Текст книги "Первоначальный элемент (СИ)"

Автор книги: Юрий Блинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Блинов Юрий Николаевич
Первоначальный элемент

Первоначальный элемент

Всю вторую половину дня хмурой пятницы 2 мая 2087 года, зал собраний Центральной Парижской медицинской академии был до отказа заполнен говорившими на разных языках людьми. Кроме привычных представителей медицинской науки, понаехавших сюда со всех уголков мира, вокруг было полно вездесущих журналистов и папарацци. К тому же внутри здания находились два небольших отряда полиции, а также несколько служителей Примирительной Континентальной церкви. Как отметил про себя Поль Этьен, пробежав быстрым взглядом по толпе собравшихся, священники не сильно выделялись своим внешним видом среди огромного количества врачей и профессоров своими длинными светлыми одеждами, в то время как все без исключения журналисты были разодеты довольно пёстро.

Постепенно все в зале расселись по своим местам, прозвучал негромкий сигнал, и Поль понял, что может, наконец, приступить к докладу. Сегодня он был внешне спокоен, однако, безусловно, волновался перед первым в своей жизни публичным выступлением, будто выпускник университета во время защиты своего диплома. Докладчик внутренне собрался, разложил перед собой на трибуне листки с нацарапанным накануне текстом и приступил:

– Дорогие коллеги, деятели медицинской науки всего мира, а также уважаемые представители прессы, сегодня мне выпала большая честь зачитать важное сообщение по случаю удачного завершения уникальной операции, проведённой около двух лет назад в нашем медицинском центре. Без преувеличения могу сказать, что нам с вами выпала честь стать свидетелями гигантского прорыва в области медицинской трансплантологии. То, что происходило в последние несколько месяцев в стенах этого здания, очень скоро изменит отношение к лечению не только практически любого заболевания, но и поменяет общие взгляды на медицинскую науку вообще. Сразу попрошу, готовьте свои вопросы по ходу доклада, после его окончания вы сможете задать их. Итак...

Примерно полтора часа потратил Поль Этьен, чтобы рассказать следующее: около двух лет назад их медицинский центр заключил договор с государственной перспективной лабораторией CENTRE D'INNOVATION на поставку необычного оборудования. Речь шла о некой "Капсуле жизнедеятельности", которую в этот раз решено было использовать на практике в случае с безнадёжным пациентом. У больного был крайне сильно повреждён позвоночник и многие другие части тела. Пострадавшего звали Жан Лавуазье.

Все, кто был в зале, хорошо помнили это имя. После тревожных январских новостей двухлетней давности, когда произошла авария на буровой в Норвежском море, за состоянием здоровья единственного выжившего после мощного взрыва человека следили миллионы людей во всём мире. В тот злосчастный день Жан работал в составе смены, когда его вместе с полутора десятками коллег практически разорвало на части страшным взрывом, случившимся в результате утечки природного газа. Погибшими тогда числились все, кто оказался на третьей палубе платформы, кроме лишь одного человека. Им и оказался Жан Лавуазье, о котором было известно, что он сильно пострадал, но чудом выжил.

После шумихи, поднятой телевидением и прессой, о дальнейшей судьбе раненого известно было не так уж немного, хотя периодически мелькали сообщения о некой таинственной операции, проведённой с ним. И вот теперь, во время конференции до общественности вдруг донесли: несчастный находится в добром здравии. Также отмечалось, что мсье Лавуазье был подвержен некой таинственной лечебной процедуре полостной регенерации и теперь находится в стационаре на дельнейшем излечении. По словам докладчика, пострадавшему больше ничего не угрожает, он полностью в сознании и стабильно идёт на поправку.

Поль Этьен закончил доклад. Руки его слегка дрожали, он так до конца и не справился со своим волнением. Теперь можно было совсем чуточку перевести дух, ровно до того момента, пока дотошные репортёры не начнут задавать ему свои вопросы.

Первым вытянул руку представитель из Канады.

– Мсье Этьен, насколько нам теперь известно, вы принимали непосредственное участие в лечении. Расскажите, пожалуйста, в каком состоянии поступил к вам пострадавший.

– Как я уже говорил, Тело Жана Лавуазье имело крайне сильные повреждения. Правая рука по локоть и левая нога были оторваны взрывом. Но в первую очередь у него были критические повреждения позвоночника, обожжены большие участки кожи. Никто не знал, выживет ли он. Вертолётом в клинику его доставили буквально мёртвым, и только крепкий организм и физическое здоровье помогли ему продержаться до первого оперативного вмешательства.

– Лукреция Дамм, "Нью-Йорк Таймс". Мсье Этьен, во время доклада вы сказали что-то про частичную трансплантацию позвоночника вместе со спинным мозгом. Простите, я не ослышалась? Насколько мне известно, похожих операций никогда прежде не проводилось, более того, всегда считалось, что сделать подобное попросту невозможно.

– Здесь мне бы хотелось пояснить точнее. Как я уже сказал, в нашем распоряжении появилось уникальное оборудование, предоставленное CENTRE D'INNOVATION. Технологии медицинской капсулы, основанные на принципах недавно открытого наукой оптионного излучения, позволяют не просто поддерживать жизнь в сильно повреждённом теле пациента, но и сильно ускорять процессы регенерации после пересадки практически любых органов или частей тела. Впрочем, здесь я не совсем прав. Процесс регенерации идёт вполне обычными темпами, ускоряясь лишь незначительно, в то время как адаптирующие функции тела вырастают многократно, позволяя пересаженным частям или органам не просто не отторгаться, а наоборот, прирастать, будто своим собственным. Ещё хочу заметить, что применение регенерирующей капсулы – не первый случай в практике нашего университета. Уже были проведены операции по пересадке органов другим больным. Все они были не таким масштабными по значению, как в случае с Жаном Лавуазье, но все прошли вполне удачно.

После ответа Поля Этьена зал зашумел, как улей. Вверх потянулись множество рук тех, кто с нетерпением желал задать свои вопросы.

– Скажите – спросил представитель "Московских новостей" – удалось ли спасти других людей после взрыва на буровой? Может, всё-таки, кто-то из них также выжил и сейчас находится на лечении в вашей клинике?

На секунду Поль закусил губу, но долго с ответом тянуть не стал.

– Нет, в той аварии не выжил больше никто. Более того, тела всех погибших были вовремя законсервированы. Так как дело происходило в полярных водах, при достаточном количестве льда и снега вокруг сделать это было не сложно.

– Расскажите подробней, как всё происходило в те дни?

– Мы связались с родственниками буровиков и получили от них согласие на использование... частей тел и органов погибших на той платформе, чтобы попытаться помочь всего одному выжившему. Наш призыв возымел положительный эффект. Большинство родственников вошли в положение, все прекрасно понимали, что их погибшие отцы и мужья были полярниками и могли таким вот образом, в последний раз помочь своему товарищу и коллеге. Свою роль здесь, наверное, сыграл фактор суровой мужской дружбы, – вы ведь понимаете – они там, на буровой, почти как одна семья.

Гул в зале не стал громче, но и не утихал.

– Скажите, ваша так называемая установка, с помощью которой вы поддерживали жизнь Жана Лавуазье, она может адаптировать любые органы? – был задан очередной вопрос.

– В общем, да. Главное, чтобы группа крови и резус фактор совпадали с искомым. В нашем случае пришлось использовать тела троих погибших, чтобы... укомплектовать недостающие части тела мсье Лавуазье.

– То есть вы хотите сказать, что на сегодняшний день тело выжившего в той аварии человека состоит как бы... из четырёх разных людей?

– Примерно так. Вначале самым сложным во всей процедуре нам показалась замена повреждённых позвонков. Дело в том, что с помощью капсулы восстановления мы уже пробовали приращивать другим пациентам такие органы, как печень, сердце, не говоря уже про различные конечности и кожу. Все эти методы лечения проходили вполне удачно, и было решено не медлить. После долгих дискуссий специалисты нашего центра пришли к выводу: будет проще, если мы заменим не отдельные позвонки, а весь позвоночный столб вместе с содержащимся в нём спинным мозгом. Так уж случилось, что после взрыва мсье Лавуазье был отброшен на выступающую балку, и поэтому повреждения спины были катастрофическими. Однако донор, из тела которого мы в конечном итоге изъяли неповреждённый позвоночник, погиб во время аварии почти мгновенно, при этом тело его оказалось гораздо... целее.

Конференция продолжалась ещё примерно час. В адрес Поля Этьена, официального представится Парижской медицинской академии, было задано множество вопросов, в том числе не очень удобных, с целью прояснить суть события, касательно аварии на буровой, случившейся два года назад. Трансляция заседания шла по всему земному шару, и миллионам людей во всём мире вскоре стало ясно: человечество действительно вплотную подошло к началу новой эпохи. Оптионные лучи, которые не так давно были отрыты во время экспериментов на огромном ускорителе частиц под Новосибирском, очень скоро помогут науке сделать сенсационный рывок в области медицины и здоровья.

В то время как большинство народа вскоре покинули огромный зал, и лишь несколько корреспондентов пытались поговорить с Полом с глазу на глаз, к нему неслышно подошел человек в длинной светло-серой тунике. Аккуратно перебив очередного представителя прессы, и представившись падре Себастьяном, тот поинтересовался:

– Скажите, мсье Этьен, А как чувствует себя сейчас господин Лавуазье?

Пол ранее уже видел в зале несколько представителей церкви и был готов к тому, что кто-то из них рано или поздно задаст ему свой вопрос. Тем более, что скрывать уже было совершенно нечего – всё, что можно, он рассказал во время только что прошедшей конференции. Однако сейчас, когда Пол в очередной раз постарался убедить всех в том, что с Жаном Лавуазье всё в порядке и тот идёт на поправку, священник задал уже совершено неожиданный вопрос:

– Скажите, а с какой личностью пострадавший себя идентифицирует? Не появилось ли в его поведении после операции чего-то такого, что выдавало бы в нём, скажем так, некоторых черт характера, не свойственным его... первоначальной личности.

На несколько секунд Поль Этьен онемел, словно потеряв способность говорить. Он внимательно оглядел тех, кто до сих пор его окружал, но увидел в их глазах только ещё более возросший интерес к своей персоне. Люди, похоже, сочли данный вопрос вполне уместным и теперь молча ждали ответа.

– Мы все пристально наблюдаем за нашим пациентом, и мне хотелось бы сказать, что... он ведёт себя, как самый настоящий Жан Лавуазье.

– А что говорят его родственники – не отступал священнослужитель.

– Дело в том... что мы пока не позволяем им контактировать с пациентом. Процедура восстановления ещё не завершена, больному нужно больше отдыхать. Преждевременный допуск членов семьи может навредить господину Лавуазье.

– Тогда как вы можете утверждать, что он остался прежней личностью?

Такой вопрос совсем не понравился Полю. Его и в обычной жизни всегда раздражали представители церкви, и вот теперь какой-то выскочка в рясе вдруг решил поиздеваться над его репутацией прямо на виду у корреспондентов мировых изданий. Конечно, Поль с самого начала понял, куда тот клонит, но постарался не вдаваться во всевозможные этические споры, оставив разговор в светском русле.

– Я думаю – с ноткой вызова отреагировал он – что не стоит сейчас переходить к проблемам религиозного плана, примешивая сюда то, чего никак с нашим делом связано быть не может. Полагаю, бедняга Лавуазье просто оказался счастливчиком, получив назад то, что у него было отнято в результате стечения обстоятельств.

Священник долго не отвечал, а затем снова спросил:

– Вы всерьёз считаете, что человек, это всего лишь набор органов и частей тела? Что никакой души не существует, а Бог – это всего лишь пережиток наших недалёких предков?

Поль Этьен не хотел спорить с падре Себастьяном. Он искренне считал, что просто делает свою работу, о чем, улыбнувшись своей искренней улыбкой, он тут же поспешил сообщить тем, кто до сих пор толпился вокруг него. После этого он вежливо откланялся, и направился к своей машине, припаркованной недалеко от входа в медицинский центр. Пора было ехать домой, чтобы, наконец, немного отдохнуть.

***

– Поль, ты невыносим – супруга Этьена Катрин тихо покачала своей белокурой головой и ласково улыбнулась – настолько невыносим, что если бы ты не являлся светилой мирового масштаба, то я давно убежала бы от тебя на другую сторону Ла-Манша.

Конечно же, она шутила. Поль знал об этом и не сердился на жену даже во время таких мелких идеологических споров. Он знал, что та искренне любит его, и до сих пор питает к нему самые нежные чувства хотя бы потому, что вместе они жили уже давно, с тех самых пор, когда Поль был студентом Сорбонны, а Катрин – являлась юной наследницей небольшого семейного кондитерского бизнеса. Тогда во времена коротких каникул Поль приезжал в маленький родной городок на юге Франции, и сидя на лавочке под яркими звездами в полночь, он ласково называл свою любимую девушку не иначе, чем "Моя сладкая". Уже в то время Поль совершенно не представлял себе жизни без неё.

– То есть ты считаешь, что подобные вопросы может позволить себе задавать кто угодно? – возмущённо негодовал мсье Этьен – Поверь, дорогая, мне и так пришлось выслушать много такого, от чего у меня до сих пор глаз дёргается!

– Ну, почему кто угодно? Ты ведь взъелся на священника, а они, если ты в курсе, обязаны задаваться подобными вопросами.

– Вот, тогда пусть и спорят между собой! – не унимался Поль – Пусть сидят в своих кельях и беседуют друг с другом по поводу участия в жизни людей неких высших сил, но не лезут в мир со своими дурацкими идеями!

Катрин всё равно не соглашалась с мужем. Она была по-своему мудрой женщиной и никогда не переступала той грани, после которой возможен бесповоротный разрыв в отношениях с близким человеком. Её юношеское воспитание имело отношение к церкви Примирительного прихода, где она даже пела несколько лет подряд, поэтому в глубине души она до сих пор не могла примириться с атеистической позицией супруга.

– Скажи – решила она подойти к разговору немного с другой позиции – а как ты сам бы оценил поведение мсье Лавуазье? Дело в том, что даже если не принимать во внимание религиозный аспект, можно ведь попробовать объяснить ситуацию с другой, например, исключительно медицинской точки зрения.

– Что ты имеешь в виду, дорогая? – развёл руками Поль, не очень-то желая продолжать разговор в подобном ключе.

– Я много раз читала о том, что иногда происходит с теми людьми, кому, например, пересаживают сердце.

– И что же ты читала?

– Что после пересадки и выздоровления у пациентов происходят некоторые изменения в их характере, или появляются какие-нибудь привычки, которые раньше им были не присущи. Если бы это были единичные случаи, тогда не стоило бы заострять на них внимание, но подобных историй в мировой медицинской практике описано много и они... заставляют задуматься. Мне, к примеру, интересно, что бы вдруг случилось, если бы после пересадки позвоночника больной очнулся и стал воспринимать себя не как Жан Лавуазье, а тот... другой человек, из тела которого тот позвоночник извлекли. Согласись, ведь не совсем понятно, что происходит во время подобных операций

Безусловно, Поль знал, о чём говорит его жена. Будучи ведущим хирургом, который оперировал в Центральном медицинском университете Франции, он имел огромную практику, в том числе и связанную с пересадкой органов. Однако в трансплантологии существовала целая масса малоизученных явлений. Новые технологии, связанные с недавно открытым оптионным излучением, позволили многократно продвинуть всю науку в целом, но впереди человечество всё ещё ожидала огромная куча исследований в данной области.

– Дело в том, дорогая – сказал Поль спокойно – что на тот момент, когда была проведена операция, в живых остался лишь один человек – Жан Лавуазье. Другие пострадавшие были мертвы. Мы просто заменили множество частей тел тому бедняге...

Поль собрался, было, что-то добавить к своим словам, и даже сформулировал в голове нечто вполне научное, но отчего-то вдруг умолк. Странная мысль на секунду посетила его, однако эта мысль быстро промелькнула и помчалась куда-то дальше, не оставив после себя даже следа.

***

В баре, где уже около получаса сидел мсье Этьен, было довольно уютно и не так накурено, как это обычно бывает в подобных местах. Стакан разбавленного джина, который Поль себе заказал, был ещё наполовину полон, когда посетителя кто-то негромко окликнул.

– Эй, кто это тут спрятался один, наплевав на добрую компанию?

Поль поднял глаза и узнал Даниэля Леруа. Он был искренне удивлён его появлением здесь, ведь вероятность того, что в нескольких кварталах от центра города, в таком малоизвестном заведении, вдруг появится кто-то из его товарищей по работе, равнялась почти нулю.

Леруа подсел ближе, тоже заказав себе что-то у бармена.

– Не дают покоя лавры победителя, Поль? – спросил он осторожно, обратившись к коллеге.

– Нет, друг, меня терзают немного другие мысли.

– Тогда поведай, если секрет.

"Почему нет? – подумал Поль. Даниэль был хорошим компаньоном и врачом, они много времени провели вместе на работе и неплохо сдружились за последние годы.

Вкратце Поль Этьен упомянул про разговор со священником, потом рассказал про спор с женой. Закончив, он снова отпил из стакана, продолжая держать тот двумя руками. Даниэль Леруа молча выслушал, не притрагиваясь к своей выпивке, после чего сказал следующее:

– Думаю, тебе не стоит терзать себя сомнениями, Поль. Все эти россказни про то, что наши пациенты заимствуют черты характера других людей после пересадки органов, не более чем досужие вымыслы. Могу сказать с уверенностью, что иногда, да, иногда кое-что из подобного действительно случается. К примеру, не так давно была удачная пересадка мозга одной пожилой пациентке. У неё накануне случился инсульт и как раз вовремя подвернулся донор – молодая девушка, погибшая при неудачном падении с велосипеда. Хочу тебе сказать, что после выздоровления та женщина действительно начала проявлять некоторую странность в своём поведении. Она отчего-то полюбила играть в теннис, хотя раньше этого за ней не замечалось, она стала чаще смотреться в зеркало и даже флиртовать с молодыми парнями. Но самое удивительное в том, что она стала панически бояться ездить на велосипеде, хотя всю свою жизнь каталась на нём по улицам своего маленького городка.

Поль с интересом выслушал собеседника, затем подозвал бармена и заказал себе добавки.

– Но разве то, что ты сейчас рассказал – спросил он у Даниэля Леруа – не является прямым подтверждением тому, что в черты характера одной личности как бы примешиваются свойства другого человека?

Даниэль, наконец, отхлебнул из своей посудины, и усмехнулся.

– Нет, не говорит – уверенно сказал он.

– Почему?

– Да потому что периодически мы ведем наблюдение за нашими пациентами. Поверь мне, Поль, прошло совсем немного времени, и вскоре та помолодевшая, было, старушка уже не вспоминала про теннис, зато спустя всего полгода она вновь стала ездить на своём велосипеде. Про частые посиделки у зеркала и про парней она также с успехом позабыла. Всё просто объясняется. Наша личность, наше внутреннее исходное "я" как бы адаптирует под себя всё то, что мы себе пришиваем или приклеиваем. Если поначалу что-то кажется странным и непривычным, то потом всё внутри нас приходит в норму и обретает первоначальный баланс. И это происходит не только со свойствами психики, подобные явления характерны и при пересадке конечностей. Так, одному мексиканцу пару лет назад пересадили ногу человека из Дании. Поначалу, когда больной стал выздоравливать, было странно наблюдать за тем, как желтокожий парень ковыляет на белой ноге, словно одетой в носок, однако прошло совсем немного времени, и кожа на пришитой ноге по цвету перестала отличаться от кожи остального тела. Сегодня парень играет в волейбол не хуже любого другого, и никто не скажет, что два года назад ему пришили ногу.

– Да, всё это очень интересно – сказал Поль Этьен и покачал пальцем в воздухе – Но скажи мне, Даниэль, а что именно тогда является нашей личностью? Как нам с ней быть? Похоже, мы научились перекраивать любые тела по своему усмотрению, но нащупать главное так пока и не можем.

– Я... не знаю точно. Никто этого не знает, кроме, может святых отцов.

– Давай пока оставим в покое церковные догматы. Скажи мне просто, как врач врачу: что будет, если пересадить человеку пять или, скажем, десять органов сразу? Останется ли он прежней личностью? Судя по тому, что ты мне только что рассказал, внутри нас есть нечто, что является неким сгустком нашего "я". Выходит, сколько органов не пересаживай, исходная личность не изменится. Взять хотя бы последний пример с тем парнем с буровой вышки, которому пришлось пересадить позвоночник вместе со спинным мозгом. Честно говоря, я совершенно не был уверен в успехе операции, однако наше новое оборудование творит чудеса, и пациент не просто выжил, но и, надо полагать, всё же остался самим собой.

Поль Этьен почти залпом допил свой второй стакан, глаза его заблестели и он добавил к сказанному:

– Ещё мне до сих пор не понятно, Даниэль, в каком именно из наших органов или части тела располагается наша личность? То есть та часть нашего "я", к которой можно прилепить всё, что угодно, но которая, после всех этих пересадок, сможет остаться сама собой?

– В давние времена – неуверенно заговорил Даниэль – люди считали, что это сердце...

– Брось, это точно не сердце! – воскликнул Поль возражая – ещё много лет назад врачи умели пересаживать сердце. Сущность личности пациента после удачно проведённой операции всегда оставалась прежней.

– Не знаю, Поль... Ещё недавно я бы сказал, что вместилищем нашего "я" является головной или спинной мозг, но теперь, когда проведены удачные операции по их пересадке...

– Вот и я говорю, что мы, учёные и врачи – полные профаны. Наука стоит на пороге невероятных открытий, Даниэль. Возможно, есть смысл в том, чтобы...

Поль Этьен прервался на полуслове, внезапно замолчав. Его стакан был пуст, но двойной порции джина ему, похоже, было явно недостаточно.

– В чём есть смысл? – Спросил Даниэль, который потихоньку тоже принялся опустошать свою посудину.

– Послушай, у меня вдруг возникла невероятная мысль – Поль Этьен вдруг пододвинулся ближе к собеседнику, и стал говорить полушепотом, глядя тому прямо в глаза – до сих пор мы в нашем институте имели дело с пересадкой органов обычных людей другим людям.

– Да, а что?

– Насколько я знаю, в стране есть ряд лабораторий, которые активно занимаются выращиванием органов и частей тел человека из стволовых клеток. Пару месяцев назад был даже симпозиум, где делался доклад по поводу того, что скоро трансплантология может полностью перейти на пересадку подобных органов.

– Да, это не новость – подтвердил Даниэль – что было бы проще, вместо того, чтобы ждать донора, когда заранее можно вырастить для себя любой орган или даже часть тела...

– Вот-вот, я об этом и говорю! – с жаром в голосе подтвердил Поль Этьен – Нужно обязательно выпросить у академии провести эксперимент: постепенно пересаживая орган за органом человеку, меняя его на искусственно выращенные части тел, чтобы постепенно узнать, в какой из них содержится информация о человеческой личности.

– В таком случае, Поль, мы сможем узнать и ещё об одной важной вещи – глаза Даниэля Леруа заблестели так же ярко, как и у собеседника.

– О какой именно? – спросил Поль Этьен, хотя и так хорошо понимал, что ответит ему собеседник.

– О том, можно ли будет сделать целиком... пересадку нашего "я" в другую оболочку! Точнее – можно ли будет "натянуть" совершенно новое тело на чью-то определённую личность!

От таких обескураживающих слов Поль отпрянул назад, но всё равно продолжал в упор смотреть на своего товарища. Слова Даниэля были полным повторением того, о чём думал он сам. Внезапно взгляд его лихорадочно забегал. Он надолго задумался, облизнув ватным непослушным языком свои пересохшие губы.

– Это действительно будет важным открытием! – шепотом сказал он, наконец – Открытием для всего человечества. Скажи мне Даниэль, мне только кажется, или мы прямо сейчас, сидя в этом баре, оказались на пороге тайны человеческого бессмертия?

Собеседник молча закивал, затем громко икнул и покосился на бармена. Против ещё одного стаканчика на каждого не возражали оба.

Поль Этьен и Даниэль Леруа ещё долго сидели за стойкой, негромко обсуждая те мысли, к которым пришли сообща этим вечером. Они решили, что завтра же подготовят прошение в ректорат академии, чтобы начать подготовку к важному эксперименту. Необходимо было заключить договор с одной или несколькими лабораториями, в которых производилось выращивание искусственных человеческих органов. Идея их была простой: необходимо было провести операцию с безнадёжно больным пациентом, которому они планировали постепенно пересадить все основные органы и части тела на искусственно выращенные. Если всё пройдёт удачно, то в дальнейшем можно будет поставить вопрос о выращивании целых тел для подобных пересадок. Пока это всё звучало очень туманно и никто из двух коллег не представлял, каким образом появится возможность пересадить кому-то новое тело. Тем не менее, они оба понимали, что рано или поздно всё утрясётся, и учёные что-нибудь придумают.

Всё время во время разговора с коллегой Полю не давал покоя ещё один вопрос, о котором он предпочёл не упоминать: Чем всё-таки является та суть человеческой личности, для которой они только что решили придумать способ менять оболочки тел, словно перчатки.

"Возможно, это и есть пресловутая душа" – думал он, старательно пытаясь прогнать подобную формулировку. "Нет-нет! Никакой души нет, как нет и Бога – с усмешкой думал Поль Этьен, садясь в автомобиль – личность существует, пока есть тело. А способ найти бессмертие мы теперь обязательно найдем".

Из заведения оба вышли не вполне трезвые, но довольные собой. Оба понимали, что ещё совсем немного усилий, и Нобелевская премия мо медицине им будет обеспечена. Так как Даниэль Леруа употребил сегодня меньшую дозу алкоголя, было решено, что именно он сядет за руль. Свой автомобиль Поль заберёт позже либо сам, либо пришлёт за ним кого-нибудь из подчинённых.

Машина врезалась в фонарный столб в тот момент, когда двое сидящих в ней людей благополучно миновали центр Парижа и уже подъезжали к дому Поля Этьена. Вызванный наряд дорожной полиции приехал на место аварии довольно оперативно. Работники патрульной службы, изучившие место аварии, так и не смогли до конца определили причину съезда автомобиля с дороги. Возможно, виной всему была небольшая доза алкоголя в крови водителя, а, может быть, у машины просто не вовремя отказало рулевое управление.