Текст книги "Похороны вне очереди (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Глава 25

Осваивать новую машину было обыкновенным делом для Андрея. И уж, конечно, менее трудное, чем подтягиваться на двери рефрижератора, стрелять «по-македонски» на бегу или готовить взрывчатку с цифровым механизмом. К тому времени, когда Андрей притормозил у своего пристанища, любезно предоставленного Александром, он уже почти привык к трофейному авто. В салоне работал отличный кондиционер, имелись магнитола и компьютер. Что еще надо для счастья? Разве что немного удачи.

Первым делом раздался звонок от Майкла. Это была удача.

– Хэлло, – начала было его секретарша, – Майкл Разникофф инвести...

– Мишу позовите! – сразу перебил ее Шальнев.

– А-а, российский коллега Шальнефф, – ехидно проговорила секретарша. – Может быть, для начала поздороваетесь? Или у частных детективов другие нормы поведения в обществе?

Ничего ты не знаешь, дурочка, тоскливо подумал Андрей, какие могут быть нормы поведения у человека, которого вчера едва не убили и который застрелил только что двоих, а взорвал еще больше...

– Извините, – устало произнес я. – Здравствуйте. Мишу все-таки пригласите к трубочке. У него надо полагать, срочная информация.

– О кей, – удивленно сказала секретарша Майкла.

– Здорово, Андрюха! – жизнерадостно объявил Разников. – У меня для тебя есть новости.

– Майкл, – сказал Шальнев, – только не тяни сейчас кота за хвост. Какую информацию ты узнал о Кассире, тьфу, Валееве? Я имею в виду Казначея. Это важно. Я потом все объясню...

– Можешь не объяснять, – почему-то легко ответил Михаил. – Только не надо никому больше распространяться. Это я только тебе говорю и по-дружески. А вообще-то оказывается, расследование по линии Интерпола в самом разгаре, там и отмывание грязных денег, и контрабранда наркотиков и оружия и многое другое.

– Я польщен, Миша, – произнес Андрей нетерпеливо. – в общем, что и следовало ожидать. Ну так что с Валеевым?

– Итак, ваш мистер Валеефф, – Миша чуть помедлил. – Перевел деньги с нескольких счетов фирмы на новые два счета, открытые на себя. Ты хочешь знать, какие фигурируют фамилии вместе с ним. Тут их всего две. Один – Анатоли Пак. А вот второй...

Та-ак, нечто подобное Андрей и подозревал. Но лучше один раз услышать, чем сто раз предположить.

– Ты ничего не напутал? – на всякий случай переспросил Андрей. – Ты не мог ошибиться?

– Май год! – воскликнул на том конце провода Разников. – Все так, как и было мной сказано. Интерполу путать не положено. Мы понимаем, что вы, русские, в таких случаях можете спрятать голову в песок...

– Не спрячем, – жестко прервал его Шальнев. – Этот человек будет арестован со дня на день.

– Сорри, – только и отозвался Миша.

– Все нормально, – Андрей уже что-то просчитывал. – В общем занимайтесь этими счетами. Если уже не... Обо мне ни слова. Было бы прекрасно не передавать информацию в Москву. Ясно?

– Я передам, – спокойно ответил Разников. – У этого человека большие связи? Коррупция! Ничего, сам понимаешь, не обещаю. Но постараюсь...

– Ты все понял? – на всякий случай повторил Андрей.

– Да, – отчеканил Михаил, и Андрей не стал больше тянуть, а дал отбой. Немалые связи мистера Майкла нисколько не мешали его личным качествам: Шальнев знал, что Миша все сделает так, как надо.

Кристина появилась у памятника Гагарину даже чуть раньше намеченного срока, однако Андрей подошел к ней, только когда понял, что никакого хвоста за ней нет. То, что Гиря пока не засветилась, было для Шальнева большим подспорьем. Значит, и ее профессиональные контакты не под наблюдением. Славно, очень славно.

– Обрили уже, – легкой улыбкой приветствовала Андрея Кристина, опознав, в конце концов, в идущем со второй смены работяге Андрея.

– Не каркай, – ответил Шальнев. – Сегодня я уже слышал эти слова от одного твоего коллеги. Правда, господин тот скоропостижно скончался. Хотел сделать дырку во мне, но сам случайно попал под автоматную очередь...

– Так это ты его? – изумилась Гиря. Она больше не улыбалась. – А нельзя ли все с самого начала?

– Изволь, – согласился Андрей и рассказал все с самого начала. Все события последних двух дней.

Монолог Шальнева занял минут десять, и за это время Кристина что-то лихорадочно записывала в свою записную книжку. Вид у нее был ошарашенный.

– А давай я тебе покажу портрет Зубра, Андрей? – спросила она, когда Андрей закончил и позволил себе сигарету. – Ты возможно знаешь этого человека.

– Конечно знаю, – ответил Шальнев. – Я сегодня получил информацию от своего друга из Интерпола. Они занялись финансовыми делами бригады Зубра. Всплыла эта фамилия.

– А-а, понятно, – кивнула Гиря. – а у нас этот педрила раскололся, Феофан. Опознал по фотке. Мы просто всех участников операции просеивать стали. Но как-то все это... слишком невероятно! Слишком масштабно. Какой скандал нас ждет...

– Лучше ужасный конец, чем ужас без конца, Кристина, – пробормотал Андрей. – что решено в отношении меня?

– Про тебя пока и речи не было, – задумчиво проговорила Гиря. – наверное в МВД дело скинули...

– С Зубром что?

– Генерал отдал приказ брать его.

Короткое молчание.

– Когда и где?

– Судя по оперативным данным, в ближайшие сорок восемь часов. Когда стопроцентные доказательства будут, вот тогда и начнем. Что тебе сказал Александр?

– Сказал не рыпаться и сидеть дома.

– Что ты решил?

– Cдаться, – хладнокровно бросил Андрей.

– Ты что, с катушек совсем съехал? Зачем тебе это надо? Ты знаешь, что Отара Жоржолиани застрелили при попытке к бегству? Мы до сих пор не знаем, сколько человек в местной полиции работают на Зубра! А ты так подставляешь себя!

– Этот человек со мной еще не расплатился за все, – загадочно ответил Андрей и растворился в темноте южной ночи.

В девять часов Андрей набрал номер из записной книжки Черышева. Он совпадал с номером, с которого накануне звонил Андрею Зубр – эту информацию Шальнев получил рано утром от людей Туаева-старшего.

– Слушаю, – раздался знакомый голос.

– Ну что, поджарили вчера твою кодлу? – спросил Андрей.

– Не твое дело, – грубо ответил Зубр. – Что ты хочешь?

– В "Мерседесе" Пака нашлось кое-что любопытное. Документы кое-какие, записи переговоров, а уж память компьютера была под завязку набита файлами... Например, фотографиями Искандера, за которым велась слежка и схемами, где бойцов на стрелке располагать. Научный у тебя подход, Зубр, все детально расписано, а уж как Пак уважительно тебя величает – по имени и отчеству. Это ясно?

– Вот сука, – сказал после паузы Зубр. – Ну и что дальше?

– Сумма возросла до ста пятидесяти тысяч.

– Какая еще сумма?

– Которую ты мне передашь в обмен на номера счетов, куда Валеев перевел деньги фирмы. Или я передам копии файлов...

– B полицию? ФСБ?, – перебил он, – в них ничего нет. Ты ничего не докажешь.

– Кому как, – заметил Шальнев.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что передам информацию из компьютера Пака не в прокуратуру или ФСБ, а одному человеку.

Андрей мстительно замолчал.

– Кому еще? – нервно отозвались на том конце.

– Старшему брату Искандера. Которого вы после пыток заставили отдать вам общак. И тогда даже я не поменяюсь с тобой местами.

Теперь замолчал Зубр. Когда он вновь заговорил, голос у него был севший, как спущенное колесо.

– Я согласен. Где встречаемся?

– Встретимся в концертном зале.

– Каком еще зале!?

– Фестивальном, знаешь такой? На Орджоникидзе, пять. Перед началом концерта. Скажем, на сцене. Только без глупостей, понял? Если ты устроишь засаду, все записи Пака попадут к Туаеву-старшему. И тогда тебе точно несдобровать. Ты должен быть один, понял, один!

Андрей отключил телефон и посмотрел вокруг. С афишной тумбы на него смотрел улыбающийся Валерий Мелкадзе.

В половине шестого он позвонил в ГУВД города Сочи.

– Майора Светлякова, пожалуйста.

– Светляков у телефона. Слушаю вас. Говорите! Але!

– Это Шальнев, – проговорил Андрей после некоторой паузы. – Я хочу сдаться. Я концертном зале, на Орджоникидзе, пять. Чтобы ваши люди не открыли стрельбу, я буду на сцене.

– На сцене... на сцене? – безмерно удивился Светляков. – почему на сцене? Почему на сцене! – уже возмущенно закричал он, но ответом ему были гудки.

Майор засуетился. Ему на голову рухнула оперативная информация, которой пренебрегать было нельзя.

В одном из кабинетов того же здания раздался зуммер.

– Соедините меня с начальником оперативно-розыскного отдела, – приказал медленный властный голос.

– Сию минуту.

– Осянин, господин полковник.

– Только что стало известно, что Шальнев готовится захватить заложников в концертном зале 'Фестивальный'. Дайте приказ применять оружие без предупреждения. Все.

– Слушаюсь, господин полковник!

Человек в мундире набрал еще один номер.

– Коля, он будет в концертном зале на Орджоникидзе. В шесть. Постарайся, чтобы при задержании его не стало.

И дал отбой.

Андрей подъехал к центральным проходным концертного зала за час до начала концерта. Публика уже начала собираться, в основном элитарная – на 'БМВ', 'дэу', 'фордах', 'тойотах' и 'мерседесах'. Вечер был теплый, безветренный, температура к шести часам держалась на отметке двадцать пять градусов.

Через центральный вход Андрей все же не пошел. Понаблюдав за толчеей у турникета через стекла автомобиля, он обошел здание концертного зала и предъявил дежурному служебного входа удостоверение офицера ФСБ, также выуженное им из бардачка машины покойного Пака. Охранник, молодой мужик в кепи, с широким замасленным лицом, постарался вытянуться 'во фрунт', но ему помешал живот. Сконфуженный, он открыл дверь во двор комплекса, и Андрей спокойно проследовал дальше. Одет он был в серые легкие брюки и синюю однотонную майку с длинными рукавами, а темный парик и накладные брови сделали его практически неотличимым от Пака.

Хорошо заранее изучив расположение сцены, служебных и подсобных помещений, Андрей знал, куда идти, и вскоре проник наверх, откуда открывалась великолепная панорама сцены и многоярусного амфитеатра для зрителей.

Он оборудовал себе место для засады. Теперь оставалось только ждать.

Вот уже появился сам Мелкадзе: в ослепительно белом костюме, в лакированных туфлях, без галстука, с прилизанными волосами, успевший получить несколько букетов от фанаток, улыбающийся ослепительной улыбкой кинозвезды, довольный жизнью. Администратор, менеджер, музыканты шли в кильватере главного 'действующего лица'. Спину Мелкадзе, как и полагается, прикрывали два широких шкафа, оставшиеся у дверей гримерной, как только Валерий Мелкадзе скрылся наводить 'марафет' перед выступлением.

Поэтому как гром среди ясного неба для всех и многочисленных зрителей и администрации 'Фестивального', не говоря уже о самом певце и его свите стало прибытие бригады сотрудников ФСБ России, поддержанной батальоном местного ОМОНа и спецназом МВД.

– Внимание, вперед! – раздавались отрывистые команды. – Действовать по плану! Второй взвод, блокировать здание!

Из микроавтобуса вылезли Малетин, Селезнев, Пашков и Светляков. Руководил бригадой было поручено полковнику Малетину. Охрана здания не препятствовала 'захвату', статус бригады был исключительно высок, а на руках руководителя были все необходимые документы для проведения необходимых следственных действий, подписанные в том числе и генералом Леоновым.

ОМОН рассредоточился по вестибюлю, перекрыл все выходы из концертного зала, успокаивая работников, что рейд закончится скоро и прерывать работу не нужно, а спецназ МВД стал прочесывать этажи.

– Семен, мне он нужен живым! – крикнул Малетин Пашкову.

– Хорошо!

'Преступник в зале, предположительно на сцене'. Каждый из спецназовцев имел рацию и слышал указания начальства. 'Блокировать служебные и подсобные помещения, проверить все' доносился голос Пашкова.

Официальная причина была – задержание вооруженного преступника, планирующего захватить заложников из числа зрителей. Но основной состав бригады формировался именно ФСБ и этих следователей интересовали совсем другие вещи. Всего в операции было задействовано сто с лишним человек.

Спецназ проверял помещения один за другим – вот Мелкадзе со своей свитой был временно оставлен в гримерной под присмотром пары бойцов.

'Штурм! Первый взвод! Приступить к задержанию!' спецназ быстро распространился по залу, под шум и возгласы ошарашенных зрителей. 'Только аккуратно, в заде люди' – команды следовали одна за другой.

– Мужики, без стрельбы, – Пашков буквально 'ел' глазами обстановку полутемного зала, пытаясь выискать среди людей, нагромождения всевозможной аппаратуры и декораций Андрея.

Старшой, тот самый, под чьим руководством ОМОН вязал Андрея и остальных в офисе фирмы 'Магистр', подбежал к Малетину.

– С первого поста доложили, – выпалил он, – Кристина Гиря на грузовике прорвала оцепление и выехала с другой стороны к черному ходу в зал.

– Ну так стреляйте на поражение, черт побери! – вскинулся полковник. – что, я учить вас должен!?

– Побежали туда, посмотрим, что там происходит, – предложил Светляков. – думаю, Шальнев никуда от нас не уйдет. Но вот как, зараза, все продумал!

Малетин с Светляковым метнулись на задний двор здания, где стоял грузовик 'Ниссан-кэбстар', с кузовом с высокими стенками; передние колеса у него были спущены – видимо их прошила автоматная очередь.

– Огонь по кабине! Я приказываю! – крикнул полковник.

Один из спецназовцев выстрелил от живота, очередью, опустошая магазин.

– Прекратить огонь! За мной! – скомандовал Малетин.

Вытащив табельное оружие, он бросился к машине, за ним майор и еще двое бойцов.

'Надо полагать, труп' подумал полковник, открывая дверь кабины. Но вместо изрешеченной пулями Кристины он увидел труп Анатолия Пака – со следами запекшейся крови на рубашке.

– Это что такое... – недоуменно пробормотал он, застыв как вкопанный.

Подскочивший Светляков резко врезал ему прикладом по почкам, а затем провел молниеносный захват вооруженной руки и удар коленом.

Резво выскочивший из кузова полковник Смирнов вцепился в другую руку согнувшегося от боли Малетина и приковал ее наручниками к ручке двери. Затем он подобрал выроненный муровцем пистолет.

– Подонок, – выдохнул он, – такой спектакль из-за тебя устраивать пришлось. Знакомьтесь, коллеги, – он кивнул головой на растрепанного, с выпущенной из-за пояса рубашкой, смертельно бледного, надежно зафиксированного Малетина. – вот он, пресловутый Зубр.

Малетин зарычал от бессилия.

– Кстати, пули холостые были, – показал Смирнов на автомат в руках бойца. – так, упаковывайте его живенько, – кивнул он двум дюжим спецназовцам.

На софите среди разноцветных прожекторов лежал молодой человек в камуфляжном комбинезоне. Рядом с ним на чехле лежала большая винтовка с мощным оптическим прицелом. С лицом, напоминающим лезвие ножа, и черными, коротко подстриженными волосами, он производил впечатление. В руке молодой человек держал рацию, слушая интенсивные переговоры.

– Первый, я третий, дверь блокирована...

– Я четвертый, зрителей вывели...

– Ах ты сука... В дверь саданул, там подсобка, уборщицы инструмент хранят...

Как только появится фигурант, он возьмет винтовку и наведет перекрестье прицела точно на его голову. По просьбе Зубра, он этого человека достанет.

Николай Надеждин служил в СОБРе и имел специальность 'снайпер первой категории'. Это означало, что он всегда поражает цель – и в тумане, и ночью, и в движении...

Он неподвижно лежал, закрытый от обзора металлической стеночкой и пытался вспомнить, когда в последний раз он так волновался. Когда это было? Три года назад? Он напряг память. Да, три года назад!

Два зэка захватили женщин-контролеров в заложники. Одной заточку под горло, на другую удавку – и давай требовать как обычно: водку, автомат, машину...

Надеждина это особо не интересовало – что требуют, да как переговоры ведут... Он приготовил малокалиберный карабин и ждал. А когда приказ поступил – начал действовать.

Зэки находились во внутреннем дворике, и достать их можно было только через небольшое окошко, расположенное под потолком хозяйственной пристройки. Вначале поставили стол, на него стул, а на него залез Николай с карабином. Пирамида неустойчивая, хотя и держат внизу, а надо еще приложиться да прицелиться...

Зэков отвлекают вовсю, затеялись им водку передавать, а он мостится под потолком, неудобно – зверски!

Опасней был тот, кто с заточкой – он вмиг горло проткнет, и как раз он отвлекся на водку... Щелк! И свинцовая пулька в голове. Щелк! И второму в башку. И оба лежат спокойно рядом с собственными мозгами...

Надеждин работал со снайперкой Драгунова – СВД. Иногда, когда требовала обстановка, он использовал малокалиберку – и звук тише, и рикошет меньше. Как и каждый снайпер, Николай свой счет вел. На государство девять и на Зубра четверо.

В какой-то момент ему надоело жить в коммуналке с сохнущими посередине комнаты пеленками. Тут и подвалил Зубр – и постепенно у Николая появилось все. Надеждин был осторожен и не вызывал подозрений у коллег. Да и шеф слов на ветер не бросал – имея такую 'крышу', риск был сведен к минимуму. Николай во многих операциях участвовал и всегда сохранял спокойствие. Нервничал он только сейчас: намеченная жертва была непредсказуемой, знающая монгие оперативные 'штучки', от нее можно было ожидать всего.

Расположившись так, чтобы видна была вся сцена, Николай стал ждать. Сейчас этот человек спустится вниз и попадет к нему в руки.

Когда долго целишься, затекает рука, палец на спуске немеет, глаз начинает слезиться. А в этот момент сзади с карниза неслышно соскользнула чья-то тень.

В зале заиграла торжественная музыка, символизирующая открытие концерта.

– Не стрелять! Не стрелять!! – закричал Смирнов.

Откуда-то сверху показалось кресло с сидящим на нем человеком в золотой полумаске. На коленях у человека лежал дипломат.

– Свет! Дайте в зале свет!! – бесновался полковник.

Кресло ехало вниз на специальной маленькой платформе – это была техническая 'изюминка', специально приготовленная для концерта по просьбе Мелкадзе.

– Не стрелять! Не стрелять! – кричал Смирнов пытаясь перекричать шумевших в зале зрителей, оглядывая верхотуру.

Кресло наконец приземлилось на сцене.

Полковник рысью, словно сбросив без малого двадцать лет, бросился а сидевшему неподвижно человеку с дипломатом. Но сорвав с него полумаску, он обомлел: это был Николай из бригады снайперов – со свернутой шеей.

Подбежавший Пашков раскрыл дипломат – он доверху был забит полиэтиленовыми пакетами с белым порошком – это был груз героина с 'Максима Горького'.

Шум и крики в зале, топот вскочивших со своих мест и ломанувшихся наружу зрителей, доносившиеся отрывистые команды Старшого, командира ОМОНа, слились в ушах совершенно обалдевшего Смирнова в один бурлящий гул.

– Слушать мою команду! Он здесь, в зале! – наконец обрел дар речи полковник. – Брать живым! Только живым!

Не останавливаясь, Андрей проскочил комнаты переодевания на втором этаже, и нацепив на себя еще черную маску с прорезью для глаз, стал неотличим от других бойцов спецназа, шерстивших здание.

А внизу уже была давка. Обезумевшие зрители перли бурным всесокрушаемым потоком вниз, в вестибюль, к выходу.

'Внимание, сдерживать толпу', слышались приказы в рациях. 'Женщин и детей пропускать в первую очередь. Работать по приметам'.

Смирнов метался в этой кричавшей, визжавшей, хрипевшей бурлящей толпе, сминавшей все. Андрея нигде не было видно.

– Осторожно, – высокий Пашков в дверях озирался по сторонам но и он был бессилен против этого людского потока.

– Семен, я буду в машине, – наконец протиснулся к нему полковник. – когда найдете его, немедленно сообщите.

– Хорошо.

У некоторых омоновцев в руках была фотография Шальнева. Но проку от нее в этот момент не было никакого.

Андрей практически бесшумно вылез на крышу здания. Пригнувшись, он обошел периметр и уже примеривался, чтобы спрыгнуть вниз, как знакомый голос его окликнул:

– Андрей!

Шальнев обернулся. Кристина сидела прямо на металлической крыше, замаскировавшись за лестницей, ведшей еще дальше, на широкую крышу верхнего этажа.

– Куда ты?

– Почему ты здесь?

– А из этого крыла только один выход на крышу. Я была уверена, что ты выберешься через оцепление, поэтому и заранее расположилась здесь.

– И что теперь? – Шальнев уставился на девушку.

– Теперь ты медленно опустишься на колени и сцепишь руки на затылке, – у Кристины на поясе шумел голос в рации: 'Внимание всем группам: перекрыть возможные пути отхода преступника; улицы Орджоникидзе, Приморская, Соколова. Второй! Проверить подъезды, подвалы, чердаки прилегающих зданий.'

– Вы с Александром решили вытрясти из меня миллионы Искандера? – Андрей оценивал расстояние от края крыши до следующего здания; нет, в два прыжка его осилить нереально.

– Руки! – пропустила мимо ушей вопрос Андрея Кристина. В ее руках появился табельный 'ПМ'. Это уже плохо.

– А хочешь, я тебе отдам номера? Правда на эти деньги Интерпол хочет наложить свою волосатую лапу, – Шальнев вытащил из верхнего кармана камуфляжной куртки сложенную вдвое бумажку. – но это уже ваша головная боль, как получить их.

– Андрей! Я сейчас не шучу. Опустился на колени быстро, – Кристина сняла 'Макаров' с предохранителя.

А это было уже совсем плохо.

– Нет, Кристина, мне пора, – Андрей смял бумажку и кинул ее Гире. – кстати, твое начальство, я слышал, приказало брать меня только живым.

– Ты же вооружен, – Кристина пистолетом указала на бок Андрея. – у меня не будет проблем отмазаться.

– Ну какая же ты сука! – Шальнев повернулся и внаглую пошел к краю. Осталось четыре шага... до чего?

Хотя именно Александру выгоднее всего сейчас списать его на боевые потери. Чтобы потом не давать никаких объяснений. С помощью своей... подчиненной. Или какие у них там отношения.

Ну что? С такого расстояния, даже несмотря на сумерки, попасть для нее труда не составит. Эх! Сыграем с судьбой!

Андрей спрыгнул вниз, на плоскую широкую парапетную планку высокого забора из бетонных досок, и не останавливаясь, соскочил на землю, скрывшись на территории собора Михаила Архангела.

Он уже не видел, как Кристина распотрошила пачку сигарет, ментоловый дым уходил в вечернее небо, а пистолет мирно покоился на развернутой бумажке, испещренной цифрами.

– Наш герой не пробегал? – Пашков, сутулясь, вылез на крышу, по пути задев головой одну из сложных модерновых металлоконструкций.

– Не, его здесь не было, – невозмутимо ответила Кристина.

Эпилог.

Назавтра, ближе к полудню, Шальнев приехал в Дагомыс, в неприметное кафе, для конфиденциальной встречи с Александром. Встречаться с ним у Андрея не было особого желания, но в сложившейся ситуации гарантии своей безопасности он мог получить только от Александра. Кроме того, ему не терпелось узнать судьбу Зубра. Так что пришлось ехать.

Чекист встретил Андрея радушной улыбкой и крепким рукопожатием. Был сервирован неплохой стол и Александр играл роль радушного хозяйна. От спиртного Андрей отказался, суховато предложив экс-коллеге сразу перейти к делу.

Александр говорил без умолку, заговорщичецким тоном посвящал и посвящал. Создавалось впечатление, что он не скрывает ничего, откровенничает. Обычно все эти ребята предпочитают слушать. И если уж языком метут так беззастенчиво, то вероятнее всего это все лажа.

Андрей, теперь, оказывается, необходим как свидетель по делу Зубра и его банды. Малетин под надежной охраной в следственном изоляторе и ждет, когда явится свидетель Шальнев и внесет полную ясность. В Москве... страшный скандал и кипеш. Погоны у многих полетят: шутка ли – замначальника МУРа оказался матерым преступником, главарем мощной бандитской группировки.

А с неудачливым снайпером, дело быстро раскрутилось: нашли и банковские переводы, и распечатки телефонных звонков и материалы с жесткого диска компьютера Надеждина. Кстати за ночь еще троих повязали из сочинской полиции – собраны неопровержимые доказательства их работы на Зубра.

Инцидент с гаишниками? Подробности еще выясняются, но... одно уже ясно – Шальнев не превысил пределы необходимой обороны. Нет-нет, никаких претензий.

– Это я постарался, – подмигнул ему Александр.

Да уж понятно, как он полюбовно договорился. Того, что у Искандера на счетах лежало, с лихвой хватило.

Лапшу на уши вешал Александр! Вряд ли получили деньги со счетов Кассира! Так что...

– А то, что ты сдал груз с 'Максима Горького', очень сильно сработалов твою пользу, – увещевал Александр. – Другое дело – твои внутренние отношения с Туаевым-старшим и всей этой компанией... Но, в любом случае, пока мы работаем вместе, ты – неприкасаемый.

– А мы вместе? – с неприкрытым сомнением спросил Андрей.

Он отлично понял, что хотел сказать чекист: Контора не имеет официальных претензий к Шальневу, а что касается его личных отношений с блатными – тут он должен разбираться сам.

– Получается, что я могу идти куда хочу, могу делать что хочу?

– Ты, Андрей, совершенно свободен! Хотя все же я бы тебе порекомендовал... По дружбе... Сели бы мы сейчас, проехались к нам, а? У нас такое дело раскручивается. Зубр, его связи... Понятно, ты устал, рисковал сильно, но и мы до утра работали.

– Нет. Не сейчас. У меня тут встреча... с одним приятелем...

– Учти, ты нам еще понадобишься, Андрей!

Шальнев не стал скрывать скептической усмешки.

– Спасибо, – он встал из-за столика. – Все равно от вас не отделаешься. А то... – он выразительно чиркнул большим пальцем по горлу, – мементо море!

– А ты наглец, Андрей, – холодно прищурился чекист.

– Ладно, Александр, – Шальнев протянул ему руку, – и на том спасибо.

О Кристине он спрашивать не стал.

На площадь выехала роскошная иномарка и остановилась около Андрея. Туаев-старший вылез из своего 'Мерса' и легкой походкой, без всякой палки направился к Шальневу вместе со своим помощником, несшим небольшой чемоданчик. После этого они отошли в сторонку, и Андрей передал ему флэшку.

– Вы просмотрите и все поймете, – сказал Шальнев.

– Спасибо, я сделаю это немедленно, – ответил он. – У моего помощника есть компьютер.

– Это замначальника МУРа, – завил Андрей. – между прочим. Хотя наверное, уже бывший.

– Не имеет значения, – вздохнул старик. – это уже не ваши проблемы.

Что же, пусть Александр и иже с ним сцепятся с братом покойного Искандера. Хотя бы на время от меня отстанут, подумал Андрей.

Юсуп Агабекович внимательно посмотрел на Шальнева и спросил:

– Договор с моим братом остается в силе?

– Конечно, – ответил Андрей. – но я не понимаю...

– Примите гонорар, – старик сделал жест помощнику.

Марат, невозмутимый и вышколенный, передал Андрею сверкающий черной кожей чемодан.

– Здесь пятьдесят тысяч, – заявил Туаев-старший. – вторая часть суммы. Чем могу быть еще вам полезен? Транспорт, документы, оружие, еще деньги? – спросил он, глядя прямо в глаза.

– Документы, – коротко ответил Андрей. Гарантии Александра гарантиями, но чем черт не шутит!

– У вас все будет, – безапелляционно заявил старикан. – Марат, позаботься. На прощание он еще раз пожал Шальневу руку, сел в машину и уехал.

Сев на рейс Сочи-Волгоград, уже в самолете, когда кругом были только белые облака и голубое небо, а все дома, машины, люди и дела остались внизу, став маленькими и незначительными, Андрей расслабился, отключился от всего, закрыв глаза. и в ту же минуту донеслось:

– У вас отклеилось, молодой человек!

Трескучий, хорошо знакомый 'совковый' голос. И уже кто-то, проходя мимо, не поленился, нагнулся и протянул Шальневу квадратик бумаги. Но это была не бумажка. А фотография. За подкладку летней куртки завалилась. Или скорее была туда намеренно положена. Фото Кристины. Чуть ли не в мундире. На служебное удостоверение, что ли!? Но когда она туда его успела положить?

Красным фломастером:

'Мы еще встретимся'.

Встретимся! Вот когда приземлимся и я отдохну по полной программе! Тогда все может быть, думал Андрей, снова погружаясь в сон.