Текст книги "Справедливость силы"

Автор книги: Юрий Власов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 51 страниц)

Глава 173.

Я уже писал, что в наши годы медицинское наблюдение сводилось к эпизодическим и чисто внешним формальным осмотрам. А это наблюдение, будь оно правильно организовано, могло бы играть ключевую роль в определении нагрузок. Опираясь на ежедневные данные, можно идти верной дорогой.

Осмотры раз в несколько недель или месяцев не способны были уловить перемены, предшествующие перетренировкам, отмечая лишь голый факт перетренировки. Вот и вся правда медицинского подспорья.

Конечно, досаждали и мелочи: грохот "железа", когда часами надо кричать, чтобы услышать друг друга (еще не было бесшумных штанг), теснота и переполненность зала. Не всегда соответствовало энергетическим затратам и питание. В подобной работе питание приобретает особое значение. От его добротности зависит работоспособность – иначе говоря, скорость "восстановления". К сожалению, в те годы обеспечить его, как нужно, не представлялось возможным. Впрочем, на это никто из нас не обращал внимания. Да и что это по сравнению с испытаниями, выпавшими на долю наших предшественников…

Все годы меня жгло страстное желание-мечта-дожить наконец до времени, когда будут названы имена отравителей народного сознания. Верил, это время наступит.

Мама знала, что я пишу и чем живу, и очень за меня боялась. И понятно, через нее прокатили ужасы гражданской войны – гибель брата, родных. Ее вызывали и спрашивали: висят ли портреты вождей у таких-то и таких? Она видела, как пропадали люди, она схоронила мужа – моего отца. И очень боялась, что этот самый молох не пощадит и меня.

Беды приходят сами, а к благу надо идти, и даже не идти, а мучительно пробиваться, слишком часто ломая на этом пути шею…

Глава 174.

В середине сентября – чемпионат мира в Стокгольме; команда давно на сборах, а я в Москве, и тренировки свернуты. Я даже не захожу в зал.

Неделя без тренировок, вторая…

В начале третьей я на несколько дней уехал в Горький. За команду не беспокоился. Вон как поднялся Жаботинский, все данные для победы.

Не оглядывался, а озирался, щерился на спорт: ничего, пойдет своей дорогой, сколько имен уже подмял – и в памяти не сохранились.

Любой из нас может выпасть из гонки, но сама великая гонка не ведает даже заминки. С каждым годом, месяцем и неделей все чаще и длиннее ее шаги…

"Драматические события вокруг напряженных мускулов

Главные события сентября в Стокгольме.

К сожалению, Швеция – воробей в кругу танцующих журавлей.

Феномен из феноменов в тяжелой атлетике – русский Юрий Власов.

Тяжелая атлетика в начале этого века являлась самым популярным видом спорта в Швеции. Тогда у нас были атлеты-рекордсмены, такие, как Старке Арвид, Оскар Валунд, Аугуст Юханссон, Яльмар Лундин, Калле Свен и другие крепкие парни, игравшие железными мячиками, как жонглер бильярдными шарами.

В наше время нам не совсем удается поспевать за международными успехами в тяжелой атлетике – о причинах спорят посвященные. Однако и сейчас в Швеции есть "широкие парни".

Кроме того, Шведское объединение атлетов в третий раз за десятилетие выступает в роли хозяина мировой элиты атлетов: с 7 по 19 сентября в стокгольмском зале "Эриксдальсхаллен" проводится чемпионат мира…

Чемпионат мира 1953 года имел огромный успех, несмотря на все пессимистические предсказания. Все билеты в "Эриксдальсхаллен" вечер за вечером распродавались, дуэль между русскими и американцами стала настоящим бестселлером; тогда Советский Союз выиграл с тремя очками, и вообще на помосте действовали на редкость очаровательные личности.

Сильнейшим был канадец Даг Хэпбёрн, победивший в тяжелом весе с суммой 467,5 кг двукратного олимпийского чемпиона Джона Дэвиса – удивительно сложенного негра, который явно взял бы приз за красоту, если бы такой существовал.

Даг Хэпбёрн был едва ли красив: почти кубической формы, таскался повсюду как плохо перебинтованный конфетный киоск. Правая нога его была деформирована полиомиелитом и забинтована от щиколотки до колена. Но этот мужик был ужасно сильным: показывал 176,5+135+165 кг в троеборье, т. е. сильнее всего был в жиме! Дэвис занял второе место с 457,5 кг.

Самым популярным штангистом стал гавайский японец Томми Коно, выигравший в среднем весе с суммой 407,5 кг.

"Абсолютно фантастический результат",– заявили эксперты.

"Феномен из феноменов",-написала одна газета о Томми Коно…

Самым видным штангистом был Норберт Шемански из США, который преобладал в полутяжелом весе с 442,5 кг. Наиболее впечатляющим атлетом на этом чемпионате мира, занявшим второе место, был египтянин Салех. Его сумма троеборья – 400 кг.

На Олимпиаде в Мельбурне три года спустя результаты чемпионата мира в Стокгольме были превзойдены во всех категориях…

Историческая баталия грянула в тяжелом весе, когда предмет всеобщих пари американский колосс Пол Эндерсон оказался на волосок от поражения. Об этом я послал в олимпийский номер журнала "Аль спорт" следующее сообщение:

"Этот 24-летний слоненок явно был самым цветистым среди "хромосомных атлетов". Он низкого роста, толстый, и его добродушный лик обрамляют масляно-черные локоны. Всех задели различные мировые рекорды этого шарообразного детины.

Но Пол не в лучшей форме. Он простудился при здешней зимней погоде, получил воспаление ушей, и ему трудно сохранять равновесие при работе со штангой.

Однако Умберто Сельветти из Аргентины, еще более шарообразный усач типа колбасника, находился в своей лучшей форме. Он начал с огромного веса в жиме – 170 кг – и поднял его так чисто и красиво, что зал загудел.

"Хромосомному" Полу пришлось туго: 162,5 кг он поднял лишь благодаря большому отклонению спиной.

Этот вес ни в коем случае не следовало признавать взятым. На 170 кг его мощные руки, смахивающие на кули с мукой, сдали – первая сенсация дня!

– Ну, он вскоре наверстает,– думали все. Однако положение становилось все более и более угрожающим. Оба великана взяли 150 кг в рывке. Сельветти по-прежнему работал чище. Когда он свободно взял 180 кг в толчке, положение стало критическим для нашего друга Пола.

Он заказал 187,5 кг. Если поднимет, то, как и Сельветти, выйдет на сумму 500 кг, однако выиграет золотую медаль благодаря своему несколько меньшему собственному весу.

Пол фиксировал штангу, словно она являлась злейшим врагом, пару раз по-китовьи фыркнул, так что взметнулись облака талька, и втянул в себя воздух.

Огромный вес Пол оторвал элегантно, но вдруг остановился. Пол напрягся изо всех сил, лицо его стало красным, как брусника, но он не смог удержать штангу наверху и швырнул с грохотом на помост, который даже затрещал.

Три минуты отдыха согласно правилам – и новая попытка. Снова неудача!

Теперь вид у американцев по-настоящему задумчив. Осталась единственная попытка. Если Пол не справится, у него вообще не будет зачета в толчке, и его исключат не только из списка призеров.

Хорошо собранный и умеренно волнующийся, колосс в последний раз выкатился на помост – и – смотрите! – сопротивлявшиеся 187,5 кг взяты!"

Два года спустя чемпионат мира проходил в Стокгольме без участия Пола Эндерсона и Сельветти и без "перевязанных конфетных киосков" в стиле Дага Хэпбёрна из Канады.

Результаты в трех категориях оказались хуже мельбурнских, но были зарегистрированы четыре высших результата: в полулегком весе –"невероятные" 372,5 кг и в легком весе – 390 кг, оба – мировые рекорды. Томми Коно опять спустился в полусредний вес, где и собрал 430 кг, что так же стало рекордом мира.

Этот чемпионат мира со спортивной точки зрения был на два класса лучше, чем чемпионат, проведенный на этой же арене пять лет назад. Однако на этот раз мы воздержались от прыжков восторга на страницах газет по поводу "феноменальных результатов". Я, помню, писал: "Поднятие тяжестей-это вид спорта, явно пребывающий в процессе развития. Через десять лет мы будем свидетелями рекордов, которые сейчас покажутся просто фантастическими.

Маленький пример такого развития.

Когда я был школьником, сёрмлэндский крестьянский парнишка Старке Арвид поднял невероятный вес – 168,5 кг.

"Непобиваемый мировой рекорд!"-писали тогда все газеты.

Сейчас же русский Ломакин в среднем весе начал с 172,5 кг-и был на волосок от взятия 180 кг! А Томми Коно принадлежит рекорд мира в полусреднем весе – 168,5 кг, в точности цифры Старке Арвида!

А ведь современное свободное поднятие веса на уровень плеч гораздо труднее поднятия "на пояс" начала этого века (имеется в виду "континентальный способ" толчка.-/О. В.). Что ж, "техника" совершенствуется.

Поэтому мы не были так поражены тем, что на Римской олимпиаде рассыпалось множество рекордов…

Зрители остолбенели перед замечательным русским тяжелоатлетом Юрием Власовым. Это был не Даг Хэпбёрн и не Пол Эндерсон, не какой-то там человек-бегемот, это был, безусловно, хорошо сложенный Геркулес, несмотря на внушительный вес– 122,5 кг.

Статный русский побил рекорд Пола Эндерсона следующей фантастической серией: 180+155+202,5=537,5 кг.

"Самый феноменальный мировой рекорд во все времена!"– ликовала мировая пресса.

Второе место занял похожий на мастодонта американский негр Джим Брэдфорд с результатом 512,5 кг, третье – наш старый друг Шемански с суммой 500 кг…

Итак, в свете рамп появится красочный поток гладиаторов. Впереди, естественно, русский чудо-атлет Юрий Власов, величайший феномен в мире, какой только был до сих пор в этом виде спорта…

Шумная победа Власова на Римской олимпиаде для мира за железным занавесом имела эффект взорванной бомбы. Статный русский с чисто интеллигентными чертами лица совершенно не походил на прежних бегемотообразных поднимателей тяжелого веса. Он также перекрыл все прежние рекорды и переступил все границы возможного, установленные экспертами.

Канадец Даг Хэпбёрн, мужчина весом около 140 кг, был большим фаворитом публики в зале "Эриксдальсхаллен", когда в 1953 году одержал победы с 467,5 кг. Даг стал цирковым штангистом и довел личный рекорд до 485 кг, пока не исчез с арены.

Спортивно более изящным спортсменом в 1953 году был американец Норберт Шемански… Как и Томми Коно, Шемански – единственный из мировых мастеров 1953 года, сохранивший активность. Этот американец теперь перекочевал в категорию тяжелого веса и слывет единственным претендентом, имеющим шансы угрожать русскому фантому Юрию Власову.

Карьера Шемански несколько лет назад оказалась на грани краха. Он получил тяжелую травму спины, пытаясь на тренировке толкнуть рекордные 200 кг. Его отвезли в больницу. Он перенес множество тяжелых операций, и его выписали только через год. Никто не предполагал, что Шемански когда-нибудь опять займется своей любимой штангой. Но он тщательно и энергично тренировался, участвовал в Римской олимпиаде и занял там третье место… На прошлогоднем чемпионате мира он улучшил личный рекорд, набрав изумительную сумму – 537,5 кг. И теперь мы получили телеграмму из Америки с сообщением о том, что Шемански с запасом превысил мировой рекорд Власова, набрав немыслимую сумму 583,5 кг (газетная "утка".-Ю. В.).

Это похоже на сказку, но в сентябре в Стокгольме предстоит сражение!

Интересное знакомство стокгольмской публике предстоит также с молодым американским толкателем ядра Гэри Губнером, который выдал в сумме троеборья 510 кг и является обладателем всех мировых рекордов для юниоров, поставленных в прошлом году…

Англия посылает в Стокгольм самого сильного сейчас в мире негра (да простит нас Сонни Листон –Тогда чемпион мира по боксу в тяжелом весе среди профессионалов!)… штангиста полутяжелого веса Луиса Мартина с Ямайки, живущего в Лондоне, где он работает механиком. Мартина пригласили быть тренером шведской сборной…

Венгры относятся к величайшим достопримечательностям чемпионата мира в сентябре!..

Наши шведские штангисты будут, как говорится, "воробьями в кругу танцующих журавлей", когда сойдется в поединке мировая элита. Однако и у нас есть ряд парней с порохом в пороховницах…" (Очерк Хенри Эйдмарка в шведском журнале "Аль спорт". (1963, №8. С. 54).

Глава 175.

Из Горького я возвращался автомобилем. Не успел к ночи в Москву. Заночевал, съехав с дороги в кустарник. Разложил сиденья, стянув загодя чехлы. Этими же чехлами и укрылся.

К утру упала роса. Я не видел ее за отпотевшими стеклами. Озяб и проснулся с первыми проступами предметов. Распахнул дверцу. Даже в сумерках роса была почти как снеговая. Не знаю, что и для чего,– толкнуло побродить, увидеть темный след в замятостях травы. Я разулся, ожигаясь, прошел до проселка. Сучья заставляли стеречься, выщупывать землю…

Едой я не запасся. Пить по холоду не хотелось. И я погнал машину по пустой дороге, сталкивая воздух в просеки, овраги, зажатость леса. Туг и гулок был ход машины. Тогда было совсем мало автомобилей, и на рассвете дороги пустовали. От голода было приятно, легко. И тело радовало собранностью и подчиненностью.

Мысли очень свеже, ясно выговаривали себя.

Нельзя в одно время быть и не быть!

Да, но сейчас – дело! Я владею всем, что выискивает дело, утверждает дело. Все ноты будущих партий известны. Да, да, нет неизвестного.

Уйду – это значит "быть". В новом быть. Отдам долг-и уйду. А счет… какое это имеет значение… Отдам еще силу… Я заколебался. И в самом деле, не сделать ли последний бросок, ведь все уже подготовлено? Стать опять атлетом, быть только атлетом…

Глава 176.

Очень часто я сам против своих же определенных поступков, но, как это ни странно, не волен над собой. Что-то, просыпаясь во мне, вдруг начинает диктовать свою волю – и я принимаю ее как нечто неоспоримое, обязательное, категорическое, без чего жизнь дальше невозможна. Это нечто я не мог определить в себе, выделить для анализа и в дальнейшем уже предполагать, знать в себе. И именно оно, это нечто, вдруг опрокидывает мои же стремления избежать обострения жизни.

Я очень хотел быть другим и часто ищу и нахожу эти свои дороги, но вмешивается это нечто и направляет меня туда, куда я вовсе и не предполагал идти и не хочу. Какая же радость идти туда, где боль и тяготы, да еще провал в одиночество, пусть вынужденное?

Это правда: в том, каков я, очень мало моего "я", сознательного "я". И судьба моя тоже скроена не так, как я хотел бы.

Самое поразительное, что это нечто совершенно скрыто от меня самого и потому неизвестно мне, хотя живет во мне, является частью меня, не поддаваясь в то же время ни исчислению, ни анализу, ни даже обыкновенному узнаванию. Это нечто вдруг просыпается – и сокрушает все, что я старательно и вдумчиво возвожу для устройства жизни, до чрезвычайности усложняя жизнь и всегда не скупясь на тяготы, боли и страдания близких, родных.

Это нечто в себе я так и не узнал и не знаю. Оно пробуждается во мне на какие-то мгновения, как всесокрушающая стихия, тут же бесследно исчезая, оставляя свои мысли-императивы, которым я не смею не подчиняться…

Глава 177.

В третьей неделе оборвалось бездействие. Богдасаров тоже сумел убедить меня в необходимости довести дело, не оставлять, когда основная, если не вся, работа проделана. И в себе я почувствовал странные перемены. Вдруг все веса стали игрушечными. Штанга ласково отдавалась, я чувствовал ее ход самыми ничтожными мышцами. А скорость? Точность? Я не поднимал «железо», а изящно вправлял его в заданные траектории. Преображение в каждом дне – я не мог опомниться. Распались пределы силы. Бери «железо», вот оно, покорное, выдрессированное. Нет, это не то слово – «выдрессированное». Я люблю его, это «железо». Я нежу насечку грифа. В этом грифе столько от боли надежд, от страсти постижения, ярости обид, напора отчаяния. Только этот гриф знает, что и как было. И потому он столь отзывчив. Мы сходимся в бреду слов. Все слова от нас и наши. Горька ли эта жизнь, праведна, нужна или ошибочна, но мы творили ее страстно и без оглядки на все благоразумия.

Один в зале я внезапно слабел обилием чувств. Неужто прорвался! Неужто умялись все нагрузки?!

Глава 178.

По-разному складывались мои отношения с тренером. Я не считался с собой, но был жёсток с теми, кто имел отношение к труду тренировок. Я не терпел расхлябанности в деле, где ставилась на кон жизнь. Ожесточенность столкновений требовала, пытала, опиралась, ложилась на жизнь – крепость этой жизни. Не шалости избытка здоровья, а способность выжить, когда расходы энергии на пределе, у предела и расходы в том выплеске, когда пуст для всякой другой жизни, выглодан силой напряжений – вот те дни…

А с 1963 года тренер на месяцы начал отпадать от нашего дела. Большая беда валила его. Нередко работа шла наперекос из-за его недосмотров. Прибитый горем, он допускал серьезные ошибки, давал им корежить меня. Все чаще и чаще я пересчитывал нагрузки после тренировок, ища и находя ошибки, пока не взял расчеты в свои руки. Мы только сверяли наши расчеты, согласовывали. А после чемпионата мира в Стокгольме у Богдасарова почти на год отнялась нога. И весь последующий год он волочил неживую ногу, чтобы не пропустить ни одной тренировки.

Сколько же он принял зла, назначенного мне, нес, таил несправедливость, назначенную мне! Он как умел защищал меня от моих же, подчас грубых, промахов. Он верил, считал, что я могуч силой и недоступен в ней, если отдамся "железу", не стану дробить себя между литературной работой и спортом, но главное – всегда верил в меня, не считал риском мои выступления против соперников любой силы и подготовленности, когда я плавал в болезнях и слабостях,– и это, в конце концов, было самой большой кровно-неразрывной связью. Я был привязан к нему (и привязан поныне) уже не дружбой, а родственной, неумирающей связью.

Глава 179.

«Во Франции в это время года все устремляют взоры на „Тур де Франс“,– писал Красовский в парижской газете.– И даже самые крупные события незаметны, о них сообщают мимоходом. Между тем самым замечательным событием последних недель нужно считать мировой рекорд Юрия Власова… На чемпионате мира в Стокгольме можно предвидеть, что Юрий Власов повысит собственный рекорд в классическом троеборье (550 кг), который не так давно считали пределом человеческой силы…»

29 августа я выступил на "Вечере рекордов" в Подольске. Мировой рекорд в жиме без надрыва, как-то очень естественно сместился на 2 кг – 192,5 кг.

Из всех рекордов этот запал в память из-за… дороги. Я возвращался домой один окружным шоссе. Над лесом, прямо впереди, зависал большой белый месяц. И машина, и дорога, и мои мечты – все плыло в обилии света. Я оцепенел за рулем: один мир – белый, очень большой месяц и мои чувства. Что только не выговаривали мне эти чувства.

Хорошо бы эта дорога не кончалась…

Я снизил скорость почти до пешеходной. Казалось, в этом мире я один. Ни одного человека не встречал я, ни одной машины. И это обилие света… как ласка, радость, надежда на всю будущую жизнь…

И по сию пору плывет тот вечер белым колесом-месяцем…

Плывет в моей памяти, бесшумный, пахнущий влажными травами, льнущий к груди упругостью воздуха…

Глава 180.

За несколько недель до вылета сборной в Стокгольм я сказал тренеру: «В чемпионате будем работать, но надо избежать горения».

Да, обмануть предстартовую лихорадку, свести к наименьшему возбуждение. Поэтому мы задержались в Москве. Пусть команда вылетает. Мы будем там за два дня до выступления, не за десять, как обычно.

В те годы шаг этот был необычный. Никто никогда не задерживал свой выезд. Мне начислили еще один каприз…

Вместо томления в номере гостиницы, интервью, газетных стравливаний соперников, слухов я спокойно отработаю все тренировки до единой в Москве – дома.

"…Организаторы соревнований были поначалу разочарованы, не увидев на аэродроме Юрия Власова,– написал Куценко из Стокгольма в заметке "Разведка в тумане".– Его выступление, кстати, как и других тяжеловесов, здесь считается кульминационным этапом соревнования. Власов вызывает огромный интерес, а следовательно, и большие споры, что немаловажно для устроителей чемпионата. Узнав, что первый богатырь мира прилетает 10 сентября, журналисты немедленно сообщили в прессе, что "король чемпионов" Власов не хочет гореть в предстартовом огне и предпочитает явиться на тяжелоатлетический "бал" сразу с воздушного корабля… Зал "Эриксдальсхалле" ("Эриксдальсхаллен".– Ю. В.) – знакомое нам, давно обжитое место. Здесь наша команда триумфально выступала в 1953 и 1958 годах. Старый служащий этого зала радушно встречает нас, показывает фотографии наших побед, журналы с нашими автографами. Не скрою, эти беседы, напоминания радуют, укрепляют веру в удачу предстоящей борьбы… В тяжелом весе все считают, что первым будет Юрий Власов. За серебряную медаль будут бороться Шемански и, возможно, Леонид Жаботинский…" (Советский спорт, 1963, 7 сентября).

Снова старшим тренером выехал Куценко.