Текст книги "Четвертая экспедиция (сборник)"
Автор книги: Юрий Ампилов
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Давайте, сынки, не подкачайте, – дал он им мысленное напутствие.
* * *
Андрей с трудом пробирался по темным коридорам к отсеку с батискафом, благо он хорошо предварительно изучил маршрут по схеме, да и бывал здесь раньше неоднократно. Тем не менее, путь у него занял немало времени. Наконец, он добрался до нужной переборки и открыл дверь. Здесь инженер Васильев и техник Макаренко трудились над подготовкой машины к погружению. Вадим, видимо уже был внутри батискафа, крышка люка была открыта.
– Привет, мужики, долго ли еще?
– Да нет, минут через пять будем готовы.
– Отлично, я переоденусь пока.
Тут из люка выглянул Вадим и, увидев Андрея, поздоровался:
– Здравствуй, Андрюха. Ты уже здесь? А как там с пожаром? Кто командует?
– Надеюсь, теперь с военными управятся. А Малинин по должности за всем остальным проследит. Теперь у нас здесь с тобой передний край.
– А что мы с тобой вниз пойдем? – поинтересовался Вадим.
– Конечно, а как же иначе? Или ты против моей кандидатуры?
– Да нет, почему? Я не против. Ты же у нас на все руки.
– Не ерничай, Вадик. Мало ли что там внизу произошло? Я должен, по крайней мере, все увидеть своими глазами. Может быть, что-то придется придумывать.
– Да, на придумки ты силен, ничего не скажешь, – то ли всерьез, то ли вновь съязвил Вадим.
– Ну вот, ты опять.
– Да нет, я серьезно.
– Ну, тогда я переодеваюсь и к тебе.
– Давай.
На стене зазвонил телефон бортовой связи.
– Надо же работает, – удивился Андрей. – Алло, Мартынов слушает, – сказал он уже в трубку.
– Андрюша, будьте осторожны, умоляю Вас, – услышал он неожиданно по-отечески теплый голос Малинина.
Андрею вновь стало не по себе от того, что он всего полчаса назад так жестко разговаривал с этим человеком, на которого разом свалились все проблемы.
– Повторяю, не волнуйтесь, Валентин Петрович. Мы все сделаем как надо. А что связь уже действует, получается?
– Да, они протянули автономное питание от резервного генератора к насосам и на блок связи. С остальным пока не разобрались.
– Это самое главное. А что там с пожаром?
– Да теперь, думаю, затушат. Очаг локализовали, и уже все пошло на спад.
– Вот видите, надо было мне Вам не мешать, и все давно закончилось бы.
– Что ты, сынок. Ты все правильно сделал.
Андрей почувствовал, что Малинин совсем как-то разволновался. Наверное, нервы стали у мужика понемногу отпускать после такого стресса, и он расчувствовался. Андрей ответил в трубку:
– Ну, хорошо, Валентин Петрович, давайте завершайте там наверху, а мы внизу разбираться будем. Через минуту стартуем.
– Удачи.
– Спасибо, и Вам того же.
Андрей спустился в батискаф, задраил люк и занял место рядом с Вадимом.
– Ну что, Вадик, поехали?
– Поехали, – ответил Вадим, преодолев волнение и почувствовав себя спокойнее рядом с уверенным Андреем.
– Ну, так давай, трогай. Ты же у нас мастер-пилот подводного мира, – то ли шутя, то ли серьезно произнес Андрей.
Вадим потянул ручку регулятора глубины на себя, и они начали погружение в холодную морскую пучину. У поверхности батискаф несколько раз качнуло на волнах штормового моря, но уже на глубине двух десятков метров все было тихо и темно. Слабый свет пасмурного дня сюда уже почти не проникал. А на 100-метровой глубине была уже абсолютная темнота. Вадим включил прожекторы, но чернота от этого казалась еще более густой. Изредка свет выхватывал каких-то рыбин странного вида, а то и вовсе неизвестных морских обитателей причудливой формы. Даже здесь в этой холодной арктической стихии на глубине течет своя жизнь, подвластная своим законам. Но человек своим присутствием и сюда вмешивается все больше и больше, мешая матушке-природе самой хозяйничать в своих владениях.
Стрелка датчика глубины достигла отметки 300 метров. Андрей как будто физически ощущал то мощное давление, которое испытывал на себе корпус батискафа. Вадим прекратил вертикальное погружение и включил самый малый ход. Дальше при движении он уже работал рулями глубины, продолжая медленно погружаться наподобие того, как это делает самолет при посадке с помощью специальных закрылков, выполняющих функции рулей высоты. При этом он держал курс 290 по компасу в направлении на северо-запад: к донной плите, где предположительно сорвало крепление троса платформы. На зеленовато-голубом экране это место было обозначено красной точкой, а местоположение батискафа – розовой. Было видно, как эти точки постепенно сближались. Наконец, судя по экрану, расстояние между батискафом и плитой составило всего 50 метров. Вадим прекратил движение вперед и уже совсем медленно спустил аппарат почти к самому дну, «зависнув» в двух метрах от него. Дальше спускаться на самое дно было ни к чему, поскольку при движении, даже самом медленном, взмучивался ил, и резко сокращалась видимость.
– Молодец, не ожидал, что ты так мастерски батискафом управляешь, – сказал Андрей.
– Погоди, самое сложное еще впереди, – ответил Вадим, по-прежнему находившийся в сильном напряжении.
Он включил прожекторы на полную мощность, и взгляду открылась в отдалении донная плита с запорным механизмом. Вадим начал медленное движение вперед, и остановил аппарат в десяти метрах от цели.
Та-а-к, – произнес Андрей, осматривая неисправную конструкцию, – понятно, но, честно говоря, не совсем. Давай-ка попробуй медленно обойти ее по кругу как можно ближе.
– Легко сказать, – ответил Вадим, – ты думаешь это тебе велосипед или автомобиль, на которых можно вокруг столба объехать? Видел, как суда на реке разворачиваются или швартуются? Так там в десять раз проще, чем здесь. Там все происходит в одной плоскости – на поверхности воды. И поди попроси этих судоводителей объехать на своих посудинах вокруг столба, да еще как можно ближе.
– Ну, ты все же попробуй, – попросил Андрей, – без претензий, как получится.
Вадим еще долго ворчал себе что-то под нос, но начал выполнять запрошенный Андреем маневр. И получилось это у него очень даже неплохо.
После кругового осмотра Андрей составил общее представление о характере повреждения. Хомут замка, как ни странно, оказался незакрытым: на него не была накинута фиксирующая перемычка. Причем это произошло сравнительно давно, если вообще не при монтаже платформы. В результате, когда обесточилась платформа натяжение троса ослабло, и тросовая петля попросту выпала при качке платформы через это незакрытое перемычкой отверстие в хомуте.
– Теперь понятно, – сказал Андрей, – Ну что, давай искать конец с петлей.
– Думаю, это не самое сложное, – ответил Вадим, – будем двигаться у дна в направлении платформы и точно не пропустим.
Действительно, ведь под собственной тяжестью толстый многотонный трос будет стремиться занять вертикальное положение, но за счет большей длины застрянет где-то посередине, когда на дне будет лежать существенная его часть.
Так и произошло. Вскоре в свете прожектора они увидели лежащую на дне петлю многотонного троса.
– Надо захватить петлю манипулятором, – сказал Вадим, – и тащить ее прямо до места крепления. Тебе тоже придется поучаствовать. Тут надо вдвоем.
– Давай командуй, – сказал Андрей, имевший минимальные навыки в управлении аппаратом.
– Я буду работать с манипулятором, а ты просто старайся удерживать машину на месте, пока я захвачу петлю.
– Попробую.
На конце манипулятора имелось несколько насадок для различных операций. Вадим сделал активной ту насадку, которая была похожа на своеобразную защелку. Затем он выдвинул стрелу манипулятора вперед, слегка заглубил ее в ил, поддел петлю, поймал трос в защелку и закрыл ее. Все получилось с первой попытки.
– Готово, – произнес Вадим, – теперь назад к плите. Сам справишься или мне взять управление?
– Да попробую, – ответил Андрей.
Он включил двигатель задним ходом, и тяжелый трос медленно пополз за батискафом, взмучивая ил, в результате чего видимость резко упала.
– Больно тяжела эта штука для нашего аппарата, дотащим ли до места? – засомневался Андрей.
– Да пока идет, но по мере удаления от платформы натяжение будет возрастать и нам непросто будет на плите поймать ее в хомут, – ответил Вадим.
И действительно уже через пару минут, когда до цели оставалось еще больше 50 метров, трос натянулся, и батискаф только вхолостую работал двигателем, оставаясь практически на месте.
– Надо передать на платформу, чтобы трос немного стравили и дали слабину. Это возможно, у них там на лебедке запас метров сто, – сказал Андрей.
– Но ведь на лебедке еще нет питания, – возразил Вадим.
– Там предусмотрено механическое вращение барабана на гидравлике, – пояснил Андрей.
– Тогда тебе и карты в руки, вот переговорное гидроакустическое устройство. Радиус надежного действия под водой – всего до трех километров. Там инженер Васильев постоянно на связи. Только не забудь, что это не радиосвязь, которая под водой не работает. Надо говорить короткие четкие слова с паузами, иначе при больших шумах моря и двигателей судов тебя будет не разобрать. Устройство трансформирует твою речь в цифровой код, и этот кодированный гидроакустический сигнал преобразуется на том конце в человеческую речь, но произносимую «компьютерным голосом».
– Да я помню, – сказал Андрей и взял в руки микрофон.
– Стравите трос с лебедки на 100 метров. Как поняли? Прием. – Четко произнес Андрей слова с паузами.
– Вас понял, выполняю, – услышал он в ответ совершенно неузнаваемый голос Васильева.
Ждать пришлось минут десять. Потом постепенно натяжение троса стало ослабевать, и батискаф медленно приблизился к плите.
– Ну что, давай бери на себя управление манипулятором, – сказал Вадим, – а мне придется управлять аппаратом с ювелирной точностью. Тебе лишь потребуется освободить зажим и отпустить трос из манипулятора, когда мы поймаем петлю в просвет замка на плите.
– Пожалуй, это мне по силам, – пошутил Андрей.
– Ну, тогда приступаем.
Просвет в замке был шириной не более 20 сантиметров, а диаметр стального троса лишь вполовину меньше. Но после трех попыток Вадиму удалось завести тросовую петлю в просвет.
– Все, отпускай, – скомандовал он Андрею.
– Сделано, – ответил Андрей, отпуская зажим манипулятора.
В свете прожектора они осматривали результаты выполненной работы, включив переднюю видеокамеру на максимальное увеличение.
– Пожалуй, при натяжении троса может выскочить, – заключил Андрей, и тогда вся работа насмарку. Надо как-то закрыть защелку хомута.
– Нет, манипулятором такую тонкую операцию никак не сделать, – ответил Вадим.
– Тогда я выйду в скафандре.
– Да ты что, у тебя навыков нет, это рискованно.
– Положим, допуск у меня есть, но после сдачи практического экзамена, я этим действительно не занимался. Опыт как раз и приобретается в таких ситуациях.
– Может быть, я пойду? – робко предложил себя Вадим.
– Нет, ты мастер-пилот аппарата. Вдруг что-то потребуется, – ответил Андрей и тоном, не требующим возражений, произнес, – Я пошел облачаться.
Он встал с кресла, открыл шкаф позади и начал процедуру одевания в тяжелые металлические доспехи. Самому было не справиться, и Вадим стал ему помогать.
– У нас не более 40 минут осталось по запасу воздуха и аккумуляторов, – произнес Вадим, взглянув на контрольную панель и защелкивая последний зажим на водолазном снаряжении Андрея. Тот в ответ только кивнул под сплошной стеклянной маской, закрывающей переднюю часть шлема.
Потом Андрей зашел в небольшую шлюзовую камеру и плотно задраил за собой люк. Опустил вниз специальный рычаг, и в камеру стала поступать холодная морская вода. Вот она уже дошла до пояса, до шеи, и, наконец, он увидел кромку воды сквозь стекло гермошлема. Дождавшись контрольного сигнала о заполнении всей камеры, Андрей открыл внешнюю дверь и ступил на илистое морское дно. В руках у него был металлический кейс с минимальным набором инструментов. Осмотревшись, он не увидел вокруг ничего кроме сплошной темноты. И только донная плита с запорным устройством виднелась в свете прожекторов батискафа. Ощущение было не из приятных. Медленно перемещая ноги в тяжелых металлических ботинках, Андрей двинулся к плите. Двигать руками и ногами, облаченными в металлические доспехи, в сплошной водной толще было непросто. Да еще ощущалось подводное течение с левой стороны, и приходилось его преодолевать. Но Андрей быстро привык к новым ощущениям и уже через пять минут добрался до металлической лестницы, приваренной к донной плите. Медленно, шаг за шагом он преодолел несколько ступенек, и оказался на поверхности плиты. Осмотрев запорное устройство, Андрей убедился, что тросовая петля находится на месте. Оставалось лишь закрыть имеющийся просвет довольно тяжелой защелкой, внешне напоминавшей собой защелку браслета наручных часов. Только размером она была около метра. Если ее зафиксировать, тогда уже трос не выскочит из замка. Операция казалась несложной. Взглянув дальше на освещенную часть дна, он увидел, что трос спокойно лежит без натяга на дне. На платформе дали даже излишнюю «слабину». Надо предупредить их, чтобы потом подматывали постепенно и без рывков.
Оценив обстановку, Андрей приступил к выполнению задачи. Течение слегка мешало и приходилось все время искать положение поудобнее, упираясь локтем или становясь на колено. Андрей сначала попытался просто закрыть тяжелую защелку, приподняв ее край двумя руками и накинув ее по месту на противоположную часть замка. Но она плохо поддавалась. Видимо, заклинила ось. Он достал из ящика небольшую кувалду, чтобы, слегка ударяя ей, привести механизм в рабочее положение. Но свет прожекторов батискафа слепил глаза, и в этих условиях было плохо видно куда лучше ударить. Он сделал знак Вадиму, чтобы тот сменил угол освещения. Вадим переместил подводный аппарат левее, замок стал хорошо виден Андрею, и сразу стало понятно, что делать. Слегка подбивая кувалдой, он вывел защелку из заклиненного положения, повернул ее в углубление по месту и зафиксировал металлическим стержнем. В принципе работа была завершена. Но в любом случае надо дать предписание бригаде подводных слесарей провести дополнительные профилактические работы. Андрей решил проверить еще раз свою работу, но в этот момент стало происходить что-то совершенно непонятное. Огни батискафа вдруг резко дернулись с места, а сам батискаф взметнулся вверх. Спустя мгновение так рвануло трос в замке, что Андрею показалось, что сорвет все это тяжелое железобетонное сооружение. Его самого отбросило тросом в сторону и сильно ударило о плиту, да так, что он, похоже, потерял сознание. Мелькнула мысль, что сейчас от удара треснет плотная обшивка скафандра и под мощным давлением вода его просто раздавит. Но спустя несколько мгновений он очнулся и понял, что скафандр держит давление, а он лежит, распластавшись на плите. Голова сильно гудела. Он попытался встать, но у него получилось лишь слегка приподняться на локтях. При этом он тут же ощутил резкую боль в спине и вынужден был снова лечь. Андрею показалось, что он не вполне чувствует правую ногу. Он попытался пошевелить пальцами ноги. Кажется, ему это удалось, но совсем немного. На полную нога явно не работала. Осмотревшись, насколько это возможно лежа, Андрей увидел, что трос предельно натянут, а батискаф оказался висящим в вертикальном положении где-то в двух десятках метров выше. При этом свет его прожекторов упирался в дно метрах в пятидесяти от плиты. Андрею сразу стало понятно, что произошло.
Когда Вадим перемещал подводный аппарат по просьбе Андрея для лучшей подсветки, он, видимо, оказался над тросом, лежащим на дне. Трос неожиданно натянулся (наверное, появилось питание на платформе), зацепил за брюхо батискафа и вздернул его вверх. Сейчас он и висит «вниз головой» на тросе, зацепившись за него какой-то своей частью. Возможно, зацеплен гребной винт. Тогда дело плохо.
Однако, спустя минуту, на поверхности, видимо, заметили неладное после неожиданного включения питания. Трос на мгновение отпустили и снова натянули и повторили так несколько раз. После двух-трех таких «подергиваний» лебедкой, батискаф освободился и в вертикальном положении пошел наверх как поплавок. Андрею было понятно, что всплытие батискафа было неуправляемым. Скорее всего, Вадим, пытаясь до этого самостоятельно высвободить зацепившийся аппарат, наполнил воздухом балластные камеры, и батискаф встал вертикально.
Теперь, когда подводный аппарат всплыл, Андрей остался на дне совершенно один, а вокруг была только абсолютная темнота. Несмотря на внутренний подогрев скафандра, он мысленно ощущал холод окружающих водных масс. Чувствовалось и подводное течение. Чтобы в темноте не отнесло с плиты, Андрей попытался закрепиться между деталями запорного устройства. Надо было думать о дальнейших действиях. Выбора особого не было. Максимальный запас воздуха в баллонах скафандра рассчитан на полтора часа. Прошло уже минут сорок, и у Андрея осталось, в лучшем случае, около часа.
Остается лишь ждать помощи, если таковая может быть организована в тех условиях, какие сейчас на поверхности. Малинин, конечно, предпримет все возможное. Но батискафов больше на платформе нет, а тот, в котором они спустились с Вадимом, наверняка был серьезно поврежден тросом. Был еще батискаф на первой платформе, но он находился на профилактическом обслуживании и вряд ли мог быть подготовлен к спуску в считанные минуты. Разве что чудо, да напор Малинина могли спасти Андрея. Но никакие действия самого Андрея не могли привести к избавлению от подводного плена. Остается только ждать, а чего не известно. Неужели это все, и жизнь кончена? Какого-то страха или паники не было. Говорят, что человек перед смертью за несколько мгновений вспоминает всю свою жизнь. У Андрея этих мгновений впереди еще было достаточно, но сосредоточиться на воспоминаниях не получалось, а, скорее, не хотелось.
...Неизвестно сколько времени прошло. Возможно, стало не хватать кислорода, и Андрей попросту уснул. А, может быть, он забылся или даже потерял сознание от кислородного голодания? Этого было не определить. То ли во сне, то ли наяву он увидел какие-то огни среди этого черного подводного царства. Что это, батискаф Вадима или что-то еще? Нет, ничего нет, снова сплошная темнота, то ли на самом деле, то ли темнота в сознании.
* * *
Валентин Малинин, тем временем продолжал координировать все действия на платформе. После того, как группе Лаврова удалось, наконец, запустить хотя бы резервный дизельный генератор, военные пожарные вместе с помощниками из числа штатного состава промысла подключили насосы и приступили к тушению остатков пожара забортной водой. Дела у них шли на лад и скоро они должны были завершить свое дело. Разумеется, полностью восстановить работу промысла после случившегося было невозможно. Потребуется многомесячный ремонт с участием специальных бригад. Но даже сейчас маломощного дизель-генератора едва хватает на работу насосов и центрального пульта управления со связью. Для того чтобы обеспечить даже минимальный уровень функционирования основных систем жизнеобеспечения платформы этого недостаточно. Поэтому Лавров со своей группой уже в спокойном режиме продолжал попытки запустить главный дизель-генератор, а затем, минуя сгоревший распределительный блок, подключить самое необходимое бортовое оборудование.
Основным источником беспокойства Малинина оставался батискаф, в котором Вадим и Андрей работали на дне. Но с ними была крайне ограниченная связь по гидроакустике, осуществляемая через инженера Васильева, подготовившего аппарат к спуску.
Бортовая связь была восстановлена, и Малинин, набрав номер отсека Васильева, тут же услышал его голос:
– Инженер Васильев на связи.
– Как там у нас дела внизу? – поинтересовался Малинин.
– Все идет по плану. Андрей Михайлович сам крепит трос. Скоро должны завершить.
– Хорошо. Докладывайте обстановку каждые 15 минут, – распорядился Малинин.
– Вас понял, будет сделано, – ответил Васильев. Малинин присел на диван в диспетчерской, и впервые за прошедшие несколько часов прикрыл глаза и позволил себе расслабиться. Продолжающаяся нехарактерная качка немного убаюкивала, и в какой-то момент Малинин даже немного задремал. Но буквально тут же это забытье было прервано. Внезапно он почувствовал какой-то резкий рывок, от которого содрогнулась вся платформа. «Что это может быть? – подумал он, – не Лавров ли там чудит со своими пробными подключениями?».
Он тут же набрал Лаврова:
– Что там у вас происходит?
– Запустили основной генератор, и какие-то нагрузки оказались подключенными, несмотря на сгоревший распределительный блок, – ответил Лавров, – пока непонятно, какие именно.
– А мне, кажется, понятно какие, – произнес Малинин, – так дернуть мог только натянувшийся трос платформы. Неработающая лебедка подключилась и натянула трос. А там люди на дне работают. Отключай немедленно!
Малинин тут же набрал пост гидроакустической связи Васильева.
– Что там с нашими на дне? – крикнул почти срывающимся голосом Малинин.
– Информации нет, связь нарушена, – ответил Васильев.
Малинин почувствовал, что оправдались самые худшие его предположения.
Надо срочно что-то предпринимать, чтобы вызволить людей из подводного плена. Причем самых лучших людей. Малинин на миг увидел перед собой озабоченное и решительное лицо Андрея, к которому, сам не зная почему, час назад перед их погружением испытал теплые отеческие чувства. Но чем и как можно им помочь? Второго подводного аппарата на борту нет. Но он есть на первой платформе. Малинин тут же вышел в эфир:
– «Штокман-1», я «Штокман-2, прошу связи.
– Я «Штокман-1», вахтенный диспетчер Круглов на связи, – услышал Малинин в ответ.
Слава богу, на вахте оказался бывший однокашник Малинина Иван Круглов, с которым были дружны уже много лет.
– Иван, выручай, – уже без всякой субординации в эфире произнес Малинин, – у нас люди на дне работают на северо-западной донной плите. Связи с батискафом нет. Снарядите своих на помощь. Каждая минута на счету.
– Но у нас аппарат на профилактике, и не уверен, что сможем быстро его запустить.
– Сделай все возможное, прошу как друга. Я ведь никогда тебя ни о чем личном не просил, ты же знаешь. Люди погибнут.
– Хорошо, Валентин, мы сделаем все, что в наших силах, – услышал он ответ Круглова.
Он был уверен в Иване. Тот никогда не давал пустых обещаний.
Но что же все-таки там случилось у ребят?
* * *
Вадим наблюдал за работой Андрея на донной плите, и когда тот попросил знаками подсветить место работы с другой стороны, он переместил батискаф на несколько метров правее. При этом ни он, ни Андрей не обратили внимания на то, что ослабленный крепежный трос, лежащий на дне, оказался как раз под днищем батискафа. А если бы даже и заметили, то не придали бы этому значения.
Пока Вадим сидел в аппарате один, он вновь вспомнил об Оксане. Их многолетние взаимоотношения с Андреем не давали ему покоя. И хотя вчера при встрече с Андреем на платформе они вроде бы обо всем договорились, он никак не мог погасить в себе острое чувство ревности. Ну что же будет дальше? Оксана ни за что не сможет забыть Андрея, такого успешного и самостоятельного, особенно в сравнении с неуверенным и слегка закомплексованным Вадимом. Ну почему же так везет во всем этому Андрею? И притупившаяся, было, обида разыгралась в нем с новой силой. Нет, он не позволит играть собой!
Внезапно раздался резкий металлический скрежет, и последовал сильный рывок. Батискаф резко крутануло и вздернуло куда-то вверх. Вадим на мгновение потерял чувство ориентации в пространстве. Его самого сбросило с кресла пилота, сильно ударило о какую-то выступающую часть, после чего он почувствовал острую боль в правом боку. Затем вся эта круговерть так же неожиданно успокоилась. Но после всего происшедшего батискаф «висел» носом вниз, и Вадим оказался в крайне неудобном положении: он упирался животом в стол управления, а лбом в передний смотровой иллюминатор. Сзади за ним находилось закрепленное в полу кресло пилота. Сесть на него было невозможно. Это было бы похоже на то, что удалось бы в комнате взгромоздиться на стул, прикрепленный к потолку. Однако кресло было близко, и до него можно было дотянуться рукой. Бок нестерпимо болел: вероятно, было сломано ребро. В иллюминатор можно было увидеть освещенный прожекторами участок дна примерно метрах в двадцати внизу. Но донной плиты с оставшимся там Андреем в освещенном секторе видно не было. «Батискаф висит на крепежном тросе платформы», – мысленно сделал Вадим однозначный вывод. Надо было как-то выходить из ситуации и пытаться управлять аппаратом даже в этой неудобной позе. Он с трудом дотянулся до аппарата гидроакустической связи и включил тумблер передатчика, чтобы сообщить о случившемся на платформу. Зеленая лампочка на пульте, означавшая готовность аппарата к сеансу, не загорелась. Значит передающее устройство на корпусе повреждено тросом.
Затем Вадим попытался включить гребной винт и тем самым высвободить батискаф из троса. Что-то заскрежетало сзади, но потом все смолкло, и наступила абсолютная тишина. «Ну что, надо наполнить кингстоны воздухом на полное всплытие, и тогда, может быть, отцепимся? – подумал он, – Лишь бы компрессор работал». Он повернул рычаг и с удовлетворением услышал звук работающего компрессора, качающего воздух. Нос аппарата начал подниматься, прошел горизонтальное положение, а потом задрался кверху. Вадим оказался теперь прижатым к спинке своего кресла, а передние смотровые иллюминаторы были направлены вверх на водную поверхность, до которой было больше 300 метров, и дневной свет сюда не пробивался. Но батискаф так и не отцепился от троса. «Наверное, крепко зацепило за гребной винт», – подумал он.
Больше методов воздействия на ситуацию у Вадима не оставалось. Он стал просто ждать, и думы о своем спасении перемежались с переживаниями об Оксане. Холодеющая мысль о собственной смерти все неотступнее сверлила голову. О том, что еще большая опасность грозит Андрею, которому осталось воздуха совсем ненадолго, он даже не вспомнил.
Спустя несколько минут он опять почувствовал скрежет на корпусе, батискаф при этом качнуло. «Они там, на платформе трос резко отпускают и подматывают лебедкой», – подумал Вадим. Потом все это повторилось, и Вадим почувствовал, как аппарат немного прополз вверх по тросу. После очередной такой операции батискаф отцепился и стремительно как поплавок пошел к водной поверхности с ускорением. Через несколько мгновений Вадим ощутил, как неуправляемый батискаф уже раскачивался на поверхности штормового моря. В иллюминатор проглядывал свет хмурого дня. Потом он понял, что аппарат взяли на буксир, и через несколько минут они оказались в специальном защищенном от волн отсеке платформы. Понимая, что спасен, он думал теперь только об Оксане.
«Значит, так бог распорядился, и я теперь буду с ней, – ликовал Вадим, – должно ведь и мне когда-то повезти». О том, что это везение могло быть достигнуто ценой смерти бывшего друга, он старался не вспоминать. И вообще круговорот противоречивых мыслей закружился в голове Вадима, и он был уже не в состоянии ими управлять. Наконец, люк батискафа открыли снаружи. Он увидел лицо Малинина и услышал его голос:
– Где Андрей? Ты оставил его?
Вадим попытался ответить что-то вроде того, что он не виноват, и все само так случилось. Но в результате он почему-то не мог произнести ни слова в ответ и лишь довольно глупо улыбался.
«Видать, парень свихнулся, – подумал Мали-нин, – и лучше его пока не трогать». Остается только надеяться на Круглова, что тот подготовил со своими ребятами батискаф с первой платформы, и они уже пошли на выручку Андрею. По словам Васильева, воздуха в скафандре у того еще минут на сорок.
* * *
Андрей открыл глаза, и первое, что увидел – это симпатичное лицо молодой женщины. А голос ее был еще более приятным.
– Ну, что, наш легендарный герой пришел в себя?
Андрей пока совсем еще плохо соображал и не вполне отдавал себе отчет в том, что происходит и где он находится. К тому же дышать было тяжеловато. Казалось, воздуха не совсем хватает.
– А, собственно, что со мной и где я?
– Голубчик, да Вам просто повезло. Вы, считай, заново родились, так что впереди у Вас новая жизнь.
Андрей, правда, почти ничего не помнил о старой своей жизни. Кем же он был и что делал там? Он старался припомнить какие-то детали, но они все время ускользали. В памяти возникло лицо молодой девушки. Кто она, и кем приходится Андрею? Ах, да это Оксана. Но сейчас это был всего лишь какой-то отвлеченный образ. Любит ли он ее? Нет, он не может этого сказать определенно. Потом вспомнилось бесконечное море, платформы посреди воды, какие-то пульты, устройства, аппараты. Но дальше память упорно не пускала. Андрей все время куда-то летел на самолетах, опаздывал, догонял то ли самого себя, то ли кого-то еще и опять опаздывал. Но чего-то радостного и светлого в воспоминаниях не было.
Разбудившая его девушка была настолько доброжелательна и приятна, что Андрей подумал, что вот с ней он, пожалуй, не прочь начать новую жизнь. Он еще раз взглянул в веселые, и, как ему показалась, немного озорные глаза необычайно молодой докторши.
– Доктор, а Вас как зовут?
– Валя.
– А вы поможете мне начать эту новую жизнь? Мне кажется, что без Вас у меня ничего не получится. Я, наверняка, опять окажусь в старой. А мне туда не так уж и хочется.
– Надо же, какой Вы быстрый. Сначала давайте Вас на ноги поставим, а потом сами будете разбираться со своей жизнью.
–Ну, все же, Валя, вы оставите мне надежду?
В ответ она только произнесла:
– На сегодня Вам хватит эмоций, отдыхайте.
Но ее озорные глаза не сказали «нет», это точно...
Четвертая экспедиция
Павел лежал, откинувшись в кресле малого пассажирского салона, и находился как бы в промежуточном состоянии между бодрствованием и сном. Двигателей почти не было слышно, ощущалось лишь легкое покачивание, которое убаюкивало и склоняло чашу весов, скорее, в сторону сна. В сознании всплывали отдельные фрагменты реальных жизненных эпизодов, перемежающихся порой явными сновидениями с непонятными персонажами и ситуациями.
Павел всю жизнь посвятил геофизике, познавая тайны земных глубин с помощью разных методов и приборов. Наука эта зародилась давно. Проводя измерения различных полей и сигналов, прошедших через глубинные структуры, геофизикам удавалось уже в конце XX века иметь что-то похожее на фотографии земных недр, да еще иногда получать косвенную информацию о составе горных пород, слагающих эти недра. Тогда разведочная геофизика, и особенно сейсморазведка, наиболее широко использовалась во всем мире для поисков месторождений нефти и газа. Но сейчас в современных условиях возможности ее стали намного шире. О внутренней структуре других планет, и, прежде всего, ближайшего нашего спутника – Луны, люди узнают теперь, в основном, от геофизиков. И вклад самого Павла в это дело за последнее десятилетие был немалым. Он одним из первых российских сейсморазведчиков оказался в составе отряда космонавтов, когда серьезно встал вопрос о международном освоении лунных недр. Он же участвовал в разработке специальных лунных сейсмоприемников и регистрирующей аппаратуры, способных работать в условиях сильных контрастов лунных температур при полном отсутствии там атмосферы.