355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Ра » Жорж Милославский. Начало (СИ) » Текст книги (страница 3)
Жорж Милославский. Начало (СИ)
  • Текст добавлен: 20 мая 2022, 10:31

Текст книги "Жорж Милославский. Начало (СИ)"


Автор книги: Юрий Ра



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 3 Страсти по музею

Директор школы дорабатывал последние годы. Пенсию уже заслужил, уважение коллег, начальства, соседей и знакомых тоже. Фронтовик, заслуженный учитель, Иван Дмитриевич добился практически всего, о чем мог мечтать. Мирное небо, крыша над головой, есть, что поставить на стол, любимая супруга. Школьники его не то чтобы любили, скорее глубоко уважали, но точно не боялись. Ни грозного взгляда, ни властного рыка. Но в кабинет к нему ребята точно сами не рвались и на прием не просились. А тут на тебе, мелочь шестиклассная просит разрешения войти. На внешность незнаком, скорее всего новичок. Точно, перешел из соседней школы, местный. Ну да, регулярно оттуда приходили детишки, не ужившиеся в том коллективе, слегка показушном и громогласном. Что шеф, что коллектив подобрался в новой школе передовой всеми местами. Как их директор сказал тогда «о наших педагогических успехах говорит переходящее знамя». Мальчик в школьной форме, ничего необычного, держится уверенно, поза расслабленная, но не расхлябан.

– Милославский? С какой целью пожаловали?

– Иван Дмитрич, я раньше учился в 61-й школе, у нас там был школьный музей, вы, конечно, знаете. Его курирует директор школы Олег Александрович.

– Конечно я знаю, музей видел. Хороший музей.

– Вы, как и он, преподаете историю, вам же интересно, чтоб ученики проявляли больше заинтересованности предметом.

Вот парень чешет, все у него ровно-гладко, словно он с директорами школ каждый день общается. Пусть продолжает.

– Я предлагаю и нам создать свой музей, но не о Великой Отечественной Войне, а о древней истории нашей Родины, про наши истоки.

– И где ты планируешь брать экспонаты? Раскопки вести или к музеям обратимся за помощью?

– Тупиковое направление! Наша область граничила с Гуляй-полем, поселений в средневековье тут не было. На Куликовом поле все давно перерыли, ехать нам куда-то далеко никто не разрешит на раскопки. А музеи и подавно ничего не дадут из запасников. В каждом музее по старшине сидит, который из своих рук гвоздя ломаного не выпустит, потому как потенциальный экспонат. А если такого старшины нет, то музей по ветру разлетится, там и взять нечего.

– Похвально такое понимание музейного и археологического дела, но пока не услышал ваш план.

– План у меня простой – реконструкция древнерусских доспехов и костюмов, доспехов наших противников и соседей. Создавать их можно в школьной мастерской силами наших учеников под присмотром учителя труда. Эскизы будем искать в библиотеке. А костюмами займутся девочки на уроках по шитью. Представьте, ни у кого такого нет во всей стране, а у нас не просто будет музей, а будет музей, в котором все экспонаты реконструированы самими учениками. Нам только первые результаты дать, а там оценит и комсомол, и РОНО – патриотическое воспитание школьников, инициатива снизу, наставничество комсомола!

– Что ты можешь вот прямо сейчас предложить?

– Для начала стеганый гамбезон, он же тигиляй, сверху византийская ламмеляра, связанная шнурками. Шлем четырехсегментный с полумаской типа «сова». Он узнаваем после фильма «И на камнях растут деревья». Назовем комплекс доспех воина из дружины Вещего Олега. Щит фанерный с умбоном, из оружия копье и топор. Много умения не надо, топор вырежем из листа и согнем проушину. А копейный наконечник тоже из листа согнем и прокуем.

Вот ведь ушлый какой, расписывает мало того, что убедительно, так и реально в школе сделать такое. Ну и смотреться будет хорошо. И вроде мелковат для такой инициативы, но вот же вещает, убеждает, аргументирует… И кажется, не так прост мальчик. Непросто с ним будет школе. С таким загремишь под фанфары.

– Ну давай попробуем, вдруг получится. Что для этого требуется от руководства школы?

– От школы потребуется мобилизация завуча по внеклассной работе, учителя трудов и библиотекаря на участие в проекте «Школьный исторический музей», выделение материалов для пошива костюмов и изготовления доспехов и комнаты для самого музея. Ну и решение о том, кто будет вести новый кружок. Вариантов два: вы или трудовик. Только не Мормышка!

«Какая такая Мормышка?!» – повысил голос директор. Это уже верх наглости, когда ученик при директоре называет учителя по кличке. Кажется, мир сильно изменился, а он и не заметил. Или это новичок такой внезапный? Был в его роте такой вот независимый боец. Инициативы столько, что командир роты морщился как от уксуса. Морщился и терпел, потому как фрицы от той инициативы тоже морщились, аж до смерти. Вечно у того рядового всё не так, не по уставу. В результате то к награде представят, то под арест засунут, то сержанта дадут, то опять разжалуют. А вот фамилию не вспомнить…

– Иван Дмитриевич, мормышка – это снасть такая рыболовная. А к чему я её помянул, сам не понял.

– Разговор окончен, иди и думай, что говоришь. Инициативу твою на педсовете обсудим, дело хорошее может получиться.

После последнего урока предложил пацанам не разбегаться, есть что обсудить. Понятно, что кто-то слинял, меньше народу, больше кислороду. Но шесть человек набралось, решили идти к Витьке Филипову, он прямо около школы живет, и ему родители разрешают шалман домой водить. Старый двухэтажный дом на четыре квартиры, построенный после войны пленными немцами. Простучали подошвами по деревянным ступеням, набились в прихожку, там побросали пальто-шапки обувь на пол, перетекли в комнату Витьки и его младшей сестры.

– Парни, такая интересная тема наклевывается: в школе планируют создать музей средневековой военной истории. Причем, не черепки и береста, а делать настоящие доспехи из стали и кожи. Чтоб в них драться можно было. И есть вероятность, что делать это можно будет на уроках труда. Как мысль?

– Опять гонишь, небось!

– Сто процентов врет. Не разрешат.

– Да кому это надо, фигня.

– Нет, так бы здорово, в рыцаря одеться и по школе пройтись в шлеме и кольчуге! И еще турнир устроить. – первая позитивная мысль от Демидова.

– Ребята, протяните руки вперед как я. Вот в этих наших руках сейчас весь проект, как мы решим, так музей и будет развиваться.

– С какого такого перепугу что-то в наших руках? – Листратов отметился.

– Просто потому, что идея моя. Директору она понравилась. А вы мои одноклассники, если вам неинтересно, то закроем тему. Я один и не потяну, и не хочу что-то навязывать или заставлять кого-то?

– А мы причем?

– А притом! Кому понравилось шайбы точить? Давайте, смелее. «Как здорово, мы прямо мечтали каку-то непонятну фигню целых два урока напильником шкрябать!» Угу?

– А ты, значит, сходил к директору, и нам сразу же не придется ничего шкрябать!

– Он же сказал, будем на трудах доспехи ковать!

– Я ковать умею, я в деревне в кузнице был, видел!

– Чур я шлем делаю как у шведа в «Александре Невском» с рогами!

– А рога где возьмешь, у коровы отпилишь?!

Весь разговор, как обычно у мальчишек шел на повышенных тонах не от накала спора, а просто от того, что ребята, просто в них больше жизни, энергии. Я сам не заметил, как стал орать вместе со всеми, как оказался таким-же горлопаном и егозой, как начал подпрыгивать на попе, благо, сидели все на полу. Были найдены чистые листки бумаги и авторучки, начали рождаться кривые и нелепые эскизы доспехов и грозных богатырей, рыцарей, викингов с рогами, как же без рогов-то?

– А хотите одну тайну? – Ха, кто в 12 лет не хочет тайну? Конечно, все хотят тайну, да не одну, да самую страшную, такую, за которую погибнуть не жалко. Каждый тут же заверил, что умрет раньше, чем её выдаст. Боюсь, что сдадут раньше, чем поужинают. – Нет, ребята, не верю я вам. Сдаст кто-то, и всё.

– Что «всё»? Выгонят из школы?

– Посадят?

– Родителей вызовут? – у каждого свое понимание этого ужасного слова «всё».

– Если в школе заранее узнают, что мы хотим на самом деле организовать, нам ничего не разрешат, мы в пролете. А если узнают, когда мы начнем, то всё у нас отберут и нас не пустят.

– А что мы нас самом деле хотим?

– А куда не пустят?

– А чего это сразу не пустят! Да права не имеют не пускать?

– Мы не отдадим! Ишь, отобрать у нас всё решили, гады!

– Тихо! Без клятв, по чесноку обещаете, что не выболтаете? Слушайте: на самом деле всё прошлое лето меня в одном очень далеком секретном месте учили фехтовать на боевом оружии. Не то, которое у спортсменов, а настоящее, мечи, сабли, топоры, копья. И когда мы наделаем доспехов несколько комплектов, начнем тренироваться боевому фехтованию. Я мол наставнику пообещал, что никогда не выдам место тренировок, а не рассказывать про секретные приемы я не обещал.

Таинственная секретная тайна погрузила комнату во внезапную тишину. Слышен был даже стук ножа на кухне. Вот честное слово, будь я Витькиной мамой, я бы уже бежал в комнату смотреть, что там произошло. Но Витькина мама была мужественной женщиной, привыкшей к детским компаниям, она не пришла мешать нам.

– Ашки нас побьют. Сначала когда узнают про музей, потом когда мы его сделаем, а потом саблями порубят, которые у нас отберут.

– Ага, а мы такие в доспехах ха! А у них нет доспехов, мы такие дыщь! А они такие а-а-а-а! А я такой хааа! хааа! нааа! А они не-еееет!!!!

Короче говоря, началась конструктивная дискуссия, где оппоненты сыпали аргументами, контраргументами, карандашами из коробки и вазой с окна. Ваза оказалась пластмассовой, сломался только букет из сухих веточек и наклеенных на них финтифлюшек. А трудовик по прозвищу Крокодил-Гена в это время мечтал о лаборантке и знать не знал, какой проект сгустился над его головой.

Тайна оставалась таковой аж до понедельника, а во вторник после уроков я уже сидел у директора школы в компании «таких же как я» трудовика, библиотекарши и внеклассницы. Я запасся эскизами пластинчатого доспеха, шлема, щита, топора, выкройкой тигиляя. Все эскизы были не из числа сделанных одноклассниками, а мои. Экспромты нужно готовить тщательно, если хочешь успеха. Добавил рисунки снаряженного воина и комплекта на вешалке в витрине. Прекрасно понимаю, что в эти времена найти настоящий ростовой манекен родной школе труднее, чем попаданца из будущего. Попаданец уже есть одна штука, а манекена нетути.

– Коллеги, слушаю ваше мнение, можем ли мы такое осуществить, всё ли у нас имеется в наличии, надо ли нам это вообще? Вы знаете, на педсовете предварительно одобрена эта инициатива. Вот только Геннадия Батьковича там не было почему-то.

– Я это, я за… заболел кратковременно. Иван Дмитриевич, не повторится!

– Проехали, что по существу скажете?

– Тут что скажешь, наша мастерская имеет все необходимые инструменты и материалы для этого. Только под заклепки оснастку надо будет сделать, чтоб не покупать и не заказывать. А так всё есть, металл нам шефы завезли, излишек даже имеется. Если вы не боитесь их заказ сорвать по шайбам…

– Да не нужны им наши шайбы! Через одну на болты не лезут, ушки кривые, заусеницы. Слесаря, между прочим родители наших же учеников по матушке школу вспоминают и деток своих, когда им наши шайбы попадаются.

– Ну тогда вообще здорово. У нас по учебному плану предусмотрены разные операции, а мы сидим на одной теме. И витрины сами сделаем, только стеклить не доверю детям, сам замусь.

– Галина Ильинична, по костюму какие трудности?

– По швейным операциям всё понятно, девочки седьмого и восьмого класса смогут сшить это изделие. Вопрос по набивке, у нас нет ватина. И второй вопрос – размер изделия.

А тут пора мне вступать. Не зря же я тут сижу, должен принять участие. Ну и пусть взрослые привыкают к моему мягкому руководству всем проектом. – С набивкой все просто, ватин не нужен. С исторической точки зрения набивка производится ветошью, сначала продольно прострачивают два слоя, потом набиваются с помощью прутка обрезками любой ткани. Этим мальчики займутся. А после набивки загибаются и прошиваются края и сшиваются детали. А размер… тут непросто. Надо определиться, на какой размер делать все костюмы и доспехи. Может стоит выбрать какой-то переходный вариант между подростком и взрослым? Чтоб ребятам было интересно, им и пофотографироваться захочется в доспехах, и пресса может заинтересоваться, тогда точно будет смысл надевать их. И не на кого-попало, а на тех, кто своими руками старался.

– Коллеги, я не поняла, я зачем вам нужна? – библиотекарша наша проснулась.

– На вас будет лежать легитимизация доспеха.

– Чееево? Ой, то есть что?

– Мы прорабатываем эскиз доспехов, а к вам будем обращаться по поводу книг и журналов, из которых мы вроде как взяли информацию по предмету. Где и когда имели место данные образцы.

– Что-то с ног на голову, а наоборот нельзя? Сначала вы находите картинки и описания, а потом лепите свои железки.

Глубоко вздыхаю. – Увы, нельзя. Боюсь, в СССР сейчас нигде ничего путного в открытом доступе нет. Я сидел и листал летом в Новосибирске в архиве у тетки дореволюционное издание Энциклопедии оружия Павла фон Винклера и зарубежное Вендалена Бехайма. В нашем городе где мы найдем что-то подобное? Или вот профессиональный историк наш Иван Дмитриевич, он знает доступные источники? Или у вас в библиотеке есть что-то уровнем серьезнее детских книжек?

– Прав ты, Жорка, ничего серьезного сейчас не найдем. Я тоже вижу, что твои эскизы вполне в стилистике средневековья, а сходу вот так опровергнуть или подтвердить не могу. Давай заниматься музеем, как порешили. В процессе определимся. По размерам, предлагаю исходить из сорок шестого размера и роста сто семьдесят см. За, против, воздержались? единогласно!

Процесс завертелся со скоростью смены времен года. Да, небыстро, зато неумолимо. Третья четверть только успела закончиться, только наступила весна, а у нас родился вот прямо настоящий доспех. Первый раз в жизни (в двух жизнях) я показывал пальцем, а кто-то другой выполнял нудную монотонную работу. Вдумайтесь, триста одинаковых пластин на один доспех, в каждой из которых нужно просверлить восемь отверстий! Да еще каждую пластину от заусенцев очистить и ржавчины… Это ж почти две с половиной тысячи дырочек! Чтоб у ребят был стимул и интерес, в угол мастерской мы поставили брус с перекладиной вместо вешалки для создаваемого доспеха. Неожиданно получился деревянный крест. Чуть на скандал не разгорелся: заходит кто-то из учителей в мастерскую, а там крест стоит. Тетя немедля бежит к директору жаловаться, наш новый трудовик подработку себе взял, кресты на могилы из казенных материалов заставляет детишек мастерить и продает потом. Кем-то оказалась Мормышка, почему я не удивлен? Иван Дмитрич смеялся так громко, что история с историчкой донеслась до всех причастных, училку стали любить еще сильнее.

Отвлекся, продолжаю. Как только пластин набиралось на деталь доспеха, её тут собирали на столе, связывали шнурками и вешали на крест. Туда же отправился собранный на винтиках шлем. Спешить было некуда, я сдерживал своё и ребят нетерпение, как мог. Нам нужно показать всем, не фигню лепим, а экспонат музея! Было интересно наблюдать за тем, как скелет обрастал мясом, точнее на кресте появлялись постепенно элементы экипировки. Девчонки сшили не только поддоспешник, а еще и рубаху, конечно красную, расшили её как-бы русскими узорами. По моему совету рубаху сделали длиннее тигиляя, чтоб было видно несколько слоев одежды. Разогнавшись, девочки сшили и подшлемник, а то не всем хватало фронта работ. Красиво получилось, сам не ожидал. Вру, получилось ровно то, что планировал. Красная расшитая по подолу рубаха, зеленый набивной поддоспешник из палаточного брезента, сверкающий начищенными пластинами доспех, закрывающий грудь, спину и плечи, шлем на синем подшлемнике, круглый щит из фанеры, но с имитацией досок, небольшое копьё, пояс, на котором висит топорик и нож в ножнах. За нож шла отдельная битва. Нож! Холодное оружие! А вдруг кто украдет, наточит и его поймают? А он скажет, что стащил в нашей школе. Скажут: в той школе, где кресты могильные делали, теперь ножи вот-такенные стали ковать! Нас всех заберут и не отпустят. Пришлось согласовывать с тетей из детской комнаты милиции. Ей показали грубую железку с деревянной рукояткой, но без заточки, слегка смахивающую на тесак. «Не смешите меня, у нас ребятишки по осени на сахарную свеклу носят тесаки побольше и ничего! Суйте уже на пояс вашему рыцарю, таможня дает добро!» Меня всегда смущала такая боязнь ножей. Топор, которым можно рубить конечности и головы, не страшен, молоток, моё любимое гражданское оружие, вообще не вызывает вопросов, а вот ножик, ножик с лезвием длиннее мизинца уже угроза всему передовому общественному строю в целом и его лучшим представителям по отдельности. Может дело в традиции? У нас народная традиция по пьяному делу за нож хвататься, а не за молоток. Фиг с ним, нож отстояли, и ладно.

Результатов было как минимум два, да даже больше! Во-первых, у нас-таки получился «Комплекс доспехов и оружия русского воина десятого – одиннадцатого веков эпохи становления Русского государства». Так значилось на табличке. Во-вторых, шесть классов с шестые по восьмые, принявшие участие в проекте, как-то здорово передружились, прониклись идеей школьного музея и требовали новых эскизов. Что удивительно – никто не бегал по школьным корридорам с саблями и топорами, даже шестой «а» класс. Ну и в-третьих, я вписался в коллектив. Так солидно прописался среди школьников и учителей. Авторитетными бывают не только воры, а и ученики порой.

Глава 4 Чем заняться попаданцу?

Вы спросите меня, почему я написал слово «корридор» с двумя «Р»? Спросите-спросите. Просто по ящику показали большой репортаж про испанскую корриду, пацанам не просто зашло, на целый месяц это стало главной школьной развлекухой. Причем, не только в нашей школе, а по городу. Вполне традиционная коррида, только без пикадоров. Ну и куртка вместо мулеты. И она стала не просто атрибутом, а главным спасением матадоров. Быки оказались шибко умными. Мало того, что они не стали прикладывать пальцы ко лбу в качестве рогов, так они еще додумались выцеливать лбами именно животы матадоров. Мулета в бою помогала заслонить взгляд быка в последний момент и увернуться от удара. А в качестве шпаги использовался обломанный карандаш. Победа присуждалась матадору, если он касался спины быка и не попадал при этом под удар. Я в этом не участвовал принципиально. Ну как не участвовал, рассказал подробно основные правила смертельной корриды, показал некоторые способы уклонения и провел первые бои в качестве матадора. А потом всё, отошел в сторону, я взрослый всё-таки где-то в душе.

У нас в районе три школы, ребята из одного дома ходят в разные школы в зависимости от предпочтений их родителей, или прихоти судьбы. Поэтому всё интересное, что происходит в одной школе, быстро доходит до двух других. А если в трех школах города одновременно случается какое поветрие, оно обязательно расходится по остальным школам. Так что, влияя на умы в одном коллективе, опосредованно можно задавать моду во всех. Паук-попаданец злорадно потирал средние лапки, планируя очередное… да ничего я не планирую. Куда понесло меня, туда и плыву.

– Жорка, привет! Сто лет не виделись, как сам, как у самого?

– Здорово, Вадик, чего звонишь? Почто, смерд, отвлекаешь царя от дум зело важных?!

– Аха-ха! Челом бью, батюшка-царь, не изволь гневаться, вели слово молвить!

Вот ведь балабол это Вадик, самого меня перебалаболить может, небось. Но причина прямо такая зачетная оказалась, если не гонит.

– Вот я и говорю, батя с отделом идут на стрельбы в субботу, обещал меня взять с собой, из Макарова пострелять даст.

– Я очень рад за тебя, отрок. Пошто меня набрал, али глумиться вздумал?

– Не повыделываться ради, а из добрых чувство едино, замолвил я слово доброе, за тебя, друг мой. Ибо… ибо! Батя разрешил и тебя взять, будешь гильзы собирать для отчетности.

– Ну вот за это спасибо! Как давно я не ползал, гильзы стреляные не собирал под ногами вперемешку с бычками.

– Да брось ты, тебе тоже пострелять дадут. Не жлоб же мой батя.

– Батя твой не жлоб, а целый майор Отдела по Борьбе с Хищениями Социалистической Собственности. Уважаю. Пусть будет.

– Так ты идешь?

– А куда я денусь с подводной лодки?

Апрель, всё подсохло уже, травка зеленеет, солнышко блестит, ласточка с весною, а Сене прилетит. Глупые считалочки и каверы на темы стихов и песен льются в мои уши со всех сторон. Чем больше пафоса, тем жестче пародия на произведение искусства. Детский фольклор суть наследуемое устное творчество, никем не записанное и не изученное. У нас в детсаду ходили анекдоты еще аж про Екатерину Вторую и песня про Цыпленка Жареного. Я почему про весну заговорил – стрельбище не улице организовали. Ну как организовали, нашли пустырь в черте города за Путевой Машинной Станцией, там установили на стенку высоченной насыпи щит из досок, отмерили дистанцию, шпалой обозначили огневой рубеж. Я слегка офигел от такого подхода. Но мне объяснили – погода хорошая, эхо по ушам не бьет, график не надо согласовывать с другими пользователями тира. А если вызовут милицию на звуки стрельбы, так милиция уже вот она!

Николай Иванович Чайкин стрелять не шибко любил, неприятнее всего был громкий звук, который бил по ушам при выстрелах. Зато он помнил, как мальчишкой любил всё связанное с оружием и помнил, что единственного сына надо не просто вырастить мужчиной, а направить по своим стопам, по протоптанной дорожке в родные Органы Внутренних Дел. Как обычно, нелюбителей стрельбы из табельного оружия оказалось почти столько же, сколько и ответственных товарищей. В ведомости сдающих норматив по стрельбе было в два раза больше, чем пришедших на стрельбище вживую. Ситуация была просчитана заранее, поэтому он и не был против, чтобы Вадик взял с собой Жорку Милославского. Друзья находятся в детстве, а идут рядом всю жизнь, если повезет найти настоящих. Ему нетрудно, сыну полезно. Да и коллеги спокойно смотрели на такое шефство над подростками. Хочешь, чтоб пацаны не отирались со шпаной, разреши отираться с милиционерами.

Зачеты успешно сданы всеми, включая отсутствующих, расстреляно за плохое поведение несколько бутылок, попавшихся на глаза. Врем поучить мальчиков, тем более, осталось несколько коробок патронов. Обратно нести глупо, да и гильзы нужно сдать для отчетности с коэффициентом утери не более десяти процентов. Сын отстрелялся, магазин сжег. Даже с попаданием в саму мишень и в круг мишени тоже. Теперь пусть Жорик поучится. Неписанное правило таких стрельб – не более одного мальчика с пистолетом на рубеже. От греха.

– Сначала принимаем стрелковую стойку. Видел, как офицеры стреляли? Вот так же встаешь правым боком к мишени, рука с пистолетом опущена, сам отвернулся от мишени. Принял удобную стойку, поднял руку в сторону цели, смотришь на мишень. Если оружие не показывает на мишень, опускаешь руку, чуть сдвигаешь правую ногу в нужную сторону. Всё запомнил?

– Эта стойка отстала лет на сто уже. Вы же не дуэлянты и не спортсмены, вы милиция! Нельзя так учить курсантов.

– ХА! Вы слышали, какой нахал! Мы неправильно целимся, вот же обормот!

– Не, ты недослышал, нас неправильно учили, когда мы курсантами были, а этого шкета в проекте не было. Кого ты привел, Николай?

Такой наглости никто из нас не ожидал, а шкет стоит как ни в чем ни бывало и посматривает чуть не с превосходством. Снизу вверх с превосходством, разве так можно? Еще и вид скучающий напустил, мол мелите сколько хотите. Давай, объясняйся, парень, за свои слова отвечать надо.

– Почему эта стойка дуэльная – в прошлом веке дворяне на дуэли должны были стоять смирно или сходиться, поэтому они вставали так, чтоб уменьшить свой силуэт. При этом производился только один выстрел. А современный огневой контакт предполагает серию выстрелов с перемещением противников. Так что вы должны максимально быстро прицелиться, сделать серию выстрелов, после каждого возвращая оружие на линию прицеливания и по ходу боя отслеживая перемещение противника. Представьте, по вам бандит лупит из-за сарая, а вы как три тополя на Плющихе стоите и руку тянете.

Кто-то взоржал в полный голос, кто-то хмыкнул. Откуда у нас такие умные дети пошли? Каких-таких фильмов насмотрелись.

– Откуда такие странные теории? Где вычитал? Мне вот такие пособия не попадались?

– Дяденька один пожилой в поезде рассказывал. Мы в Новосибирск ехали три дня, а снами в вагоне фронтовик. По его словам, так раньше их учили, а потом он сам был инструктором. Говорит, когда результат нужен, всякая муть быстро тонет. Какой-то там осназ, а начальник у него был какой-то Судоплатов.

– Ну нихрена, какой-то ОсНаз, какой-то Судоплатов. Это ты, мальчик, с легендой в одном купе ехал.

– И что он рассказывал тебе, дяденька этот? О чем вы ним говорили?

– Не в купе, плацкарт был, пустой почти. Когда он курить в тамбур ходил, то и я с ним ходил, он рассказчик здоровский, заслушаешься. Ну и показывал всякое руками, про мосты и речки, какие проезжали рассказывал. Говорил, всё просрали.

Как неожиданно, и не поспоришь. Малец одним словом описал настроение, порой появляющееся у матерого ОБХССника.

– Постой, что просрали? Ты аккуратнее выражайся, Жора.

– Систему обучения, говорил, потеряли. То есть в школе у нас всё хорошо, а у вас всё плохо. Не учат, говорит, вас с оружием обращаться. Случись какая беда, а даже офицеры не будут знать, каким концом во врага тыкать.

А вот я вас сейчас не пожалею, может думать начнете, товарищи улиционеры и казначеи в погонах.

– Дядька говорил, стоять при стрельбе не надо. Надо останавливаться для серии выстрелов, а потом смещаться. Ноги чуть согнуты и чуть шире плеч, корпус вполоборота, левая рука снизу помогает правой придерживать оружие. Левый глаз не зажмурен, смотрим не только на цель, отслеживаем движение впереди. И не мишень перед тобой всегда, а цель. Неважно, какая цель – картон, зверь или человек. Надо быть готовым поразить её без раздумий. Всегда два выстрела, даже, если уверен, что попал. Потом уход в сторону, руки полусогнуты и готовы поднять оружие на новую цель. – во я речь задвинул, небось срыв шаблона у взрослых.

– Ладно, бери давай оружие, посмотришь, чего на деле стоят его советы. Стрелял из Макарова, знаешь, как заряжать?

– Да вроде всё просто. Магазин внутрь, флажок предохранителя вниз, затвор до упора назад и бросил. К стрельбе готов.

– Стрельбу разрешаю.

Моторики наработанной на стрельбу у тельца почти нет, сил тоже, но за прошедшие месяцы синхронизировать его успел. Вспоминаем и делаем. В прошлой жизни «мало короткоствола» означало Макаров, Стечкин, Глок, Токарев, ЧеЗет, Грач (фууу, кака). Общее представление и первичные навыки. Описанная стоечка, по мишени двоечка, доворот корпуса, следующая двоечка по следующей мишени. Так и чередуем на весь магазин восемь патрончиков. Ух! Люблю! Бахает, подкидывает и толкает руки, пахнет, всё как я люблю. Двенадцать секунд, счастье кончилось. – Курсант Милославский стрельбу закончил! Идем смотреть мишени. Ожидаемо, одна случайная девятка, но все попадания в черный круг, кроме одного. Как обычно, быстро, но без выдающихся результатов. Так пистолет и не придуман белке в глаз попадать. Его назначение гарантированно обездвижить внезапно нарисовавшегося противника. Можно до смерти.

Настроение у милиционеров стало задумчивым. Надеюсь, кто-то понял, что его учили не тому. А кто-то наверняка прогоняет в голове план рапорта или донесения в более специфичные органы. Впрочем, с ребенка взятки гладки. Самородок я такой, угу. Попросил еще магазин у дяденек, когда я еще постреляю… Тупо высадил в одну мишень в быстром темпе. Получилась большая дыра в районе шестерки на шесть часов, хорошая кучность. Давно заметил, любит меня оружие. А с мишенями на пострелушках наоборот вечная беда – только начну душевно жечь патроны, обязательно срежу опору или отстрелю подвеску держателя. В армии еще началось, когда из автомата разрушил механизм поднимания ростовой мишени. Отстрелялся на пять, после меня на моем рубеже косяки, никто не валит ростовую мишень. Приехал начальник штаба, оказался любитель пострелять и как на грех на мой стрелковый рубеж пришел. «Что вы всё мажете, олухи, смотрите, как надо стрелять!» А ростовая не падает. Он подошел на 50 метров, и снова по ней очередью – хрен там! Взялись проверять, пулей тягу срезало. Раз после меня перестало работать, значит моя и пуля. В это раз насыпь не обвалилась, мишень не загорелась, и то хлеб.

Сходили посмотрели, махнули рукой. В это время у офицеров нет понимания, что личное оружие есть та соломинка, за которую схватишься в крайней ситуации. Сейчас пистолет ими воспринимается как фигня, оттягивающая ремень на боку и мнущая китель. Головная боль уровня «у меня патрончик закатился, где я его найду» Я их понимаю, мир сейчас таков. Добью дядек, пожалуй.

– А еще дядечка рассказывал, что их заставляли часами тренироваться на извлечение оружия из кобуры и приведение его к стрельбе. Говорил, от подачи сигнала до выстрела в цель должно пройти не более полутора секунд. Иначе тебе бандеровцы дырочек в кителе насверлят под ордена, а командир представление семье отошлет.

– Да, хорошо, что бандеровцы все кончились, когда мы под стол пешком ходили. Я оружие стараюсь вообще никогда не брать, если не на дежурстве.

– Да, кончились. На меня один с топором бросался, когда я за его дочку свататься приехал. – Николай Иванович погладил по голове сына. – Потом десять лет не общались, пока быльем не поросло.

– Да иди ты, оттуда что ль привез красавицу свою? Вон оно чего. А не рассказывал. Ну да, что тут рассказывать, хвастаться нечем.

Очередная диверсия хронопутешественника легла на мою душу целебным бальзамом. Ведь, если есть инструмент, его надо использовать. В данном случае, мои способности. А они есть, эти способности? Если реально рассуждать, то я знаю что-то про будущее, но не знаю, как его реализовать. Да и знания мои по большей части немонетизируемы в Мухосранске. Помню, что Брежнев помрет в октябре восемьдесят второго, что осенью восемьдесят третьего наши собьют южнокорейский Боинг с пассажирами, который вел разведку в нашем пространстве по заданию США. Вспомнил, что родители этим летом купят новый «Запорожец»! Все жилы порвут, займут у всех родственников и купят. А через год он подешевеет на тысячу с хвостиком рублей и будет стоять в свободной продаже. Вот только как убедить их не покупать машину, как подать инсайдерскую информацию? Опять врать, опять сочинять историю. Не так, разведчик не врет, разведчик выполняет задание. Кто разведчик? Я разведчик! Кто хороший мальчик? Я хороший мальчик! Стоп, снова стоп! Вот что это сейчас было? Кто влез мне в мозги и начал размешивать их ложкой? Организм мой, больше некому. Я нагружаю мозг и мышцы, я тяну его в верх, а он действует согласно второму закону Исаака нашего Ньютона, тянет меня вниз, в счастливое детство и легкую деградацию. Отмена мотивации, легкая эйфория, нежелание пахать ради мутных перспектив, самонадеянность. Налицо высокая вероятность получить орден «Слабоумие и отвага», выдающийся посмертно. А мне еще семью создавать. Бу-га-га! Двенадцатилетний мужчина задумался о создании семьи. Кстати, только сейчас заметил, что практически не думаю об оставленной в будущем собственной семье. Как кто-то стеночку выстроил в сознании. Как там они без меня? А может, не всё так печально у них там. Вот если задуматься – я там умер и протух или с моего сознания сняли копию и перенесли? Или загрузили копию моего «я» в симулятор и гоняют на разных режимах? А может, вообще и прошлая жизнь была симуляцией? А эта тогда сбой или призовая игра… В двадцать два года у меня рождалась теория не слабее: что, если я есть сон огромной разумной жабы, спящей в теплом болоте? Вполне себе теория, чем хуже прочих? И не надо себе голову грузить терзаниями, если нет шансов что-либо изменить. Как я уже писал, мир нам дается в ощущениях. Кисло – плюнь, горячо – брось, больно – беги. Иначе отравишься, сгоришь и истечешь кровью одновременно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю