– Что, нравятся врата? Отец мой архитектор, любит что-то такое изобретать. Даже вы, Тагра, не можете пробить это усиленное метеоритом дерево! – Тут же высказался мне Муха.

Что делает мужчина, когда слышит про горящую избу?... правильно, либо подкидывает дров, либо наслаждается зрелищем. Я решил подкинуть дров.

Мой вопль, от того что я разбил кулак, о эти грёбанные ворота, заставил птиц с окрестных деревьев взлететь крылатыми ракетами.

– Тагра, я же говорил тебе! – Обречённо вздохнул Муха, и прикоснулся к саднящей разбитой руке.

Нет, точно вам говорю, он – жрец! Жрец на все сто! Только что рука больше напоминала тряпку, из которой вынули кости, окровавленную, с многочисленными порезами, а вот она уже зажила как ни в чем ни бывало!

Чудо и волшебство!

Впрочем, расслабиться мне не дали – ворота начали открываться. Это я их что-ли сломал?...

Лучше бы сломал, мелькнула первая мысль, когда я подхватив паренька, отпрыгнул назад, от брошенной на нас сети:

– Ой, смотри-ка, Тагра! – Огромный мужик, абсолютно неприятнейшего запаха, перекидывал дубинку из руки в руку. Даже не так, дубинищу. И да, конечно он ниже меня, но при его ширине – это уже явно мои проблемы.

Вообще встречающий отряд оказался разномастым, все одеты в стражников – кто-то толстоватый, кто-то худощавый, но этот конечно выделялся особенно. Хотя среди стражников был странный тип, от которого вкусно пахло, и который оказался замотан по самые уши...

– Успокойтесь! Иначе мой отец вас убьёт! Я Мухарамеш Самахмунт Еписком, сын Машамке Шамарита Епискома, я недавно...

– Да знаем мы всё! – Сплюнул громила, – двое самозванцев уехали из города. А наш настоящий Мухарамеш сейчас спокойно восседает возле своего отца, на троне. Хватайте этого сопляка, и эту бабищу! Настоящую Тагру не приручить! – рявкнул мужик с дубиной.

Не приручить?! Рванувшись вперёд, и прыгнув коленом ему в челюсть, и пока находился в воздухе, кульбитом который по трезвости не повторю, двинул его соседей пятками по головам. Приземлившись на ноги, я услышал окрик:

– Тагра, стой! Не надо. Они хорошие люди. Меня уведут к отцу, а там я всё объясню. А там, что Арабелла Великая скажет, так и будет. – остановил меня Муха, и тут же добавил, – только не трогайте эту Тагру. Она мне жизнь спасла, и подчинилась мне, так как была недавно рождена.

Хлопнув по морде ладонью, и чуть не порезавшись о собственные же клыки и рога, я посмотрел как можно суровей и серьёзней. Нет, он серьёзно? Я же их мог раскидать ,и прошли бы мы к его отцу!

Тем не менее, меня сбили с ног и сорвав штору, тут же завопили:

– О, а вот и Штора из украденной повозки! Вот дураки, а? – Загыгыкал один из стражников, пахнущий особо кислотно.

Ясно, хронический пень, сказали, что врёт человек, значит врёт. Как иногда шутил отец – партия сказала, комсомол ответил есть.

Выкрутив руки, меня повели в какие-то подворотни, двое, один из которых как раз и был тем самым вкусно пахнущим.

– Не бойся, я тебя заберу! – Нежно улыбнулся Муха, словно прощаясь...