Текст книги "Новые: Изгой (СИ)"

Автор книги: Юрий Швалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Мост

Поезд вышел за ворота и сразу пошел на разгон, обдувая теплым воздухом наступившего нового дня лицо изгоя. Это было очень приятно, и он даже зажмурился от удовольствия, подставляя лицо порывам ветра. В этой поездке к тому же был несомненный плюс, по сравнению с вагоном. С платформы все было видно намного лучше, чем через окно закрытого вагона и 362 крутил головой во все стороны, любуясь проносящимися мимо деревьями, в отличии от других изгоев, которые просто сидели и смотрели вперед, ни на что не реагируя. На соседней платформе ехали солдаты и по ним было видно, что данным маршрутом они ездят не первый раз, поскольку большинство из них спали прямо на платформе, пока другие осматривали местность с оружием наготове. Дорога была недавно сделана, поэтому поезд шел гладко, вокруг был густой темный лес, в котором было слышно пение птиц и шелест листвы. Красота и спокойствие. Когда поезд заходил в поворот он любовался составом, который растянулся на десяток вагонов. 362 бросал иногда взгляды на других изгоев, воодушевленный открывающимися видами. Но тем было на все плевать. Они сидели и смотрели вперед, будто находились в трансе, отключенные от всех эмоций. Он давно заметил такую реакцию изгоев, в основном на приближающиеся сумерки и Киркин объяснял это их реакцией мозга на уменьшение освещенности и отсутствием внешних раздражителей в виде новых горизонтов. Но на вагоне он понял, что ничего не меняется с изгоями, когда им нечего делать. Они словно машины, ожидающие приказа и без него они в режиме ожидания. Унылое существование, но может все не так, как выглядит? Почему никто не обращает внимание на такую красоту, а видит только он один? Почему он отличается от них? Почему они не могут быть такими же, как он? Эти вопросы он задавал сам себе и пока не видел ответов.

Наконец поезд начал скидывать скорость ближе к вечеру, лес стал редеть и впереди показалась совсем маленькая заброшенная узловая станция, стоящая одиноким напоминанием о прошлой человеческой активности. Поезд медленно заехал на территорию станции и остановился у разъезда, стравливая воздух, напротив полуразвалившихся строений, поросших деревьями. По бортам состава включились гамма лампы и все солдаты взяли территорию построения на прицел. Изгой оглянулся и понял, что станцией часто пользуются, несмотря на отсутствие охраны. Территория была очищена от кустов и деревьев, все перекошенные здания были надежно закрыты на замки. Но людей здесь не было, видно это был просто перевалочный пункт, не нуждающийся в постоянной охране.

– Защищать машинистов. – Приказал им один из солдат, обращаясь к изгоям и 362 спрыгнул вниз, помогать людям, вместе с другими своими собратьями.

Машинисты все делали быстро и четко и по сути им помощь была не нужна, только охрана. Они отцепили состав и переключив стрелку вручную быстро перегнали локомотив в конец состава, тут же подцепив его к последнему вагону. Пока была эта суета 362 оглядывался по сторонам. Вокруг был лес с одной стороны линии и болото с другой стороны линий, открытое до дальнего леса на сотни метров. Никого и ничего не было видно. Даже запахов посторонних не было. Здесь было чисто. Поезд снова тронулся, на этот раз не разгоняясь и изгой запрыгнул на последнюю платформу, оставшись на ней один среди ящиков и рельсов. Видимо оставалось совсем немного до конечного пункта и это означало окончание его путешествия. Они проехали несколько километров, проехали один мост, с которого изгой посмотрел вниз, на небольшую, но полноводную речку, шумящую внизу затем еще с десяток километров и поезд остановился, когда вдалеке появился следующий мост. Солдаты снова залезли на закрытые вагоны для лучшего обзора и в прицелы рассматривали то, что впереди. 362 не было видно ничего, поскольку поезд стоял прямо и вагон преграждал обзор. Состав остановился, не доехав до моста, несколько солдат спрыгнули и пошли на разведку, держа оружие наготове. Около получаса поезд стоял, ожидая от них сигнала и наконец потихоньку поехал. Еще подъезжая к мосту 362 ощутил снова этот мерзкий запах инфекции вперемешку с трупным запахом. Впереди была смерть. Поезд проехал поваленные ограждения и остановился у места бойни. Изгой спрыгнул на землю и ему, как и всем людям предстала страшная картина. Ремонтная бригада была полностью уничтожена. Поваленные заборы, разбитые вагончики, в которых жили люди, разорванные тела этих самых людей и инфицированных вперемешку и вокруг всего этого летали большие разноцветные тучи мух. Увидев все это люди сразу нацепили маски, чтобы не задыхаться от вони и направились вглубь места бойни. По трупам прыгали вороны и громко каркали друг на друга, чуть ли не дерясь из-за мяса, которого здесь для них было в избытке. Проходивший мимо солдат пнул ближайшую ворону и стая птиц поднялась вверх огромным черным облаком, перекрывая своими крыльями солнце и отчаянно галдя, отчего вокруг было ничего не слышно. Как же их тут было много и изгой все смотрел зачарованно на это прекрасное и одновременно страшное черное и пернатое облако.

– Пришли оттуда. – Один из солдат указал на поваленный забор у леса, обращаясь к сержанту и изгой наконец-то отвлекся от птиц. – Судя по следам не меньше сотни.

– Откуда их столько взялось. – Сержант посмотрел на планшете карту. – Спутники ничего не обнаруживали на десятки километров вокруг.

– Мистика. – Пробормотал солдат и осмотрелся. – Атака была стремительной и неожиданной, поэтому и сообщить ничего не успели.

– Да уж. – Пробормотал сержант и отмахнулся от надоедливых мух. – Так откуда взялись эти черти?

Пока люди медленно подходили к развороченному фургону, осматривая трупы, который был точь-в-точь, как устанавливается на грузовиках, бывшем центром управления, 362 осмотрелся на это поле боя. Здесь было не менее сотни убитых людей, а инфицированных было в три раза больше. Люди оборонялись отчаянно, но противник все равно их одолел. Воняло неимоверно. Он ногой перевернул убитого инфицированного, лежавшего на его пути. Тот умер от пули в сердце и лежал, оскалившись и смотря в него остекленевшими красными глазами. Изгой внимательно на него смотрел. Это был голый мужчина его лет, с растрепанными волосами и щетиной. Поразительно, почему инфицированные не обрастают волосами? Еще одна загадка инфицирования.

– Рация в порядке. – Сержант вышел из разбитого фургона и осмотрелся, отвлекая изгоя от его очередных размышлений. – Все верно, они так быстро атаковали, что никто не успел добраться до рации.

Он посмотрел на 362, на труп у его ног и снова взял рацию.

– База.

– Слышим вас.

– Ремонтная бригада уничтожена. – Сержант посмотрел куда-то вдаль. – Мы восстановим забор и отходим. На базе много трупов инфицированных. Думаю, в лесу их гораздо больше.

– Откуда они взялись?

– Это и надо выяснить. – Сержант почесал голову. – Сюда ремонтные бригады отправлять нельзя, это самоубийство. Сперва надо зачистить лес.

– Принято. Возвращайтесь.

– Закрывайте заборы и уходим. – Сержант выкрикнул людям и внезапно совсем недалеко раздался леденящий душу вопль, обрекающий их на смерть.

– В поезд. – Заорал сержант после секундного ступора, но было уже поздно.

Через бреши в заборах к ним устремились инфицированные, дико и истошно вопя, как грязная лавина, несущая смерть. Люди отступая, открыли по ним огонь, но расстояние было небольшое и стремительно несущиеся инфицированные пересекли это расстояние за несколько секунд, несмотря на град пуль. Людей, кто не успел добраться до поезда, моментально накрыло этой лавиной и их судьба была решена. Они погибли быстрей, чем те, кто пытался спрятаться в вагонах. Изгой еще никогда не видел столько инфицированных, но их запах, вопли, наполнили его бешенством и силой, ведь больше всего он на свете хотел жить и убивать их. 362 схватил лежащий на земле автомат и нанес им удар прыгнувшему на него инфицированному, сломав ему челюсть, второму, сломав ему ключицу и от удара об третьего автомат отлетел в сторону. 362 прыгнул под вагон и выскочил с другой стороны, ударом ноги откинув инфицированного и заполз на локомотив. Ногой он врезал заползающему следом за ним по голове, скинув его вниз, в толпу вопящих инфицированных, окруживших состав и пытающихся добраться до людей, отчаянно обороняющихся в вагонах. Изгой, находясь на локомотиве огляделся, с другой стороны еще кто-то полз и он скинул его ударив ногой с прыжка. Обернувшись он увидел еще одного заползающего. Он посмотрел вниз, людей уже не было видно, даже никто не отстреливался и в вагонах раздавались отчаянные крики боли и яростные вопли обезумевших от крови. Изгоев тоже не было видно. Все они погибли, оставив его одного в живых, на расправу огромной толпе. Почему-то это вызвало в его душе ярость и он первым атаковал заползающих, разбежавшись и наотмашь ударил дико кричавшего безумного человека, скинув его вниз. Сзади раздались вопли, которые он едва различил во всеобщих криках и обернувшись он увидел, как на него мчатся двое. Аатака была такой стремительной, что изгой не успел среагировать. Они врезались в него и втроем полетели прямо в толпу, раскидав их. Упавшие инфицированные схватились между собой, а 362 оттолкнул напавших на него и рукой нащупал что-то, отползая назад. Он ударил этим предметом нападающего и разнес противнику голову. Это была кувалда. Изгой вскочил и вспомнив уроки обращения с оружием начал крушить своих противников, махая двухкилограммовой кувалдой, как тростинкой, расшвыривая противников, слыша, как трещат их кости и как они вопят от голода и боли и от этого заводясь еще больше. На раненных набрасывались свои же и это пока его спасало от смерти. Быстрый взгляд вокруг дал возможность на спасение. Крутясь и махая кувалдой, раскидывая посмевших напасть на него, он отступал к мосту. Здесь, в узком пространстве он сможет оборонятся долго и это может дать ему шанс на выживание. Одной рукой нанося удары кувалдой он опрокидывал противников, иногда для силы удара хватая рукоять двумя руками и тогда посмевший его атаковать инфицированный отлетал особенно далеко, сбивая своих и становясь добычей. Кувалда была вся в крови, становилась скользкой и держать ее было все тяжелее. Еще пять метров и он на мосту, на узком недостроенном перешейке, где сможет оборонятся, а если перепрыгнет его, то станет недоступным для инфицированных. Он оступился и инфицированный прыгнул на него. 362 сумел попасть по нему кувалдой, но она вылетела из его рук и упала. Следующий инфицированный прыгнул на 362 и вместе они не удержались и сорвались с моста, полетев вниз, прямиком в шумную черную речку. Изгой первым рухнул в реку и ногой оттолкнул инфицированного. Психи на верху кричали и смотрели на воду, но никого не было видно, поскольку никто не всплывал. Они все развернулись и бросились к поезду на пиршество, пока изгой и инфицированный бились под водой насмерть. Изгой наносил удары противнику, пока тот не обмяк и затем свернул ему шею, навсегда успокоив обезумевшего. Он отпустил его и смотрел как течение уносит тело вверх и затем сам всплыл, убедившись, что никто его там не ожидает, вынырнув за опорами моста, жадно хватая ртом воздух. Осторожно выглянув на верх моста он убедился, что никто за ним не наблюдает. Он спасся на данный момент, но вот как отсюда выбраться?

Изгой осторожно выполз на песчаный берег с другой стороны реки от побоища и снова спрятался за колонной, ощущая боль и жар по всему телу. Кровь текла из его ран, капая на песок. Его несколько раз укусили в бою, ногтями и зубами ободрали сильно руку до мяса. Смотря на свои раны он понял, что ему стало как-то совсем жарко и все поплыло перед глазами, словно ему снова вкололи препарат для сна. Только вот от того препарата было хорошо, а сейчас ему было очень плохо. Он лег на землю, не в силах даже сидеть и тяжело дыша, где-то вдалеке кричали больные, но ему было все равно. Мир для него медленно погружался в темноту и от того становилось на душе легко и спокойно. Он умрет и на этом все закончится. И что дальше будет, для него уже не имеет смысла. Он закрыл глаза и свирепые рычащие твари прыгали у него перед глазами, расплываясь в едва различные образы. От этого было невероятно плохо, но изгой не сдавался, упрямо отгоняя видения, мешающие ему и наконец вырубился, погрузившись во тьму.

Изгой проснулся от яркой вспышки и посмотрел наверх в черное небо, лил дождь и от этого было как-то легко и хорошо телу. Сначала он подумал, что умер, но боль в теле быстро его убедила в обратном. Раздался грохот грома и 362 вскочил, отчего ему тут же стало плохо и его вырвало чем-то вроде грязной воды. Он снова упал на землю, ощущая, как прохладная вода дождя охлаждает его горячее тело. Он буквально горел изнутри, но это был уже остаточный жар. Нутром он чувствовал, что выздоравливает и победил заражение. Инфицированных не было слышно и судя по тому, что начинало светать, он лежал здесь всю ночь и только по счастливой случайности его никто не заметил и он не стал легкой добычей. Он сорвал с себя разодранную куртку и кое-как собравшись с мыслями изгой ползком добрался до воды и очутился в реке, ощущая, как ему становится лучше, чем дальше он погружается в прохладную воду, сбивая температуру. Он медленно доплыл до противоположного берега и выбрался на песок. Дождь сбивал все запахи, но он все же ощущал инфицированных, но только мертвых. Живых здесь не было никого. Кувалда лежала на песке, очищенная дождем от крови инфицированных и манящая его снова выйти в бой против обезумевших людей. Он подобрал ее, как самое лучшее оружие обороны сейчас и не спеша направился в лагерь, внимательно прислушиваясь и принюхиваясь. Молнии озаряли горы трупов и поезд с разбитыми окнами. Никто не выжил. И все же кто-то шевелился. Он заметил в горе трупов дергающегося человека. Подойдя ближе он увидел раненого солдата, который хрипел и пытался выбраться из под трупов, придавивших его. Заметив 362 он зарычал и начал дергаться еще сильнее. Инфицирован. Изгой быстро подошел к нему и ударом кувалды снес ему череп. Остатки солдата без головы упали к его ногам, продолжая подергиваться. Смотря на него изгой обратил внимание на свое бедро. Нож. Он вытащил армейский нож из ножен и его лицо искривилось в усмешке. В пылу боя он поддался эмоциям и совсем забыл про него. Хорошо хоть кувалда подвернулась. Но что теперь делать? Оставаться здесь нельзя, инфицированные вернуться и убьют его, ослабевшего от ран. Он посмотрел на свою разодранную руку, кровь больше не шла и рана покрылась крепкой коркой. Затем изгой посмотрел на убитого солдата. Заметив его одного, тем более в таком виде, люди примут его за инфицированного и убьют. Нужно доказательство, что он с состава и в своем разуме. Он достал из кармана военного его документ и положил себе в карман брюк. Бродя среди трупов он нашел остатки еще нескольких военных и забрал у них документы. Рассматривая их он прекрасно понимал различия между людьми и изгоями. У каждого из них были имена, а него только номер. Это было еще одним тем фактором, что разделял их, из множества других. Хватит, хватит себя мучать размышлениями, подумал изгой. Сейчас не подходящее время и место. Он посмотрел снова на этот разбитый и весь в крови на состав. Может кто выжил в поезде? 362 залез в тепловоз, но там никого не было. Только кровь, остатки разорванных тел и все разбито. Изгой залез в шкафчик и там нашел чистые футболки и куртки. Его футболка была разодрана в клочья, надо переодеться, чтобы выглядеть получше и не получить пулю между глаз. Переодевшись и переложив документы убитых в более надежный нагрудный карман куртки, он еще раз огляделся и взяв кувалду выбрался наружу. На открытых платформах искать было бесполезно, там нигде не укрыться. Вагоны с ящиками были закрыты снаружи. Значит люди не успели там спрятаться. Он пошел на выход и наступил на что-то. Автомат. Изгой поставил кувалду на землю и повертел автомат, размышляя, как с ним обращаться. Сзади раздалось рычание. Он обернулся и увидел еще одного инфицированного, который полз к нему, оставляя за собой кровавый след. Видимо его ранили в бою в позвоночник, но не успели добить. Он сейчас исправит данную ситуацию. 362 снова переключился на автомат и начал вспоминать то, что должен помнить когда-то. Ведь он помнил, как драться, значит вспомнит, как стрелять. Повертев автомат он взял на прицел раненного и нажал на курок. Раздался щелчок и ничего не произошло. Он отстегнул рожок и увидел, что тот пуст. Патроны должны быть у военных. Он начал искать среди трупов, не обращая внимания на ползущего к нему и нашел остатки солдата под вагоном. Вытащив его за ногу изгой перевернул труп и увидел на груди рожки. Он взял один. Полный. Воткнув его в автомат он нажал на курок, но снова ничего не случилось. Посмотрев на автомат сбоку изгой вспомнил, что надо сделать и передернул затвор. Взяв снова мишень на прицел 362 нажал на курок. Пуля пролетела мимо. Изгой прицелился снова и на этот раз пуля точно попала в цель, разнеся череп больному. Он помнил значит, как пользоваться оружием. Сержант был прав, он воевал когда-то и эти глубинные воспоминания ему здорово помогали сейчас. Надо уходить, вдруг кто слышал выстрелы, данная мысль проскользнула у него в голове и 362 под внезапно начавшимся проливным дождем отправился обратно по рельсам к станции, надеясь, что дойдет и его не убьют свои или чужие.

Месть и озарение

Дождь был очень сильный, но как любой ливень, он прошел довольно быстро, тучи раздуло ветром и дальше изгой упрямо шел не останавливаясь под восходящим солнцем. Дул приятный теплый ветер, солнце играло бликами в лужах и все это настраивало его на хорошее настроение. Он еще жив и есть шанс пожить еще долго. Чувствовал 362 себя вполне сносно и с каждым часом становилось все лучше и лучше, поэтому изгой шел довольно быстро вдоль железной дороги, внимательно смотря на шумный лес у подножия насыпи. Деревья шатались от ветра, пели птицы и раз они так спокойно поют, значит опасности рядом нет. Идти по шпалам было неудобно, постоянно сбивался шаг, но это не напрягало его. Он просто перепрыгивал иногда через шпалу, как ребенок на прогулке, иногда получше перехватывая тяжелую кувалду, которая норовила сползти. Автомат успокоительно побрякивал за спиной и кожей он ощущал документы людей в кармане. Скоро они могут понадобиться. Меньше чем за три часа после восхождения солнца в таком темпе он дошел до первого моста и остановился перед ним, прислушиваясь к лесу. Железное творение людей встретило его молчанием, в отличии от леса, но это был хороший знак. Значит до станции осталось немного. Он поставил кувалду на землю и поправил сползающий автомат на плече. Здесь не было запахов инфекции, значит можно идти спокойней. 362 взял кувалду снова в руку, перехватив ее по удобней и сделал первый осторожный шаг на железный мост. Мост был сделан только для поездов и только с одной стороны вдоль путей находился узкий металлический переход для людей. Он был достаточно крепкий, чтобы выдержать его вес и изгой, еще раз убедившись, что вокруг никого, направился на другую сторону моста. Идя по этому решетчатому переходу он смотрел вокруг, река под ним была бурлила, переливаясь через камни, лес шумит листвой, птицы кричали на разные голоса, никем не потревоженные. В быстрой воде под ногами он видел рыб. Жизнь кипела здесь, будто не было никакой инфекции и ничто не угрожало людям. 362 здесь был один, но все же не один. Ощущение опасности внезапно окатило его вместе с моментальной тишиной леса, поскольку все птицы разом замолчали и он резко обернулся назад, кто-то за ним явно наблюдал, но он никого не видел. Только пути и огромные деревья вокруг, качающиеся от ветра. И все же рядом кто-то был. Он рассматривал лес и едва тихо зарычал, чувствуя опасность и сжав ремень автомата, готовясь резко сдернуть его. Никто не выходил. Стоять так долго нет смысла. Он развернулся и столкнулся с инфицированным лицом к лицу и отпрыгнул назад, сжав кувалду для удара. Тот стоял тихо, прямо перед ним в паре метров, но изгой не чувствовал его запаха. Его словно не было здесь и все же он был перед его глазами, как видение. Изгой подошел к нему поближе и остановился, рассматривая этого необычного инфицированного. Мираж стоял в чистой военной форме, точь-в точь как его и смотрел на него с легким интересом в глазах, перемешанных с мощью и яростью. Он даже подстрижен был как изгой и словно был отражение его. Стоя буквально в метре от изгоя, не нападая, он рассматривал его, не шевелясь и 362 надоело это шоу. Неизвестно, что от него нужно было этому странному образу инфицированного, но стоять так долго он не был намерен. Он нанес удар кувалдой, но она только просвистела по воздуху. Инфицированный исчез, оставив только след от образа, который рассек удар инструмента. Изгой прикоснулся к рассеченному образу кувалдой, ничего не ощущая, еще раз убедившись в иллюзорности инфицированного и прошел сквозь него, понимая, что ему не достать противника и сам противник не доставит ему проблем на данный момент. Единственное, что его смутило, это возможности существа и то, что они встретились, не сулило ничего хорошего. Дальше он пошел, стараясь не смотреть назад, но все же чуть поодаль обернулся на мост, который снова был пуст. Вокруг пели птицы, летали бабочки. Жизнь продолжалась.

Пройдя еще несколько километров после моста и постоянно оглядываясь, ожидая снова появления этого инфицированного он вышел на узловую станцию без каких-либо проблем. Тут тоже никого не было и был только чистый воздух, исключающий опасность. Он посмотрел на болота и проходя мимо деревянных зданий, подергивая замки, ощутил запах мертвых тел людей, едва ощутимый, но все же присутствующий. Обойдя единственное кирпичное здание 362 увидел свежее кладбище в лесу, с крестами без имен. На краю леса прямо среди деревьев было похоронено не менее сорока человек и это было лучшим напоминанием, что все имеет свой конец. Он постоял так с минуту, смотря на могилы и услышал вдалеке знакомый звук. Поезд. Он едет сюда. Надо идти к нему навстречу и это самое опасное на данный момент, ведь придется пойти на контакт с людьми, которые его не знают, рискуя своей головой. Но бегать по лесу тоже смысла не было. 362 вышел на рельсы, смотря на поворот, из-за которого был слышен шум, постоял немного и пошел навстречу составу. Шум поезда все усиливался и вот он наконец-то появился из-за поворота. 362 как увидел поезд, сразу подставил кувалду, поднял руки с автоматом и остановился. Его заметили еще издалека и поезд начал замедляться, пока не остановился от него в десяти метрах, шипя, как огромная злобная змея. Он стоял напротив состава, смотря на машиниста и не опуская руки. Послышались шаги по гравию и он ощутил запах людей. К нему приближались двое солдат в масках, держа его на прицеле.

– Ты кто? – Гаркнул один из них, но 362 никак не отреагировал на его слова, смотря на людей, но не приближаясь.

– Брось оружие. На колени. – Прозвучал следующий приказ, поскольку солдат рассмотрел форму изгоя и он послушно опустил оружие, положив автомат на землю. Затем он сделал осторожно сделал два шага назад и опустился на колени, скрестив ноги, тем самым показывая свою беззащитность.

– Руки не опускай. – Приказал солдат, пока второй подобрал автомат и отпихнул ногой кувалду.

362 проводил взглядом инструмент, спасший ему жизнь, как он скатился с насыпи в кусты, исчезнув из его поля зрения и поднял руки вверх. К нему подошел ближе солдат и достал индикатор, проверив изгоя. Индикатор показал желтый цвет и солдаты опустили оружие.

– Он с ремонтного состава. Номер МИО выясним позже. – Сказал солдат, указывая на номер состава, нашитый на футболке. – Теперь надо выяснить где остальные.

Изгой медленно опустил руку, поскольку на него больше не обращали внимания и достал из нагрудного кармана документы людей. Раздались еще шаги и к ним подошел еще один военный. Огромный черноволосый с сединой мужчина в военной форме с оружием, он остановился перед ними и посмотрел на изгоя. Человек молча взял документы у 362 и бегло осмотрел их, отдав их солдату. Затем он бросил мимолетный взгляд на МИО, подойдя ближе он заглянул под футболку и там увидел раны, покрытые коркой. Его взгляд скользнул по руке 362, по свежей ране и он достал индикатор, еще раз просветив руку изгоя. Прибор показал снова желтый свет.

– Судя по этому изгою их там крепко потрепали. Навряд ли были выжившие, иначе он бы их вывел. Изгоя посадить в изолятор, проверить оружие, приготовится к зачистке.

Солдаты махнули изгою следовать за ними и он направился вдоль поезда, рассматривая его. Этот поезд сильно отличался от ремонтного состава. Этот состав был из бронированных вагонов с зарешеченными окнами по типу тех, на которых он сюда приехал, и из платформ с установленными мощными пулеметами и ограждениями по периметру, обмотанные колючей проволокой. Данный состав был предназначен совсем для других целей. Перед ним был боевой поезд-каратель. Один из закрытых вагонов открылся и солдаты приказали ему залезать внутрь. Как только он оказался внутри, то понял, что тут вагоны значительно отличаются от тех, в которых его перевозили. Был коридор и сбоку были помещения с дверями, его провели до конца и здесь он увидел две пустых клетки, одну из них открыли и кивком головы приказали зайти внутрь. 362 зашел, услышал, как за ним закрылась дверь и подошел к окну с крепкой решеткой. Здесь он в безопасности и может отдохнуть на время от ужасов, что были недавно. Поезд снова тронулся вперед и он смотрел в окно, пока не показалось болото. Здесь поезд пока перецеплялся изгой сел на пол и стал ожидать прибытия к мосту. Он не хотел смотреть на то место, где погибли изгои и люди, на место, где он прошел первое боевое крещение. Они прибыли туда через час и поезд остановился. Изгой прислушивался. Было тихо, но воняло трупами очень сильно. Он все-таки встал и посмотрел на улицу без особого интереса. Люди стояли и смотрели на гору трупов, затем старший крутанул пальцем в воздухе. Раздался рев, от которого изгой присел. Это был сигнал поезда, просто неожиданный, ведь так люди обозначили свое присутствие на мосту. Зачем они совершают столь самоубийственный шаг, но тут же изгой, вспомнил состав, понял, что сейчас будет. Поезд просвистел еще раз и ответом ему был яростный вопль из леса. Их призыв услышали и они не заставят себя долго ждать. По крыше и по платформам кто-то начал ходить, защелкало оружие. Люди готовились захлопнуть ловушку, закрутились пулеметы на платформах. Они пришли мстить за своих и зачищать территорию. Вопли приближались их становилось все больше, изгой уже явно слышал топот их босых и быстрых ног. Еще немного и орда снова атакует поезд. Как только первые инфицированные посыпались из леса люди начали демонстрировать мощь своего оружия. По первым ударили из гранатометов, сразу превратив полосу в стену огня. Первая волна была уничтожена. Перепрыгивая ямы на поезд уже бежали новые инфицированные, но по ним открыли плотный огонь пулеметы, буквально разрывая тела больных в клочья. Грохот от мощных пулеметов был колоссальный и даже здесь он ощущал вибрацию орудий. Против такой огневой мощи инфицированные были обречены. Через десять минут все было кончено и по лесу стреляли гранатометы одиночными выстрелами, зачищая территорию от выживших. Ни осталось ни одного живого инфицированного. Орудия замолкли и люди вышли к месту бойни. Офицер махнул рукой и двое солдат в полной амуниции пошли среди трупов, осматривая их и добивая раненных, пока другие их подстраховывали с поезда. По их действиям было видно, делают так они не в первый раз. Через полчаса все противники были ликвидированы. Люди начали сваливать тела инфицированных в большие кучи, остатки военных же складывали вдоль путей. Тела изгоев тоже улетели в кучу инфицированных. 362 наблюдал за ними, как люди принесли канистры и облив горы трупов подожгли их. Огонь охватил тела и блеск огня отражался в его кровавых немигающих глазах. Они не ценят их, для людей они те же самые инфицированные, просто более послушные. Людей похоронили у забора, поставив кресты и затем военные приступили к обследованию базы. Лишь к вечеру поезд дернулся и поехал обратно и только большие столбы дыма от догорающих костров и вонь горелого мяса обозначали ту страшную бойню, что была здесь недавно. По переговорам офицера, что бродил до отправления внизу изгой понял, что они потеряли связь с базой и люди снова засуетились. Поезд разгонялся, мчась как можно быстрее назад, 362 сидел у решетки, смотря на окно, в котором проносились деревья и нутром чувствовал, скоро ему снова придется убивать ради выживания себя и своего вида.