Текст книги "Иной Сталин"

Автор книги: Юрий Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Реорганизовав ПБ чисто формально – увеличив число его членов с первоначальных пяти до девяти, но заполнив его своими явными приверженцами, уже только этим Сталин решительно порывал с традициями «старой гвардии». Продолжая яростно полемизировать не с членами ПБ, а с лидерами теперь уже «объединенной» оппозиции, слишком поздно сплотившей былых непримиримых противников – Троцкого и Зиновьева, он только упрочивал собственную линию.

В декабре 1926 г., выступая на VII пленуме ИККИ, в который раз Сталин отстаивал свой план, доказывая, что он не означает отказа или отхода от социалистической идеи, а лишь на неопределенный срок сужает ее территориально. «Политическая база социализма, – отмечал он, – у нас уже создана, это диктатура пролетариата». Развивал мысль: «Экономическая база социализма далеко еще не создана, и ее надо еще создавать». И конкретизировал: чтобы ее создать, надо «сомкнуть сельское хозяйство с социалистической индустрией в одно целое хозяйство»[18]18
  Сталин И. Собр. соч. Т. 9. М, 1952. С. 126–127.


[Закрыть].

Обосновывая свой курс внутри ВКП(б), Сталин предлагал решать принципиально иные, откровенно национальные задачи, считая их более верными и убедительными. «Мы должны приложить все силы к тому, – уточнял он, – чтобы сделать нашу страну экономически самостоятельной, независимой, базирующейся на внутреннем рынке…»[19]19
  Там же. Т. 7. С. 299.


[Закрыть].

Ничего и нигде не говорил Сталин лишь о той цене, которую придется заплатить СССР за экономическую независимость. За индустриализацию и модернизацию. За социалистическую систему хозяйства, которая может развиваться «бешеными» темпами и обогнать капиталистическую за весьма короткий срок и тем самым позволит достичь конечной цели – создания общества процветания и благоденствия, с самым высоким уровнем жизни – общества социалистического.

Вопрос о цене все же возник. Закономерно, неизбежно, естественно, и привел к очередному конфликту в партии.

XIV съезд не только утвердил курс на индустриализацию как необходимую предпосылку модернизации экономики СССР, принял он решение и о плановом отныне развитии народного хозяйства. Поначалу в виде эксперимента – только на один 1925/26 хозяйственный год. План был весьма небольшой по объему и капиталовложениям, вполне реалистический. Успешное выполнение как его, так и следующего, на 1926/27 г., должно было обеспечить использование средств, полученных в основном от внешней торговли, давшей именно в 1926/27 г., впервые за весь советский период, активное сальдо – 57 млн. золотых рублей.

Слишком оптимистично положившись на сохранение, а возможно, и рост накоплений такого рода, Сталин подтолкнул партию и страну на следующий шаг. В октябре 1927 г. объединенный пленум ЦК – ЦКК принял решение о директивах по разработке плана развития народного хозяйства уже на пять лет. В декабре аналогичное постановление вместе с контрольными цифрами очередного годового плана принял и XV съезд. На нем-то и обозначилось расхождение во мнениях по основному вопросу: откуда, каким образом будут получены средства для выполнения пятилетки.

Сторонники Сталина твердо рассчитывали на прежний источник внутренних накоплений, на расширение внешней торговли в целом, на увеличение статей экспорта, который состоял тогда наполовину из пушнины (17 %), нефти и нефтепродуктов (15,4 %), лесоматериалов и спичек (12,6 %), марганца (2,2 %). Вторая же половина складывалась из сельскохозяйственной продукции – яиц, масла, зерна (5,4 %), льна и кудели, жмыха, мяса, сахара[20]20
  Жуков Ю.Н. Операция «Эрмитаж». М., 1993. С. 30.


[Закрыть]. И Микоян – нарком внешней и внутренней торговли, и Орджоникидзе – нарком РКИ и председатель ЦКК, поддерживая предложение Сталина, полагали вполне возможным увеличить продажу за рубеж нефти, зерна, мяса и масла. А может быть, и получить иностранные займы или кредиты под гарантию того же экспорта.

Обсуждение источников финансирования пятилетнего плана скорее всего завершилось бы приемлемым для всех решением, если бы одновременно не обозначилась еще одна достаточно серьезная проблема – нехватка хлеба в городах. Производители товарного зерна – те, кого относили к кулакам и середнякам, отказывались продавать его государству, мотивируя это тем, что за вырученные деньги ничего не могут приобрести. Только начавшись, индустриализация сразу же породила дефицитную экономику, ставшую хронической нехватку самых необходимых, элементарных товаров широкого потребления.

Сталин, отстаивая прежде всего генеральную цель, вынужден был преуменьшить значение возникших сложностей. Опасаясь нового раскола партии, который мог бы оставить его в меньшинстве, Сталин пошел на компромисс с Бухариным, согласившись с необходимостью в качестве первоочередной задачи укреплять союз с середняком, а на кулачество оказывать чисто экономическое давление, например, не предоставлять государственных кредитов. Взамен же Сталин получил поддержку своей новой аграрной политики, выражавшейся в коллективизации деревни, постепенном «переходе мелких и разрозненных крестьянских хозяйств в крупные объединенные хозяйства на основе общественной обработки земли»[21]21
  Сталин И. Собр. соч. Т. 10. М., 1952. С. 305.


[Закрыть].

Выдвинув эту вторую и параллельную программу действий, Сталин не учел лишь одного: резкого увеличения продуктивности аграрного сектора, становящегося «социалистическим», а следовательно, и роста доходов в лучшем случае можно было ожидать не раньше, чем через год-другой. Сама по себе коллективизация, что бы она ни обещала в будущем, не могла изменить конкретную ситуацию к лучшему. Потому-то согласованные на съезде решения отнюдь не ликвидировали нехватку хлеба, а сохранили и даже усилили ее. Чтобы выправить положение, пришлось пойти на чрезвычайные меры – реквизицию зерна в деревне, возродившую практику времен мировой и гражданской войн.

Инициировав «хлебозаготовки», даже приняв в них личное участие, Сталин недвусмысленно обозначил и истинное отношение к крестьянству, и готовность в случае необходимости исправить или спасти положение, прибегая к крайностям, к репрессиям. Он продемонстрировал, что добиваться индустриализации станет любой ценой, сколь высока она ни окажется.

Столь откровенное поведение Сталина, в сущности, и породило очередную конфронтацию в партийно-государственном руководстве. На пленуме в июле 1928 г. возобновилась полемика внешне вроде бы о политике по отношению к середнякам, в действительности же – об источниках финансирования пятилетки, а отсюда и о ее объемах и темпах. В результате было отсрочено утверждение одного из двух существовавших вариантов плана, «оптимального» и «минимального», что всего через год привело к роковым последствиям.

Трое членов ПБ – Бухарин, Рыков и Томский, – поддержанные замнаркома финансов Фрумкиным и некоторыми другими видными деятелями партии, отказались одобрить реквизиции в деревне и репрессии по отношению к середнякам, объявив такую практику ревизией решений XV съезда. Они настаивали на «минимальном» варианте пятилетки при обязательном развитии наравне с тяжелой и легкой промышленности, считали, что темпы коллективизации должны определяться успехами индустриализации, а не наоборот.

Сталин не пошел на обострение конфликта, хотя и не постеснялся широко использовать аргументы, заимствованные у левых, у Преображенского. Он не сказал открыто о конце НЭПа, который и определял отношение партии к крестьянству. Как бывало уже не раз, Сталин занял уклончивую позицию. И использовал тезис Бухарина о возрастании классовой борьбы по мере продвижения к социализму, хотя и дал понять, что имеет в виду лишь кулачество, этот «капиталистический элемент» деревни. Сталин признал актуальность всех решений XV съезда и потому согласился на прекращение реквизиций зерна, повышение закупочных цен на 20 %. Взамен же получил заявление, подписанное всеми членами ПБ, о единстве, отсутствии разногласий среди них.

Вслед за тем легко и просто он настоял на утверждении именно «оптимального» плана пятилетки: 26 марта 1929 г. – на расширенном заседании СНК и СТО СССР, 29 апреля – на XVI партконференции, 28 мая – на V съезде Советов СССР. Началом же пятилетки решили считать первоначально задуманную дату – 1 октября 1928 г.

Но тем деловая активность Сталина не ограничилась. В ноябре он добился вывода Бухарина из ПБ, а вскоре позволил вернуть из ссылки многих видных троцкистов и утвердить их на высоких государственных постах, в основном в ВСНХ. Он потворствовал резкому усилению темпов коллективизации, давая все основания считать: он, а вместе с ним и узкое руководство, и практически вся партия пошли по пути, настойчиво рекомендованному левыми. То есть по пути форсированной индустриализации за счет выкачивания всех средств из деревни.

Сталин не только сделал очередной стратегический выбор в пользу взглядов левых, троцкистов. Он воспользовался всеохватывающей перестройкой, дабы претворить в жизнь свою старую идею по национальному вопросу. Согласно инициированной им административной реформе были ликвидированы уезды и губернии, взамен образованы мелкие по размерам округа и гигантские края и области. Но последние только в РСФСР, всего 14. Помимо них, ту же самостоятельность придали еще семи заведомо полиэтническим автономным республикам: Башкирской, Дагестанской (временно), Карельской, Крымской, Казахской, Татарской и Якутской. Остальные оказались наравне с округами составной частью краев и Казахской АССР. Тем самым, не меняя конституцию, лишь юридически не ущемляя права союзных республик, Сталину удалось понизить их статус. Уравняв их с новыми административными единицами, добился именно того, что семь лет назад задумывалось как территориально-национальная автономия. Практически Сталин достиг унитарности, подкрепив ее жесткой системой управления всеми стройками и большей частью сельского хозяйства прямо из Москвы, через ВСНХ и Наркомзем СССР.

В том же 1929 г., как результат официальной пропаганды сути и значения «оптимального» плана и «сплошной» коллективизации, возродились прежние утопические воззрения, подогреваемые статьями Зиновьева и Ларина надежды, что результатом первой пятилетки станет создание экономической базы социализма, а второй – уже коммунизма. Следовательно, не позже чем через пять лет утвердится социализм в его классической форме – без частной собственности и семьи, без классов и государства. Многие, особенно молодежь, начали немедленно «коллективизировать» быт. К весне 1930 г. только в одном Ленинграде существовало 110 коммун с десятью тысячами «коммунаров»[22]22
  Революция и культура. 1930. № 7. С. 54.


[Закрыть].

Другим выражением той же тенденции стало повсеместное строительство в городах домов-коммун, состоявших из двух групп помещений: «жилых ячеек» – квартир преимущественно однокомнатных, без кухни; и «общественного сектора» – одной для всех жильцов столовой с фабрикой-кухней, клуба, яслей и детского сада. В конце 1929 г. ВСНХ подготовил, а в начале следующего года провел конкурс проектов уже «социалистических городов». Нижний Новгород, Запорожье, Новокузнецк, Магнитогорск, другие места крупнейших строек пятилетки должны были отныне формироваться лишь из домов-коммун.

Но именно тогда Сталину пришлось срочно корректировать обозначившийся курс, не только не отвечавший его взглядам, слишком левый, явно утопичный, но и не соответствовавший реальным условиям. В марте он опубликовал статью «Головокружение от успехов», где подчеркивал: «Нельзя насаждать колхозы силой… механически пересаживать образцы колхозного строительства в развитых районах в районы неразвитые». Заодно Сталин позволил себе вволю поиздеваться над «революционерами», которые «дело организации артели начинают со снятия с церквей колоколов», стремятся «перепрыгнуть через самих себя… обойти классы и классовую борьбу». И сделал вывод: «надо положить конец этим настроениям»[23]23
  Сталин И. Собр. соч. Т. 12. М., 1952. С. 193, 198–199.


[Закрыть].

С подобными «настроениями» покончили уже в мае 1930 г. постановлением ЦК ВКП(б) «О работе по перестройке быта», осуждавшим попытки «перескочить через те преграды на пути к социалистическому переустройству быта, которые коренятся, с одной стороны, в экономической и культурной отсталости страны, а с другой – в необходимости в данный момент максимального сосредоточения всех ресурсов на быстрейшей индустриализации страны»[24]24
  Справочник партийного работника. Вып. 8. М., 1934. С. 733.


[Закрыть].

Срочная корректировка курса весной 1930 г. стала необходимой и по иной, более серьезной причине – из-за охватившего весь мир в октябре – ноябре 1929 г. финансового кризиса, практически сразу же приведшего к депрессии.

Добиваясь экономической независимости СССР, упорно именуя этот процесс «социалистическим строительством», Сталин исходил из обязательной интеграции, хотя и в минимальной степени, в мировую систему хозяйства. Ведь для осуществления пятилетнего плана требовалось приобретать за рубежом строительные машины и рельсы, оборудование для создаваемых предприятий и целые заводы, нанимать иностранных специалистов и оплачивать все за счет поступлений от внешней торговли либо получая краткосрочные кредиты. Теперь же, в условиях кризиса, постоянно предрекаемого большевиками-теоретиками, но разразившегося для них неожиданно, да еще в самый неблагоприятный для СССР и планов Сталина момент, следовало буквально на ходу, импровизируя, резко поменять политику. Исходить следовало из того, что никто из деловых партнеров Советского Союза больше ничего не будет покупать, а, напротив, потребует чуть ли не немедленной выплаты по уже предоставленным кредитам.

Сталин оказался перед сложной дилеммой. Либо признать правоту и левых – Троцкого, Зиновьева, и правого Бухарина, единодушно предсказывавших именно такой результат попытки в одиночку, без поддержки пролетариата, победившего в промышленно развитых странах Европы, модернизировать национальную экономику. Либо упорно, невзирая ни на что, продолжить осуществление пятилетнего плана и использовать для этого все возможные средства, самые жестокие и суровые.

Сталин избрал второе. И потому ему сначала пришлось обосновать возможность применения в ближайшем будущем насилия. Он объявил, выступая летом 1930 г. на XVI съезде: «Репрессии в области социалистического строительства являются необходимым элементом наступления»[25]25
  Сталин И. Собр. соч. Т. 12. С. 309.


[Закрыть]. Неизбежность и политическую окраску приобрела борьба уже не только с кулаками, но и со специалистами, не пожелавшими добровольно терпеть лишения, участвуя в строительстве социализма, в том числе участниками давнего «шахтинского» дела, и новых – «Промпартии», «Союзного бюро меньшевиков», «Крестьянской трудовой партии».

Затем Сталин приступил к другим, столь же радикальным действиям. В июле из ПБ вывели Томского, в декабре – Рыкова. Был сформирован новый состав СНК СССР, с заменой глав ключевых для выполнения пятилетнего плана ведомств. В июле наркомом иностранных дел утвердили Литвинова, в октябре наркомом финансов – Гринько, председателем ВСНХ – Орджоникидзе, наркомом внешней торговли – Розенгольца, в декабре главой правительства – Молотова, сохранившего и пост председателя исполкома Коминтерна. Им и предстояло решительно, не считаясь ни с чем, проводить в жизнь заведомо непопулярные решения, спасать курс на индустриализацию любой самой дорогой ценой.

«Наш рабочий класс, – объяснял Сталин в отчетном докладе XVI съезду, – идет на трудовой подъем не ради капитализма, а ради того, чтобы окончательно похоронить капитализм и построить в СССР социализм… Отнимите у него уверенность в возможности построения социализма, и вы уничтожите всякую почву для соревнования, для трудового подъема, для ударничества. Отсюда вывод: чтобы поднять рабочий класс на трудовой подъем и соревнование и организовать развернутое наступление, надо было прежде всего похоронить буржуазную теорию троцкизма о невозможности построения социализма в нашей стране»[26]26
  Там же. С. 355.


[Закрыть].

Все эти способы воздействия, избранные Сталиным, должны были дать максимальный результат в ближайшие год-два. От еще одного решения, принятого тогда же, результатов следовало ожидать гораздо позже, в весьма отдаленном будущем. С 1 сентября 1930 г. в СССР, впервые за всю многовековую историю страны, вводилось всеобщее бесплатное и обязательное четырехклассное начальное обучение, чем делался самый значительный шаг по пути ликвидации культурной отсталости народов страны.

Продолжавшаяся индустриализация сказывалась во всем: в резком обесценивании, инфляции рубля; в острой, усиливающейся нехватке всего необходимого, что заставило ввести карточную систему на продукты питания и товары широкого потребления; в опасном сокращении экспорта, что привело в 1931 г. к самому большому пассивному сальдо во внешней торговле – около 300 млн. золотых рублей. Однако Сталин упорно шел раз избранным путем к намеченной цели, не позволяя ничему и никому остановить себя. Потому и решился на самые крайние, необычайно жесткие меры, полностью используя послушные ему властные органы – ПБ и СНК.

Сам пятилетний план неофициально был резко сокращен, до уровня несоизмеримо более низкого, нежели недавно Сталиным же отвергнутый «минимальный» вариант. Он был сведен в январе 1931 г. к 65 «ударным стройкам», уже прошедшим нулевой цикл, в которые была вложена большая часть предусмотренных для них средств. Обо всех остальных забыли – до лучших времен.

Вновь были резко усилены темпы коллективизации, неотвратимо ставшей сплошной. Пойти на такой шаг пришлось исключительно ради того, чтобы поставками фуражного зерна срочно расплатиться с Германией по краткосрочным долгам, вызвав тем страшный голод, охвативший большую часть Украины и Северного Кавказа.

Летом 1931 г. было одобрено предложение ОГПУ о широком использовании труда заключенных на стройках, лесоразработках, на шахтах и рудниках преимущественно в отдаленных, неосвоенных районах страны, куда иным образом привлечь рабочую силу оказалось невозможным. Сделано было то, что и породило вскоре ставший печально знаменитым ГУЛАГ.

Было проведено массовое, второе по счету, изъятие церковных ценностей. Дано согласие на продажу полотен великих старых мастеров из Эрмитажа Гульбенкяну, владельцу крупнейшей тогда на Ближнем Востоке нефтяной компании, – ради увеличения экспорта бакинской и грозненской нефти и Меллону, миллионеру и министру финансов США, чтобы получить от него разрешение на продажу в Соединенные Штаты советских спичек и марганца. Это, в частности, и позволило Розенгольцу доложить XVII съезду: баланс внешней торговли в 1933 г. оказался наконец активным и принес стране доход в 150 млн. золотых рублей. Он почему-то умолчал о более значимом: к концу того же года СССР сумел выплатить две трети зарубежных долгов, взятых для осуществления первого пятилетнего плана, – около 1 млрд. золотых рублей.

Постоянно меняя тактику, в главном – в стратегии – Сталин оставался последовательным. Не считаясь ни с чем, он и в дальнейшем намеревался продолжать столь же форсированную индустриализацию, которая, по его убеждению, только и могла обезопасить страну, советскую власть. Он не ошибся, ибо именно такое решение оказалось не просто единственно верным, но и своевременным. В начале 30-х гг. политическая ситуация в мире резко ухудшилась, породив отнюдь не надуманную, как прежде, а вполне реальную угрозу войны. Для СССР же – на два фронта.

Глава вторая

Межвоенное двадцатилетие… Термин этот давно устоялся и прочно вошел в словари историков и политологов. Определяется он двумя датами: подписанием победителями в Первой мировой войне, странами Антанты, 28 июня 1919 г. в Версале мирного договора с побежденной Германией, только что ставшей республикой, и нападением нацистской Германии 1 сентября 1939 г. на Польшу, что послужило началом Второй мировой войны. Но Версальский мир оказался на редкость хрупким, непрочным, в действительности он продлился не два десятилетия, а всего одно. Во всяком случае, для Восточной Азии.

Японию, практически не участвовавшую в войне, не удовлетворило приобретение бывших германских колоний – Каролинских, Марианских и Маршалловых островов в Тихом океане и бухты Цзяочжоу на китайском Шаньдунском полуострове. В ночь на 19 ноября 1931 г., воспользовавшись как предлогом взрывом полотна Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД) под проходившим японским воинским эшелоном, Токио отдал приказ разоружить китайские гарнизоны во всех городах вдоль ЮМЖД и занять их. Лидер партии гоминьдан и глава национального – нанкинского правительства Китая Чан Кайттти запретил диктатору Трех восточных провинций (Маньчжурии) маршалу Чжан Цзолиню оказывать какое бы то ни было сопротивление захватчикам, дабы избежать расширения конфликта, перерастания его в войну. Однако японские вооруженные силы все же не ограничились лишь зоной ЮМЖД и оккупировали всю Маньчжурию. А 9 марта 1932 г. объявили ее «независимым государством» Маньчжоу-Го, возглавляемым сыном последнего китайского императора Пу И.

Советско-японская граница, прежде практически морская, увеличилась почти вдвое – за счет появления весьма протяженного, от Владивостока чуть ли не до Читы, сухопутного участка. На нем почти сразу же разместилась мощная японская армейская группировка, генералы которой не скрывали своих агрессивных устремлений. Но первыми расценили происшедшее как угрозу для СССР отнюдь не в Москве. Посланник США в Китае Джонсон сообщал 13 января 1932 г. в Государственный департамент:

«Я все более и более убеждаюсь, что японские действия в Маньчжурии должны рассматриваться больше всего в свете русско-японских отношений, чем китайско-японских… Высшие военные власти Японии пришли к заключению, что для них имеется возможность действовать в Маньчжурии и продвинуть японскую границу дальше на запад в подготовке к столкновению с Советской Россией, которое они считают неизбежным»[27]27
  Цит. по: Документы внешней политики СССР (далее – Документы). Т. XV. М, 1969. С. 731.


[Закрыть].

Сталин и узкое руководство в целом, занятые нелегкими проблемами, связанными с индустриализацией, – поиском новых зарубежных кредитов или займов, созданием легкой промышленности, механизацией РККА и сокращением ее численности, – поначалу не хотели верить в серьезность возникшей на востоке угрозы. Видимо, уповали на иное, безопасное для СССР развитие событий.

11 ноября 1931 г. в городе Жуйцзине открылся I Всекитайский съезд рабочих и крестьянских депутатов. Он провозгласил образование Китайской советской республики, сформировал Совет народных комиссаров во главе с Мао Цзэдуном и Реввоенсовет, который возглавил Чжу Дэ. Руководство китайской компартии обратилось к гоминьдану с предложением прекратить шедшую пять лет братоубийственную гражданскую войну и создать единый антияпонский фронт. Чан Кайши отклонил предложение и бросил все имевшиеся в его распоряжении силы против советских районов. Однако те устояли, отразили нападение. Более того, 5 апреля 1932 г. Китайская советская республика объявила Японии войну.

Как свидетельствуют факты, Сталин решил, что новая ситуация коренным образом изменит положение в Китае, приведет рано или поздно к рождению общего фронта коммунистов и гоминьдана, который и вынудит Японию повернуть свои армии на юг, от советской границы. Поэтому он пытался сделать все, лишь бы не раздражать, не провоцировать Токио. Он предложил начать переговоры о продаже принадлежавшей Советскому Союзу Китайской восточной железной дороги (КВЖД), потребовал полного прекращения «подрывной работы ОГПУ и Разведупра в Маньчжурии»[28]28
  Сталин и Каганович. Переписка. 1931–1936 гг. М., 2001. С. 208, 212.


[Закрыть]. Однако в то же время Сталин остался равнодушным к предложению национального, гоминьдановского Китая восстановить дипломатические отношения, разорванные еще в 1929 г., и заключить пакт о ненападении.

19 июня 1932 г. Сталин писал из Сочи, где он находился в отпуске, в Москву Молотову, что США «пытаются вовлечь нас лаской в войну с Японией… Предложение нанкинцев о пакте ненападения – сплошное жульничество. Вообще нанкинское правительство сплошь состоит из жуликов». Правда, на всякий случай сделал оговорку: «Это не значит, конечно, что мы не должны считаться с этими жуликами или их предложением о пакте ненападения»[29]29
  Письма И.В. Сталина В.М. Молотову. 1925–1936 гг. М., 1995. С. 240–241.


[Закрыть]. Но уже через девять дней, скорее всего под влиянием наркома иностранных дел М.М. Литвинова, Сталин стал менять свое отношение к проблеме. 28 июня он дал указание остававшимся в Москве членам узкого руководства – Молотову, Кагановичу, Ворошилову и Орджоникидзе:

«Согласен, что в отношении Нанкина нужна сдержанность, но позицию сдержанности нужно проводить так, чтобы не получилось отталкивание нанкинцев в объятия Японии. Этот вопрос, как и вопрос о наших отношениях с Америкой, имеет прямое отношение к вопросу о нападении Японии на СССР. Если Япония благодаря нашей излишней сдержанности и грубости к китайцам заполучит в свое распоряжение нанкинцев и создаст единый фронт с ними, а от Америки получит нейтралитет, – нападение Японии на СССР будет ускорено и обеспечено»[30]30
  Там же. С. 354. Сталин и Каганович… С. 199–200. 31


[Закрыть].

Заняв такую промежуточную позицию, Сталин не спешил с принятием окончательного решения. Да, с его согласия в Москве заведующий 2-м восточным отделом НКИД Б.П. Козловский и в Женеве М.М. Литвинов начали вялотекущие переговоры с представителями национального Китая. Козловский и Литвинов настаивали прежде всего на ни к чему не обязывающем восстановлении полномасштабных дипломатических отношений, которые, мол, и позволят позже вернуться к вопросу о пакте о ненападении. И лишь для того, чтобы оказать давление на Японию, 1 июля «Известия» оповестили мир о проходивших беседах. Но в то же время, и не менее официально, узкое руководство оценило события в Жуйцзине как важную победу тактики и стратегии Коминтерна. В тезисах по докладу О.В. Куусинена XII пленуму ИККИ, одобренных Сталиным 16 августа[31]31
  Там же. С. 281.


[Закрыть], с нескрываемой гордостью отмечалось: «Наступил конец относительной стабилизации капитализма… В Китае – революционная ситуация, на значительной территории – победа советской республики… В Китае – массовый подъем антиимпериалистической борьбы, развертывание советского движения, крупные успехи героической китайской Красной армии…»[32]32
  Цит. по: Пленум ускоренной подготовки к боям за власть, за диктатуру пролетариата. Коммунистический интернационал. 1932. № 27. С. 4–6.


[Закрыть].

Только четыре месяца спустя Сталин отважился сделать выбор, отказавшись от надежды на скорую победу революции в Китае. 12 декабря 1932 г. в Женеве М.М. Литвинов и глава китайской делегации на Конференции по сокращению и ограничению вооружений Янь Хойцин обменялись нотами, объявившими о восстановлении нормальных дипломатических и консульских отношений между СССР и нанкинским правительством[33]33
  Известия. 1932.13 декабря.


[Закрыть], отношений Москвы с тем режимом, который шестой год вел кровопролитную борьбу с коммунистами, с Китайской советской республикой. Но пакт о ненападении с Нанкином был заключен только 21 августа 1937 г., уже после открытой агрессии Японии против Китая.

…Еще более взрывоопасная ситуация начала складываться в Европе, а породили ее события в Германии, которую начиная с конца 1917 г. большевики рассматривали как идеальный и самый надежный центр пролетарской революции и на которую летом 1923 г. сделали основную ставку и «отодвигаемый» от власти Л.Д. Троцкий, и приходивший ему на смену Г.Е. Зиновьев, и будущий лидер правых Н.И. Бухарин. 14 октября «Правда», редактируемая Бухариным, опубликовала подборку материалов без подписи «Какое дело русскому крестьянину до германской революции». В одном из них утверждалось:

«Соединение самой могучей техники и промышленности Германии с сельским хозяйством нашей страны будет иметь неисчислимые благодетельные последствия. И та, и другая получат громадный толчок к развитию».

В том же был непоколебимо уверен и Зиновьев. Две недели спустя в «Правде» он заявлял: «Союз с победоносной пролетарской революцией (в Германии – Ю.Ж.) может быстро и радикально обезвредить опасные стороны нашего НЭПа. Союз пролетарской Германии и Советской России создал бы новую фазу НЭПа, ускорил бы и упрочил бы развитие нашей государственной промышленности и подрезал бы в корне тенденцию новой буржуазии занять господствующее положение в хозяйстве нашего Союза Республик»[34]34
  Зиновьев Г. Проблемы германской революции. Статья 9-я. – Правда. 1923. 31 октября.


[Закрыть]. Практически то же утверждал Троцкий.

«Мы сейчас, – писал он, – несомненно, подходим вплотную к одному из тех исторических узлов, которые определяют дальнейшее развитие на ряд лет, а по всей вероятности, и десятилетий. Центром европейских и мировых проблем является Германия»[35]35
  Троцкий Л. Малое и большое. – Правда. 1923. 18 октября.


[Закрыть].

Даже девять лет спустя, в июле 1932 г., в Кремле сохранялись те же, уже явно несбыточные и не отражающие политическую реальность надежды. На настроения Сталина и других членов узкого руководства не повлияли очевидные факты. В частности, тот, что ни самый глубокий в Европе экономический кризис, ни порожденная им невиданная ранее массовая безработица и сопутствующий ей голод не отразились на активности германского пролетариата, не привели пусть даже к отчаянному, заведомо обреченному на поражение революционному выступлению. Несмотря на очевидную утопичность, Сталин – по сути, от имени ИККИ – одобрил лозунги для организуемой германской компартией всеобщей забастовки: «Долой правительство Папена! Да здравствует рабоче-крестьянская республика – Советская Германия!»[36]36
  Сталин и Каганович… С. 237.


[Закрыть]. Ответ на такой призыв был получен две недели спустя – на прошедших внеочередных выборах в рейхстаг КПГ оказалась на третьем по поддержке избирателей месте после нацистов и социал-демократов. Такое же положение сохранилось и при новых выборах, прошедших 6 ноября. Коммунисты получили всего 100 мандатов из 608, социал-демократы – 121, нацисты – 196.

Не просто сложная – предельно напряженная ситуация вскоре разрешилась, но отнюдь не в пользу мировой революции. 30 января 1933 г. президент Гинденбург назначил канцлером Гитлера и поручил ему формирование правительства. 27 февраля нацисты инсценировали поджог рейхстага, обвинив в этом коммунистов – лидера коммунистической фракции Эрнста Толлера, а также болгарских эмигрантов Димитрова, Попова и Танева. На следующий день Гитлер подписал декрет «Об охране народа и государства», которым приостанавливалось действие семи статей конституции, гарантирующих права и свободы граждан. 3 марта был арестован лидер КПГ Эрнст Тельман. На еще одних, проведенных 5 марта, выборах нацисты в блоке с националистами сумели получить абсолютное большинство голосов. Спустя шесть недель были распущены профсоюзы, а затем и все, кроме нацистской, политические партии. В Германии, где так и не произошла пролетарская революция, победил, придя к власти чисто демократическим путем, нацизм с его никогда не скрываемой доктриной ревизии Версальского договора, реванша, расчленения СССР, превращения Украины и Белоруссии в «жизненное пространство» только для немцев.

Первой реакцией на события в Германии стало выступление министра иностранных дел Франции Поля Бонкура в Женеве на заседании политической комиссии Конференции по сокращению и ограничению вооружений, вырабатывавшей определение агрессии. Он поднял вопрос о столь же важной, с его точки зрения, назревшей необходимости заключения пакта о взаимопомощи в случае агрессии. Закончив речь, Бонкур демонстративно подошел к полпреду СССР во Франции B.C. Довгалевскому и пожал его руку, выразив тем без слов, с кем его страна желала бы заключить такой пакт[37]37
  Документы… Т. XVI. М., 1970. С. 142, 816.


[Закрыть]. Ту же идею, но уже от имени Малой Антанты – Чехословакии, Румынии и Югославии – изложил 8 марта министр иностранных дел Чехословакии Эдуард Бенеш в беседе с представителем СССР в Праге А.Я. Аросевым. Однако всего десять дней спустя Бенеш, из-за якобы выявившегося отрицательного отношения к пакту Румынии, попросил «считать его предложение и весь вопрос не существующими»[38]38
  Там же. С. 151, 159, 812, 817.


[Закрыть].