Текст книги "Хранители тайны"

Автор книги: Юрий Ситников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Кто они?

– Те люди, которых вы искали и находили?

– Кто-где. Одни к родственникам подавались, другие, хм, с женщинами время проводили. Вот недавно случай был, девушка в слезах примчалась и кричит с порога, муж пропал, неделю дома не появляется, найдите. Взяли у неё заявление, искать начали.

– И что?

– Ничего. Он у любовницы на даче жил.

– Кошмар!

– Вот вам и кошмар. В двадцать лет расписались, прожили без году неделя, а потом скандалить начали. Молодые, горячие, за словом в карман не лезут. Разругались, он уехал за город. Как потом сказал нам, позлить жену хотел, чтобы она переживала. Впечатляет, правда?

– Очень, – Люська взяла Веру за локоть. – Вер, поехали домой.

– Да, – Вера облизала нижнюю губу. – Поедем. А Кирилл обязательно найдется, я знаю.

На улице Вера сказала Люське:

– Я согласна.

– На что?

– На всё! Пусть он будет с кем угодно, только бы живой и только бы домой вернулся.

– Вернётся. Вер, скажи мне адрес и телефон Левки.

– Надо в книжке посмотреть, я так не помню. Ничего не помню, Люська… Мне плохо.

– Это от жары. И от нервов, – добавила Люська.

– Только теперь начинаешь понимать, какой мелочью кажутся все ссоры и склоки. Я раньше часто злилась на Кирюху, кричала, на нервах у него играла. Иногда даже хотелось сделать ему больно, когда выводил меня из себя. Я гадина, да?

– Вер, хватит, ты не гадина, ты живой человек, у которого временами случаются срывы.

– Нет, я не человек, я чудовище! В пятницу наорала на Кирилла, он обиделся и ушёл. Ушёл из-за меня, а теперь из-за меня с ним случилось несчастье. Ему нужна была моя поддержка, а я поступила как эгоистка. Почему я его не поддержала? Господи, если бы только можно было исправить ситуацию. Пожалуйста!

Глядя под ноги, Люська тихо проговорила:

– Время назад не повернуть. Увы! Имевши – не храним, потерявши – плачем.

Глава третья

Тревожный звонок

Тем же вечером Левка угощал Люську зелёным чаем.

– Верку жаль, – говорил Левка. – Места себе не находит. Несколько лет назад у меня пропал дед, ушёл из дома и не вернулся. Мать чуть с ума не сошла, все больницы, морги обзвонила – безрезультатно.

– Он нашёлся?

– Пятый год ничего о нём не знаем. А с Кирюхой-то что могло случиться? Тем более он был на машине.

– Вера говорила, вы звонили ему через час после его звонка.

– Звонил, но толком не понял, о чём он говорил.

– Можете вспомнить его слова?

Левка надул щёки, задержал на мгновение воздух, после чего с шумом выдохнул.

– Я спросил, когда он приедет, Кирюха ответил… Так, что же он ответил? Что-то типа: «Не сейчас. Говорить я не могу. Здесь Наинка». Он обещал перезвонить, звонка не было.

– А Наинка, она кто?

– Понятия не имею.

– Вера исключает возможность, что у Кирилла есть другая женщина, вы с ней согласны?

Левка медлил с ответом.

– Так у Кирилла есть любовница или нет? – повторила вопрос Люська, наблюдая за реакцией Левки.

– Какая там любовница, они поженились полтора года назад, ещё не наскучили друг другу.

– А всё-таки?

– Я не хожу за Кирюхой по пятам, и он мне ничего такого не рассказывал. Если даже и есть, я не в курсе.

– Но чисто гипотетически это возможно?

– Возможно абсолютно всё, – ответил Левка. – Но не стоит забывать, Кирюха собирался переночевать у меня. У меня, а не у другой девушки. Суди сама, если бы у него была любовница, зачем ему звонить мне и договариваться о ночлеге. Нелогично как-то получается.

По дороге домой Люська позвонила Вере.

– Ничего выяснить не удалось, информации – ноль.

– И мне никто не звонил. От телефона не отхожу, а он молчит. Приезжай ко мне с ночевкой, иначе я с ума здесь сойду.

До половины двенадцатого они просидели в большой комнате, практически не разговаривая. Вера на диване, поджав под себя ноги, Люська расположилась в кресле. Иногда она вставала, нарезала круги по комнате, выходила на пару минут на балкон и снова садилась в кресло.

– Вер, тебе приготовить чай? – спросила Люська без четверти двенадцать.

– Не хочу.

– Ты сегодня ела?

– Не помню.

– Вер, пошли, попьем чайку. Какая разница, где тусить в комнате или на кухне. Телефон позвонит – услышим.

– Вдруг Кириллу сейчас плохо, он нуждается в помощи, а поблизости никого нет? Лежит где-нибудь, кровью истекает.

– Вер, ну почему сразу истекает кровью, не драматизируй.

– А что, думаешь, Кирилл уже мертвый?

– Вера! Прекрати! Ты накручиваешься сама, накручиваешь меня, это не дело. Смотри, Кирилл уехал на машине, так?

– Ага.

– Теперь скажи, что могло с ним произойти теоретически?

– Что угодно. Он мог в аварию попасть, мог…

– Стоп! Остановимся на аварии. Предположим, Кирилл попал в аварию. В пятницу вечером. А сегодня вторник. Прошло четверо суток, неужели ты думаешь, за девяносто шесть часов его никто не обнаружил бы? Вер, это нереально. Попади Кирилл в аварию, его давно бы отвезли в больницу. Ты же слышала, в отделении сказали, человек похожий по описанию на Кирилла Глухарева ни в больницы, ни в морги не поступал.

– А если на Кирилла было совершено нападение? Тачку могли отобрать, а его самого…

– Убить? Нет, Вер, сомневаюсь. По-твоему, он ехал, его тормознули, приставили к виску дуло пистолета, потребовали выйти из машины, выстрелили, а сами сели и дали деру?

– Вполне возможно.

– Брось. А где логика? Зачем им убивать Кирилла, идти на мокрое дело, если их цель – машина.

– Хорошо, тогда скажи, какой версии придерживаешься ты. Вечером Кирилл сел в машину, и уехал. Что было дальше?

Люська задумалась.

– Меня смущает эта Наина.

– Меня она тоже смущает, – плаксиво произнесла Вера.

– Понимаешь, если Лева ничего не перепутал, то Кирилл сказал: «Здесь Наинка».

– Что нам это дает?

– На самом деле многое. Здесь Наинка, – повторила Люська. – Здесь! А где здесь? Она сидела в его машине, или он приехал в место, где была неизвестная нам Наина?

– Ты права, – Вера насторожилась. – Неужели они ехали вместе? Слушай, а что если Кирюха увидел старую знакомую, посадил её в салон и они поехали, скажем, в пункт «Б». В это время ему позвонил Левка, и Кирилл сказал, что ему неудобно с ним трепаться, так как рядом находится Наинка.

– Версия очень даже правдоподобная, – кивала Люська.

– Кирилл запросто мог завихриться к Наинке, забыв обо всем на свете, – Вера вскочила с дивана и выбежала на балкон. – Пусть всё так и случится. Пусть Кирилл будет у Наины, а потом вернётся домой.

Минуту спустя Веру начали гложить сомнения.

– А телефон тогда почему отключен? Нет, не правдоподобно, что Кирилл на четыре дня завис у знакомой.

– Зарядка закончилась.

В половине первого, заставив Веру съесть яичницу и выпить чай с бутербродом, Люська начала мыть посуду. Вера сидела на табуретке возле окна.

Телефонная трель разрезала тишину без пяти час.

– Это мой, – вскрикнула Вера, выбежав в коридор.

Люська бежала следом.

Схватив телефон, Вера закричала:

– Алло! Говорите!

В последующую секунду у Люськи взмокла спина.

– Кирилл! – завизжала Вера. – Кирилл, где ты?!

Секунд на десять Вера умолкла, внимая каждому слову мужа. Она кивала, и вдруг вздрогнула:

– Нет, Кирилл, подожди. Алло! Кирилл!

– Где он? – Люська тянула Веру за руку.

– Кто вы? – кричала в трубку Вера, не слыша Люську. – Хорошо, я записываю. Люсь, быстро ручку, бумагу. Да быстрее ты! Говорите. Да, да, слышу. – Записав на газете адрес, Вера взмолилась: – Дайте мне Кирилла, пожалуйста. Почему не может? Да! Мы приедем.

Отсоединившись, Вера разрыдалась.

– Едем, Люська, он там. Он жив, я записала адрес, а потом мужик сказал, Кирилл потерял сознание.

– Какой мужик? – на ходу спрашивала Люська. – Я вызываю такси.

– Он не представился. Кирилл просил меня срочно приехать. Я слышала его голос, Люська!

– О каком мужике ты говорила? – повторила Люська.

– Кирилл передал трубку мужчине, чтобы тот продиктовал адрес. Это деревня. По Дмитровке ехать надо, сейчас ночь, деревеньку придётся поискать.

– Такси уже в пути.

– Выходим.

– Мужик хоть представился?

– Что ты от меня хочешь? – вспыхнула Вера. – Какая разница, как его зовут.

– Посмотри, с какого номера он звонил.

– Точно. Чёрт, номер не определился, перезвонить нельзя.

…Найти нужную деревню, а потом и нужный дом оказалось делом непростым. У старой покосившейся избы Люська с Верой остановились в начале четвертого. Уже светало.

У ворот были припаркованы «скорая» и две полицейские машины. Вера зажала рот ладонями.

– Почему здесь полиция?

– Ты меня спрашиваешь, – Люська юркнула в приоткрытую калитку.

Вера следовала за ней. У крыльца их остановили.

– Вы кто? – спросил высокий мужчина.

– Нам позвонили, – зачастила Вера. – Я Вера Глухарева. Мой муж, Кирилл, он звонил мне отсюда.

На крыльце появились мужчины в медицинских костюмах. Они спустились вниз, остановились у покореженной бочки: один закурил, второй отошёл чуть в сторону, приложив к уху телефон.

Вере с Люськой было велено оставаться на улице. Когда лейтенант скрылся в доме, Вера подошла к врачу.

– Что здесь произошло? – едва слышно спросила она. – Кому-то плохо?

– Уже нет.

– Я вас не понимаю.

– Сергей, – позвал врача коллега разговаривавший по телефону.

– Я не могу ждать, – Вера ступила на крыльцо, и в этот момент ей навстречу вышел тучный капитан.

– Товарищ начальник, – лебезил семенящий сзади щупленький мужичонка лет шестидесяти. – Я же вам говорю, не встречал я раньше этого парня. Ну, клянусь. Не знакомы мы.

– Где Кирилл? – заорала Вера.

Капитан нахмурился.

– Вы кто?

– Конь в пальто! – нервны Глухаревой начали сдавать.

– Вер, тише, – успокаивала её Люська, но Вера только отмахнулась.

– Да пошли они все! Сколько можно стоять на улице. Мне кто-нибудь объяснит, где Кирилл? Отойдите с дороги, мне надо увидеть хозяина дома.

Капитан посторонился.

– Хозяин перед вами, – он кивнул на щуплого мужика.

– Значит, с вами я разговаривала несколько часов назад?

– Э-э… Вы Вика?

– Вера.

– Ну да, со мной. Он просил меня сказать вам адрес. – Мужчина перевел взгляд на капитана. – Я дал ему свой телефон, он позвонил жене, вот она.

– Сожалею, – на лбу капитана появилась глубокая горизонтальная морщина. – Ваш муж скончался.

Вера схватила Люську за руку.

– Я вам не верю! Вы врете, Кирилл не мог умереть, мы с ним разговаривали по телефону.

– Простите, – подала голос Люська. – Можно Вере взглянуть на… возможно, произошла ошибка.

– Прошу вас, – обратился капитан к Глухаревой. – Проходите в дом.

– Я пойду только с ней, – Вера крепче сжала ладонь Люськи.

– Проходите.

В просторной, но захламленной комнатке витал аромат кислых щей и масляной краски. В центре комнаты стоял стол, заваленный старыми газетами и пустыми банками из-под консервов. У стены притулился продавленный диван, возле которого лежал Кирилл.

Он лежал на боку, глаза слегка приоткрыты, правая рука вытянута вперёд, ноги поджаты в коленях.

– Это Кирилл, – ответила Люська.

– Его полное имя отчество? – спросил капитан.

– Глухарев Кирилл Сергеевич, – машинально проговорила Вера. – Глухарев… Кирилл… Сергеевич…

Лишившись чувств, Вера мешком рухнула на пол.

Её перенесли в соседнюю комнатушку, уложили на кровать и позвали врача.

Люська стояла в дверном проеме, не в силах поверить, что Кирилла Глухарева нет в живых. Но что случилось? Как он оказался в этом доме? Где его машина и от чего Кирилл умер?

Задав вопрос капитану, она услышала:

– Потерял слишком много крови.

– На него напали?

– Вы хорошо были знакомы с покойным?

– Вера, моя дальняя родственница. Троюродная сестра.

– Понадобится ваша помощь, пройдёмте.

Взглянув последний раз на Кирилла, Люська последовала за капитаном.

Хозяин дома, Макар Федорович, в очередной раз заявил:

– Не виноват я ни в чём. Гражданин начальник, знать его не знаю.

– Андрей, займись, – капитан кивнул на Макара Федоровича, и услышал вопль пришедшей в себя Веры.

– Кирилл! – звала она мужа. – Кирилл!

Люська побежала в комнату. Капитан её окрикнул, но она не собиралась останавливаться. О каких разговорах сейчас может идти речь. В настоящий момент она должна быть рядом с Верой.

Но как бы того не хотелось, а отвечать на многочисленные вопросы всё равно пришлось. Когда Кирилла увезли, у Веры началась истерика. Ей сделали укол, снова положила на кровать, начали терзать вопросами.

– Кирилл не появлялся дома с пятницы, – говорила Вера, глядя в потолок. – Сегодня утром мы написали заявление. Вы можете это проверить. В час ночи мне позвонил Кирилл. Просил срочно приехать, мы с Люськой сразу же рванули сюда. Люська моя троюродная сестра.

– Я уже в курсе. Адрес вам назвал муж?

– Нет, я разговаривала…

– Со мной! Со мной она разговаривала, – в комнате появился Макар Федорович. – Гражданин начальник, ну выпил я вечером лишнего, так я ж ни в чём не виноват. Чего ж теперь мне под статью идти? Парень-то сам помер. Он отключился, а потом помер. Я здесь не при чём.

– Якубенко, мы это уже слышали. В отделении все запротоколируем, пока тебя никто ни в чем не обвиняет.

– Пока? А потом начнут? Я его впервые в жизни видел, товарищ начальник.

Лейтенант вывел Макара Федоровича из комнаты.

– Да, я с ним разговаривала, – подтвердила Вера. – Переписав адрес, попросила передать трубку Кириллу, но он потерял сознание. – Вера закрыла лицо руками. – Почему Кирилл потерял много крови?

– В него стреляли.

– Стреляли? Как стреляли?!

– Пуля попала в плечо, началось кровотечение. По словам врача, стреляли в вашего мужа дня три-четыре назад. Судя по всему, временами кровотечение прекращалось, затем открывалось снова. Он держался до последнего.

– Где машина Кирилла?

– Пока неизвестно.

– А пуля? Пуля прошла навылет или осталась в плече? – спросила Люська. – Ведь по ней можно определить…

– Уверяю вас, мы знаем свою работу, – перебил её капитан. – И ещё, я хотел бы переговорить с Верой Андреевной наедине.

Люська вышла. В коридоре стоял бледный Макар Федорович.

– На меня хотят труп повесить, – сообщил он ей. – Я их знаю, чтоб убийцу не искать, на Макара всех собак повесят. У!.. Ненавижу их!

– Якубенко! – в коридоре нарисовался лейтенант.

– Иду, товарищ начальник, я курнуть хотел. Нервишки разыгрались.

Домой вернулись в девять утра. Вера упала на кровать, плакала, потом уснула.

Три дня, она ходила, как сомнамбула, а после похорон сказала:

– Они не найдут убийцу Кирилла. Не найдут, Люсь, я чувствую.

Люська промолчала.

***

– Мишк, ты? – раздался из-за закрытой двери хмельной голос.

– Макар Федорович, откройте, у меня к вам дело.

Дверь скрипнула, в проеме показалась голова хозяина дома. Осмотрев Люську, Макар Федорович погрозил ей пальцем.

– Чего надо, кто такая?

– Я приезжала к вам несколько дней назад, ночью. Тогда в доме было много полиции и…

– Вспомнил! – перебил Якубенко. – Ты жена того парня. Его вдова!

– Нет, я сестра вдовы.

– Они из меня козла отпущения хотят сделать. Сегодня опять к себе вызывали. Я им так, мол, и так, ничего не знаю, а они на мозг давят. Психологическая атака, мать их! Но меня так просто не расколоть, до последнего стоять буду. Они как мозгуют, раз сидел, значит виновен. А я свой срок от звонка до звонка отмотал. Чистый на свободу вышел. Поняла, нет?

– Вы сидели?

– Сидел. Ну и что? По дурости замели, залезли с приятелем на хату одного ханурика, пошуровать там хотели. А этот гад с дачи раньше времени приехал. Семь лет дали. Он же оттуда, – Макар Федорович ткнул указательным пальцем в небо.

– Откуда?

– Пост занимает солидный. А ты говоришь. Нам максимум трёшка светила, а тут такое дело. Намотали соплей на кулак. А ты чего приехала?

– Поговорить с вами, – Люська достала из пакета бутылку коньяка. – Это вам.

Макар Федорович подарок оценил. Просияв, он посторонился и залебезил:

– В комнату ступай, я сейчас. На стул садись или с кресла шмотьё скинь и туда падай.

Люська решила брать быка за рога. Попросив Якубенко в подробностях рассказать о событиях ночи, когда у него в доме появился Кирилл, она села на колченогий стул.

– Выпил я в тот вечер, – пустился в воспоминания Макар Федорович. – Сначала с Мишкой, потом дома немного добавил. Разморило меня, спать захотелось. Обычно если в кровать пьяным лягу, просплю до самого утра, даже не сомневайся. А тогда лёг, кручусь-верчусь, заснуть не могу. Башка ещё загудела, в комнате жарко. Ворочаюсь, ругаюсь, и вдруг кто-то в дверь стучит. Думал, Мишка приперся, встал, открыл, а там парень еле живой стоит. У меня в коридоре свет слабый, не видно ничего, я сначала не понял, что он в крови. В плечо его толкнул, а он хрясь – прямо на пол. Ёлки-палки, думаю, атас, что за парень, откуда он взялся. – Макар Федорович посмотрел на коньяк. – Глоточек бы сделать, горло смочить.

– Позже смочите, продолжайте.

– Ну, значит, спать я лёг, а мне, блин, не спится.

– Подождите, как спать? Вы же уже Кириллу дверь открыли.

Якубенко вытаращил глаза.

– Уже открыл, да? Ёлки-палки, как быстро. Открыл, правильно. Он потом рухнул, я его толкаю, а парень спрашивает, есть ли у меня телефон. Как не быть, я ж не охламон, трубой обзавелся сразу, как только деньги появились. Он говорит, позвони жене, и номер диктует. А сам в комнату ползёт. Там я и увидел, что он весь в крови. Позвонил, передал ему трубку, он с ней говорить начал, меня попросил адрес продиктовать и отключился.

– А «скорую» кто вызвал, вы?

– А то! Он еле дышит, хрипит, я сразу позвонил.

– И полицию?

– Не-е, им не звонил. Врачи вызвали.

– Кирилл больше не приходил в сознание?

– Как не приходил, приходил. «Скорая» ещё не приехала, он глаза открыл, смотрит на меня и стонет. Я ему воды поднёс. Отказался. И вдруг…

– Что?

Макар Федорович резко вскочил, обогнул стол, попытавшись схватить коньяк.

– Мы же договорились, – напомнила Люська.

– Помню-помню, с памятью у меня полный порядок. Любой день назови, я тебе его в подробностях распишу, елки-палки.

– Макар Федорович, что произошло дальше. Говорите!

Якубенко почесал подбородок.

– Жарко было, не спалось мне совсем… а тут стучит кто-то. И так напористо. Ну, думаю, сейчас выйду, руки пообрываю.

Люська откинулась на спинку стула.

– Вы вызвали «скорую» и пока она ехала, поднесли Кириллу стакан с водой. Пить он отказался. Вспомнили?

– Угу.

– А потом вы сказали «И вдруг»…

– Я так сказал? – удивился Якубенко.

– Вы! – заорала Люська.

– А-а, ну, всё правильно. И вдруг он говорит…

Люська подалась вперёд.

– …там лежит девочка.

– Там лежит девочка? Вы уверены, что правильно расслышали?

– Зуб даю! Я еще нагнулся, спрашиваю, где там, а он на меня смотрит, а как будто не видит. И продолжает бормотать. Я тогда скумекал, в бреду парень. Когда «скорая» у калитки остановилась, он вздрогнул, на бок перевернулся и крикнул: «Наинка». И всё! Врачи зашли, парень уже преставился.

– Вы полиции об этом рассказывали?

Макар Федорович показал Люське фигу.

– Накося выкуси! Ничего я не знаю, ничего не видел, не слышал, и с парнем тем не знаком. Злой я на них. На семь лет меня закрыли. Ни слова ни скажу!

Опять эта таинственная Наина. Кто она? Почему Кирилл вспомнил о ней в последние минуты жизни, находясь в бреду? Неужели она произвела на Глухарева настолько сильное впечатление, что даже перед смертью он не мог думать ни о чём другом, кроме как о ней? И где, интересно, искать эту Наину?

От Макара Федоровича Люська поехала к Вере. Требовалось разложить имеющуюся информацию по полочкам, но для начала неплохо бы собрать мысли в кучу и призвать их к порядку.

Глава четвертая

Крестный отец

Люська застала Веру за весьма странным занятием – разложив на полу газетные листы, она склеивали их скотчем.

– Что ты делаешь? – Люська подошла к закрытой балконной двери, хотела её открыть, но Вера закричала:

– Не открывай дверь!

– Хорошо-хорошо, как скажешь, ты только не волнуйся.

Вера продолжила орудовать ножницами и скотчем. Понимая, что от свалившегося горя она могла съехать с катушек, Люська растерялась. Постояв с минуту возле Веры, села на корточки и ласково спросила:

– Вер, тебе помочь?

– Сама справлюсь, – последовал резкий ответ. – Уже немного осталось.

Всё ясно – Вера сошла с ума. Что же теперь будет? Её упекут в сумасшедший дом, начнут пичкать лекарствами, колоть уколы и вскоре Глухарева превратиться в растение.

– Вер, а что ты всё-таки делаешь?

– Сама не видишь?

– Вижу, но не понимаю, для чего склеивать газету скотчем? И почему я не могу открыть балкон? В комнате душно, не хватает свежего воздуха. Может, ты приляжешь, хочешь, я приготовлю тебе кофе или чай?

На секунду Вера оторвала взгляд от газеты и, подозрительно взглянув на Люську, обеспокоено спросила:

– Почему ты разговариваешь со мной как с дурой?

– Я?! Что ты, тебе показалось, – Люська попыталась поднять Веру с пола. – Давай, пойдём, полежишь немного, тебе полегчает.

– Люсь, отстань, – Вера вскочила на ноги и покрутила пальцем у виска. – Ты перегрелась, что ли? Хотя в такую жару у всех шарики за ролики заходят. Не собираюсь я спать, и кофе с чаем пить не буду. Надо успеть до двенадцати с газетой разобраться.

– В каком смысле, разобраться?

– На окна её приклеить, – ответила Вера. – Я всегда так делаю, когда на улице жара под сорок. Заклеиваю окна несколькими слоями газеты, сразу темно делается, свет не проникает, в комнате не так душно. Поэтому и балкон не открываю, там днём, как в парнике – дышать нечем.

Люська села на диван.

– Кошмар!

– Что с тобой?

– Подумала, ты с ума сошла. Сидишь на полу, газету склеиваешь, балкон не разрешила открыть. Фу!.. Прям отлегло.

– Я на самом деле с ума сошла, – огорошила Вера. – После похорон Кирилла кажется, у меня с головой проблемы начались. Ночью просыпаюсь от его голоса, постоянно мерещится, что он со мной разговаривает, зовёт куда-то. Ты знаешь, с одной стороны вроде страшно, а с другой я уже жду ночи, чтобы Кирилла услышать.

– Это нервы, со временем всё устаканится, ты забудешь…

– Забуду кого, Кирилла? – взвизгнула Вера. – Как ты могла такое сказать?! Я никогда не забуду Кирилла, он со мной, рядом.

– Вер, я другое имела в виду, – пыталась оправдаться Люська, но Вера заплакала.

– Зачем нам нужно было встречаться, зачем мы полюбили друг друга? Два года прожили вместе, Люсь, два года – очень мало. Кому помешал Кирилл?

– Убийцу обязательно найдут.

Вера вздрогнула, подалась вперёд, схватила ленту скотча и вновь села на пол.

От Люськи не ускользнула резкая перемена в поведении сестры. Вера сжалась, слезы высохли, движения сделались нервными – руки слегка подрагивали.

– Конечно, можно было купить плёнку для стёкол, – сухо бросила Вера. – В прошлом году Кирилл покупал. Не знаю, или ему бракованная досталась, или она вся такая фиговая, но от жары она нас не спасла. Газеты – совсем другое дело.

– Ты можешь оторваться на минуту от своих газет?

– Не могу! Надо успеть до двенадцати, пока парит не так сильно.

В комнате повисла пауза, Вера продолжала слой за слоем наклеивать газетные листы, Люська, откинувшись на спинку дивана, молча за ней наблюдала.

Наконец Вера не выдержала. Отбросив в сторону скотч и ножницы, она, не глядя на Люську, сказала:

– Незадолго до твоего прихода я вернулась от следователя.

– И?

– Они выяснили, кому принадлежит пистолет, из которого ранили Кирилла.

– И ты молчишь? Верка! Говори, кто стрелял в Кирилла?

– Кто в него стрелял, мне неизвестно, я только знаю, кому принадлежит оружие.

– Не совсем поняла, Вер.

– Сначала я не поверила, но ведь они всё выяснили, узнали, ошибки быть не может. Пистолет принадлежит Романову Алексею Гавриловичу.

– Так.

– Романову! Алексею Гавриловичу. Люсь, это крёстный отец Кирилла.

Сказать, что Люська была поражена, значит, ни сказать ничего. С минуту они сканировали друг друга взглядом, потом Вера всхлипнула.

– У меня была похожая реакция, чуть в обморок не упала. Следователь меня спрашивает, знаком ли мне Романов, а я сказать ничего не могу. Язык онемел.

– Но в итоге ты сказала?

– Пришлось, – вздохнула Вера. – Они бы и сами узнали.

– Офигеть!

– Люсь, но это бред. Алексей Гаврилович не мог стрелять в Кирилла. Он любил его, как родного сына.

– Любил, не любил, а ранили Кирилла из его оружия.

– У Алексея Гавриловича могли украсть пистолет. Исключаешь такую возможность?

– Посмотрим, что скажет сам Романов.

– Ничего он не скажет, – Вера отвернулась к окну. – Следователь говорит, Романов исчез.

– То есть?

– Его нет дома. Испарился. Причём испарился внезапно. Люсь, скажи честно, ты что-нибудь понимаешь?

– У тебя есть адрес Романова?

– Да, мы с Кириллом были у него в гостях. Что ты задумала?

– Нам необходимо съездить домой к старику.

– Я же говорю, Алексей Гаврилович исчез.

– Зато не исчезли его соседи, у них, если повезёт, можно разжиться информацией.

– Она нам нужна?

– Она нам необходима! Вер, бросай свою газету, собирайся и едем.

Поднявшись с пола, Вера в очередной раз всхлипнула, шмыгнула носом и не спеша вышла из комнаты.

…Соседка Романова – грузная Алла Евгеньевна – при виде Веры приветливо закивала.

– Я тебя помню, вы с Кириллом к Алексею Гавриловичу в феврале на день рождения приезжали.

– Приезжали, – подтвердила Вера. – А это Люся, моя сестра.

– Здрасти, – Алла Евгеньевна посмотрела на Люську, лукаво улыбнулась и сказала: – Мне кажется, я тебя где-то видела.

– Вряд ли.

– Ты в рекламе не снималась?

– К счастью, нет, я…

– Мы приехали к Алексею Гавриловичу, – перебила Люську Вера. – Его нет дома, вы не в курсе, когда он появится?

Алла Евгеньевна расправила плечи, поправила на носу очки и почему-то шепотом произнесла:

– Тут такие страсти творятся, похлеще сериалов. Пропал Алексей Гаврилович-то, ага, пропал ещё неделю назад. Ко мне участковый приходил, выведывал всё про него: как, что, когда. Интересовался каждой мелочью. Кстати, участковый и про Кирюшку спрашивал, я, конечно, сказала, что он крестником Романову доводился. Снова вопросы пошли: как часто приезжал, когда последний раз был, не ругались ли… Сказать честно, перетрусила я тогда.

– Пропал, – повторила Люська. – Алла Евгеньевна, а вы с соседом тесно общались?

– Как тебе сказать, чужими друг дружке не были. Алексей уже в возрасте, болеет часто, врачи от него не вылезают. Сам хоть и ходит в магазин, в аптеку, но не всегда здоровье позволяет на улицу выходить. Выручаю по-соседски, когда хлеба куплю, когда лекарства какие. А что делать, от старости никто не застрахован, я вот тоже вроде хорохорюсь, а как в поликлинику придёшь, на сто лет себя почувствуешь.

– Вы его когда последний раз видели?

– Накануне исчезновения. Из магазина вечером возвращалась, он мусор выносил. Поздоровались, поговорили минут пять, и разошлись по квартирам.

– Подождите, – Люська тряхнула головой. – Почему вы решили, что Алексей Гаврилович пропал на следующий день?

– Ко мне Маринка звонила, спрашивала, куда наш дедуля затерялся. Я Марине сказала, утопал, небось, в магазин. Она ждать не стала, тем более, укол последний был, ушла. Марина – наша медсестра, уколы Романову на дому делала.

– Не было мыслей, что ему стало плохо, и он не может открыть дверь? – спросила Вера.

– Не подумала тогда об этом. А когда полиция приехала, заволновалась. Они дверь взломали. Да! Меня в качестве понятой пригласили. Зашли мы, посмотрели. Там и нет никого. Думай, гадай, куда он упорхнул, а главное, с какой стати полиция Алексеем интересуется?

– Значит, ничего, – утвердительно заявила Вера. – Ничего мы не узнали.

– А что узнать планировали? – Алле Евгеньевне настолько хотелось помочь, что она вдруг вспомнила то, о чём забыла рассказать и полиции и участковому. – Слушайте, вы к Игорю зайдите. Сама собиралась к нему заскочить, да замоталась совсем. Только сейчас сообразила. Игорь в соседнем подъезде живёт, он с Гавриловичем дружит, машину часто у него одалживает. Алексей года три как ездить перестал, а чтобы машина совсем не проржавела, разрешал Игорю пользоваться. Когда я вечером с ним разговаривала, машина точно у подъезда стояла. Утром её уже не было. Точно вам говорю! Лёшкина иномарка на месте Романовского драндулета стояла. Как же я забыть могла, получается, либо машину опять Игорь взял, либо Алексей сам уехал. Хотя маловероятно, что за руль сел… А там, кто его знает.

Люська с Верой уже собирались вызвать лифт, как вдруг Алла Евгеньевна сказала:

– Жаль, у меня Галиного телефона нет. Возможно, Алексей к ней поехал, последнее время он частенько порывался за город смотаться. Говорил, воздух там чистый и жара переносится легче.

– Кто такая Галина?

– Жена его бывшая. Ты не знала, что он женат был? – Алла Евгеньевна вопросительно посмотрела на Веру.

– Впервые слышу.

– Он с Галкой развелся семь лет назад. Но мосты не сожгли, вроде остались друзьями, перезванивались. Галька участок его купить собиралась, Алексей не торопился с сотками расставаться. Если рассудить, зачем ему сотки? Когда помоложе был, другое дело, удобрял, копал, ухаживал, а теперь… Участок, наверное, бурьяном зарос.

– Не пойму, как жена хотела купить у мужа участок?

– Участки в одном садовом товариществе: у Алексея свои шесть соток, у Галки свои. Места, конечно, хорошие, что и говорить. Я раза три к Алексею приезжала, приглашал смородину собирать. Кусты огромные, ягода крупная, сладкая. По пять ведер привозила!

– Полиция в курсе, что у Романова есть дача?

Алла Евгеньевна смутилась.

– Забыла сказать. Переволновалась я.

– А Галину упоминали?

– Они не спрашивали, чего я буду сама навязываться.

Попросив Аллу Евгеньевну написать, как добраться до садовых участков, Люська заметила, как у Веры задрожала нижняя губа. Когда они вышли на улицу, Вера неожиданно заявила:

– Зачем нам на дачу тащиться и с женой его разговаривать?

– Вдруг Романов за городом.

– Не верю! Из его пистолета стреляли в Кирилла, значит, пистолет был похищен из квартиры. А раз так, то очень сомневаюсь, что Романов будет отдыхать на даче.

– Твои варианты?

– Давай зайдём к Игорю, узнаем про машину. – Вера задумалась. – Странно, Кирилл не говорил, что Алексей Гаврилович был женат.

– Не вижу ничего странного. Не интересовалась же ты личной жизнью старика. Не надо сейчас заострять на этом внимания. Пошли, Игорь живёт в соседнем подъезде.

– У Алексея Гавриловича не было детей, – тараторила Вера, семеня за Люськой. – Это факт! Я однажды спросила у Кирилла, кому после смерти Романова достанется его квартира.

– Что ответит Кирилл?

– Сказал, кроме него у Алексея Гавриловича нет родни. Про жену ни слова.

– Она бывшая жена.

– Но и дачу Кирилл не упоминал.

– Вер, – Люська остановилась у лифта. – Тебя сейчас интересует дача Романова или сам Романов?

– Прости, это всё жара! Туго соображаю, постоянно хочется спать. Ненавижу лето!

Игорь Лобанов, а точнее Игорь Львович – ему уже перевалило за шестьдесят, сильно удивился, увидев на пороге девушек.

– Да, Алексей давал мне машину, в чем проблема-то? – с вызовом спросил он.

– Алексей Гаврилович крестный отец моего мужа, мы подумали, вам известно, где он сейчас.