Текст книги "Связующая нить"

Автор книги: Юрий Сосновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Небо светлело. Звезды потускнели и начали исчезать.

Сначала растаяли маленькие, потом как-то незаметно пропали и те, что крупнее и ярче. Закатилась за крыши побелевшая луна. На востоке над морем загорелась оранжевая полоска, еще несколько минут – и первые лучи, расталкивая облака, вырвутся в голубое небо. Какое это все-таки чудо настоящее небо, настоящее утро... Просто удивительно, как могут люди жить и не замечать. Привыкают? К этому можно привыкнуть? Вот уж чего не хотелось бы...

Ланг отошел от окна. Пора собираться. Восход прекрасен, но надо устраивать свои дела, хотя бы в смысле пить-есть. Это на Колесе не было забот. Автоматические синтезаторы, солнечная энергия без атмосферных потерь, полная утилизация всех отходов, теплицы с хлореллой и ее производными – и получалось пусть не очень вкусно и не слишком обильно, но вполне терпимо. А на Земле требуются деньги. Денег же немного, точнее, совсем мало. К тому же вчерашний день облегчил бумажник сверх допустимого. Если сегодня не удастся поправить дела, то завтра... Ланг достал из кармана сверток с бутербродами, которые удалось позаимствовать вчера вечером в закусочной, и принялся завтракать, старательно и неторопливо прожевывая каждый кусок. Кто знает, придется ли сегодня обедать. В городе не все ладно, средь бела дня трясут. Может, и не следует так уж резко осуждать Фула, в такой обстановке озвереть недолго. Перед входом в гостиницу объявление, что клиентам гарантируется безопасность, платят и в гостинице и в кафе только вперед, портье на этаже не один, а трое, и не хилые старички, а вооруженные дуболомы. Двери в номерах и те на ночь блокируются: ни войти, ни выйти. Одним словом, выводы сделать несложно и рекомендации правильного поведения в общественных местах тоже легко разработать. Ланг достал бумажник, вынул деньги, оставив лишь мелочь на проезд и минимальные расходы по дороге, аккуратно свернуд купюры и засунул их в носок. Предосторожность наивная, в расчете на дураков, но все-таки, как правило, сначала лезут в карман, и в этом случае есть некоторый запас времени. Может, и вещи забрать? Да нет, не стоит, все-таки гарантия обслуживания, а главное, ценности они, увы, не представляют. Перед выходом стоило бы позвонить, но из номера звонить не хочется. Неуютно тут, и все время кажется, что стены имеют очень чуткие уши.

Разве что справки навести, в вестибюле есть справочная установка. Ланг запер дверь и направился к лифту.

Город показался Лангу незнакомым. Дома, улицы, скверы были прежними, разве что кое-где пообшарпались стены, но в глаза бросалось не это. Сузились тротуары.

Местами их пересекали витрины разросшихся до мостовой магазинов или газетные ларьки, устроившиеся прямо на узкой пешеходной полосе. Для автомобилистов это было удобно, а для пешеходов... Впрочем, пешеходов почти не было. Изредка кто-нибудь, выглянув из подъезда, настороженно осматривался, а потом торопливо забирался в машину или, улучив момент, перебегал улицу, чтобы нырнуть в дверь ближайшего магазина. Раза три попались кучки парней, которые внимательно осмотрели Ланга, но не остановили – то ли не рискнули связываться, то ли сочли добычу мелковатой. На всякий случай Ланг сунул правую руку в карман, нащупал носовой платок и сжал его в кулаке, давая понять, что в кармане у него нечто увесистое. За синеватыми стеклами витрин магазинов, кинотеатров, баров и кафе среди ярких реклам то и дело попадались назойливые объявления, гарантирующие клиентам полную безопасность при посещении. За стеклами мелькали мундиры, в иных магазинах полицейских было больше, чем покупателей. Многие витрины превратились в террариумы, и малопривлекательные обитатели иx неторопливо ползали по манекенам и рекламной бутафории.

Видимо, это производило впечатление не па всех, поэтому кое-где в глубине торговых залов просматривались решетки из толстых стальных прутьев. И собаки, кругом собаки. Причем не какие-нибудь шпицы-болонки в глупых разноцветных курточках, а здоровенные откормленные мастифы, овчарки, бульдоги и еще какие-то страшилища новых, неизвестных Лаигу пород. Они по-хозяйски бродили по залам магазинов, с достоинством восседали на задних сиденьях автомобилей и порой неторопливо пересекали самые оживленные магистрали, не обращая внимания на поток машин. II водители тормозили или старательно объезжали их. Это выглядело бы прекрасно – искренняя любовь к братьям меньшим, если бы не воспоминания о далеко не нежном отношении к людям.

Ланг свернул в переулок. Здесь, в защищенном от прохладного ветерка месте, продувавшего проспекты и магистрали, скопилась влажная жара и дышать было трудно. Зато почти не было машин, а посредине улицы ползал каток, уминавший горячий асфальт. Тротуар был разломан, видимо, улицу собирались сделать мостовой.

Ланг вздохнул – скоро по крышам придется ходить!

А еще лучше заодно и дома примять. Вот тогда вообще проблем не будет, поезжай куда хочешь, никаких тебе препятствий.

Внезапно сзади завизжали тормоза, и Ланг прижался к стене дома. Широкий серый "Корд" остановился рядом с катком. Из него вылез человек в темных очках, с костылями под мыш-кой и небольшим белым чемоданчиком в руке. Подойдя к заднему колесу катка, он положил на асфальт костыли и чемоданчик, снял ботинок и сунул левую ступню под колесо. Каток остановился, водитель повернулся на сиденье и требовательно протянул руку. Владелец "Корда" покопался в кармане, достал несколько кредиток и протянул их водителю. Тот скривился, отрицательно покачал головой, и тогда на крыло катка легли еще две или три купюры. Водитель внимательно на свет проверил кредитки, сунул их в карман и включил передачу. Тяжелое колесо проехало по ступне. Владелец "Корда" торопливо подтянул к себе белый чемоданчик, выхватил оттуда вату, бинты, быстро обмотал культю и сбрызнул ее каким-то аэрозолем из баллончика, то ли коагулянтом, то ли фиксатором. Потом взял костыли, проковылял к своей машине, сел в нее и уехал. И за все время не то что не закричал – не поморщился, даже бровью не повел.

Боли он не испытывал, это было очевидно и уже не ново, но смысл происшедшего... Ланг даже ущипнул себя за руку. Да нет, какой там сон. На мостовой темное пятно, руке больно – все наяву.

Он взглянул на часы. Почти полдень, и, пожалуй, хватит познавательных моментов и переживаний, мало ли психов на свете. Пора заняться своими делами, прежде всего позвонить... Эрне? Адрес и телефон у нее прежние, живет она неподалеку, и увидеть ее хотелось бы в первую очередь. Только Эрна не из тех, кто ждет... Придется начать с Гутнера. Его можно будет между делом расспросить и об Эрне, по главное – у него можно достать денег на крышу над головой и сносную жизнь хотя бы на первое время. Разумеется, адрес, который сообщила Лангу справочная служба, связной, и быстро до Гутнера он не доберется, но другого варианта нет. Странно, что Гутнер выбрал район, который даже по самым невысоким меркам не назовешь фешенебельным. Обычно он предпочитал даже для связных адресов куда более респектабельные места. Впрочем, это его дело. К тому же на Земле явно коечто изменилось, почему бы не измениться привычкам у того или другого человека? Ланг пошарил по карманам в поисках мелочи, нашел нужную монетку и осмотрелся, отыскивая телефон.

Телефонная будка оказалась за углом, но позвонить оттуда не удалось, потому что от телефона осталась только задняя стенка кожуха. Ланг прошел несколько кварталов: всюду было одно и то же. Взломанные кассы, срезанные трубки, демонтированные экраны, порой даже снятые с петель двери. Все, что стоило хотя бы грош, было унесено. И не поспешно, не на бегу схвачено чувствовалось, что работали не торопясь, спокойно, со знанием дела. Лапг повернул в сквер. Там, в неприметной тихой аллее, был в свое время аппарат, может быть, он уцелел.

Но еще издали до него донесся скрежет разрываемого металла, и Ланг счел за лучшее пройти мимо. Опыт последних дней убеждал, что лишние знакомства могут принести неприятности. Пришлось зайти в бар, разориться на кружку пива, и разговор в итоге обошелся значительно дороже.

Адрес Гутнера, как ни странно, оказался настоящим.

На черно-белом экране Гутнер выглядел неважно – то ли приболел, то ли у пего были серьезные неприятности.

Просьбу о встрече он принял настороженно, минуты две мямлил маловразумительное, потом вдруг, словно что-то сообразив, неожиданно согласился и сказал, чтобы Ланг приходил немедленно. Странно, очень странно. Если бы Ланг не знал, кто такой Гутнер, какими деньгами он ворочал и каких китов и акул мира сего покупал, то со спокойной душой поклялся бы, что человек на экране чем-то смертельно напуган. И шрам на левой щеке; пять лет назад в голову не пришло бы, что Гутнер может обзавестись таким украшением. Похоже, кто-то задал ему хорошую трепку на благо общества. Розовые и голубые мечты, но если бы оказалось, что они хоть немного соответствуют действительности, то это было бы совсем неплохо.

Лифт в доме не работал и, по-видимому, уже давно: шахтные двери опечатали серебристые нити паутины. И на лестничных маршах, и на площадках, и на дверях квартир густым слоем лежала пыль. Дом казался неживым, и если бы не лай собак, доносившийся из-за дверей, то можно было полумать, что люди давно покинули его.

Квартирная дверь откатилась, едва Ланг нажал кнопку звонка. Что перед ним – рассмотреть было невозможно: за дверью было темно. Ланг переступил порог, и дверь за ним тотчас вернулась на место, отрезав выход. Только тогда вспыхнул свет и Ланг увидел, что находится в небольшом тамбуре с бронированными стенами, удивительно напоминающими шлюз на Колесе. Вероятно, это было не случайное сходство, а элементарная унификация. Мало ли что разрабатывается сначала для Космоса, а потом успешно применяется на Земле. Конечно, есть и отличия, но только в деталях. Например, там, где должна быть надпись, угрожающая разгерметизацией, торчат стволы малокалиберной пулеметной спарки.

Искаженный микрофоном голос потребовал от Ланга вывернуть карманы, расстегнуть одежду, зачем-то снять обувь, повернуться сначала вправо, потом влево. Ланг испытывал непреодолимое желание послать такое гостеприимство в известном направлении, но помалкивал.

Когда выход отрезан, а стволы смотрят в грудь, то протест, особенно энергичный, далеко не безопасен. Наконец спарка закрылась щитом, а левую стену прорезали трещины открываемой двери. Ланг вздохнул, привел в порядок одежду и толкнул дверь.

В квартире отвратительно пахло – не то грязным бельем, не то протухшей едой. Хозяин был под стать своему жилищу-небритый, осунувшийся, в рубашке и пижамных брюках, сероватый оттенок которых напрочь исключал какие бы то ни было ассоциации с водой и мылом.

В глазах да и во всем облике Гутнера появилось новое – какая-то суетливая настороженность, даже робость. Похоже, что первое впечатление было верным: Гутнер напуган, и очень основательно. Любопытно.

– Ну, здравствуй. Проходи, садись.

Ланг усмехнулся.

– Раз уж притащился, то проходи, так, что ли? – он умышленно позволил себе тон, который ни при каких обстоятельствах не позволил бы пять лет назад. Надо было проверить, как Гутнер среагирует. – Не рад мне? Тогда зачем звал?

– Да нет, пожалуйста, – промямлил Гутнер. Интересно, что он даже не стал уточнять, по чьей инициативе состоялась встреча. – Почему ты думаешь, что не рад?

– Уж очень приветливо встречаешь.

– А, это, – Гутнер махнул рукой в сторону тамбура. – Привыкай, это теперь обычное дело. Удобно, знаешь ли. Почту, скажем, принесут, или кто-нибудь просто так зайдет поболтать, – он вздохнул, а Ланг потер щеку, пытаясь воссоздать в мыслях образ того психопата, который способен зайти в эту квартиру просто так, поболтать.

С минуту оба молчали.

– Давно освободился?

– Шестнадцатого.

– Значит, почти сразу ко мне? Это хорошо. Как чувствуешь себя?

И этот туда же – здоровьем интересуется! Впрочем, нетрудно сообразить, что Фула интересовало не столько здоровье Ланга, сколько вопрос, не употребляет ли он лишних лекарств. Надо проверить, случайно ли это.

– Здоров, что мне сделается? После Колеса бывает, конечно, по-всякому, но ни во врачах, ни в лекарствах пока не нуждаюсь.

Кажется, попадание с первого выстрела. Гутнер пытливо посмотрел Лангу в глаза, потом вскочил со стула и взволнованно забегал по комнате.

– Слушай, ты не купишь мне продуктов, а? Машина у меня с защитой, пистолет дам...

– Пожалуйста, – Ланг пожал плечами. – Только если ты для начала предложишь мне что-нибудь пожевать, то я не обижусь. В счет былых заслуг и будущих услуг.

Вроде обошлось. Гутнер не заметил, насколько Ланг удивлен его просьбой. Надо придерживать язык и побольше слушать. От Гутнера несет перегаром, и можно надеяться, что он расскажет кое-что интересное. То, что на улицу теперь выходить опасно, Ланг уже понял. А вот почему и насколько это явно стоит уточнить.

– Да, да, конечно, – Гутнер шлепнул на стол две чашки, включил кофейник, достал из холодильника бутерброды. Потом из соседней комнаты принес вазочку с несколькими кусками– сахара, постоял у окна, загибая пальцы на левой руке, и как-то очень естественно сказал:Пять тридцать.

– Что "пять тридцать"? – не понял Лаиг.

Гутнер заморгал.

– Ах, ну да, да... Нет, ничего, ты ешь, это я машинально, к тебе это не относится. Ешь, ешь, не обращай внимания.

– Та-ак, – протянул Ланг. – То, что на Земле значительные перемены, я уже заметил, но чтобы до такой степени... Послушай, ведь у тебя же миллионы, ты же только за счет меня на десять жизней нахапал! Все к себе гребешь, старый козел, все тебе мало! – Он увидел, что Гутпер сел и обхватил голову руками.–Да что у тебя стряслось?

– Нет у меня миллионов, – тихо сказал Гутнер. – Ни на десять жизней нет, ни на пять, дай бог одну как-нибудь дотянуть, с голоду не подохнуть.

Ланг присвистнул.

– Вот это действительно новость! И как же ты влип?

– Да вот так, попался как последний идиот. Понимаешь, все мое мне носить с собой было затруднительно...

– Еще бы! – хмыкнул Ланг.

– Ну да. Положил, как все добрые люди, в банк, вернее, в несколько банков, мало ли что. Сначала все нормально-добавляю, убавляю по мере надобности, купончики стригу... Потом началось: – там охрана сейф очистила, тут кассир с деньгами сбежал... В это время реклама– банк-автомат. Абонировал сейф, при необходимости набираешь номер, предъявляешь на экране свою физиономию, называешь пароль, и все. Любые расчеты, любые виды платежей, проценты аккуратно начисляются. Недешево, конечно, обошлось, но зато надежно. Пулеметы там, ловушки, сонный газ, словом, не сунешься, все хорошо.

А потом ехал как-то по городу, и дернул меня черт вылезти из машины возле метро, сигареты кончились. Пока киоск искал, привязался ко мне какой-то пьяный дурак, не знаю уж, что ему и нужно было. Я послал его куда следует, а он меня кастетом, – Гутнер тронул шрам на щеке.– Ну, я вижу–дело дрянь, скорей всего не так уж пьян и не один тут... Короче говоря, выдал ему пол-обоймы в брюхо, а что делать? И вот что интересно. Место там оживленное, сам понимаешь -метро, народу кругом полно, полицейская машина в десяти шагах, и никто ничего!

Он на тротуаре валяется, я над ним с пистолетом стою, а все вокруг словно ослепли и оглохли. Сначала попрятались за колонны, кто посильнее, других выталкивают, а потом видят, что я больше не стреляю, и пошли по своим делам. Никто – понимаешь, никто! – не закричал, на помощь не бросился, врача или полицию не позвал. Со мной ведь в ту минуту справиться было нетрудно. Все произошло очень быстро, я как-то растерялся и стоял рот раскрыв. Куда там! Идут мимо, только в лужу крови стараются не ступить, обувь берегут. И вот тут мне вдруг жутко стало, сам не понимаю, почему. Я ведь бывал в переделках, не сразу начал другим указывать. И нож перед глазами видел, и ствол, и с бритой макушкой дважды сидел... А вот так жутко никогда не было.

– Так и не задержали?

– Нет. Сел в машину и уехал.

– Интересно. А банк тут при чем?

– Одно к одному. Недели через две понадобились мне наличные. Набрал номер, назвал пароль, мне отказ.

Повторил запрос, мало ли какая ошибка, – то же самое.

Я в справочное: в чем дело? Мне ответ: физиономия с контрольной фотографией не совпадает, на контрольной фотографии шрама нет, а в наличии имеется. Я, конечно, в крик, а что толку? Для изменения контрольной фотографии нужен полицейский протокол, врачебный протокол, свидетели... Где я это все рожу, если меня не задерживали и никаких бумаг не составляли? На робота в суд подавать?

– У робота хозяин есть, – заметил Ланг.

– Твои бы слова да богу в уши, – вздохнул Гутнер. – Конечно, есть. Вытряс мой сейф, поскольку вкладчика больше нет в природе, сунул кому надо и сколько надо, благо было из чего, и показал мне длинный нос. Красиво сработано, можно позавидовать. Слава богу, не все я в этот дурацкий автомат запихал, кое-что в обычном банке осталось, да кое-какие должки собрал. Только немного, почти все на эту квартиру ушло. Но не жалею, сейчас бы это обошлось раз в десять дороже.

– Так и сидишь тут замурованный?

– Так и сижу. Я ведь стар уже, много ли надо, чтобы обидеть? – Гутнер пригорюнился, помолчал. – Так ты принесешь еды? Не обманешь?

– Принесу, принесу, – успокоил его Ланг. – Только придется тебе, бедненькому, раскошелиться. Я пустой.

– Конечно, конечно, – Гутнер торопливо открыл ящик стола, достал пачку кредиток. – Вот, пожалуйста.

Ланг взял деньги. Что-то уж слишком легко выложил их Гутнер при такой бедности, слишком много и слишком близко хранил. Он вгляделся в верхнюю кредитку – ну да, конечно!

– Слушай, ты можешь не быть сволочью хоть полчаса? Тебе ведь продукты нужны, не мне! Или ты полагаешь, что я свою работу не узнаю? Мне пяти лет на Колесе вот так достаточно? – он провел ребром ладони по горлу.

– Да ничего, ничего, – торопливо сказал Гутнер.Работа хорошая, за плохую на Колесо не отправляют, так что обойдется. Только не покупай помногу в одном месте и не лезь в большие магазины, там теперь проверочные автоматы стоят. А насчет того, чтобы опять на Колесо, выкинь из головы, сейчас нравы помягче. Я вот пристрелил этого дурака, и ничего, так неужели за фальшивку больше будет? В самом худшем случае бросят обратно, только и всего.

– Ну, не знаю, – недоверчиво сказал Ланг. Конечно, попробовать можно, но все-таки дай немного настоящих.

Ведь в случае чего ты плакать обо мне не будешь, а если я вернусь благополучно, то этого добра, – он кивнул на пачку фальшивых кредиток, – я тебе нарисую сколько угодно. Давай, не сквалыжничай, если обойдется, верну.

Гутнер нерешительно взглянул на него, потом прошаркал в соседнюю комнату и запер за собой дверь. Лапг хмуро смотрел ему вслед. Что Гутнер не святой, новостью не было, но раньше хоть не тошнило от его общества.

Впрочем, нет худа без добра. Машина и пистолет более чем пригодятся, а если нравы теперь смягчились и за темные дела спрашивают умеренно, то можно вернуться к старой профессии и не клянчить у Гутнера и ему подобных. Навыки восстановятся быстро, ведь не зря же Лангу когда-то пророчили славу большого художника. Да, не получилось. И уже нет смысла выяснять, кто тому виной.

Вернулся Гутнер. Трясущимися руками пересчитал тоненькую пачку кредиток. Две или три из них показались Лангу фальшивыми – не удержался-таки, подонок! Но снова скандалить с Гутнером не хотелось, и Ланг молча сунул деньги в карман, решив про себя, что у него будет полная возможность разобраться в их подлинной ценности несколько позже и без посторонних. Главное, поскорее убраться отсюда, потому что надоел этот несчастненький за один час так, как другой не сумеет надоесть за всю жизнь. Но был еще один вопрос, и ради него приходилось терпеливо слушать подробный инструктаж Гутнера о том, где, как и что покупать. Наконец Гутнер иссяк и принес из соседней комнаты пистолет. Пристраивая оружие за пояс брюк под рубашку, Ланг небрежно спросил:

– Ты не знаешь, как Эрна?

– Эрна? – Гутнер недоуменно уставился на него.А, эта кудрявая голубоглазая кошечка? Помню, как же, помню! Не беспокойся за нее, она неплохо устроилась. В частной полиции.

Ланг чуть не выронил пистолет.

– Где?!

– В частной полиции, – повторил Гутнер. – Закончила спецшколу, теперь есть такие, работает. Год или даже больше.

– Послушай, ну что ты путаешь? Какой из нее сыщик?

– Ничего я не путаю, – спокойно ответил Гутнер. – И не сыщик она вовсе, а охранник. Пистолет и каратэ не столько силы, сколько хорошей реакции и быстроты движений требуют, а это от пола не зависит. Зато от женщины чего-либо подобного как правило не ожидают, поэтому получается неожиданно и весьма эффективно. Ничего я не путаю, – повторил он. – Пока были деньги, сам не раз пользовался ее услугами. Только она па хорошем счету и для меня теперь дороговата.

– Понятно, – Ланг стиснул зубы, и Гутнер испуганно втянул голову в плечи.

Нужно сделать вид, будто достаешь пистолет для использования по прямому назначению: пусть поволнуется болван, раз уж не сумел язык придержать. Вот так, очень хорошо. Гутнер сразу меньше ростом стал. Хотя ему ничего не грозит, и все это только сцена. Прежде всего бессмысленно, ничего уже не изменится оттого, что Гутнер свалится с простреленной головой. Кроме того, если в эту квартиру сложно войти без желания хозяина, то неизвестно, можно ли без желания хозяина отсюда выйти. Пусть живет. Достаточно пока, если штаны намочит. Хоть какаято санобработка.

– Значит, так. Ключ от гаража пока останется у меня. Какое ни на есть, а жилье на первый случай. Машиной, как я понял, ты все равно не пользуешься. Устроюсь получше – верну.

Гутнер молча кивнул, и Ланг, повернувшись, пошел к выходу. Пакостно на душе, до предела омерзительно.

С Колеса Земля виделась совсем иначе. Даже мечтал однажды пройтись по тихим улицам ночного города... дуррак!

Ланг не стал звонить Эрне. Все было ясно и без лишних разговоров. Но почему и зачем он оказался возле ее дома, вразумительно объяснить не смог бы даже самому себе. То ли сработала инерция намеченного плана, то ли пока не было других дел. А если не кривить душой, еще теплилась надежда. Перемен на Земле много, почему бы не быть переменам к лучшему.

Ему повезло. Когда он подъехал, Эрна вышла из дома и уже собиралась сесть в машину. Не понадобилось объяснять, каким образом он здесь оказался. Случайная встреча старых знакомых, вполне естественный разговор па нейтральные темы. Разумеется, если недолго – Добрый день. Торопишься?

Она взглянула на часы. Ни удивления, ни радости, словно они расстались только вчера, предварительно порядком надоев друг другу.

– Пока не очень. У тебя какое-то дело ко мне?

– Да нет, просто ехал мимо, увидел тебя... – он помолчал. – Как живешь?

Она пожала плечами. Разумеется, вопрос не мог претендовать на оригинальность, но обычно на него отвечают. Хотя бы какой-нибудь соответствующей банальностью.

– Слышал, работаешь?

– Да, работаю, – она расстегнула сумочку и достала сложенную вдвое рекламную открытку. – Возьми, здесь все, что надо: адрес, телефон, часы приема, цены. Если надумаешь воспользоваться, то поторопись. Без работы мы не сидим, спрос на наши услуги большой, соответственно они дорожают.

Господи, хоть бы что-нибудь! Искоса взгляд, таинственная полуулыбка... Хотя бы из соображений рекламы, прошлогоднюю галету и ту под яркую этикетку запихивают! А тут ничего, никакого намека. Видно, сбыт обеспечен и товар в рекламе не нуждается.

– Слышал, слышал, – он криво усмехнулся. – Универсальное круглосуточное обслуживание. Кто собак заводит, а кто... Конечно, от бульдога такого объема услуг не дождешься!– от злости перехватило дыхание, и Ланг замолчал, сжав кулаки.

Эрна удивленно посмотрела на него. Так смотрит юная модница на старика, который ворчит по поводу излишних, по его мнению, разрезов-вырезов, и ему даже в голову не приходит, что оные разрезы давно уже перестали быть экстравагантностью и превратились в повседневность.

Бесполезен этот разговор.

– Мне бы надо связаться кое с кем. Разрешишь? – он кивнул на телефон, смонтированный около панели управления ее машины. – А то на улицах все переломаны.

Эрна снова взглянула на часы.

– Если недолго.

Хорошо хоть денег не спросила. А то ведь мелькнула во взгляде этакая непонятная задумчивость...

– Минут пять.

Глупо, предельно глупо, абсолютно никому не нужна эта демонстрация. Не собирался он возвращаться в Космос и не собирается. И почти наверняка Эрна никак не среагирует, если узнает, что скоро Ланг будет далеко от Земли, и эта встреча, вероятно, последняя. Разве что счастливого пути пожелает, отдаст, так сказать, женской утонченной и мягкой натуре. А еще более вероятно, что, подумав о неплохих заработках в Пространстве, без лишней сентиментальности еще раз напомнит о широком ассортименте услуг, которые предоставляет ее бюро. Очень трудно объяснить, почему, находясь в трезвом уме и твердой памяти, человек иногда делает очевидные глупости с заранее обдуманным намерением. Ланг набрал номер.

– Это Управление космических работ?

– Да, справочное, – лысоватый мужчина лет сорока, возникший на экране, смотрел на Ланга с откровенной досадой. Похоже было, что Ланг оторвал его от интересной книги или беседы. Не перетруждаются, однако, герои Пространства.

– Я бы хотел устроиться на работу. В Пространстве-пять лет, внеземных специальностей не имею. Согласен на любые условия.

– Наше отделение ликвидировано, набор людей не производим.

Вот это действительно новость! Можно наплевать на свихнувшийся мир, если есть возможность в любую минуту повернуться к нему задом и убраться куда подальше. До этой минуты Ланг считал, что такая возможность ему гарантирована.

– Подождите, как же так? Ведь вашей рекламой все гостиницы завалены! Еще несколько дней назад ваши коллеги мне проходу не давали!

– Пришло указание, – пожал плечами лысоватый.С точной оговоркой в отношении дня и часа, когда оно вступает в силу. Естественно, что мои, как вы их называете, коллеги в последние часы проявили максимум активности. Они же получали с головы.

– Указание касается только вашего отделения?

– Нет, всех отделений в стране, – лысоватый вздохнул и забубнил, видимо, осточертевшую ему фразу: – Управление уполномочило меня принести вам извинения за это маленькое недоразумение, но в ваших услугах оно, к сожалению, не нужда... – он отключился раньше, чем договорил.

Ланг положил трубку. Куда же теперь? Даже дурацкий фокус не удался. Он медленно вылез из машины.

Эрна, небрежно кивнув на прощанье, уехала. Ланг с минуту смотрел ей вслед. Не нужно было сюда приезжать, ведь заранее знал, что не нужно. И дело вовсе не в том, где теперь работает Эрна. Ведь женщина может оставаться женщиной, даже если занимается и традиционно мужскими профессиями. Пусть полиция, пусть армия– и там для нее найдется место: в медслужбе, в связи, за рулем легковой машины наконец. Пусть даже она возьмет в руки оружие. В критическую минуту это естественно и законов природы не нарушает. Но с профессиональным солдатом женского пола не дай бог иметь дело!

В небольшой прокуренной дежурной комнате полицейского участка было тихо. Комнату пересекал барьер, по бокам которого располагались две двери с надписями "Вход воспрещен". Левая была приоткрыта, и за ней просматривались когда-то белые умывальник и унитаз. За барьером покачивался на стуле здоровенный детина в форме, украшенной сержантскими погонами. Он лениво потягивал дешевую вонючую сигарету и старательно пускал к потолку кольца дыма. На полу возле его стула дремал крупный черный бульдог, чем-то неуловимо похожий на хозяина. Время от времени пес подымал голову, брезгливо морща нос, принюхивался к дыму и вновь ронял голову на лапы. На появление Ланга участники полицейской идиллии не среагировали.

– Мне нужен капитан Фул.

– А мне он не нужен, – очередное сизое кольцо, расплываясь, поползло к потолку.

Несколько ошарашенный столь любезным приемом Ланг с минуту молчал.

– Надеюсь, вы поможете мне найти его?

– Благотворительность есть предрассудок седой старины, – сигарета у сержанта погасла, он достал зажигалку, чиркнул ею, вдумчиво рассмотрел пламя и наконец прикурил. – А я человек современный. А?

Он повернулся на стуле, вопросительно взглянул на Ланга и поправил кобуру, из которой торчала рубчатая рукоятка тяжелого пистолета. Ланг положил на барьер фальшивую кредитку. Сержант, не подымаясь со стула, вытянул шею, стараясь рассмотреть достоинство купюры, недовольно скривился и водрузил на барьер ногу в грязном ботинке. Бульдог лениво потянулся, встал и сонно посмотрел на Ланга. Очевидно, происходящее было ему не в новинку. Сейчас дурак-посетитель начнет скандалить, и тогда ему, бульдогу, придется поработать. А по такой жаре не хочется даже шевелиться лишний раз. Ланг взял кредитку, поплевал на нее и пришлепнул к грязной подошве сержантского ботинка. Сержант озадаченно заморгал. Видимо, реакция посетителя была несколько нестандартной, и это внушило господину сержанту если не уважение, то известное сомнение в правильности своего поведения. Он протянул руку, подтащил за шнур небольшой снабженный колесиками пульт связи и ткнул одну из кнопок.

– Капитан Фул на связи.

– Это дежурный шестого участка. Вас спрашивают.

– Покажи.

Сержант повернул пульт.

– О, вон кто у тебя! Сейчас подъеду. А ты пока предложи ему стул.

Сержант поднялся и недоуменно уставился на Ланга.

Стул в комнате был один, тот самый, на котором восседал господин сержант, и посадить на него вместо себя когото... Наверное, так же странно чувствовал себя монарх, которому вежливо или невежливо, но, как правило, вполне убедительно предлагали освободить соответствующую мебель. Мир господина сержанта давал трещину, идиллия расползалась по швам. Немного придя в себя, сержант загасил сигарету и открыл небольшую дверцу в барьере, предлагая Лангу пройти. Черный бульдог, тоже заинтересовавшись необычным посетителем, подошел к Лангу и добросовестно обнюхал его, пытаясь понять, чем сия важная птица отличается от прочих смертных. Не обнаружив ничего особенного, бульдог разочарованно зевнул и показал при этом такую пасть, что Ланг счел за лучшее поблагодарить любезного хозяина за гостеприимство, однако предложение его отклонить. Сержант потоптался за барьером, соображая, можно ему теперь сесть или нет.

Ланг прислонился к стене, выкрашенной голубой и потому казавшейся прохладной краской и прикрыл глаза. Пусть господин сержант поразмышляет на тему, кто есть кто.

Очень полезное занятие, кстати, и самому не грех заняться тем же. Во всяком случае ясно, что некоторые странности в поведении капитана Фула на шоссе не были ни недоразумением, ни ошибкой.