Текст книги "Улица без рассвета"

Автор книги: Юрий Усыченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– Дайте взвод солдат, и я по камешку выберу весь костел, а тайник найду, – предложил Данилко.

– И это даст материал для провокационной кампании в буржуазной прессе, – в тон ему ответил Грицай. – Поднимут шум на весь мир, что советские войска разрушают храмы, издеваются над чувством верующих А попы-шпионы смекнут, в чем дело, и разбегутся кто куда – ищи тогда звали. Убежит и субъект, который ищет документ.

– Ага, понял, наконец! Надо его поймать, а он выдаст др.

– И опять не так, – улыбнулся полковник. – В нашем деле простейший путь к цели еще далеко не самый верный. Во-первых, совершенно неизвестно, Сын сообщников или нет. А во-вторых, нам нужен прежде список – настоящий, в полном порядке.

– Для чего? – Удивился лейтенант.

– Вы же родом из этих мест и не вам рассказывать, что униатская церковь всегда была самой верной служанкой реакции. Но среди верующих униатов большинство честных, хороших людей, которых просто обманули. Широко опубликован документ о сотрудничестве церковников с фашистами вызовет отзывы во всем мире – ведь украинский-униаты живут и в Северной Америке, и в Южной. Сейчас униатская церковь пытается надеть на себя тогу борца против фашизма. Список, который мы ищем, откроет глаза честным людям.

Зазвонил телефон.

– Я занят, – сказал Грицай, взяв трубку.

Кто отвечал ему прощающим тоном, но настойчиво.

– Примите его сами, – спокойно ответил полковник.

В трубке снова затрещало – кто оправдывался, уговаривал.

– Хорошо, выпишите пропуск, – наконец согласился Грицай. – Какой очень настырный посетитель хочет поговорить только со мной, – пояснил он Данилко. – Придется принять. Выйдите, пожалуйста, в коридор, поверните за угол и побудьте там. Я вас потом позову.

Через минуту-другую новый посетитель постучал в дверь кабинета Грицая.

– Пожалуйста, – пригласил полковник.

Мужчине, который так настойчиво добивался свидания с полковником, было лет шестьдесят.

– Этакого начальника мне и надо, – услышал уже с порога. – А то сидит молодой, у меня сын старший. Я с таким говорить не могу, мне надо серьезного начальника, который может внимательно выслушать и все основательно объяснить.

– Садитесь, – пригласил Грицай.

Дед сел, положил шляпу на небольшой столик для телефонов, приставленный к письменному, медленно расправил длинные седые усы:

– Дело у меня, товарищ полковник, такова, что даже я сам в ней разобраться не могу – то ли правда, или нет. Ничего не пойму.

– Может, вместе разберемся, – едва заметно улыбнулся Грицай.

– Может, и разберемся, – охотно согласился старик. – Говорят, одна голова хорошо, а две – лучше. Только здесь не две, может, целых двадцать нужно, чтобы маху не дать. Хочу сказать вам для начала, попов этих я всю жизнь терпеть не мог. Еще как жениться собирался со старой своей, то так же направления и сказал: "В церковь не пойду, хоть ты что!" И уж как она плакала, и отец мой ругал меня. Что греха таить – пришлось уйти. Что его поделаешь – время такое было, сами знаете. С работы бы выгнали, в полицию упекли. А безработных и без меня хватало. На любое место, только скажи, сразу десять прибежит. Вот и пришлось против своей совести идти. В церковь я таки пошел, а отца Григория – священник был в том селе, где моя старая жила, – ему и говорю: "Неверующий я. Атеист, если по-ученому ". А он и отвечает: "Да обо мне. Деньги плати, а в церкви, что скажу, то и делай ". Правда, под хмельком он тогда был, и все они выпить любят, сколько я их не встречал…

Старый помолчал, вынул из кармана огромный кисет с табаком. Грицай протянул ему коробку "Каз-бека". Тот презрительно сморщился: "Не употребляю", тщательно свернул папиросу и, пуская клубы едкого дыма, продолжал:

– Все они любят выпить, кроме одного – отца Ваня, что рядом со мной живет. Такой тихий поп, просто удивительно. Водки – ни-ни. Отношении женщин – тоже. Все с ребятишками возится, в саду возится, читает. И поговорить с ним приятно: вежливый, яды своей религиозной сеет. Думал: неужели этот поп не такой, как все, неужели польза от него, а вреда нет? Посмотришь, как человек как человек, а домой от него приду, посижу, обдумаю все и не верю. "Ой, говорю себе, Вершили (это меня так зовут – Андрей Вершили), не верь попу, все они одним миром мазаны".

Вершило снова прервал свой рассказ, достал из кармана большую красную платок, вытер вспотевший лоб. Грицай внимательно и добродушно поглядывал на собеседника.

– Так вот, товарищ полковник, вчера я допоздна в своем саду сидел. Повадились мальчишки у меня яблоки воровать. Днем пусть приходят. Я им сам выберу, дам, которое только понравится. Ребенок, она, сами знаете, вкусненькое любит. Когда с разрешения, я не против. А воровать – это не годится, до добра не доведет такое дело, да и дереву вредит. Сижу вот я в садике, в самый темный угол забрался. Сначала дремал, а потом посмотрел вокруг – такая красота. Ночь тиха, звезды ясные-ясные. И вдруг грустно мне стало. Вот, думаю, дед Вершили, жизнь ты прожил, а добра не видел – по чужим людям и по чужим домам шатался. Только теперь счастье наступило, а ты уже старик. Задумался я, вдруг слышу – шум. А надо сказать вам, мой сад и сад Иваньо – рядом. Вдруг, значит, слышу – шум. Что это, думаю, такое? Когда вижу, в доме ксендза открываются задние двери, в садик ведут. Хоть темно, а разобрать можно: вышел из дома человек. "До свидания, – говорит, – Ровно в полночь буду". И крадется через сад, да так тихо, осторожно, видно, чего ему прятаться надо. А батюшка за ним с открытой двери следит. Прошел этот человек совсем близко от меня, дыхание было слышно – трудно так дышит, сопит. Разбирательств я его немного. Ростом невысок, плечи широкие, руки очень длинные. Подкрался к забору, прислушался, затем перепрыгнул через него – только и видели. Утром пошел к соседу своему – Степы. Сверхсрочников он, старшина, десятый год в армии служит. Боевой парень. Я ему все рассказал, а он мне посоветовал, куда пойти. Действительно, думаю, надо пойти. Может, оно вам и без надобности, а все-таки на совести спокойнее. А может, думаю, какой подозрительный.

– Правильно сделали, АндрейЖ… Отчество как вас?

– Иванович.

– …Андрею Ивановичу. Хорошо сделали, что пришли сюда. Спасибо. – Грицай крепко пожал старику руку.

– Значит, правильно я подумал, что он проходимец какой? – Обрадовавшись, спросил Вершили.

– Этого я уже не знаю, Андрей Иванович. Мало кто к ксендзу ходит. Может, человек ребенка окрестить решила, а открыто этого делать не хочет, может, еще какое-то дело – всякое бывает, – улыбнулся Грицай. – Однако разговор наш прошу сохранить в тайне.

– Да разве я не знаю, – кивнул Вершили. – Нет ничего умнее, как язык за зубами держать.

Вершило встал, взял со столика свою шляпу и, попрощавшись, вышел.

Полковник тоже вышел в коридор, позвал Данилко. Молодой офицер стоял у окна, задумчиво глядя в высокое холодное небо.

– Пойдем, – сказал полковник. – Кажется, я только что получил очень важные сведения.

X. Ночная облава

На свидание Павлюк появился точно в назначенное время. Соблюдением правил конспирации, он оглянулся, проверил, не следит ли кто за ним, и только тогда осторожно шмыгнул в калитку.

Как и в прошлый раз, священник уже ждал его и сразу впустил в дом.

Поздоровавшись, Ваня прежде сообщил об инженере Грицая.

– Я не думаю, чтобы его направили контрразведчики, – сказал он. – Впрочем … В нашем положении надо остерегаться всего. И кое в его … может, даже не в словах, не в поведении, а скорее во взгляде, в манерах показалось мне подозрительным. Особенно не нравится мне, что он видел ваши пометки на плане.Из них можно легко понять, что вы ищете.

Павлюк – удачливый и опытный шпион с многолетним "стажем", имел свое "профессиональное самолюбие" – признать свою ошибку ему не хотелось.

– Глупости, – сказал он намеренно небрежным тоном. – Ничего не поймет. Мало кто и с какой целью мог оставить пометки на плане. Все равно неизвестно, в какой камере нужно искать тайник.

– Все это так, но осторожность необходима.

Павлюк пожал плечом.

– Это правда, святой отец. И все же не так страшен черт, как его малюют. Я на своем веку имел дело с немецким, французским, турецким, американской контрразведками и, как видите, жив, здоров, не собираюсь умирать. Будем надеяться, что нас минует и советская контрразведка. Они в худшем положении, чем мы.

– Почему?

– Очень просто. Во-первых, они не знают, кто мы, где мы и каковы наши намерения. Затем представьте себе хуже: нас арестовали. Признаться, что мы искали тайник – для нас все равно, что подписать себе обвинительный приговор, этого мы никогда не сделаем. Правильно?

– Ну конечно.

– Во-вторых, они должны схватить нас именно в тот момент, когда при нас будет список – не раньше и не позже. Ранее – арест ни к чему не приведет, позже – мы исчезнем с важным документом. Как видите, задача у контрразведчиков не легкая.

– Тем лучше … Вы хорошо осмотрели третью камеру?

– По-моему, искать надо не там.

– А где?

– В одной из смежных – второй, четвертой или напротив – в десять. Словом, приблизительно три часа. Сколько всего камер в подземелье?

– Двадцать один.

– Порядочно, искать придется долго. Вот если бы был помощник … У вас случайно нет надежного человека, такого, чтобы и помогла и, конечно, не болтали. Надо найти подходящего мужчину. Когда все сделаем, то избавимся его …

Оба хорошо понимали значение слова "избавимся".

– Где такого человека найдешь, – с грустью сказал Ваня. – А ваш хозяин, трактирщик, для такого дела не подойдет?

– Старик, пуглив, ненадежный. Надо молодого, энергичного.

– Тогда придется делать все самим.

– Приготовьте электрические фонари: при свече много не сделаешь. Видимо, понадобится и ломик. Если в тайнике есть сейф, то может быть нужен и автогенный аппарат, чтобы резать металл.

– Где же я найду такой аппарат? – Воскликнул священник. – Под каким предлогом его покупать или одалживать?

– В нашем деле надо предусматривать даже мелочи, – сказал Павлюк, сердито пожав плечом. – Ведь мелочь может погубить нас. Девяносто девять шансов из ста, что аппарат не будет нужен, и все же мы должны на всякий случай иметь его.Представьте себе, в каком дурацком положении мы окажемся, когда разломаем стену, найдем тайник и не сможем добыть из него документ. Тогда уже поздно будет искать аппарат. Через час после того, как найдем тайник, меня не должно быть в Кленовые.

Священник задумался.

– Ничего не могу придумать,

– Безвыходных положений нет, святой отец,

– Скажите, – после паузы спросил Ваня, – а взрывчаткой открыть сейф можно?

– Берусь, – кивнул Павлюк, – мне приходилось.

Батюшка помолчал, то обдумывая, потом негромко произнес:

– Есть люди, которые до сих пор не сложили оружия, блуждают по лесам.

– Это из УПА? – спросил Павлюк.

– Да. У них должна быть взрывчатка.

– А кто к ним пойдет?

– К ним идти не надо, – ответил Ваня. – Один их иногда бывает в Кленовые. Я смогу с ним встретиться и договориться.

– Тем лучше.

– Ну а что, если вдруг появится Грицай и застанет вас в подземелье? – Спросил священник, неожиданно меняя тему разговора.

– Слава богу и святым отцам-инквизиторам, спрятаться в подземелье есть где. В случае опасности выберусь через потайной ход в Зале судилища.

– Вы хорошо запомнили его? Нажать на правый край доски, играть камина раздвинутся, и вы войдете в камин – он широкий, как адская печь. Вместо дымохода-винтовые лестницы, которыми подниметесь прямо на крышу костела.Обойдите по карнизу шпиль. Правда, карниз достаточно узкий, но для человека с крепкими нервами это не страшно, не надо только смотреть вниз. Затем пожарной лестнице спуститесь в маленький дворик. Оттуда выбраться на улицу легко.

– Не забуду – доска, камин, винтовые лестницы, карниз вокруг шпиля, пожарная лестница, дворик.

– Правильно.

Павлюк взглянул на часы.

– Пора идти. Слишком поздний прохожий может вызвать подозрение.

– Идите.

Ваня тоже поднялся. Как и прошлый раз, потушив свет, чтоб кто с улицы случайно не увидел две фигуры в доме, за руку вывел Павлюка на крыльцо.

Гость попрощался, перелез через забор и быстро направился в ресторан на улице Без рассвета. Отсюда до него надо было идти с полчаса.

Шел Павлюк осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, не выпуская пистолета, держась подальше от крутых поворотов и больших подъездов, где могла притаиться засада. Однажды, когда обернулся, ему показалось, что от освещенного луной дома взмыла тень. Павлюк замер, начал пристально вглядываться в темноту. Не шевелясь, ничем не выказывая своего присутствия, стоял долго – минут десять. Однако ничего подозрительного больше не заметил и решил, что ошибся.

Миновав три квартала, Павлюк вышел на прямую, длинную, без переулков улицу, ведущую на просторную площадь с сквером. Улица и площадь были плохо освещены, как и вообще весь город, только-только пережил оккупацию, тяжелое военное время. В темноте Павлюк чувствовал себя увереннее, безопаснее.

Вдруг, уже почти возле площади, скорее инстинктом преступника, чем разумом, почувствовал опасность. Впереди – никого. Быстро оглянулся по сторонам.Прислушался. Позади нагоняют четверо. И тогда понял, откуда возникло ощущение опасности: эти четверо шагали по-военному, в ногу. Павлюк не мог понять, откуда они взялись. Недавно улица была пуста. Вероятно, вышли из некоего дома.

Павлюк ускорил шаг.

– Гражданин! Подождите! – Послышался голос сзади.

Что делать? Остановиться, начать с ними разговор, предъявить документы? А когда это патруль? Павлюк боялся ночной облавы – вдруг кого ищут? Тогда и Павлюка могут задержать, чтобы проверить документы, выяснить, кто он такой … Нет, надо любой ценой избежать опасной встречи. Павлюк пошел быстрее.

– Гражданин! Стойте!

Павлюк побежал. Как назло, некуда обратить до самой площади.

– Стой, стрелять буду! Стой!

Только бы успеть добежать до площади! От нее в разные стороны ведут несколько улиц …

Раздался выстрел. Пока стреляли вверх.

Павлюк мчался изо всех сил, думая только об одном: скорее бы достичь площади.

Но когда к желанной цели осталось не больше двухсот – трехсот метров, впереди в полумраке лих-тарив мелькнула несколько фигур. Павлюк понял: улица закрыта с обеих сторон.

Все еще бегу, он оглядывался вокруг, пытаясь найти хоть какой закоулок, где бы можно было хранения-ваться. Улица была темная и пустынная: неосвещенные окна, наглухо закрытые подъезды. А шаги позади приближались.

Вдруг, уже почти потеряв надежду на спасение, Павлюк увидел, что ворота, которые вели во двор одного из домов, немного отклонены. Инстинктивно, не раздумывая, бросился туда.

И сразу же пожалел. Ему показалось, что он в ловушке. Это был типичный двор-колодец – правильный че-тирикутник, со всех сторон окруженный стенами высоких домов. Выход из него был только один – на улицу. В бу-динок вело пятеро дверей – каждые в отдельную секцию. Одни из них были открыты. Павлюк бросился туда.

Оказался на крутой лестнице, грязных, пропахших котами. Не касаясь поручней, перепрыгивая через ступеньки, мчался с этажа на этаж. Задыхался, чувствовал, что сердце вот-вот выскочит, но не останавливался ни на мгновение, понимал: скорость – единственный шанс спастись от преследователей, голоса которых уже слышались во дворе.

Павлюк надеялся успеть подняться на чердак, вылезти на крышу и по нему перебраться на второй дом, третий, четвертый, пока не натолкнется где на спуск вниз.

Лестницы заканчивались площадкой, на которую выходили маленькие узкие двери.

"На чердак", подумал Павлюк, дернув их.

Но ошибся – оказался не на чердаке, а в каком совершенно темном помещении.Пытаясь сориентироваться, Павлюк сделал осторожный шаг вперед и сразу же замер на месте: в спину ему уперлось что-то твердое, холодное. Кто шепотом приказал:

– Руки вверх! Если скажете хоть слово или крикнет – застрелю!

Павлюку ничего не оставалось, как немедленно выполнить приказ. Он стоял в поднятыми руками, не в силах перевести дыхание после долгой погони. Он так устал от бега, не мог как следует собраться с мыслями, понять, что же произошло, в чьих руках он оказался.

Голоса внизу и топот сапог на лестнице приближались. Вот зоны послышались совсем близко, на последней площадке лестницы. Павлюк почувствовал, как пистолет, уперся ему в спину, вдруг вздрогнул, а его владелец затаил дыхание.

– Пойдем выше? – Спросил один из преследователей.

– Да нет его здесь, – возразил другой. – Говорю тебе …

– Все равно со двора ему не выбраться, – согласился первый. – Пойдемте.

Они начали спускаться, вскоре топот затих.

Павлюк молча ждал, что будет дальше. Испуг, охвативший его во время бегства, постепенно шло. Он понял, что попал к человеку, который сам боится советских органов государственной безопасности. Ведь стоило только позвать тех, которые поднимались по лестнице, и его бы арестовали.

Наступила тишина. Убедившись, что все спокойно, неизвестный лучом карманного фонаря осветил Павлюка сзади и неоспоримым тоном приказал:

– Идите вперед! Рук не опускать!

Держа руки над головой, Павлюк прошел узеньким коридором, свернул налево, толкнул негодные дощатые двери и оказался в маленькой комнатке с наклонным потолком, освещенной чадно керосиновой лампой. Жилье было устроено на чердаке. Железная койка, покрытая тряпьем, кривой стол и табурет – вот и вся мебель в комнате. Справа от входа темнели еще дверь, видимо, в соседнюю комнату. За окном на черном небе мигали звезды, большие и печальные.

– Сядьте на табуретку! Руки на стол!

Павлюк выполнил приказ.

Незнакомец сел на койку, напротив Павлюка.

Теперь Павлюк мог разглядеть того, кто так бесцеремонно распоряжается им "Он попал в плен к парню лет двадцати трех. Одет он был в изношен, смят серый костюм, из-под пиджака выглядела грязная рубашка. Очевидно, парню пришлось пережить немало лишений, однако голос и манеры его были проникнуты уверенностью. Возможно, одной из причин этой уверенности был парабеллум, нацеленный прямо на Павлюка. Павлюк не мог отвести глаз от круглого, темного ствола, зловещая точка, как магнит, притягивала взгляд.

– Ну, чего вы бежали? – Грубо спросил парень.

– А почему я должен вам это объяснять? – Когда шло страх, Павлюка возвращалось дерзость.

– Потому что иначе я вас пристрелю, – все так же грубо и решительно ответил молодой человек. – Я должен знать, с кем имею дело.

– А вы сами кто такой?

– Ты, сволочь, ответишь или нет? – Разъяренно воскликнул парень и поднял пистолет, целясь …

Павлюк понял: шутки плохи.

– Какой вы нервный, – с деланной улыбкой сказал он, пожал плечом. – Неужели не ясно, что если бы за мной не погнались, я бы не убегал.

– Оружие есть?

– Есть, – Павлюк вынул из кармана кольт. Пистолет парня был нацелен прямо ему в грудь. Взял кольт за дуло, протянул, парню. – Возьмите на некоторое время себе. Я не боюсь вас и доверяю вам.

Он понимал: парень все равно отнимет у него оружие, и решил его, инсценировав "до-ВИРЬЕМ".

Парень, взяв оружие, положил ее рядом с собой на кровать, но парабеллума не выпустил.

– Документы?

– И документы есть. – Пошарив в кармане, Павлюк протянул запасное удостоверение своих до-ющих документов решил до поры до времени из осторожности не показывать.

Парень левой рукой небрежно пролистал серенькую книжечку, презрительно скривился:

– Липа.

Павлюк пожал плечами:

– Вы не милиционер, с вас достаточно и такого.

Молодой человек подумал и согласился:

– Пусть и так.

Взял кольт, щелкнул пружиной, вынимая обойму, повернул оружие хозяину.

– Положите обойму в правый карман, пистолет в левую. Зарядить его можно только на лестнице, не раньше. Я буду следить, и в случае чего – пеняйте на себя … А теперь – убирайтесь вон отсюда.

Павлюк остолбенел.

– Я кому сказал – убирайтесь вон, – повторил парень.

– Послушайте, – начал урезонивать его Павлюк. – Вы меня выручили, а теперь хотите погубить. Ведь квартал, несомненно, еще окружен, и меня схватят.

Довод показался парню убедительным, поскольку, немного поразмыслив, он посоветовал:

– Бегите через крышу. Я покажу дорогу.

– Вы что, их за дураков имеете! По крышей они следят. Боюсь, что там засада.

– Мне до этого дела. Сбежали раз, убежите и вторично. – На Павлюка смотрели холодные глаза.

– Да чем я вам мешаю! – Вскипел Павлюк. – Я вас не собираюсь высказывать, а в случае опасности нам даже лучше защищаться вдвоем. – Сказав это, подумал: "Такой нам пригодится. Парень, видно, бывалый ". – Я могу быть вам полезен, если хотите знать.

– Вы? – Полные губы скривились в презрительной усмешке. – Для меня может быть полезен какой бандит, криминалист?

– Часто люди совсем не такие, какими кажутся, – многозначительно сказал Павлюк.

– Высказывайтесь яснее.

– Поговорим сначала о вас. С советской властью вы далеко не в дружеских отношениях …

– Допустим, – согласился парень. – Что же из этого следует?

– Много чего.

Павлюк видел, что разговор заинтересовала парня. Он опустил парабеллум, смотрел на Павлюка уже без пренебрежения. Однако раскрываться перед незнакомцем диверсант не спешил – многолетнее конспирация приучила его к большой осторожности. Прежде всего надо узнать, что представляет собой этот молодой человек. Тогда уже можно будет решить, можно ли ему доверять,

– Давайте сделаем так, – предложил Павлюк. – Вы позволите мне переночевать, а завтра познакомимся ближе и поговорим.

Парень согласился.

– Хорошо, идите сюда.

Открыл дверь в смежную комнату, провел туда своего нового знакомого, дал ему спички, свечку и показал на деревянный топчан в углу.

– Спите. Предупреждаю, что у меня острый слух: я услышу, когда вы встанете. Для верности защепну дверь со своей стороны на защелку.

– Как хотите, – пожал плечом Павлюк. Недоверие, подозрительность и грубость парня ему нравились. В нем все больше укреплялась мысль, что из этого молодого человека может выйти надежный помощник.

Утром он проснулся с твердым намерением узнать, кто этот загадочный парень.Тот в свою очередь тоже заинтересовался Павлюком, был заинтригован его многозначительными намеками. Разговаривать со своим "гостем" начал мягче, почти вежливо, пистолета из кармана не вынимал.

– Как вас зовут? – Спросил парень.

– Павлюк. А вас?

– Демьянко.

Хозяин достал из рассохшийся шкафчики в углу банка американской тушенки, кусок черного хлеба, а из-под кровати – бутылку с мутной жидкостью. Поставил все это на стол.

– Позавтракаем.

Мутная жидкость оказалась очень крепким самогоном-первачом. Павлюк незаметно завладел бутылкой, подливал и подливал в стакан хозяину. Сам же пытался пить как можно меньше. Такая тактика быстро дала свои результаты.Движения Демьянка потеряли четкость, язык начал заплетаться. Молодой человек стал многословен, откровенен. С лишними, совсем не связанными с делом подробностями он начал рассказывать, как в сорок третьем году завербовался в дивизию СС "Галичина", созданную гитлеровцами для борьбы на Восточном фронте. Когда Советская Армия наголову разбила ее, Демьянко – одном из немногих – удалось спастись. Некоторое время он бродил по селам, жил у крестьян. Но долго засиживаться на одном месте боялся: его могли заметить, спросить о документах, а их у бывшего эсэсовца, конечно, не было. Но однажды Демьянко таки повезло: хозяин хутора призрел на положение "отверженного" и дал ему паспорт своего сына, который бежал с фашистами. С этим паспортом Демьянко уехал в Клены и доныне, работает где придется, потому что на постоянную работу с таким документом устроиться опасно – сразу поймают.Сколько он так еще протянет, трудно сказать. Лучше всего было бы убежать за границу, но как …

Демьянко склонил голову, уставился на бутылку с самогоном.

– Понимаю, – сочувственно сказал Павлюк, положив руку на плечо парню.Почувствовал, как тот вздрогнул от неожиданного прикосновения. – Вы мне помогли, а я не люблю оставаться в долгу. Сверьтесь на меня, и мы устроим вашу жизнь. Вы еще попадете за границу, увидите мир и не раз вспомните меня добрым словом … А теперь выпьем еще.

– Выпьем, – тяжело мотнул головой окончательно опьяневший Демьянко. – Достаньте из-под кровати еще одну бутылку.