Текст книги "Преступление без наказания"

Автор книги: Юрий Ситников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Юрий Ситников
Преступление без наказания

Глава первая

Губа не дура!

От Иннокентия Ивановича я вернулся голодный и злой. Целый день старик мотал меня по городу. После школы я рванул в библиотеку, взял несколько книг, привёз. Оказалось, одной книги из списка не хватает. Я сверился с записями, у меня всё сходилось. Вчера Иннокентий Иванович дал список из пяти книг. Сегодня выяснилось, нужна шестая. Начался спор. В своей забывчивости старик никогда не признается, ворчал на меня, дулся, пришлось возвращаться в библиотеку. Через два часа приехал, Иннокентий встретил меня в дверях. Очередное ЧП. Необходимо срочно сгонять в Медведково, к знакомому за важными документами.

Тут я не выдержал, вспылил, в который раз пожалев, что согласился работать у писателя. Да, платит он хорошо, здесь не придерёшься, но и соки из меня все выжимает. Пишет свою книженцию больше года, потом половину из написанного уничтожает. Снова пишет, редактирует, переписывает. Короче, такими темпами будет работать лет до ста.

Когда я набираю его каракули на ноуте, сам он пишет от руки, мне хочется застрелиться. Все буквы одинаковые. Вчитываешься и не поймёшь, что написано, а старик торопит, раздражается, если долго вожусь с текстом.

Сейчас начало одиннадцатого, уроки на завтра не готовы, и вряд ли я сяду за алгебру и историю. Придётся у кого-нибудь списать в школе.

В коридоре я включил свет и крикнул:

– Дома кто есть?

Тишина. Неужели Люська ещё не пришла?

– Люсь.

– Я здесь, – послышался слабый голос.

– А чего так вяло отвечаешь? – я разделся, прошёл в гостиную.

Люська сидела на диване, поджав под себя ноги. Выражение лица страдальческое, рядом несколько фантиков от шоколадных конфет.

– Чего так поздно вернулся?

– Иннокентий загрузил по полной.

– Понятно.

– Поесть бы чего-нибудь, Люсь.

– Еда в холодильнике. Я сварила суп, приготовила голубцы и испекла пирог.

– Отлично!

Люська любит готовить, но только тогда, когда её переклинит. В такие моменты может проторчать у плиты сутки. Три дня назад Диана улетела на гастроли, мы остались вдвоём, Люська заявила, что готовкой заниматься не будет. Мол, суп сварит, так и быть, а в остальном я могу на неё не рассчитывать. И вот приятная неожиданность, голубцы, пирог. Определённо, есть над чем поломать голову. Очень хорошо знаю Люську, наверняка что-нибудь задумала.

Помыв руки, я зарулил на кухню.

– Люсь, со мной поешь?

– Нет.

– Иди сюда, поговорим.

– О чём?

– Просто.

Люська пришла, села на стул, и пока я наворачивал суп, удручённо смотрела на меня, изредка вздыхая.

– Колись, – не выдержав, сказал я.

– А?

– Говори, что произошло?

– Ничего. В том-то и дело, время идёт, а ничего не происходит.

– Конкретней можно?

– Э-эх, – снова вздох и взгляд побитой собаки.

– Люсь, у тебя неприятности?

– Нет.

– С Димоном поругались?

– Даже не думали.

– Но я же вижу, ты не в себе.

– Кому до меня дело, в себе я или не в себе.

Я отодвинул пустую тарелку и принялся за голубцы.

– Сметану возьми или кетчуп.

– Зачётные голубцы, Люсь.

– Я старалась. Кормить же тебя надо. Ты мой брат, кто ещё вкусненьким побалует.

Так, это уже серьёзно.

– Я тебя слушаю.

– Мне нечего тебе сказать, Глеб. Э-эх!

Пришлось прибегнуть к хитрости – изобразить полное равнодушие. Поедая голубцы, я начал играть в молчанку. Люську это разозлило.

– Конечно, тебе на меня наплевать, – не выдержала она.

Я продолжал молчать.

– На моё состояние, настроение.

– Сама молчишь, как партизан.

– Не вижу смысла говорить. Всё равно ничего не получится. – Помолчав, она добавила: – Но если ты настаиваешь… Помнишь, какое сегодня число?

– Первое декабря.

– А через несколько дней…

– …у тебя день рождения. Я в курсе.

У Люськи загорелись глаза.

– В курсе он! А что ты собираешься мне дарить?

– Хм. Сюрприз.

– И всё-таки?

– Увидишь.

– Так я и думала, – Люська махнула рукой. – Опять очередную безделушку вручишь, скажешь банальные слова и чмокнешь в щёку.

– Не понял, чем тебе мои подарки не нравятся?

– Глеб, а что в них запоминающегося? Подарок должен оставлять след в памяти.

– В прошлом году я подарил тебе духи.

– Это были не духи, а микроскопических пробник. Двадцать пять миллилитров. Мне на неделю хватило. Вы все дарите мне ерундистику.

– Хорошо, скажи, что тебе хочется.

– А смысл? Всё равно не получу. Вы же мне всучите опять рамку, чехол для телефона или идиотскую флешку в форме сердечка. У меня столько рамок, что их уже продавать можно. Вся комната в них!

– Не юли.

– Я твоя родная сестра. Причём, прошу заметить, сестра любимая и единственная. Ты мог бы хоть раз преподнести мне стоящий подарок. Разве я о многом прошу?

– Ты уже что-то присмотрела, – догадался я.

Люська отвернулась.

– С чего ты взял?

– Присмотрела!

– Ну-у, в принципе, да.

– Что?

– Какая разница?

– Говори.

– Одну безделушку.

– И на сколько безделушка тянет?

– Вот! Ты даже не поинтересовался, что я увидела. Тебя волнует материальная сторона. Ты меркантильный!

– Люсь, прекрати говорить загадками.

– Золотую цепочку с кулончиком.

– Назови цену, – настаивал я.

– Чуть больше трёх тысяч.

Я мысленно прикинул и понял, проблема не столь масштабна. Три тысячи у меня есть. А если скинемся с Димоном и Алисой, то хватит и на цепочку и на красивый букет цветов.

– Уговорила, – засмеялся я. – Завтра поговорю с ребятами. Будет тебе цепочка.

– С кулончиком, – напомнила Люська.

– Ну да, с кулончиком.

Люська просияла.

– Ты настоящий брат! Знала, что не откажешь. Спасибо, Глеб!

– А сколько точно стоит, Люсь? Три с половиной?

– Больше, – Люська схватила шоколадный батончик.

– Три восемьсот?

– Э-эх! – снова вздох, пауза и… – Шестнадцать девятьсот.

Я чуть голубцом не подавился.

– Ты с ума сошла?!

– Что и требовалось доказать. Зачем тогда спрашивал, обещал, обнадёжил меня. Подарил надежду и сразу её отнял.

– Ты сказала три тысячи.

– Невнимательно меня слушал. Я сказала чуть больше трёх тысяч. Считать умеешь? Шестнадцать больше трёх.

– Но не на чуть-чуть, а больше в пять раз. Да, губа у тебя не дура.

Люська встала.

– Я пойду к себе, продолжать дальше разговор не вижу смысла. Подарите флешку, придётся довольствоваться ей.

– Стой.

– Чего?

– Я могу попросить деньги у отца, но мы же с тобой договорились, у родителей деньги не брать.

– Договорились, помню.

– День рождения можно считать исключением из правил.

– Нет, Глеб. У папы с мамой ничего просить не надо.

– Нам такую сумму не собрать. Я позвоню отцу.

– Глеб! Я уже заказала родителям подарок, – нехотя ответила Люська. – Видеокамеру. Думала, родной брат подарит цепочку. Но раз для тебя это дорого, конечно, Глеб, я не настаиваю. Извини, что затеяла разговор, я пошла спать.

– Люсь.

– Э-эх! Зачем я только цепочку увидела с кулончиком. Э-эх!

– А зачем тебе видеокамера?

– Глупый вопрос. Снимать.

– Понятия не имел, что тебя интересует видеосъёмка.

– Оно и видно.

– Люсь, есть идея.

– Валяй.

– Можем немного переиграть. Мы покупаем тебе видеокамеру, а родители цепочку с кулоном.

Люська рассмеялась.

– Наивный. Знаешь, сколько хорошая камера стоит?

– Ты не профессионал, а для начинающих подойдёт недорогая.

– Разбежался. Это мой день рождения, значит, мне решать, какая камера нужна. Понял?

– Не дурак.

– Э-эх!

Оставшись на кухне один, я взял кусок пирога. Откусил, отпил из чашки чай. Вкусно! Как быть? Даже если поговорю с Димоном и Алисой, мы не соберём такую сумму за неделю. Забить на Люськины выкрутасы или влезть в долги? Как вариант можно занять денег в счёт зарплаты у Иннокентия Ивановича. Уверен, старик не откажет.

Блин, называется, не было у человека забот. Хорошо, что не успел купить рамку и наушники. Как чувствовал, Люська в самый последний момент выкинет фортель.

…Сегодня Иннокентий Иванович был не в духе. Что-то у него не клеилось с написанием главы. Пока я набирал текст, он трижды заходил в комнату, интересуясь, как долго я буду работать.

– Два листа осталось, – сказал я во время его очередного прихода.

– Медленно, Глеб.

– Из плана не выбиваюсь.

– А я выбился. Муза капризничает. Может, кофейком побалуемся?

– Я не против.

– Работай, я тебя позову.

Минут через десять Иннокентий Иванович позвал меня в столовую. Старик был очень щепетильный, никогда не позволял себе есть на кухне или в комнатах. Твердил, что нормальные люди должны принимать пищу исключительно в столовой. Однажды я возразил, не у каждого есть столовая. На что старик безапелляционно ответил:

– Её можно организовать.

– Интересно как, Иннокентий Иванович? Если четыре человека живут в двухкомнатной квартире, где каждый метр на счету.

– Не понимаю я таких квартир.

Конечно, подумалось мне, когда живёшь один в пятикомнатной квартире, можно позволить не только столовую с кабинетом. Странный всё-таки он старик, принципиальный. И упёртый. Его не переспоришь. Его мнение – единственно правильное, и все, кто с ним не согласен – глупцы.

Люська считает Иннокентия снобом, мол, зарвался дед от беззаботной жизни. Может, и так. Живёт Иннокентий Иванович в своё удовольствие, в средствах недостатка не испытывает, причисляет себя к великим писателям, оттого и смотрит на простых людей свысока. Хотя если разобраться, какой он на фиг писатель? Три книги за всю жизнь. И те о юных пионерах, комсомольцах. Лет сорок назад его писанина была актуальна, сейчас она вышла в тираж. Старик не может этого не понимать, и всё равно продолжает хорохориться. Он – писатель и точка. К пишущей братии относится с прохладцей, современную литературу не читает принципиально, а если и возьмёт в руки книгу нового автора, исключительно для того, чтобы позлословить.

Кофе мы пили молча. Иннокентий Иванович ушёл в себя, ждал музу, злился на шум улицы. Когда я предложил закрыть форточку, запротестовал.

– Будет душно.

– Иннокентий Иванович, есть разговор.

– Слушаю.

– Мне нужны деньги. У сестры день рождения, хочу сделать ей хороший подарок.

– Одобряю.

– Финансы, к сожалению, не позволяют. Не могли бы вы одолжить мне денег?

Старик сделал глоток из чашки, откусил печенье, причмокнул. Пауза длилась минуты две.

– Насколько я помню, гонорар ты получил две недели назад.

– Верно.

– До следующего ещё две недели.

– Я знаю, но…

– Глеб, запомни раз и навсегда, свои средства, как и силы, надо уметь рассчитывать. Нельзя надеяться на авось. Ты просишь взаймы, допустим, я одолжу тебе денег. Ты купишь подарок. Но! Пройдёт две недели, настанет день зарплаты, а ты ничего не получишь. Подумал об этом?

– Разумеется.

– И до следующего месяца проходишь с пустым карманом? Это не есть хорошо. У тебя совсем нет наличности?

– Немного есть.

– Мой тебе совет, купи подарок на имеющиеся средства. Не спорь, Глеб, не в подарке дело – во внимании.

Попробовал бы ты объяснить это Люське.

– То есть, отказываете?

– Для твоего же блага.

– Окей. Вопросов больше нет.

– Не обижайся, Глеб. Я старый человек, прислушивайся к моим советам, они тебе пригодятся в жизни.

Я допил кофе, хотел встать из-за стола.

– Если не секрет, что хотел купить сестре? – полюбопытствовал Иннокентий Иванович.

– Золотую цепочку с кулоном.

– Сколько она стоит?

– Почти семнадцать тысяч.

Иннокентий Иванович вспыхнул.

– Тратить надо ровно столько, сколько ты заработал. Никогда не проси в долг. Неблагодарное это дело!

– Я пойду, поработаю.

– Ступай. А я прилягу, голова разболелась.

Итак, с деньгами полный облом. До Люськиного дня рождения осталась неделя.

Вечером мы собрались у Алиски. Я рассказал о цепочке.

– Я уже купил Люсе подарок. Глебыч, у меня тысяча осталась.

– И я купила, – Алиса открыла верхний ящик стола. – Кожаный чехол для смартфона. Люсе понравится.

– Н-да, – протянул я. – Делать нечего, придётся купить наушники.

– Или такую же цепочку только серебряную, – предложила Алиса. – У тебя сколько денег?

– Четыре тысячи наскребу.

– Плюс моя тысяча, – сказал Димон.

Алиса достала из сумочки кошелёк.

– Тысяча пятьсот. Ребят, не всё потеряно. За шесть с половиной       тысяч можно что-нибудь симпатичное присмотреть.

Я воодушевился.

– Алис, Димон, Иннокентий мне заплатит, я верну вам деньги.

– Перестань, Глеб. Для Люси не жалко. Она нам всегда хорошие подарки дарит.

Утром мы с Алисой сходили в магазин. Проторчали там часа полтора. Алиска настолько придирчиво выбирала серебряную цепочку с кулоном, что я успел возненавидеть всё на свете. Наконец выбор был сделан. Домой я вернулся с подарком, спрятал его в стол и потёр ладони. Думаю, Люська будет довольна.

Глава вторая

Привет в будущее

Алиса попросила меня узнать, во сколько родился Иннокентий Иванович. Захотела рассчитать его асцендент – восходящий знак. Не так давно она увлеклась гороскопами, подсела на это дело капитально, что-то высчитывает, выверяет, потом даёт советы. Я не верю в гороскопы, никогда ими не интересовался. Знаю только, что родился под знаком Близнецов, этого мне достаточно, чтобы спать спокойно. А тут вдруг Алиска заявила, я оказывается не только Близнец, но ещё и Лев. Типа это и есть мой восходящий знак. Прочитала мне целую лекцию, уверяла, что давно замечала во мне качества, присущие не Близнецам, а Львам.

Слушал её внимательно, не перебивал, пытался что-то запомнить. Тщетно. Минут через десять выветрилось всё до последнего слова.

Зато Люська и другие девчонки в школе здорово подсели на Алискины гороскопы. Тонька Самойлова даже попросила составить гороскоп для всей семьи. Чем Алиска и занималась последнюю неделю, безвылазно просидев дома.

– Пять дней не гуляли, – сказал я, развалившись в кресле.

Алиса сидела за столом, уткнувшись в разложенные на столе исписанные листы и чертежи.

– Глеб, я обещала Тоне, она ждёт.

– Я тоже жду.

– Понимаешь, не сходятся у меня концы с концами.

– Забей.

– Не могу. Тонин папа Овен, мама Дева.

– И?

– Такой союз нежизнеспособен.

– Есть выход.

– Какой?

– Скажи Тоньке, пусть родители разведутся.

– Глеб!

– Я шучу. Ты совсем закопалась в своих гороскопах. Пошли на улицу.

– Не сейчас.

– Даю тебе полчаса.

– Час.

– Хорошо. И идём гулять.

Час спустя Алиса продолжала сидеть за столом. Хмурила брови, мотала головой, проверяла записи и недовольно хмыкала, если что-то не сходилось.

– Я так понимаю, прогулка отменяется?

– Скорее всего, да.

– Ты моя должница, завтра гуляем до самого вечера.

– Вряд ли, – усмехнулась Алиса. – Завтра у Люси день рождения.

– Я только успел об этом забыть, ты напомнила.

…Подарки Люська принимала с лицом маленькой девочки, ожидавшей, что среди кучи бесполезных мелочей, ей вот-вот посчастливится увидеть действительно стоящую вещь. Когда Алиса протянула красную коробочку с цепочкой и кулоном, Люська просияла.

– Спасибо, ребят!

– Это от нас троих, – сказал Димон.

– Димка! – Люська бросилась ему на шею, поцеловала в щёку.

Потом расцеловала Алису.

– А меня? – спросил я.

– Ладно уж, иди, и тебя поцелую.

Открыв коробочку, Люська замерла на месте.

– Это что? – спросила она, достав цепочку.

– Цепочка.

– Там ещё кулон есть, Люсь.

– Серебряная цепочка. Глеб, я же говорила тебе…

– Извини, на золотую не хватило средств.

– Люсь, правда, и занять не у кого, – сказала Алиса.

Люська смотрела на цепочку, как на кровного врага. Потом перевела взгляд на нас, шмыгнула носом, выдержала убийственную актёрскую паузу (у Дианы научилась) и рассмеялась.

– Спасибо! Прикольная цепочка. А кулон вообще супер! Я на самом деле о серебряной мечтала.

– Начинает заливать, – сказал я. – Это называется, сохранить хорошую мину при плохой игре.

– Глеб, ещё одно слово и будешь лишён праздничного торта. Проходите уже, чего стоите, как засватанные. Стол накрыт.

Посидели мы нормально, Люська то и дело подносила к уху телефон. Он не умолкал, поздравляли её непрерывно. Вечером позвонила мама. С очередного курорта. Связь была отвратительная, Люська кричала в трубку, что ничего не слышит, мама тоже что-то кричала. В итоге прислала поздравления по вайберу. Сразу после неё позвонил отец, поздравил, сказал, что приехать не сможет, аврал в офисе. Но подарок Люська получит, он уже отправил к нам Павла. Павел – личный шофёр отца. Раньше, когда мы с сестрой жили с родителями в загородном доме, Павел отвозил нас в школу.

– Вот такие замечательные у нас родители, – сказала Люська, убрав телефон. – Мама на очередном отдыхе, отец в офисе. И так всегда. Заняты своими делами, до нас с Глебом дела нет.

– Что сейчас об этом говорить, – отмахнулся я. – Уже не раз перетирали эту тему. Проехали, Люсь.

– В день рождения отец мог бы и сам приехать.

– Слушайте, – Димон положил себе на тарелку кусок торта и потёр ладони. – Меня, конечно, мои родители устраивают, но вам, с вашими, повезло больше.

– Ты с дуба упал, Дим?

– Не, реально, Люсь. Глебыч, ну посудите сами. Они живут за городом, видитесь вы крайне редко, никакого контроля с их стороны нет. Считайте, вы предоставлены сами себе.

– Дим, – вмешалась Алиса. – По-твоему, это хорошо?

– А что плохого, Алис? Никто не стоит над душой, не зудит, не нудит. Диана не в счёт. Она актриса, к тому же постоянно на съёмках. Кстати, Люсь, она тебя поздравила?

– С утра. Наверное, поставила напоминалку в телефон, иначе бы обязательно забыла.

– Так вот, – продолжал Димон. – Вам радоваться надо, а не жаловаться.

– Понял, Глеб, – Люська мне подмигнула и грустно улыбнулась. – Каждому хочется иметь то, чего у него нет.

– К сожалению, это правда, – подытожила Алиса.

Павел приехал минут через сорок. Люська пыталась его накормить, он отказался. Ссылаясь на занятость, оставил подарок, пожелал всех благ и отчалил.

Видеокамеру отец купил зачётную. Увидев её, мне самому захотелось такую же.

– Вот это да! – присвистнул Димон. – Достойный подарок.

– Дорогой подарок как компенсация недостатка внимания, – сказала Алиса. – Я понимаю Люсины чувства, с одной стороны ей хочется…

– Алис, что ты там бормочешь? – спросила Люська, разглядывая камеру. – Иди сюда. Зацени. Я отцу позвоню, спасибо скажу.

Алиса была недовольна.

– По ходу меня никто не слушает.

– Ты права, – восторженно произнёс Димон. – Крутая вещь!

У Люськи моментально появились всевозможные идеи. Сначала она предложила снять фильм, потом клип, чуть погодя загорелась сделать репортаж о школе, потом её переклинило, и она выдала:

– Есть! Сделаем видео послание самим себе в будущее. Расскажем, что творится у нас и вокруг нас, какими мы видим себя лет… м-м… через двадцать пять-тридцать.

– Неплохая затея, – одобрил Димон.

– Решено! Я буду задавать вопросы… их будет не так много…

– Люсь, остынь, – я попытался охладить её пыл. Куда там.

– Глеб, помолчи. Давайте придумаем вопросы. Все думайте.

– А что если…

– Алис, тихо.

– Я хотела вопрос предложить.

– Потом.

– Люсь…

– Димка, не сейчас. Так, мне нужны классные вопросы.

– Мы тебе не мешаем? – спросил я.

– Нет, – Люська обкусывала губы. – Каким вы видите себя через тридцать лет? Это первый вопрос.

– Лично я вижу себя, – начал Димон, но Люська его прервала:

– Дим, отвечать начнёшь, когда я буду тебя интервьюировать.

– Что она будет со мной делать?

– Брать интервью, – засмеялась Алиса.

– Как вам кажется, все ваши мечты сбудутся? Второй вопрос готов. Ребят, помогайте.

– Ты слово не даёшь вставить.

– Неправда! Блин, уже не терпится взять камеру в школу.

– В школу-то зачем?

– Глеб, чем ты меня слушаешь? Я буду общаться с одноклассниками, друзьями, знакомыми.

– Короче, задолбаешь всех.

– Помолчи! Посмотрим, как заговоришь, когда тридцать лет спустя посмотришь запись с собой шестнадцатилетним.

– Никак не заговорю. Улыбнусь и всё.

– Ну-ну. Слушайте, с учителями, наверное, тоже можно будет поговорить.

– Особенно с Изольдой Артуровной, – расхохотался Димон.

Изольда Артуровна преподаёт в школе немецкий язык. Сколько ей лет мы точно не знаем, но в прошлом году директриса упомянула, что трудовой стаж у Изольды пятьдесят пять лет. Подходить к ней с камерой и задавать вопрос, какой она видит себя через тридцать лет, способен только безумец или Люська. Хотя для меня два этих слова давно стали синонимами.

***

Люська сдержала слово, с камерой она не расставалась ни на минуту. Снимала всех подряд. Своих одноклассников достала настолько, что те шарахались от неё как от чумы.

Сегодня Люська решила заняться учителями. Вылавливала их в коридоре и задавала вопросы. Одни отшучивались, улыбались, другие на полном серьёзе отвечали на вопросы, передавая привет нам в будущее. Изольда Артуровна, да, Люська и её не оставила без внимания, узнав о Люськиной идее, растерялась. Начала поправлять причёску, посетовала, что не накрасила губы, попросила перенести съёмку на завтра. Люська замотала головой.

– Изольда Артуровна, вы хорошо выглядите.

Немка зарделась. Выпрямив спину и расправив плечи, хорошо поставленным голосом сказала:

– Я готова.

Люська затараторила:

– Изольда Артуровна, первый вопрос: какой вы видите себя через тридцать лет?

Лицо Изольды вытянулось, правый глаз задёргался. Вопросик, мягко говоря, убойный. Сглотнув, Изольда Артуровна выдавила:

– Я не доживу до тех времён.

– Доживёте, – приободрила немку Люська. – Вам сейчас сколько? Восемьдесят?

– Семьдесят семь.

– Так, плюсуем тридцатку, получается… сто семь лет. Жесть! Хорошо, снимаю свой вопрос. Задаю другой… э-э… Блин.

Люська судорожно соображала, о чём бы спросить Изольду, чтобы не попасть впросак. В итоге ляпнула:

– Помашите нам ручкой.

Изольда Артуровна помахала, обдала Люську гневным взглядом и зашла в учительскую.

Люська выдохнула.

– Зря я к ней подошла, – сказала она Алиске.

– Я тебя сто раз предупреждала.

– Алис, скажи и ты что-нибудь для потомков.

– Сколько можно, Люсь?

– Давай-давай, не жмись, – Люська начала снимать Алису. – Улыбайся, тебя же сейчас не только я вижу, но и твои дети тоже.

– Какие дети?

– Такие! Через тридцать лет у вас с Глебом будет два сына и две дочери. Кстати, уже и внуки родятся. О! Лёгок на помине. Глеб! Глеб, иди сюда.

Я подошёл.

– Тебе ещё не надоело всех терроризировать?

– Смотри в камеру и передай привет внукам.

– Глеб, она сошла с ума, – сказала мне Алиса.

– Я давно это знал.

– Ребят, прекратите нести ахинею. Я вас снимаю.

Я показал в камеру язык.

– Глеб, не порть съёмку, – Люська отошла на шаг назад и с сарказмом произнесла. – Окей. Не хотите говорить, я сделаю это за вас. Итак. Видео послание моим племянникам. Посмотрите, какой стеснительной была ваша мама тридцать лет назад.

– Люсь, не надо.

– И папа у вас вредный. Глеб, подмигни внукам. Они наверняка сейчас сидят на диване и ржут, гладя на тебя.

Я выхватил у Люськи камеру.

– Отдай!

– Пусть мои внуки посмотрят на свою двоюродную бабку, – я начал снимать Люську. – Сейчас они вообще с дивана от хохота упадут.

– Глеб, не смей! – орала Люська. – Я не одета для съёмки. Выключи!

– Нет, – веселился я. – Пусть все видят. Смотрите, внуки и правнуки, это Людмила Озерова во всей красе. Обратите внимания на перекошенное злобой лицо и раздувающиеся ноздри.

– Глеб, я тебя убью!

– Угрожает? Все слышали? Будете свидетелями.

– Ты попал, – Люська засучила рукава.

– В гневе она страшна, – смеясь, говорил я, отбегая от Люськи. – Опасный момент! Набрасывается на меня с кулаками. Не-е-ет! Запомните меня молодым.

– Я всё сотру, – злилась Люська.

– Зря. Отличное получилось кино. Баба Люся пытается нанести физические увечья дедушке Глебу.

– Ещё одно слово и дедушке Глебу понадобится палочка. Дурак! Испоганил материал.

Взяв камеру, Люська побежала к лестнице, столкнувшись с Витькой Комаровым.

– Комар, смотреть вперёд надо.

– Извини, – на ходу крикнул Витька.

– Стой. Скажи что-нибудь потомкам.

– Уже говорил.

– Ещё скажи.

– Сегодня в футбол играем с парнями и параллельного класса. Мы их сделаем, – заявил Витька.

– Внукам больше ничего не хочешь рассказать?

– Чьим внукам?

– Не тормози, Комар. Своим!

– А-а… ну да… сейчас, – Витька почесал затылок. – На той неделе играли в футбол с пацанами из соседней школы, мы их сделали.

– Ты кроме футбола о чём-нибудь другом можешь сказать?

– Да.

– Так скажи!

Витька задумался.

– А сколько у меня внуков?

– Десять, – рявкнула Люська.

– Ого! Не слабо. Тогда уж пусть будет одиннадцать, – попросил Комаров.

– Почему?

– Основной состав футбольной команды состоит из одиннадцати человек.

– Капец! Комар, иди отсюда. У тебя десять внучек, понял?

– Чё, ни одного парня?

– Нет. Всё, беги, куда бежал.

– А можно как-то переиграть, Люсь?

– Можно. Запишись на курсы кройки и шитья. Через тридцать лет будешь с внучками выкройки делать и макраме плести.

На первом этаже Люська докопалась до охранника, потом мучила вопросами нашего плотника Ивана Михайловича.

Вечером просмотрела видео, заявив, что многие держались перед камерой сковано, неестественно.

– Завтра придётся переснимать. Тяжёлый день будет. На второй перемене я договорила с директрисой, беру у неё интервью.

– Она согласилась? – удивился я.

– Да.

– Странно. Думал, пошлёт тебя.

– Она послала. Два раза. На третий сдалась.

– Не мытьём, так катаньем.

– Через тридцать лет моё видео будет бесценным.

Я промолчал. А чуть погодя, спросил:

– Ты сама как видишь себя через тридцать лет?

Люська не торопилась с ответом.

– Трудно сказать.

– А всё-таки?

– Мне будет сорок пять… Офигеть! Даже думать на эту тему не хочу.

– Других достаёшь, а сама откалываешься.

– Знаю одно, буду выглядеть максимум лет на двадцать пять. Успешная бизнес-леди, которая всего добилась собственным трудом.

– А Димон?

– Что Димон?

– Видишь его рядом?

– Конечно.

– А вдруг его место займёт кто-нибудь другой?

– Что за намёки, Глеб?

– Исключаешь такую возможность?

– Само собой.

– Я просто спросил.

– Нет, не просто. Ты сомневаешься в Димкиных чувствах ко мне? Или считаешь, я отношусь к нему несерьёзно?

– Многое может измениться, Люсь.

– Я своих решений не меняю.

– Жизнь меняет.

Люська нахмурилась.

– Слушай, работа у Иннокентия действует на тебя разрушающе. Ты начинаешь говорить и мыслить, как старик. Получается, ваши отношения с Алиской тоже хлипенькие. Сейчас вы влюблены друг в друга, а лет через пять можете разбежаться?

– Теоретически такое возможно.

– Ну ты и зануда, – Люська вышла из комнаты. – Через тридцать лет мой брат превратится в брюзжащего деда. Не завидую я Алиске.

– А я Димону.

– Я тебя не слышу, – Люська хлопнула дверью, пожелав мне тем самым спокойной ночи.

В комнате онапоставила камеру на стол, сама села на диван, подумала и сказала, глядя в объектив:

– Дорогие мои потомки, очередной день подошёл к концу. Можно подвести итоги. Итог один: все кругом козлы. С вами была я, Людмила Озерова.

Глава третья

Странная встреча

Любой наш совместный поход с Люськой по магазинам заканчивается скандалом. Так повелось. Это уже закономерность.

Сегодня утром, открыв холодильник, я крикнул:

– Люсь, еды в доме нет.

– Совсем?

– Ага.

– В холодильнике хорошо посмотрел?

– Стою, смотрю, здесь остались только полки и два яйца.

Люська зашла в кухню.

– А говоришь, еды нет, – она оттолкнула меня и начала инвентаризацию пустого холодильника. – Яйца есть, приготовлю яичницу.

– Маловато будет.

– А это что, Глеб? Два кусочка колбасы, половина упаковки кетчупа, одна картофелина, горчица.

– Сплошные деликатесы.

Люська открыла морозилку. Та зияла пустотой, если не брать в расчёт пачку пельменей, в которой покоились три слипшиеся пельмешки.

– Сколько раз тебе говорил, не оставляй по три пельменя в пачке. Что с ними делать? Ни два, ни полтора.

– Сделай одолжение, сядь и не гунди. Сейчас завтрак приготовлю.

Пока я был в ванной, Люська отварила картофелину и пельмени (целых три штуки!), порезала их мелко, обжарила на сковородке и залила яйцами. Сверху покрошила петрушку.

– Вот тебе и завтрак, – сказала она.

– В магазин надо смотаться.

– Я не против.

Перекусив, а точнее, пробудив аппетит яичницей, мы стартанули в супермаркет. В тележку Люська бросала всё, на что натыкались глаза.

– Зачем тебе три пачки майонеза?

– Хочу рыбу запечь.

– Куда столько творога взяла?

– Для запеканки и сырников.

– Блин, Люсь, тележка полная, опять сумки неподъёмные будут. Договорились же, сначала покупаем самое необходимое.

– Ты определись, хочется тебе есть или нет? Не желаешь брать творог, – она начала выкладывать его обратно. – Не надо. Не будет сырников. Не устраивает майонез, скажи гуд-бай рыбе.

– Не утрируй. Можно взять и то и то, но не в таком количестве. Обязательно два кочана капусты тащить?

– Один можешь выложить.

– Бутылку масло тоже выкладываю, одной хватит.

– Легче было тебе список написать и в магазин одного отправить.

– В следующий раз так и сделаем.

– Глеб, стой, я шоколадку куплю.

Шоколад Люська любит в любом виде, поэтому у сладостей мы задержались надолго. В тележке оказалось пять плиток шоколада, конфеты, шоколадные батончики, вафельный торт и пряники в шоколадной глазури.

– Можно к кассе топать, – наконец сказала Люська.

Я переписывался с Алиской, Люську услышал не сразу, а когда она толкнула меня в бок, рванул вперёд, врезавшись в чью-то тележку.

– Осторожно! – недовольно проворчала женщина в чёрной шубе.

– Ой, – засмеялась Люська. – Галина Ивановна, здрасьте.

– Глеб, Люся, рада видеть, – улыбнулась наша соседка с третьего этажа. – Диана ещё не вернулась со съёмок?

– Пока нет.

– Как приедет, пусть сразу зайдёт ко мне.

– Я помню, Галина Ивановна, – кивнула Люська. – Передам.

К Галине Ивановне подошла высокая женщина лет сорока. Держа в руках торт, она спросила:

– Возьмём к чаю?

– Конечно, зайка. Клади.

– Молоко забыли взять, я быстро.

Когда она отошла, Люська спросила:

– Где я могла видеть вашу знакомую?

– Нигде, Люся, ты ошибаешься.

– Да нет же, совсем недавно мы с ней сталкивались.

– Возможно, в подъезде, когда она приезжала ко мне. Нигде больше вы столкнуться не могли, – Галина Ивановна хохотнула. – Это противоестественно.

Я вскинул брови.

– Почему противоестественно?

– Вы не поймёте, – бросила свою коронную фразу Галина Ивановна. – Рита моя родственница. Внучка.

– Внучатая племянница?

– Внучатая племянница, это одно, внучка совсем другое. Чувствуете разницу? Рита мне родная внучка.

Мы с Люськой обеспокоено переглянулись. Я даже начал озираться по сторонам. Санитаров в белых халатах со смирительной рубашкой в руках не видно, сегодня не первое апреля, тогда о чём говорит Галина Ивановна, какая внучка?

– Сколько лет вашей внучке? – непринуждённо спросил я.

– Срок два года. Скажите, она похожа на Тошу? По-моему, у Риты его нос и глаза, не находишь, Глеб?

– Хм… затрудняюсь ответить.

Люська не выдержала.

– Галина Ивановна, хватит нас разыгрывать. Антону сорок лет, у него нет детей, но даже если бы и были, то никак не сорокадвухлетние.

– Верно, – хмыкнула Галина Ивановна. – Но вы же не знаете всех подробностей.

О! Тут ещё и подробности есть. Очень интересно, мы просто жаждали их услышать.

– Может, поделитесь? – спросил я, и на всякий случай снова обернулся. Нет, санитаров пока не видно. Либо запаздывают, либо…