Текст книги "Пучай-Река да Калинов мост (СИ)"

Автор книги: Юрий Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Павлов Юрий Владимирович
Пучай-Река да Калинов мост. Главы 1-18

Часть четвёртая. Пучай-река да Калинов мост

Пролог

Прошло три года, как я вернулся из того странного и полного необычных приключений путешествия в мир русской сказки. Я встретил девушку, которую полюбил всем сердцем, которая ответила взаимностью на мои чувства. Мы поженились и у нас растёт сынок: ему скоро исполнится три годика.

...

Тогда, шагнув в виртуальное окно я встретился с тем человеком: была ли эта встреча задумана специально или произошёл какой-то сбой – я не знаю.

Я шагнул к нему и взялся за вилы. Он был так занят процессом, что даже не заметил меня и вздрогнул от неожиданности. Когда он обратил на меня взгляд, я поразился: поразился сходству его со мной. Это было фантастично!

– Ты??!

Вместе с удивлением я заметил испуг, промелькнувший в его глазах.

– Ты вернулся?!

– Как видишь. А почему ты напуган? – я даже не успел удивиться тому, что он говорит со мною и говорит на русском языке, причём говорит в той же самой манере, в какой обычно говорю и я.

Он отпустил древко вил и выпрямился.

И опять я был поражён: и рост, и сложение, и ужимки – всё было моё!

– Ты первый, кому удалось вернуться оттуда живым – он уже шагнул к виртуальному окну и обернулся.

Я всматривался в пространство виртуального окна за ним, но там была кромешная темень.

– Прощай – он махнул мне рукой; точно также всегда делал я, расставаясь с кем-либо, и шагнул в черноту виртуального окна.

Окно растаяло, а я стоял в смятении – Выходит – я рассуждал в слух – что он знал о тех, что были там до меня. Но как он, такой же смертный, мог узнать об этом. Выходило только одно: его использовали уже не первый раз или ... или он не тот, кем мне его представили.

Я понимал, что эта тайна будет донимать меня, пока не будет раскрыта, но я понимал также, что ответа здесь я найти не смогу.

– Чтож получается? – опять я разговаривал сам с собой – Мне снова придётся туда вернуться? – от этой мысли сладко-сладко заныло сердце: всё-таки там было здорово!

Да! Там была опасность, смертельная опасность и риск не вернутся назад никогда. Никогда!

Но, там осталась Наташка ...

Глава первая. Кфар Наум

Наташка сделала шаг и остановилась. Клубок не шелохнулся, и она поняла: принц на том берегу и совсем рядом. Она вздохнула, зашла в реку по грудь и, оттолкнувшись, поплыла.

Выйдя на берег сняла с себя одежду и отжав, снова оделась. Она, вдруг, почувствовала жажду и шагнула ... реки не было, исчез и лес. Она стояла на дороге мощёной камнем, и белая полная луна освещала унылый холмистый пейзаж вокруг.

Наталья пошла по дороге, навстречу луне, но через несколько шагов развернулась и пошла в обратную сторону.

Уже подсохла одежда, когда она увидела впереди каменную стену, уходящую направо и налево. Дорога упиралась в ворота в стене, а за стеной, освещаемые луной, виднелись дома из белого камня. Она подошла к воротам и, взявшись за кнокер (большое медное кольцо), стукнула им несколько раз в железную пластину дверного молотка. В ночной тишине удары громко звякали, а эхо последнего долго-долго висело в воздухе. Когда вибрирующие звуки последнего удара затихли, Наталья хотела постучать ещё раз, но в это время сдвинулась щеколда, запирающая створку небольшого окна в воротах, и оно приоткрылось. И хотя бледный свет от полной луны хорошо освещал всё вокруг, страж, по ту сторону ворот, держал в руке факел. Он придвинул факел к самому проёму окна и что-то отрывисто скомандовал.

Язык показался Наташке незнакомым, и она уже хотела смутиться, но в следующее мгновение смысл сказанного, будто эхом, отозвался в её сознании – Покажи лицо!

Она придвинулась к проёму, глядя прямо в языки пылающего факела

– Тебя все обыскались, Мариам! – страж отодвинул факел, заскрипели вытягиваемые из петель засовы и ворота, медленно и со скрипом, растворились.

"Мариам?" – удивилась Наташка, но почему-то не стала возражать.

– Заходи, что ж ты стала, как истукан! – теперь речь стража была понятной и ясной, но Наташка отчётливо понимала, что говорит он не на русском языке.

– Обручник уж дважды присылал Фамарь к вор ... – страж осёкся – Постой-постой! – он придвинул факел и осмотрел Наташку – Что за странные одежды на тебе, Мариам? И где же ты была?

Но, взглянув в лицо Наташки-Мариам, страж усмехнулся – Ладно, пойдём я провожу тебя к дому, в котором остановился Иосиф. То-то обрадуется старик.

Он затворил ворота и закрыл их на засовы.

– Идём! – и он, взяв её руку в свою, как маленькую девочку, повёл Наташку-Мариам, освещая дорогу факелом.

Впрочем, рядом с этим, двухметрового роста, римским легионером – Наташка успела разглядеть и его одежду, и короткий меч в ножнах на широком кожаном поясе, перепоясывающим его, словно портупея, и бляху, с выдавленным рисунком скорпиона, на тунике – она действительно казалась девочкой.

Пройдя до самого конца улицы, видимо центральной в этом городке, он повернул в проулок и, освещая петляющую тропинку, повёл Наташку дальше.

Если дома на центральной улице были в два этажа и выложены из тёсаного белого камня, то здесь пошли скромные домишки бедняков из чёрной глины, крытые тростником.

Доведя Наташку-Мариам до последней избушки, самой неказистой и бедной, легионер постучал костяшками в косяк двери.

Дверь, скрипнув, приоткрылась.

Она даже заперта не была!

На стук вышла молодая, неполных тридцати лет женщина и всплеснула руками – Мариам, девочка, где же ты потерялась, милая? Отец так переживает, что даже уснуть не может. Ну пойдём, пойдём моя дорогая, завтра в дорогу, а ты ещё не ложилась.

–Где ты нашёл её, Октавиан? – бросила она легионеру, уже закрывая дверь за собой и не ожидая от него ответа.

– Сама пришла – ответил тот в закрывшуюся дверь. Усмехнулся и, развернувшись, пошёл назад.

Тётка Фамарь провела Мариам в женскую половину дома и уложила в постель – Ты спи, я сейчас скажу отцу, что всё с тобой в порядке, пусть успокоится да поспит хоть немного.

Тётка ушла, а Наташка, едва голова коснулась подушки, провалилась в сон.

– Мариам, девочка моя, просыпайся – кто-то легонько тормошил Наташку за плечо. Она с трудом разлепила глаза. В проём оконца под потолком пробивался тусклый свет зари, освещая нехитрое убранство комнаты. Тётка Фамарь, уже одетая, стояла рядом и смотрела с ласковой улыбкой на Мариам.

– Вставай Мариам, нам долгий путь предстоит. Спасибо сотнику Юлиану, выделил нам двух легионеров: Пантеру и Брута. Они будут сопровождать нас до самого Назарета. Говорят, что Пантеру тоже вчера весь вечер искали ...

Она говорила без умолку что-то ещё, а Наташка лежала и мысли путались в её голове – "Обручник, Иосиф, Фамарь, Назарет, сотник, Мариам ... боже мой, я что же в Израиле?" – но даже не это, а другое обожгло сознание – "Мариам? Дева Мария? Богоматерь?" – Наталья зажмурила глаза – Не может быть ...

– Да что ты, милая! – всплеснула руками Фамарь – последние слова Наташка произнесла вслух – Не будет он к тебе входить, пока не исполнится двенадцать лет. Что ты, что ты милая?!

...

Я увидел городскую или крепостную стену – не очень-то разбираюсь – в которую упиралась дорога. На стене был виден страж, и он тоже увидел меня. Я услышал, как он что-то крикнул, видимо тому, кто был у ворот и когда я остановился в нескольких шагах от них, открылось небольшое окно и меня осветили факелом.

– Это Пантера! – крикнул страж с факелом, тому, что был на площадке.

"Пантера?" – но ещё больше я был удивлён тому, что понимаю речь стража, говорящего не на родном мне языке.

В воротах открылась дверца и на улицу шагнул страж с факелом

– Пантера, дружище, где-же ты пропадал полдня? Юлиан уже места себе не находит.

Бааа, друг мой, а во что же это ты нарядился то? Хха! Да вы посмотрите на него, уж не из гарема ль ты сбежал, дружище? – и он захохотал.

– Отстань, деревенщина! – звуки, исторгаемые глоткой и трансформируемые языком и губами, складывались в слова, понятные моему сознанию, но речь была чуждой. Я, однако, всё понимал и сам отвечал, и даже не успел удивиться, что знаю этого увальня.

– Я не деревенщина – обиделся он – Моё имя Брут*

– Какая разница? И что тебе за дело, где я был?

– Неээт, Пантера. Сотник искал тебя и сказал, чтобы ты сразу шёл к нему, как только объявишься. Ты уж сходи друг, он ещё не ложился. Да постой ты! Пойдём в казарму, переоденешься. Сегодня, как раз, Мариам принесла стираную одежду.

Он шёл рядом со мною и балаболил без умолку, как будто истосковался по общению или не говорил целый год.

Мы вошли в казарму – одноэтажное строение из известняка, крытое тростником.

Вдоль прохода, по обе стороны, стояли сколоченные в два яруса деревянные нары с тюфяками. Брут дошёл до середины и сел на тюфяк, а я сел на свой, рядом с ним. В изголовье лежала свёрнутая одежда и я переоделся. Нацепил на грудь бляху с изображением скорпиона и встал.

– Пойду, узнаю, зачем я ему понадобился – Пантера легонько ткнул друга в плечо.

– Иди, а я на ворота – Брут тоже встал. Он был на целую голову выше Пантеры.

Они ударили по рукам и разошлись.

Сотник Юлиан жил здесь же в казарме, в отгороженном, ширмой из тростника, закутке.

Пантера сдвинул в сторону тканевую занавесь и шагнул внутрь – Ты искал меня, Юлиан?

Юлиан, при свете факела читавший какой-то свиток, отложил его в сторону и встал.

– Да, брат, ищу уже с обеда. Садись – и сам опять сел.

– Иосиф из Назарета закончил плотницкие работы на синагоге и завтра, нет, уже сегодня, отправляется в свой город. Он попросил меня, чтобы я дал ему в сопровождение легионеров. Он хорошо поработал, хотя и старик, и я не мог ему отказать. С ним его младшая, Фамарь-хохотушка и Мариам, обручённая ему невеста. Она достигла возраста половой зрелости и по закону иудейскому не может дальше находиться при синагоге.

Пантера усмехнулся – Хочешь сплавить старому иудею свою шлюшку, развратник?

– Я не прикасался к ней, Пантера, она слишком юная.

– Дааа? – деланно удивился Пантера – А помнишь наш поход в Белгику с Октавианом? А помнишь тех девочек, галлок? Сколько им было лет и сколько их было у тебя в обозе, когда мы возвращались? А сколько ты замучил, насилуя и издеваясь над ними?

– То было двенадцать лет назад – глухо ответил Юлиан – Я стал другим, ты знаешь.

– Обрезался и грехи смыл? Читаешь Тору и молишься Яхве? Да какой ты святоша?! От тебя же похотью смердит, как от бабуина! Блудницы за милю чуют твой запах, старый бабник! – Пантера встал и хлопнул сотника по плечу.

– Пойду отдохну перед дорогой, да и ты дай отдых чреслам, Юлиан.

Юлиан поднялся – Кого возьмёшь во товарищи?

– Брута, кого ж ещё-то!

– Тогда пойду заменю его.

Сотник ушёл, а Пантера прилёг на свой лежак и сразу погрузился в сон.

...

Иосиф запряг ослика в повозку, сложил туда свой плотницкий инструмент и присел на дорогу, ожидая, когда выйдут Фамарь и Мариам.

Иосиф был стар и одинок. Саломию схоронил лет двенадцать назад и жил бобылём. Узнав, что сотник в Кфар-Науме строит народу синагогу и, что нужны плотники, собрался и пошёл на заработки. Здесь и приглянулась ему Мариам, здесь и обручился с нею.

Женщины вышли, завёрнутые в одежды по самые глаза.

Иосиф встал и тронул поводья.

На выходе из ворот их ждали двое: один, большой увалень, с покатыми плечами и мускулистыми руками, рыжий, весь в веснушках, и невысокий, ладно сложенный и подвижный воин, с надменным взглядом, умудрявшийся смотреть свысока даже на своего друга, который был выше его на целую голову.

Фамари сразу приглянулся добродушный Брут, а Мариам, встретившись взглядом с Пантерой, вздрогнула, почувствовав исходящую от него энергию, таящую скрытую угрозу.

Легионеры были в туниках и кольчужных рубахах без рукавов, поверх которых были накинуты плащи. И туники, и плащи тёмно-красного цвета. На ногах калиги*, скрипящие подошвами, на поясах гладиусы* и кинжалы, на головах шлемы, в руках щиты и пилумы*, а через плечо Т-образная жердь с заплечной кожаной сумкой.

Брут осклабился, встретившись взглядом с Фамарью. Эта хохотушка была в его вкусе.

Воины бросили в повозку плащи и шлемы, сложили дротики и щиты, и свои заплечные сумки.

Юлиан вышел к воротам и долго стоял, провожая их взглядом.

*Брут(лат.) – деревенщина; калиги – сандалии; гладиус – короткий, 40-56 см, меч; пилум – копьё или дротик, длиною более 2 м.

Глава вторая. Миссия

Они прошли поприще: дневной путь.

За весь день останавливались дважды: отдохнуть и поесть лепёшек из пресного теста, напечённых Фамарью, запивая ячменным пивом.

Иосиф шёл рядом с осликом. Одет он был в сирвалы*, затянутые на талии шнурком и белую хлопковую рубаху без воротника, обмотанную по талии поясом. Голова повязана куфией*, на ногах стоптанные мадасы*.

Фамарь и Брут шли за повозкой, шушукались и хихикали. Фамарь, вполголоса, бросая взгляды на отца, рассказывала Бруту, как в шабат вытаскивали козлёнка, упавшего в колодец.

Мариам шла рядом с повозкой и, прислушиваясь к болтовне Фамари, улыбалась.

Одеты женщины были одинаково: в чёрных шёлковых хабарах*, с продетыми и стянутыми на уровне груди шнурками, поверх хабар надеты малляи* с рукавами, а на головах белые бухнуки*, завязанные спереди. На ногах те же мадасы.

Пантера, который, казалось, ходить медленно и неспешно просто не мог, стремительно уходил вперёд, а потом садился и ждал их, покусывая травку.

Когда солнце опустилось за горизонт и тени размыло сумраком, остановились ещё раз.

Иосиф освободил осла от упряжи, чтобы он отдохнул и пожевал травки, и сам присел отдохнуть.

Брут и Фамарь чесали языки.

Мариам захотела писать и, стесняясь сказать об этом, просто пошла к густо разросшемуся кустарнику из полыни, крапивы, терна и рута.

Фамарь, заметив уходящую Мариам и, не прерывая очередной смешной истории, взглянула на Пантеру, стоявшего в нескольких шагах.

Пантера усмехнулся и отошёл к кустарнику, за которым скрылась Мариам.

Осмотревшись, Мариам присела и слегка подтянула подол хабары. Зашипела моча и девушка с облегчением вздохнула.

– Что ты тянешь?

Мариам вздрогнула от произнесённого и испуганно оглянулась.

Пантера тоже услышал, но слов не разобрал.

– Начинай – всё тот же приглушённый голос

Напуганная Мариам, задержав излияние, хотела встать, но чья-то рука, обхватив её сзади, зажала рот, другая рука задирала подол рубашки. Мариам дёрнулась, но рука, зажимавшая рот, стиснула её до хруста. Она задыхалась, но вырваться из объятий не могла. Кто-то, задрав подол хабары, раздвигал её ноги, одновременно подталкивая вперёд и Мариам опустилась на колени.

– Сейчас мы проверим эту девственницу

Она почувствовала, как в анус упёрлось тупое и твёрдое и проникло в неё, причинив резкую боль. Она задыхалась и перед глазами жёлтыми всполохами плавали круги, а его рука щупала лобок и раздвигала губы – Целка? – и твёрдое и тупое протаранило гимену, погружаясь во влагалище и раздвигая слипшиеся стенки – Разверзающий ложе сна! – и когда запульсировала сперма, вспыхнули и погасли жёлтые круги и Мариам лишилась чувств.

Пантера перевернул девушку на спину – она была без сознания. Он подхватил её на руки и пошёл к повозке.

Фамарь, увидев его, всплеснула руками и запричитала. Пантера осторожно опустил Мариам в повозку и отошёл. Брут, с кинжалом и мечом в руках, осматривался вокруг, а Иосиф, трясущимися руками запрягал осла.

Фамарь коснулась рукой лица Мариам – Жара нет – пробормотала она

Оправляя подол хабары, она ощутила влажные пятна под рукой и, слегка наклонившись, потянула носом. Уловив характерный железистый запах, она успокоилась и улыбнулась – Обычное женское – и, подойдя к Иосифу, что-то сказала ему вполголоса.

...

Повозка, рядом с которой шли четверо, а пятая лежала в ней, скрылась за холмом.

На дороге остались двое.

– Что теперь и куда нам идти? – спросил я.

– Не знаю – пожала плечами Наташка.

Там, где Пантера вынес из кустарника Мариам, засветился экран, но, когда мы подошли ближе, их оказалось два. В одном был мой огород и я, собирающий картошку, в другом виднелись башенки и трубы Наташкиного дворца.

Я сжал Наташкину ладонь – Мы справились, всё кончено, туда! – и потянул к огороду.

– Нет! – она притянула меня и впилась в губы. Отстранила и заглянула в глаза – Они ждут меня, я не могу – и шагнула в сказку.

Сделав несколько шагов, обернулась: её губы кривились. По растерянному взгляду, я понял: Наташка не видит меня.

Я не колебался. Просто всматривался в её лицо и когда экран исчез – шагнул в огород.

* Сирвалы – шаровары из хлопка с карманами; куфия – шёлковый платок; мадасы – топтуны, род башмаков; хабара – покрывало из шёлка, расширяющееся книзу наподобие юбки; малляя – подобие плаща с рукавами; бухнук – платок с вышитым орнаментом.

Глава третья. Возвращение в Тридевятое

Я огляделся: всё тоже небо, затянутое тучами и низко нависшее, всё тот же мир, ни в чём, ни на йоту не изменившийся. В очередной раз вселенский обман и ложь одержали победу над рассудком, над знанием, над здравым смыслом.

Я воткнул вилы в землю и присев, стал выбирать из кустов картошку.

...

В тот день, сынишка, набегавшись и наигравшись, уснул, едва я начал рассказывать ему сказку. Поправив одеялко в кроватке и прикрыв дверь детской, я ушёл в спальню.

Жена спала, разбросавшись на кровати и я осторожно прилёг в ногах, положив руки под голову.

Спать не хотелось и, уставившись в потолок, стал вспоминать Тридевятое.

Вдруг потолок поплыл по кругу и исчез. Вместо потолка возникла вращающаяся чёрная воронка, в которую меня стало засасывать. Я погружался в воронку и погружение сопровождалось гулом низкой частоты, нараставшим по мощности.

Запоздало шевельнулся страх ...

Шум стих. Воронка исчезла.

Я стоял на крыше Наташкиного дворца. Сияло солнце, день был в разгаре.

Черепичная крыша нагрелась, и я переступил, сообразив, что босиком и одет в шорты и тельняшку.

Я огляделся: стражи на воротах не было, по улице деревни бегали ребятишки, а на поляне, где я боролся с Настасьей, Черномор наблюдал за тренировочным боем четырёх молодцов.

Меня никто не заметил, и я полез в трубу, чтобы спуститься в опочивальню.

Спускаться на землю и заходить во дворец через крыльцо и дверь я не решился, полагая, что меня здесь давно уже забыли.

Спускался очень медленно и бесшумно, останавливаясь и прислушиваясь. Но, было тихо.

Перед тем, как опуститься в камин, я ещё раз прислушался.

Тишина. И спрыгнул в камин.

Окна были зарешёчены, ставни открыты. Постель разобрана и смята, как будто только что встали. Дверь закрыта.

Я выбрался из камина. В опочивальне никого не было.

Только теперь я осознал, в каком нелепом положении нахожусь.

"А если и Наташка забыла обо мне? А если Наташки здесь уже давно нет и правит другая или, что ещё хуже – другой? А вдруг Наташка обзавелась царём?"

Перед глазами вставали картины моего пленения, пыток и жестокой, и мучительной казни на колу.

"Ооо, Род!" – из-под мышек побежали струйки пота и сразу захотелось назад.

Я глянул на потолок. Ничего!

"Может лечь и руки за голову?" – подумал я и лёг на кровать. Но сколько ни пялился в потолок, он не исчезал.

Я зевнул, закрыл глаза и ... заснул.

Мне приснилась Наташка с малышом на руках, который тянул ко мне ручки. Не поднимаясь и не вставая, я поманил его к себе. Наташка осторожно опустила его в мои руки, и я удивился, насколько он был тяжёл. Я опустил его на грудь, а он прямо на глазах стал расти и, утяжеляясь, вдавливал меня в кровать. Потом, вдруг, сжал мою голову и впился в губы взасос.

Я дёрнулся, ужаснувшись, и проснулся.

Наташка, вся в слезах, лежала на мне и, обнимая и тиская, покрывала поцелуями.

Глава четвёртая. Сын

– Ром! – голова Наташкина на моих коленях, я поглаживаю её – Ром, ну почему так долго? Я вся истосковалась. Вся!

Я был в замешательстве.

Нет, я был охуенно рад, что она не забыла, не нашла другого. Но! Но, теперь надо как-то сказать, что я ж ...

– Ты женат? Там?

– Дда

– Она красивая? А имя, как её зовут? А дети есть?

Я вздохнул, от Наташки не скрыть ничего – Красивая. Татьяна. Есть – сынок, третий год пошёл.

– Роом – она коснулась моей щеки – я рада, что у тебя всё хорошо там. Правда.

– Наташ, выходит, что я обманул тебя, обещая жениться

Она улыбалась, глаза закрыты – Ты здесь, со мной, а остальное не важно.

– Ты через трубу?

– Ага

Наташка села – А как добрался?

– В воронку засосало, через потолок

– Ааа – Наташка оживилась – второй уровень

– Чегооо??

– Мир Серый, ну, ты помнишь, я рассказывала?

– Помню, но я через него вроде бы и не проходил

– Проходил. Ты можешь этого не знать и не замечать ... до поры. Но речку Мару, ты не заметить уже не мог, ты переплывал её трижды. А это первый уровень Мира Серого.

– Ром – она накрыла мой рот ладошкой – Я знаю, вопросов много, но давай задашь их Филину.

И, удерживая ладошку, добавила – Филин-волхв. Но, об этом потом, Ром, ты не хочешь увидеть своего сына?

Я сжал Наташкину ладонь – Где он? Как ты его назвала? Ему уже должно быть три годика ...

Наташка встала и загадочно улыбаясь, подошла к двери и трижды хлопнула в ладоши.

Дверь приоткрылась – на пороге замер страж.

– Иди к Черномору, скажи ему, что я хочу говорить с мальчиками. Немедленно!

Страж отступил в коридор, закрывая дверь.

– С мальчиками?

– Алёна, Настасья и Василиса – все понесли от тебя, и все родили сыновей.

Наверное, я выглядел очень смешно, Наташка прыснула

– Ты же говорила, что ...

– Говорила. Но, видимо с твоим появлением, здесь что-то изменилось или нарушилось. И я склоняюсь к последнему, хотя – Наташка смотрела на меня – хотя медведь-то перестал заламывать мужика. Когда я вернулась они мне разом всё и вывалили.

– Что вывалили?

– Рукобл ... дельницу Карла отпустил, купца Алёниного, Добрыню, Ставра, даже Курочку Рябу старикам вернул.

– Тааак – протянул я – и что же теперь будет?

– А вот здесь ничего не изменилось. Они забыли о тебе, как только ты переплыл Мару в первый раз.

– И не узнают и не вспомнят меня?

– Нет

– А как же дети? Они ж нагуляли их выходит?

Наташка улыбалась – Опасаешься разборок со стороны мужей, которым наставил рога?

Я поёжился – Чё то ты как-то легкомысленно к этому относишься, милая моя царица. Как никак богатыри. Двое, по крайней мере, точно, про купца не знаю. Я не Д"Артаньян, чтобы драться на дуэли сразу с тремя. Да и не хочу я позорить этих славных мужей перед их жёнами и детьми.

– Не будет разборок. Они мальчишек считают своими сыновьями. У Алёны тоже колдун, а у Насти и Василисы богатыри. И все они унаследовали твою способность ...

– У Алёны тоже? Так мой сын колдун?

– От человека у ведьмы рождается колдун

Я молчал, не зная, как реагировать, и спросил о другом – Какую??

– Не твой блядский характер, Слава Роду!!

– Ты всё-таки ревнуешь?

– А как я должна была относится к тому, что ты трахал тут всех подряд баб направо и налево? Миссия у него видишь-ли! А Миссию то, оказывается, возложили на двоих! Ты не забыл, кого насиловал на дороге в Назарет?

– Вообще-то тебя, а Мариам насиловал Пантера. Мне, правда, показалось, что он этого так и не понял.

– Что они унаследовали? Ты не сказала.

– Способность замедлять время. Но у них, мне показалось, эта способность многократно превышает твою, хотя колдунам это вроде и ни к чему; их могущество превосходит даже моё.

– А мне никакой благодарности за изнасилованную Мариам, за смертельную опасность Миссии. Даже член не вырос!

– У тебя должна появится способность, которой раньше не было.

Я пожал плечами – Да нету ничего

– Может проявиться не сразу, а только в критической ситуации. А член – Наташка подняла руку, на ладони лежали пять стебельков ведьминой травки.

В коридоре послышались шаги, и травка исчезла с её ладони.

Наташка пошла к двери, а я вскочил, подтянул шорты, заправил тельник, поправил одеяло и подушки, и замер в ожидании

В дверь постучали.

Наташка, приоткрыв дверь, вышла в коридор и закрыла её за собой.

Во мне нарастала дрожь: "Что говорить, как вести себя. С одним ещё куда ни шло, но четверо ..."

Дверь открылась ...

Передо мною стояли молодцы, которых я увидел на полянке с Черномором.

Мне показалось, что я схожу с ума – "На вид лет по двадцать, все одного роста, одного сложения и похожи, как две, ну, то есть, четыре капли воды".

Но добило всё же не это: передо мною стоял я в четырёх копиях!

Я переводил взгляд с одного на другого и не мог отличить одного от другого.

– Каак? – я смотрел на Наташку

Всё же проницательность у неё не отнять

– Ты же помнишь наш разговор о времени, когда я за тобой пришла? Ты можешь прожить здесь целую жизнь, но туда ты вернёшься в то самое мгновение от которого начался отсчёт твоего времени здесь.

– А если меня убьют здесь? Там я останусь живой или нет?

– Я так далеко не заходила. Тебя не должны здесь убить.

– Не могут?

– Да, не могут.

– Ты не очень уверена в этом, Наташка.

– Но ведь в прошлый раз всё обошлось, Рома? Почему сейчас что-то такое должно произойти?

Мне стало понятно, что Наташка не знает наверняка и я смолк.

– Ром – и мы все уставились на Наташку, а от меня не ускользнуло, что на имя отреагировали все четверо.

– Ром – Наташка смотрела на своего сына – Войди в него

Я не успел даже сосредоточиться на смысле сказанного – один Ромка исчез.

– И ты тоже! – исчез второй

Оставшиеся Ромки, хитро на меня поглядывали

Я не знаю, как чувствует себя ртуть, которая в реторте алхимика превращается в золото, но я ощутил себя, правда очень кратковременно, золотым сосудом, который наполнили ртутью. Я ощутил плотность своей плоти, возросшую в три раза! Но, как только ощущения стали прежними, они вышли из меня, и я едва не взлетел, впрочем, и это длилось недолго.

Сказать, что я был ошарашен?

Я был потрясён!

Ещё бы: перед тобой стоит человек и вдруг начинает троиться!

Даже закоренелый трезвенник решит, что он вчера перебрал.

– Мальчики – Наташка грустно улыбнулась – Это ваш отец.

Они всматривались в меня, а я улыбался и выглядел, наверное, очень по-дурацки.

– Мальчики – она потянула за руку Ромку, нашего Ромку и он встал между нами – Это должно остаться тайной. Ваши родители об этом не должны знать.

– А теперь – она тронула сына за плечо – Вернитесь к дядьке.

Они ушли, а я пребывал в смятении: ведь о том, что было в Тридесятом, я Наташке ещё не рассказал.

Глава пятая. Миранда

На её ладони пять стебельков; она игриво качнула бёдрами – Нуу!

– Я, между прочим, с дороги, а ты мне воды не подала, не накормила, в пуховую постель не уложила. Тебе трах подавай!

Стебельки исчезли, а у меня, тут же, от похотливого желания скрутило ятра.

– Ту-ту! Ушёл поезд! – она опять читала мои мысли – У меня тоже есть характер, мой Государь.

– Что-то твой характер переменчив, как погода в мае, дорогая моя.

Наташка скуксилась и слезливо проговорила – Я может опять беременна.

– Чегооооо?!! – вскинулся я, захлёбываясь ревностью, хлещущей словно кровь из рассечённой аорты.

Наташка захохотала, довольная тем, что розыгрыш удался

– Тюууу! Как был простодушный, так и остался. Доверчивыый, как телёнок – она подошла ко мне вплотную и обняла, прижимаясь животом и, держа в ладонях мою голову, смотрела в глаза.

И вдруг я вспомнил ещё кое-что – Постой, ты же сказала, что ведьма только Алёнка?

– Да – Наташка всё также смотрела в мои глаза

– Но Василису я кончил в жопу. Как же она понесла?

– Я не знаю, как у тебя получается всё делать через жопу – Наташка отошла к окну и скрестила руки на груди – Но Василиса понесла от тебя!

Я молчал, совершенно сбитый с толку.

– Всё! Довольно! Завтра же сыграем свадьбу! Я сыта твоими похождениями по горло. И попробуй только, залезть на какую-нибудь Несмеяну, велю отрубить тебе голову, не колеблясь!

Меня рассмешил её тон, и я не смог сдержать улыбки и, чтобы не обидеть Наташку, отвернулся.

Зря я это сделал.

Тишина за спиной была пугающе зловеща, и я резко обернулся.

Огромная чёрная кошка уже прыгнула: лапы, с выпущенными когтями длиною сантиметров по восемь, оскал и слюна, капающая с клыков, жёлтые, сузившиеся до полосок, зрачки ...

Я даже не сморгнул, но интуиция запустила рефлекс раньше, чем я успел что-либо сообразить.

Она замерла в воздухе, и я залюбовался грациозностью зверя. Глаза остекленели, и губа медленно-медленно сдвигалась, обнажая оскал.

Я обошёл её, сдвинув лапы и слегка подтолкнув налево, опустил хвост и, зайдя сбоку, лёгким касанием ладони в живот, задал направление. Отошёл к двери и, взявшись за ручку, отключил замедление.

Она обрушилась всей массой на кровать, да так, что заскрипел пол, а кровать, с жутким скрежетом, сдвинулась на пол аршина.

Кошка била хвостом по одеялу и следила за мной взглядом.

– Что за херня? Ты в своей ревности готова растерзать меня. Что с тобой происходит, Наташка?

Она села на кровати и тяжело вздохнула – Не знаю, Рома. Это началось сразу после возвращения. Они, – она повела головой, – Они боятся меня ... они даже смотреть на меня боятся, так сильно напуганы

– Ты кого-нибудь поранила?

– Нет

– Обращалась перед ними?

– Всего один раз. Сорвалась, но быстро опомнилась. Я не знаю, что происходит и это особенно страшно: мне всё труднее становится контролировать свой гнев, свою злость, свою ярость. Рома – Наташка закрыла глаза, её плечи сотрясались – Рома, помоги мне.

Я подошёл и прижал её голову к своему животу. Горючие слёзы промочили футболку, она всхлипывала, распустив нюни.

– Ты запомнила, кто тебя вывел из равновесия?

– Нет – она чуть повернула голову – Я только увидела застывший ужас в глазах, а больше не помню ничего.

Наташка тёрлась щекой об мой живот и успокаивалась. Она отстранилась и, потянув меня, легла на спину.

– С травкой?!

– Нет. Я хочу тебя в натуральном виде

– А с травкой я был искусственный?

– Роом, травка даёт глюки, но член не увеличивает

– Чтооо?! – я отжался от неё

После истерики Наташка даже смеяться не могла – Род мой, Рома! Это поразительно! Как ты, такой наивный и доверчивый, мог пройти два Царства, выполнить Миссию и остаться живым?! – она притянула меня, вжимая в себя.

Любовь Наташки была бурной и быстрой, как налетевший шквалистый ветер: закрутило и схлынуло.

Я лежал на ней с членом в ней, твёрдым, как камень.

Она открыла глаза – Рома, я всё. Знаю, ты хочешь доеб ...– она устало улыбнулась – Разрешаю. Только один раз. Сходи трахни кого-нибудь – и она закрыла глаза.

– Кого??

– Ром, ну пройдись по деревне, найдёшь каку-нибудь бабёнку

– Да они же все в деле! Наташ, ты же сама сказала.

– Ром, ну мож кто в дозоре у кого из них, ну? Хочешь травку(?), возьми на столе.

Наташка уже не открывала глаз и дыхание становилось мягким и едва заметным.

Я сполз с Наташки, слез с кровати, оделся, подошёл к столу, сгрёб травку и вышел из опочивальни.

Стоя на крылечке я увидел стража из дружины Черномора, ведущего под уздцы Серко.