Текст книги "Отброшенные в Африку"

Автор книги: Юрий Привидион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

В результате прошедших в Экваториальной Гвинее демократических и по-африкански колоритных президентских выборов, к власти в стране пришел поддержанный народом лидер. Американцы активно взялись за добычу нефти и газа, а мы, маленькие колесики во всем этом механизме начинающегося прогресса, в то время стояли пришвартованные в небольшом городке с почерневшими от времени домами, выстроенными в испанском колониальном стиле.

Жилые здания, собор, госпиталь, принадлежащая какому-то католическому ордену школа – все эти постройки вызывали у меня восхищения своими донкихотовскими силуэтами, которые я когда-то видел на иллюстрациях к великому роману Сервантеса.

Я ходил по выложенным булыжником, заросшим улицам этого уютного городка, чувствуя на себе любопытные взгляды встречавшихся людей. Прохожие в знак приветствия с поклоном снимали кепки, а дети подбегали и хватали за руку, желая пройти рядом хотя бы пару метров. Руки у меня было все две, а детей много, из-за чего между ними то и дело вспыхивали потасовки.

Большинство местных жителей были из народа буби. Земледельцы, они каждое утро уходили на свои финки (разделанные участки в джунглях) на которых выращивали кукурузу, арахис, юкку и малангу.

Каждая семья имела в лесу свой участок, где росли платаны – вид больших бананов, представляющих собой основной пищевой продукт этих мест.

Люди жили размеренной и спокойной жизнью, и только нужда в наличных деньгах – для покупки керосина для печек, бензина для стареньких автомобилей и вина для себя – заставляла их время от времени напрягаться и собирать излишки на продажу. Средневековье в чистом виде, как будто машина времени взяла и перебросила меня на много лет назад.

Сидя за шатким, сделанным из лиан столом в баре с крышей из пальмовых листьев, я потягивал красное испанское вино и слушал звуки джунглей, смешивающиеся с ритмичной, тихой музыкой этого доброго и открытого народа. Вокруг меня – тропический сумрак, которому пыталось сопротивляться только трепещущее пламя свечи, и я рад тому,что вообще живу в этом космосе, потому что количество моего счастья в эти моменты измеряется именно такими масштабами.

Великолепная рыба бакалао, предложенная к вину хозяином бара, вытесняет из памяти все, что творилось в жизни до этого момента, а вино смывает всю суету – и хорошую, и плохую. Ты становишься чистым, пустым и открытым для всех, находящихся рядом – рыбаков за соседним столиком, озорно поглядывающих на тебя девушек и даже детишек, клянчащих 100 франков на жвачку.

Но это состояние – опасно, оно расслабляет и никак не подходит человеку, находящемуся в командировке. В дальнейшем я был свидетелем многих историй, когда наши люди, оказавшиеся в плену этих райских образов и ощущений, попадали в беду – не захотев или не сумев из-за слабости вернуться в реальность своей жизни.

Вернее, они думали, что сбежали от реальности, но выходило, что рай – он только на небесах, как сказал кто-то из великих. А на земле – только райские образы, которые, исчезая, оставляли замечтавшихся наедине с совсем другой, быстро отрезвляющей действительностью.

Таких приходилось оперативно, с нашими усилиями и их слезами отправлять на родину. Некоторые даже сбегали из аэропорта но, пошатавшись по стране и ощутив себя уже не ангелами, спустившимися с небес к туземцам, а самыми что ни на есть туземцами, возвращались, слезно прося помочь воссоединиться с брошенной на далекой родине семьей. При этом многие автоматические бросали семьи, заведенные за период африканской нирваны.

Все это я пишу в назидание тем, кто, сидя за партами в мореходках изнывает от тоски над скучными учебниками и рисует для себя картинки будущего. Совсем как я когда-то.

А теперь вернемся к жизни-расческе и ее либревильскому зубцу, который стал последним в старом графике нашего существования. Дальше случился поворот в судьбе всех нас, находящихся на кораблике, и все написанное до сих пор – это предыстория к рассказу о тех событиях, которые ожидали нас за пересечением траверза острова Кориско и курса на бухту Габон.

8.

На берегах этой бухты, являющейся частью Гвинейского залива, раскинулся город Либревиль – столица Габонской Республики. Когда-то французская колония, а ныне независимая страна, эта республика тем не менее, позволяла Франции абсолютно свободно чувствовать себя на своей территории. Мало того, что французы вывозили отсюда ценную древесину, нефть, урановую и железную руду – они еще разместили в Либревиле казармы своего Иностранного легиона.

Французское влияние заметно здесь везде – начиная с архитектуры и заканчивая особенностями инфраструктуры. Да и народ в Габоне какой-то другой, словно специально воспитанный и обученный только тому, чтобы быстро и правильно отсчитывать причитающуюся ему часть денег, оставшуюся после того как французы заберут себе львиную долю. Хотя габонцы, в основном, это те же центральноафриканские фанги-банту, что и в Экваториальной Гвинее и Камеруне.

Мы пришли в Габон, чтобы попробовать продать закупленные по дешевке в гвинейскойЛубе излишки натуральных продуктов, произведенных тамошними крестьянами-бизнесменами. Груженые малангой, платанами, мешками какао-бобов (перерабатывающих фабрик в Гвинее не было, и бобы предполагалось обменять на шоколад), мы, тяжело покачиваясь на мутной воде, приближались ко входу в Либревильский каботажный порт.

Из-за отсутствия карт кэп понятия не имел, куда и как мы будем швартоваться и, как всегда, психовал на всех и за все. Ну а как иначе, если тебе приказывают: пойди туда, не знаю куда и принеси то, не знаю что. Я хорошо понимал кэпа и тоже нервничал, правда, молча. Остальные по-детски радовались близости либревильских баров и возможности стянуть что-нибудь из трюма, чтобы потом прогудеть с портовыми друзьями и подругами.

Поэтому каждый изображал из себя авторитетного знатока этих мест и лез к кэпу с советами на предмет того, куда именно поворачивать и где именно швартоваться. Весь этот мутный словесный поток они обрушивали на кэпа, толкаясь в святая святых – рубке. Пару раз я разогнал особо ретивых советчиков, а потом спустился в машину и приготовился к сложной швартовке по командам капитана по машинному телеграфу.

В последнее время у нас барахлил механизм управления главным двигателем из рубки, и с учетом того, что творилось на причалах, рисковать не стоило. Суда и лодки напоминали селедок в бочке, расстояние между ними измерялось миллиметрами. Не дай морской бог помять кому-нибудь борт, пусть и без того донельзя помятый – нужно будет платить. А уж за навал или удар о соседний корпус, пусть и не сильный, с белого сдерут по полной, если не разденут.

Я переживал за кэпа, ему было погано. Накануне отхода в Габон мы допоздна засиделись в баре с американскими моряками, которые на двух океанских буксирах притащили на рейд Лубы первую нефтяную буровую платформу. По-пиратски, с гиканьем они подлетели к берегу на катерах-резинках, ворвались в бар и, узнав, что мы русские и невзирая на наши протесты, подняли нас прямо со стульями, сдвинули столы, собрали с полок все спиртное и весело и шумно выжрали все до капли, напоследок забросав хозяина долларовыми бумажками. Ну и мы повеселились за компанию.

Поэтому на переходе было тяжко. Дежурная кэповская бутылка мало помогала и я, выцедив пару стопок коньяка, я решил перетерпеть и занялся работой в жаркой машине. Вместе с потом гадость стала выходить из организма, и к окончанию рейса я чувствовал себя уже вполне прилично.

Кэп не потел, но тоже потихоньку приходил в себя на сквознячке ходового мостика. Он выходил из известного состояния, потом снова входил в него, и к концу рейса пришел во вполне благодушное расположение духа. И если бы не очередной и, что хуже всего, неожиданный дурдом со швартовкой, то все бы и прошло как всегда – потихоньку.

Как бы мне ни не хотелось обойти и не вспоминать этот горький эпизод, это был поворотный момент в жизни, и потому нужно о нем рассказать.

Находясь в машинном и спустившись на микроуровень работы механизмов, я отвлекся от своих переживаний и просто выполнял команды кэпа. Сначала все проходило в стандартном режиме швартовки, пока не насторожила нелогичная и неуместная по времени команда «малый вперед» после уже отработанного назад тормозного реверса. Обычно после этого на кнехтах закрепляют швартовочные концы и дается команда «глушить главный». Так вот, команды глушить не последовало.

Все мои чувства и инстинкты в один голос заорали: быстро наверх! Поднявшись в рубку и увидев лежащего на руках у помощника-переводчика бесчувственного кэпа, я жестами объяснил, чтобы капитана немедленно вынесли из душной рубки и освободили мне место у штурвала. Ребята-аннабонцы перенесли кэпа на бак, а я стал швартоваться, пытаясь втиснуться между двух огромнейших деревянных нигерийских каюк. В конце концов у меня получилось растолкать их, и мы ткнулись носом в причал.

На пирсе уже мелькал белый халат портового медработника, который принял кэпа и на плечах поволок в какую-то пристройку, оказавшуюся офисом санитарной инспекции. «По крайней мере, там должен быть кондиционер», – промелькнуло у меня в голове.

Пока я привязывал пароход и устанавливал трап, на пирсе собралось много портового народу, который в характерной шумной манере обсуждал все случившееся. Я попытался сойти на берег, но в конце трапа стоял полицейский, который не позволил мне покинуть судно.

Примерно через час вернулся переводчик и сказал, что капитана повезли в госпиталь, но по дороге он умер. А меня просят прийти в комиссариат порта для дачи показаний. Туда меня проводит полицейский, который придет сменить того, что стоит у трапа.

В комиссариате меня усадили в отдельной комнате и забыли на долгое время. Через приоткрытую дверь я видел, как в кабинет к комиссару по одному заходили все члены моего экипажа и понял, что буду последним. Так и вышло: когда я остался с комиссаром один на один, он произнес на плохом, но более или менее понятном русском языке, что команда заявила, что, поскольку в швартовке гвинейцы участвуют только на палубе, то в рубке с капитаном был я один. Поэтому я должен рассказать, как и за что я его убил.

После всего случившегося я, честно говоря, запаниковал. Оказаться черт-те где, в одиночестве, да еще с вылитым на голову ведром лживых, но при этом очень серьезных обвинений. Что называется, приплыли.

Я, конечно, рассказал, как все было и все, что знаю – естественно, с учетом того, что в момент происходящих на судне трагических событий я находился в машинном отделении. Несколько раз полицейский комиссар (или кем он там был) просил меня выйти в коридор. Сначала в сопровождении охранника, а потом, по мере того как мой рассказ начал подтверждаться показаниями каких-то других людей, я выходил в коридор уже один и ждал там пока меня позовут обратно в кабинет.

В конце концов, после звонка из госпиталя комиссар сказал, что все понятно и что теперь – в честь освобождения меня из участка – я должен угостить его в соседнем баре вином или виски. Еще он сказал, что с самого начала был почти уверен, что капитан умер от инфаркта, но ждал результатов вскрытия. К тому же, у кэпа был кровоподтек на голове, что вызывало вопросы. Как выяснилось, кровоподтек возник от удара об ручку управления двигателем, когда кэп падал, потеряв сознания, а поскольку в рубке он был один, то поддержать его было некому.

Понятно, что он обязан был все выяснить и уточнить, но, думаю, что по причине дефицита подобных случаев в порту, комиссар решил еще и попрактиковаться на мне, попугать, а заодно и выпить на шармачка. Все это у него получилось и даже совпало с моим желанием снять стресс в ближайшем баре.

Там меня и нашел агент Мартинеса в Либревиле. Мы пересели за другой столик, попрощавшись с комиссаром, потерявшим после угощения всякий интерес к моей персоне. Агент рассказал, что, воспользовавшись форс-мажором, весь груз забрал по дешевке какой-то местный воротила, и сейчас пароходик уже почти разгрузили.

Еще агент сказал, что в стране объявлено об эпидемии Эболы, которая выкашивает население близлежащих к Либревилю деревень. На этом фоне в городе начались беспорядки и, похоже, запахло чем-то серьезным и неприятным. Аэропорт пока открыт, но если обстановка будет обостряться, то, возможно, границу закроют. Но самое плохое это то, что почти весь наш экипаж разбежался, а нам вообще-то нужно как можно быстрее уходить. Но сначала предстоит решить, что делать с покойным.

Мне было сказано, что большой босс уже вылетел в Либревиль, и через час его нужно будет забрать в аэропорту. Я остаюсь на пароходе и жду его прибытия.

Из экипажа у нас остался один полупьяный боцман, остальные растворились в толпе, боясь встречаться с полицией – в общем, полная неразбериха и очередной дурдом.

Портовые службы старались подоить нас с помощью всяких инспекций, о которых я раньше и не слышал. Вот тут-то и пригодился полупьяный боцман. Он истерично вопил, как собака на привязи: «Капитан в госпитале, наверное, заболел, никого нет, а я ничего в этом не соображаю, потому что я –вачман(от английского watchman– сторож) и к тому же плохо себя чувствую от сплошных стрессов, но если вы дадите мне денег на пакет вина, я буду очень вам всем благодарен»

Иногда боцман просто и кратко посылал всех к черту. Услыхав такой ответ с борта судна, проверяющие сразу теряли к нам всякий интерес, потому что какой смысл размахивать всеми этими актами и постановлениями о штрафах перед мордой пьяного сторожа?

Через два часа агент подъехал на своем раздолбанном драндулете, из которого вылез большой босс. Он сильно осунулся от свалившихся на него проблем. После того, как я подробно рассказал ему обо всем, что случилось за последние сутки, он немного подумал, помычав в своей манере и начал раздавать четкие указания, связанные с вывозом тела на Родину и прочими грустными мероприятиями.

Но тут к нам подошел уже знакомый комиссар полиции, который заплетающимся языком и по большому секрету сообщил, что аэропорт уже закрыли, а основные дороги перегораживают грузовиками. Через сутки могут на неопределенный срок закрыть все границы, так что нам нужно спешить с отходом. Получается, что оформить покойного на вывоз из страны в Европу невозможно, так как отменены все рейсы во Францию.

Босс, который перепроверил информацию по своим каналам, услыхал в телефонной трубке что-то такое, от чего побледнел и выдал нам свое решение: хоронить на кладбище в Либревиле.

Его слова «нужно срочно заканчивать и уходить» подстегивали нас сильнее чем плеть. Агент каким-то образом купил место на кладбище и приличный склеп, после чего мы втроем поехали в морг на последнее опознание и церемонию прощания. Уже по дороге на кладбище, на перекрестке на выезде из города нас остановили для проверки военные. Они что-то трещали по-французски, заглядывая в салон кадиллака, и я подумал, что сейчас, чего доброго, нас заставят открыть крышку гроба.

Но тут наш шофер что-то произнес презрительным тоном, и вояки буквально отскочили от машины, замахали руками, давая дорогу. Шеф задумчиво обронил, что-то насчет того, что Эбола – лучший пропуск, и мы поехали дальше.

На каждой развилке стояли бронетранспортеры, к тому же нас сопровождал вертолет, державший нашу грустную процессию (кадиллак с гробом и раздолбанная машина) под прицелом своего пулемета. Такое внимание было неспроста – кладбище, как оказалось, находилось недалеко от габонской президенции, и я молил морских богов о том, чтобы у пулемета не оказалось пьяного сержанта, похожего на нашего боцмана.

Из-за шума винтов зависшего над нами вертолета французского Почетного легиона мы почти не слышали кюре, отпевавшего кэпа. Минут через 40, закинув по жмене земли на могилу и установив венок в небольшой склеп с маленькими колонками и плитой с именем покойного, мы выехали на трассу, ведущую в город.

Душевное состояние людей, только что похоронивших товарища на чужбине и самих находящихся под угрозой больших неприятностей, описывать бесполезно. Оно было никакое. Хотелось как можно быстрее все закончить и убраться из ставшего ненавистным города. К тому же меня все больше и больше беспокоило состояние большого босса.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Отброшенные в Африку"