Текст книги "Секретная авиашкола. Немецкий учебный и испытательный авиацентр в СССР 1925-1933 гг."

Автор книги: Юрий Тихонов

Соавторы: Дмитрий Соболев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Все добытые материалы через Управление ВВС поступили в НИИ и КБ авиационной промышленности для изучения возможности применения немецких новинок в советских ВВС. Побывавшие в Липецке специалисты предложили приобрести у немцев для дальнейших испытаний самолет Альбатрос L 84, пулемет Зеда (MG 15), радиоустановку фирмы «Лоренц», автоматический бомбосбрасыватель и ряд других технических объектов.

Следует отметить, что при организации испытательной станции предусматривался взаимный показ новинок авиационной техники. Осенью 1929 г., во время встречи авиационного руководства двух стран в Липецке, немцам продемонстрировали цельнометаллический истребитель Туполева И-4 (его пилотировал начальник авиации Московского военного округа И.У. Павлов) и авиационный пулемет Дегтярева «ДА».

Шло время, но новых технических новинок советская сторона не показывала. В рейхсвере стали проявлять недовольство. Из письма военного атташе СССР в Германии В.К. Путны (октябрь 1930 г.): «Друзья» считают, что их услуги нам в последнее время настолько расширились, что они в отдельных случаях идут на рискованные для них, с точки зрения версальских ограничений, вещи. В то же время они говорят, что мы стали к ним хуже относиться, чем в прошлые годы. Они говорят, что односторонняя любовь для них бессодержательна. Так, по их утверждению, взамен получаемого нами от них опыта их больше всего интересуют извлечения из нашего опыта строительства армии в тех областях, которые у них не развиты из-за версальского договора, а между тем в области авиации и автоброневого дела они у нас ничего не видели и ничего до сих пор не получали. Те показы, которые до сих пор состоялись, будто бы им ничего не дали»[100]100
  Там же. Л. 26.


[Закрыть].

Чтобы продемонстрировать дружелюбие и открытость, представители советских ВВС 12 сентября 1931 г. показали в Липецке только что принятый на вооружение разведчик Н.Н. Поликарпова Р-5 и позволили выполнить на нем немецким летчикам шесть самостоятельных полетов. Самолет им, в целом, понравился, правда, отмечалось, что он тяжеловат в управлении.

Вскоре немецким специалистам разрешили посетить ряд авиационных объектов в Москве. Среди 16 иностранных гостей столицы, кроме представителей «Вифупаль», были Нидермайер, начальник штаба германской авиации Фельми и его секретарь Шпанге.

Немецкие летчики и инженеры в Центральном аэрогидродинамическом институте. 1931 г.

22 сентября немцы прибыли в ЦАГИ. Визит отчасти разочаровал иностранцев, т. к. никакой военной техники им не показали, заявив, что в данное время в ЦАГИ заняты исключительно постройкой гражданских самолетов. Не обошлось без казуса: один из наших сотрудников случайно упомянул о работах по тяжелому бомбардировщику ТБ-4 и пришлось убеждать гостей, что создание такого самолета не планируется[101]101
  В действительности работы по ТБ-4 уже велись. Этот шестимоторный моноплан был построен в 1933 г. и в то время являлся самым большим самолетом в мире.


[Закрыть].

На следующий день немцев отвезли на аэродром НИИ ВВС. Им дали полетать на бомбардировщике ТБ-1 (немецкого летчика фон Массебаха даже посадили в кресло второго пилота), а начальник липецких мастерских летчик Бадер совершил полет на истребителе И-4. Планировался также полет немецкого летчика на новом истребителе И-5, но при пробном вылете советский пилот Попов случайно (?) сломал хвостовой костыль, и на это все закончилось.

25 сентября состоялся визит на самолетостроительный завод № 22 в Филях, в создании и работе которого в начале 1920-х гг. принимала участие фирма «Юнкерс». Теперь это предприятие производило металлические самолеты ОКБ Туполева. Один из них, двухмоторный многоцелевой Р-6, немцы смогли осмотреть на заводском аэродроме.

Позднее несколько немецких летчиков попросили еще раз отвести их на аэродром НИИ ВВС в надежде полетать на отремонтированном И-5, но низкая облачность не позволила это сделать. Не удалось им и познакомиться ближе с четырехмоторным бомбардировщиком ТБ-3, замеченном 23-го числа у ангара ЦАГИ: секретный бомбардировщик срочно закатили в ангар, а вместо него выставили трехмоторный пассажирский АНТ-14.

В конце 1931 г. в Москве проходила встреча нового начальника советских ВВС Я.И. Алксниса с руководством рейхсвера. Наши военные планировали в 1932 г. увидеть в Липецке перспективные образцы немецкой авиационной техники: стратосферный самолет с гермокабиной Юнкерс Ju 49, авиационные дизели для военных самолетов, устройство, позволяющее обнаруживать цель в тумане (видимо, речь идет о радиолокаторе), новый автопилот фирмы «Асканья» и устройство для передачи изображения с самолета на землю, познакомиться с результатами работы фирмы «Фокке-Вульф» по вертолетам. Но Германия, приступившая к фактически открытому развитию вооружений на родине, не торопилась демонстрировать свои секретные разработки за рубежом. «По финансовым и техническим причинам демонстрация в Липецке наверное невозможно. Мы будем стремиться дать Красному Воздушному Флоту детальное представление в Германии, когда такие опыты будут производиться», – ответил на просьбы Алксниса представитель немецкого командования Гофмейстер во время обсуждения планов сотрудничества РККА и рейхсвера[102]102
  РГВА. Ф. 29. Оп. 49. Д. 8. Л. 785.


[Закрыть].

В результате испытания новых образцов в Липецке в 1932 г. имели довольно скромный размах. Из новых самолетов советские инженеры познакомились только с двумя боевыми машинами: двухмоторным бомбардировщиком Дорнье Do 11 с убирающимся в полете шасси и двухмоторным бомбардировщиком и торпедоносцем Хейнкель HD 59. Оба самолеты были оборудованы электрическими бомбосбрасывателями.

Кроме того, одна из моделей немецких одномоторных самолетов, побывавших в Липецке, по-видимому, прошла апробацию в поплавковом варианте с реки Воронеж. Этими испытаниями занимались представителями германской гидроавиации: в составе обучаемых в 1932 г. была группа из шести морских летчиков.

Бомбардировщик Do 11

Из вооружения нам показали бомбодержатели с опускающимся замком для удобства подвески бомб, новые образцы пулеметной турели, зажигательных, трассирующих и дымовых пристрелочных патронов, взрывателей.

Как и в прошлом году, для изучения авиатехники из Москвы прибыла группа специалистов. На это раз их было пять человек. Новый начальник «Вифупаль» майор Мюллер запретил советским инженерам зарисовывать увиденное, разбирать приборы. Немцы отказались ознакомить их с чертежами механизма уборки шасси в крыло на Do 11, не дали обещанных материалов по баллистике бомбометания, не предоставили никаких данных по результатам испытаний самолетов. «По опыту прошлого года «друзья» знали, что нас интересуют не только одно пустое знакомство, но и детальное изучение всех объектов, и поэтому они были очень осторожны во всем», – рапортовал командир 4-го авиаотряда 38-й эскадрильи ВВС РККА А.М. Томсон[103]103
  Там же. Д. 21. Л. 130.


[Закрыть].

Группа советских военных летчиков во главе с Я.И. Алкснисом в Липецке

Иногда, чтобы скрыть от русских свои военные секреты, немцы прятали привозимое в Липецк имущество. Летом 1932 г. Томсон сообщал руководству: «При досмотре последних транспортов Опытной группы я встретился со следующим фактом. В описи предметов, упакованных в ящиках, значится упакованным только один предмет, а, вскрывая ящик, обнаруживаешь там еще несколько приборов, не поименованных в описи. Так, например: в одном ящике Опытной группы значилась только турель, а на самом деле там был кроме турели один фотопулемет нового образца и коробка с новыми образцами патронов»[104]104
  Там же. Д. 29. Л. 3.


[Закрыть].

Поведение германской стороны вызывало растущее раздражение советского руководства. «Опыт, воспринимаемый от «друзей», особенно в 32 году, не является столь значительными, чтобы [его] можно было противопоставлять нашим материальным затратам на станцию. Существование станции в Липецке выгоднее для немецкой стороны, нежели для нас», – писал Алкснис[105]105
  Там же. Д. 38. Л. 30об.


[Закрыть].

Тем не менее, «Вифупаль» проработал еще год…

Глава 5
Липецкие будни

Характеристика деятельности немецкой авиашколы в СССР была бы не полной, если за рамками этой книги оказалась бы «человеческая составляющая» секретного объекта рейхсвера в Липецке. Персонал «школы Штара» несколько лет налаживал быт, процесс обучения, испытания новейшей техники в одном из провинциальных российских городков, внешний облик которого и жизненный ритм значительно отличались от европейских стандартов. Волею судьбы многие представители элиты германских ВВС проходили в Липецке не только курс секретной летной подготовки, но и знакомились с простыми русскими людьми и реалиями советского строя. Пожалуй, все участники липецких событий прекрасно осознавали уникальность сложившейся ситуации, поэтому многие немецкие летчики в своих мемуарах посвятили «липецкому периоду» отдельные главы, а в нашей стране, несмотря на все прошлые запреты советских властей, сохранились воспоминания очевидцев. Благодаря этим источникам можно воссоздать общую картину пребывания немецких летчиков в липецком авиацентре.

Липецк оставлял у немцев двойственное впечатление: городок, живописно расположенный на холмах и утопающий в зелени садов, очаровывал с первого взгляда, но это впечатление сильно блекло от грязных улиц и пустых домов. «Дары» цивилизации (электричество, телефонная связь, водопровод, мощенные улицы в центре), сохранившиеся с дореволюционных времен, свидетельствовали о былом благополучии провинциального курорта, который ныне переживал тяжелые времена.

В период Гражданской войны Липецк совершенно не пострадал, поэтому развал коммунального хозяйства был результатом деятельности советских властей, что еще больше вызывало раздражение у практичных немцев. В одном из немецких докладов о поездке в «школу Штара» отмечалось: «Город Липецк (23 тыс. жителей) выглядит абсолютно удручающе. Никакого строительства, заботы государства нет и в помине. Заброшенные, накренившиеся дома, кучи мусора на улицах, нищенски одетые люди, попрошайки. Таковы картинки из этого "города-курорта"»[106]106
  Рейхсвер и Красная Армия. Кобленц, 1995. С. 39.


[Закрыть]. Лишь к началу 1930-х годов ситуация в городе изменилась к лучшему. Первым шагом к этому стало восстановление ночного освещения центральных улиц, которое явно было ускорено из-за появления немцев в Липецке[107]107
  Данные о состоянии коммунального хозяйства Липецка в 1920-1930-х гг. предоставлены А.Ю. Клоковым.


[Закрыть].

Перед Штаром и его сотрудниками стояла задача создать полностью автономную авиабазу, чтобы обеспечить достойные офицеров рейхсвера условия жизни и работы. С этой целью жилое здание бывшей винной монополии было капитально перестроено и рядом с ним возведены деревянные бараки для курсантов и технических специалистов, душевые, электростанция, пекарня, больница и даже собственные свиноферма, коровник, конюшня[108]108
  О пребывании немецких летчиков в Липецке см. подробнее фонд краеведа М. Носова (1928–1985) [ГАЛО. ф. 2590. Оп. 1 Д. 5].


[Закрыть].

Бараки, построенные с помощью советских наемных рабочих, делились на одно– и двухместные комнаты, обставленные мебелью из Германии. Барак № 2 был самым комфортным. Курсант Харден в дневнике привел следующий перечь обстановки в своей комнате: кровать, шкаф, комод, две тумбочки, настольная лампа и умывальник[109]109
  Volker К.-Н. Dokumenten und Dolcumentarfotos zur Geschichte der Deutschen Luftwaffe. Stuttgart, 1968. S. 80.


[Закрыть]. В помещениях было чисто, т. к. там ежедневно убирали липецкие вольнонаемные уборщицы, которые также заправляли постель для «господ офицеров». Обувь курсантов чистила прислуга, набранная из русских подростков.

Курсанты возле барака

Большая часть преподавателей авиашколы (особенно семейных) жила в городе в арендованных домах и квартирах. Как правило, немецкие специалисты снимали второй этаж какого-нибудь добротного дома, расположенного в центре Липецка – на ул. Зегеля, Пролетарской, Сталина (ныне Интернациональная). Если дом был частный, то его владельцы переходили жить в другие помещения на первом этаже. Все происходило на взаимовыгодной основе: по установленным расценкам за каждую комнату постоялец платил около 20 руб. в месяц[110]110
  ГАЛО. ф. 2. Оп. 1. Д. 728. Л. 7.


[Закрыть]. В итоге за целый этаж ежемесячно выплачивалась значительная по тем временам сумма, поэтому семьи, сдававшие часть дома немцам в Липецке, считались «богачами».

Некоторые преподаватели с семьями и русской прислугой жили в отдельных домах, арендованных у городских властей. В этом случаи строение предварительно ремонтировалось за счет германской стороны, которая требовала, чтобы крыши всех домов, где живут немцы, обязательно были выкрашены в красный цвет. Можно предположить, что это делось с целью облегчить в случае какой-нибудь внештатной ситуации сбор сотрудников в расположение авиашколы.

Для организации питания и досуга летчиков в авиашколе было построено два так называемых казино. Из Германии были приглашены повар, который отлично готовил, и буфетчик. Остальная «обслуга» казино была русской. Курсанты особо гордились тем, что их с ловкостью фокусника обслуживал официант, до 1917 г. служивший на одной из царских яхт[111]111
  Из беседы с журналистом Х. Зитцем.


[Закрыть]. Питание было четырехразовым: завтрак, обед, «перерыв на чай» и ужин. В летнее время чаще всего немцы питались на уютной веранде казино, которое было окружено большим фруктовым садом. Этот сад по фамилии его бывшего владельца в Липецке называли «Косолаповским». В штате «школы Штара» было несколько русских садовников, благодаря труду которых в столовой и казино авиацентра рейхсвера круглогодично были свежие фрукты.

Тоска по родине, политический и экономический кризис 1929–1933 гг. в Германии, а также желание курсантов отпраздновать свои успехи приводили к тому, что спиртное в авиашколе употреблялось в больших количествах. В отношении алкоголя для курсантов существовал только один запрет: не пить перед полетом. После учебы летчики могли себе позволить любые напитки (включая русский самогон), исходя из своих пристрастий и физических возможностей. Наибольшей популярностью среди курсантов пользовался традиционный немецкий коктейль из пива и шампанского. Каждую пятницу в казино делали коктейль из крымских вин.

Надо сказать, что при создании казино на первых порах не обошлось без осложнений. Так, в 1927 г. при досмотре у прибывших в Липецк «друзей» конфисковали 50 колод карт и 20 комплектов игральных костей как предметы, запрещенные к ввозу в СССР, но этот случай был единственным. После него все грузы для казино прибывали к месту назначения беспрепятственно.

На веранде казино

Гордостью авиашколы были теннисные корты. Один располагался рядом с бараками, а другой был устроен в тени вековых деревьев Нижнего парка вблизи немецких лодочных станций на реке Воронеж. Этот корт в районе современного городского пляска сохранился и используется по назначению до сих пор, при этом многие липчане не знают об истории его сооружения.

На протекающей через город реке Воронеж у немцев имелись две лодочных станции. Первоначально они предназначались для испытания гидросамолетов, а затем уж для отдыха. Однако, по свидетельствам очевидцев, в Липецке был испытан на поплавках единственный одномоторный самолет, поэтому эти лодочные станции использовались исключительно для спортивно-оздоровительных целей. За годы существования немецкого авиацентра у пристаней этих станций скопилась небольшая флотилия речных судов: парусные яхты, весельные и моторные лодки, байдарки и даже экзотические для российской глубинки каноэ. «Флагманом» этого маломерного флота был глиссер с авиационным мотором и пропеллером на корме[112]112
  После закрытия немецкой авиашколы этот глиссер остался стоять в одной из проток, т. к. его мотор был серьезно поврежден (возможно, умышлено). Вновь его починили лишь в конце 1930-х гг., накануне прибытия в Липецк сына «отца народов» Василия Сталина – большого любителя охоты и рыбалки.


[Закрыть].

Теннис пользовался популярностью среди курсантов

Довольно скоро эти станции стали местом отдыха не только немцев, но и местных жителей (и в наши дни там находится городской пляж). Старожилы помнят, что озорная ребятня любила переворачивать немецкие лодки, чтобы потом выловить из воды большие бутылки с вином и шоколад, которые немецкие курсанты брали с собой. Когда шум на реке затихал, сорванцам приходилось нырять за «трофеями», но самым трудным для мальчишек было незаметно донести большие бутылки домой… Потеря «провианта» молодыми немецкими курсантами прощалась, но если в воду попадали их дамы, дело иногда доходило и до милиции[113]113
  Из воспоминаний липчанина С. Антонова.


[Закрыть].

Эти мелкие неурядицы только подчеркивали главное: немецкие летчики смогли найти взаимопонимание с липчанами, что позволило им достаточно благополучно сосуществовать друг с другом весь период функционирования авиацентра рейхсвера в Липецке. В голодных 1930-х годах авиашкола давала сотням липчанам работу с хорошей зарплатой и продуктовым пайком, и жизнь определенной части местного населения во многом зависела от существования этой организации.

Доброжелательное отношение местного населения и очарование русской природы еще больше усиливали атмосферу творческого подъема, царившую в «школе Штара». В Липецк приезжали люди, влюбленные в авиацию и небо, готовые пойти на многие жертвы ради сохранения ВВС Германии. Во многом благодаря этому липецкая авиашкола в своей работе смогла добиться столь высоких результатов. Шпейдель вспоминал: «Все дело заключалось в психологическом климате тех лет. Летчик в особой мере является человеком, которому свойственна внутренняя и внешняя свобода. Чем он свободнее себя чувствует, тем сильнее развивается его страсть к полетам, и растут его успехи. В Липецке вся географическая, политическая и профессиональная зажатость исчезала. Восприятие жизни не знало на широких русских просторах ни опасностей, ни препятствий»[114]114
  Speidel Н. Reichswehr und Rote Armee // Vierteljahreshefte fiir Zeitgeshichte. 1951. № 1. S. 27.


[Закрыть].

Другой выпускник липецкой авиашколы, Карл Бем-Теттельбах, в своих мемуарах писал о обучении в Липецке: «У нас никогда не было ложного тщеславия. Только желание летать: будь то полет в боевых порядках (обычно звеньями по три самолета в каждом, при случае в группе из 9-12 машин), высший пилотаж или воздушный бой, стрельба по буксируемой мишени, высотный полет (7 тыс. метров) с кислородной маской или атака с бреющего полета цементными бомбами. Утомленные, но счастливые мы ложились спать в радостном предвкушении следующего утра…»[115]115
  Boehm Tettelbach К. Als Flieger in der Hexenlcuche. Mainz, 1981.


[Закрыть].

В авиашколе курсантов сразу приучали к мысли, что они являются продолжателями традиций немецких асов Первой мировой. Чтобы «юнгмеркеры» физически почувствовали свою связь с боевым прошлым германских ВВС, в Липецк было доставлено два истребителя Фоккера D VII. На этих машинах в период Первой мировой войны воевали немецкие летчики в небе над Францией. В качестве награды курсантам разрешалось сделать на D VII круг над липецким аэродромом. Все, кто смог полетать на крылатой реликвии, запоминали эти минуты на всю жизнь.

Учебный день начинался для немецких курсантов с подъема в 7.00. После завтрака в 9.00 проводились полеты, которые к 12.00 обычно заканчивались. С 14.00 на аэродроме начинались тренировки советских пилотов. Поэтому во второй половине дня германские летчики чаще всего занимались теоретической подготовкой, русским языком, стрельбой из всех видов оружия в тире и уже ближе к вечеру получали летные задания на следующий день. Согласно распорядку дня в 22.00 звучал сигнал к отбою, но многие курсанты до поздней ночи сидели в казино, гуляли по городу, устраивали ночные «маскарады» в бараках или шли купаться на реку Воронеж. На сон оставались считанные часы Видимо на показатели летного обучения это не влияло, иначе бы руководство авиашколы сразу пресекло эту «вольницу».

Лодочные станции на реке Воронеж

Шесть дней в неделю, если позволяла погода, было отведено на учебные полеты. Фактически программа авиашколы предусматривала подготовку универсального военного летчика. В иные дни курсанты отрабатывали задания сразу на нескольких типах самолетов. Небо над Липецком и его окрестностями было поделено на зоны: как правило, над лесистым левым берегом реки Вороне>к истребители устраивали воздушные бои звено на звено; в районе Рудника отрабатывались атаки на крупные воздушные цели; над территорией современного липецкого аэропорта, где размещался немецкий полигон, шла штурмовка наземных целей. При этом следует отметить, что до 1930 г. строгих ограничений радиуса полета германских самолетов не было: самолеты «друзей» летали над территорией Центрального черноземного округа по своему усмотрению.

Во многих населенных пунктах современной Липецкой области сохранились предания о немецких самолетах и летчиках, прилетавших из Липецка. Как правило, это истории о вынужденных посадках крылатых машин, которые то падали на зерновое поле, то тонули в реке… До наших дней дошел рассказ графа Н. Азанчевского, проживавшего в г. Чаплыгине (до 1948 г. – Раненбург. – Авт.). Он поведал историю о том, как ему пришлось общаться с немецкими летчиками, совершившими вынужденную посадку в районе сел Юсово и Заречье. Азанчевский в тот день был доставлен к месту посадки самолета как единственный человек, знавший в уездном городке иностранные языки. С немцами, которых поселили в городской гостинице, он провел несколько дней в качестве переводчика. Покидая Раненбург, летчики решили отблагодарить его, покатав на аэроплане. К бывшему графу приставили вооруженного сотрудника НКВД, поэтому на борту самолета оказалось двое пассажиров… Во время полета Азанчевский стал делится своими впечатлениями с летчиками на немецком языке, которого его сопровождающий не знал, поэтому чекист спросил графа о сути его беседы с пилотами. А Азанчевский решил пошутить и сказал: «О том, где удобнее повернуть на Германию». Чекист, не оценив шутки, выхватил пистолет и закричал летчику: «Садись, сволочь!». Самолет тут же приземлился… Правда, все закончилось благополучно: немцы улетели в Липецк, а Азанчевский не был арестован[116]116
  Сведения получены от А.Ю. Клокова.


[Закрыть].

Во время полетов многие немецкие летчики, несмотря на все запреты, фотографировали с малых высот понравившиеся им объекты. Чаще всего это были православные храмы и монастыри, городские кварталы, живописно расположившиеся на липецких холмах, и т. д. Чтобы сделать снимки некоторых церквей, курсанты летали на предельно малых высотах, едва не задевая крылом кресты на куполах. На этот риск «юнгмеркеры» шли ради того, чтобы к моменту окончания обучения создать свой фотоальбом о пребывании в СССР. Благодаря этой традиции сохранились снимки многих исторических памятников, разрушенных позднее советской властью.

Немецкие летчики и на земле проявляли большое внимание к православным храмам, которые они часто посещали. Так, кафедральный Христорождественский собор Липецкой епархии уцелел в конце 1920-х годов лишь благодаря финансовой помощи от персонала и курсантов «школы Штара». В 1929 г. прихожане не смогли выплатить аренду за храм советским властям: возникла угроза его закрытия, а возможно, и уничтожения. В эту трудную минуту немцы по собственному желанию помогли заплатить верующим арендную плату за здание[117]117
  Клоков А.Ю., Найденов А.А. Храмы и монастыри Липецкой епархии. Храмы Липецка. Липецк, 2006. С. 92.


[Закрыть]. Храм через два года все равно закрыли, но за этот поступок многие горожане были благодарны германским авиаторам.

Следует отметить и отрицательные моменты, вызванные интенсивной подготовкой немецких летчиков: периодически получали ранения и погибали русские люди. Местное население старалось не выходить из домов во время воздушных учений, но жертв избежать не удалось. Однажды на полигоне для бомбометания рванула неразорвавшаяся при сбросе с самолета бомба, пострадал мальчик, было убито несколько лошадей. При последовавшей затем проверке на полигоне обнаружили еще 30 невзорвавшихся бомб, которые немедленно обезвредили. Чтобы избежать жертв среди мирного населения, полигон был обнесен колючей проволокой.

Однако даже эта мера не всегда помогала. Известный германский летчик Фальк, обучавшийся в липецкой авиашколе, в своих мемуарах описал еще один трагический случай на полигоне. Летом 1932 г. в зону наземных целей въехал на телеге крестьянин из местного колхоза. Случайная очередь с самолета убила мужчину, лошадь и повредила телегу. Как всегда в подобных случаях, немецкая сторона выразила готовность компенсировать нанесенный ущерб. Без долгого торга советские представители оценили коня в 150 руб., поврежденную телегу – в 15 руб., а жизнь самого колхозника, у которого осталась жена и двое детей, – в 10 руб.[118]118
  Falk W. Falkenjare. Erinnerungen 1910–2003. Moosburg, 2003. S. 38.


[Закрыть] Немцы были шокированы такой «бухгалтерией».

К счастью, подобные случаи во время учений были очень редки, поэтому не испортили отношений германских летчиков с местным населением.

Деятельность авиацентра рейхсвера целиком зависела от сотен советских наемных сотрудников, которые работали под контролем немецких специалистов. Приведем рассказ липчанина Я. Водопьянова: «В 1931 году биржа труда направила меня в 4-й авиационный отряд. Там приняли сначала разнорабочим, а зимой направили на курсы мотористов. Весной 32-го я уже работал в ангаре, где у них стояли «Фоккеры» – истребители из фанеры, обтянутой перкалем. Окрашены они были в зеленый цвет, безо всяких опознавательных знаков, лишь бортовые номера. Мы заправляли самолеты, мыли их и вывозили на старт. Истребитель садится – мы его за крыло (там ручки специальные были) и ведем на стоянку. А в ангар закатывали втроем. На аэродроме было четыре деревянных ангара, там где сейчас Дворец спорта «Звездный». В них стояли «Фоккеры», «Юнкерсы», «Хейнкели». Командовали в ангаре два немца, вроде наших техников, один Россиш[119]119
  Фамилия искажена. Видимо, речь идет о немецком механике Густаве Рессинге.


[Закрыть], второй Шпикер. Никаких переводчиков, они понимали по-русски. Были и наши военные. В первом ангаре работал Морозов как старший техник. В других – старшины, по три или два треугольника на петлицах. Военным больше доверяли.

Работали каждый день. Выходной – воскресенье. На работу приходили к восьми – и до четырех. На проходной висели специальные часы, по которым отбивали время (они до сих пор исправно работают в учебном корпусе Авиацентра). Берешь карточку, вставляешь в особое приспособление и отмечаешь время прихода и ухода. Придешь вовремя – бьет синим, чуть опоздаешь – красным отбивает. Во время расчета все учитывалось до минуты. Денег мы в кассе не получали. Немец-кассир приезжает на велосипеде, как почтальон, и отдает конверт. Расписываешься, и он отрывает контрамарку. В конверте расчетная книжка, где все указано, в том числе и вычеты за опоздание.

Полеты начинались ровно в девять. В каждый полет летчики всегда брали пачку денег. При вынужденной посадке вдали от аэродрома ими одаривали людей. Приходилось и нам выезжать на место аварий. Приезжаем, откапываем и через блок на треноге вытаскиваем мотор. Или, если вынужденная посадка, то крылья у самолета отнимаем, хвостовое оперение в кузов – и поехали… Обычно это недалеко от города бывало. Ситовка, например, 12 километров отсюда. В рожь садились. Один в реку попал. Бывало, разбивались. Начнут «мертвые петли» там всякие крутить. Потом друг на друга налетят – только фанера с неба сыплется. Для погибших у них в столярном цехе делали гробы дубовые. Что соберут, туда уложат. Потом ковры стелют до самого перрона. Подгоняют вагон. Опаянный цинком гроб загружают, а в это время истребители делают прощальный круг. Один, второй…

Ветераны немецкой авиации в Липецке на фоне учебного корпуса

Получал я тогда 58 рублей и еще паек. Если тут не дадут (всем не хватит), бумажку напишут – и в торгсин. Спецовка была у нас замечательная. Сапоги, штаны кожаные, пиджаки. Работать можно было. Особенно когда в 32-33-м голод был»[120]120
  Водопьянов Я. Он в ответ: «Какой я тебе товарищ?» Еще раз о немецкой авиационной школе в Липецке // Липецкая газета. 1995. 17 августа.


[Закрыть].

Голод, вызванный сталинской коллективизацией, сильно ударил по простым липчанам: по городу ездили специальные телеги, подбиравшие трупы на улицах… В этих условиях в авиашколе наладили питание своих советских сотрудников. По воспоминаниям липчанина Полякова, работавшего электриком, в авиацентр он приходил голодным («попив только водичку»), но за счет немцев его раз в день кормили брюквенным супом и большим куском пирога с мясом. Этого было достаточно, чтобы сохранить работоспособность в течение дня[121]121
  Из записи беседы Ю. Тихонова с В. Поляковым.


[Закрыть].

В точке время и Поляков, и Водопьянов вспоминали о большой требовательности и даже презрительном отношении руководства авиашколы к русским подчиненным. Водопьянов рассказал о том, как он однажды в спешке обратился к германскому офицеру, употребив слово «товарищ», на что тот сразу резко ответил по-русски: «Какой я тебе товарищ? Ваши товарищи в брянском лесу сучья ломают». И это был не единичный случай. Так, из трех начальников авиашколы только Мюллер корректно относился к советским сотрудникам. Штар, как свидетельствуют архивные документы, вообще «не мог переваривать русских», а Мор относился к российскому персоналу «одинаково пренебрежительно»[122]122
  ГАЛО. Ф. Р-2176. Оп. 1. Д. 1. Л. 3.


[Закрыть]. Все же большую часть персонала липецкого авиацентра рейхсвера (особенно «юнгмеркеров») нельзя было обвинить в русофобии. А вот антисоветские настроения среди немцев были массовым явлением. И то, что они видели в Липецке, усиливало их враждебность к советской власти, но не к простым русским людям.

Воскресенье был выходным днем для всего персонала авиашколы. Имея в распоряжении свободный день, каждый из немцев посвящал его своему хобби. В самом Липецке немцы без каких-либо ограничений перемещались по городу, выезжали в его окрестности. Обычно они ходили в штатской одежде, первое время держались группами по несколько человек. «Гражданская» одежда «друзей» выдавала всем, что они немцы. Европейские пиджаки и кепки в сочетании с короткими бриджами «кричали» об их принадлежности к германскому авиацентру, но это не мешало им посещать самые многолюдные места Липецка.

Многие сотрудники авиацентра, включая самого Штара, были заядлыми охотниками, поэтому с ружьями и привезенными из Германии охотничьими собаками они уезжали из Липецка. Их добычей чаще всего становилась водоплавающая дичь в районе реки Матыры. Если целью была более серьезная добыча, то до конца 1920-х годов охоту устраивали в лесах на правом берегу реки Воронеж. Зимой охотились даже на волков, для чего часто использовали аэросани. Следует сказать, что для стрельбы по зайцам охотникам не надо было далеко уходить от ангаров: эти зверьки круглогодично каждую ночь бегали по аэродрому.

Курсанты любили путешествовать на лодках по реке. Во время этих «турне» они не только любовались красотами местной природы, но и знакомились с бытом русской провинции. Разумеется, многие из них стремились увековечить на память этот «другой мир», поэтому в походы (или на пляж) всегда с собой брали фотоаппараты. Самым увлеченным фотолюбителем был Макс Ибель (будущий генерал-майор люфтваффе), который истратил десятки пленок, чтобы увековечить традиционные наряды крестьян, их дома и т. д. Только из одного своего путешествия по Поволжью он привез около 300 таких снимков. В близлежащих к Липецку селах этот летчик был частым гостем. В одной из справок ОГПУ на немецких летчиков отмечалось: «Ибель ходит по окрестным деревням и производит снимки отдельных крестьян у церквей, сами церкви и быт деревни»[123]123
  Там же. Л. 33.


[Закрыть]. Уже в то время собранные немецкими курсантами фотоальбомы имели большую этнографическую ценность, которая в настоящее время возросла многократно.

Своей одеждой немецкие курсанты резко выделялись среди местных жителей

Когда «дальний» туризм для немцев был запрещен советскими властями, они стали устраивать массовые выезды на моторных лодках на реку Матыру. Судя по дневнику будущего германского аса Гюнтера Лютцова, не всем курсантам нравилось отдыхать вместе с преподавателями[124]124
  Braatz К Gott oder ein Flugzeug. Leben und Sterben des Jagdfliegers Gunther Lutzow. Neunundzwanzig Sechs Verlag, 2005. S. 80.


[Закрыть]. Совсем другое дело, когда курсанты отдыхали без «начальства»…