Текст книги "Записки офицера… или семнадцать мгновений жизни"

Автор книги: Юрий Семендяев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Записка шестнадцатая. Осмысление. Нет пути назад…

Заканчивался третий год моей службы в Зоне. Столько всего произошло в моей жизни, столько изменилось. В голове добавилось несметное количество воспоминаний. Одни приятные, другие не очень. Третьи откровенно гнилые. Четвертые…лучше бы их вообще не было.

В этот зимний день, в канун нового года я лежал на кровати и откровенно плевал в полок. Скиф умчался договариваться с дамочками из медсектора и кухни о совместной встрече праздника. Отец не беспокоил, Прыщ не напрягал своим присутствием. Все шло своим чередом.

Все, да не все. Что-то я начал часто задумывать обо всем, что произошло со мной за эти три года. Последнее задание, выполненное на днях в паре со Скифом, подкосило меня окончательно. Рутинное патрулирование Припяти, только парой. Только вот было одно огромное НО…

Мы уже возвращались в точку эвакуации. Еще час или час двадцать и задание завершено. Скиф хлопнул меня ладонью по плечу. Инстинкты и выучка сделали свое дело. Мы мгновенно упали на лысую промозглую землю.

– Цель на одиннадцать часов. Цель групповая, – Скиф зачитал показания скорости ветра, расстояние до объекта. Количество объектов. Я тем временем успел собрать М-200 и приготовиться к стрельбе.

Оптика послушно приблизила мишени. Группа из трех человек. Первым шел бородатый мужик, за ним, еле перебирая ногами, двигался еще один мужчина, явно моложе первого. Но самым примечательным был третий персонаж. Это было либо ребенок, либо женщина. На таком расстоянии и в этих условиях сказать точнее я не мог.

– Сэм, готов? – спросил Скиф.

– Скиф, объект три, не могу разглядеть, это что, ребенок?

Напарник затих, приникнув к оптике электронного бинокля. Молчание длилось около минуты.

– А кто его разберет. Не могу понять, толи ребенок, толи…

– Женщина, – закончил за него я, – это я и так вижу. Я на секунду прикрыл глаза, крепко зажмурил веки и открыл. Снова приник к оптике. Ситуация коренным образом изменилась.

Бородатый, припадая на правую ногу, двигался спиной к нам. Второй мужчина лежал на земле, сверху на нем восседал кровосос. Тварь довольно живучая. И эта особь не собиралась отпускать остальных, одной жертвы ей было мало.

– Сэм, Сэм, смотри! Там…

– Да вижу я, один уже готов.

В этот момент тварь ушла в свой режим невидимости и возникла правее бородатого. Мощная лапа выбила винтовку из рук. Я отчетливо представил, как захрустели при этом кости пальцев. Все! Этот тоже не жилец. Где же третий спутник или спутница?

Поняв мои подвижки стволом, Скиф посмотрел в бинокль.

– Правее, метров тридцать.

Точно, за одиноким деревом маячила фигурка.

– Скиф, коррекция по мишени. Объект – кровосос, – я приник к оптике, настраиваясь на стрельбу. Скиф принялся диктовать параметры. Не идеальные условия, но когда они были такими в Зоне.

Первая пуля попала мутанту в шею. Было видно, что он ищет обидчика, его взгляд зацепился за дерево и фигурку за ним. Вторая пуля вошла чуть выше, но не попала в голову. Тварь не могла уйти в невидимость, хоть и пыталась, тогда кровосос устремился к дереву. Дистанция стремительно сокращалась. Третья пуля нашла свою цель. Монстр не добежал до дерева пары шагов.

– Сэм, в общем, тут такое дело, – начал Скиф, не отрываясь от бинокля.

– Ну что там у тебя, – я продолжал держать в перекрестии неподвижное тело мутанта.

– Ну, в общем, один выстрел – два трупа.

Смысл слов дошел до меня не сразу. Только осознав их, я поискал фигурку у дерева. Да, она была там, но это была там. Но неподвижна. Скиф вызвался проверить и, получив мое согласие, рванул вперед. Вернулся он минут через семь.

– Все мертвы. Какой-то бородач, лет под пятьдесят с гаком. Мужик помоложе – толи татарин, толи еще кто. Мутант мертв, – он продемонстрировал срезанные щупальца, – это сдам нашим яйцеголовым, лишние деньги не помещают.

– А у дерева кто? – задал я интересовавший меня вопрос.

– Барышня, – выдавил их себя Скиф, – лет двадцати, может двадцати трех.

– Документы, опознавательные жетоны… – начал я.

– Не, Сэм, ничего. Все трое пустые.

Чего их понесло в Припять? Я принялся разбирать винтовку, прокручивая в голове возможные варианты того, что заставило эту компанию пойти в центр Зоны. Скиф созерцал окрестности. Заметив мое состояние, он принялся успокаивать меня, объяснять, что я лишь выполнил приказ. Все четко по инструкции.

Я прекрасно это понимал. Особой вины за собой не чувствовал. Это моя работа и я ее выполнил. Любой, проникнувший за периметр – преступник. Однако, где-то глубоко внутри уже зрело зерно сомнений. Зерно, которое рано или поздно должно было дать всходы…

Поднявшись с кровати, я бесцельно прошелся по комнате. Полистал свежий номер журнала, который лежал на кровати Скифа. Ну конечно, что еще могло быть тут. В обложке «Авто Мира», естественно что? Правильно «Плейбой». Положил журнал на место. Постоял, перебирая в голове все то, что накопилось и о чем думал последние сутки.

– Нет, надо с кем-то поговорить, – с этими словами я покинул комнату и бодро зашагал по коридорам базы. Ноги сами принесли меня к кабинету Отца. А ведь верно, только с ним можно обсудить такие вещи. Он тот, кто подскажет и поймет. На стук в дверной косяк прилетело приглашение войти.

– Здравия желаю, – козырнул я.

– И тебе того же, – Отец сидел за столом, но бумаг или компьютера перед ним не было.

Минуту мы смотрели друг на друга, словно решая, кто первый должен сделать ход. Оценивая, присматриваясь. Но куда мне тягаться с таким опытным психологом и знатоком человеческий душ, как Отец.

– Что мнешься? Закрывай дверь и садись, – он встал, достал пепельницу, включил кофеварку.

С чего начать свой монолог? Я уже не первый раз задавался этим вопросом, но ответы всегда были разные. Достойного я так и не нашел. Потому, не мудрствуя лукаво, начал в лоб.

– Командир, я перегорел.

Отец, молча, поставил на стол пару кружек. Разил приготовленный в них кофе. Пододвинул мне пепельницу.

– Кури, не стесняйся. Кофе, кстати говоря, настоящий. Мне контрактники сверху, – палец указал на полоток, – принесли.

Я не стал пренебрегать предложением начальника. Сизый сигаретный дым струйкой ушел в потолок. Первый глоток горячего напитка приятно обжег горло. Кофе был отменный, давно, очень давно я не пил такого. Отставив кружку и сделав еще одну затяжку, я открыл рот, собираясь продолжить…

– Ты, не торопись, – остановил меня Отец, присаживаясь в кресло, – я тебя уже сутки жду с этой проблемой. Сигнал из медслужбы, от психолога, пришел давно. На почитай.

Он достал из стола папку. Протянул ее мне. Это было личное дело Юрковского Семена Васильевича. Первый же лист дела был отчетом психолога об изменении психо-эмоциального состояния исследуемого. Сухим медицинским языком, с использование присущей медикам терминологии, описывались результаты тестирования. Анализировалось поведение пациента. То есть мое. А вот и вывод, который гласил, что мое эмоциональное состояние крайне неустойчиво. Есть склонность к принятию неадекватных решений, самобичеванию. В общем, куча мути. Но смысл был понятен. Я захлопнул паку и вернул ее Отцу.

– Ознакомился? – поинтересовался он, пряча папку в ящик стола.

– Угу, интересное чтиво. Только одно не понятно, – я закурил еще одну сигарету, – если вы все знали, почему отпускали на задания в одиночку? Доверяли выполнение сложных миссий?

– А потому, что всем этим бумажкам, – он постучал по столешнице пальцем, – грош цена. Я и только я, могу и буду решать кому, и что делать! Мне, а не этим эскулапам, виднее, кто и чего стоит! Семен, рано или поздно каждый сталкивается с этой проблемой. В твоем случае – есть моя вина.

Он поднялся, прошелся по кабинету. Таким я его никогда не видел. А может, никто его таким не видел.

– Я видел, что тебя тяготит, что ты ищешь ответы, ищешь знания. Пытаешься понять. Найти объяснения тому, что видишь и делаешь. Да, именно я должен был убрать тебя с оперативной работы. Оставить на базе, дать другое поле деятельности. Именно это я сделал, однажды.

Да, я вспомнил, как после ранения был временным замом нашего начальника. Как занимался текущими вопросами.

– А ведь верно, – я потушил окурок, – у меня тогда и времени на размышления не оставалось. Все уходило на рабочие моменты, проверки, подготовки…

– Ага, уловил, – заметил он, – но я послушал этих… медиков. И я вернул тебя в Зону. Значит вся ответственность за твой срыв – на мне.

В тот вечер мы беседовали еще часа четыре. Так долго я с ним никогда не общался. В какой-то момент я решил, что гори все огнем, буду служить, как служил. Есть приказы, есть задания, но Отец меня остановил. Он рассказал о подобных случаях. Я был не первым его промахом. Были еще двое. Один погиб в Припяти, а второй… Второй самовольно ушел из отряда и сейчас пытается собрать свою группировку в Зоне. Именно его подозревал Отец в создании «Ренегатов». К концу беседы я понял, что моя карьера, как оперативника – закончена. Но и оставаться без дела я не хотел.

Попрощавшись с Отцом, я отправился к себе. Остаток ночи провел в поисках ответа, но быстро понял: «назад пути нет». Нет и быть не может. Все уже произошло, все сложилось так, как есть. Иначе уже и не будет. С этой мыслью я уснул. А проснувшись, написал раппорт и отправился к Отцу.

Пока еще подполковник СПВС «Выброс»

Юрковский Семен

Записка семнадцатая. Финальная. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь…

Три года! Три долгих года, выброшенных из полноценной жизни! Это сейчас, когда уже ходишь по большой земле, начинаешь это осознавать. Сейчас, пройдя все круги лжи, подтасовок, откровенных подстав, немотивированной жестокости прикрытой простым словом «Приказ», начинаешь осознавать весь ужас понятия «Зона». Что тянет в нее? Да уже столько об этом написано и сказано, что и упоминать нет смысла. Кому что. Кому скрыться, спрятаться, сбежать от властей. Кому найти несметные богатства. Кому власти, огромной. Кому славы и счастья. Однако, большинство находят лишь ехидную усмешку костлявой старухи с косой.

Мне повезло. Да, именно так, повезло. Меня комиссовали. Официальная причина обыденная: «По состоянию здоровья». Чего греха таить, так и есть. За три года мне удалось урвать немалый куш. Только вот куш уходит на лечение. Какая бы приборы, костюмы и препараты не были разработаны нашими «яйцеголовыми», сто процентной защиты от изотопов они не дадут. Сейчас это понимаешь, но что толку. Фактически же, я ушел с формулировкой «по собственному желанию, в связи с окончанием срока контракта».

И что теперь? А теперь все просто. Вернее, все сложно. Это там есть приказы и начальники. Это там ты точно знаешь, что нужно делать и в каком порядке. А тут…

Первые три месяца я прожигал жизнь. Крым, Объединенные Арабские Эмираты, Турция, Италия, Испания…в общем, покатался по миру. Посмотрел, отдохнул и…вернулся в Украину, с ее проблемами тяготами и склоками.

С работой была напряженка. Что я умел? Стрелять, бегать, прыгать… все то, что совершенно не нужно, вернее, не совсем нужно в повседневной жизни. Идти на завод или на рынок – совершенно не мое. Походив на десяток собеседований, я плюнул на это дело. Купил газету с частными объявлениями.

«Частное охранное предприятие (Господи, как мне стало смешно) «Монолит» объявляет о наборе сотрудников. Требования: мужчины, служба в вооруженных силах – обязательно, возраст до сорока пяти лет…»

Прямо мой портрет. Да еще и такое название.

– Служу «Монолиту», – произнес я, записывая адрес предприятия. Утром следующего дня моя физиономия уже маячила в приемной директора малого охранного предприятия «Монолит».

Директор, бывший «афганец», вполне адекватный мужик. Мы с ним разговорились, посмотрев мои бумажки и ксивы, Денис, как попросил он себя называть, предложил мне работу не обычного охранника, а инструктора. Мне предстояло готовить и тестировать всех, кто вступил или еще вступит в ряды «Монолита».

Прошло три месяца. Я начал втягиваться в размеренный ритм, налаживать свой быт в купленной двушке в спальном районе городе. Сделал ремонт, не евро, но вполне презентабельно. Отстроил гаражик, пять на четыре метра из шлакоблока. Теперь там красуется «моя прелесть», приобретенная недавно Skoda Octavia 4x4, лучшего мне и не надо. Все неспешно, я даже стал привыкать к этому. Работа, дом, гараж. На работе все было отлично, оклад устраивал, работа не пыльная, одно огорчало, подходило время растрат, опять больницы, пункты переливании крови и прочее, и прочее…

Войдя в вестибюль этого здания, сразу понимаешь куда попал. Резки запах медикаментов, толпы народа с печальными лицами, снующие всюду белые халаты и колпаки.

– Здравствуйте Семен Васильевич, вынуждена вас огорчить, – произносит девчушка в регистратуре. Симпатичная такая, слегка курносый носик, пухлые губки, теплые карие глаза. Я давно ее заприметил, уж слишком она похожа на Анютку…

– Нет, Катерина, так дело не пойдет, – я улыбнулся, – только подошел, а ты сразу «огорчить».

Улыбка в ответ. Просто загляденье, только ради этого стоит наведываться в это заведение.

– Я хотела сказать, что вас теперь будет наблюдать другой врач. Сергей Борисович ушел от нас. В Киев подался.

– Вот как?! – действительно печальная новость. Серега был хорошим врачом, не раз сталкивался с людьми, участвовавших в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, он и меня считал «чернобыльцем». Жаль, искренне жаль. – Что ж, видимо так надо, а к кому мне теперь?

– Ой, сейчас, – Катя принялась листать журнал, – все не запомню фамилию, она у нас только две недели работает.

Она. Значит, теперь будем общаться с миледи. Да какая мне собственно разница-то. Поглядим, пообщаемся.

– Вот, нашла! – крикнула моя собеседница. За что была награждена укоризненным взглядом какой-то мароны, проходившей мимо регистратуры. – Ой! Что это я так громко…

Опять легкая улыбка, ямочки на щечках. Эх,…будь Катюшка старше, ну хоть на пяток лет. А так – папа с дочкой. Нет.

– Вот спасибо тебе, а в какой кабинетик мне путь держать?

– Второй этаж, двадцать второй кабинет.

Надо же, у меня и номер квартиры двадцать два. Приятное совпадение. Хотя… причем тут это. Номер, как номер.

– Ну, огромное тебе спасибо моя Ариадна, – поклонился и положил на стойку регистратуры коробочку шоколадных конфет. – Только договоримся, все сразу не есть, зубки испортишь.

Катя засмеялась, еще раз одарила меня своей улыбкой.

– Спасибо. Общею, честно-честно.

– Ну и молодца.

Ну вот, вот и две двоечки. Никого, тоже приятно, не придется тут торчать. Открыл дверь, за столом никого. Справа кушетка, ширма, стеллаж со стеклянными дверцами. Стол, три стула, рукомойник в углу, рядом дверь в соседнюю комнату. Стандартный кабинет. Заходить не стал. Постояв минут пять – семь, услышал шум воды за дверью. Видимо врач мыла руки. Ну, может, кушал человек, имеет полное право на это.

Постучал в дверь.

– Минутку, – долетел приглушенный закрытой дверью голос. Чуть погодя, – заходите. Открыл дверь вошел, прикрыл за собой.

– Здравствуйте доктор, я к вам…

– Господи! – прервал мою речь голос врача. – Неужели это ты!? Сеня!

Все произошло в одной мгновение. Упавший стул. Стук каблучков по полу. Объятие. Слезы на моей рубашке. И этот голос, голос который так хотелось слушать…

– Господи, Сеня, не может быть…

Вот так мы снова встретил с Анюткой. Так судьба распорядилась, так свела нас вместе, дав второй шанс на нормальную жизнь. Шанс быть рядом с тем, кто тебе дорого.

Не зря говорят, что на все воля Божья. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Бывший подполковник СПВС «Выброс»

Нынешний муж врача горбольницы номер один Красновой Анны Павловны

Юрковский Семен

Эпилог

Теплый летний ветер перебирал ветви акации. Зеленая молодая трава лежала ковром под ногами. Тишина. Хотя… Да-да, шелест листьев, пение какой-то пичужки из зарослей кустарника у дороги. Это не тишина, это умиротворение и покой. Именно, покой. Покой! А что еще может быть здесь на берегу ставка с приятной прохладной водой.

– Пойдем Ань, окунемся разом, обсохнем и домой, – мужчина протянул руку.

– Сейчас, – нежные женские пальцы коснулись нагретого песка, – еще минутку полежим.

Улыбка на лице мужчины сменилась озабоченностью. Он внимательно всматривался в лицо девушки, словно запоминал каждую клеточку на лице.

– Ты боишься? – спросил он.

– Нет. Мне с тобой ничего не страшно, – она открыла глаз и их взгляды встретились.

К молодой паре подошел мужчина в строгом черном костюме. Его напарник, отличавшийся лишь бритой головой, стоял у машины.

– Семен Васильевич, Анна Павловна, действительно пора. Вас ждут.

Мужчина и женщина посмотрели на ожидавших их, улыбнулись и вскочив, побежали в воду.

Через полчаса машина везла их в сторону Киева. Что их ждало? Зачем они понадобились тому, кто нашел и вызвал их? Это вопросы другой истории. А эти семнадцать коротких записок, написанных ее мужем, Аня передала знакомому журналисту. Зачем? Это надо спросить у нее…

15 июля 2009 года

Донецк.