Текст книги "Достоверность и границы научного знания"

Автор книги: Юрий Ефремов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ю.Н.Ефремов
д. ф.-м.н., ГАИШ МГУ им. М.В. Ломоносова
Достоверность и границы научного знания
(В сборнике «В защиту разума», отв. ред. В.А.Кувакин, изд. РГО, 2003)

Каждый исследователь знает о сказочных успехах науки последнего десятилетия. Расшифрован геном человека, генная инженерия побеждает болезни, построена единая теория электрослабого взаимодействия, открыты другие планетные системы, новые горизонты открылись в космологии, доказана реальность самых поразительных объектов Вселенной – черных дыр, вот-вот будут зарегистрированы гравитационные волны. Лучшие люди планеты всегда рассматривали постижение природы как высшую миссию человечества. Достижения науки не только объясняют окружающий нас мир. В конечном счете, именно они позволили создать благополучие «золотого миллиарда». Только дальнейшее развитие науки может обеспечить выживание человечества.

Нарастают, однако, и симптомы потери интереса к науке и даже враждебности к ней. Они проявляются с 70-годов в наиболее опасной, наукообразной форме в писаниях некоторых занимающихся науковедением философов. Ныне эти голоса звучат все громче и, смыкаясь с модной философией постмодернизма, начинают глушить все остальные. Отрицается и ценностный статус науки. Появилось целое воистину антинаучное направление в науковедении, такая «социология» познания, которая утверждает, что объективной научной истины не существует, что за таковую выдаются результаты «сговора» ученых. Ученые критики науки не желают замечать, что с начала ХХ века человек живет в среде, созданной, в конечном счете, достижениями науки. Как не вспомнить дедушку Крылова: «Когда бы вверх могла поднять ты рыло…»

Все «блага цивилизации» являются техническими воплощениями результатов науки, полученными иногда многие десятилетия назад. Благополучие Запада и его господство является результатом того, что наука и затем ее технические приложения появились впервые на западе. Еще 300 лет назад уровень жизни в Европе был столь же низким, как и в Индии, но затем в Европе появилась наука, которая лишь в ХХ веке была пересажена на Восток. Внутри науки также возникли новые проблемы. Они отчасти связаны со следствиями ее необычайно быстрого в 50–70 годы развития, из-за чего во всем мире растет средний возраст исследователей, а также с быстрым темпом объема получаемой информации. Наука справляется с этим в первую очередь благодаря фантастическим достижениям микроэлектроники – компьютерной технике. Сбылись мечты фантастов о всемирной библиотеке, о мгновенном обмене информацией, созданы всеобъемлющие электронные базы данных с почти мгновенным доступом к ней.

На Западе, на Востоке и даже на Юге (в той же Индии) хорошо понимают, что чистая наука оправдывает, в конечном счете, затраты на ее развитие. На предложения сократить ассигнования на науку Первый консул Бонапарт ответил, что он не будет резать курицу, которая приносит золотые яйца. Президент Клинтон в 1995 г. объяснял населению, что «технология – двигатель экономического прогресса, а наука служит топливом для этого двигателя. Мы должны вкладывать средства в фундаментальную науку в интересах нас и наших детей, чтобы вооружить их знаниями и умением, необходимым для жизни и работы в XXI веке».

Внутренняя логика научного исследования, теснейшая взаимосвязь явлений мира и изучающих их ветвей науки, неумолимо требует продвижения и в тех областях, которые кажутся бесконечно далекими от запросов жизни. Без этого остановится, в конце концов, и технический прогресс. За пределами России, несмотря на суровую критику науки, продолжается быстрое развитие не только чисто теоретических, но и экспериментальных исследований, требующих огромных ассигнований.

Ложность тезиса о кризисе науки особенно наглядно видна на примере астрономии. Сейчас Российский шестиметровый телескоп, который в 1975–1990 годах был самым большим в мире, опережают полтора десятка телескопов, в том числе два десятиметровых; разрабатываются проекты тридцати и даже стометровых телескопов. И на эти капиталовложения наука отвечает сказочными результатами. Мечта об открытии планет вокруг звезд десятилетиями вдохновляла астрономов. В 1995 г. с помощью сверхточных определений изменения скорости движения звезды 51 Пегаса была открыта первая околозвездная планета, а ныне их известно более 100 и ежемесячно открываются новые. Обнаружение других планетных систем позволяет, наконец, сравнивать Солнечную систему с другими, уточнить теорию образования планет и самой нашей Земли – а значит и геологию полезных ископаемых и многое другое. И поиски «братьев по разуму» приобретают некоторую почву под ногами.

Недавние измерения движений звезд в центре нашей Галактики с несомненностью показали, что они вращаются вокруг невидимого объекта с массой в два миллиона солнечных. Недавно стало известно и об обнаружении от центра Галактики рентгеновского излучения, характерного для окрестностей черной дыры. В 2001 году обнаружены признаки предсказанных теорией явлений и для черных дыр звездных масс – наличие вокруг них горизонта событий, границы, которая пропускает внутрь дыры что угодно, и ничего – назад, даже свет. Наблюдения велись с помощью космических телескопов, позволяющих исследовать задерживаемое атмосферой Земли рентгеновское и ультрафиолетовое излучение. Реальность черных дыр практически доказана, а они могут быть окнами в другие вселенные!

Успехи космологии и теории происхождения галактик неразрывно связаны с развитием физики элементарных частиц и построением единой теории физических взаимодействий. Как и предвидел Паскаль в XVII веке, бесконечно большое оказалось связанным с бесконечно малым. Подтверждается давно существовавшее подозрение, что наши телескопы непосредственно регистрируют излучение лишь небольшой доли вещества Вселенной. Это вытекает из теории и из данных о скоростях вращения галактик и движений далеких галактик, получаемых с помощью больших телескопов. Около 70 % массы наблюдаемой Вселенной определяется плотностью энергии вакуума, 20 % массы сосредоточено в еще неизвестных элементарных частицах и лишь 5 % – в обычном барионном веществе. И наблюдая эти 5 %, мы сумели узнать о существовании остальных 95!

Современная космология снимает проблему возникновения Вселенной, утверждая, что она, как и множество других вселенных, спонтанно возникла из первичного вакуума, и этот процесс порождения новых вселенных в принципе может быть когда-нибудь воспроизведен и в наших лабораториях при столкновении элементарных частиц сверхвысокой энергии. Не была ли и наша Вселенная создана в лаборатории древней сверхмогучей цивилизации? Предельно глубокие проблемы человеческого бытия ставит современная наука, являясь наиболее ярким воплощением стремления к познанию – высшей духовной потребности человека. Разговоры о бездуховности науки, о ее кризисе, являются просто плодом незнания.

* * *

Успехи науки поистине впечатляющи и поневоле заставляют задуматься о дальнейших ее перспективах. У некоторых крупных физиков они создали впечатление, что настанет день, когда все станет известно и за наукой, как говорил Р. Фейнман [1], останется только уточнение деталей. Успехи на пути объединения физических взаимодействий, казалось бы, подкрепляют такое мнение. Важным аргументом в его пользу является невозможность выделения изолированных кварков – не исключено, что мы уже дошли до дна в исследовании элементарных частиц, дошли до воистину неделимых «атомов», из которых построены другие частицы. Более вероятно, однако, что день, когда все будет познано, если и настанет, то в бесконечно далеком будущем – познание лишь асимптотически приближается к абсолютной истине. Хотелось бы в это верить. Но не исключено, что расширение границы познанного можно сравнить с построением мозаики, когда, опираясь на уже существующее знание и заботясь о том, чтобы новая деталь картины согласовывалась с уже существующей, мы можем неограниченно ее расширять. Говорят также о восхождении на вершину, с которой открываются все новые и новые вершины. Наиболее пессимистическая метафора гласит, что расширение сферы познанного ведет к увеличению площади ее соприкосновения с неизвестным… Напомним о новых горизонтах в космологии и о том, что лишь 5 % массы Вселенной мы наблюдаем непосредственно. Г.М. Идлис [2], опираясь на теорему Геделя, давно уже пришел к выводу, что решение действительно нетривиальной научной проблемы рождает не менее двух новых проблем, так что необходимость экспоненциального развития науки заложена в ней самой.

Однако внутри сферы познанного научное знание незыблемо и все детальнее. Наука не отдает однажды завоеванной территории. Новое знание не отменяет старое, а оказывается – если оно истинно – частным случаем новой теории. Этот принцип соответствия, выдвинутый Н. Бором, можно назвать условием и признаком научности новой теории. Как говорил Эйнштейн [3], «лучший удел физической теории состоит в том, чтобы указывать путь создания новой, более общей теории, в рамках которой она сама остается предельным случаем». С этой точки зрения появление теории относительности и квантовой механики следует рассматривать как революцию не в естествознании, а лишь в психологии исследователей, поскольку была осознанна необходимость построения более общих теорий, недостаточность механистической картины мира. Логическим развитием этого вывода является заключение о том, что научное естествознание возникло лишь с Коперником и Галилеем, и что революций в науке вообще не бывает [4].

Научное знание основано на наблюдениях (или воспроизводимом эксперименте) и принципиально доступно проверке (опровержению). Однако не видим ли мы только то, что доступно нашим инструментам? Мы накидываем свою сеть на мир – но то, что моя сеть не может поймать – не рыба, как говорил А. Эддингтон. Однако «истина есть процесс. От субъективной идеи человек идет к объективной истине через «практику» (и технику)» [5]. Ячейки нашей сети непрерывно уменьшаются со временем. В астрономии за последние полвека нам стал доступен весь диапазон электромагнитного спектра (скоро будут доступны и гравитационные волны и мы способны уже ловить нейтрино), человек побывал на Луне, а его аппараты – на далеких планетах. И что же – ныне, когда на наших глазах диапазон энергий воспринимаемых нашими приборами квантов электромагнитных излучений расширился на 15 порядков, оказалось, что знания, полученные оптическими телескопами со дна земной атмосферы, полностью подтверждаются, хотя прибавилось и много новых. И.С. Шкловский [6] справедливо именно это считал важнейшим результатом космических исследований.

Наша система понятий развивается адекватно нашему проникновению вглубь макро и микромира. Дело в том, что и мы и наше сознание – дети нашей Вселенной. Макс Планк говорил: «…Я понял тот далеко не очевидный факт, что законы человеческого мышления совпадают с законами, управляющими последовательностями впечатлений, которые мы получаем от окружающего мира. И поэтому мышление позволяет человеку проникнуть внутрь этого мира. Первостепенную роль при этом играет то, что внешний мир является чем-то не зависящим от человека, чем-то абсолютным…» [7]. Это действительно то условие успеха науки, истинность которого доказана всей историей человечества. «Вера в существование внешнего мира, независимого от воспринимающего субъекта, лежит в основе всего естествознания» [8]. Современные философы, остающиеся на прочной почве фактов, поддерживают естествоиспытателей. Эволюционная теория познания утверждает, что «субъективные структуры познания подходят к миру, поскольку они сформировались в ходе эволюции путем приспособления к этому реальному миру и они совпадают (частично) с реальными структурами, поскольку только такое совпадение сделало возможным выживание»[9].

Этого не понимают воинствующие критики науки, которые, вслед за Т. Куном (несостоятельность выводов которого давно уже продемонстрировал В.Л. Гинзбург [10]) и П. Фейерабендом, фактически отрицают объективность результатов науки. Они не понимают непреложность действия принципа соответствия, говорят о «эмпирической невесомости» современной науки, имея в виду сложность проверки ее выводов, и подозревают ученых в том, что их результаты определяются априорными теоретическими взглядами или даже сговором друг с другом. Заметим, что в астрономии особенно отчетливо видна несправедливость утверждений о том, что опыты ставятся «под» определенную теорию, что каждая теория оперирует собственным набором опытов. Другое дело, что новая теория часто обнаруживает новый или добавочный смысл известных уже данных. В этом смысле и надо понимать известное высказывание о том, что только теория указывает, что можно наблюдать. Критикам науки, пытающимся свергнуть ее с того действительно особого места, которое она занимает в человеческой культуре, можно напомнить слова Станислава Лемма о том, что наука – это передний край соприкосновения человека с миром.

Эту позицию наука занимает потому, что обладает уникальным методом, систематическим подходом, включающим строгие требования к способам получения и организации знания, которые, как показывает практика, неизбежно приводят к преемственности между старыми и новыми теориями [11]. Соответствие принципу соответствия можно считать наиболее лаконичным критерием правильности новой теории (и тогда с необходимостью следует вывод, что деятельность Коперника и Галилея ознаменовала не революцию в науке, а начало современной науки) [4].

Слух о кризисе науки пущен теми философами, которые не в состоянии угнаться за ее быстрым развитием, за ее фантастическими достижениями. Некомпетентность объясняет азарт, с которым некоторые «социологи» науки говорят о необъективности, «социальном конструировании» научного знания. На дискуссии в НГ (НГ-Наука № 2, от 16 февр. 2000 г.) некоторые из них утверждали, что «ХХI век не будет веком науки вообще», что «мы еще наплачемся с вытекающими из нее неконтролируемыми последствиями наподобие чеченских или экологических». Почему наука виновата в чеченских событиях, не особенно ясно. Правда, лично Нобель изобрел динамит. Наверно теперь этот «науковед» скажет, что наука виновата и в событиях 11 сентября 2001 г. в США. Действительно, ведь без науки не построить ни самолета, ни небоскреба…

Такие интерпретаторы фактически пытаются дать наукообразное обоснование разгулу иррационализма. Этого рода философы заявляют: то, что мы видим, определяется лишь нашим восприятием и нашей деятельностью; они говорят о «полимундии», о «множестве реальностей», отрицая всеобъемлемость и объективное существование реального мира. Бесплодие своей философии необерклианцы компенсируют клеветой уже не против только науки, но против всей реальности, против самой жизни. Если объективная реальность, окружающий нас мир – не более чем один из снов или же иллюзия, обусловленная, например, недостатком алкоголя или ЛСД в крови, то почему же со своими рассуждениями о «полимундии» они обращаются не к обитателям воображаемых ими миров, а к нам с вами. Они не желают понимать, что в отличие от гуманитарных наук, в естествознании существуют объективные критерии истины.

Оказывается, однако, что «в социологии науки показано, что 2+2 =4 является истиной социально детерминированной» (см. [12]), и что даже истины логики и математики «социально конструируются», не говоря уж о физике. Положение дел в философии и некоторых гуманитарных науках, по-видимому, согласуется с идеей о социальной обусловленности их выводов, – т. е. об утрате ими объективных критериев истины. Но ошибочно думать, что и в естественных науках царит такая же неразбериха. Джордж Оруэлл [13] как будто предвидел достижения «горе-социологов познания», вкладывая в уста Эммануэля Голдстейна такие слова: «Нельзя игнорировать физические факты. В философии, в религии, в этике, в политике дважды два может равняться пяти, но, если вы конструируете пушку или самолет, дважды два должно быть четыре. Недееспособное государство раньше или позже будет побеждено, а дееспособность не может опираться на иллюзии». Между прочим, это понимали даже тт. Сталин и Берия, когда отказались от идеи разгромить квантовую механику и теорию относительности ввиду их сомнительного философского статуса. Бомба спасла нашу физику.

Критерий общечеловеческой практики остается последней инстанцией. Водородная бомба взрывается в согласии с основанной на квантовой механике теорией термоядерных реакций, развитых первоначально для объяснения источников энергии звезд (и которая недавно была подтверждена регистрацией требуемого этой теорией потока нейтрино от Солнца). Траектории межпланетных аппаратов и элементарных частиц в ускорителях планируются с учетом эффектов теории относительности, проявляющихся при больших скоростях. Это азбучные истины, но их приходится повторять, потому что воинствующие невежды, озабоченные лишь только тем, чтобы высосать из пальца «чего-нибудь новенькое», называют себя философами, эпистемологами, социологами науки.

Человеку науки трудно примириться с тем, что в научной по виду публикации можно с апломбом судить о предмете, которого не знают. Один из создателей единой теории электрослабых взаимодействий и теории кварков Ш. Глэшоу отмечает в этой связи, что «наиболее строгими критиками науки оказываются, как правило, те, кто знаком с ней меньше всего» [12]. Американские психологи Дж. Крюгер и Д. Даннинг [14] недавно доказали, что люди, оценивающие слишком высоко свои собственные способности, как

правило оказываются позади других при их объективной оценке. Обнаружено также, что именно такие люди в принципе не способны осознать свою некомпетентность. Свое невежество такого рода «ученые» критики науки возвели в принцип. Они наблюдают за действиями ученых, ничего в них не понимая, анализируют высказывания ученых, не понимая их смысла, и приходят к выводу, о том, что продукт науки является лишь результатом сговора ученых. В лучшем случае этот вывод можно назвать далекой экстраполяцией патологической ситуации, возникающей в результате давления властей на ученых, которые иногда – увы – бывают вынуждены под дулом пистолета подтверждать угодные политикам выводы, как это было, скажем, с лысенковщиной. Но наука – саморегулирующаяся система, коллективный опыт ученых рано или поздно отбрасывает любой результат, не согласующийся с наблюдениями и опытами, будь он результат давления извне, самообмана, или сознательной подтасовки исходных данных. Последнее, впрочем, – редчайшее явление, уличенный в этом изгоняется из научного сообщества. Иначе и не может быть. Смысл жизни исследователя – постижение истины об окружающем нас мире, это главный движущий стимул и неправда ему просто не нужна. Высокая моральность автоматически встроена в самое существо науки. Смысл существования человечества может состоять именно в исследовании создавшей его Природы.

Итак, атаки на науку со стороны некоторых «науковедов» следует рассматривать как проявление воинствующего невежества. Их нельзя, однако, игнорировать, поскольку они владеют пером и имеют гораздо больше возможностей влиять на общественное мнение, чем ученые. Их домыслы необходимо систематически разоблачать. Сделать это не так уж трудно, труднее быть услышанным.

Тяжелая ситуация возникает, когда человек, считающийся гуманистом, во всех бедах, принесенных «урбанистическим индустриализмом и техногенной цивилизацией, которые несут в себе гибель», винит почему-то «ошибочность методологии познания науки», главный изъян которой состоит, оказывается, в том, что она основана на рационализме. Имеется ввиду Т. Роззак, который, судя по статье М.А. Султановой, является едва ли не главным теоретиком антисциентизма и оказал сильное влияние на молодежное движение на Западе. Неразрывность гуманизма, науки и рационализма многократно показана в работах П. Курца в США и В.А. Кувакина в России. Для ученых это почти аксиома. Восторженное описание странных, внутренне противоречивых взглядов Роззака в книге, изданной Российским гуманистическим обществом, следовало бы сопроводить их критическим разбором. При всей привлекательности призывов Роззака к созданию «хорошего человека» остается непонятным, почему для этого необходимо «восстановление трансцендентных, мистических, духовных начал в человеке» [15]. Ведь бескорыстное стремление к познанию, которое осуществимо только на основах рационализма, отражает именно высшую духовную потребность человека, ради удовлетворения которой люди порой мирятся с любыми невзгодами. Враги науки всех видов просто узурпировали термин «духовность».

* * *

Уверения тех «науковедов», в мозгах которых возник кризис науки, можно уподобить уверениям плохого и лукавого врача в том, что больной нуждается именно в его помощи. Как еще такие «науковеды» могут привлечь к себе внимание?.. Но их активность опасна, поскольку вольно или невольно служит идейным основанием для расцвета множества псевдонаук и псевдоученых. Все позволено, как учит Фейерабенд и вообще идеологи постмодернизма. Лженаука процветает и на Западе, но для находящейся на грани жизни и смерти российской науки она смертельно опасна. Достижения псевдонауки, существующие лишь на бумаге, обычно фантастически привлекательны. Торсионное излучение, мгновенно поражающее противника, получение золота из мусора и энергии из камня, чудодейственные двигатели, не требующие энергии… Не обремененные знаниями государственные мужи все чаще именно на псевдонауку расходуют государственные деньги. Они считают, что развивать надо лишь ту науку, которая обещает немедленную пользу – именно по этой же причине тов. Сталин решил поддержать акад. Лысенко, обещавшего быстро получить обильный «сталинский» урожай…

Подтасовка исходных данных может лишь ненадолго продлить жизнь очередной псевдонауке, она неизбежно обнаруживается, хотя из-за загрязненной, можно сказать желто-мутной, информационной среды махинаторы от науки не получают должного общественного порицания.

Лженаука может соперничать с подлинной наукой только в двух случаях – при поддержке тоталитарного государства или при катастрофическом падении престижа науки в обществе. Иногда кажется, что страна уже управляется дикарями, а людей науки унижают умышленно. Как иначе понимать зарплату дворника, равную зарплате старшего научного сотрудника? В Государственной Думе демонстрировался «экстрасенсорный» диван, якобы вылечивающий от всех болезней (вероятно, привезенный из НИИ ЧАВО). Бывший президент выделил значительную сумму на добычу энергии из… камня и никуда не вылетал без благословения «ясновидца». Уполномоченный президента В. Кириенко, ратующий сегодня за административное введение православия в школьные программы, вчера слыл сторонником дианетики. Вице-премьеры нынешнего правительства потворствуют экстрасенсам и алхимикам. Министерство по чрезвычайным ситуациям поручило 127 «ясновидцам» указать место падения самолета на Дальнем Востоке, но после двух недель безуспешных поисков его нашли по данным радиолокационного слежения за полетами. Это уже не ошибка, а преступление. Прогнозисты того же Министерства указали полдюжины регионов России, где в 2002 г. ожидаются сильные наводнения, но Северного Кавказа среди них не было. Что же говорить об астрологах, которые по сей день консультируют Министерство обороны и делают нашу страну потенциально опасной для всего мира.

И все же лженаука, обещающая немедленные экономические и военные чудеса, ныне опаснее древних системных псевдонаук, таких как астрология. В связи с последней скажем только, что не существует материального агента влияния звезд и планет на судьбы людей – и нет статистики, подтверждающей правильность предсказаний астрологии. Да и откуда Провидение узнало, что красную планету люди назвали Марсом в честь их бога войны?..

Вопрос о парапсихологии более сложен, ибо механизм мышления не раскрыт. Гипноз, внушение (Вольф Мессинг), особенно отложенное внушение поражают воображение и подлежат исследованию. Однако все без исключения эксперименты по передаче мыслей на расстоянии либо неудачны, либо недостоверны, либо, безусловно, доказанный подлог. Последнее – справедливо, в частности, именно для тех экспериментов, на которые опирался К. Юнг, вводя понятия синхронистичности и трансперсонального сознания….

Грозит стать системной паранаукой и так называемая «новая хронология». Неискушенных людей она, вероятно, привлекла тем, что, утверждая, что реальная история начинается с ХIII века, «объясняла» тягостный откат Темных веков… их отсутствием. Астрономы почти 20 лет назад показали, что древние наблюдения, в том числе и те, которые невозможно подделать со знаниями, имевшимися до XVIII века (предположение о подделке в XVI–XVII веках было последним ресурсом фальсификаторов истории) уверенно подтверждают нормальную хронологию. Историки до 1999 г. были в большинстве пассивны, не желая марать руки, а средства массовой информации почти все пропагандировали фоменковщину. Да и как не поверить академику РАН и профессору МГУ?.. Получился грандиозный «эксперимент» по проверке образованности и наличия здравого смысла у нашего населения, а у научного сообщества – на гражданственность. Результаты этого «эксперимента» представляют исключительный интерес. Среди заглотивших фоменковскую наживку не только журналисты, шахматисты и психологи, но и политологи и академики…

Ныне строго доказано, что историческая и астрономическая аргументация А.Т. Фоменко является плодом либо специфического отбора исходных данных, либо их прямой подтасовки. Более того, в ряде случаев он пойман на прямой лжи [16]. Тем не менее, он активно продолжает пропаганду своих лженаучных достижений, не желая, видимо, сознавать, что позорит не только себя, но и РАН и МГУ, что он топчет мировую и отечественную историческую науку. Секта неохронологов расширяется, фоменковщина внедряется в образование, начинает распространяться и за рубежом.

Тем временем на горизонте возникает еще более грозный враг науки – «научный креационизм». Он является, по существу, суперфоменковщиной, но вместо шельмования и изъятия из истории тысячелетий речь идет уже о миллиардах лет. Точно так же креационисты подвергают сомнению научную хронологию, из миллионов фактов выхватываются единичные и чаще всего сомнительные. Задача этих квазиученых состоит в доказательстве того, что слова Библии о семи днях творения, о возрасте мироздания в 6000 лет надлежит понимать буквально. Как и Фоменко, не останавливаются креационисты и перед заведомо ложными измышлениями. Православный священник Тимофей [17], например, утверждает, что есть ученые, полагающие, что не существует звезд, расположенных далее 6000 световых лет – это четвертая часть расстояния до центра Галактики и миллионная доля расстояния до далеких звездных систем! Он не понимает, что порочит не только себя, но и свою конфессию, более трезвые представители которой справедливо замечают, что «биолог, прочитав задиристую креационистскую книжку, слово «халтура» отнесет ко всему христианству» [18]. Креационизм – поветрие западное. В России он на подъеме и распространяется среди молодежи. Пока о. Тимофей еще объясняет детям, что Земля вращается вокруг Солнца, но его продвинутые сподвижники на Западе справедливо усматривают в этом противоречие Священному писанию и собираются разоблачить, наконец, Коперника. Впрочем, половина населения США не знает, каков период обращения Земли вокруг Солнца и чем объясняется смена времен года. Возможно, что плоды нынешней реформы просвещения в России будут не менее впечатляющи…

Все это не только смешно. На некоторых творениях «научных» креационистов стоит гриф «Рекомендовано Отделом религиозного образования и катехизации Московской патриархии». Она, как видно, промышляет не только освящением танков, кораблей и казино, беспошлинным провозом винно-табачных изделий.

В то же время некоторые ученые, в том числе высшие иерархи российской науки, заявляют публично о том, что и наука пришла к выводу о существовании Высшего разума. Они опираются на космологические представления, возникшие более 70 лет назад и не поддерживаемые современной наукой, говорящей о спонтанном рождении вселенных. Академики, фантазирующие относительно Высшего разума, фактически солидаризируются с утверждениями папы Римского, высказанными 50 лет назад. Но еще 70 лет назад специалисты – космологи и теологи – убедительно показали, что ни наука, ни теология не оправдывают низведения Творца на роль одной из научных гипотез…

Религиозные убеждения некоторых академиков начинают служить руководством к действию, к введению в университетах учебного предмета «богословие» (чего не было даже при царе-батюшке) и Закона Божия в школах, что является прямым нарушением Конституции РФ. Конечно, наука не ставит себе задачу опровергнуть веру в существование надприродного Высшего существа, ибо она изучает лишь природу и, кроме того, она имеет дело со знанием и основанными на нем убеждениями и верой, а не с верой, основанной на откровении, не имеющем никакой существенной доказательной базы. Наука лишь утверждает, что в гипотезе о существовании бога нет необходимости. Наука должна давать отпор религиозной антинауке, которая, в противном случае, уже в близкой перспективе может заставить и население, и правительство забыть о науке истинной. И тогда к власти придут уже подлинные дикари, при которых Россия надолго останется сырьевым придатком цивилизованных стран.

* * *

Современной России, кажется, не нужны ученые. Да, какое-то время можно продержаться, проедая природные ресурсы, интеллектуальные и технические накопления прошлого. Но руководители страны обязаны глядеть вперед. Неизбежно последуют и культурная деградация (расцвет псевдонауки и «полимундии» – первые признаки этого) и распад технологий, а затем могут придти и потеря независимости, и утрата национального самосознания и исторической памяти.

Некоторые горе-философы настаивают на том, что при нашей бедности надо развивать только технологию, а достижения фундаментальной науки можно заимствовать за рубежом. Они ссылаются при этом на японский опыт. Но, возможно, они и впрямь не знают, что Япония уже лет пятнадцать как отказалась от этого курса и ныне, например, японские телескопы относятся к числу лучших в мире. Они забывают, что ситуация в мире может измениться и что зарубежные научно-технические новинки могут стать для нас недоступными. В любом случае, мы должны быть способными хотя бы понять их достижения! Никакая разведка не помогла бы сделать бомбу, если б у нас не было Зельдовича, Сахарова, Гинзбурга, Курчатова…